Текст книги "The Телки. Повесть о ненастоящей любви"

– Ну что опять не так? – капризно спрашиваю я.

– На диктофоне нет интервью с Бухаровым, три раза проверяли.

– Как нет? – злюсь я. – Какого черта нет? Я три раза батарейки проверял! Меня кто-то подставил! Я… я устрою дикий скандал! Кое-кому не поздоровится!

– Наверное. Только по факту его нет.

– Свинство! – Я чувствую, как под ложечкой неприятно закололо. Так покалывает, когда тебе напоминают о просроченном долге, несданном вовремя материале или грядущем увольнении. В общем, попахивает написанием резюме. – Так, разберемся. Что там со звонками?

Верка монотонно перечисляет, кто звонил и чего от меня хотел, я просматриваю почту на mail.ru. Пролистывая «спам», просматривая рассылки новостей зарубежных онлайн магазинов, в том числе «E-luxury», «E-bay» и «Ferrari World», я время от времени отвечаю на ее реплики.

– Интервью с Тиньковым возможно через неделю, я звонила в его пиар-отдел.

– Да что ты!

– Звонил Глеб, спрашивал, что с колонкой, питерцы приглашали на вечеринку в «Гинзе»…

– Ага…

– Кудрявцев интересовался деньгами…

– Его всегда одно интересует, скажи, я в Париже.

– Он тоже. Пока еще…

– Да? Тогда скажи, в Лондоне.

– «Путь.ру» интересовался ресторанной колонкой, Крючковы приглашали на свадьбу…

Пока она называет имена и фамилии, я натыкаюсь на письмо от рекорд-менеджера из «Polygram», своего хорошего знакомого Пашки Алферова. Заголовок письма – «По поводу твоего диска». Я нажимаю «Открыть», и в это время Вера истерично визжит:

– Ты там вообще слушаешь?!

От неожиданности я неловко дергаю свободной рукой и опрокидываю стакан с колой на клавиатуру. Через три секунды монитор гаснет…

– Черт! – кричу я в трубку. – Сволочь!

– Чего?

– Черт! Сволочь! Сволочь! Скотина!!

– Андрей, ты совсем сдурел?

– Это я не тебе! – ору я. – Все, конец! Всему конец, все пропало!

Я продолжаю орать, выключаю компьютер и неистово тру клавиатуру полотенцем.

– Что случилось, чего ты орешь как бешеный?

– У меня… у меня технические неполадки! Это… у меня аврал! У меня кризис! Я тебе перезвоню!

– Ты можешь объяснить, что случилось?

– У МЕНЯ СЛОМАЛСЯ КОМПЬЮТЕР!

– Что?

– ВСЕ! Пока, я тебе наберу! Нет, набери мне сама через час. Лучше через два.

– А как же…

– Все, пока!

Я отключаюсь, продолжая драить клавиатуру тряпкой. Потом переворачиваю ноутбук вверх дном и трясу, чтобы вылить колу. Аккуратно поставив на место комп, включаю его в сеть, но без толку: экран по-прежнему являет собой черную дыру. Я мечусь по квартире, нервно закуриваю и иду в ванную. Залезаю под душ, включаю воду, не выпуская изо рта зажженной сигареты. Сигарета немедленно намокает и падает в ванну. Реально, я чуть не плачу. Выдавив на себя ментоловый гель от «Nickel», я стою под душем минут двадцать. Я настолько обескуражен, что ни о чем не могу думать. Чтобы хоть как-то собраться, тщательно чищу зубы пастой «Lacalut», полощу рот водой и фыркаю как выдра. Интересно, кто-нибудь видел, как фыркают выдры? Я лично – нет. К слову.

Вылезая из ванны, беру фен и, едва вытершись, бегу обратно в комнату и сажусь в кресло. Тщательно вытерев руки бумажным полотенцем, сушу феном клавиатуру. За этим занятием провожу минут десять, пока от клавиатуры не начинает нести плавящейся пластмассой. Затем подношу палец к пусковой кнопке ноут бука:

– Я тебя прошу! Ради всего святого! Ты даже не представляешь, насколько важно для меня это письмо. Сейчас. Очень важно, я знаю, ты можешь. Пожа луйста!..

Включаю ноутбук и… О чудо! Он работает. Я нетерпеливо перебираю пальцами, ожидая загрузки. Интернет запущен. Иду на mail.ru. Нахожу письмо от Алферова, одними губами протяжно шепчу «Yes-s-s-s-s-s-s!» и нажимаю «Открыть». Отворачиваюсь. Считаю до десяти и впериваюсь в монитор:

ТВОЙ ДИСК – ПОЛНОЕ ГОВНО. УВИДИМСЯ)))

Сначала я не верю своим глазам. Перечитываю, и волна гнева, стремительно поднявшись из желудка, бьет мне прямо в голову!

– Сам ты говно! – верещу я. – Бездарь! Чмо! Корпоративное ничтожество! Лох в поддельных часах! Ублю док! Чтоб тебя уволили к чертям, бездарность! Чтоб ты заразился от украинской шлюхи…

Стоп… стоп-стоп-стоп… Рита… «Я получила результаты анализов – у меня СПИД. Спасибо тебе, мразь», – отчетливо всплывает ее фраза. Мне не приснилось. Такое просто не могло присниться. Или все-таки приснилось?

Я моментально потею, дрожащей рукой хватаю мобильный и набираю домашний Риты. После долгих гудков она сипло отвечает:

– Да!

– Рита, привет, как дела? – вкрадчиво начинаю я.

– Ты успел сдать анализы ночью? Или потоотделение усилилось? Не волнуйся, со СПИДом какое-то время еще живут!

– Что?! – переспрашиваю я, но в трубке – только гудки.

Я снова набираю номер, но она не отвечает. Пробую еще раз – без успеха. Я медленно сажусь на диван, чувствуя, как ужас пронзает каждую клеточку моего хилого организма. СПИД. Мне не приснилось. Так, погоди! Этого не может быть, тут какая-то ошибка. Это не от тебя. То есть у тебя ничего нет. Точно тебе говорю, Миркин. Relax, man! Но какой тут «релакс»! Мне кажется, я превратился в натянутый канат. У меня скрутило каждый мускул, каждую вену, каждую… Кошмар… Признаки СПИДа… какие там признаки?

Я возвращаюсь к компьютеру и набираю в «Яндексе» словосочетание «симптомы СПИДа». Ткнув в первую попавшуюся ссылку, захожу в раздел «Симптомы».

Так… У меня ничего подобного нет. Понос, головокружение, бессонница, постоянное потоотделение, увеличенные лимфоузлы… Я принимаюсь лихорадочно ощупывать себя – за ушами, под мышками, в паху. Ничего похожего на шарики, комки, или как там написано, нет. Однако ЭТО так быстро не проявляется. Похоже, она со зла, потому что я ее сливал всю неделю. Может, месть за что-то еще? Увидела с Леной? Вряд ли. В «Павильоне» я довольно шустро слинял. С Катей? Исключено. Если только мельком, когда я их встречал у метро? Нет, слишком темно было. Да и потом, всегда можно сказать, что я встречал Лехиных гостей. Леха. Точно, Леха! Десятка! Новая машина! Все сходится. Она решила меня на бабки кинуть. Придумала историю!

Я быстро надеваю свитер, первые попавшиеся джинсы, бегу в прихожую, втискиваюсь в кроссовки с вечно неразвязанными шнурками и вылетаю из квартиры. Десятка грина – черт бы с ней, я готов ее простить, – лишь бы не СПИД. В самом деле, заработаю и Лехе отдам. В крайнем случае перезайму. Господи, сделай так, чтобы история про СПИД оказалось туфтой, а? Ну, что Тебе стоит? Ты же сделал так, чтобы нас взяли на корпоратив? Я прощу ей эту десятку, клянусь! Нет, точно десятку (прекрати торговаться, скотина. Ну какого черта ты начинаешь думать: хотя бы «пятак» вернула? Что за торговля? Вдруг Он и вправду слышит?). Я случайно, вырвалось!

Я прощу ей эти чертовы деньги, честное слово! Обещаю! Только сделай так, чтобы не СПИД. Я даже на сифилис согласен!

Похмелье чудесным образом проходит, головная боль тоже. Только плакать очень хочется. У тебя ничего не болит, слышишь? Даже утреннее похмелье прошло! «Все правильно, негоже с похмелья на смерть идти», – ох, и неудачная вспоминается фраза из какого-то фильма. Типун мне на язык, идиоту!

Я дохожу до дороги и поднимаю руку. Очень вовремя подъезжает такси.

…Последние пятнадцать минут я похож на спрута. Правда, в отличие от него, у меня всего четыре конечности (остальные, видимо, отвалились, пока я несся рысью вверх по лестнице), и они слаженно двигаются, осыпая градом ударов железную дверь Риткиной квартиры. До кучи, у меня еще и мобильный в левой руке, с которого я пытаюсь дозвониться на домашний номер Ритки (мобильный она отключила) в то время, как свободной рукой давлю на дверной звонок. Сначала из-за двери доносятся истеричные вопли «Убирайся вон!», «Сейчас мои родители приедут!», «Я вызываю ментов!», «Мразь!», «Ублюдок!» и «Скотина!», потом редкие всхлипывания, а затем все умолкает. Устав долбиться, я прислоняюсь спиной к двери, пару раз вяло ударяю в нее подошвами и сползаю вниз, на коврик. Вокруг стоит какой-то гул – то ли дверь вибрирует, то ли стучит в висках. Я близок к истерике, мне так страшно, что, кажется – еще пять минут, и я сдохну от инфаркта. Из носа течет, в глазах слезы, я перестаю чувствовать ноги, а в голове трепыхается одна мысль: если она мне не откроет, я сойду с ума. Такой страх я испытывал всего один раз в жизни, когда в десять лет съехал на санках с горки прямо под колеса машины. Нас развели какие-то доли секунды – машина промчалась мимо, а мгновением позже я воткнулся в сугроб на другой стороне дороги. Минут через пять до меня дошло, что я чуть было не погиб. Осознав это, я описался. Я шел, волоча за собой санки, ревел, а от штанов валил пар – настолько было холодно. Я бы и сейчас легко мог надуть в штаны, если б только низ живота не сводило от ужаса.

Я встаю, прислоняюсь к двери и начинаю скулить: «Рита, девочка моя, открой… Открой, я тебя умоляю… Прошу тебя, открой дверь». Потом безвольно сползаю вниз и, отдышавшись, снова принимаюсь причитать. Через секунду я срываюсь на истерику и ору на весь подъезд: «Рита, открой эту чертову дверь! Слышишь, я сейчас ее вынесу!» – хотя дураку ясно, что скорее дверь заржавеет от моих слез, чем я вышибу ее плечом. Где-то наверху скрипнула дверь, послышались шаркающие шаги – видимо, какая-то бабка пытается определить, к кому ломятся бандиты. Я затихаю. Дверь наверху снова скрипит – бабка, должно быть, по шла милицию вызывать. Я опять встаю и принимаюсь уговаривать Ритку. В конце концов, когда у меня уже рябит в глазах и я уткнулся лицом в металл, замок неожиданно щелкнул, дверь приоткрылась, и я ввалился в прихожую.

Первое, что я увидел, открыв глаза, – зареванное лицо Риты и разлетающиеся, словно в замедленной съемке, купюры. Основная масса попала мне в лицо и в грудь. Я инстинктивно заслонился правой рукой, левой прикрывая за собой дверь.

– Ты, наверное, про деньги хотел узнать, подонок?! – закричала Ритка. – Вот они! Вот! Все десять штук! Пересчитай!

Последняя надежда на то, что вся эта история со СПИДом – какой-то развод, таяла у меня на глазах, рождая звон в ушах и покрывая спину холодным потом…

– Рита, при чем тут деньги? – затараторил я. – При чем тут деньги? Они мне не нужны, ну… то есть я не за ними приехал. Я приехал к тебе, понимаешь, к тебе…

– Забирай бабки и вали отсюда! – заорала она. – Видеть тебя не могу, слышать не могу, меня тошнит от твоего запаха!

Рита бросилась на меня, разъяренная донельзя. Я уворачивался, закрывая голову руками, пытался поймать ее за локти, но она принялась лупить меня ногами, так что мне пришлось сгрести ее в охапку и отволочь в комнату.

– Мне двадцать три года! – выла она. – Я хотела детей, я хотела… ты все… зачем ты это сделал?! Как ты мог ЭТО СДЕЛАТЬ?!

– Это может быть ошибкой. Надо сдать анализы еще раз, – успокаивал я ее, понимая, что все мною сказанное не имеет для нее никакого значения.

– ПОЧЕМУ? ПОЧЕМУ ИМЕННО Я? – продолжала выть Рита. – Чем я виновата?

Я доволок ее до дивана, уложил, а сам сел на пол и принялся гладить ее по голове, успокаивая глупостями вроде:

– Мы вместе сдадим анализы… они могли ошибиться. Я ничего такого не ощущаю в себе, понимаешь? У меня хорошее предчувствие, – говорил я, продолжая всхлипывать.

– Ты меня убил, понимаешь? – хрипела Ритка. – Мы умрем! Протянем год… в лучшем случае, два или три. У нас не будет детей… Мамочка… Бедная моя мама!..

Я моментально вспомнил своих родителей, и спазм сдавил горло. Господи, что я такого сделал?! Кто?! Кто из них двоих?! Сама Рита? Или Лена? Или? Сколько их было за этот год? Десять? Двенадцать? Семь? Которая из них? Или все сразу?

– Тварь! – Ритка перешла на крик. – Идиот! Ничтожество! – Она залепила мне пару звонких пощечин и вскочила с дивана.

Я отвалился на спину, потом принял исходную позу, развел руки в стороны и начал медленно вращать головой, как панда в зоопарке.

– Ты будешь долго мучиться! – верещала Ритка, – Сначала пойдут простуды, потом лимфоузлы опухнут, потом ты начнешь медленно умирать от каждого сквозняка. А я все время, что мне осталось, буду этим жить! Я буду звонить тебе каждую неделю, проверяя, не сдох ли ты! Меня успокаивает только то, что у наркоманов и алкоголиков процесс идет быстрее. Думаю, я еще и твои похороны застану!

– Я не наркоман и не алкоголик! – гаркнул я.

– Ты конченый наркоман и начинающий алкаш. – Ритка пулей подлетела ко мне и снова влепила пощечину.

Я неловко увернулся, и она попала мне большим пальцем прямо в нос, из которого сразу потекла кровь.

– Подними голову, ублюдок, не хватало еще, чтобы ты своей спидозной кровью залил мне квартиру и заразил моих друзей и родителей!

– Я не могу ее остановить, – прогундосил я, задрав голову вверх.

– Пошел в ванну, козлина! – Рита попыталась дать мне пинка, но я прибавил ходу и влетел в ванную, захлопнув за собой дверь.

Включив холодную воду, я начал смывать кровь, завороженно глядя, как она капает в раковину, смешивается с проточной водой, быстро светлеет и исчезает в сливном отверстии.

– Я обойду все клубы, расскажу всем твоим знакомым, партнерам, телкам, дилерам, журналистам, барменам! Я расскажу им всю правду о тебе, Миркин! – вопила она из-за двери. – Пусть знают, с кем имеют дело! Не дай бог еще кого-ни будь заразишь! Ты же полный ублюдок, Миркин! Я уверена, ты все так же будешь трахаться направо и налево без резины!

Уняв кровотечение, я умылся, думая, чем бы утереться, решив на всякий случай не пользоваться ее полотенцами, и вышел из ванной с влажным лицом. Рита сидела в кресле, обхватив колени руками и раскачиваясь из стороны в сторону.

– У-у-у-у-у, – истерика снова сменилась ревом, – за что-о-о-о, мама, у-у-у-у-у!..

– Рита, у нас еще есть шанс…

– Не подходи ко мне! – опять заорала она. – Не касайся меня, скотина! С кем ты спал? Кто эта сука? Или, может, ты спьяну с парнем трахнулся? Или твои дружки-наркоманы ширнули тебя героином? «Всегда в поисках новых ощущений», да, Миркин?

– А откуда ты знаешь, что это я? – вдруг вырвалось у меня. – Может, я здоров?

– ЧТО?! ЧТО ТЫ СКАЗАЛ, ТВАРЬ?!

– Может… может, это не я!

– УБИРАЙСЯ ОТСЮДА! ПОШЕЛ НАХУЙ, СКОТИНА! Не ты?! А кто?! Кроме тебя, я ни с кем не сплю уже полгода, тварь!

– А до этого…

– Какая же ты мерзость! – тихо сказала она. – Пожа луй ста, уходи. Я прошу тебя. Вали отсюда. Иначе я тебе сковородой голову пробью!

Уткнув голову в колени, она сотрясалась от рыданий.

– Извини, прости меня, пожалуйста. – Я подошел и сел на пол. – Я… я не знаю, как это вышло… Может быть, зубной врач? Давай попробуем сдать анализы. Скажи, куда мне идти? Я прошу тебя, давай попробуем. Если… если у меня тоже СПИД найдут, мы станем жить вместе… я… я люблю тебя… я где-то читал, что со СПИДом можно рожать детей…

Я заплакал. Заплакал навзрыд, хотя хотелось вообще завыть от безысходности. Зареветь, как зверь, высунуться в окно и закричать прохожим: ПОМОГИТЕ! Я УМИРАЮ! Я ПОПАЛ В БЕДУ! Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ!!!

Рита ничего не ответила. Даже головы не подняла. Мы одновременно перестали плакать. По комнате разлилась звенящая тишина. Так продолжалось долго, минут десять или двадцать. Я ни о чем не думал, просто тупо смотрел в окно. Наверное, Рита тоже ни о чем не думала. Я впервые ощутил нас единым целым. Единым бессильным организмом.

– Пошли, – внезапно сказала она, – поехали!

– Куда?

– Сдавать анализы. Может, ты и прав. Может, ты чистый, а я… ну, не знаю. Вставай!

Мы вышли в коридор. Пока Рита завязывала шнурки кроссовок, я собирал разлетевшиеся по всей прихожей доллары.

– Тебе точно не нужны деньги? – на всякий случай спросил я. Рита отрицательно мотнула головой.

Мы вышли на улицу и сели в ее новый «Lexus». Я хотел было сделать комплимент ее машине, но вовремя осекся. Пристегнувшись, я понял, что страх отнял у меня все силы. Перед глазами полетели белые мухи… или снег! – в общем, дерьмо какое-то, причем резко ограничив обзор. Рита тронула с места. Мы ехали долго… или не очень… я не особенно соображал, куда мы едем и с какой скоростью. В дороге молчали. Я почему-то думал о том, что нам никто не звонит. Даже вытащил мобильный, чтобы убедиться, что он не отключен. Словно весь город замер в ожидании результатов нашего посещения клиники…

Потом появилось какое-то серое здание, похожее на школу, с крыльцом, ступенями и синей вывеской. Мы вышли из машины, и я судорожно втянул ноздрями воздух. Школой не пахло. Пахло больницей. Хотя нет, пахло стерильной ватой, то есть ничем. Продолжая молчать, мы вошли в больницу, миновали длинный коридор и остановились у какого-то окошка. Рита протянула в окошко деньги, оттуда высунулась рука, взяла банкноты и выдала какую-то серенькую бумажку, квитанцию. Или направление. Или как там это называется? Мы поднялись на второй этаж и сели на банкетку. Я чувствовал себя сомнамбулой до такой степени, что сначала даже не заметил, что на скамейке напротив нас кто-то есть. В очереди сидели двое парней и женщина. Они напоминали детские акварели, на которые пролили воду. Три пятна: коричнево-зеленое, оранжевое и серое. Не могу описать точнее – пелена на глазах превращала увиденное в размытые цветовые пятна. То, что одно из пятен – женщина, я понял, услышав более звонкий голос, отвечавший на звонок мобильного. Хотя, вполне вероятно, голос мог принадлежать юному гомику. Мне кажется, я ждал своей очереди час. Или два. Так замедлилось время.

– Следующий, – услышал я откуда-то издалека.

Рита легонько толкнула меня в бок, прошептав:

«Иди!». Я встал и на ватных ногах двинул к кабинету. Медсестра что-то спросила, я кивнул, она повторила вопрос, я ответил «да», затем очень медленно закатал рукав до локтя. Она стянула предплечье жгутом, больно резанувшим бицепс, протерла кожу смоченной спиртом ватой, сказала «посчитайте про себя» и еще что-то. Кажется, «поработайте кулаком». Потом я почувствовал очень болезненный укол, от которого у меня брызнули слезы, услышал комментарий медсестры «смотрите в сторону», боль стала нарастать, и, когда я больше не мог терпеть, услышал – «все, закончилось». Через несколько секунд я вышел из кабинета, прижимая правой рукой к уколу ватку и зажав в левой руке бумажку, которую дала медсестра. Затравленно осмотревшись по сторонам и не найдя Риты, я понуро побрел по лестнице и вышел на улицу. Ритка стояла с опущенной головой и курила.

– Дай сигарету! – Я не узнал собственный охрипший голос. Рита молча протянула мне пачку. Пару минут я тупил, соображая, как достать сигарету, не потеряв при этом вату и бумажку, зажатую в кулаке. Понаблюдав за мной, Рита вытащила из пачки сигарету и дала мне прикурить. Я кивнул и глубоко затянулся, так и не поменяв положение рук.

– Ты начала курить? – зачем-то спросил я.

– Думаешь, в моем теперешнем положении это самое вредное для здоровья? – ответила она, подняв на меня красные от слез глаза. – Да выброси вату, кровь уже не идет!

Я послушно выкинул в урну комок со следами крови и разжал кулак:

– А что это за бумажка?

– Это номер анализа, который ты должен назвать послезавтра, когда будешь узнавать результаты.

– Только послезавтра? Так долго?

– Какая тебе теперь разница?

Я промолчал. Действительно. Теперь уже никакой…

– Ладно, я поехала домой. – Рита отбросила сигарету и начала спускаться по ступеням. – Давай, пока!

– А я?

– Ты? Ну, не знаю… пойди куда-нибудь в ресторан. Или на работу езжай. Или позвони телке, от которой подцепил СПИД, – резко ответила Рита.

– Какой телке? – заныл я. – Какой телке, Рита?

– Я не в курсе, – бросила она, не оборачиваясь. – До свиданья!

– А мне послезавтра сюда звонить? – задал я, вероятно, самый идиотский вопрос в своей жизни.

– Как хочешь, – обернулась Ритка, – можешь сюда или по горячей линии сайта «Анти-СПИД».

– Зачем?

– Узнать, сколько еще протянешь и где лекарства покупать. – Она нажала на брелок, и ее автомобиль мигнул фарами. Как-то особенно понуро, как мне показалось.

– А как же ты? – спросил я, втянув носом воздух, но Рита уже успела сесть в машину и тронуться с места.

Я стоял на крыльце, курил, глядел по сторонам и пытался собрать воедино мысли. Затем резко вспомнил, где нахожусь, в ужасе посмотрел на вывеску и бросился бежать…

Минут сорок я торчал во всех возможных пробках по вине тупого таксиста, который вместо того чтобы смотреть на дорогу, тупо пялился в экран GPS-навигатора. Как это современно – вместо изучения города они изучают навигационное меню! Всю дорогу, как и полагается лошкам, он слушал радио «Юмор FM», при этом не улыбнувшись ни одной шутке. Я как-то пытался выяснить у такого же идиота, зачем он все время слушает эти примитивные шутки, если ему не смешно? Настоящие мужики «не лыбятся»? Оказалось, оно ему «для фона». Почему бы не послушать «для фона» минимал-техно или Пласидо Доминго, я спрашивать не стал.

Честно говоря, ехать мне было некуда. Посему, проскочив туннель под Новым Арбатом, я расплатился и вылез на Смоленской. Перешел на противоположную сторону и завалился в «Седьмой континент». Я думаю, что суть терапии заключается не в шопинге, а в самом нахождении в шопингующей толпе. Мы стараемся прятаться от одиночества в толпе таких же городских сумасшедших, делая при этом вид, что следим за модой. Распродажи – наш коллективный доктор. Те, у кого нет денег на «сейлы», выбирают гипермаркеты или метрополитен. С другой стороны, какие еще средства от тоски знает наше поколение? Наркотики, кабельное телевидение и мега-моллы. Я выбрал промежуточный вариант.

Бесцельно слоняясь по магазину, я брал с полок бутылки с вином, пакеты с мини-круассанами, упаковки сока, вертел в руках, ставил обратно. Смотрел рекламные ролики на жидкокристаллических панелях, отправлял эсэмэски всем знакомым подряд – Антону, Ване, Лехе. Всего одну фразу: «Давай встретимся?». Знаете, эсэмэски заменяют в современном мире сигналы SOS. Мы, как терпящие бедствие корабли, рассылаем их без особой надежды на помощь. Даже получая ответ, не вчитываемся в него: главное – знать, что ты не один, что тебя кто-то слышит. Но меня никто не услышал. Вероятно, все в этот момент «просто вышли из комнаты»…

Повертев в руках очередную банку то ли с солеными огурцами, то ли с томатами, я собирался вернуть ее на полку, но меня отвлек телефонный звонок.

– Привет! – Голос Лены прозвучал звонко и ясно. – Как дела?

– Ничего, – ответил я понуро.

– У тебя что-то случилось?

– Все в порядке, просто работы много.

– Ты можешь говорить?

– Да, вполне.

– Сейчас я отойду, погоди. У меня новость!

– Какая?

– Попроси меня очень сильно, я расскажу! – заигрывает Ленка.

– Прошу тебя очень, очень сильно, – без выражения говорю я.

– Андрюш, ну кто так просит? – не унимается Ленка.

– Зайка, любимая моя, расскажи скорее свою новость…

– Я беременна! – шепчет Ленка.

– ЧТО?!

– Да, все точно. Я сегодня три теста сделала. Помнишь, я говорила про задержку, вот сегодня…

Дальше я уже ничего не слышу. В ушах звенит, в голове туман – такое впечатление, будто супермаркет перевернулся вверх тормашками. «Беременна, беременна, беременна» – пульсирует в ушах.

– …А третий после обеда, – продолжает тараторить Ленка. – Поздравляю тебя!

– И я тебя, – сдавленным голосом отвечаю я.

– Послезавтра сделаю еще тест, и поедем рассказывать моим, а потом твоим родителям, – торжественно сообщает она.

– Ушам своим не верю! – Я стараюсь не расплакаться. – Это надо отпраздновать!

– Пойдем сегодня в ресторан? Или устроим скромный ужин дома?

– Я согласен.

– С чем? С рестораном или домашним ужином? Андрюш, ты какой-то заторможенный!

– Просто мне надо переварить. Такая новость не кажды… в первый раз в жизни, понимаешь?

– Понимаю, любимый.

– Я перезвоню тебе ровно через час!

– Я тебя люблю.

– Я тебя очень люблю.

Отключившись, я чуть не выронил банку с помидорами/огурцами, дрожащими руками задвинул ее вглубь полки, втянул воздух, и, никого не замечая, как зомби двинулся к выходу.

На улице я получил звонок от Лехи (он уже сидел в «Галерее», мучимый жутким похмельем и похотью), потом пришла эсэмэска от Антона (предложил встретиться узким кругом, чтобы обсудить детали нашего выступления), затем звонила Вера из редакции (ее звонок я сбросил), а потом… потом я просто не вынимал телефон из кармана.

До «Галереи» я шел пешком – не знаю сколько, но достаточно долго. Я ни о чем не думал, все время курил и даже не смотрел по сторонам – такой человек-окурок, брошенный в пепельницу мегаполиса…

В ресторане нахожу Леху, одиноко сидящего за дальним столиком на пятерых.

– Привет, Лех!

– Угу, – мычит он, словно я не только что приехал, а в туалет выходил.

– Плохо тебе? Похмелье?

– Угу…

– Поешь супу.

– Угу…

– Я десятку тебе привез, – пытаюсь я вынудить его сказать еще что-то, кроме «угу».

– Спасибо. Быстро ты, – равнодушно отве чает он.

– Так вышло…

– Бывает…

– Что-то ты сегодня не особо разговорчивый, – хмыкаю я и начинаю вертеть головой. Замечаю Илиаса Меркури, сидящего у барной стойки, вяло машу ему рукой. Он кивает в ответ и идет к нам.

– Здарова, бразы! – Он вечно на позитиве, эдакий живчик. Наверное, с резиной трахается.

– Здорово, – киваем мы.

– Что такие грустные?

– Девушек снимаем, – искренне отвечает Леха.

– И что? Снимаются? – Илиас говорит со смешным, еле уловимым акцентом. Все знают, что он грек, а мне кажется, что он – законспирированный под грека эфэсбешник. – Короче, рассказываю. Чо вы здесь сидите? Тут голяк. Пустые понты.

– А где надо сидеть? – живо интересуется Леха. – В «Аисте»? Я туда не поеду, там одни ваганьковские. А в «GQ» рано еще.

– Вы вообще ничего не понимаете, пять сек! – Он убегает и возвращается с ноутбуком. – Короче, тема такая, вот сайт «Одноклассники.ру».

– Знаю, – оживляется Леха, – я там кучу бывших одноклассников нашел.

Пока Леха увлеченно рассказывает о сайте, я думаю о том, что частенько слышу в сети фразочки типа «“одноклассники” засасывают», «я там целыми днями зависаю», и так далее. Что там может засасывать? Ну встретил ты десятка два людей, с которыми идиотничал в школе, ну обсудил (допускаю даже, что трижды), как вы первый раз курили за углом или жрали на выпускном водку… Посмотрел фотки своей первой детской/подростковой любви – разжиревшей телки с двумя детьми и плохим маникюром. Узнал, что Пашка, с которым вы сидели за одной партой, спился, а Мишка уехал в Америку. Потом вы встретились в убогом кафе у метро «Домодедовская», обсудили все то же самое, но уже в реале. Посмотрели друг на друга. Напились. Все. Что дальше-то делать на этом самом сайте?

В реальности я знаю сотни людей, продолжающих и после встречи сутками торчать в этом клоповнике, невзирая на жуткую систему навигации, уродский интерфейс и прочее. Они сидят и продолжают, типа, «воскрешать золотые счастливые деньки». Пытаются играть в худосочных мальчиков и девочек со сбитыми коленками – и это люди от двадцати семи до сорока лет! Понятно, что сетевого общения им мало, и они превращают встречи одноклассников в традицию. После двух – трех месяцев таких мероприятий каждый знает друг о друге все: кем стал, где работает, как зовут жену, сколько лет детям, куда ездит отдыхать, какое пиво пьет и сколько тратит на покупку продуктов в «Ашане». Тем не менее даже после таких глубоких взаимных проникновений дрочилово на «одноклассниках» продолжается. От обсуждений дней сегодняшних возвращаются в «школьные годы чудесные» и с означенной темы уже не слезают. Представляете, какая насыщенная и радост ная жизнь у людей, часами мастурбирующих на собственное прошлое? Лучше бы назвать этот сайт «Неудачники.ру» или «Пенсионеры.ру» – так точнее.

– Какие одноклассники? – смеется Илиас. – Там рассадник баб. У меня в друзьях триста телок, и все хорошие. За неделю счет 3:0.

– Во что? – не понимаю я.

– В смысле троих. – Он показывает характерное движение, играя воздухом за щекой.

Так я и думал. Вся суть русского Интернета в этом. О чем бы ни был сайт – литература, кино, машины – все сводится к банальной ебле. Или пьянке.

– А какая схема? – Леха придвигается. – А то я там реально только с одноклассниками общаюсь.

– Ты что?! – Илиас машет руками. – В целом схема такая. Включаешь в друзья только красивых баб, потом всем посылаешь «пятерки» за их фотографии.

– Грина? – не понимает Леха.

– Оценку, браза. Потом пишешь письмо. Я, например, сразу представляюсь писателем.

– А ты что, книгу написал? – удивляюсь я.

– Ага. «Антилузер» называется.

– Что-то слышал, – кивает Леха.

– Я вроде тоже в сети линк видел.

– Она еще не вышла, в феврале будет, – смеется Илиас.

– Хитро, – соглашается Леха. – И что, ведутся?

– Да я уже телефон менять хочу – каждый вечер выбор из пяти кандидатур!

– Слушай, надо мне попробовать, – говорит Леха, оживляясь.

– Сорри! – Илиас отвечает на звонок. – Да, дорогая. Да. Я в «Галерее». Сейчас кофе допью и домой поеду. Хорошо. Жена, – поясняет Илиас. – Короче, мне бежать надо. Книгу пришлю всем в феврале. А лучше сами купите, вы богатые. Лех, я тебе потом проясню про «одноклассников».

– Пиздобол, – резюмирует Леха, когда Илиас исчезает. – «3:0», «пять штук в день», а сам домой по скакал!

– Может, он жену любит! Что тут такого? – говорю я.

– Ничего такого, – соглашается Леха. – Жена у него красивая. Но все равно пиздобол.

– Интересно, а книгу он написал или тоже врет?

– Не, не врет. С его языком по книге в месяц можно писать. Когда он рассказывает истории, можно помереть со смеху.

– Потому что пиздобол, – завистливо подытоживаю я.

– У меня сплин, – заявляет Леха.

А у меня СПИД, и что?

– У меня тоже, – киваю я.

– Видишь ту телку? – спрашивает он. – Одна сидит за столиком справа. Уже минут сорок.

– Вижу, и чего?

– Я бы ее трахнул с большим человеческим удовольствием. – Леха икает.

– Я – пас. Вот с тобой посижу полчасика и поеду, у меня встреча.

– Не… я домой не поеду. Я чего, просто так триста шампанского съел? Для разогрева? А теперь спать поеду? – Леха поднимает руку, подзывая официантку. – Девушка, подойдите, пожалуйста!

Когда официантка подходит, он просит ее наклониться и сообщает на ухо секретную информацию. Ему кажется, что он говорит шепотом, но слышно все довольно отчетливо (хорошо, если не всем вокруг):

– Вы счет вон той девушки мне принесите, я ее угостить хочу. А ей мой номер передайте. Записы вайте…

– Вот. Ладно. – Леха широко улыбается. – Ща поглядим. Пойду пока в туалет схожу.

Он отваливает, я закуриваю и наблюдаю за развитием ситуации с девушкой. Официантка подходит к ней, сообщает про счет, передает записку с телефонным номером и кивком головы указывает на наш столик. Девушка меняется в лице. Она гневно начинает что-то выговаривать официантке, размахивать руками, метать глазами молнии в мою сторону, а та стоит как ни в чем не бывало и молча кивает. Девушка заканчивает свой трепетный монолог и быстро-быстро подходит к нашему столику: