Текст книги "Точная дата"

– Ну, хочешь, я тебя партнёром сделаю? Будешь участвовать в прибыли питерского офиса как соучредитель Компании.

Это переходило всякие границы. От всех своих партнёров теперешний владелец фирмы «Селиванов и Партнёры» избавился уже несколько лет назад, и такое предложение показывало, что Андрей, действительно был шефу очень нужен. И дело, судя по всему, было не только в проекте «Юг», а в принципе. Но даже это не остановило Дорохова ни на секунду. «Шефу ещё жить годы, он себе найдёт кого угодно и без всякого партнёрства. Ну, раскошелится чуть больше, может его преемнику повезёт и тот, в отличие от Андрея, получит те деньги, которых, действительно, стоит. А этому скряге и поделом, – нечего на людях экономить!».

– Нет, спасибо, не стоит нарушать концепцию. Если в Компании «Селиванов и Партнёры» появятся партнёры, будет уже не так смешно.

– А как же Питер? – уже обреченно, но с последней надеждой спросил шеф, глядя на ускользающего подчинённого, и провожая вместе с ним денежный ручей, заворачивающий теперь в новое русло, проходящее мимо его кошелька.

Андрей Юрьевич Дорохов ещё раз сказал «Всего хорошего!» и вышел из кабинета своего, теперь уже бывшего, руководителя.

В приёмной он, к своему удивлению, обнаружил Лиду Кунц, – они с секретаршей Светочкой что-то живо обсуждали, но с его появлением сразу умолкли. Андрей сказал «Хорошего дня!» и под удивлённые взгляды обеих девушек покинул приёмную, спустился на лифте на первый этаж и вышел из здания. Он был свободен!

Андрей прошёл через площадь Павелецкого вокзала, не имея чёткого плана куда идти, и что вообще делать дальше. Да, сегодня он освободил себе восемьдесят процентов оставшейся жизни, но это не прибавило ему ни часа к общему времени, которое ему осталось. Он посмотрел на шагомер. «Тридцать один день девять часов ноль минут». 753 часа. Если, спать по восемь часов в день, на активную жизнь остаётся 505 часов. Андрей выругался про себя. Треть своей жизни человек просто спит. Двадцать-двадцать пять лет он просто лежит в кровати, а жизнь идёт, на противоположном конце Земного шара в это время ходят на работу и по магазинам, ездят в путешествия, пьют вино и влюбляются. Целое поколение проходит, пока ты спишь, и вся твоя активность сводится к переворачиванию с одного бока на другой. Для себя Андрей чётко решил, что спать будет не больше шести часов, что добавит ему в совокупности более двух суток активности. Правда, чёткого плана, куда эффективно потратить оставшиеся пусть даже 567 часов, Дорохов пока не имел.

Пока он шёл по внешней стороне Садового Кольца и размышлял. Прохожие, попадавшиеся ему навстречу, в основном, спешили. В Москве было начало рабочего дня, и по улицам в большинстве своём быстро шагали уверенные в себе люди различного возраста и социального положения. Андрей почему-то подумал, что уверенность в себе ни от возраста, ни от социального положения не зависит, это просто одно из человеческих свойств как, например, умение ходить или ездить на велосипеде. Вот девушка, явно опаздывающая на работу, почти бежит на высоких каблуках, балансируя на грани эпического падения с высоты своего немаленького роста, который эти же каблуки ещё добавляют. Вот солидный мужчина в дорогом итальянском костюме с кожаным портфелем под мышкой. Всё бы ничего, но на его правом ботинке развязался шнурок, владелец портфеля этого не видит и продолжает нести через улицу свой пафосный внешний вид, что при этой маленькой детали выглядит комично. Вот мама с сыном спешат на вокзал. Мама волочёт за спиной огромную сумку на колёсиках, в которую поместились, должно быть, все пожитки семьи, а едут, наверняка, не больше, чем на неделю. Сыну лет пять, он не понимает, зачем его подняли так рано, почему он должен идти быстрее, и, главное, почему мама сегодня такая злая. А вот ещё уверенные в себе люди, – парень с девушкой, студенческая пара, явно прогуливающая лекции в каком-нибудь институте народно хозяйства. Их можно понять, предмет «линейная алгебра» скучен, преподаватель неинтересен, а на улице начало лета, кафе открыты и впереди ещё каникулы и огромная жизнь, которая в этом возрасте кажется вечной.

Андрей поймал себя на мысли, что снова начинает злиться. Он даже подумал на секунду, что надо бы остановить этих молодых людей и сказать им, что это не так. Что жизнь впереди не вечная, и у каждого есть свой шагомер, просто не всем повезло ещё встретить своего Пал Палыча Огородникова. Или какого-нибудь Петра Петровича Садовникова, ведь, если верить камерам наблюдения, Пал Палыча не существует. Андрей совсем запутался в мыслях, летящих в его голове с неконтролируемой скоростью. Студенты-прогульщики прошли дальше, парень, видимо, пошутил и девушка, запрокинув голову, залилась весёлым звонким смехом. Дорохов огляделся, увидел впереди перед собой по правой стороне Курский вокзал, и понял, что прошёл пешком больше двух станций метро, значит, шагает уже почти час. Нет, пора было заканчивать с этими бесконтрольными походами, во время которых напрочь отключается голова. Он спустился в метро и поехал домой. Надо было хорошо подумать, составить для себя какой-то план действий. На подходе к дому он зашёл в продуктовый магазин, где набрал два полных пакета провизии. На ближайшее время квартира становилась его основным местом прибежища, по крайней мере, на то время, пока он не выстроит этот самый план действий, а столовая на работе теперь перестала быть актуальной.

Андрей зашёл домой, упал на диван, погрузился в свои мысли и больше в этот день из дома не выходил. В первую очередь нужно было решить финансовый вопрос.

30. Среда 10 июня

В отношениях с деньгами у Андрея Юрьевича Дорохова царило взаимоуважение. Андрей уважал деньги, они отвечали ему тем же.

С раннего детства слово «нужда» Андрей встречал только в художественных книжках и в учебниках истории, в лексиконе их семьи это слово не употреблялось. Работая главным инженером, а также патентуя некоторые свои изобретения, отец зарабатывал столько денег, что потратить их в эпоху товарного однообразия, а потом и повального дефицита, было сложно. В семье был личный автомобиль, чем среди одноклассников Андрея могли похвастаться лишь единицы. Был также садовый участок, именуемый родителями «дачей», хотя, по сути, это был именно участок с небольшим временным домиком, позволявшим в нём даже ночевать, но только летом и в тёплую погоду. Тем не менее, номинальный достаток, значившийся в виде записи на отцовской сберкнижке, какого-то сказочного комфорта в жизнь не вносил. Отец был постоянно занят на работе, поэтому автомобиль больше простаивал в гараже, участок же вместо того, чтобы стать местом отдыха, превратился в вечный источник сельскохозяйственных работ, чем вызвал стойкую ненависть у младшего поколения Дороховых, вынужденного проводить за этими работами множество выходных дней своего и так недлинного детства. В те же выходные, которые не выпадали на посевную и уборочную, пустота и однообразие магазинных полок родного Веткина заставляли совершать выезды в Москву, – город, где ещё можно было потратить заработанные деньги. В такие выходные мама надевала на них с братом рюкзаки, давала им в руки сумки, и они все вместе отправлялись на электричке в столицу, где, по только одной маме известной схеме, осуществлялся обход продовольственных и промтоварных магазинов. Андрей становился в одну очередь, брат Денис – в другую, мама в это время бежала в кассу и возвращалась с необходимыми чеками. Домой семья везла объёмные сумки, из которых пахло докторской колбасой и свежим белым хлебом. Редким фруктовым кефиром экзотического розового цвета не пахло, потому что пакеты с ним были закрыты, но сам кефир в сумках тоже был.

А потом начался кризис. Тогда ещё никто не знал этого слова, и оно не употреблялось, просто в один прекрасный день вдруг начали расти цены. Из магазинов пропали даже привычные однообразные товары, вроде консервов «килька в томате», оставив за собой пустые полки, и как бы говоря, «ну, раз вы нас всё равно не покупали, теперь проживёте и без нас». Семейные сбережения в сберкассе, на которые раньше можно было купить кооперативную квартиру, в считанные месяцы превратились в ничто, и семье приходилось непросто. Но даже тогда нужды не возникло. У отца, пониженного в должности, появилось больше свободного времени, мать стала зарабатывать на бухгалтерии и в комнате Андрея всегда стояла пара мешков с сахаром, а стеллаж из упаковок с макаронами, приобретёнными про запас, возвышался чуть ли не до потолка.

В семье не было формально заведено давать детям деньги на карманные расходы, но по негласному правилу родители не спрашивали сдачу, когда отправляли кого-то из сыновей за мелкими покупками вроде хлеба, яиц или сахара. Таким образом, право похода в магазин было привилегией, позволявший Андрею с братом обогатиться в разумных пределах.

Свою первую зарплату Андрей помнил хорошо, получил он её ещё до того самого кризиса. Их класс тогда определили от школы на производственную практику на местный хлебозавод. Предполагалось, что семиклассники таким образом должны получить рабочие навыки и привить в себе любовь к труду. Каждую среду по вечерам его класс на пару часов ходил в пекарный цех, где безответственные лоботрясы кидали куски теста в машину, из которой выезжали рогалики, а ответственные отличники ставили эти рогалики в печь, внимательно следя, чтобы кипящее масло не попало на руки. Зарплата за первый месяц работы составила у Андрея четыре с половиной рубля, три из которых он потратил на цветы. Он купил по три гвоздики матери (по совету отца) и Маше Звонковой – своей первой и безответной любви. Причём, букет для Маши пришлось отдать её бабушке, самой одноклассницы дома в тот вечер не было, она где-то гуляла с подружками. Оставшиеся полтора рубля Андрей инвестировать не стал, и растратил на пирожные в школьной столовой.

Настоящая финансовая независимость пришла к Дорохову в семнадцать лет. Поступив в университет, и переехав в общежитие, Андрей больше не взял у родителей ни копейки. На первой же неделе оборотистые старшекурсники привлекли молодое пополнение к побочному заработку в виде погрузки и разгрузки вагонов и машин с алкогольной продукцией, в избытке появившейся в те времена на бездонном московском рынке. Ежедневные заработки на погрузке, плюс выполнение за деньги домашних заданий и курсовых работ за богатых, но ленивых однокурсников, учитывая невысокие бытовые запросы молодого человека, позволили ему проучиться до последнего курса, не шикуя, но и не голодая.

Служба в армии тоже не давала особых возможностей разбогатеть, но на жизнь всегда хватало, обмундирование было бесплатным, денежное довольствие и пайковые выплаты Дорохов, несмотря на общие задержки в воинской части, получал регулярно, из так называемого «командирского резерва», в который он был включён, поскольку служил по финансовой части.

С выходом на работу после увольнения из армии благосостояние Андрея Юрьевича Дорохова начало неуклонно расти. На каждом месте работы его зарплата зависела от навыков и опыта, и Андрей, отметив для себя эту закономерность, эти навыки и опыт приобретал и развивал.

Еще тогда, фактически на заре карьеры, на второй год работы в его, уже гражданской, жизни Дорохов встретил свою будущую супругу. Она в то время в числе прочего увлекалась эзотерикой и тому подобной мистикой, она же и открыла ему глаза на его отношения к деньгам, и, что на её взгляд было более важным, на отношение денег к нему. Сделав какие-то свои нумерологические расчёты, за утренним субботним кофе Лена торжественно объявила мужу их результаты. Результаты эти гласили, что денег в жизни у Андрея, на всём её протяжении будет ровно столько, сколько нужно, не меньше, но и не больше, то есть миллиардером ему не стать, но и бедствовать не придётся. Андрей улыбнулся и продолжил пить кофе, такой ответ его устраивал.

То ли в силу этой нумерологии, то ли из-за правильного отношения Андрея Юрьевича к своему профессиональному развитию, деньги в их семье, действительно, водились. И именно так, не больше и не меньше, чем нужно. Конечно, Андрей делал резервы, но тоже только потому, что это ему было необходимо для реализации задуманных целей, и не больше, чем он сам планировал.

Имел Андрей в голове и свой пенсионный план. Его идеей была покупка недвижимости в Санкт-Петербурге, одну квартиру он планировал приобрести для себя, и две недорогие однокомнатные – для сдачи в аренду, что позволило бы удовлетворить неприхотливые потребности пенсионера. Несмотря на то, что деньги на покупку одной квартиры у него уже были, Андрей не торопился с реализацией своего плана, он ждал подходящего момента, и теперь, с уходом Глозмана из питерского отделения фирмы этот момент, казалось бы, настал, если бы не несколько «но». Если бы не его вчерашнее увольнение из компании «Селиванов и партнёры». Если бы не смерть Фиделя. Если бы не геморрагический инсульт. Наконец, если бы не шагомер Пал Палыча, любезно оставляющий ему жизни чуть больше тридцати дней.

Андрей зло выругался вслух и отставил кружку с недопитым кофе. Он сидел у себя на кухне на Павелецкой и думал. Кто виноват, что всё так случилось? Ведь кто-то же должен быть виноват! Ну, ведь не он же, он свою жизнь жил правильно и гадостей никому не делал. По крайней мере, больших гадостей. По крайней мере, сознательно. Так почему же они все должны продолжать жить, а он, молодой здоровый мужик через тридцать один день просто перестанет существовать? Превратится в манекен, который заколотят досками, закопают или сожгут. Нет, лучше пусть уж тогда сожгут, чем опарышей кормить! Но почему какой-нибудь алкаш иногда доживает до семидесяти, а ему отвели всего сорок три? Кто отвёл? Кто так решил? На каком основании? Чтобы как-то успокоиться, Андрей вышел на балкон и закурил. Нужно было собраться и сделать то, что он задумал.

Долгов Андрей не делал никогда. Даже в те времена, когда это стало модным, и народ бросился покупать в кредит квартиры, телевизоры и шерстяные носки, Дорохов оставался спокойным. Будучи экономистом, он, конечно, понимал, что жить на кредитные деньги выходит дешевле, но принципиально предпочитал жить на свои. Ему была приятной мысль, что он никогда никому ничего не был должен. Знакомые, в числе которых был и Коля Захватов, удивлялись этой его позиции, но Андрей своих взглядов не менял, и скоро знакомые перестали поднимать в разговорах эту тему, сочтя его непрактичным чудаком.

Банки же кредиты предлагали. Предлагали постоянно, настойчиво, если не сказать, назойливо. Не проходило недели, чтобы на личную почту не пришло сообщение от очередного банка, уведомлявшего о том, что «вам одобрена кредитная карта», хотя ни о какой карте Дорохов ни у кого не просил. Причём, лимиты этих предлагаемых кредитов, денег, которые ему готовы были дать в долг, постоянно увеличивались, как будто банки по-настоящему боролись за такого ценного клиента, ведя между собой соревнование для решения главного вопроса, – кому из них удастся поколебать позицию закоренелого кредитного противника. Андрей имел несколько карт в разных банках, которые использовал для различных целей: на одну получал зарплату, с другой делал ежедневные платежи (там был повышенный кэшбек на покупки), третьей расплачивался в интернете, четвёртую использовал для хранения остатка, поскольку на этот остаток именно там была повышенная ставка. Было ещё две-три карты, которые Андрей открыл по случаю, но не закрывал, из принципа «а вдруг пригодится». Все карты были исключительно дебетовыми, то есть Дорохов предварительно закладывал на них не чужие, а свои, уже заработанные, деньги, и предложениями взять в долг пренебрегал. Но на почту эти предложения поступали регулярно, причём не только из тех банков, карточками которых он владел, а просто от крупных и мелких банков Москвы, Петербурга и даже Красноярска, где Андрей и был-то всего один раз в трёхдневной командировке. Конечно, Дорохов был дисциплинирован, зарплату получал регулярно, и по его доходам и расходам можно было определить, что деньги в долг ему давать можно, но откуда об этом знали банки, чьих карточек он не имел, оставалось для Андрея Юрьевича загадкой. Он подозревал, что, скорее всего, в нарушение банковской тайны банкиры делятся друг с другом информацией, но подозрение это не развивал, он продолжал следовать принципу «жить на свои», другое не было ему интересно.

Но сегодня всё изменилось. Приняв для себя решение, что жить ему осталось до десятого июля, Андрей стал готовить для себя план, с учётом этой информации. Конечно, головой он не был до конца уверен, что приговор Пал Палыча окончательный и полагал, что его ещё можно обжаловать, но про себя решил, что, если ему удастся выжить, этот факт сам по себе будет наградой такого высокого уровня, которая покроет все его теперешние и, возможно, будущие неприятности. Сейчас же он строил план, исходя из показаний шагомера.

План этот был прост. Поскольку большинство банков предлагали беспроцентный период пользования кредитами, соревнуясь друг с другом в длине этого периода, Андрей решил оформить максимальное количество кредитов, но так, чтобы первые проценты ему бы пришлось платить после десятого июля, то есть после геморрагического инсульта. Таким образом, отдавать долги не придётся просто потому, что будет некому. С женой он разведён, наследства, на которое можно наложить взыскания, особенно нет, вернее, не будет, об этом он позаботится заранее.

Стало быть, можно смело брать, ибо «после нас, хоть потоп», и кто будет тонуть в этом потопе, Андрея сегодня волновало мало. Дорохов был зол на весь мир. Действительно, почему эти толстосумы-банкиры, наживающиеся на обычных людях, будут жировать, летать на курорты и кататься на яхтах, а он, в том числе и по их вине, должен будет прекратить свое существование через тридцать дней и одиннадцать часов? В чём здесь вина конкретно банкиров Андрей толком не знал, но был уверен, что это именно так. Деньги на неблагонадёжных заёмщиков в банках всё равно резервируются и ни один из них не лопнет. Страховые компании, страхующие банки, тоже не особо пострадают. При их объёмах сделок это капля в море.

С семьёй же Андрей решил поступить так: все остатки на тех своих картах, которые у него уже есть, он переведёт в наличные, попросту сняв их в банкоматах, и эти самые наличные отвезёт семье для обеспечения их будущего. Пусть и не совсем долгосрочно, но лет на десять-пятнадцать уж точно. Принимая во внимание, что с кредитных карт снимать наличные деньги правилами запрещалось, Дорохов ещё раз похвалил себя за дальновидность, – все его личные карты были дебетовыми. Бумажные же деньги для семьи ему представлялись самым верным решением, – отследить их каким-либо образом возможности не будет, чем, собственно, и пользуются все теневые рынки во всём мире. А учитывая, что он передаст их до своей смерти, в наследство, на которое могли бы наложить арест обиженные банки, эти наличные тоже не попадут. Нужно было только тщательно проинструктировать по этому вопросу бывшую жену, но здесь Андрей большой проблемы не видел, – Лена иногда бывала легкомысленной, но никогда не была дурой. Сам же он будет жить на кредитные банковские деньги, и ограничить его здесь сможет только размер фантазии.

Андрей вспомнил о бывшей жене, и к голове снова подступил гнев. Как он любил её! Он же жил и работал только для неё, а она поступила с ним так гадко! И ведь знала, чем кончится любая, даже самая маленькая, интрижка, он ведь предупреждал! Может, вообще ничего им не оставлять? Пусть выкручиваются сами, мне ведь там всё равно уже будет! Андрей решил подумать об этом позже, сейчас его больше волновал его план.

Ровно в девять часов утра, когда шагомер, на который он теперь смотрел не реже, чем на обычные часы, показывал «тридцать дней, девять часов и сорок одну минуту» Дорохов начал действовать.

Технологии банковского обслуживания за последние несколько лет достигли таких высот, что участие человека со стороны банка во многих случаях было доведено до минимума, или вообще сведено на нет. Андрей начал с пути наименьшего сопротивления: сначала он заказал кредитные карты во всех банках, в которых уже имел дебетовые карточки. Эти финансовые учреждения предоставляли ему как клиенту максимальный кредитный лимит, карточки удалось завести везде, причём четыре из пяти банков были готовы доставить их уже сегодня, специалисты пятого с огромными извинениями поставили доставку на завтра, сославшись на загруженность курьеров.

Следующим шагом Андрей пошёл просто по крупным банкам. Те, в которых оформление было связано с представлением каких-то документов, или просто казалось сложным, Андрей отбрасывал, слава богу, конкуренция на кредитном рынке была огромная, и выбрать было из чего. Конечно, он понимал, что наверняка существует какая-то единая межбанковская база выданных кредитов, и рано или поздно банкиры обязательно в неё заглянут, но это будет ещё через какое-то время, и лишь когда он просрочит хотя бы одну выплату, а он такой просрочки не планировал. Он вообще не планировал платить, начиная с десятого июля, ему будет не до того.

Андрей заполнял анкеты, встречал и провожал курьеров, стараясь организовать всё так, чтобы те не пересекались друг с другом, расписывался, расписывался, расписывался в различных формах и менял пин-коды на новых картах, устанавливая на всех один, чтобы не запутаться.

Звонил Коля Захватов, по-видимому, поинтересоваться, пойдёт ли Андрей на бокс, ведь сегодня была среда, но Дорохов даже не взял трубку. Он решил, что перезвонит позже, но до конца дня так этого и не сделал.

Итогом шестичасовой работы с перерывами на перекуры и обед стали двадцать две кредитные карты, с доставкой сегодня-завтра с общим лимитом чуть более двенадцати миллионов рублей – что составляло немногим более того, что Андрею удалось отложить в резервы за всю его жизнь. Учитывая, что на личных дебетовых картах в разной валюте продолжало оставаться около одиннадцати миллионов, Андрей Юрьевич Дорохов был богат. Шагомер обещал ещё тридцать дней безбедной жизни.