Текст книги "Кремль"

Глава 15
Досье олигарха

– Копайте, копайте, ребята, – сказал Сильвер с холодной насмешкой. – Авось накопаете два-три земляных каштана.

-Старина, ты куда пропал? – Голос Сироты в телефонной трубке звучал нетерпеливо, недовольно и взволнованно.

– Я на месте.

– А до этого? Я тебе несколько раз звонил.

– Уж и не знаю. Может, перебои в связи. Ездили с Марикой в дом отдыха, – сообщил Ратов.

– С Мариной? – удивился Сирота.

– Нет, с Марикой, – поправил Ратов.

– Это другая, не Марина? Ты не рассказывал. Твоя девушка? Ты их по принципу совпадения имен подбираешь?

«Не только. Мне бы самому понять, по каким признакам», – подумал Ратов и ничего не ответил, вслушиваясь в шумное дыхание Сироты и фоновый шум улицы. Видимо, тот был в автомобиле.

– Нужно срочно встретиться. По твоему вопросу, – настойчиво сказал Сирота.

– Что-то серьезное?

– Ты чего! Не узнаю. Меланхолик. Переотдыхал? Выпил больше, чем мог, но меньше, чем хотел? Надевай валенки, шапку и на выход. Я в твоем районе. Готов увидеть твою физиономию максимум через полчаса. Заранее предупреждаю: никаких совещаний, важных встреч и прочей ерунды. Иначе я умываю руки.

– Какие валенки! В Москве опять тепло. Ты на улице бываешь?

– Редко. Кабинет – машина – дом и в обратном порядке. Ладно, валенки можешь не надевать, – проявил великодушие Сирота. – Знаешь на Маросейке кафе с венгерским названием? В начале улицы. Мы там с тобой встречались.

– Да, помню. А почему не в кабинете?

– Объясню при встрече, догадливый ты наш! Выходи.

Ратов набросил легкое короткое пальто, похожее на те, что любит носить президент, завязал «итальянским узлом» коричневый, отливающий шелком шарф, подаренный Марикой, и спустился к выходу. Он прошелся немного по Ильинке и направился к подземному переходу. До кофейни было рукой подать, и в запасе оставалось еще минут двадцать.

Через улицу висела рекламная растяжка «Ура кризису! Новые цены на автомобили. Сумасшедшие скидки!».

У спуска в переход Ратов был атакован энергичной девицей, которая внаглую втюхала ему листки «Антикризисное меню», на которых был указан адрес ресторана, славившегося своими высокими ценами.

В переходе Ратов подошел к витрине книжного киоска и попытался в отражении стекла проверить, не следуют ли за ним подозрительные личности. Его не покидало тревожное ощущение, что он под наблюдением. Как будто неведомый глаз внимательно рассматривает его со стороны и прячется. В стекле отражались смутные тени.

«Нельзя доверять детективным романам, – подумал Ратов. – Хрен чего в стекле увидишь. Может, в других странах витрины моют лучше?»

– Журналы выйдут на следующей неделе, – предупредила продавщица.

Она подозрительно рассматривала Ратова. Судя по напряженному взгляду, он мог оказаться инспектором одной из бесчисленных московских служб, контролирующих и обирающих потребительский рынок. Но инспекторы дорогие пальто и шарфы не носят. Все больше в куртках и вязаных шапочках.

– Возьмите журнал о художниках, – сочувственно предложила киоскерша. – На выбор. Репина дешевле отдам. Он уже давно лежит.

Ратов вновь оглянулся. Ничего необычного.

Мимо бодрой походкой, пружиня на толстых подошвах армейских ботинок, проследовала группа «бритоголовых».

– Митинг у них на Славянской площади, – сообщила продавщица. – Опять драка будет.

От марширующей «боевой группы», как испуганные воробушки, шарахнулась парочка «голубых».

– Эти сейчас в туалете спрячутся, в Политехническом. Вы, наверное, знаете?

– Нет, не знаю! – опроверг ее домыслы Ратов и пошел по переходу в сторону Маросейки.

Вокруг спешили чиновники, деловые люди из провинции и компаний средней руки.

«Вот этот, с уже забытой в Москве борсеткой, явно в Росимущество. Потолще и вальяжнее – в Торговую палату. Женщина с сумкой-портфелем – в Минфин, а этот куда? А, понятно, он «запаривает» наркотики. Всегда здесь стоит».

Игорь в очередной раз поразился, что все это многообразие российской жизни бьет ключом в сотне-другой метров от кабинетов президента и его Администрации. И ездить никуда не надо. Вот она, Россия, – и наркота, и «бритоголовые», и «голубые», и «деловые» – все здесь. Делай что хочешь! «Вертикаль» – она там, наверху, а спустился в подземный переход – и нет никакой «вертикали».

Перед лестницей, поднимающейся к Маросейке, Ратов вновь бдительно оглянулся. Кажется, он уже видел этого парня в синей куртке. Тот стоял у соседнего киоска, а потом топтался у входа в метро. Нет, это другой. Прошел мимо. Или тот же самый?

«Все же чувствую, что следят. Физически ощущаю. Нужно будет предупредить Сироту», – решил Ратов.

В кофейне все столики были заняты. В новостных программах сообщали, что европейцы перешли на режим экономии. Даже на горнолыжных курортах, куда они упорно поехали, чтобы вывезти детей на свежий воздух во время каникул, берут только основное блюдо. Ни салатов, ни сыров, ни десертов!

В России кризис, как и все прочие стороны жизни, проявлялся своеобразно. Рестораны, кафе, магазины были переполнены. Люди ели в три горла, судорожно закупали ненужные вещи, словно спешили поскорее избавиться от последних денег и уже тогда начать все с нуля.

Сирота не был исключением. Не теряя ни минуты, он уже освоил венское пирожное и плотоядно присматривался к чизкейку.

– Рад тебя видеть, – сказал Ратов.

– А мне плевать! – грубо ответил Сирота и зачавкал чизкейком.

Насладившись изумленным видом Ратова, в глазах которого читался вопрос, а не «задолбал» ли его друга кризис до умственного помешательства, Сирота еще немного потянул паузу и торжественно произнес:

– Твоя радость, брателло, ничто по сравнению с наслаждением, которое я испытываю при нашей встрече. Ха-ха! Знаменитая шутка Ираклия Андроникова, великого рассказчика. Не знал? Садись, возьми «Наполеон», он свежий.

– Спасибо, мне «Наполеонов» на работе хватает. А я, признаться, подумал, что ты уже немного того, с катушек съехал.

– Не дождетесь. Я сегодня еще неважно выгляжу. А вот ты после моего рассказа с катушек съедешь. Обещаю.

– Не преувеличиваешь?

– Посмотрел я некоторые документы, – уже деловым тоном сообщил Сирота. – «Ферросплавы» очень не хотят их показывать. Соглашение о дополнительных условиях кредита под залог акций. Многое я видел, но эти бумажонки меня удивили.

– Что еще удумали? – очнувшись от полусонного состояния, поинтересовался Ратов.

– Морев уже не собственник. Он передал банкам контрольный пакет «Ферросплавов». Но тщательно это скрывает.

– Как он на такое согласился?

– Очень деньги были нужны. Рынок на подъеме, все хотел захапать. Он и в кошмарном сне не допускал, что ситуация может внезапно измениться. Правда, не исключаю и другой вариант. С самого начала хотел «кинуть» – увести активы и оставить вместо компании пустышку. Берите – не жалко.

– А теперь поменял тактику, – догадался Ратов. – Хочет подоить государство. Но при заключении сделки он обязан выложить на стол все дополнительные соглашения.

– А он не хочет их показывать. Не хочет и не станет, – возразил Сирота.

– Тогда это мошенничество. Сделка будет признана недействительной, – сказал Ратов, хотя полной уверенности у него не было. Теоретически все просто и понятно, но любой контракт можно так заварить, что потом замучаешься расхлебывать.

Он почувствовал страшную усталость от всех этих жуликоватых олигархов, прозорливых банкиров, изворотливых юристов, ловких консультантов и прочих «гениев».

«Суетятся, спешат «нагреть» друг друга, а зачем? Что в итоге? Все оказались в заднице. Лучше бы ничего не делали: на диване бы полежали, дали бы экономике развиваться. Нет, ночей не спят, лица покраснели от умственного напряжения – как бы «нагреть». Противно. И скучно».

– Ты чего такой квелый? – забеспокоился Сирота.

– Все нормально. Я ожидал от него пакостей.

«Действительно, зачем тогда просил бы Воронов? Если заранее обратился, должна быть веская причина. Вот она и обнаружилась».

– Морев понимает, что сильно рискует? – спросил Ратов.

– Кто его знает, чего он понимает. Не может не понимать. Как в казино. Поставил всю сумму и надеется отыграться.

– Он все просчитал, хотя риск огромный. Надеется, что пронесет.

– А если не пронесет? – осуждающе покачал головой Сирота. – Я с такими экземплярами уже сталкивался. Ведет себя как обычный банковский жулик из кредитного департамента – выписывает фальшивую гарантию. Рассчитывает, что кредит вернут вовремя, подлог не вскроется, а деньги за липовую гарантию он положит себе в карман.

Друзья помолчали. Сирота сосредоточенно отхлебывал чай, а Ратов не притронулся к кофе.

– Мне что делать в этой ситуации? – спросил Ратов и все же попробовал кофе. Холодный напиток показался кислым.

– Ты просто обязан отразить все риски в экспертном заключении. Но будь готов: это вызовет недовольство и Морева, и тех, кто его покрывает.

– А кто его покрывает?

– Это отдельный вопрос. В любом случае тебя конкретно подставляют. Нужно сделать выбор из двух вариантов: ты против «Ферросплавов» и как бы с государством или ты за «Ферросплавы» и непонятно с кем.

– Какой вариант лучше?

– Оба хуже.

Сводка наружного наблюдения

Объекты «Грач», «Друг»

В 16 часов 20 минут «Друг» позвонил на личный мобильный телефон «Грачу» и предложил срочно встретиться в кафе.

«Друг» пытался шифровать разговор, не раскрывал названия кафе и настаивал, что встреча должна проходить не в служебном кабинете, а на нейтральной территории. Он опасается прослушки помещений, в которых проходят его беседы с «Грачом».

Кафе, предложенное «Другом», было установлено заранее, что позволило разместить сотрудников наружного наблюдения и подготовиться к слуховому контролю.

После разговора с «Другом» «Грач» почти сразу вышел из служебного здания и направился к месту встречи. В подземном переходе, ведущем к Маросейке, слонялся у киосков и пытался обнаружить слежку. Долго разговаривал с киоскершей, продающей периодику и книги. Ее личность установлена – индивидуальный предприниматель Полозкова. Подозрительных моментов не выявлено.

«Друг» уже ожидал «Грача» в кафе. Заметно нервничал.

Расшифровка разговора прилагается. Качество записи удовлетворительное.

* * *

Генерал Воронов быстро прочитал текст разговора Ратова с Сиротой и поморщился. Он не ожидал, что банкиру удастся раздобыть конфиденциальные сведения о дополнительных условиях кредита, полученного «Ферросплавами».

«Вообще зачем он лезет в это дело! И Ратов тоже хорош. Посмотрел бы официальные документы, подмахнул бы список, и все дела. Больше других надо?»

Так бывает в специальных операциях: начинаешь заниматься одной проблемой, а выходишь на другую – более важную и опасную. Невинное занятие – подумаешь, экая невидаль, вербануть какого-то Ратова – превращалось в экстремальный слалом с непредсказуемым финишем.

Владея документами, о которых не знал и сам Воронов, объект «Грач» превращался в потенциальную угрозу. Таких лиц устраняют или по крайней мере превентивно обезоруживают. А это уже совершенно другое задание.

– Соедините с Моревым, – распорядился Воронов.

– Слушаю вас, генерал. Есть новости?

– Добрый день. Возникли неожиданные обстоятельства. Нужно обсудить.

– Что-то не так? – не выдержал Морев.

– Вам не понравится.

* * *

– Согласитесь, генерал, я не обязан знакомить вас со всеми документами по сделке. – Морев был озабочен, но не терял присутствия духа и не собирался паниковать.

«Возможно, у него есть козыри, о которых мне неизвестно. Об особых условиях кредита, он, кстати, тоже помалкивал. Подставляет, барыга», – подумал Воронов.

– Да, это ваше право. Но ситуация оказалась сложнее, чем мы обсуждали при согласовании контракта, – дипломатично заметил генерал.

– Вы хотите отказаться? – Морев впервые стал выказывать признаки нетерпения.

«Терять такой контракт невыгодно и неразумно, – размышлял Воронов. – Можно прилично заработать. Но получается слишком высокий риск. Зашкаливает. Ратов – сотрудник Администрации президента. Статус другой. Ну и что? Охраны у него нет. К объектам повышенного интереса контрразведки он уже не относится. Вроде свой. Это упростит работу. Он вне зоны подозрений, но еще не попал в категорию особо оберегаемых лиц. Так называемая «серая зона». Правда, цена ошибки возрастает. В случае промаха статус Ратова может сказаться не в нашу пользу. Это – факт».

Морев воспринял напряженное молчание генерала как готовность разорвать контракт. Это его не устраивало. Слишком много знает Воронов. В таких делах «вход – рубль, выход – два».

Наконец Морев не выдержал и, не скрывая недовольства, ядовито поинтересовался:

– Продолжаете операцию? Или как?

– Можно продолжить, но финансовые условия будут уже другие.

– Генерал, торговаться с вами не собираюсь. Вы должны понять суть вопроса. Если мы не получим госсубсидии, то «Ферросплавам» будет очень сложно. Мы не выдержим – банкротство и все вытекающие последствия.

«Звездец, другими словами. Чего уж скромничать».

– Вы хотите превратить Ратова в союзника? – невинно спросил Воронов.

– Почему бы и нет? От нашего предложения он не отказался. Согласится?

– Пока думает, но сильно сомневается. А теперь почитает документы и увидит, что «кидают». Он же не идиот. Жаль, что так неудачно складывается. Почти что договорились.

Воронов привирал, будто был уже близок к цели, но из-за новых обстоятельств операция срывается. Это отличалось от ранее изложенной им версии, но Морев ничего не заметил. Ему не понравился прозрачный намек Воронова, когда тот упомянул, что Ратова «кидают». Видимо, сказал не случайно. Звучит как упрек, что заодно попытались и его обмануть.

Неприятно. И опасно.

К тому же Морев привык думать о проблемах, требующих немедленного решения, а не копаться в деталях, относящихся к прошлому.

– Пусть этим занимаются ученые бездельники, всякие там собиратели черепков, – пренебрежительно говорил Морев, когда его внимание пытались привлечь к «истории вопроса».

– Ратов, видимо, понял, что если примет ваше предложение, то может подставить очень влиятельных людей. Тогда придется забыть о карьере. И это в лучшем случае. Неизвестно, как повернется, – продолжал незаметно, но настойчиво давить на психику Воронов.

– Как и для меня! Вопрос жизни и смерти. Вы-то сами это понимаете? Что мне конкретно нужно... Первое: чтобы Ратов засунул эти документы куда подальше и о них не вспоминал. Второе: чтобы он подписал предложение о включении «Ферросплавов» в список стратегических предприятий. Можете решить эти две задачи? Еще раз повторяю: я не торгуюсь! – с нарастающим раздражением говорил Морев.

Теперь он совершено не походил на вальяжного и доброжелательного предпринимателя. «Как сержант, который дрессирует новобранцев», – подумал Воронов.

– А если Ратов откажется?

– Придумайте, как этого избежать. Чтобы не смог отказаться. Хотел, но не мог!

Глава 16
Слабое звено

– Этого достаточно, капитан! – весело воскликнул Долговязый Джон. – Одного вашего слова достаточно. Я настоящего джентльмена, капитан, сразу признаю, будьте уверены.

Через два часа после тяжелого объяснения с Моревым Воронов собрал своих ближайших сотрудников, занимающихся «делом Ратова». Встреча проходила в одном из уютных особнячков, спрятавшихся в тихих переулках, петляющих между Сретенкой и Цветным бульваром. Здесь сохранились еще заповедные места, куда приезжали художники, чтобы писать с натуры московские дворики в стиле Поленова, деревянные крылечки и усадьбы мелкопоместных дворян с облупившимися фамильными гербами на фасадах.

«Предприятие» Воронова занимало двухэтажный дом с вывеской «памятник архитектуры», автомобильной стоянкой в проходном дворе и трепещущимся на ветерке флагом с непонятной символикой, но отчетливо различимым словом «фонд». Далее следовала не совсем разборчивая надпись, из которой внимательный наблюдатель мог догадаться, что обитатели особнячка не на шутку озабочены сохранением наследия – то ли духовного, то ли духового, но в любом случае не материального.

На первом этаже размещался пост охраны, в подвале – лаборатория, напичканная оперативной техникой, а под самым коньком крыши, в мансарде, располагался уютный зал для проведения заседаний и особо важных встреч. В случае необходимости в особнячке можно было поселить и «нужных людей», для которых был предусмотрен отдельный вход.

Устроившись за столом, покрытым зеленым сукном – настоящий послевоенный «сталинский ампир» (как, впрочем, и сам особнячок, стыдливо прикрывшийся потертым дворянским обличьем), Воронов заказал крепкий кофе. Он выпивал за день от пяти до десяти чашек свежемолотого кофе. Раньше взбадривал себя крепкими сигаретами и коньяком. Отказавшись от табачно-алкогольного допинга, по-прежнему нуждался в постоянном подстегивании и вопреки запретам врачей продолжал насыщать организм кофейными вливаниями.

Срочно вызванные сотрудники рассаживались по привычным местам, поглядывая на Воронова. Генерал быстро выцедил свой кофе, брезгливо отодвинул пустую чашку в сторону и без всяких прелюдий стал раздавать указания:

– Необходимо в сжатые сроки найти слабое звено у объекта «Грач». Просветить всю его биографию, каждый день, родственников, любовниц, друзей, деловые связи. Чтобы был как на ладони.

– Какое направление считать приоритетным? – спросил любознательный Мартынов. Он отвечал за связи с Министерством внутренних дел и всегда задавал много вопросов. Бывшие сотрудники контрразведки вели себя сдержаннее и предпочитали выяснять подробности у Воронова наедине. В сущности, это было проявлением недоверия даже к коллегам и данью профессиональной привычке – не обращать на себя лишнее внимание.

К разговорчивости мента Воронов относился с пониманием, тем более что во время поисковых операций на Мартынова ложился основной объем работы.

«Действительно, какое направление приоритетное? На Ратова практически ничего нет, – подумал Воронов. – Авантюрой попахивает? Нет, скорее, работой. Все равно что-нибудь накопаем».

– Не бывает человека, на которого нельзя найти компромат. Сами знаете. У каждого свой скелет в шкафу. А вдруг ничего нет? Ну кристально чистый клиент попался, просто святой. Тогда придумайте что-то стоящее, и обсудим, – разъяснял Воронов.

Он чувствовал, что указания носят слишком общий характер. Это неправильно. Но ничего не поделаешь, таковы обстоятельства.

– Понятно, искать на всех направлениях, – догадливо отозвался Мартынов. – Не успеем. Сроки жесткие.

– Ладно, попробую подсказать, чтобы облегчить задачу. Есть у меня одна догадка... – начал Воронов.

В кабинет вошел адъютант из приемной и передал записку:

– Для вас лично. Срочно.

– По какому телефону? – спросил Воронов.

– Городской красный, – уточнил адъютант. Этот номер был выделен для личных источников Воронова, которым запрещалось поддерживать связь по мобильным телефонам.

«Не смогли дозвониться», – попытался успокоить себя Воронов. Пользоваться мобильными и стационарными телефонами во время совещаний категорически запрещалось, в том числе Воронову. Каждый сотрудник был обязан извлечь из мобильника блок питания и отдать телефон дежурному в приемной, где трубки помещались в сейф. Однако внутренний голос назойливо подсказывал: дело не в перебоях со связью. Случилось что-то серьезное. На этот счет интуиция генерала никогда не подводила.

Прочитав записку, Воронов в сердцах ударил кулаком по столу, прямо по разложенным бумагам. И скрипучим голосом предупредил помрачневших сотрудников:

– Прервемся. Следующий доклад мне завтра утром.

В насторожившей Воронова записке было всего несколько слов:

По сообщению агента «Грек», владелец «Ферросплавов» Морев дал указание своей службе безопасности подготовить физическое устранение объекта «Грач». Планируется привлечь к осуществлению акции профессионального киллера.

«Беда с этими непрофессионалами! Ну невозможно одновременно договариваться о вербовке объекта и о его физическом устранении. Невозможно». Воронову захотелось сразу же позвонить Мореву и высказать ему все, что он о нем думает.

Очевидно, что дело не только в суетливости Морева – испугался, заметался, забыл, в какое время живет. Проблема в другом. Если уберут Ратова, сразу возникнет вопрос: а с кем он встречался в последнее время? И ниточка потянется к «предприятию» Воронова.

«Неужели не понимает, что неизбежно выйдут на меня, а затем легко перебросят мостик и к нему, олигарху гребаному? В какое положение он меня ставит? Я, значит, встречусь с Ратовым, буду на него давить, убеждать, грозить. Целая комбинация. Люди, затраты, поиски! А Ратов может и отказаться – никто от этого не застрахован. Потом его убивают по приказу Морева, а кто первый подозреваемый? Да некий Воронов! Зачем встречался, что говорил? И привет! Особенно если Ратов с кем-нибудь поделился своими сомнениями. Все же Морев – наперсточник, бизнесмен хренов!»

Злость переполняла Воронова. И причина не только в коварстве и бестолковости Морева (непонятно, чего у олигарха больше). Хуже, что не дашь обратный ход. Исключено! Жди «гостей» или убегай подальше. Однако приемлемых вариантов для отступления Воронов не видел.

«Что делать? Сказать Мореву, что я в курсе, равносильно выдаче агента. Перетрясут его помощников, службу безопасности – и потеряю ценнейший источник. Сослаться на ложный след – дескать, получили информацию из криминальных кругов? Не поверит. Он, может, и кретин, но работают на него профессионалы. Перешерстят все окружение и найдут агента. А могут и меня «заказать». На всякий случай». Воронов достал из сейфа наградной пистолет, вставил обойму и спрятал его за брючный ремень.

Наплечную кобуру под пиджаком он не носил. Неудобно. Часто ныло плечо, раненное во время спецоперации в Мозамбике. Но ничего не поделаешь. Меры предосторожности не лишние.

«Преследуя преступника, старшина Кузькин выстрелил в воздух и... не попал, – вспомнил Воронов старый анекдот, но против своего обыкновения не улыбнулся. – Эти не промахнутся».

* * *

– А ты уверен? – еще раз уточнил Воронов, оценивая ликующее выражение лица бывшего мента Мартынова, от которого сильно потягивало перегаром после дружеской встречи с его источником в МВД.

– Обижаете, товарищ генерал! Иначе бы не докладывал. Все достоверно. Никаких ошибок.

– Известно, кто ее покрывал?

– Имя, фамилия, должность, адрес. Размер ботинок и сумма взятки. Деньги не очень большие по нынешним временам, но конкретные. И риска практически никакого.

– Ты особенно не увлекайся! – ворчливо предупредил Воронов и брезгливо потянул носом. Мартынов старался дышать в сторону, но все равно кабинет переполнился ядовитыми алкогольными парами. – Дело он уничтожил?

– А по-другому нельзя. Не сам уничтожил, а отдал за взятку. Баш на баш. Но свидетели остались. По крайней мере два свидетеля у нас уже есть. Они под контролем, никуда не денутся. Вы как раз читаете показания одного из этих «дятлов».

– Еще не успел ничего прочитать, – заметил Воронов и тоскливо посмотрел в сторону окна. Форточка в двойной раме была открыта, но, как назло, в воздухе царило полное безветрие, и ядовитый перегар сизыми слоями клубился над рабочим столом, заполняя каждый уголок запыленного помещения.

– Много выпили? – не сдержался Воронов.

– Очень умеренно и только в оперативных целях, – сноровисто доложил натренированный Мартынов. – Вы не сомневайтесь, товарищ генерал...

– Я не сомневаюсь.

– Если потребуется, направим показания свидетеля в прокуратуру и возобновят дело по вновь открывшимся обстоятельствам.

– Ты все же перебрал. Нам это нужно? Мы что, на прокуратуру работаем?

– Материалы используем, чтобы пригрозить Ратову. Он сразу все поймет, – не сдавался Мартынов.

– Да, он догадливый. И пошлет нас к ядреной матери. Он вообще не при делах.

– Все равно карьере – конец. Начнем, и он не отмоется, – настаивал Мартынов.

«А ведь прав. И дело не только в карьере. Имеется крючок и посильнее», – подумал Воронов.

– Придержи в запасе, – строго велел генерал, чтобы Мартынов не зазнавался.

Но этот прием не сработал. Опытный оперативник и бывший мент Мартынов хорошо представлял, какую ценную информацию ему удалось раздобыть.

– У второго свидетеля снять показания? – на всякий случай спросил он Воронова.

– Обязательно! И лимон пососи.

– Зачем лимон? Мы закусили нормально, – заскромничал Мартынов.

– Чтобы блаженство с лица снять.

* * *

Игорь ждал звонка Воронова и готовился к откровенному объяснению. Он представлял, как в трубке зазвучит чуть глуховатый голос генерала.

«Наверняка предложит встретиться за пределами кремлевских помещений. Это понятно. Разговор деликатный, не для лишних ушей. Пригласит в ресторан или в загородный дом, а я скажу ему: “Нет, только в моем кабинете. Здесь и поговорим”».

Ратову понравилась нарисованная в сознании картина. Но изворотливое, привыкшее к сложным аналитическим конструкциям мышление тут же запротестовало – слишком просто, даже примитивно.

«Не тем я занимаюсь. Нужно сразу отказать. Дескать, ваше предложение передано для дальнейшего рассмотрения в вышестоящую инстанцию, и обсуждать нечего. Когда появятся новости, я позвоню. И не позвонить. Никогда. Пусть дожидается».

Эта версия показалась Ратову более логичной. На нет и суда нет. Есть своя прелесть в пустоте, лишенной сомнительных украшений.

Тоже не подходит. Чувствуется незавершенность. Нет, лучше все обсудить и примерить различные варианты. Отказать, дать надежду, потребовать дополнительную информацию. Специально спровоцировать и посмотреть на реакцию. А уже потом принимать решение.

«Но откровенно в кабинете не поговоришь. Действительно лучше встретиться на нейтральной территории. Можно себя не сдерживать и высказать все, что думаешь, а заодно и поругаться, попробовать его на прочность. А вдруг он запишет разговор? Наверняка так и сделает. Пусть записывает. Это не улика, а доказательство в мою пользу. Да и не дойдет до судебных разбирательств. Конкретно ему все объясню».

Ратов чувствовал раздражение. Выходило так, что, решив продолжить диалог с Вороновым, он автоматически принимал его правила игры. Безусловно, они диктовались логикой процесса: «И дураку понятно, что если уж разговаривать откровенно, то лучше делать это без лишних свидетелей».

Генерал позвонил Ратову домой поздно вечером.