Текст книги "От Садового кольца до границ Москвы. История окраин, шедевры зодчества, памятные места, людские судьбы"

Самое, вероятно, интересное из всех зданий Братолюбивого общества то, в котором находится народный суд (стр. № 6). Оно было сооружено в русском стиле архитектором И.П. Машковым в 1901 г. для богадельни, в которой находилась и домовая церковь, освященная во имя св. князя Владимира и Марии Египетской. Она была выделена шатровой башенкой над правой частью здания, а в центре самого здания, в большом проеме с фигурными колонками, висели колокола.

На северной стороне к участку Братолюбивого общества примыкает участок детской больницы имени св. Ольги, вход в которую находится в Орлово-Давыдовском переулке (№ 2а). Она была основана на 400 тысяч рублей, пожертвованных графом С.В. Орловым-Давыдовым в память его матери Ольги Ивановны. Каменные здания больницы были построены в 1880—1890-х гг. по проекту К.М. Быковского и В.В. Баркова – они выделяются резким контрастом красного кирпича и белых декоративных деталей. На этих зданиях сохранились редкие мозаичные изображения святого целителя Пантелеймона и покровительницы больницы святой Ольги.

На участке № 46–48 по 1-й Мещанской строительство началось в конце 1920-х гг., когда в глубине его возводили здание для Высшей пограничной школы ОГТУ (автор А.Я. Лангман), по улице же сломали чудесный особняк тонких пропорций и построили жилой дом для Артиллерийской академии в 1936–1938 гг. (архитектор М.С. Шерфединов); вторую очередь этого же дома, но для ОГИЗа (объединения государственных издательств) начали в 1940 г., а окончили в военном 1944 г., но уже для сотрудников Наркомата электростанций.

С левой стороны от здания бывшего Набилковского училища (№ 50), о котором рассказано ранее, два небольших, соединенных переходом особняка, которые занимает посольство Замбии (дом № 52а). Правый дом старый, выстроенный, вероятно, еще в начале XIX в. для купца В.И. Ерофеева, а левый значительно моложе – он возведен в 1896 г. архитектором В.И. Чагиным для обувщика Ивана Денисовича Баева. Доходный дом № 52 на том же участке выстроен в 1910 г. (архитектор И.С. Кузнецов) в период увлечения ампирными декоративными формами.

Дом № 54 был начат перед войной по проекту архитектора А.В. Власова для сотрудников автомобильного завода «КИМ» что означало «Коммунистический Интернационал Молодежи». Был такой завод, предназначенный для производства малолитражных автомобилей и успевший выпустить одну опытную модель. После войны он перешел на производство немецких автомобилей «Опель-Олимпия», ставших у нас «Москвичами». Окончательно дом № 54 достроили в 1946 г. и поселили там сотрудников Министерства транспортного машиностроения.

По этой же стороне проспекта можно обратить внимание на дом № 62 с сильно выступающей левой частью и небольшим эркером на два этажа – это постройка 1905 г. (автор Р.И. Клейн). Дом № 68 с 12-этажной частью на углу Банного переулка выстроен в 1956 г. по проекту архитектора А.Е. Аркина, далее семиэтажный дом № 70 (1952 г.), проект А.В. Машинского и Б.С. Мезенцева, потом № 74, облицованный каменными плитами (1951 г., архитекторы Н.И. Хлынов и А.Г. Рочегов). Заканчивает улицу дом № 78 (1950–1952 гг., архитектор А.М. Горбачев). Как и здание напротив, он оформляет высокой башней выход улицы к площади Рижского вокзала.

Вокзал в старой Москве назывался Виндавским, так как дорога шла до конечной станции, портового города Виндава, ставшего затем Вентспилсом. Здание его, нарядное, все в узорочье мелких украшений, выстроено в 1899–1902 гг. по проекту Ю.Ф. Дидерихса (возможно, однако, что автором был архитектор Московско-Виндавской железной дороги С.А. Бржозовский). Открытие вокзала состоялось 14 июля 1902 г.

С 1742 г. на площади находилась застава Камер-Коллежского вала, которая стала называться Крестовской после воздвижения Креста на том месте, где 3 июля 1652 г. встречали мощи св. Филиппа. Потом там построили небольшую часовню «у Креста». По преданию, именно до этого места провожали преподобного Сергия, когда он шел из Москвы, и здесь он останавливался, направляясь в Москву. Здесь же была и первая царская «слазка» – на пути в Троицу на богомолье государи останавливались и переменяли платье в нарочно для этого расставленных шатрах.

Тут, по обе стороны Камер-Коллежского вала, на окраине города, среди полей и лесов, в конце XVIII в. находилась большая (площадью более 10 десятин) усадьба Дарьи Пашковой, жены владельца роскошного дворца «Пашкова дома» напротив Кремля, на Моховой. Она приобрела эту огромную усадьбу в 1792 г. у тайного советника, сенатора А.А. Ржевского. В усадьбе был каменный дом, окруженный огромным парком, украшенным садовыми затеями, беседками, гротами, статуями, лабиринтами, с оранжереями, парниками и целой системой прудов и каналов. Еще в 1880 г. были видны развалины каменных палат и оранжерей бывшей усадьбы. Долго они были известны под именем «Пашковских огородов».

В 1893 г. у заставы по обеим сторонам дороги возвели две высокие водонапорные башни – они назывались Крестовскими – Мытищинского водопровода, наверху которых находились два бака емкостью 150 тысяч ведер каждый. Проект этого интересного инженерного сооружения принадлежал архитектору М.К. Геппенеру. После Нижегородской выставки 1896 г. в одной из башен разместили экспонаты, рассказывавшие о московском городском хозяйстве; отсюда и получил начало Музей истории Москвы. Крестовские башни снесли летом 1939 г. – лучшего применения, как на кирпич, им тогда не нашлось.

Недалеко от заставы, почти у самого вала, в Переяславской слободе иждивением прихожан поставлена, вероятно, во второй половине XVI в. приходская церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи. После пожара 1712 г. в построенном заново деревянном здании церкви главный престол освятили во имя Знамения Пресвятой Богородицы. Нынешнее здание строилось с 1757 г. и было закончено в 1766 г., а в 1890 г. оно было увеличено пристройками придельных храмов, оформленными так же, как и основное здание – в стиле барокко. Так как во время массового закрытия церквей большевиками ее не тронули, то в ней сохранились многие реликвии: распятие из Спасского монастыря, иконы из церквей Св. Трифона и Свв. Адриана и Натальи. Роспись церкви относится ко второй половине XIX в.

На 2-й Мещанской (с 1966 г. ул. Гиляровского), начинающейся также у Садового кольца, можно отметить несколько построек, среди которых заслуживает внимания дом № 5, выстроенный в 1906 г. по проекту архитектора Н.И. Жерихова; по той же стороне дом № 19 с псевдоклассическим фасадом, выделенным двумя большими портиками с полуколоннами ионического ордера на три этажа, завершенный плоским фронтоном (1913 г., архитектор Л.И. Лозовский). В парадном подъезде этого здания еще осталась декоративная обработка стен и потолка.

На правой стороне улицы интересно скромное двухэтажное строение (№ 6) с пилястрами на оба этажа – оно сохранилось от усадьбы, принадлежавшей в конце XVIII столетия подполковнику Г.С. Кушникову.

За большим доходным домом № 16, выстроенным в 1909 г. архитектором А.В. Петровым, на том же участке, почти вплотную находится двухэтажное здание на высоком подвальном этаже, с межэтажной тягой и развитым карнизом, выстроенное в XVIII в. Двухэтажный дом № 18 весьма интересен, он, возможно, также XVIII в., но отделка его замковыми камнями, рустом и барельефом относится к послепожарному времени.

В квартале между 2-й и 3-й Мещанскими по Старой Божедомке находятся строения бывшей полицейской части. В основе здания, выходящего углом на 3-ю Мещанскую, возможно, сохранилось строение, бывшее на участке графа Алексея Орлова-Чесменского в конце XVIII в.

По той же стороне, за Старой Божедомкой, виден необычный силуэт особняка (№ 20), в котором находится посольство Мозамбика: с правой стороны его возвышается полубашенка, с левой – острый щипец, а в середине – переход от одного объема к другому. Это особняк некоей «потомственной дворянки» Екатерины Ломакиной, выстроенный около 1909 г.; имя автора этого оригинального здания найти в архивах не удалось.

За площадью с церковью Св. Филиппа Митрополита – последний отрезок 2-й Мещанской улицы. На ее левой стороне сохранилось двухэтажное здание (№ 39), надстроенное двумя этажами, с полукруглыми окнами второго и замковыми камнями над окнами первого рустованного этажа. Оно связано с именем барона Андрея Ивановича Дельвига, известного инженера, основателя и первого председателя Императорского русского технического общества, строителя многих шоссейных и железных дорог, обновившего систему московского водопровода, автора пространных мемуаров, в которых он рассказывает о встречах со многими известными деятелями русской культуры и истории на протяжении своей долгой жизни.

Дельвиг долгое время был инспектором частных железных дорог в России, и в знак признательности его заслуг такие именитые железнодорожные деятели, как Ф.В. Чижов, И.Ф. Мамонтов, К. фон Мекк, П.И. Губонин, С.С. Поляков, решили основать железнодорожное техническое училище и назвать его Дельвиговским. В 1872 г. открыли первый класс училища на Новой Басманной, а после того, как поступили пожертвования на собственный училищный дом (до 150 тысяч рублей), начали строительство на 2-й Мещанской. В 1878 г. здание училища по проекту архитектора И. Левицкого было построено.

Дельвиговское училище пользовалось большой популярностью – при необычайном развитии русских железных дорог в конце XIX в. требовалось большое количество техников, и многие стремились поступить в училище: конкурс достигал двух человек на место. Первым председателем совета училища был Ф.В. Чижов, а после него С.И. Мамонтов.

На 2-й Мещанской улице находится целый комплекс благотворительных учреждений, называвшихся Солодовниковскими домами.

В мае 1901 г. умер богач Гаврила Солодовников, о непомерной скупости которого ходили по Москве легенды: он скудно питался, воровал яблоки у разносчиков, на коляске поставил резиновые шины только на задние колеса, «а у кучера не желаю» и т. п. Богатство свое он приобрел ростовщичеством, причем, по рассказам, не напоминал должникам об их долге, а дожидался срока уплаты и внезапно предъявлял вексель. Свои миллионы (есть сведения, что общая сумма капитала, завещанного на благотворительные цели, достигала невероятной тогда цифры – 20 миллионов рублей!) Солодовников завещал городу на благотворительные дела, оставив недовольных наследников, судившихся из-за наследства в течение многих лет.

На часть капиталов выстроили огромные по тому времени, да и сейчас не маленькие дома дешевых и бесплатных квартир. В 1906–1909 гг. на углу 2-й Мещанской и Трифоновской улиц (№ 65/74) выстроили два дома – ближе к центру для семейных (проект И.Е. Рерберга), подальше – для одиноких (проект М.М. Перетятковича, строительство проходило под руководством архитектора Т.Я. Бардта).

В Солодовниковском доме для семейных было 183 заранее меблированные однокомнатные квартиры, каждая площадью от 16 до 21 квадратного метра; на этаже находились 4 кухни с холодной и горячей водой, с отдельными столами для каждой семьи, холодными кладовыми, русской печью, помещениями для сушки верхнего платья, а также комнатой для прислуги, убиравшей в доме; жильцы пользовались общей библиотекой, яслями, потребительской лавкой.

В Солодовниковских домах жили в основном учащиеся, приказчики, конторщики и прочий небогатый народ; попасть туда было непросто, «свободных квартир никогда не имеется благодаря огромному наплыву желающих жить там», – сообщалось в отчете городской думы.

У начала еще одной улицы слободы – 3-й Мещанской (с 1962 г. ул. Щепкина) – недалеко от Садового кольца стоит небольшой особняк на низком полуподвале и с высоким бельэтажем (№ 6), выстроенный в 1882 г. архитектором В.И. Веригиным для купца второй гильдии И.Г. Урина. В нем в августе 1919 г. открыли так называемый «6-й пролетарский музей» – так тогда называли музеи, устраивавшиеся в покинутых хозяевами богатых особняках. Далее пятиэтажный дом № 8 (1913 г., архитектор Н.И. Жерихов), облицованный керамическим кирпичом, с двумя ризалитами, украшенный вазонами. За ним проходил исчезнувший Адриановский переулок, ведший к церкви Свв. Адриана и Натальи.

Дом № 20, надстроенный двумя этажами, с очень высоким вторым парадным этажом построил архитектор А.А. Никифоров в 1889 г. Рядом большой земельный участок, шедший до пересечения со Старой Божедомкой, который после пожара 1812 г. стал принадлежать купцам Болотновым, выстроившим на нем фабрику, доставлявшую соседям в этом тихом жилом районе немало беспокойства. К концу прошлого века наследники фабрику упразднили, участок разделили и на оставшейся у них части выстроили особняк по проекту С.М. Гончарова (№ 24, там теперь посольство Шри-Ланка). На проданной же части новая владелица воздвигла целый жилищный комплекс (№ 22, архитектор Г.А. Гельрих), со сложной обработкой фасада: центр его выделен двумя эркерами, соединенными балконом, с глубокими лоджиями, большими пилястрами, на капителях которых изображены театральные маски и путти.

Этот участок 3-й Мещанской улицы по левой стороне заканчивают два доходных дома № 25 (1905 г., архитектор Г.А. Гельрих) и № 27 (1893 г., архитектор К.Л. Розенкампф).

Дальше улица, по сути дела, исчезает в оголенных пространствах около олимпийских сооружений. Вокруг них асфальтированная пустыня, на которой нелепо торчат остатки старых домов, позади стадиона выходят какие-то технические устройства: надо было спешно построить спортивный комплекс к Олимпийским играм, а о том, чтобы привести в порядок территорию вокруг, не было ни охоты, ни возможности подумать.

Олимпийские игры 1980 г. рассматривались руководством СССР как важнейшее пропагандистское мероприятие, для которого не пожалели средств. Главное строительство осуществлялось здесь, в тихих уютных переулках около Мещанских улиц. До сих пор перед глазами тенистый Тополев[3]3
  Тополев переулок ныне не существует. (Примеч. ред.)


[Закрыть] переулок, действительно заслуживший свое название, и тихий Выползов переулок, в котором оставили здание единственной тогда московской мечети, построенной в 1904 г. по проекту архитектора Н.А. Жукова. В 1990-х гг. рядом возвели здание для медресе (школы) с большим куполом.

Для Олимпиады выстроили два огромных сооружения: стадион и бассейн (1976–1980 гг., архитекторы М. Посохин, Б. Тхор, Л. Аранаускас и другие). В связи с появлением их в плотной городской ткани возникает вопрос о том, рационально ли строить такие сооружения в городе, оправдывают ли они те разрушения, которые неизбежно тянутся за ними, есть ли смысл в огромных пустых пространствах вокруг?

Стадион отделен от 3-й Мещанской несколькими зданиями, оставшимися от застройки улицы. Издалека виден острый силуэт жилого дома с башенкой на углу, выстроенного в 1914 г. по проекту архитектора Э.К. Нирнзее.

За ним деревянный небольшой домик, давно уже стоящий в лесах. Это дом, в котором жил великий русской актер Михаил Семенович Щепкин. Он переехал из Воротниковского переулка (дом № 12) в конце 1850-х гг. и прожил тут последние годы жизни. При доме был большой сад, в котором «шумели развесистые березы и цвела сирень и кусты малины, смородины и крыжовника, точно где-нибудь в деревне». В доме жила многочисленная семья великого актера, его друзья с семьями и ученики, там нашли гостеприимный кров престарелые артисты, когда-то блиставшие на сцене. С утра до позднего вечера дом шумел, кипел, играл, носились стайкой дети, приходили соседи, приезжали знакомые, друзья, почитатели таланта артиста. Часто заходил собиратель русских сказок А.Н. Афанасьев, живший также на 2-й Мещанской, гремел звучным басом Н.X. Кетчер, которому нужно было только перейти дорогу и очутиться у своего друга. Щепкина посещали чуть ли не все известные представители русской интеллигенции. Оказывалось и так, что за столом, «между посещающими, иногда бывали случайные гости, неведомо откуда явившиеся, и вряд ли кому приходило на ум навести справки об этих сюрпризных гастрономах». Натура общительная, гостеприимная, М.С. Щепкин был рад шуму и веселью вокруг него, но если он играл вечером в спектакле, то старался уединиться и даже не участвовал в общей трапезе, довольствуясь маленьким кусочком черствого хлеба и кружкой клюквенного морса. К вечеру дом постепенно затихал: в 12 ужинали и к двум часам все уже спали, только в кабинете Щепкина горела свеча – артист готовился к выступлению.

Из этого дома он уехал в Крым на лечение, но поездка оказалась последней для него: 1 августа 1863 г. он скончался в Ялте. Гроб с телом артиста привезли в церковь Св. Филиппа, где совершилось отпевание. Похоронили его на Пятницком кладбище, около Т.Н. Грановского. Могила Щепкина была вся засыпана цветами, принесенными Кетчером, опустошившим весь свой сад для друга.

Николай Христофорович Кетчер, врач, переводчик Шиллера, Гофмана, Шекспира, в последние годы жизни крупный чиновник, в молодости вошел в кружок Герцена и Огарева и принимал живейшее участие в их жизни. Чрезвычайно привлекательный портрет его нарисовал А.И. Герцен в «Былом и думах», посвятив Кетчеру, «любившему до притеснения» своих друзей, целую главу. «Гнев и милость, смех и крик Кетчера раздаются во все наши возрасты», – писал Герцен.

Друзья любили и заботились о Кетчере: Тургенев, Грановский и Щепкин в складчину купили ему маленький домик на 2-й Мещанской улице (№ 44), где он проводил целые дни, копаясь в саду, окруженный несметным сонмом подобранных им бездомных кошек и собак. Особенно тепло Кетчер относился к Грановскому и Щепкину – он на много лет пережил своих друзей и завещал похоронить себя между их могилами на Пятницком кладбище, как бы надеясь не расставаться с ними и после смерти.

За пустынями около олимпийского стадиона 3-я Мещанская улица продолжается зданиями МОНИКИ, то есть Московского областного клинического научно-исследовательского института (о нем см. в главе «Напрудная слобода»).

Наиболее интересные здания последней из улиц бывшей Мещанской слободы – 4-й Мещанской, по сути дела, находятся уже на территории соседней слободы (см. главу «Троицкая слобода»).

Каланчевка. Спасская слобода. Красное Село. Сокольники

Возможно, это самое суматошное место во всей Москве – три больших вокзала (да еще железнодорожная станция на соединительной ветке), и в придачу к ним огромный универсальный магазин. Десятки тысяч прохожих снуют по всем направлениям, тут же трамваи, троллейбусы, тысячи автомашин на площади, по которой проходит оживленная магистраль.

Все это современная Комсомольская площадь, бывшая до 1932 г. Каланчевской или просто Каланчевкой, а еще раньше Каланчевским полем. Поле было обширным – от Земляного вала и до Красного пруда (то есть от нынешних Садово-Спасской и до Краснопрудной улиц). На южной окраине стояло болото, откуда вытекал ручей, а на северо-западе, на краю поля, ближе к Спасской улице возвышалась высокая каланча над деревянным зданием царского дворца, который так и назывался – Каланчевским, а от него и само поле также прозывалось Каланчевским.

На планах 1739 и 1763 гг. только в западной части поля, ближайшей к Земляному валу, обозначены строения, которые на экспликации к планам называются «Шеиным двором» с церковью Спаса (она стояла примерно там, где теперь соединяются Большая Спасская и Каланчевская улицы). Фамилия бояр Шеиных была известна в России: один из них – Михаил Борисович Шеин – получил трагическую известность: его обвинили в измене после капитуляции русских войск полякам в 1634 г. и казнили, хотя и вины его в том не было; другой же Шеин – боярин Алексей Семенович – разбил стрелецкое войско в 1698 г. под Новым Иерусалимом. Он имел редкий тогда титул генералиссимуса и был формальным командующим русским войском под Азовом (фактическим был сам Петр).

Возможно, что «Шеин двор» перешел в казенную собственность и стал царским дворцом. Около него образовалась слобода, где жили обслуживавшие дворец конюхи, повара, дворники и прочий полезный для царского обихода люд.

Название слобода получила от Спасской церкви, стоявшей на нынешней Большой Спасской улице, там, где ныне типовое школьное здание (№ 15). От церкви не осталось ничего, только каменные ворота и основание ограды.

Саму же ограду еще можно увидеть – она спасена от уничтожения и перенесена на Новую Басманную улицу к Петропавловской церкви.

Церковь сломали в 1937 г. Ее здание было построено в 1689–1701 гг. на месте более старого, деревянного. В середине XVIII в. оно перестраивалось и было существенно увеличено, а в 1885 г. архитектор П.П. Зыков выстроил новую краснокирпичную высокую колокольню и выдвинул алтари приделов на одну линию с главным.

С левой стороны от бывших церковных ворот стоит дом причта, а еще левее – небольшое здание со скромной обработкой оконных проемов красивым орнаментом, столь модным в конце XIX в. Это строение принадлежало Балашевскому приюту имени Дорошевич для престарелых женщин. Несколько далее доходный дом (№ 5), выстроенный в 1904 г. домовладелицей крестьянкой Екатериной Чичулиной по проекту архитектора Н.И. Жерихова.

Справа же от церковного участка находится памятник архитектуры, жилой дом (№ 19) – двухэтажный, с пилястрами, лепными украшениями и замковыми камнями над окнами первого этажа. Он находится на территории усадьбы, которая была приобретена в 1774 г. богатыми купцами Дроздовыми у князя А.Н. Путятина. Возможно, что они и выстроили этот дом. Год его постройки точно не известен – сохранились только планы 1773 г., когда он еще не был показан, и 1800 г., где этот дом уже зафиксирован.

В некоторых справочниках этот дом приписывается известному в XVIII в. поэту Василию Майкову. Однако это не так – семье Майковых он стал принадлежать только во второй половине XIX в. Его владельцами тогда становятся Ольга Ефимовна Майкова, правнучка одной из Дроздовых; потом он переходит к ее детям Ольге и Аполлону Майковым. Последний был не только двоюродным братом и тезкой знаменитого поэта А.Н. Майкова, но и выдающимся славистом, членом Академии наук, автором многих сочинений, имеющим большое значение для исследования истории и языкознания славянских народов, а также действительным статским советником и камергером, управлявшим московскими императорскими театрами при А.Н. Островском, который принял обязанности заведующего репертуаром только при условии назначения Майкова.

В начале XX в. часть этого владения переходит к городу, и на нем в сентябре 1913 г. открывается большое здание Сухаревского отделения городского ломбарда (архитектор И.М. Рыбин). Тогда же построили и небольшое скромное здание для служащих ломбарда, учитывая его соседство, в традициях классицизма – оно стоит справа от классического особняка под № 19.

На угол Глухарева переулка, названного по домовладельцу в 1801 г. купцу А.П. Глухареву, выходила самая большая (площадь ее составляла 23 тысячи кв. метров) усадьба в этих местах – первогильдейского купца Никифора Калинина, владельца шелковой фабрики и дома на Ильинке (тогда и переулок назывался по его фамилии – Калининский). Главный дом усадьбы находился на самом углу с Большой Спасской улицей, а практически вся территория усадьбы была почти не застроена. На другом углу – с 1-м Коптельским переулком – стояло деревянное строение «Большого Коптельского» питейного дома (до 1828 г.). На части усадьбы строится колокольный завод, принадлежавший Н.Д. Финляндскому. Его здания выходили на Глухарев переулок (на месте нынешних домов № 30), проходивший по берегу пруда Коптелка (или Балкан).

Совсем недавно, в 1992 г., на месте значительного архитектурного памятника – главного дома усадьбы XVIII в. – выстроили здание (№ 25), которое никак не гармонирует с окружающими зданиями, но ему, правда, нельзя отказать в живописности островерхих крыш и угловой башенки.

По южному краю Каланчевского поля проходила дорога от Мясницкой, мимо Красного пруда, к селу Стромынь и во Владимирскую землю, а в северной части поля находился Артиллерийский полевой двор, где хранились орудия и производились учения артиллеристов.

Улица, бывшая частью прежней дороги, ближайшая к Земляному валу, как и площадь, также получила название Каланчевской. Начало ее застройки, возможно, относится к концу XVIII в., когда сюда перевели с Чистых прудов лесной ряд, выстроив лавки для торговли строительным материалом. Лесной ряд существовал здесь еще более полстолетия, и только после постройки Николаевского вокзала на улице начинают появляться жилые дома, сначала деревянные, а потом, к концу XIX столетия, и каменные.

Короткая Каланчевская улица может «похвалиться» двумя высотными московскими зданиями – одно из них на углу с Садовым кольцом, а другое ближе к Каланчевской площади. В начале прошлого столетия на месте первого, выходя фасадом к Садовому кольцу, стоял двухэтажный дом, принадлежавший генерал-майору Ф.Н. Толю, у которого нанимала квартиру семья Лермонтовых. В этом доме в ночь с 2 на 3 октября 1814 г. родился сын Михаил, которого крестили в ближней церкви Трех Святителей, стоявшей напротив (рядом с теперешней станцией метро «Красные Ворота»). Лермонтовы недолго жили здесь – в апреле следующего года они уехали в Тарханы.

На месте дома, где родился поэт, построили в 1953 г. высотный, в основной части которого поместили министерства, в крыльях же квартиры, а о доме Лермонтова напоминает лишь мемориальная доска на самом углу высотного сооружения. Другое высотное здание – гостиница «Ленинградская», вызывающая удивление у заезжих иностранцев своим экзотическим обликом, – строилось с марта 1949 г. по октябрь 1954 г. и подверглось наибольшей (и во многом справедливой) критике Хрущева, когда партия решила перестать строить дома либо для элиты, либо напоказ и соответственно снизить стоимость строительства, которая в этих сооружениях была баснословно высокой. Критике с разрешения вышестоящих подверглась и собственно архитектура: искусствовед М.А. Ильин писал о том, что авторы гостиницы (Л.М. Поляков и А.Б. Борецкий) не дали себе труда разобраться в композиционных законах древнерусского зодчества, что они «с удивительной легкостью стали переносить в свои произведения все, что им попадалось под руку». В результате у авторов отняли (первый и, наверное, последний такой случай!) Сталинскую премию.

На Каланчевской улице, поблизости от вокзалов, в прошлом веке открылось несколько гостиниц и меблированных комнат; из них сохранилась только одна гостиница «Петербург» (№ 11), выстроенная в 1852 г. коммерции советником А.Л. Торлецким. В ней в 1855 г. останавливался хирург Н.И. Пирогов, и несколько раз – в 1884, 1890 и 1891 гг. – писатель Г.И. Успенский.

На этой же улице, где в небольших домиках можно было нанять дешевую квартиру, жил писатель И.К. Кондратьев, у которого часто бывали его закадычные приятели, потопившие свои таланты в водке – художник А.К. Саврасов и писатель Н.В. Успенский.

У высотного здания за железнодорожной эстакадой открывается обширная Каланчевская (ныне Комсомольская) площадь, которая начала застраиваться в середине XIX в. – здесь было решено построить вокзал второй русской железной дороги, долженствовавшей соединить две столицы: Петербург и Москву. По первоначальному проекту любимец Николая I архитектор К.А. Тон предполагал поставить по северной границе Каланчевской площади протяженный фронт застройки, в центре которого находился сам вокзал, выделенный башней с часами и богатым декором, а по бокам два здания со значительно более сдержанной отделкой – таможня слева и жилой дом справа. Дом так и не построили, а таможня (№ 1а) и вокзал были выстроены к 1851 г. В то время железная дорога Петербург – Москва была самой длинной в мире двухпутной дорогой, со сложнейшим техническим хозяйством. Назвали и железную дорогу, и вокзал в память инициатора постройки Николаевскими, и, как ни странно, эти названия продержались до 1924 г., и, только когда переименовали Петроград, дорогу назвали Октябрьской.

Железную дорогу открыли 16 августа 1851 г. В этот день первый поезд с императором, сопровождающей свитой и двумя батальонами гвардейцев Семеновского и Преображенского полков проехал от Петербурга до Москвы, и осенью того же года москвичи могли узнать в газетах о том, что московский генерал-губернатор «…объявляет жителям Столицы, что с первого числа ноября месяца начнется движение по С.-Петербурго-Московской железной дороге, и на первое время будет отходить в день по одному поезду. Пассажиры приезжают за час, а багаж за 2 часа. Доезжают за 22 часа».

Дорога сначала вызывала и страх и неподдельное удивление. В народе сложили стишок, расходившийся в лубках по России:

 
Близко Красных ворот
Есть налево поворот.
Место вновь преобразилось,
Там диковинка открылась,
И на месте, на пустом,
Вырос вдруг огромный дом.
На дому большая башня,
И свистит там очень страшно
Самосвист замысловатый,
Знать, заморский, хитроватый.
Там чугунная дорога,
Небывалая краса,
Это просто чудеса.
В два пути чугунны шины,
По путям летят машины,
Не на тройках, на парах,
Посмотреть, так прямо страх.
Ну, признаться, господа,
Славны Питер и Москва.
До чего народ доходит,
Самовар в упряжке ходит.
 

Но вскоре железная дорога стала привычной: беспрецедентное железнодорожное строительство буквально преобразило страну. Именно оно послужило своеобразным рычагом, потянувшим за собой и промышленность, и земледелие. Вторым решающим фактором был интенсивный приток иностранных инвестиций, которые позволили России преодолеть в считаные годы пропасть, отделявшую ее, полуфеодальную страну с неразвитым транспортом, отсутствием промышленности и товарного земледелия, от передовых и развитых стран Запада, подойти к промышленной революции и совершить ее.

Рост железнодорожного строительства в России в конце XIX в. впечатляет даже и по сегодняшним меркам – в среднем за год укладывалось более 2,5 тыс. километров путей. Именно в это время на окраинах Москвы растут один за другим железнодорожные вокзалы, а на бывшем Каланчевском поле построены даже три – Николаевский, Ярославский и Рязанский.

После Николаевского вокзала здесь появился Ярославский или, как его тогда называли, вокзал Троицкой железной дороги, ибо путь протянули сначала только до Сергиева Посада, где находилась Троицкая лавра. Первоначально предполагалось выстроить вокзал на 1-й Мещанской, на месте университетского ботанического сада, но университет не согласился отдать его, и тогда решили сосредоточить все вокзалы в одном месте. Новый вокзал Троицкой дороги, построенный, по свидетельству известного инженера, инспектора частных железных дорог России А.А. Дельвига, по проекту архитектора М.Ю. Левестама, был небольшим и невидным зданием. Московский митрополит Филарет 18 августа 1862 г. совершил молебствие и освятил вокзал перед открытием железной дороги, хотя он считал, что дорога, ведущая в Троице-Сергиеву лавру, будет «…вредна в религиозном отношении», и вот почему: «Богомольцы будут приезжать в лавру в вагонах, в которых наслушаются всяких рассказов, и часто дурных, тогда как теперь они ходят пешком, и каждый их шаг есть подвиг, угодный Богу».