Текст книги "От Садового кольца до границ Москвы. История окраин, шедевры зодчества, памятные места, людские судьбы"

К сожалению, дом закрыл собой памятник архитектуры – старинные палаты начала XVIII в., вошедшие в состав более поздней, примерно 1770-х годов, постройки, стоявшей на большой усадьбе фабрикантов Бабушкиных. Андрей Иванович Бабушкин сначала торговал текстилем и занимался питейным подрядом, потом стал содержателем фабрик в Китай-городе, на Ильинке, у Троицы в Сыромятниках и здесь, на Старой Басманной (№ 20), как раз напротив переулка, она заведена в 1717 г. Это была одна из самых крупных шелковых фабрик в Москве, на которой в 1775 г. насчитывалось 105 станов (на самой большой – Панкрата Колосова – было 120 станов).

Примерно в середине XIX в. этот участок приобретает табачный фабрикант Михаил Бостанджогло, который, по словам московского бытописателя, «едва ли не первый нанес жестокое поражение чубукам и трубкам, измыслив для замены их бумажные гильзы или патроны». Основанная в 1820 г. табачная фабрика Бостанджогло имела два собственных магазина в Москве на фешенебельном Кузнецком Мосту и деловой Никольской и была одной из самых известных в досоветской России.

К этому большому участку прилегает меньший, с одноэтажным каменным домом по красной линии улицы (№ 22). Этот участок в начале XIX в. принадлежал Александру Васильевичу Сухово-Кобылину, потом перешел к его сыну, поручику Александру Александровичу, а он продал дом и участок мануфактур-советнику И.И. Усачеву. В 1856 г. после пожара новый владелец, купец Федор Кармалин, строит существующий дом, который был увеличен в 1882 г. пристройкой справа, – им тогда владел крестьянин, миллионер В.И. Бажанов. В последние годы перед большевистским переворотом его владелицей была А.Я. Прохорова.

За этим зданием в 1970-х гг. все вычищено, и на месте старинных домов построены однообразные бетонные коробки с приставленными к ним магазинами. До этого на месте современной застройки по красной линии улицы стояли небольшие дома, выстроенные в основном в первой половине XIX в. Среди них был особняк, в котором в начале 1920 г. открылся 7-й пролетарский музей (в 1924 г. он назывался Музей изящных искусств имени Луначарского) – тогда в покинутых владельцами особняках, полных собранными ими ценнейшими произведениями искусства, открывали музеи, пытаясь таким образом сохранить их от разрушения.

На правом углу с Токмаковым переулком стоял деревянный одноэтажный домик (№ 28), углы которого были обработаны дощатым рустом, с четырьмя сдвоенными колоннами перед ним. Дом этот в 1810 г. приобрела тетка А.С. Пушкина Анна Львовна и жила здесь до своей смерти в октябре 1824 г., а потом он по завещанию перешел к ее брату, поэту Василию Львовичу Пушкину. Он развелся со своей первой женой, и на него было наложено церковное покаяние и наказание: лишение возможности вступить в церковный брак. Василий Львович полюбил молодую и милую Анну Ворожейкину, ставшую его гражданской женой и подарившую ему двух детей – дочь Маргариту и сына Льва, носивших фамилию Василевские. Василий Львович переписал на ее имя этот дом и сам постоянно жил здесь до своей кончины. В последние годы он жестоко страдал подагрою и, как было написано в метрической ведомости, скончался от нее. Как вспоминал его племянник, посетивший дядю незадолго до кончины, он лежал в забытьи; придя в себя, узнал Александра, погоревал, потом, помолчав, проговорил: «Как скучны статьи Катенина! – и более ни слова».

Из этого дома печальная процессия направилась на отпевание в церковь Св. Никиты Мученика.

На другом углу Токмакова переулка – двухэтажное каменное строение, считающееся домом художника Ф.С. Рокотова. Во многих изданиях приводятся различные даты владения этим участком; в некоторых пишется, что он имел здесь мастерскую, а в других – что он и скончался тут. Согласно документам, «Императорской Академии художник Федор Степанов сын Рокотов» приобрел этот участок 25 июля 1785 г. у генерал-майора А.Н. Сухотина и продал его 15 мая 1789 г. жене лейб-гвардии капитана Федора Шереметева Марье Петровне, но точных известий о том, была ли у него мастерская здесь, нет. Рокотов в последние годы жил на Воронцовской улице, там он умер и похоронен на кладбище Новоспасского монастыря.

Сохранившееся каменное здание на углу переулка обозначено уже на плане 1803 г. – тогда оно было одноэтажным; в 1834 г. оно значится двухэтажным. Деревянный главный дом усадьбы, находившийся слева, был сломан в 1836 г., и полковником В.Ф. Святловским построен другой, который также не дожил до нашего времени.

Далее два деревянных здания под одним и тем же № 34, буквально чудом вытерпевшие все испытания и невзгоды. В 1819 г. их приобрел провизор Иван Маршалл и открыл в одном из них «Старо-Басманную» аптеку, дожившую до советского времени. Третий деревянный дом (№ 36) отмечен мемориальной доской: «Александр Сергеевич Пушкин бывал в этом доме у своего дяди поэта В.Л. Пушкина».

А.С. Пушкин, привезенный фельдъегерем из псковской глуши, попал сразу из кибитки в императорский кабинет в Кремле и после знаменательного разговора с Николаем I, оставив вещи в гостинице на Тверской, направился к дяде Василию Львовичу Пушкину на Старую Басманную. В тот же вечер к нему приезжает С.А. Соболевский, бывший на балу в куракинском дворце на той же Старой Басманной, который давал французский посол на коронации Николая I маршал Мармон, герцог Рагузский: «Один из самых близких приятелей Пушкина, узнавши на бале у герцога Рагузского… о неожиданном его приезде, отправился к нему для скорейшего свидания в полной бальной форме, в мундире и башмаках. На другой день все узнали о приезде Пушкина, и Москва с радостию приветствовала славного гостя». Пушкин тогда поручил Соболевскому вызвать Федора Толстого-Американца на поединок… Хорошо, что его в тот раз не оказалось в Москве, иначе бы Пушкин мог погибнуть еще раньше: Толстой был непревзойденным и хладнокровным дуэлянтом.

Есть, однако, определенные сомнения в том, что А.С. Пушкин приехал к Василию Львовичу именно в этот дом, ибо с октября 1824 г. Василий Львович имел собственный дом, оставленный ему по завещанию сестры Анны Львовны, находившийся на той же улице по соседству (№ 28), и похоже на то, что Александр Сергеевич приехал к дяде вовсе не сюда, а в дом № 28.

Дом № 36 был выстроен после того, как П.В. Кетчер купила в августе 1819 г. «погоревший участок» – она, возможно, тогда же начала строить деревянный дом, имевший строгий дорический четырехколонный портик, исчезнувший при ремонте дома в 1890 г. Семья Кетчеров обычно не жила в этом доме, сдавая его жильцам, и, возможно, что этот дом никак не связан с именем переводчика Николая Христофоровича Кетчера, члена кружка Герцена и его друга, о котором он оставил прочувственные строки в «Былом и думах».

Старая Басманная заканчивается двухэтажным каменным домом с лавками внизу (№ 38), построенным, возможно, в XVIII в. Распространенное мнение о том, что именно здесь находился знаменитый трактир «Разгуляй», не находит подтверждения в документах – он был напротив, на другом углу улицы.

К площади Разгуляй подходит другая Басманная – Новая, улица, существенно младше своей соседки Старой Басманной. До образования Капитанской слободы – поселения иноземцев-военных – тут, всего вероятнее, находились огороды и выпасы Басманной слободы, домики которой располагались южнее. С появлением правительственного центра на востоке города – в Немецкой слободе, в Лефортове, и в Преображенском – на главной улице Капитанской слободы стали селиться богатые вельможи и крупные чиновники, за которыми потянулось мелкое и среднее дворянство: они покупали свободные земли и бывшие слободские участки и строили по новой улице роскошные дворцы и каменные жилые дома.

Сейчас в начале Новой Басманной небольшой скверик, происхождение которого идет от Сенной площади, образовавшейся перед воротами Земляного города, меж двух торных дорог, одна из которых шла к Красному селу, в Преображенское и далее, а вторая через Новую Басманную улицу к Разгуляю, где соединялась со Старой Басманной для того, чтобы идти к Немецкой слободе и Лефортову. В развилке между ними лежало обширное незастроенное поле, на которое приезжали крестьяне для торговли. На нем в 1742 г. поставили «комедию» – деревянный театр, в котором подвизалась немецкая труппа во главе с «комедиантом Зигмунтом и женою его Елисаветою». В рождественские праздники 1753 г. в театре случился пожар, и по указу императрицы велено было его сломать: «…понеже на том месте быть ей неприлично и от пожарного случая опасно», и позднее представления уже не возобновлялись.

Этот скверик посередине бывшей Сенной площади распланировали в 1882 г. на средства местного домовладельца купца В.Г. Сапожникова, пожертвовавшего городу часть своей земли. В нем стоит очень неплохая статуя М.Ю. Лермонтова – этакий мятежный дух в форме Тенгинского полка, с откинутой ветром полой шинели. Внизу в прорезной декоративной решетке изображения по мотивам «Демона», «Мцыри», «Паруса», а рядом с памятником стела, на которой помещена очень подходящая цитата из поэмы «Сашка»: «Москва, Москва!.. Люблю тебя как сын…» Автор этого памятника, открытого 4 июня 1965 г. в ознаменование 150-й годовщины со дня рождения поэта, – скульптор И.Д. Бродский, архитекторы Н.Н. Миловидов, Г.Е. Саевич.

Застройка по левой стороне улицы начинается зданием в стиле конструктивизма – с четкими очертаниями геометрических объемов, с внутренним садом, по краю которого идет крытая галерея, несколько неожиданно напоминающая о замкнутых дворах европейских средневековых монастырей. Здание построено в 1927 г. по проекту А.Д. Тарле для железнодорожной поликлиники, которая и сейчас находится в нем.

Дом № 9 стоит в глубокой выемке, образовавшейся при устройстве железнодорожной соединительной ветки. Он сейчас не вызывает особого интереса, но, однако, это когда-то был пышный дворец. Правая часть нынешнего здания является первоначальной постройкой, появившейся здесь примерно в 1740– 1750-х гг. в усадьбе М.А. Ахлестышева. Несколько расширенный и перестроенный двухэтажный дом приобретает в 1793 г. подполковник М.Р. Хлебников, бывший купец, ставший правителем канцелярии у графа П.А. Румянцева-Задунайского.

Вдова Хлебникова в 1815 г. продала дом, чудом уцелевший при пожаре 1812 г., графу Григорию Алексеевичу Салтыкову. Новый владелец, опять перестраивая дом, увеличил его высоту; на архивном рисунке 1815 г. изображен представительный трехэтажный дворец с портиком и балконом перед ним, совсем не напоминающий то здание, которое стоит теперь на улице; современный вид, довольно неприглядный, он получил при известном благотворителе Ф.Я. Ермакове, когда в 1850-х гг. он переделывал и фасады, и интерьеры.

Этот дом стоит совсем рядом с необычной московской церковью, как бы составленной из двух резко различных частей – собственно самой церкви и высокой колокольни. Они явно принадлежат к разным эпохам: если колокольня легко может быть причислена к кругу построек так называемого барокко середины XVIII в., сложившегося под влиянием творчества архитектора Д.В. Ухтомского, образцами которого могут быть такие сооружения, как колокольня в Троице-Сергиевой лавре, то аналог церкви отыскать будет труднее: аскетичное, с крупными грубоватыми очертаниями обобщенного объема, завершенное граненым куполом с совсем нерусским бельведером с широкими проемами и с остроконечным «шпицером» строение.

Интересно отметить, что это совершенно уникальное в Москве сооружение – единственное построенное по рисунку… кого бы вы думали? Самого Петра Великого! В прошлом веке историк И.Е. Забелин опубликовал документ – «Сенату доношение», датированный 1717 г., в котором было записано: «в прошлом 714 году по имянному царского величества указу и по данному собственной его величества руки рисунку, велено нам нижепоименованным, старосте с приходскими людьми, построить [церковь] за Мясницкими воротами, за Земляным городом, что в Капитанской и Ново-Басманной слободе, которая и прежде в том месте была ж, во имя св. ап. Петра и Павла».

Если действительно Петр прислал собственный рисунок, руководствуясь которым неизвестный нам зодчий строил эту церковь, то ее необычные для Москвы формы вполне могут быть объяснены тем, что Петр хотел иметь у себя в Москве посвященную его небесным покровителям церковь, подобную тем, которые он видел в Западной Европе. Строительство церкви продолжалось довольно долго – как раз в 1714 г. вышел указ царя о запрещении каменного строительства по всей России, кроме любимого Петербурга, и Петропавловская церковь возобновилась постройкой только через несколько лет; в 1723 г. в нижнем этаже освятили престол во имя св. Николая Чудотворца, а наверху – во имя апостолов Петра и Павла. По так называемым клировым ведомостям, на строительство церкви по просьбе стольника Ивана Федоровича Башева Петр I пожаловал две тысячи рублей.

В мае 1745 г. в Святейшем синоде началось дело о построении при церкви «особливой каменной колокольни», и надо сказать, что она получилась грузной и непропорциональной. Автор ее неизвестен, им мог быть либо И.Ф. Мичурин, либо И.К. Коробов, работавшие тогда в Москве. Рядом с церковью стоит подлинная железная кованая решетка XVIII в., но она отнюдь не принадлежит Петропавловской церкви. Решетка стояла у церкви в Спасской слободе, и когда ее разрушали в конце 1930-х гг., то решетку каким-то образом удалось спасти и установить около Петропавловской церкви.

В церкви Свв. Петра и Павла 18 апреля 1856 г. отпевали П.Я. Чаадаева, жившего неподалеку на Новой Басманной. М.Н. Лонгинов писал в Петербург С.Д. Полторацкому тогда: «Сегодня хоронили Чаадаева… Странное и удивительное в этой церемонии. Прекрасный весенний день, пасхальная служба, цветные ризы, цветы на кресте, вместо панихиды пение: Христос Воскресе и других гимнов воскресных, все это как-то успокоительно действовало на душу…»

Церковь закрыли в 1935 г., но не разрушили – по постановлению Моссовета ее передали «Управлению Московской областной милиции» для склада военно-хозяйственного имущества, а до последнего времени там находились лаборатории исследовательского института.

Через переулок – совсем невидное здание (№ 13), которое, однако, скрывает в своей оболочке дом конца XVIII в. В начале 1773 г. «французской нацыи граф» Людовик де Жилли приобретает у коллежского асессора В.С. Семенова участок у «переулка к полевому артиллерийскому двору» (нынешний Басманный) и сразу же подает прошение позволить ему построить на самом углу «вновь на каменных погребах деревянные жилые хоромы», через пять лет замененные им же каменными палатами. Однако граф де Жилли недолго живет на Новой Басманной, он приобретает дом около Тверской, в Глинищевском переулке, а этот продает в 1784 г. генерал-майору Н.П. Высоцкому, одному из наследников баснословно богатого князя Г.А. Потемкина-Таврического. Уже в следующем году генерал перестраивает его согласно новейшим вкусам – появляется шестиколонный портик по уличному фасаду, угол дома обрабатывается в виде полуротонды, и все это делается «на оставшихся от старых полат стенах». В результате перестроек он становится одной из достопримечательностей Москвы и попадает в альбом лучших ее зданий, собранный М.Ф. Казаковым.

Владелец дома был богатым, он, как родственник князя Потемкина-Таврического, получил немалое наследство, жил широко, на его балы и приемы собиралась «вся Москва». Вот запись в дневнике мемуариста С.П. Жихарева от 6 января 1805 г.: «Большой бал у Высоцких… Мы… ездили взглянуть на освещенные окна дома Высоцкого. Вся Басманная до Мясницких ворот запружена экипажами: цуги, цуги и цуги. Кучерам раздавали по калачу и разносили по стакану пенника. Это по-барски. Музыка слышна издалече: экосез и а-ла-грек так и заставляют подпрыгивать».

Теперь же от былого великолепия ничего не осталось – после надстройки третьего этажа и перестроек второй половины прошлого века бывший дворец превратился в рядовой дом, мимо которого пройдешь, не обратив никакого внимания.

Далее на расчищенном от застройки месте выросли два стандартных жилых строения (№ 15 и 17), поставленных торцом к улице, да так, что вся плоскость одного из них просматривается с начала Новой Басманной улицы, бесцеремонно вылезая вперед и определяя своим жестким прямоугольным силуэтом всю перспективу улицы.

В 1960 г. при строительстве этих домов сломали живописно украшенное здание, одно из двух, стоявших на участке В.А. Хлудова. Второе здание (№ 19) сохранилось, превратившись, правда, в нечто несообразное – на старом одноэтажном особняке надстроили еще высоких три. Там помещается издательство «Художественная литература», а в конце 20-х и в 30-х годах – латышский детский сад имени Карла Маркса вместе со школой-семилеткой его же имени. Старый дом обозначен в 1839 г. на плане участка титулярного советника К.О. Геништы; в 1884 г. В.А. Хлудов делает пристройку к нему под общим фасадом по проекту Р.И. Клейна.

За домом № 19 – небольшой деревянный домик с мезонином в три окна – пример небогатой постройки, какие появлялись в большом количестве после 1812 г., когда надо было быстрее восстановить город. Он стоит на территории большой усадьбы, купленной в 1784 г. куратором Московского университета М.М. Херасковым и проданной им в 1790 г. Это владение принадлежало ранее Никите Никитичу Демидову, купившему его в 1762 г. у лекаря Гольца; после Хераскова оно перешло к графу Алексею Гавриловичу Головину.

Следующий большой участок (№ 23а и 23) находится на углу 1-го Басманного переулка, которого еще сравнительно недавно вообще не было. Его проложили в 1909–1910 гг. при распланировании местности к северу от Новой Басманной, когда примерно по руслу речки Чечёры прошла Ново-Рязанская улица. Конфигурация участка была похожа на букву «Т» – к Новой Басманной выходило тонкое и длинное основание, а позади он расширялся в обе стороны, и почти все это расширение было занято тремя большими прудами.

Все владение в конце XVIII – начале XIX в. принадлежало вдове коллежского асессора С.Е. Кроткова Марфе Яковлевне, составившей его из двух: левого, которым в 70-х гг. XVIII в. владел аптекарь Г.Г. Соульс, и правого, где у князя И.А. Белосельского в те же времена были построены каменные палаты.

У Кротковой по улице стояли рядом два дома – один представительный трехэтажный, с пилястровым портиком, высоко поднятым на арках и с рустованным первым этажом, а второй – небольшой, с каменным первым этажом и деревянным мезонином. Оба они сохранились – маленький «дом Кротковой» (№ 23а) находится под охраной, как памятник жилой архитектуры второй половины XVIII в., а большой (№ 23) не дошел до нас в том виде, в котором он был при ней; в 1874 г. богородский купец первой гильдии С.М. Шибаев поменял фасад радикально – убрал портик и украсил его самыми разнообразными деталями, включая и живописные башенки по углам дома, и сложный вензель наверху. После кончины его вдовы Евдокии Викуловны дом, и большой участок перешли к городу, устроившему здесь отделение Басманной больницы и в 1911 г. выстроившему училищное здание на участке позади.

Еще один памятник архитектуры, названный по фамилии владельца, – это построенный в послепожарное время «дом Перовской» (№ 27), деревянный, на высоком основании (еще середины XVIII в.); в бельэтаже высокие восьмистекольные окна, за которыми анфилада парадных комнат, над ним мезонин в пять окон под треугольным фронтоном. Центр дома тактично выделен пилястровым портиком, и вся фасадная часть оживлена скромными декоративными украшениями. В 1810-х гг. этот участок принадлежал адмиралу Николаю Семеновичу Мордвинову, лицу замечательному в русской истории, видному экономисту, стороннику либеральных преобразований. Он был единственным членом суда над декабристами, не подписавшим смертный приговор им. Дом Мордвинова снимал в 1810–1811 гг. Николай Михайлович Карамзин.

Почему же этот дом называется «домом Перовской»? Его владелицей была невенчанная жена графа Алексея Разумовского поручица М.М. Денисьева, известная более по фамилии Перовская. От нее Разумовский имел трех сыновей – Льва, Василия и Алексея, получивших фамилию по его усадьбе Перово и ставших известными в разных областях: Алексей стал писателем и деятелем народного просвещения, Лев – военным, министром внутренних дел и уделов, Василий – также военным, оренбургским и самарским генерал-губернатором (он владел этим домом в 1840-х гг.). Из этой же семьи произошла и террористка Софья Перовская, подготовившая убийство Александра II.

О доме на Новой Басманной вспоминал художник Л.М. Жемчужников, живший в нем в детстве: «Я вспомнил давно прошедшее: свое детство и мать, комнаты, трюмо, двор и сад, обнесенные забором, каланчу. Дом, построенный из сосновых брусьев гужевого дерева, стоял необшитый… Усадьба была просторная; на большом дворе ходил журавль и паслась лошадь со спутанными ногами; в саду был пруд».

В 1850-х гг. участок Перовской переходит к семье богатых фабрикантов Алексеевых, владельцев большой текстильной фабрики на Золоторожской улице. Один из них – Семен Иванович Алексеев – задумал в 1881 г. построить по проекту архитектора Г.П. Пономарева на Новой Басманной такие же торговые ряды, какие он построил до того на Никольской (№ 4) – в плане, похожие на букву «Ш», где основание буквы было бы фасадным строением по улице, а внутрь участка проходили три корпуса, разделенные дворами, в которые вели две арки с улицы. Но если в центре торговой Москвы, на Никольской, это было вполне у места, то здесь, на тихой улице, застроенной особняками и дворцами, от этой идеи пришлось отказаться. Сын его Петр Алексеев, рассудив, что держать такую большую усадьбу в городе начетисто, и имея в виду прокладку новых улиц, делит ее в конце 1910 г. на девять частей и распродает разным владельцам, оставив себе только небольшой участок с деревянным домом бывшей Перовской по улице.

Как только город проложил переулок (1-й Басманный) и большое алексеевское владение разошлось по нескольким покупателям, новый переулок превратился в большую строительную площадку; примерно в одно и то же время на его правой стороне, как грибы после дождя, выросли представительные дома, и сейчас можно сказать, что тут находится своеобразный архитектурный музей, в миниатюре рассказывающий, как менялся город перед Первой мировой войной и большевистским переворотом.

В 1912 г. на углу переулка и Новой Басманной преуспевающий врач П.Н. Иванцов возводит доходный дом (№ 25) по проекту архитектора Ф.Н. Кольбе и он же строит позади жилого дома, по переулку, двухэтажную лечебницу (№ 2, автор ее – инженер Л.С. Данилов).

За лечебницей доктора Иванцова находится высокий доходный дом, выстроенный архитектором С.А. Чернавским в 1912 г., а за ним любопытствующий прохожий может увидеть на центральном эркере дома № 6 доску, на которой написано имя владельца и год постройки: «Hugo Eberling fecit ANNO Domini MCMXII», то есть «Делал Хуго Эберлинг в 1912 году». Этот самый Эберлинг несколько раньше выстроил во дворе здание «для установки мешалок по изготовлению асбестовой массы для покрытия полов», откуда, вероятно, и появились средства для постройки жилого дома по переулку. В этом доме долгое время жил А.Ф. Лолейт, известный специалист по бетонным конструкциям.

Следующее здание по переулку (№ 8) поставлено несколько в глубине. Оно выстроено в 1911 г. «Евангелическим обществом попечения о девицах». Архитектор Т.Я. Бардт украсил фасад веселыми и до сих пор яркими керамическими декорациями. В здании находились комнаты для пансионерок, спальни, зала для собраний и для правления общества. Теперь тут центральная станция переливания крови.

Самое большое в переулке и, я бы сказал, тяжеловесное здание – это жилой доходный дом (№ 12), построенный в 1913 г. для «Мясницкого квартирного товарищества» архитектором Б.М. Великовским: прямо замок с башнями, перспективным порталом входа, рустом первого этажа, всем своим обликом как бы говорящий: «Мой дом – моя крепость!» Тот же архитектор выстроил позади этого сооружения четырехэтажное здание для частной гимназии Ф.-Л. Мансбах. И наконец, последний дом по левой стороне переулка – № 14/22 – построен в 1913 г. архитектором И.А. Германом.

Здесь переулок выходит к Ново-Рязанской улице, проложенной в 1877 г. по участку площадью почти две тысячи квадратных саженей, пожертвованному городу одним из землевладельцев, американцем, «временно московским купцом» К. Стукеном. На улице можно отметить памятник советской архитектуры (№ 27) – один из гаражей, проект которого принадлежит известному архитектору К.С. Мельникову. Это так называемый Ново-Рязанский гараж МКХ (то есть Московского коммунального хозяйства. – Авт.), выстроенный в 1927–1929 гг. и предназначенный для нового тогда и бурно развивавшегося вида городского транспорта – автобуса. Как и многие постройки Мельникова, гараж, подковообразного плана с торцами, выведенными на красную линию улицы, отличался новаторскими чертами, позволившими весьма рационально использовать участок неудобной формы.

Почти напротив него – добротное здание (№ 12), используемое сейчас Министерством путей сообщения, но построенное как жилое архитектором Н.И. Якуниным в 1902 г. (владельцем тогда был московский второй гильдии купец Л.В. Готье-Дюфайе).

На Новой Басманной не интересное внешне строение под № 29 имеет любопытную историю: в середине XVIII в. здесь находились два участка: один, принадлежавший в течение нескольких лет аптекарям, содержавшим в каменном доме по улице аптеку, и второй – золотых дел мастеру Оружейной палаты Алексею Баталевскому. В 1790 г. оба участка приобрел князь Н.Н. Трубецкой, а в 1795 г. его купил генерал-майор В.А. Кар, о котором писал А.С. Пушкин в связи с его участием в подавлении мятежа Пугачева. В.А. Кар был одним из тех шотландцев, гонимых судьбой и бедностью, которые покидали свою родину и уезжали в дальние края на поиски лучшей жизни. Род этот обосновался в России и дал многих полезных деятелей на разных поприщах и в особенности на военном.

В 1817 г. наследники генерала вдова Мария Сергеевна и сын Сергей продали в казну, как они писали, «каменной обгорелой наш дом», а казна купила его под Басманную полицейскую часть. О нравах полиции позволяет судить яркая история, рассказанная московским губернским прокурором Д.А. Ровинским о том, как в Басманной части при очередной ревизии обнаружили семь подвальных темниц, которые назывались «могилками» – в них без суда и следствия годами сидели подозреваемые, числясь «за приставом». В здешнем «съезжем доме», в частности, отсиживали В.Г. Короленко, В.В. Маяковский, И.Ф. Арманд.

Сам дом является памятником архитектуры, так как предполагается, что он выстроен в 80-х гг. XVIII столетия. Исследователи отмечают его сходство с домами, предположительно выстроенными В.И. Баженовьм на Большой Полянке (кн. И.И. Прозоровского) и на 1-й Мещанской (Л.И. Долгова).

Следующий участок на Новой Басманной связан с юностью Ф.М. Достоевского. Сын известного в начале XIX в. историка М.Т. Каченовского вспоминал о том, как Достоевский писал ему: «Бывая в Москве, мимо дома в Басманной всегда проезжаю с волнением». Какой же дом вызывал такое чувство у писателя? На месте современного здания № 31 стоял деревянный дом княгини Н.П. Касаткиной-Ростовской, который снимал содержатель пансиона Л.И. Чермак. В этом пансионе в 1834–1837 гг. учился Федор Достоевский, «серьезный, задумчивый мальчик, белокурый, с бледным лицом», которого всегда видели с книгой в руках. У Чермака учились его братья Михаил и Андрей, а также известные впоследствии библиограф Г. Геннади, археограф Н.В. Калачев, академик, зоолог Л.И. Шренк, профессор Московского университета, юрист Ф.Б. Мюльгаузен, земский деятель князь С.В. Волконский, сенатор А.Д. Шумахер. Пансион пользовался славой одного из лучших в Москве, в нем преподавали известные ученые, профессора Московского университета, в частности, Т.Н. Грановский, Д.М. Перевощиков, А.М. Кубарев, Н.Д. Брашман, И.И. Давыдов. Преподавание было с литературным уклоном – писатель Д.В. Григорович вспоминал, что ему «не раз случалось встречаться с лицами, вышедшими из пансиона Чермака… все отличались замечательною подготовкой и начитанностью».

Тут до постройки современного дома жил Р.Р. Минцлов, яркий и убежденный либерал. Он долгое время служил членом Окружного суда в Рязани, но из-за своих убеждений подвергся остракизму при земских выборах. Минцлов переехал в Москву, бросил государственную службу и работал юрисконсультом частной железной дороги. Его квартира стала центром кружка либеральной интеллигенции, собиравшегося по субботам, – там бывали С.А. Муромцев, И.Н. Янжул, А.Н. Веселовский, В.И. Танеев, А.И. Урусов и другие блестящие адвокаты, писатели, ученые. Минцлов обладал великолепной библиотекой в 15 тысяч томов, на редком из которых, как писал сын, известный коллекционер, библиограф и писатель С.Р. Минцлов, не было его пометок.

В 1912–1913 гг. здесь воздвигли большой доходный дом (архитектор Н.Н. Благовещенский), а в 1915 г. позади него во дворе на месте традиционного полукруга дворовых строений еще один по проекту Н.И. Жерихова.

Еще одно примечательное здание на Новой Басманной, выбранное Казаковым для своего альбома лучших московских зданий, находится под № 33; оно было нарядным, двухэтажным, на высоком подвале, с узкими окнами бельэтажа. Владельцем его был коллежский асессор Демид Мещанинов, из разбогатевшего, как можно понять, мещанского рода, ставшего дворянским. По мнению Е.А. Белецкой, издавшей казаковский альбом, дом Мещанинова был выстроен в 70-х гг. XVIII столетия; он был увеличен пристройкой, декоративное оформление его изменено в 1885 г., и надстроен в 1920-х гг.

Из сохранившихся зданий на левой стороне Новой Басманной последнее под № 35 построено в 1899 г. по проекту архитектора П.А. Виноградова, а за ним новое здание по красной линии улицы, построенное в 1997 г. на месте старой застройки, снесенной при строительстве Бауманского райкома коммунистической партии, воздвигнутого в 1980 г. (архитекторы З. Розенфельд и Е. Сорин), оно теперь стоит позади нового строения. При строительстве райкома средств на поломку всего вокруг и возведение этого «шедевра» не жалели: как же – ведь в Бауманском районе «выбирался» сам Леонид Ильич Брежнев. Перед райкомом еще недавно стояла скульптурная группа, состоявшая из мужской и женской фигур: мужчина осторожно держал в руках огромный молот на хлипкой ручке, женщина же с серпом (что и образовало советскую эмблему) закатывала глаза на что-то развивающееся у них над головой. Теперь этого произведения и след простыл.