Текст книги "Точная дата"

4. Понедельник 6 июля

Уже после того, как его такси выехало из города, посмотрев на запястье левой руки, Андрей понял, что оставил свой шагомер в своём ящике секретера в большой комнате веткинской квартиры, – он снял его перед тем, как пойти в душ. Но возвращаться из-за этого Дорохов не стал, – дату и время он знал наизусть, а считать секунды из оставшихся трёхсот восьмидесяти тысяч он уже не собирался.

Ему же предстояли ещё две важные встречи, – с мамой, и для этого нужно было снова лететь в Тамбов, и с братом Денисом, который по его ожиданиям должен быть в Москве.

Когда Дорохов въехал в столицу, до самолёта на Тамбов оставалось ещё больше пяти часов, Он приехал в свою гостиницу, которая была оплачена до конца этой рабочей недели. Он уже успел привыкнуть к ней, ведь жил тут почти месяц. В жизни Дорохова бывали и более длительные командировки, но гостиницы почти никогда не запоминались, несмотря на то, что каждый отель обычно старается делать всё, чтобы именно запомниться, чтобы гости возвращались и приносили ещё больше выручки. Андрей пообедал и, лежа на застеленной кровати своего номера, решил позвонить маме, чтобы предупредить о своём приезде. К его удивлению, трубку никто не брал, – длинные гудки продолжались до тех пор, пока автоответчику не надоело, и он не сообщил, что абонент не отвечает, и не предложил перезвонить позднее. Раньше за мамой такого никогда не водилось, – несмотря на то, что жизнь её теперь протекала в провинции, она оставалась социально очень активной, постоянно переписывалась и перезванивалась с подругами, родственниками и знакомыми и телефон держала при себе, даже если просто переходила из комнаты в комнату.

Желая выяснить для себя, не случилось ли чего непредвиденного, Андрей набрал номер брата Дениса. Тот был деловым человеком и ответил сразу.

– Ну, здравствуй, брат, – произнёс Андрей их традиционное приветствие. – Маме не могу дозвониться, ты не в курсе, где она?

– Здорово! Как не в курсе? В курсе, конечно. Она сейчас где-то в Норвежском море. А может, в Северном. Или уже в Балтийском.

– Не понял, – Андрей даже встал с кровати, настолько данная новость не вписывалась в его текущую картину мира. – А что она там делает?

– Думаю, фьорды смотрит. По крайней мере, путёвка, которую я ей подарил, была именно на круиз по фьордам Норвегии.

– Круиз? – Андрей пытался осмыслить новость. – А что же вы мне ничего не сказали.

– А ты вообще много жизнью маминой интересовался? – на том конце звонка голос Дениса зазвучал укоризненно. Он с детства был маминым любимцем и, нужно отдать ему должное, к зрелости, несмотря на всю его занятость, уделял матери гораздо больше внимания и времени, чем Андрей. – Была возможность по оказии недорого путёвку взять, грех было не воспользоваться.

Андрей на какое-то время замолчал. Действительно, почему он вбил себе в голову, что всё в мире должно следовать его планам? Почему он был уверен, что мама всегда будет ждать его звонка или приезда? Она взрослый человек, и у неё своя жизнь, которая была таковой задолго до его рождения. Почему, в конце концов, он запланировал встречу и разговор с ней на самые последние дни, из отведённых ему господином Огородниковым? Другое дело, что сейчас было неясно, как теперь можно с ней поговорить, и получится ли вообще это сделать. Решить вопрос просто деньгами не представлялось возможным. Как ему объяснил его тёзка в туристическом агентстве, у Дорохова действовал запрет на въезд в Европу ещё на четыре года из-за какой-то ошибки со штрафом в Испании. Он снова вернулся к разговору.

– А когда же она теперь вернётся? – спросил он у брата

– Завтра вечером её паром должен в Питер приплыть. Может там ещё какое-то время проведёт. А ты что так подорвался-то? Что-то срочное?

Андрей планировал заехать к брату сразу после возвращения из Тамбова, то есть после разговора с мамой. Но теперь, когда планы так неожиданно поменялись, и, раз уж получилось, так как получилось, он договорился заехать к Денису прямо сейчас, благо тот был дома. Андрей взял такси и поехал на юг Москвы, по дороге он через приложение купил на сегодняшнюю ночь билет на «Красную Стрелу» в Питер.

Денис Юрьевич Дорохов был владельцем фирмы по продаже и установке кондиционеров. Фирма была не большая и не маленькая, но объёмы продаж и успешное участие в некоторых тендерах позволяло её хозяину и руководителю уверенно стоять на ногах, пользоваться уважением в деловых кругах, и быть обеспеченным человеком. Начал Денис с того, что работал в большой конторе, занимавшейся, по сути, тем же самым, там он выучился, наработал нужные связи среди поставщиков, сформировал необходимую клиентскую базу среди покупателей, и в один прекрасный день просто ушёл, создав свою собственную компанию, прихватив с собой несколько наиболее интересных и перспективных коллег. На предыдущей работе укоризненно покачали головами, но не более того, компания была большая и уход какого-то числа работников и клиентов на её бизнес никак не повлиял. Денис же взялся за дело с энергией, присущей молодости, и сейчас, по истечении десяти лет, несмотря на наличие большого числа конкурентов, его фирма процветала, и приносила немалый доход. Во многом это происходило благодаря личному активному участию владельца и его деловым связям, которые он заводил с лёгкостью рыбы, умеющей плавать с рождения. Летом Денис продавал кондиционеры, либо сдавал их в аренду на большие и маленькие мероприятия, зимой же, наоборот, занимался оборудованием для обогрева. По понятным причинам по зиме работы было поменьше, и в этот период брат Андрея мог запросто сорваться куда-то на юга, или просто уехать в какую-нибудь глушь на зимнюю охоту или рыбалку. Несмотря на то, что сейчас было лето, и оно было жарким, то есть в бизнесе брата был «высокий сезон», сегодня Андрею повезло, – Денис был дома и руководил процессом удалённо. Иногда его брат позволял себе такое послабление, – это давало ему новые силы на коммерческие подвиги и свершения. Уже лет пять назад Денис купил себе трёхэтажный дом в закрытом посёлке на Юге Москвы, где проживал с женой, дочерью и сыном, и куда Андрей Юрьевич сейчас направлялся.

По дороге Андрей вспомнил про пропавший авиабилет в Тамбов. Что ж, это ещё одна маленькая проблема у того банка, на кредитку которого этот билет куплен. Андрей подумал о деньгах – на самом деле, несмотря на то, что большие кредиты от различных банков дали ему приличные возможности, он этими возможностями почти не воспользовался. Ну, купил хорошую одежду, жил в дорогой гостинице, хорошо и вкусно питался. Но ведь почти всё это он мог позволить себе и прежде, на свою не такую уж и маленькую зарплату. Разница заключалась лишь в том, что сейчас он мог о деньгах не думать, раньше же, так или иначе, думал о них постоянно, планируя доходы и расходы и откладывая сбережённое. То есть его психология всегда была психологией бедного человека. Ну, если не бедного, то уж точно небогатого. Он должен был думать о каждом поступлении, планируя, сколько из него можно отложить на будущее. Почему-то будущее всегда представлялось трудным, и на него нужно было откладывать деньги. Точно так же он должен был думать о каждой приличной трате, – насколько она не будет угрозой его благосостоянию, в том числе, в том самом трудном будущем. Теперь же, когда будущего как будто уже не было, психология небогатого человека всё равно не отпускала его. Многолетний труд зафиксировал в его голове стоимость денет, – в виде времени, в часах, минутах и секундах, которые требуются ему, Андрею Дорохову, чтобы эти деньги заработать. И даже неожиданно свалившаяся возможность тратить больше, чем заработано, этот порядок кардинально изменить не смогла, – из всех кредитных денег, полученных Дороховым по его «схеме», потратить до текущего момента он смог не более одной пятой части.

Снова думая о маме, пока таксист вёз его на юг Москвы в противоход понедельничной пробке, Андрей вспоминал народную мудрость о том, что не стоит откладывать на завтра, что можно сделать сегодня. И обычно это было в его правилах, – важные дела Андрей на последний момент старался не откладывать, зная, что иногда этот последний момент может наступить раньше, чем планируешь. Он вдруг вспомнил, как однажды зимой был в командировке в Челябинске. В тот год в городе проходил фестиваль ледовых фигур, и проезжая мимо главной городской площади по пути на работу, и видя причудливые прозрачные скульптуры зайцев, медведей, и даже, императрицы в карете, Андрей предвкушал, как в выходной придёт сюда специально и наделает фотографий, чтобы потом показать их жене и сыну. Он почему-то был уверен, что такая красота простоит в городе как минимум до весны, пока не начнётся естественное таяние, но когда утром ближайшей субботы он подъехал на площадь, та была девственно чиста, видимо, городские власти готовились к проведению новых мероприятий. И ведь Дорохову ничего не стоило на буднях попросить водителя остановиться всего на пять минут, и сделать фото, но Андрей отложил это дело на несколько дней и теперь зайцы, медведи и императрица в карете остались только в его памяти, которая, как известно, совсем ненадёжна, и которую не покажешь ни жене, ни сыну.

Размышляя таким образом, Андрей Дорохов добрался до посёлка, в котором проживал Денис. Водитель, сверив номер такси, со своим списком, открыл шлагбаум, и машина мягко покатилась по грунтовке, минуя красивые дома, жилища людей, жизнь которых удалась. Андрей смотрел по сторонам и снова оценивал правильность решений, принятых им в жизни. В своё время, когда Денис ещё только становился на ноги, он предложил Андрею работать на него, но Андрей тогда отказался. Он отлично разбирался в налогообложении и, конечно, видел, что схемы, используемые Денисом для «оптимизации» были не идеальны с точки зрения соблюдения законов. Иными словами, брат в бюджет не доплачивал, то есть закон этот нарушал. Андрей знал, что так делают все или почти все, кто занимается малым и средним бизнесом, и риск быть пойманным казался не таким большим. Но для осторожного Дорохова-старшего даже этот риск был неприемлем. Он иногда давал Денису советы по той или иной налоговой ситуации, если тот просил, но этим участие Андрея в делах брата и ограничивалось. Тот же рос, богател и преуспевал, и карающая десница закона не спешила на расправу, что, в целом, Андрея устраивало, ибо брата он любил.

Любил, потому что знал его с тех пор, как помнил самого себя. Конечно, по детству они нередко ругались между собой. До какого-то момента Андрей выходил из споров победителем, просто потому что был сильнее. Но как бы они не ругались дома, Андрей как старший всегда заступался за брата в школе и во дворе, и перед лицом внешних угроз – будь то хулиганы с соседней улицы, или родители, допытывающиеся кто, всё-таки, разбил синюю чашку – они всегда стояли плечом к плечу. И оглядывая сейчас дома этого богатого посёлка, Андрей радовался за своего младшего брата, уже не думая о том, что и сам мог бы, наверное, жить здесь, прими он его предложение десять лет назад. К тому же свершившийся факт сослагательного наклонения не имеет, это Андрей знал точно, и сделанные решения сомнению не подвергал.

Андрей застал Дениса сидящим в шортах в качающемся кресле на лужайке перед домом, и отдающим кому-то громкие инструкции по телефону. Жены с детьми видно не было, возможно, они и уехали куда, – на улице всё-таки было лето и каникулы.

– Привет, – сказал Денис и указал Андрею на холодильник, из-за прозрачной двери которого призывно проглядывало холодное пиво. Сам Денис пил колу.

– Привет, – Андрей от пива отказался и крепко пожал протянутую ему руку. – Как бизнес?

– Как видишь, – улыбнулся Дорохов-младший, показывая на телефон, из которого доносились обрывистые звуки. Через полминуты разговор был окончен и Денис вернулся к гражданской жизни. – Ну, здравствуй, брат, – сказал он ещё раз и весело подмигнул. – Какими судьбами? Нечасто ты просто так заезжаешь.

– Я по делу, Денис. Почти наверняка в пятницу меня не станет.

– Это ещё что за новости? – брат внимательно посмотрел на Андрея, чтобы убедиться, что тот не шутит. – Почему в пятницу? Тебе бандиты угрожают? Подожди, – Денис взял в руки телефон, – сейчас порешаем.

– Да нет, – ответил Андрей. – Не угрожает мне никто, успокойся. Я жду инсульт.

– С чего бы это? – снова спросил Денис. – И почему именно в пятницу?

Андрею не хотелось рассказывать всю свою историю, да и не поверил бы Денис, скорее всего. Поэтому он просто ответил:

– Считай, что это ультрасовременная высокоточная диагностика.

– Чушь какая! – уверенно сказал Дорохов-младший. – Погоди, сейчас я по своим медицинским каналам пробью.

О какой бы области жизни они ни заговаривали, у Дениса повсюду были связи, причём на самых высоких уровнях. Андрей не сомневался, что сейчас он собирался звонить какому-нибудь академику, минимум – члену-корреспонденту Академии медицинских наук.

– Не надо, брат. Просто поверь. Это точно.

Денис ещё раз внимательно посмотрел на старшего брата.

– Мама в курсе?

– Нет пока, я собирался сегодня ей сказать, а оно видишь, как получилось. В Питер думаю поехать сегодня вечером, а завтра встречу её там.

– Езжай, конечно, – поддержал его Денис. – Я чем конкретно могу помочь?

– Да, в общем-то, семья моя одна остаётся, Лена и Макс. Ты там присмотри за ними, если что, – Андрею почему-то стало неловко от такой просьбы, как будто он просил милостыню или что-то постыдное.

– Да какой разговор! – воскликнул Денис тоном, не допускающим другого ответа. – Вообще об этом не думай.

Андрей в нескольких словах рассказал брату про свою схему с кредитными карточками и попросил Дениса проследить, чтобы банки в итоге не особо наседали на его семью. Денис похвалил саму схему, он сам не всегда был чист на руку, и уверил брата, что ему нечего опасаться.

До вечера оставалось ещё время, и Денис организовал на лужайке перед домом шашлык, маринованное мясо в летний сезон всегда было в его холодильнике. Пока шашлык готовился, они сидели вместе у мангала, говорили про общих знакомых, вспоминали детство. Темы, которая уже была обсуждена, они по молчаливому согласию больше не касались.

Вечером Андрей заказал себе такси и за пять минут до полуночи фирменный поезд «Красная Стрела» тронулся с Ленинградского вокзала, увозя его в Санкт-Петербург.

3. Вторник 7 июля

Смазывая впечатление от общей плавности хода, вагон несильно дернулся, и поезд окончательно причалил к платформе. Летнее утро, воздух свеж, серое небо снисходительно поглядывает на приехавших пассажиров, безошибочно отделяя «своих» от «чужих». На соседней платформе стоит «Сапсан», готовый вот-вот рвануть в путь, увозя очередные полтысячи человек обратно в Москву.

По расписанию мамин паром должен был приплыть в восемь вечера, у Андрея Дорохова было целых двенадцать часов на разграбление этого города. «Ну, здравствуй, Питер!» – сказал он в полный голос, пройдя сквозь массивные двери Московского вокзала, и очутившись на Площади Восстания.

Утренний Невский уже не в первый раз поразил его своей пустотой. Это всё равно, что увидеть на витрине магазина, торгующего элитным алкоголем, пустые бутылки из-под шампанского. На улице почти не было туристов. По ощущениям Андрея совсем не было. Не кричали визгливые мегафоны, приглашая на «увлекательную экскурсию по каналам города», не ходили ряженые негры (или как их там сейчас корректно называть?) в костюмах Петра Первого и разных императриц.

Андрей специально шёл медленно, до вечера он вообще никуда не торопился. На Аничковом мосту, перекинутом через Фонтанку, он остановился на несколько минут. Как здесь было красиво утром! Вот интересно, так ли красиво тут было по утрам в девятнадцатом веке, при каком-нибудь Пушкине, Гоголе или Достоевском? Как вообще здесь было тогда, когда этот город был просвещённой столицей? Все так же стремились сюда, как сейчас стремятся в Москву? Хотя, не сказать, чтобы люди и сейчас не ехали в Питер, кто-то, не решаясь на покорение столицы, рвался и сюда, но всё-таки Москва, – это Москва. А что такое вообще была Москва тогда? Когда весь свет блистал в Санкт-Петербурге. Люди со всей страны приезжали именно сюда, вкладывались в этот город, отдавали ему свои силы и жизни и умирали, умирали.

Обиженный тем, что москвичи как какие-то гопники отжали у него звание столицы, Питер, кажется, до сих пор недоумевает. Хотя делает это, молча, и обиду не показывает, разве что полунамёками, потому что город он очень воспитанный.

Чуть пройдя вправо по набережной Фонтанки, Дорохов завернул в какую-то арку и попал в обычный питерский двор-колодец. Он всегда старался делать такие нестандартные шаги, полагая, что таким образом, нарушает туристический стереотип и получает возможность лучше узнать город. Двор был таким же, как многие дворы здесь, в центре, разве что асфальтовые дорожки перед подъездами (назвать их «парадными» не поворачивался язык) были совсем разбитыми. Андрею на ум пришла мысль, что жизнь человека похожа на питерский дом. Снаружи красивый фасад, лепнина, стеклопакеты, узорчатые балкончики, а внутри колодец с разбитым асфальтом и стены внутри так давят на тебя, что кажется, крикни, – и звука не будет, – стены просто не дадут ему выйти наружу. Андрей ещё раз посмотрел на треугольник неба над собой и вернулся на Невский.

На площади перед Казанским Собором бойкий паренёк предложил Дорохову «бесплатно» подержать на ладони белых голубей. Проходили, знаем. Потом пара фото и иди, – квартиру закладывай, чтобы расплатиться.

К Храму Спаса на Крови Андрей заворачивать не стал, – собор традиционно был обвешан строительными лесами, что не то, чтобы обесценивало, но значительно снижало общее впечатление от этой городской жемчужины.

Фонтаны в городе работали, но лениво, нехотя, как бы делая одолжение и говоря: «ну ладно-ладно, нате!».

Дойдя до Исаакиевского собора, Андрей решил подняться на колоннаду. Здесь, на высоте 43 метров ему вспомнились слова Довлатова про «горизонтальность» Питера. Башня «Газпрома» не в счёт, – её можно отнести к явлениям природы, да и не дожил Довлатов до этого чуда. Может, и к лучшему.

Внизу экскурсоводы, пока ожидающие основного туристического времени, которое наступит ещё только через пару часов, с извиняющимся видом, на автомате, рефлекторно впихивали в руки редким ещё прохожим город, расфасованный по буклетам.

Идя по Невскому проспекту, Андрей как в первый раз с удивлением отмечал для себя: входы в метро – простые стеклянные двери с улицы, которые несведущий может и пропустить. Без московского кича, огромных указателей, видных за километр, и присоседившейся павильонно-ларёчной торговли китайскими носками. Станции не кричат как в Москве «Эй! Метро здесь! Ты можешь отлично доехать до станции „Девяткино“! Тебе не надо? Просто так зайди!». Здесь всегда было спокойнее, по-деловому.

Вот остров Новая Голландия, Андрей всегда традиционно сворачивал здесь с Невского на Конногвардейский бульвар, чтобы сюда заглянуть, даже делая крюк. Действительно остров, – со всех сторон окружён водой, как, например, Великобритания. Размером меньше. Даже меньше Старой Голландии, той, которая с Амстердамом. Охранник при входе на местный фудкорт так изысканно по-питерски попросил посетителей держаться при движении правой стороны, что, отдавая дань уважения, Андрей зашёл и двинулся по правой стороне, хотя сначала не собирался. Здесь он второй раз позавтракал, первый раз он сделал это ещё в поезде.

Коротко, не задерживаясь, Андрей прошёл через Сенатскую площадь и заглянул на Дворцовую. Коротко, потому что эти места были исхожены им не один десяток раз, но прошёл всё равно, потому что это были обязательные пункты, и не сделать это было просто нельзя.

Неву он традиционно перешёл по правой стороне Дворцового моста, и снова задержался на стрелке Васильевского острова. Он задумался об истории. Каким человеком был Пётр Первый? Ведь на уроках в школе его представляли просто как какой-то фундаментальный столп российской истории, не просто как человека, сочетавшего в одном лице множество талантов, а как идол, которому можно только поклоняться.

Легко, наверное, совершать великие дела, когда ты царь. Когда к твоим услугам богатая казна и человеческие ресурсы всего государства. Безусловно, неуёмное количество энергии, и личная увлеченность в сочетании с возможностями огромной страны могут творить чудеса. Чего не может сделать по отдельности ни сильный монарх в карликовом государстве, ни большая страна со слабым лидером.

А, может быть, просто время было такое? И, если бы не было Петра, может, был бы кто-нибудь другой. И кто его знает, – может этот другой был бы лучше, мягче, и может и реформы у него прошли бы меньшими усилиями и кровью?

Ведь всё равно был тот Пётр обыкновенным человеком, с человеческой физиологией и слабостями, да и умер от воспаления мочевого пузыря, легко излечимого сейчас антибиотиками, которые вам выпишет любой уролог в районной поликлинике. И что сделал бы тот Пётр Великий, да и был бы он великим, без людей, которые клали жизни за веру, царя и Отечество. Это ведь человечество придумало достижения и оценку их значимости, а для природы и жизни в целом нет разницы, – Пётр ты Первый, или крестьянин, умерший от чахотки на строительстве этого самого Санкт Петербурга. И для вселенной нет никакой разницы, покоятся ли твои останки на дне местного болота, или ты лежишь в саркофаге Петропавловской крепости

Размышляя на исторические темы, Андрей двинулся в сторону Петропавловской крепости. А вот если бы он, Андрей Дорохов, был царём, он бы смог изменить ход истории? Сломать существовавшую до него систему и построить что-то новое, совсем новое. Ведь царя это всё делать никто не заставляет. Можно всю жизнь заниматься приёмами да балами, и, что и говорить, в истории таких монархов гораздо больше, чем реформаторов. В соборе Петропавловской крепости Андрей поставил свечку и дежурно прочитал известные ему молитвы. Его отношение к религии не изменилось, это просто был ещё один из его традиционных ритуалов.

На Кронверкском протоке, что с другой, не-невской стороны Петропавловской крепости, развернулось состязание по академической гребле. Как будто лучшие академические гребцы Оксфорда и Кембриджа, уставшие от грязной Темзы, решили провести здесь свою традиционную регату. До конца Дорохов не досмотрел, но все шансы на победу явно были у Кембриджа.

Решил Андрей зайти также в Соборную Мечеть, что на Петроградской стороне. Интернет писал «открыто до 17:00», а сейчас было время обеда, он вполне успевал.

Солнце иногда на секунды выглядывало из-за облаков, спросонья протирало глаза, и, понимая, что делать ему здесь нечего, да и вообще оно городом ошиблось, благополучно за облака возвращалось. Но дождя не было, и Андрей подумал, что может быть случится чудо, и его вообще сегодня не будет.

Мечеть, правда, оказалась закрытой. Интернет Андрея обманул. Старая, занудливая часть натуры Дорохова возмутилась, – неужели информацию никто не проверяет? Могли бы и озаботиться вместо того, чтобы шаурму шавермой называть. Хотя коврика молитвенного в этот раз у него с собой все равно не было, а, если верить табличке на ограде, он нужен.

Какой-то неплохой ресторан на Петроградской стороне, – здесь Андрей дал заслуженную передышку ногам. Ноги сказали «спасибо!», желудок пожаловался на сверхурочные нагрузки в середине недели. Договорились на компенсацию в виде бокала светлого пива.

Времени до вечера оставалось ещё прилично. В театр он бы всё равно сейчас не попал, – днём шли только детские спектакли, нормальные давали по вечерам, В кино идти Андрею не хотелось, и он пошёл на экскурсию по киностудии «Ленфильм». Раньше Дорохов уже был здесь, но сегодня с удовольствием сходил ещё раз. Он ещё раз убедился, что экспозиция скудновата, и с момента его последнего посещения лет пять назад здесь ничего не изменилось. Но это ощущение возникало на контрасте в сравнении с богатой экскурсией по «Мосфильму». Опять, получается, в Москве вся сила.

Чтобы убить ещё немного времени, Андрей перешёл Неву по Троицкому мосту, прошёл по Дворцовой набережной и снова вернулся на Васильевский остров, где уже двинулся в сторону Морского пассажирского порта.

Паром из Стокгольма прибыл по расписанию в 20:00. Андрей стоял у выхода и вглядывался в лица пассажиров, идущих потоком, которому, казалось, не будет конца. Но конец наступил, мамы же он так и не увидел. Андрей подождал ещё двадцать минут, в надежде, что она задержалась и вот-вот появится, но чуда не случилось, и по проходу уже пошёл поток пассажиров следующего причалившего лайнера.

Дорохов был озадачен. Это совсем не входило в его планы. Он достал телефон и набрал номер матери. К его удивлению, она подняла трубку после второго гудка.

– Мама, привет, – начал Андрей. – Ты где?

– Привет, Андрей, я в Стокгольме. Что-то случилось? Говори скорее, роуминг дорогой.

– Как в Стокгольме? – удивился Андрей. – Ты же должна была сегодня в Питер приплыть.

– Да тут возможность появилась гостиницу совсем недорого взять, и я решила воспользоваться. Хоть город посмотрю. Да ты не переживай, я в Питере буду в субботу, а в воскресенье уже в Москве, тогда к тебе и заеду. Или что-то серьёзное?

Андрей ответил не сразу. В самом деле, а серьёзное ли это? Ну, узнает она, что её сына не станет через три дня. Так она, во-первых, не поверит, а во-вторых, всё равно не сможет ничего сделать, Только путешествие испортит, она ведь никогда не видела Стокгольма, да и вряд ли ещё раз увидит.

– Нет, мама, ничего. Я так просто позвонил. Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, сынок. Увидимся в воскресенье.

И, не попрощавшись, мама дала отбой. Роуминг, наверное, действительно, был дорогой.