Текст книги "От Садового кольца до границ Москвы. История окраин, шедевры зодчества, памятные места, людские судьбы"

Басманная слобода

Название Басманной слободы произошло от слова «басман», значение которого, казалось бы, известно – у Даля это «дворцовый или казенный хлеб» – так, в 1690 г. подано было патриарху «столового кушанья: хлебец, колцо, шесть папошников, десять басманов, икра зернистая». От названия хлеба пошли пекари-басманники, а от них, живших в этой слободе, и ее название. Это распространенная версия; однако трудно поверить, что в Москве было так много пекарей, делавших специальный хлеб, что они образовали особую слободу, да и немалую, судя хотя бы по протяженности главной ее улицы – Старой Басманной, идущей от Земляного вала до Разгуляя, или же по количеству ее жителей: в 1638 г. их насчитывалось 64 двора, а в 1679 г. – 113 дворов.

Откуда же в таком случае произошло слово «басман»? Как правило, именно ремесленники давали название слободам (вспомните гончаров, кузнецов и кожевников), и в районе теперешней Старой Басманной, возможно, жили ремесленники-басманники, которые «басмили», то есть делали узорные украшения на металле или коже, которые были широко распространены. Металлическими тонкими листами с выдавленными рельефными узорами обкладывали – «басмили» – деревянные кресты или оправы икон, и такие листы назывались «басмами»: «крест древяной, обит басмы медными, золочеными». Басмой также называлось послание с выдавленной на нем ханской печатью, и развитие слова могло быть таким: сначала ханская «басма», потом вообще рельефные изображения, и, возможно, что «басманом» назывался особый вид хлеба, на котором выдавливалось какое-либо клеймо.

Главная улица Басманной слободы была частью большой проезжей дороги от Кремля на восток, к берегам Яузы. Избы слобожан стояли вдоль дороги, а за ними шли огороды, поля, выпасы. Вероятно, в конце XVII в. к северу от Басманной слободы поселили военных и, может быть, именно тех, кто служил в полках нового иноземного строя. Курляндец Якоб Рейтенфельс, посетивший Москву в 1670–1673 гг., писал, что в этой слободе жили те иноземцы, кто перешел на русскую службу и принял православие; то же самое повторяет другой иностранный путешественник – Эрколе Зани – в своей реляции о путешествии в Московию. Эти военные образовали так называемую Капитанскую слободу вдоль дороги, шедшей от Мясницкой к Басманной слободе. Дорога эта получила со временем название Новой Басманной, в отличие от ее соседки – Старой.

Старая Басманная начинается от площади Земляного вала, перекрестка Садового кольца и улицы Покровки, и ее первый отрезок ограничивается мостом через соединительную ветку железной дороги.

С левой стороны Старой Басманной возвышается угловая башня большого жилого дома (№ 11–13 по Садовой-Черногрязской), возведенного по проекту В.Д. Кокоринова еще до войны, но отделанного в послевоенные годы. Вплотную к нему примыкает жилой дом (№ 5), выстроенный в 1907 г. в стиле модерн архитектором К.Л. Розенкампфом по заказу крестьянина Николая Козлова. Далее – участки бывших дворов кремлевского Вознесенского монастыря и купца Луки Девятова, на которых по улице стояли ряды лавок, а внутри несколько деревянных жилых и нежилых строений. Именно по участку Воскресенского подворья прошла соединительная ветка железной дороги, над которой перекинут мост.

В XVII в. к северу от Старой Басманной улицы, по ее левой стороне, находился большой загородный двор и огород Вознесенского монастыря площадью 3 десятины 454 кв. сажени (то есть почти три с половиной гектара), который был пожалован ему царем Алексеем Михайловичем в 1654 г. Этот двор со временем значительно уменьшился, часть его была распродана, и по его земле были проложены городские проезды. Одним из таких проездов и был Хомутовский, доходивший до нынешней улицы Лукьянова (Бабушкина переулка) и продолжавший Хомутовскую улицу, выходившую к Земляному валу с западной стороны. Ныне это небольшой тупик, упирающийся в железнодорожные линии соединительной ветки.

В Хомутовском тупике находятся несколько зданий, о которых можно сказать особо. Это, во-первых, особняк (№ 5а), принадлежавший Хлудовым, по фамилии которых тупик одно время назывался Хлудовским. Он находится на территории довольно значительного участка, который принадлежал в конце XVIII в. жене генерал-лейтенанта А.Н. Сухотина. В 1800 г. участок перешел по закладной к князю А.В. Урусову, при котором в глубине усадьбы, ближе к западной ее границе, стоял одноэтажный каменный особняк, уцелевший в пожар 1812 г. В 40-е гг. XIX в. усадьбой владела графиня Евдокия Максимовна Толстая с дочерью Прасковьей. Графиня была прелестной цыганкой Авдотьей Тугаевой, покорившей сердце отчаянного игрока, бесстрашного дуэлянта графа Федора Толстого, убившего на дуэлях, как говорили, одиннадцать человек. Его дети, все дочери, умирали одна за другой, и он верил, что это была кара за убитых им. Выжила только одна Прасковья, вышедшая замуж за Василия Степановича Перфильева, хорошего знакомого Л.Н. Толстого, прототипа Стивы Облонского в «Анне Карениной». Супруги Перфильевы были посажеными отцом и матерью на свадьбе Толстых.

В 1850–1853 гг. усадьбой владел один из братьев Мамонтовых – Иван Федорович, переехавший тогда в Москву и занявшийся железнодорожным строительством. Его сыновья, Савва и Анатолий, сыграли большую роль в истории русской культуры – Анатолий стал книгоиздателем, а Савва основателем известного театра, гончарной мастерской, меценатом. С 1853 г. усадьба стала собственностью семьи текстильных фабрикантов Хлудовых, дело которых, по словам купца Н.А. Варенцова оставившего воспоминания о семье Хлудовых, «гремело в Москве».

Первым владельцем усадьбы был Алексей Иванович Хлудов, создавший вместе с братьями текстильную фабрику в Егорьевске. По отзывам, был он «человек неподкупной честности, прямой, правдивый, трудолюбивый, отличавшийся силой ума и верностью взглядов».

А.И. Хлудов в 1864 г. ломает старый дом, ставший для него тесным и непрезентабельным, и строит новый двухэтажный особняк, с роскошно оформленными интерьерами. Хлудов собирал древние рукописи и старопечатные книги, в его коллекции находилась такая ценность, как греческая Псалтырь IX в. с миниатюрами. По словам очевидца, комната, где хранились его книги и рукописи, была «отделана в стиле, с мозаичным полом и расписанным сводчатым потолком и даже люстрой в древнерусском стиле».

После его смерти в 1882 г. дом перешел к сыну Василию. В 1897 г. с правой стороны от дома, по красной линии тупика, было выстроено каменное здание (№ 7а) для конторы и квартир. Под домом находился большой подвал, соединенный подземным переходом с другими строениями в усадьбе.

У В.А. Хлудова в доме бывали известные деятели русской культуры: С.И. Танеев, Д.С. Мережковский, В.С. Соловьев, М.И. Драгомиров, Н.Е. Жуковский, С.А. Муромцев. У него часто можно было слышать музыку, в парадной зале второго этажа был установлен орган и стояли два рояля, ведь вся семья была музыкальной.

В.А. Хлудов скончался в 1913 г., и при его наследниках главный дом сдается частной женской гимназии Л.Н. Валицкой, в которой преподавал отец знаменитого радиста первой полярной станции Т.Э. Кренкель. Остальные здания на территории усадьбы использовались под различные нужды: склады шерсти, гараж и даже рыбокоптильню.

В советское время главный дом занимала средняя школа, впоследствии больница. В 1950-х гг. он был надстроен третьим этажом и соединен с флигелем переходом.

Рядом, с правой стороны, находилась еще одна усадьба (№ 7), принадлежавшая Хлудовым. Его владельцем был известный в Москве Михаил Алексеевич Хлудов, второй сын А.И. Хлудова, который, по словам того же Варенцова, «был субъект патологический: где бы ему ни приходилось жить, везде оставлял за собой ореол богатырчества, удивляющий всех… к сожалению, все его духовные силы поглощались низменными чувственными желаниями, именно: пьянством и развратом». По Москве ходили рассказы о его ручной тигрице, с которой он везде появлялся, о его грандиозных кутежах и выходках. О нем писали В.А. Гиляровский, Н.Н. Каразин (в романе «На далеких окраинах»), художник К.А. Коровин, артист Л.М. Леонидов, его вывел в образе Хлынова А.Н. Островский в пьесе «Горячее сердце».

Гиляровский вспоминал, что он видел его в последний раз в 1885 г. на собачьей выставке в Манеже: «Огромная толпа окружала большую железную клетку. В клетке на табурете в поддевке и цилиндре сидел Миша Хлудов и пил из серебряного стакана коньяк. У ног сидела тигрица, била хвостом по железным прутьям, а голову положила на колени Хлудова. Это была его последняя тигрица, недавно привезенная из Средней Азии, но уже прирученная им, как собачонка». В этом же году, 31 мая, он умер на даче в Сокольниках. Почти все свое имущество он завещал жене Вере Александровне, а дом в Хлудовском тупике отдал под детскую больницу: его маленький сын скончался от черепной травмы, случайно упав с лестницы в училище. Однако дом в Хомутовском тупике был неудобен для больницы, его продали и для нее выстроили отдельное здание на Большой Царицынской (Пироговской) улице.

Напротив этого участка сохранился особняк, стоящий у пешеходного моста через железную дорогу. Он был построен в 1911 г. для некоего «люксембургского подданного», члена торгового дома, имевшего дело с каменным углем и торфом, Камилла Германа Федора Карловича Тронше, по проекту архитектора В.И. Дзевульского. Можно обратить внимание на классический барельеф с левой торцевой стороны с изображениями укрощения коня, воинами с копьями и женскими фигурами с амфорами. С правой стороны от этого особняка стоял небольшой деревянный дом, который принадлежал талантливому и разностороннему художнику и архитектору Леониду Михайловичу Браиловскому.

В начале XX в. были популярны его акварели с архитектурными пейзажами, он плодотворно работал для театра, оформлял спектакли Малого. Браиловскому принадлежал выразительный надгробный памятник на могиле Чехова в Новодевичьем монастыре. Он скончался в 1937 году, и можно было бы уже подумать недоброе, но умер он в Риме и, следовательно, своей смертью: он эмигрировал с приходом большевиков и жил с тех пор в основном в Италии.

Вернемся на Старую Басманную. На другой стороне путепровода – представительный дом (№ 11) Московско-Курской и Нижегородско-Муромской железных дорог (1898–1899 гг., архитектор, автор проекта старого Курского вокзала Н.И. Орлов и инженер М.А. Аладьин), в котором находились как управление службы дорог, так и квартиры.

Дом № 13, потерявший свои оригинальные завершения, выстроен потомственным почетным гражданином А.П. Половинкиным в 1908 г. по проекту С.Ф. Воскресенского. Рядом с ним, на участке под № 15, находятся три строения по улице: одно в стиле модерн, с женскими масками и растительным орнаментом, выстроенное в 1902 г. архитектором В.В. Шаубом, за ним – двухэтажное, выходящее за красную линию застройки, и далее, за входом в сад имени Баумана, – протяженное, также двухэтажное строение с декором середины XVIII в. Самое интересное и загадочное из них – среднее, совсем невидное – простой кубический объем с ризалитом в центре. Серьезные исследователи сообщают, что дом характерен для XVII – начала XVIII в., но во многих популярных работах он упорно называется «путевым дворцом Василия III», хотя прямых указаний, документов или иных свидетельств этому нигде нет.

История соседнего здания (под тем же № 15, его занимает Российский фонд культуры и проводит там выставки) начинается, очевидно, с 1740-х гг., когда на старом основании строится одноэтажный каменный дом, в котором в 1767 г. освящается домовая Рождественская церковь, а в 1780 г. надстраивается второй этаж, и дом, владельцем которого в конце XVIII в. становится князь М.П. Голицын, попадает в альбомы лучших московских зданий, собранных М.Ф. Казаковым. Князь М.П. Голицын решает продать это не очень-то представительное для него владение и приобрести что-нибудь более соответствующее его положению; он присматривает себе совсем недалеко, тоже на Басманной, но на Новой, демидовский дворец (№ 26), который сразу же перестраивает и увеличивает, а его усадьба на Старой Басманной переходит в купеческие руки.

Участки под № 17 и 19 представляют собой яркие иллюстрации того, какой была планировка Басманной слободы – протянутые в глубину на добрую сотню метров, они выходят на улицу узкой передней стороной. Дом № 17 с двумя флигелями, стоящий несколько в глубине участка, был выстроен в 1884 г. архитектором Р.А. Гедике для одного из семьи купцов Прове, обосновавшихся в то время в районе Басманных улиц. Также для них архитектор К.В. Трейман в 1902 г. построил еще один особняк, похожий на небольшой замок, но его уже никак не увидишь с улицы – он расположен далеко в глубине узкого участка.

Дом под № 19 построен в 1902 г. гражданским инженером П.К. Микини для купца первой гильдии Т.А. Кудрявцева, который часть своих строений сдавал женской гимназии Е.Б. Гронковской (в ней до советского времени преподавала В.И. Цветаева, дочь основателя Музея изящных искусств).

За жилым домом недавней постройки начинается территория одной из самых представительных дворянских усадеб на Старой Басманной, принадлежавшей «бриллиантовому» князю Александру Борисовичу Куракину, прозванному так потому, что он появлялся на балах в костюме, сплошь усыпанном алмазными украшениями. Куракин воспитывался вместе с цесаревичем Павлом и после его воцарения стал канцлером и кавалером высших орденов и, будучи богатым, получил еще пять тысяч десятин земли и 20 тысяч крепостных. Но, как часто бывало, от немилости Павла никто не был гарантирован, и князь Куракин удаляется от двора в Москву, где на Старой Басманной в конце 1798 г.

приобретает участок у кригскомиссара П.И. Демидова (а он купил его у лейб-гвардии секунд-майора А.Г. Гурьева в 1796 г.) и начинает перестраивать бывший там большой дом под руководством архитектора Р.Р. Казакова (в отделке его принимал участие известный живописец Дж. Скотти).

Куракинский дворец, оконченный в 1801 г., был протяженным зданием, фасад которого делился на три части: в центре находился ризалит с шестиколонным портиком и рустованным первым этажом, а по бокам два других ризалита с двумя парами колонн, несших антаблемент; позади располагался полукруг хозяйственных служб, большая конюшня на 30 лошадей, каретный сарай на 18 экипажей, а за ними – обширный сад.

Французская художница Луиза Виже-Лебрен с восхищением отзывалась об отделке куракинского дворца, об изысканной мебели, дорогих коврах, прекрасных люстрах и редких картинах, украшавших его.

Князь недолго прожил в Москве; назначенный послом в Париж, он удивлял Западную Европу своим богатством, костюмами, роскошными праздниками. Там и произошло с ним то, что ускорило его кончину: во время одного из балов произошел пожар, Куракин, пропуская впереди себя женщин, был сильнейшим образом обожжен из-за раскалившейся золотой отделки, сплошным узором покрывавшей его костюм.

Княжеский дворец наследники его, внебрачные дети бароны Вревские, продали за 160 тысяч Министерству юстиции в 1836 г. для Межевого института, выпускавшего весьма нужных для России с ее частным землепользованием межевых инженеров, занимавшихся съемкой и размежеванием. Небольшие переделки для института произвел архитектор Е.Д. Тюрин.

Как ни странно это звучит, но первым директором института на Старой Басманной был не специалист и не чиновник, а просто дворянин и помещик, будущий писатель – С.Т. Аксаков. Он помог Белинскому, оказавшемуся в трудном положении, получить место преподавателя русского языка в институте, но, правда, тот не долго удержался в нем, поступив туда в марте 1838 г. и уйдя в октябре того же года.

Межевой институт (он назывался Константиновским по имени великого князя, сына императора Павла) занимал это здание до 1867 г., когда был переведен в бывший демидовский дом на Гороховом поле, а здесь Министерство юстиции разместило свой огромный межевой архив, занимавший здание до постройки собственного архивного на Девичьем поле; после этого на Старой Басманной обосновывается Александровское коммерческое училище, возникшее в связи с тем, что в быстро развивающейся пореформенной России не хватало образованных коммерсантов, могущих быть на равной ноге с европейскими.

Училище, основанное в 1880 г. в память освобождения крестьян от крепостной зависимости, долго работало в различных помещениях в Москве, пока Министерство юстиции не уступило для него куракинский дворец. В июне 1885 г. архитектор Б.В. Фрейденберг начал перестройку, закончившуюся через два года; в феврале 1888 г. полностью измененное здание было освящено. Во время торжеств заболел и через несколько дней умер первый директор училища выдающийся математик А.В. Летников, много сделавший для его организации. В Александровском коммерческом училище преподавали выдающиеся ученые: математик В.Я. Цингер (он был и директором училища), историки В.И. Пичета и Д.В. Цветаев (много писавший об истории Москвы, особенно московских иноверцев), астроном П.К. Штернберг, а в числе окончивших училище – писатель А.М. Ремизов, химик А.Е. Чичибабин, предприниматели Э.Э. Липгарт, И.И. Прохоров, А.А. Найденов и многие другие из известных российских купеческих фамилий.

Со временем рядом с училищем в Бабушкином переулке основали торговую школу для мальчиков, а на Новой Басманной выстроили большое здание для женской торговой школы. В советское время в здании Александровского училища находились: школа второй ступени, различные политехникумы, Промышленно-экономический институт. В 1929–1932 гг. здание бывшего училища было надстроено, и с 1933 г. в нем находится Институт (ставший в 1993 г. Академией) химического машиностроения. В 1936 г. институт окончил известный впоследствии оригинальный мыслитель Д.М. Панов, много лет сидевший в коммунистических лагерях и после освобождения сумевший уехать из России.

За Бабушкиным переулком – один из замечательных образцов московского классицизма, изящный одноэтажный деревянный дом, отделанный скульптурными барельефами. После многих лет небрежения московской общественности удалось устроить там Музей декабристов – ведь дом принадлежал Ивану Матвеевичу Муравьеву-Апостолу, отцу трех декабристов: старшего Матвея, приговоренного после восстания к каторжным работам, среднего Сергея, повешенного в Петропавловской крепости, и младшего Ипполита, раненного на юге при восстании Черниговского полка и застрелившегося, не желая сдаться преследователям.

История дома полностью не выяснена. Участком – огородной землей – вдоль переулка, который назывался Бабушкиным, владели купцы и фабриканты Бабушкины. Дочь одного из них стала княгиней, выйдя замуж в 1795 г. за князя, премьер-майора Ю.Н. Волконского, и предполагается, что Волконские выстроили существующий дом в конце XVIII – начале XIX в. Один из последующих владельцев, капитан П.И. Яковлев, значительно перестроил его, продав дом в 1805 г. надворному советнику А.И. Яковлеву, который, в свою очередь, перепродал графине Е.А. Салтыковой в 1810 г.

Вероятно, только в послепожарное время усадьба была куплена Муравьевым-Апостолом. Дата покупки в точности не известна, но, судя по исповедным ведомостям церкви Св. Никиты Мученика, фамилия владельца дома тайного советника И.М. Муравьева-Апостола впервые появляется в 1815 г. (тогда вместе с ним были записаны бывшие на исповеди его жена Прасковья Васильевна, урожденная Грушецкая, дочь Екатерина, сыновья Сергей, Ипполит и Матвей), а с 1818 г. Муравьевы-Апостолы уже не упоминаются в приходе этой церкви. В 1816 г., также согласно исповедным ведомостям, здесь жил «гвардии штабс-капитан Константин Николаевич Батюшков» – добрый друг семьи и известный русский поэт.

Изящный классический особняк, более похожий на миниатюрный дворец, украшен соразмерным шестиколонным коринфским портиком, арочными нишами и барельефами. Отличительной особенностью этого очаровательного создания является угловая полуротонда, которая когда-то была открытой.

С середины XIX в. в доме помещался Александро-Мариинский детский приют.

Далее по улице несколько неприглядных жилых домов, а за ними, несколько в углублении от улицы, новое здание городской клинической больницы, главный корпус которой выходит на Новую Басманную, и далее два серых, вплотную стоящих друг к другу высоких и солидных жилых дома.

Если внимательно приглядеться к первому из них (№ 31), то он окажется двухэтажным особняком, надстроенным еще тремя этажами, и надо сказать, что таких умело сделанных надстроек старых домов (1945–1946 гг., архитектор Н.П. Баратов) в Москве немного: умело соблюдены пропорции, сдержанно применен тот же по духу декор, и весь дом кажется построенным в одно время. Особняк, ставший, так сказать, основанием для всего дома, был выстроен архитектором В.С. Масленниковым в 1913 г. для М.Е. Башкирова, главы торгового товарищества. Внутри еще видны следы отделки парадной лестницы, плавно поднимающейся на второй парадный этаж бывшего особняка. Криволинейные очертания левой стены здания и изогнутая линия дворового проезда вызваны тем, что участок, на котором выстроен особняк, имел несколько странную форму, резко уходя вправо под углом от красной линии Старой Басманной. В 1912 г. тот же архитектор строит и соседний доходный дом (№ 33). В этом доме жил художник-конструктор В.Е. Татлин, устроивший на чердаке мастерскую, где он работал над оригинальными проектами башен и аэропланов.

Одиноко стоящее среди пустырей и развалов, образовавшихся после сноса угловых домов, последнее на левой стороне улицы четырехэтажное строение имеет в основе каменные палаты XVIII в., принадлежавшие братьям Сергею и Федору Еропкиным. После пожара 1812 г. палаты были приобретены для «Главной казенной аптеки», в 1850-х гг. дом перешел в частное владение, а в 1875 г. его фасады переделал архитектор П.А. Кудрин. С правой стороны от этого дома, фасадом на Старую Басманную, стоял тот знаменитый в летописях Москвы трактир, давший название площади, деревянный одноэтажный дом, размером 4×10 саженей, в котором находился «казенный питейный дом, называемый на разгуляе».

Известен документ 1757 г., по которому содержатель кабака, или, как тогда говорили, «фартины», просит разрешения пристроить избу «для продажи французской водки». После 1812 г. угол между двумя Басманными улицами оформляется каменным двухэтажным домом с полуротондой, в котором еще до 1860-х гг. помещался питейный дом «Разгуляй». Это было особое место в Москве, оно недаром заслужило свое разудалое название. Возможно, что об этом месте писал Бернгард Таннер, побывавший в Москве с польским посольством в конце XVII в.: «…есть у них общедоступное кружало (кабак), славящееся попойками, и не всегда благородными; однако со свойственными москвитянам удовольствиями. У них принято отводить место бражничанью не в самой Москве или предместье, а на поле, дабы не у всех были на виду безобразия и ругань пьянчуг». А в начале XIX в. автор московского путеводителя И.Г. Гурьянов так описывал Разгуляй: «Это небольшая трехугольная площадка, на которую сходятся улицы Старая и Новая Басманная. Здесь трактир, ресторация, питейный дом и несколько лавочек. Говорят старожилы, что здесь лет за 50 было место, где большей частию буйная юность собиралась, так сказать, погулять и повеселиться. Здесь свободно могли приносить жертвы Бахусу и Венере, здесь так называемые ухарские извощики, фабричные песельники, цыганки и карманные друзья помогали неопытным и не искусившимся в разврате превращать в ничто тот металл, который, может быть, будучи иначе употреблен, мог бы ощастливить бедняка, мог осушить слезы страдальца. Шумная веселость препятствует размыслить о сем и влечет своего поклонника к позднему раскаянию».

В 1979 г. все строения, образовывавшие пересечение Басманных улиц, были снесены.

С правой стороны Старая Басманная начиналась у Земляного вала большой усадьбой графа Петра Александровича Румянцева, знаменитого полководца, одержавшего многочисленные победы в Русско-турецких войнах, а потом его сына, государственного канцлера Николая Петровича Румянцева. Усадьба состояла из двух половин – на одной, правой, ближайшей к проезду у Земляного вала, стоял деревянный жилой дом, выстроенный в 1769 г., и два каменных флигеля, образующие курдонер, на другой был сад с прудом. Как ни странно, графская усадьба находилась совсем рядом с толчеей и сумятицей площади на пересечении Басманной с проездами у Земляного вала, где стучали кузницы, толпился народ у питейного дома и многочисленных харчевень и лавок. В 1819 г. Н.П. Румянцев продал всю усадьбу купцу М.К. Варенцову, и этот купеческий род – необычный случай в Москве – владел ею в продолжение почти ста лет (правда, в XX столетии она не была такой большой, как при Румянцевых; сад еще в 1830-х гг. продали, и на его территории выстроили жилые дома). Сейчас улицу начинает жилой дом ИТР (что значит инженерно-технических работников), поставленный в глубине так, что перед ним образовался небольшой сквер. Дом закончили в 1934 г. (проект архитектора А.А. Кесслера); в нем жили известные ученые – математик А.О. Гель-фонд, физиолог X.С. Коштоянц, экономист Л.А. Леонтьев, физик И.Е. Тамм.

Далее по улице, на первых этажах домов, построенных во второй половине XIX в., за большими витринами находились магазины, а на верхних этажах и в строениях во дворах селились небогатые квартиранты. Самое последнее на этом отрезке улицы здание выстроено в 1880 г. и расширено в 1903 г. по проекту архитектора Н.И. Жерихова, который придал ему модную тогда декоративную обработку.

За линией железной дороги после сноса строений, выходивших на улицу, стал виден стоящий в глубине неплохой жилой дом с небольшим аттиком, построенный в 1874 г., как явствует из подписи под проектом, «свободным художником» Н. Колыбелиным. Далее доходный дом под № 12 инженера О.О. Вильнера, представительный, богато обработанный декоративными украшениями, построенный в 1904 г. для явно состоятельных жильцов – работа того же плодовитого мастера Н.И. Жерихова. Дом этот граничит со строением (№ 14) причта церкви Св. Великомученика Никиты, впечатляющее здание которой находится на левом углу Гороховского переулка.

Есть сведения, что впервые церковь упомянута в рассказе летописца о принесении икон в Москву при великом князе Василии III. В 1517 г. из Владимира в Москву принесли несколько икон, и в их числе Владимирскую Богоматерь, «поновити многими леты состаревшаяся и обетшавшая». Иконы пробыли в стольном городе почти год, после чего их «отпустиша в славный город Володимерь», и на том месте, где с ними прощались, «поставиша церковь нову во имя пречистыя владычицы нашея Богородицы, честнаго и славнаго Ея сретения и провожания».

Возможно, что этот первоначальный храм дожил до середины XVIII столетия, когда выяснилось, что он стал тесным: причт и прихожане подали в 1745 г. челобитье о «разобрании церкви с двумя каменными приделами и о построении на том же месте вновь церкви пространнее». К концу 1750 г. она уже была выстроена, а в мае следующего года состоялся указ об освящении главного престола во имя иконы Владимирской Богоматери и приделов – Св. Никиты Мученика и Рождества Иоанна Предтечи. Эту постройку связывают с именем самого блестящего архитектора Москвы середины XVIII в. князя Дмитрия Ухтомского. Интересно сравнить мнения двух именитых искусствоведов об этой церкви. И.Э. Грабарь писал о ней, что церковь «по… грубости форм и деталей относится как будто к эпохе развала», а автор капитального исследования о творчестве Д.В. Ухтомского А.А. Михайлов считал, что «как общая композиция храма, так и его детали нарисованы мастерской, уверенной рукой, и в них нет никакой упрощенности или робости».

Каким-то чудом церковь уцелела в лихие советские годы – в марте 1933 г. Президиум Моссовета уже вынес такое решение: «принимая во внимание, что участок земли по ул. К. Маркса (прежнее название Старой Басманной) № 16, на которой находится церковь так называемого Никиты, подлежит застройке Домом Советов Бауманского района, Президиум… постановляет: церковь т. н. Никиты по ул. К. Маркса закрыть, а здание ее снести».

Василий Львович Пушкин жил в приходе этой церкви, и его отпевали 23 августа 1830 г. в ней. В церкви присутствовал весь цвет литературной Москвы, представители всех направлений – И.И. Дмитриев, П.А. Вяземский, М.П. Погодин, Н.А. Полевой, П.И. Шаликов, И.М. Снегирев и многие другие. По словам Вяземского, «Никиты мученика протопоп в надгробном слове упомянул о занятиях его по словесности вообще и вообще говорили просто, но пристойно». А.С. Пушкин взял на себя все хлопоты по погребению дяди и проводил тело его из церкви на Донское кладбище.

В Никитской церкви служил протодьякон М.К. Холмогоров, славившийся своим необыкновенным басом, слушать который собиралась «вся Москва». Облик его запечатлен П.Д. Кориным в портретах к картине «Русь уходящая».

Сразу же за Никитской церковью, близко от ее апсид, стоит пышно разукрашенный дом, построенный в 1878 г. архитектором М.А. Арсеньевым для Нефеда (Мефодия) Мараева, богатого серпуховского фабриканта, потом перешедший к его жене Анне Васильевне, имевшей прекрасную коллекцию картин в Серпухове.

Мараевы, отпущенные на волю крестьяне графа Орлова-Давыдова, завели текстильные фабрики в Серпуховском краю и стали миллионерами, владельцами двух фабрик, нескольких домов в Серпухове и Москве, одиннадцати имений в разных уездах. После смерти мужа его вдова была вынуждена вести процесс о наследстве, которое хотел отобрать брат мужа. И как раз в это время ей случилось приобрести собрание картин камергера Ю.В. Мерлина, важного московского чиновника, который нуждался в деньгах: говорят, что именно он содействовал прекращению процесса Мараевой. Советскими властями собрание Мараевой было национализировано, и в ее серпуховском особняке открылся музей.

За особняком Мараевых – дом сравнительно более сдержанный в декоре, выстроенный в конце XVII в. или начале XVIII в., представляющий собой редкий образец старинных палат. Окна на их фасаде расположены неравномерно и отвечают внутренней планировке. С левой стороны от этого дома – здание, выстроенное в 1787 г. на месте ветхих деревянных хором, в XIX в. оно было расширено и перестроено.

Напротив куракинского дворца и Бабушкина переулка – самое высокое здание (№ 20) на Старой Басманной, построенное в начале 1930-х гг. для кооператива «Бауманский строитель», восьмиэтажное, выстроенное с некоторым отступом от линии улицы, с одноэтажной пристройкой для магазинов и с неплохими отделками балконов, разрушающих монотонность оконной сетки фасада. В доме жил разведчик Н.И. Кузнецов, который прославился дерзкими похищениями и убийствами немецких военачальников во время войны.