Текст книги "Главред: Назад в СССР. Книга 2"

Глава 19

Звон будильника разбудил меня в половину пятого. Все необходимое я собрал еще вчера перед сном, так что оставалось только позавтракать и умыться. Бодрости, конечно, никакой – после кино мы еще долго гуляли с Аглаей по городу. Как школьники, право слово. Но зато потом опять поцеловались. Только уже по-настоящему, до головокружения. И затем еще раз, уже перед ее подъездом.

Заснуть я после такого не мог долго, всякие мысли в голову лезли. Теперь я зато понимаю, что такое настоящая страсть. Не похоть, делающая тебя похожим на обезьяну, а именно страсть. Когда тебя тянет к своей женщине, и каждое прикосновение отзывается маленькими взрывами в нервных окончаниях. Когда вот-вот можешь сорваться, но сдерживаешь себя, потому что к этому моменту начинаешь осознавать… Впрочем, пока не буду спешить.

Ровно в пять я спустился, растолкал дремавшего Ахметыча, и тот выпустил меня на улицу, где уже дожидалась черная «Волга». Причем необычная – не «двадцатьчетверка», а тридцать один ноль-два, с квадратными фарами. За рулем ее сидела – я даже сперва подумал, что не проснулся – девушка. Молодая, довольно-таки симпатичная, с толстой русой косой. Только мощная, как будто в спортзале у Вовки Загораева перекачалась.

– Доброе утро, – сказал я, прочистив горло, уже на заднем сиденье. – Меня Евгений Семеныч зовут.

– Нина, – улыбнулась водительница. Или шоферка? Нет, в Советском Союзе не используют феминитивы, здесь вполне можно и даже нужно говорить просто «девушка-водитель». Или, как Аглая, доктор Ямпольская. А никакая не докторка.

Помню, у нас в редакции частенько споры возникали на тему феминитивов. А произошло все из-за одной журналистки, приехавшей к нам из другого региона. Она причисляла себя к прогрессивной части российского общества и требовала, чтобы ее называли репортеркой. Точно так же она и в своих текстах не обходилась без феминитивов, с яростью льва отбивая любые попытки их заменить. Игорь, главред нашего портала, чтобы хоть как-то смягчить положение, предложил Алене (так звали девушку) вести собственный блог о феминизме и равноправии. А Юре Говору, молодому и перспективному журналисту, дал задание подготовить статью о «докторках» и «репортерках» с привлечением филологов из Твери. Тем не менее, раскол в редакционных рядах ширился и грозился перейти в священную войну. Причем самыми жестокими ассасинами в ней были бы наши ветераны. Помирил всех генеральный директор Рокотов: он предложил Алене писать так, как ей нравится, с «авторками» и «режиссерками», сделав это ее узнаваемой фишкой. Фактически девушка стала рупором феминизма в нашей редакции, но при этом ее мнение было только одним из трех. Как нетрудно догадаться, вторым было яростное несогласие, а третьим – спокойный и умиротворяющий пофигизм.

Нина провезла меня по еще спящему городу и вывела машину на загородное шоссе. Из мрачных серых туч посыпался снег – наступил ноябрь, который сразу же решил заявить о серьезности своих намерений. Так что отдых у нас получится уже почти в зимнем стиле. Жаль только, что я могу не успеть на спектакль к Владимирскому. Сегодня как раз премьера его постановки «На всякого мудреца довольно простоты»[23]23
  Пьеса Александра Николаевича Островского (год написания и публикации: 1868).


[Закрыть], куда он меня позвал после концерта в честь Дня комсомола. Хорошо, что мы с Аглаей вчера это обсудили во время прогулки – ее-то ведь тоже приглашали со мной вместе. Подумав, мы решили, что если успеем доделать каждый свои дела, то проведем и сегодняшний вечер вдвоем. А если нет… Завтра, в воскресенье, театральный кружок будет давать повтор. Это, конечно, уже не премьера, но все-таки.

– Куда хоть едем, Нин? – поинтересовался я.

– В Каликинское лесничество, – удивленно ответила девушка, как будто я задал вопрос из серии «куда впадает Волга». – На турбазу.

– Точно, – я сделал вид, будто «вспомнил». – Просто на всякий случай.

Ехали мы примерно еще сорок минут, добравшись фактически до границы с Конаковским районом. Там как раз уже Завидовский заповедник, где располагаются дачи и резиденции элиты нашей страны. А в Андроповском районе своя местная зона отдыха партийных деятелей и приближенных.

– Прибыли, – сообщила Нина, когда «Волга» подъехала к полосатому шлагбауму.

От кирпичного КПП неспешно отделились две фигуры в штатском. Мужчина постарше, с черными усами как у Сталина, заглянул в приоткрытое окно, поздоровался с Ниной, затем кивнул мне, скользнув оценивающим взглядом профессионала, и буркнул, что мы можем проезжать. Девушка мягко нажала на газ, и горьковский представительский седан покатил по закрытой территории.

– Говорят, тут раньше ведьмы жили, – неожиданно сообщила мне Нина. – Вы как, Евгений Семенович, верите в сверхъестественное?

– Я коммунист, – уклончиво, но при этом с алмазной уверенностью ответил я.

Нина улыбнулась и удовлетворенно, как мне показалось, кивнула. Что это – проверка такая? После того, как мы в «Андроповских известиях» про народную псевдоцелительницу написали? Так это же наоборот – разгромная критика. Ладно, не буду заморачиваться.

Еще через несколько минут «Волга» подъехала к большому бревенчатому зданию, рядом с которым выстроились одинаково черные представительские легковушки. В народе их, помнится, звали «членовозами». Словечко грубое, но выражающее отношение к роскоши. Сами машины сплошь двадцать четвертые «Волги», но вот, кстати, и исключение – вишневая «восьмерка»[24]24
  ВАЗ-2108.


[Закрыть], будущий символ первых советских предпринимателей. Даже круче «девятки» считалась, которую, кстати, начнут выпускать только со следующего года.

С другой стороны, чуть поодаль, разместился целый автопарк «уазиков», шестьдесят девятых «газонов» и даже забытых в моей прошлой жизни «ЛуАЗов». Прям настоящий музей под открытым небом. С одним лишь нюансом: здесь все работает и активно используется.

– Вот мы и на месте, – сообщила Нина и заглушила мотор.

Я вышел, размял успевшие затечь ноги, и тут на крыльце появился Краюхин. В зеленой охотничьей шляпе с заколотой по-брежневски еловой веточкой, плотной куртке и дорогих, явно импортных резиновиках. Завидев меня, он заулыбался.

– А вот и Евгений Семенович! – воскликнул он. – Что ж, проходи, дорогой, все уже на месте, тебя только ждали. Нина, давай переодевайся, мы тебя тоже ждем. Товарищ Кашеваров у нас только позавтракает… Будешь завтрак туриста?

– Буду, – улыбнулся я, пожимая ладонь Анатолия Петровича.

Мы зашли в дом, где передо мной сразу открылась просторная горница или холл, уж не знаю, как правильно это назвать. В центре стоял широкий стол, разом напомнивший мне нашу редакционную библиотеку, а за ним разместились завтракающие отцы города. Впрочем, и матери тоже – в компанию суровых мужчин вроде милицейского полковника Ефима Хрисанфовича Смолина затесалась «железная леди» Алия Нигматуллина, начальник районного треста столовых. Кстати, того самого, где происходили загадочные события, связанные с дефицитом продуктов и угрозами в адрес Сони Кантор. Пожалуй, надо бы познакомиться с ней поближе, с этой весьма… объемной и величественной дамой.

– Присаживайся, Евгений Семеныч, вот тебе местечко, – Краюхин усадил меня на свободный стул рядом с толстым курчавым усачом Кручиным, начальником пожарной охраны. Он сидел от меня по правую руку, а слева разместился руководитель «Сельхозтехники» Владлен Волков, тщательно выбритый лысый мужчина в круглых очках. Кстати, начальник моей мамы, по ее словам, очень порядочный человек.

– Доброе утро, товарищи, – поздоровался я, прежде чем приступать к трапезе. Мне ответили дружно и довольно приветливо.

– Поел? – не успел я закинуть в себя перловую кашу с мясом, как меня позвал с собой Краюхин. – Давай тогда быстренько за утренним уловом сгоняем…

На выходе нас уже ждал старичок с огромным рюкзаком и набором удочек, одну из которых он тут же отдал мне. Анатолий Петрович придирчиво осмотрел ее, одобрительно крякнул и показал мне большой палец. Сам я в снастях не разбирался, но решил, что первому секретарю можно довериться. Потом старичок выдал мне резиновые сапоги, плащ-ветровку и толстый вязаный свитер. Понимая, что все это неспроста, я быстренько облачился в обновки, готовый выдвигаться. С нами еще пошли главный пожарный Кручин, полковник Смолин, розовощекий с маленькими свиными глазками военком Морозов и бородатый газовик Серов. А в самый последний момент к компании рыбаков присоединилась переодевшаяся в зеленый хэбэ Нина. И ни у кого не возникло ни одного вопроса, что девушка-шофер делает в нашей компании. Интересно.

На голове у нее красовалась защитного цвета панама, а ноги были затянуты в высокие болотные сапоги с огромными отворотами. Смотрелись они на ней как оригинальные ботфорты, причем даже слегка вызывающие – не думал, что девушки в охотничьем прикиде могут быть столь привлекательными. Особенно в такой непривычной для моего чувства прекрасного телесной комплекции.

Я смотрел на Нину, стараясь не привлекать внимания, и пытался понять, кого же она мне напоминает. И тут меня словно молнией ударило – да у нее же краюхинские черты лица! Но мне, кстати, ничего не известно о наличии дочери у первого секретаря. Знаю про сына, который служит в Афгане, и про жену Раису, тезку супруги Горбачева. А Нина ему кто? Может, я ошибаюсь?

– Готова? – отвлек меня от размышлений сам Краюхин, заботливо хлопнув девушку по плечу и перед этим окинув внимательным взглядом ее экипировку.

Нина кивнула, и наш небольшой рыболовецкий отряд направился вслед за старичком-сопровождающим. Я шагал по подмерзшей лесной подстилке и вдыхал невероятно чистый морозный воздух, мысленно благодаря местного лесничего, или кто он там, за теплые вещи.

Примерно через час хождений по кочкам и бурелому мы подошли к берегу лесного озера, где старичок предложил нам распределиться. Сам он стащил с плеч свой тяжеленный рюкзак и принялся вынимать из него что-то скрученное, резко пахнущее резиной. Лодка! Отлично, не взлетим, как говорится, так поплаваем. Я поставил перед собой удочку, вспоминая, что с ней вообще нужно делать. Я, конечно, ловил рыбу, но это было в далеком детстве, как раз в восьмидесятые годы. Удили с двоюродными братьями, я даже несколько плотвичек и уклеек поймал пару раз. А потом еще в городе с друзьями рыбачили, вылавливали окуней. Но дальше этого дело не пошло, не затянула меня рыбалка.

– Дай-ка сюда, – Краюхин схватил мою удочку, размотал леску, ловко нанизал на крючок извивающегося красного червяка. Откуда только достал? Ага, вон же у него целый пакет на поясе. – Теперь смотри. Берешь вот так и закидываешь.

Анатолий Петрович отточенным движением отправил крючок с наживкой подальше в воду. Раздался негромкий плеск.

– Следи за поплавком, – проинструктировал меня первый секретарь. – Как начнет клевать, сразу подсекай. Только в сторону, а не вверх. Тебя, Нинка, это тоже касается.

Девушка только кивнула, нацепила червя, ловким, неуловимо краюхинским движением отправила снасть в воду.

– Ну вот, теперь ждем, – улыбнулся первый секретарь.

И тут я неожиданно почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд.

Глава 20

– Твою ж дивизию! – выругался военком Морозов.

Я резко обернулся, совершенно не предполагая, что могу там увидеть. И замер: из густых лесных зарослей на нас вышел самый настоящий волк. Раньше я никогда не встречал этих животных в естественной среде обитания и думал, что они гораздо крупнее. Наверное, мне так казалось из-за того, что в детстве я видел волков в зоопарке, и для меня они были огромными. Сам-то я тогда был метр с кепкой в прыжке с табуретки. А тут…

Серый напоминал крупную собаку, но из-за специфической морды его нельзя было спутать с обычным четвероногим питомцем. Он скалился и трусцой двигался в нашу сторону, совершенно не боясь восьмерых взрослых людей.

– А ну, пошел! – первым отреагировал Краюхин, который подобрал с берега увесистый булыжник и швырнул в хищника.

– Мужики, он, похоже, бешеный! – предположил газовик Серов, и я понял, что меня смущало во внешности волка.

Из пасти свисала тягучая клейкая слюна – точно бешеный! Мысли заметались! А лечат ли это в СССР? Не помню! Взгляд исподлобья – тоже один из признаков бешенства – пробуждал животный страх. Хотелось бежать! Но куда? Позади озеро, а этот волк сейчас двигался прямо на нас! Камень, брошенный первым секретарем, угодил серому в лапу, но тому было уже по барабану. Он бежал на неестественно прямых ногах, будто игрушечный с плохо проработанной моторикой.

– В воду! – закричал главный пожарный Кручин. – Все в воду!

Незадачливые рыболовы, и я в их числе, дружно бросились в холодное ноябрьское озеро, поднимая тучи брызг. Казалось бы – самая верная стратегия, ведь бешеные животные должны бояться воды. Вот только это не так. Холод быстро прочистил мозги, и сами собой начали всплывать разные факты об этой болезни. Вспомнился разговор с дамой-ветеринаром, которая работала не только у нас в России, но и в Прибалтике, а еще в США. И уже потом вернулась к родным пенатам, осев с семьей в Любгороде. Так вот, она мне рассказывала, что однажды ей довелось столкнуться в Америке с больной кошкой. Ее коллега, кажется, Венди, возилась с мяукой, от которой буквально пыхало жаром. Никакой агрессии, никакой пены из пасти и никакой гидрофобии. Как выяснилось, это исключительно человеческий симптом, а бешеные животные преспокойно себе пьют. Просто, когда уже перед смертью наступает паралич жевательных мышц, тогда уже становится совсем не до этого.

Так что «наш» волк вполне себе мог залезть в озеро, просто пока по неким своим причинам не спешил к нам присоединяться.

– Вот ведь тварь! – возмущался Морозов, зайдя поглубже и рискуя зачерпнуть воду ногами. – Тетерин, ты как это объяснишь?

– Так ведь… это… – старичок-сопровождающий глотал ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, и смотрел не на военкома, а на рычащего волка. – Не должно быть такого! Мы ведь приманки с вакциной раскидывали, как и положено!

– И какой, твою мать, толк от этих приманок! – громыхнул газовик Серов, дернувшись от очередного резкого движения серого. – Что делать-то теперь? Черт возьми, хоть бы кто из нас ружье взял!

– Может, мы его забрызгаем? – подала голос Нина, внимательно наблюдавшая вместе со всеми за странным поведением волка.

Серый выписывал на берегу круги, огрызался на кого-то невидимого и время от времени пытался-таки залезть в воду. Чуть замочив лапы, он отбегал на прямых ногах и крутил башкой с немигающими глазами. Возможно, это могло показаться смешным, если бы не было так страшно.

– Бешеные животные не боятся воды, это заблуждение, – подал голос я, не сводя глаз с волка. Что-то остальные уж слишком поверили, что все кончилось и нужно только подождать. Вот только это вряд ли.

– А чего он тогда к нам не идет? – возразил Морозов, который оказался довольно трусоват для человека в погонах. Даже побледнел.

– Да черт его знает! – я прикрикнул. – Галлюцинации у него, чудится что-то! Или холодно ему, как и нам! Считайте, что просто повезло! Прогнать надо попробовать! И покричать, чтобы нас на турбазе услышали!

– Далековато, – заметил полковник Смолин.

– В лесу, да еще по воде звуки далеко разносятся, – поддержал меня Краюхин. – Так что, может, и есть смысл.

– На помощь! – зычным басом заорал военком и почему-то еще сильнее побелел. – Волк! Здесь бешеный волк!

– Эге-гей! – мы быстро присоединились к нему. – Все сюда! На помощь!

– Похоже, ушли все, – испуганно пробормотал старичок Тетерин. – Охотники-то в другую сторону должны направиться!..

– Тогда подождем, может, и волк уйдет, – заметил газовик Серов. – Не будет же он тут вечно кругами носиться.

– Холодно! – возразил военком. – А ну как околеем тут все?

– И что ты предлагаешь? – спокойно спросил Смолин. – Под клыки бешеного подставляться? Лучше уж простудиться. Так что ждем… или пытаемся прогнать.

– А чем его прогнать? – Краюхин развел руками. – Он уже ни нас не боится, ни бога, ни черта.

– Фу-х, сердце ходуном ходит! – неожиданно Морозов схватился за левую сторону груди.

Вот только приступа нам не хватало! Так бы подождать, пока волку надоест, и он уйдет, или пока кто-нибудь придет на помощь. Но как бы военком инфаркт не схватил – вот почему он бледнеть начал, получается. Как же он, интересно, комиссию прошел? Или на охотников за призывниками это не распространяется? Впрочем, не суть важно. Человеку схудилось, а мы ничего сделать не можем.

– Э, Валентиныч, ты чего? – пожарный Кручин тем временем неуклюже подскочил к Морозову и схватил его за плечо. – Таблетки-то есть с собой какие-то?

– В доме, – тяжело выдохнул военком. – В коробочке специальной… Забыл с собой взять. Давно ничего такого не было, обрадовался…

– Плохо дело, – покачал головой Краюхин. – Надо срочно выбираться отсюда. Кашеваров, есть мысли?

Я покачал головой, лихорадочно вспоминая, о чем еще говорил с ветврачами во время подготовки статьи. Какие там еще симптомы есть у зверей, больных бешенством или, по-другому, рабиесом? Что-то ведь их все-таки пугает. Не вода, а… Резкие потоки воздуха? Точно! Нет у бешеных животных никакой гидрофобии, есть только аэрофобия. Только где ж мы тут ветер возьмем? Ртами надуем?

– Насос бы сюда! – вслух подумал я. – Хоть какой-нибудь!..

– Так есть у меня насос! – обрадовался старичок Тетерин. – Для лодки резиновой. Только как он сейчас поможет?

Точно! И как я про лодку забыл? От страха и неожиданности, наверное.

– Бешеные звери боятся резких движений воздуха, – объяснил я. – Где насос? С собой?

– На берегу, – упавшим голосом ответил сопровождающий. – Вон там, где лодка.

Я чуть было не выругался, но сдержался. В отличие от остальных, которые в выражениях не стеснялись. Со стороны могло показаться, что семеро мужчин (Нину не считаем) трусливо прячутся в озере от одного волка. Вот только тут не в клыках и когтях дело. Бешенство в слюне: малейший контакт, крохотная царапина, и вот ты уже потенциально заразился. Вирус скользит по нервам и стремится в мозг. Попадет – будет уже не спасти. Я вспомнил, что в СССР есть вакцина, те самые знаменитые сорок уколов в живот, но реакция организма на них бывает непредсказуемой. Шанс не сто процентов, а мне никогда не нравилась русская рулетка. А еще военком Морозов некстати решил инфаркт словить…

Как бы ни было страшно, необходимо действовать, и как можно скорее. Мы ведь к тому же еще и не одни тут – уйдет волк, наткнется на соседнюю деревню, и сколько людей может пострадать? Надо обязательно предупредить остальных об опасности. Мобильников еще не изобрели, раций нет. Ружей, чтобы если не пристрелить волка, то хотя бы подать сигнал, тоже. А криков наших, похоже, и вправду никто не слышит. Остается попробовать отпугнуть зверя, добраться до турбазы и поднять тревогу. Чтобы лесничие ликвидировали его, связались с ветеринарами, в общем, провели все нужные карантинные мероприятия. А мы тут, кстати, уже минут десять в ледяной воде стоим. Хорошо еще, что в резиновых сапогах, но теплой эту обувку точно не назовешь. Я не врач, но есть у меня подозрение, что военкому с его слабым сердцем долго в холоде и тем более в стрессе не протянуть.

– Его нужно отвлечь, – я принял решение. – Попробую пробраться к насосу.

– У меня нож есть, – неожиданно сказала Нина. – Может, я его пырну? А потом мне прививку сделают…

– Я тебе пырну! – строго одернул ее Краюхин. – Так, мужики, давайте-ка серого раззадорим! Кашеваров, готов? Уверен?

– Готов, уверен, – подтвердил я.

– Вдвоем давай, – предложил полковник Смолин. – Хоть как-то его внимание рассеем. А то на тебя одного он точно сразу набросится.

Я кивнул начальнику милиции, испытывая сейчас абсолютно искреннюю благодарность. Все-таки не только волка так проще отвлечь, но еще и как-то морально легче действовать, когда тебя поддерживает напарник.

Пятеро рыболовов, за исключением сгорбившегося Морозова, принялись улюлюкать и швыряться в хищника чем попало – корягами, камнями со дна, комьями ила. Волк огрызался, вновь пытался забежать в воду, но отпрыгивал, словно напружиненный. Мы со Смолиным выскочили на берег, я сразу ринулся к куче вещей, среди которых выделялась сдутая резиновая лодка. Где же этот насос?

Волчара, завидев меня, потерял интерес к остальным шумящим двуногим и потрусил ко мне. Полковник попытался отвлечь внимание на себя – тоже кричал, размахивал руками в опасной близости от зверюги, даже швырнул в бешеного хищника мокрым песком с галькой. Пофиг дым! Серому почему-то приглянулся именно я, и он просто проигнорировал Смолина. Башка волка моталась из стороны в сторону, слюна брызгала, немигающие глаза блестели. В голове промелькнуло: а вдруг не испугается? Очень уж он дурной, его пару раз прям чуть не пришибли, а в ответ – полное безразличие к собственной жизни.

Я схватил наконец-то попавшийся мне насос-лягушку, которым в Советском Союзе надували лодки, зажал его подмышкой и направил шланг в сторону волка. Резко сдавил «грушу», пыхнув прорезиненным воздухом. Серый опешил от такой наглости, его шерсть встопорщилась, и он начал отступать. У меня же в этот момент в висках билась только одна мысль: лишь бы он испугался и убежал.

От волка пахло прелой шерстью и еще чем-то очень мерзким, даже не хотелось догадываться. Несчастное, но очень опасное животное отпрыгивало после каждого пшика, вот только убегать почему-то совершенно не планировало. Видимо, пораженный мозг работал с большими сбоями, игнорируя даже аэрофобию, на которую мы так надеялись.

Серый в очередной раз отклонился от струи воздуха и заметался, сходя с ума от громкого улюлюканья – вся остальная компания выскочила из воды, пытаясь теперь оглушить и перепугать волка. Наконец, нам это удалось, и больной хищник бросился наутек. Вот только на пути у него неожиданно оказалась Нина, которая не успела отскочить, вдобавок все-таки неудачно махнув своим охотничьим кинжалом. Вот ведь дурында!

Волчара вцепился девушке в руку, она вскрикнула и выронила оружие. Краюхин выругался и тигриным прыжком оказался возле Нины, которую продолжал терзать хищник. Резко подобрал нож и нанес несколько ударов по взвывшему волку. Зверь завалился набок, Нина упала и, заелозив ногами, отползла подальше.

– Тетерин, беги за помощью! – крикнул газовик Серов, и старичок, закивав, по-спринтерски рванул в сторону турбазы. – Где хочешь ее ищи!

Я вместе с остальными подбежал к раненой Нине. Рядом валялся мертвый оскаленный волк, под ним растекалась лужа крови. Да уж, сходили на рыбалку! Скорее всего, теперь объявят карантин, нас всех загонят на уколы, а еще наверняка начнется расследование. Подумать только – бешеный волк в местах, где охотятся отцы города! Нинку жалко, порвал он все-таки ей руку. И заразил, что гораздо хуже…

– Спирт! – заорал Краюхин.

– Нет! – вовремя остановил его я. – Никакого спирта! Проточной водой! Внутрь тоже нельзя!

Как хорошо, что я тогда для интервью выспросил все подробности. Прижигать рану этанолом и прочими подобными веществами медики запрещали. Только проточная вода с обильным мылом, говорили мне сразу несколько ветврачей. И только потом обрабатывать антисептиком. Но самое главное – на максимальной скорости в травмпункт. Чем ближе место укуса к голове, тем оперативнее надо действовать. Вот только с чистой проточной водой тут явно проблема. Значит, нужно как можно скорее в дом охотника. А оттуда уже в больницу.

– Руку срочно перебинтовать, и идем! – уверенно приказал я, и меня послушались.

Все – от полковника милиции до первого секретаря. Они понимали, что промедление смерти подобно, и если у нас хотя бы есть шанс, что мы не контактировали с зараженной слюной, то у Нины дела точно плохи. И у Краюхина, кстати, тоже, потому что он отбивал девушку от больного животного. Морозов, между прочим, все еще держится, но и ему сейчас совсем плохо. Хорошо, что Кручин взялся его поддерживать, Серов тоже рядом.

– Нина, сама идти можешь? – убедившись, что военкому есть кому помочь, я повернулся к шипящей от боли девушке, которой сам первый секретарь перематывал бинтом поврежденную кисть.

– Конечно, могу! – она, похоже, даже обиделась. – Он же мне руку прокусил, а не ногу!

– Ногу было бы лучше, – заметил я. – Вирус бы дольше до мозга шел.

– Откуда ты все это знаешь? – с интересом повернулся ко мне Краюхин. Похоже, он так и не избавился от подозрений, что я из какой-то структуры вроде всемогущего КГБ. Наверное, и пригласил он меня на отдых не просто так. Чтобы я расслабился и сболтнул чего лишнего. А тут не вовремя этот волк.

– Общался с ветеринарами, – я деланно пожал плечами. И ведь не соврал же. Просто не уточнил, в каком времени.

Первого секретаря мой ответ, кажется, удовлетворил. И все равно он по-прежнему меня опасается. Впрочем, сейчас у нас другая проблема. Полковник Смолин уверенно зашагал вперед, словно бывал здесь много раз, и помощь лесничих вроде Тетерина ему не нужна. Скорее всего, так оно и было. Следом шли остальные, Морозов пыхтел, но старался не отставать, а замыкали наш пострадавший отряд Краюхин с Ниной. Девушке явно поплохело от потери крови, но она старалась держаться. Анатолий Петрович помогал ей идти, но в целом наше продвижение сильно замедлилось. Если сюда мы шли около часа, то обратно до турбазы такими темпами доберемся за все два.

Но разве у нас есть другие варианты?