Текст книги "Крестоносцы"

– Чувствуешь силу? – опять спросил голос.

– Да, Отец мой.

– Пользуйся ею, если будет такая надобность, но просто так, ради забавы, не испытуй. Сила сия на людских жизнях построена и ими внесена всеми.

– Хорошо, Отче, – ответил Христос, – буду помнить это.

– Тогда, прощай, – отозвался отец, и голос его исчез.

Иисус повернулся к матери, которая так же, как и он, стояла на коленях и предыдуще молилась.

– Ты слышала все, мама? – обратился он к ней.

– Да, сынок, слышала, – отвечала она, – что ж, коль угодно богу нашему и Отцу это требуется, то значит, так тому и быть.

– Нет, мама, – возразил Иисус, – это не ему только требуется, а нам самим вместе с этими людьми, – показал он рукой в сторону домов, – и другими также. Надо обрести им всем веру новую, а заодно понять,

как воспроизводится свет божий на земле.

– И это ты знаешь? – удивилась мать.

– Пока нет. Нo, думаю, скоро настанет день такой и я опишу это. И уже из уст моих расскажут другие, и они же понесут дальше эту святую науку, обогащая себя и других знаниями. Только вот нельзя, чтобы червь завелся какой в этой науке и изнутри подтачивал живое

древо веры. Об этом требуется позаботиться самим людям и ниспослать на таких казнь суровую, оброненную временем.

– Но, кто исполнит сие? – удивилась мать.

– Не знаю, – также ответил Христос, – но, думаю, люди найдут какой выход и создадут им необходимое для очищения веры от лженауки. Я верю в это сам.

В это время на площадь начали подходить люди, тревожно посматривающие в их сторону и обеспокоенно взирающие на своего поводыря, который пока молчал и со стороны наблюдал за вновь прибывшими.

Наконец, он подошел к ним сам и, раздвинув собой горсту собравшихся людей, очень строго спросил:

– Кто вы, зачем здесь и чьи будете?

– Мы дети ваши, – ответил кратко Иисус, немного кланяясь всем. То же сделала и его мать.

– Не знаем таких, – так же сурово говорил главный, – а почему не встаете с колен?

– Молимся Отцу нашему и богу единому, – ответил Иисус, сохраняя достоинство в небольшом поклоне в сторону поводыря.

– А разве бог один? – снова сурово, но уже с интересом, спросил тот же.

– Бог один и всемилостив к нам единым, – отвечал ему Иисус, крестя сам себя и целуя тут же свой крест.

– Что это? – удивленно спросил главный поводырь.

– Это крест святой, дарованный нам сверху богом единым и благонравным. Он освящает все и дарует жизнь всему.

– Так, кто вы есмь будете? – опять спросил человек, явно удивленный всем этим.

– Я послан вам богом единым и чистокровным. Я агнец божий, а это мать моя, Мария, из роду вашего и племени.

– А-а, – помню, помню, – вдруг оживился человек, – ты сама покинула нас во время похода, так ведь?

– Да, – ответила Мария, вставая с колен и бросаясь ему навстречу, словно моля о своем прощении.

– Ты меня помнишь еще? – удивился главный поводырь, – а я уж и позабыл совсем. И что же ты делала все это время?

– Берегла сына божьего, агнца небесного, – ответила Мария, смотря ему прямо в глаза, – провела с ним все это время рядом и шла его поступью по земле разной.

– Да, – согласился поводырь, – много вам пришлось идти. Но, кто вас сюда привел?

– Слепой старец, – ответила Мария, продолжая смотреть в глаза.

– Слепой? – удивился человек.

– Да, – отозвался в свою очередь Иисус, – и шел он по велению голоса Отца нашего единого. И вот мы здесь.

– Вижу, что здесь, – ответил ему главный, – но какова вера твоя и почему до сих пор стоишь на коленях предо мною?

– Я стою на коленях потому, что молюсь Отцу моему за свое и ваше благополучие, а также хочу отдать дань земле моих предков. Вера же моя всестороння и оподля вас должна возвыситься и взойти благосклонно.

– Чем докажешь правоту свою? – усомнился в его словах человек.

– Я помолюсь, – спокойно ответил Иисус и начал молиться при всех

Люди, обращая на это внимание, обошли кругом его и стали кольцом.

Иисус, не поднимая головы, читал вслух молитву и воспротягивал руки к небу, обращаясь непосредственно к Отцу своему.

На небо в такой утренний час вдруг набежали тучи, и вовсю разразился гром небесный.

Люди в страхе начали убегать кто куда, оставив на площади молящегося, его мать и человека, приведшего племя сюда.

И к великому диву всех в центре не было дождя, а стояли выше оглашенные вне его и пребывали сухими, в то время как по очертанию круга вокруг них, дождь проливался во всю мощь.

И главный подивился этому, и еще больше подивился, когда увидел из рук молящегося тянущиеся к небу тонкие струйки солнечного желтого света, а над головой его золотое кольцо.

Примечание автора

В каждой молитве есть своя сила. А каждая исповедь – это и есть молитва.

И именно этому учил Иисус, совсем не предлагая лично свою, опережающую других во многом позицию в отношении самого Бога или Отца его.

Он учил исповеди души и учил канонам той самой исповеди, но никак не настаивал на своем выражении того же и тем более, не принуждал к делу тому всех иных.

Таким образом, на свет появилась сама молитва – как способ очистки своей самостоятельной души, но, к сожалению, в интерпретации времени это сложилось совсем по-другому и попросту переросло в каноны или заученные наизусть, ни к чему не обязывающие слова, фразы, словосочетания.

Это первопричина слабой победы души над телесностью, ибо во всем был утерян сам смысл происходящего, или производимого самим человеком деяния.

Были и другие ошибки, а за ними последующие.

И в итоге сама вера приобрела смысл последующей, то есть по следу идущей бессмысленно или с совсем малым того вложением.

И извлечь ту самую последовательность просто нет возможности, ибо для того потребовался бы приход Христа вновь, что, естественно, для многих уже сейчас просто наказуемо.

Но не будем терять надежду и подождем немного. Что скажет по тому сам Бог или Отец его.

Пока же пойдем далее по следу Христа, так навсегда и оставленному им самим на Земле в силу состоявшегося собственного величия истинности самой души…

Продолжение…

Тут же человек упал на колени и стал просить его о прощении.

– Нe надо меня просить, – сказал ему Иисус, – я ведь не бог, хотя стану им опосля. Надо просить Отца моего, хранителя небесного, и он отведет это в сторону.

Сказав так, Иисус снова принялся усердно читать молитву вслух, а за ним повторяли ее мать и человек, имя которому било Моисей из роду Давыдова того же племени.

Спустя время дождь прекратился, и на небо взошло яркое солнце.

Набежал ветер и унес тучи подальше от них. На площадь снова начали сходиться люди и, подходя ближе, опускались на колени и молились, протягивая руки к небу и прося о своем прощении.

Моисей, поднявшись и подняв Иисуса, сказал, обращаясь ко всем:

– Люди. Это агнец божий, посланник бога нашего и единого во всем свете. Он прислан нам во благо и спасет мир от общей погибели. Рядом его мать, дева Мария, ниспославшая нам радость великую и благоуханную. Помолимся все, люди, и попросим у бога прощения за грехи наши плотоядные и за осквернение имени его в устах наших.

И они опять начали молиться, протягивая руки к небу и обращаясь вверх лицом.

Иисус говорил слова, а они повторяли. Он вселял в них веру и осуществлял спасение их душ в лице дня настоящего и злободневного.

Люди слушались его и повторяли сказанное. Они молились и обретали веру в бога единого и святого духа, его превозносящего на небеса.

И им становилось немного теплее в лучах искрящегося солнца, ибо внутри подогревало что-то другое, ранее не взойденное и не допонятое ими самими.

То было добро или первые искринки его в очерствевших сердцах ихних. Оно попыталось взойти больше и исповедать тяжесть греха ихнего.

Иисус Христос вместе с матерью своей были приняты их же племенем и воспеты, как и надлежит в порядке этому преподносящемся.

И снизошла тогда на землю их милость господня. Трава воспряла и создала новые пастбища, деревья в долине окрепли и дали свои плоды.

Зерно, брошенное в лето, взошло и околосилось, дав хороший урожай и утолив их жажду по хлебу насущному. Сказал тогда Моисей, завидев это чудо:

– Бог наш всеединый и могучий. Чудо твое лежит в сердцах наших. Благодарим тебя за ниспослание к нам на землю сына твоего, агнца божьего. Воистину, верим тебе и любим, яко ближнего своего и воспрепятствуем любому злу, ниспосылающемуся другими. И помнить доброту твою, и содержать в сердцах своих будем. Сына твоего не обидим и не оскорбим имени его, и мать его также. Спаси нас, боже, спаси и помилуй нас всех.

Так прошел год и даже чуть больше.

И в лето следующего года Иисус, обратившись к людям, сказал:

– Знаю, сила ваша в вере своей непреклонна. Но велел Отец наш великий проверить ее в страданиях, кровью и потом омытых. Требует он исполнений от нас всех чуда великого. Пройти к местам прежним нашим и упоить землю ту слезою прощения своею. Здесь же, останутся те, кто помале и чуть старше самых ходячих, и будут дожидать нас в вере своей неотступно. А поведу вас я за собою. Верите ли мне, люди?

– Верим, агнец божий, – хором колыхнулся воздух и вознесся вверх.

– Тогда, пойдемте, – обратился снова Иисус к людям, – и да, будет путь наш многовечен и опосля понят и воспринят всею душою. Помолимся, братья и сестры мои, пред большою дорогой и обретем еще веру в силу свою и отвагу.

Сказав так, Иисус стал на колени и протянул руки к небу. Из его уст начала вытекать молитва, обращенная к богу от самих людей.

Люди последовали его примеру, и вскоре вся округа была наполнена их миросовершенством, ибо, молясь, они издавали больше тепла и света, и не сохраняли в сердцах всякую лють, препятствующую всему этому.

Наутро же дня следующего все племя выступило вслед за Иисусом, идущем впереди с посохом в руках и небольшим крестом на груди.

То был первый их поход к земле, обетованной ранее и земле благодарной за их труд совершенства.

И шли они долго, и уставали. Уставая, становились на колени и молились.

Молясь же, думали о дне грядущем и солнце его восходящем. И никто не скорбел о тяжести пути и его ознаменовании.

То была дань растущая, от людей исходящая, будущему своему и других.

Пройдя же сквозь молчаливые пески пустыни и помолясь в очередной раз о благодати, ниспосланной им сверху, люди окаменели всем сердцем своим и навсегда обрели в себе веру, запирая ее глубоко внутри.

Так они вышли к местам, ранее описанным, а спустя еще немного, добрались и до своих прежних земель.

Там они помолились, освятили землю ту своими слезами и спустя два дня повернули обратно.

Их путь пролегал по другому маршруту, и воротились они тем же путем, что прошел сын с матерью до того.

И повсюду их встречали и благодарили. И пели те псалмы, которым Иисус научил во время своего первого похода. Люди снискали благодать небес, исходящую внутрь земли и дающую хороший урожай от тепла ее.

И они верили Иисусу так же, как и самому богу, ибо в лице его узрели своего бога, ниспосланного им на землю свыше и допущенного в стать самих людей.

И это помогало всякому и везде. Червоточина исчезала, и вязь создавалась кругом.

Цвели деревья и давала плодородие земля. Беда снова отступила, и народы воскрешали из своего горя прежнего.

И нес на себе все это один-единый человек, произошедший не совсем так, как все, и обязующий других к действию именем и сердцем своим.

А еще говорили за него, что он творил душою. Своею или чей-то еще. Об этом точно никто не знал. Но все встречали его с радостью и покидали с грустью, а порой и со слезами на глазах, и горьким плачем.

И была тому причина. Никто не хотел расставаться с живой святостью и добротой, исходящей вне его на большие расстояния.

Случалось так, что их племя, возглавляемое самим Иисусом, люди встречали далеко за пределами своих селений, а, не успев проводить, их уже встречали другие, пришедшие с других земель.

Так и проходил их поход, закончившийся спустя два года с их первого лета ухода.

На земле, вновь обетованной у самого моря, их ждали.

Маль подросла, старики еще стали старше. Земля благодарно освежала их возвращение домой новым буйством растений и хорошо колосившимся ростком.

И сказал Иисус, возвратившись:

– Люди мои, земель обетованных. Провозглашаю царствие небесное вам и вашим детям за подвиг, вами совершенный, и с благодарностью кланяюсь вам искренне я, сын божий, агнец небесный, – и Христос, выйдя на середину, поклонился и уже далее продолжал, – истинно вас благодарю и окропляю землю сию святостью и обозначаю, как землю обетованную в ваших сердцах и храню завет сей до самого последнего моего вздоха на земле этой или какой другой. Мир вам, дети мои, и грядущее во славу добро, – и Иисус снова поклонился.

Наперед вышел Моисей и, оросив слезами землю, продолжил:

– Братья и сестры мои, уповаем же на лик святой, пред нами обнаруженный. Помолимся господу нашему, богу единому, воспроизведшему свет белый и сотворившему потьму для отдыха глаз наших. Поклонимся поводырю нашему и да, не усомнимся в словах наших к истинной преданности его делам, устами и мощью своей провозглашаемых. Омоем свои очи обильной слезою и возблагодарим бога нашего, Отца всеединого, о ниспослании на землю нашу агнца божьего, нашего спасителя и хранителя.

Сказав так, Моисей обернулся к Христу и поклонился ото всех воочию.

Поклонились и все люди ему же. На что Иисус ответил:

– Спасибо вам за доброту вашу и веру свою в бога нашего, Отца моего и вас. Хочу отдать долги ваши перед ним и исполнить другой завет, гонимый моею судьбою. Говорил Отец мой, по приходу вновь собрать новый поход и сходить по морю к местам былым, дабы исповедать волю нашу всеобщую к всеупрочению его славы высокой. В

этот поход пойдут только те, кто повзрослел и крепко на ногах стоит. Остальные же будут растить детей, совершенствовать веру и землю свою обетованную. Помолимся все за успех дела сего и попробуем испытать себя снова.

Все помолились, включая сюда и Христа. Затем наперед вышел Моисей и сказал:

– Верю посланцу бога нашего и молюсь за нас с вами. Коль требуется этот поход, то воздадим долг свой ему. Благодать божия не дает нам права отступить назад. Да, ниспошлет всевышний силу нам в мощи, и да, не упадем лицом в грязь пред заветом его великим. Испытаем себя еще раз и дадим волю сердцам нашим и желаниям. Да, благословит нас сын божий на это и Отец его всевышний. Аминь, – и выступавший перекрестился перед всеми на обозрение.

– Люди земли обетованной, – вновь обратился Иисус к народу, – я не силую вас и не приказываю. Волен каждый и может остаться здесь на земле предков наших. Коль есть такие, то пусть отступят шаг назад.

Но люди не шелохнулись, и тогда Иисус, обращаясь снова к ним, сказал:

– Пусть, остаются те, кто немощен или не может идти обычным шагом, пусть, остаются матери детей ваших и моя мать также, ибо сия дорога очень трудна и опасна. С вами остается поводырь ваш главный, Моисей

и будет дожидаться нашего возвращения. На сем и порешим дело это, – и Христос, так же перекрестившись, опустился на колени, дабы попросить Отца своего совета.

Он долго молился, пока, наконец, голос, идущий откуда-то сверху, заговорил с ним вновь.

– Знаю, сын мой, что хочешь спросить, – гласил он, – но ответ твой будет впереди. Иди снова в поход и через пять лет возвратись. Затем опять будет такой же, только уже с другими. Воротись вовремя, ибо это важно. Ты понял меня, сын мой?

– Да, Отец, – отвечал Иисус в мыслях своих.

– Тогда, прощай, и неси веру дальше. Пойдешь по морю. Верь мне и исповедуй то же, среди множества таких же, тебя окружающих.

– Слушаюсь, Отец мой. Буду нести веру и исповедовать других, а также и себя в них. Силу твою храню и во зря не использую.

– Это хорошо, сын мой. Поступай так и далее. А теперь, прощай и помни. Ты должен поспеть вовремя за свой второй и последующий поход.

– Я понял, Отец, – ответил Иисус и поднял глаза к небу.

Голос исчез так же, как и появился внутри его.

Христос встал и обратился к людям, ожидавшим его.

– Люди. Отец благословит нас и велит собираться в дорогу. Мы должны поспеть возвратиться к указанному им сроку. Идите, готовьтесь, а назавтра выступим в путь, который пойдет по морю и приведет нас

к искомому. И хранит вас Отец наш за вашу благосклонность и его возвеличие. Да, будет задуманное наш всеми исполнимо.

И на завтра, как было оговорено, племя выступило в поход. Оставшиеся прощались с ними и долго махали руками им вслед.

Мария утирала набегавшую вновь и вновь слезу и жалобно смотрела вслед удаляющемуся от нее сыну.

– Как жаль, что я не могу быть с ним сейчас рядом, – говорила тихо она, обращаясь к себе же, – но я думаю, люди помогут ему в беде или деле каком, да и бог не оставит. Храни его, Отец наш всесветский, и

ниспошли ему на голову блажь общую, – и мать перекрестила путь его своею рукою.

А Иисус шел вперед и не оборачивался. Он не мог повернуться назад, ибо сила его была только в движении вперед, невзирая на прошлое и что бы то ни было.

Вера его – сила его.

Исповедь несусветная – блажь людская. Вот и шел он по дороге, а вслед за ним его племя в избранном составе самих себя.

Шли они поступь поступью, не обращая внимание ни на камни, ни на острые колючки, впивающиеся в израненные ноги и порой истязающие их до не могу.

Но все же вера была сильнее боли и тем более превосходяща, когда впереди их шагам слыла поступь живого на земле бога, рожденного их людской природой и пребывающего здесь за исповедь грехов всех.

Их внутренняя сила в живости своей искренне побеждала и заставляла подчинить бренное тело, просящее успокоения от шагов, а также уповала на блажь, вверх от них исходящую, ибо в походе этом была заложена сила целебная всей природы людской и ее возвеличивание в грехах каждодневных.

Иисус не подгонял никого и не укорял за слабь дорожную. Он изредка делал привалы и, обхода всех, осматривал, давая какие-то советы, а иногда и целил своею рукою.

И это помогало, поднимало в людях жажду отыскания нового упоения чистотой своей собственно избранной дороги жизни.

Они вставали и продолжали идти дальше. Нет. Не было храбрецов на том поле нестройной брани людской по камнями избитой дороге, ведущей вперед к диву необычайному.

Это были обычные люди в своей совести и упреке, в своей жалости к себе и наружно другому. Но было в них одно единое целое – вера в благонесущее деяние от их ходьбы и небольшая человеческая слабость в виде простой корысти своей собственной земле, так беспощадно жалящей их ноги.

Иисус понимал это, ибо если бы не понимал тех, кто шел следом, то они ему бы не верили. Они не вверяли бы свои жизни неизвестно откуда взявшемуся в их племени страннику.

И они же, никогда не пошли бы следом за человеком, бичующим другого во благо какой-то добродетели общей.

Потому, он вел их, разбивая свои собственные ноги о те же камни, но не кривился при этом и не страдал, как другие.

Ему не была позволена эта людская слабость, ибо он был бог, живой среди них на земле.

И тело его было побитое и довольно сильно так же жаждало успокоения, но дух, превозносящийся вне его в округе своей и в небеса, был сильнее всего.

И переставала бежать кровь из оголенных на свет божий ран, и покрывались они тонкой линией кожи его, как бы давая понять, что еще рано проливать ее саму, ибо не настал тот день общей человеческой брани.

Так они и шли до самого моря. Перед ним самим остановились, и Иисус произнес пред стоявшими людьми:

– Братья и сестры мои. Славен бог наш единый и верный. Мы прошли по каменному бурелому, и теперь предстоит пересечь это море. Помолимся, братья и сестры, Отцу нашему и всех, и пусть, он нас проведет

через это сам. Я же впереди пойду и буду указывать вам путь. Молитесь, братья и сестры, и пускай ваш дух внутри оживет вновь и достанет до самих небес, а заодно дойдет до Отца нашего. Молитесь здраво и с умыслом, ибо это поможет нам в достижении цели.

Иисус стал на колени и, подняв вверх голову, протянул руки к небу.

– Отец мой, – тихо шептал он почти про себя, – обращаюсь к тебе и молю о твоей великосветской помощи. Ты сам говорил обратиться, если очень нужно. Помоги же сейчас нам. Проведи по морю и успокой верующих в силе твоей безвозмездной, и одари нас еще одним божьим

чудом.

Так сказав, Христос припал лицом к земле и поцеловал ее, ибо это она вскормила его и дала жизнь.

И снова прозвучал где-то поверх головы голос.

– Слышу тебя, сын мой. Не беспокойся об этом. Сила в тебе огромна, она вознесет над морскою волною. Иди смело и ступай, как глаза подскажут и мысль твоя. Но не оступись. Верь этому, и море будет под твоими ногами, а не над головой. То же скажи и людям верующим.

И скажи, Бог не оставит их в беде, даже в случае какой опасности. А теперь, ступай и не забывай о главном. Не опоздай к сроку указанному и воротись вовремя.

– Спасибо, Отче, – тихо проговорил Иисус и, встав на ноги, направился прямо к морю.

Подойдя к самой воде, Христос повернулся к людям и сказал:

– Братья и сестры. Наша вера и сила внутренняя нам помогут. Не оступитесь и идите за мной, и пускай ваши сердца наполнятся внутренним успокоением. Бог не покинет нас даже в злую минуту. Согласитесь с судьбой своей, и да, скажется это во благо веков жизней наших. В путь, по морю соленому и с верой в сердцах наших, творящей, воистину, чудеса божьи.

Иисус повернулся и пошел прямо, как и шел до этого.

И только мысль указывала на путь, и только глаза смотрели прямо перед собою.

За ним шли люди и удивленно посматривали себе под ноги. Море держало их на себе, и от этого сила веры, становилась еще больше и крепче, и от этого же сердца их наполнялись снова и снова внутренней силой, исходящей сквозь них наружу и держащей на весу волн, доходивших им порой до колен.

Иисус шел впереди всех, и вода несла его на себе так же, как и других, а иногда поднимая и выше.

И шедшие позади его это видели, и им казалось, что он вот-вот вознесется на небо от силы своей внутренней и силы божьей, в нем образованной.

В раны заходила соленая вода и больно им досаждала. У некоторых кровь вытекала и сбагривала своим цветом воду.

И вскоре путь этот становился красным от крови, его наполняющей, и обретал, воистину свою, целебную силу, ибо раны потом закрывались и уже больше не кровоточили.

Шли они долго, без устали и остановок, а солнце впереди их садилось за горизонт, оставляя такой же багровый след, как и сами люди вначале, когда Иисус увидел впереди другой берег.

– Слава тебе, Отец наш великий, – громко проговорил он и, на минуту остановившись, сотворил молитву.

То же проделали и остальные. Затем они дошли до берега и поблагодарили господа за ниспосланную им силу веры и силу сердец их от внутреннего наплыва добродетели ихней, а также сотворили молебен и испели псалмы, благодаря и уподобая бога единого и вознося его силу превыше всего.

Так закончился этот переход через море, который спустя века остается быть истинно чудом, ибо еще никому не удавалось ходить по морю просто так без необходимых средств.

И люди бросили еще одно зерно в свое сердце. Они поняли, что вера их – это даже больше, чем огромная сила моря и другой прочей стихии. И они возрадовались этому вдвойне, втройне, а кто и больше в себе самом.

Теперь, их сила становилась частью веры, так же, как и сила стихии была такой же частью.

Отдохнув и заночевав прямо на берегу, наутро люди двинулись дальше, вдоль этого моря и немного уходя от него в сторону.

По дороге им никто не встретился, но спустя два дня их последующего пути, встреча все же состоялась.

Иисус направил колонну странников к одному селению, показавшемуся впереди.

Подойдя ближе и вступив в разговор, они узнали, что из жителей остались лишь женщины, старики и дети, а все мужчины были угнаны властью, чтобы обучить их ратному делу.

Оставались лишь юнцы, которых с возрастом ждала та же участь. Женщины горько плакали, старики роптали, а дети пугливо прятались за редко стоящими деревьями.

И Иисус обучил их, как нужно сделать, чтобы вновь растущее поколение не оказалось там же, где и прежнее.

– Пусть, уходят из селения, – сказал он седовласому старику – главному среди оставшихся, – когда прибудут за ними. Для этого соорудите небольшие посты вдали от селения. И пусть молодые сторожат. Как увидят тех, кто хотел бы содеять подобное, то пускай, сразу сообщают об этом остальным.

– Спасибо тебе, – поблагодарил старец, – но, кто ты сам будешь, из чьих племен и роду?

– Я из племени иудеев, роду Давыдова, – отвечал Иисус, – а зовут меня Иисус Христос. Я агнец божий.

– Как ты сказал? – не понял его главный.

– Я сын божий здесь, на земле нашей, – ответил более понятливо Христос.

– О, боги, – взмолился человек, – как они могли послать на землю одного из них самих?

– Я не сослан. Я рожден здесь, – отвечал Иисус, – и должен обучить вас вере новой в бога единого, чудотворного и общего Отца нашего.

– Как? – изумился старик, – А разве бог один выступает за всех?

– Да, – кратко ответил Иисус, – бог один и это подтвердят мои спутники. Видишь, вон сколько их. Мы только недавно перешли море пешком. Спроси об этом любого из нашего племени.

Старик недоверчиво посмотрел на довольно молодого поводыря и пошел спрашивать по цепи растянувшихся немного людей.

И везде ему кивали головами, показывали на Иисуса и на. свои заживляющиеся раны от солености воды моря.

Но и этого старику показалось мало, и он снова спросил Христа:

– А, скажи мне, агнец, – обратился он к нему его словами, – как такое возможно, что вы по морю прошли. Это ведь никому еще не удавалось.

– Вера наша такая сильная, что это состоялось, – кратко ответил Иисус, и его глаза внезапно заблестели, – она так сильна, что способна творить чудеса.

– Какие же? – не унимался старик, как будто дожидаясь какого-то подтверждения.

– А это ли не чудо? – спросил у него Иисус, указывая рукой на всех тех, кто следовал за ним, и сразу же ответил сам, – это и есть настоящее чудо веры в бога нашего единого и всемогущего.

Но старик был упрям и очень недоверчив.

Тогда, Иисус сказал ему:

– Если хочешь, я обучу и вас этой вере, но вначале выделите мне одного из вас, дабы он проделал путь мой вместе со мною, а по прибытию все расскажет и подтвердит.

– Хорошо, – согласился на это старик, – я пойду с тобою.

– Нет, – ответил Христос, – ты уже стар и немощь, а путь мой далек и труден. Давай молодого, да хотя бы, вон того юнца, – и он указал на молодого парня, прятавшегося за деревом.

– Его не могу, – ответил чуть угрюмо старик, – это мой внук. Его не могу.

– Ну что ж, – ответил Иисус, – вера приходит, но никогда не насаждает себя силой. Если ты к этому не стремишься, то пользы и проку не будет. Живите дальше, как и жили. А если захотите что изменить, присылай ко мне своего ученика. Я не настаиваю на ком-то конкретно, но он должен быть молод и крепок мощами своими. Прощай, старик. Мы идем далее. Прощайте, люди, – сказал Иисус и остальным.

И вскоре только пыль осталась за их ногами.

Старик долго и придирчиво смотрел им вслед, а затем, на что-то решившись, сказал сам себе:

– Пусть, будет так. Хоть и не верю я ему, но все же отправлю своего внука. Пусть, обучится у него. Может, и дела наши лучше пойдут.

Он подозвал юношу к себе и приказал собираться в дорогу.

– Пойдешь с ними, – продолжил он, когда тот собрал скудные вещи и харч, – и обучишься их вере. Погодя воротишься, но, не дойдя до главного, не торопись уходить. Главное пойми суть этой веры. Понял меня?

Юноша кивнул и посмотрел вслед уходящему племени. Они уже были довольно далеко.

– Ничего, догонишь, – сказал старик и, нежно погладив его по голове, отправил вслед за ушедшими, – и береги себя, и его тоже, – добавил он на прощание, – сдается мне, не простой он все же человек, коль сколько люду собрал вокруг себя. Памятуй об этом.

Но юноша уже был далеко и вряд ли слышал последнее. Но так, наверное, тогда требовало это время, и так тогда это нужно было самому Иисусу, хотя он еще до конца и не понимал своего откровенного благодействия на жизни обездоленных людей.

И все же, как бы оно не происходило, а шло к одному завершению. К логическому своему завершению, ибо было в этой разрозненной цепи общения всех что-то такое, которое впоследствии соберет все воедино и укажет на непосредственный результат.

Юноша очень скоро догнал колонну, и еще быстрее поравнялся с впереди идущим.

– Меня послал Феодосий, – казал он, тяжело дыша от бега, – это тот старик, с которым вы разговаривали.

– И что же он хотел? – спросил Христос.

– Он хочет, чтобы я обучился подле вас вере вашей, и спустя время воротился в свое племя.

– Ну что ж, коли так, то ступай и становись позади всей колонны, – распорядился Иисус, – будешь обучаться, как все.

– Как? – искренне удивился юноша, – как же я смогу научиться там, если ты здесь, впереди?

– Иди, – сурово сказал Иисус, посмотрев ему в глаза, – пойдешь с нами – поймешь, что к чему и слушайся остальных так же, как и меня. Ты равен здесь со всеми, но никто не может тебе приказать сделать

что-то для него. Ты сам по себе. Понял меня?

– Да, – кивнул юнец, хотя ему и не все было ясно, но он не стал дожидаться нового объяснения от своего учителя и пошел обратно в хвост колонны.

– Постой, – остановил его Иисус, – зачем идешь назад. Обожди здесь или сделай шаг тише, и колонна сама тебя нагонит.

– А-а, – протянул юноша, понимая, что это действительно так. А может, это и было для него самым первым чудом, совершенным его учителем, ибо не было бы его, то и он решил бы по-своему.

Колонна опередила его, и юнец зашагал следом. И никто не спросил его об этом, и никто не сказал плохого слова.

Люди объединялись в вере, так же молча и внутренне, как и следовали за своим поводырем.

Их не пугало, что становилось людей больше. Все же это были единомышленники и единоверцы, от которых зависело благо всей земли.

И они понимали это сами и даже сочувствовали вновь прибывшим, понимая, как они еще слабы в вере и силе своей, и как им трудно сейчас обрести ее саму.

Нет. Дело не было вовсе в чтимых ими молитвах или воспетых псалмах, хотя этому и отдавалась дань уважения и предпочтение, но все же основное было в самих людях, в их степени сопереживаемости всего этого, в их собственной вере в достижении общей цели и в их внутреннем объединении вокруг единого бога-творца, воистину свою, воспроизводящего чудеса как с ними самими, так и с живой силой природы.

На этой почве взрастали корни и образовывались ростки настоящей веры в свою и другую доброту, в способность ради блага другого увековечить своим подвигом, совершенным во славу их внутренней силы и силы божественного соприкосновения, всю истинность настоящего для уже будущего познания в тех, кто останется на земле после них, то бишь дети и их потомки.