Текст книги "Штаны"

Глава 30. Самый большой секрет

Прикрыв глаза и изобразив на лице безмерную усталость, он откинулся на спинку кресла.

– Задремал, утомился от важных государственных дел, – сказал бы благожелательный наблюдатель, случайно оказавшийся в кабинете президента Франции Николя Саркози.

– Ничего подобного! Государственными делами нужно заниматься, а не любовным утехам предаваться, – проворчал бы скептик.

И были бы не правы. Оба в одинаковой степени.

Сарко, как его звали многие во Франции, притворялся – он вообще считал себя великим, непредсказуемым, стихийно-интуитивным актером.

На самом деле он не дремал, а мучительно размышлял, взвешивая две небольшие пирамидки на столе, нарисованные его пылким воображением.

«Стать более ревностным католиком, чем сам папа римский? Возможно ли это? А почему бы и нет?»

Ответ напрашивался сам собой – сокровенный секрет Сарко состоял в том, что он считал себя прямым наследником генерала де Голля, был его тайным приверженцем, адептом, последователем его идей и замыслов. Что уж говорить о вызывающем, дерзком высокомерии и чувстве собственного превосходства…

Всегда, везде и несмотря ни на что.

Он брал каждую мысль генерала и примерял ее к современности. К сожалению, многие из них приходилось складывать в пирамидку на столе по левую сторону от стопки белоснежных бумаг с гербом Пятой республики, ожидающих его подписи. Эти идеи были симпатичны, но бесполезны.

Справа аккуратно располагались драгоценные идеи, которые требовали оценки и, если подойдут, огранки и подходящей оправы.

Гармония была нарушена. Левая пирамидка становилась все выше, а правая напоминала остроконечный индейский вигвам, прохудившийся от дождей и порывов ветра.

Он легко отказался от голлистской враждебности по отношению к Америке и даже вернул Францию в военную организацию НАТО.

Но ценой труднейших переговоров, искусных маневров и уступок добился создания Средиземноморского союза – по рецепту де Голля, мечтавшего объединить под эгидой Франции страны севернее и южнее Средиземного моря.

В случае успеха Франция могла бы стать лидером не только в Средиземноморском регионе, но и в Объединенной Европе, усилив свои геополитические позиции.

«Да, не хватает сил, денег, экономической мощи. Но гений французской мысли и дерзость должны, как всегда, компенсировать эту слабость и превратить ее в силу».

Однако кризис выбил одно из главных звеньев этой сложной политической конструкции. Франко-германский тандем, без которого вообще было бы невозможно объединение Европы, напоминал супружескую пару, истощенную взаимными претензиями, склоками, скандалами и изменами.

Сарко брезгливо поморщился, вспомнив, сколько критики обрушилось на него за вполне невинную мысль о том, что война с Германией в 1914–1918 годах была трагической ошибкой.

«Солдаты, отдавшие жизнь за свободу Франции, перевернулись в гробу! О какой ошибке он говорит? Неужели пролитая кровь была напрасной? Нельзя доверять бошам. Они заплатили за свои преступления», – его электронная почта распухла от обвинений.

Как будто мир вернулся на столетие назад. Да что там столетие! История пошла вспять – с бешеной скоростью, снося все на своем пути. В окопы, хлюпающие грязью, в болото, в яму, смердящую разложившимися трупами.

Великая держава, жители которой не очень любят работать, не верят никому, даже себе, и всегда готовы бунтовать – по любому поводу и без повода. А потом требовать компенсации за потраченное время. Сверх четырех недель оплачиваемого отпуска.

Сарко резко встал из-за стола и прошелся по кабинету.

Здесь мало что изменилось с 1873 года, когда Елисейский дворец стал официальной резиденцией французских президентов. Правда, де Голль поставил глобус, – дурной вкус, надо признать, – а Помпиду распорядился повесить абстрактную картину Николя де Сталя.

Но это не нанесло ущерба имперскому стилю кабинета.

«Где империя, там и женщины. Они любят блеск и могущество, эту причудливую смесь варварства и порядка, золота и скрипящей кожи на мускулистых телах легионеров, – подумал Сарко, вспомнив, что после смерти первого хозяина дворца – графа Эвре из семейства Латур д’Овернь – особняк был приобретен Людовиком ХV для госпожи де Помпадур, которая устраивала здесь сеансы магии и спиритизма.

«Эвре из провинции Овернь, как и Помпиду, сменивший де Голля. Девственный уголок земли, уснувшие вулканы, чистейшие озера, вкуснейшие колбасы и сыр с голубой плесенью. Не доберешься – горы. А еще их странная привычка носить береты из грубой шерсти. Потомки вестготов и кельтов, одним словом».

И, конечно, андуй – свиной желудок и кишки, набитые потрохами и специями. Горы сосисок, чтобы жарить их на решетках и поедать, похрустывая поджаренной шкуркой и облизывая жирные губы.

«Ха-ха! Любят андуй[2]2
  На жаргоне слово «андуй» значит: дурак, болван, простак, простофиля и мужской член.


[Закрыть]. Так им и надо!»

Овернцы скуповаты, хитры, прижимисты, осторожны. Щедро наделены теми качествами, которые вызывают у него самое большое раздражение. Уж они точно сейчас не нужны.

То ли дело де Голль. Он родом из провинции Шампань. Его предки всегда ожидали нападения с севера. Отсюда умение терпеть и мгновенно принимать смелые решения, готовность жертвовать собой, презрение к слабым и угодливым.

Сарко уже знал, что возьмет из правой пирамидки. Он приводил аргументы и мысленно издевался над овернцами лишь для того, чтобы рассеять последние сомнения.

Когда Франция потеряла все колонии и оказалась на грани нищеты и национального распада, де Голль неожиданно для всех провозгласил технологическую революцию – космос, ядерная энергетика, системы связи и лучшие в мире вооружения.

Это спасло страну. Овернцы на такое не решились бы. А он, Сарко, решился.

Подчеркнуто вежливый молодой чиновник по имени Жан-Пьер – в черном плаще, белой сорочке и темно-синем галстуке – предупредительно растворил перед Чекуриным и Гошей заднюю дверцу скромного «рено», присланного из Елисейского дворца.

– Это правительственный автомобиль? – с сомнением спросил Гоша.

– Вроде того. Размер – не главное, – сказал Чекурин, протискиваясь на заднее сиденье. – Залезай быстрее, дылда!

– Может, вам удобнее спереди? – поинтересовался Жан-Пьер, озабоченно оглядывая длинные ноги Гоши в потертых и замызганных джинсах. По-русски он изъяснялся довольно бойко, но с сильным акцентом.

– Вперед его сажать нельзя. Укачивает. Иногда тошнит, – оптимистично сообщил Чекурин. – С ветерком поедем?

– Нет, сквозняка не будет. В машине – кондиционер.

– Значит, без ветерка. В пробках постоим.

– Да, нас сопровождают мотоциклисты, – сказал Жан-Пьер.

«С логикой у них не очень», – подумал Гоша, но дипломатично промолчал.

– Вас примет президент Франции Николя Саркози, – торжественно заявил Жан-Пьер.

– А его супруга?

– Мадам Карла Бруни также живет в Елисейском дворце. Для нее оборудован музыкальный салон. Она известная певица. Господин президент примет вас наедине, но не знаю – может, и она придет.

– Пригасили бы, – заканючил Гоша. – Красивая женщина. Нам было бы приятно. И ей интересно будет.

– Не приставай к Жан-Пьеру. Это от него не зависит, – сказал Чекурин.

– А от кого зависит?

– Ни от кого.

Жан-Пьер подозрительно прислушивался к шушуканью на заднем сиденье. Он тяжело вздохнул и счел необходимым сменить тему, снабдив русских дизайнеров полезной информацией:

– Мы подъезжаем к Елисейскому дворцу. Через авеню де Габриэль во дворец въезжают президенты, короли и папа римский.

– Хорошая компания.

– Въезд украшен «решеткой петуха».

– Петух, это нам не очень.

– Мы там не поедем.

– Слава богу.

– Вы попадете внутрь через рабочий вход – с улицы Сент-Оноре. В 1814 году во дворце останавливался русский император Александр I, когда казаки вошли в Париж, – сказал Жан-Пьер.

– Они императора Александра вроде как за атамана держат, – возмущенно прошептал Гоша.

– Да, казаки! – настойчиво повторил Жан-Пьер. – Вот мы и приехали.

Сарко встретил известных русских кутюрье обольстительной улыбкой. На то были свои причины. По информации «Бассейна»[3]3
  На профессиональном сленге «Бассейном» называют штаб-квартиру французской разведки, которая находится в Париже на бульваре Мортье, рядом с городским бассейном.


[Закрыть], Чекурин близок к семье премьер-министра. Очень полезный человек.

А с такими людьми Сарко не гнушался встретиться, невзирая на разницу в социальном положении.

– Вы будете заниматься «умной» одеждой? – сразу же перешел к делу французский президент.

– Да, есть такая задумка, – признался Чекурин.

– Франция и Россия очень похожи друг на друга, – сообщил Сарко.

– Неужели!

– Я только что провозгласил политику «умной» экономики, а вы беретесь за «умную» одежду. Великолепное сочетание: французские технологии и открытия русских ученых, галльский гений и ваше упорство.

«Интересно, как они относятся к андуй?»

– Мы не ученые. Дизайнеры, – скромно сообщил Чекурин.

Хотел еще добавить, что на лавры первооткрывателя он и Гоша не посягают, но побоялся, что это прозвучит задиристо и вызывающе. К тому же при всем своем желании Чекурин ничего не успел разъяснить – реакция у Сарко была мгновенной.

– Я помню. Вы кутюрье. Очень похвально. Вашу коллекцию я видел. А что изобрел ваш юный друг?

– Много чего он изобрел. Например, штаны в стиле галифе.

– Странно. А я думал, что они названы в честь французского генерала маркиза Александра Огюста де Галифе. Знаменитого кавалериста, подавившего восстание коммунаров в Париже, а потом ставшего военным министром. Это весьма интересная история. Он был тяжело ранен во время Франко-прусской войны. Бедро жутко изуродовано, не мог носить обтягивающие лосины. И его друг полковник Ковенкур предложил ему оригинальное решение – штаны, свободные в бедрах и сильно зауженные от колена. Оказалось красиво, хотя некоторые считают эти формы комичными.

– Генерал здесь ни при чем. Гоша придумал другие галифе. Вот эти уж точно наши, – пояснил Чекурин.

– Конечно, понимаю. Новые формы. Вполне возможно. Люблю артистических людей. Творчество, вдохновение. Вы меня поймете, а то некоторые ретрограды, – Сарко поморщился, как от кислого, – говорят, что миллиарды евро, которые я распорядился выделить на высшее образование и науки, пробьют брешь в бюджете. Какая чепуха! Да, признаю, кризис нанес большой ущерб. И в отличие от России у нас нет нефти и газа. Но ведь и Россия возлагает большие надежды на модернизацию, к которой призвал ваш президент. Не правда ли?

– Да, разумеется, – деликатно прокашлялся Чекурин.

– Да, мы об этом слышали, – солидно подтвердил Гоша.

– И участвуете в проекте? – с вопросительной интонацией похвалил Сарко, задержавшись взглядом на засохшей грязи, оставленной на джинсах Гоши ночной прогулкой по Северным бульварам.

«Разумеется, а кто же еще участвует? Не Юрашкин же!»

– Надеюсь, вы прихватили с собой образцы «умной» одежды, – спросил Сарко.

– Мы не прихватили. Наш визит в Париж носит предварительный характер.

– Очень жаль. Я хотел бы попробовать.

«Как! И он тоже?»

– Но это секрет. Очень большой секрет, – строго сказал Сарко. – Вы представляете, как журналисты могут извратить мою просьбу, если это станет известно прессе? Мне «умные» штаны просто необходимы. Не ради личных дел, а ради интересов Франции.

– Само собой, – галантно заметил Гоша.

– Ни в коем случае нельзя упускать этот шанс! – неожиданно разволновался Сарко. – Я пока не обращаюсь по официальным каналам, но прошу вас передать президенту и премьеру России мое страстное желание принять участие в проекте «умной» одежды. Как, впрочем, и в модернизации русской экономики в целом. Очень рассчитываю, что в самое ближайшее время вы направите мне образец для личного пользования. «Умная» одежда – мотор, который выведет из кризиса не только наши страны, но и всю мировую экономику.

– Да, выведет, – солидно подтвердили модельеры.

– Извините, очень много работы. Был рад с вами встретиться. Жан-Пьер будет моим офицером для связи. В ближайшие дни он отправится с поручением в Москву. Обменяйтесь с ним телефонами. Я с нетерпением ожидаю реакции президента и премьера.

Сарко пронзительно посмотрел в глаза обоим русским, убедившись, что они прониклись величием момента.

– Как вы устроились в Париже? Уже насладились французской кухней? – Сарко повернулся к Гоше и тонко улыбнулся.

– Он ничего, кроме сосисок и колбасы, не ест, – сообщил Чекурин.

– Как! Он из Оверни?

– Нет, из Рязани.

– А вы знаете, – доверительно сообщил Сарко. – Мне сосиски тоже нравятся. Андуй, например. Неплохо, если добавить перца и гвоздики.

– Полезная встреча, – сказал Чекурин, устроившись в уже знакомом «рено». – Дело в шляпе. А мы в проекте. Если, конечно, Юрашкин не помешает.

– Он не сможет помешать, – сказал Гоша.

«Даже если очень захочет».

Глава 31. Русские джинсы

Театр начинается с вешалки. В этот день Капитолий начинался с выставки.

В холле была представлена боевая форма «солдата будущего». Обтянутые упругой тканью манекены походили на черных лягушат или чертей из детских сказок. Из надетых на лицо масок конгрессменов оглядывали любопытные глазенки.

– Очень натурально, – похвалил экспозицию заместитель министра обороны Питер Брук.

Он выступал в роли почетного гостя, которого сопровождал Стив Андерс, известный предприниматель и владелец корпорации, изготовившей первую партию защитного обмундирования.

– Когда сможете завершить проект? – спросил Брук. – Я имею в виду полное переоснащение вооруженных сил.

– К 2020 году. На данный момент созданы общая концепция и отдельные компоненты. Предстоит собрать все в единый организм и провести испытания.

– Манекены подросли. Вы их специально откармливаете? Правда, до Шварценеггера недотягивают, – попытался пошутить Брук. – С чем это связано? Увеличение веса?

– Вес не превышает согласованных параметров. Комплект обмундирования, включая «динамическую броню», не более 20 килограммов. Солдаты, воевавшие в Ираке, носили на себе не менее 40 килограммов.

Брук кивнул, давая понять, что вес его устраивает.

– В следующую среду мы будем докладывать президенту, – сказал Брук.

– Ему понравится.

– Не сомневаюсь. Но времени на доклад будет мало. Давайте договоримся, что следует сказать в первую очередь.

– Я уложусь в десять минут, – оптимистично пообещал Андерс. – Начну с того, что мы создаем новую концепцию армии, а не просто униформу.

– «Поэтому мы вас и финансируем, – подумал Брук. – Только не надо подменять военных и слишком много на себя брать».

Андерс заметил, как по лицу Брука пробежала тень недовольства, но не стал отказываться от «наступательного маркетинга».

– С этой целью, – продолжил он, – мы сделаем из человека, обмундирования и оружия принципиально новый организм, который будет автономным, быстродействующим и выживаемым.

– Меня интересуют защитные функции, – попытался доминировать в беседе Брук.

– Отлично. Это важнейший момент. Защиту обеспечивает бронежилет, так называемая динамическая броня. Она облегает тело солдата наподобие водолазного костюма. Толщина – всего несколько миллиметров. Чтобы защитить от пуль и осколков, мы используем энергопоглощающие полимеры на основе жидких кристаллов. При деформации они распределяют энергию по всей поверхности.

– Напоминает принцип подушек безопасности в автомобиле, – заметил Брук, процитировав презентационные материалы корпорации Андерса.

– Динамическая броня намного эффективнее. Медицинский компьютер будет принимать решение о трансформации костюма в экзоскелет или броню независимо от реакции солдата. По сигналу от компьютера полимерные активаторы могут сделать отдельные участки костюма жестче или мягче.

– Приведите пример.

– У солдата перелом ноги.

– Очень хорошо.

– Экзоскелет захватывает пораженный участок в искусственную шину. Биопокрытия выделяют обезболивающие и залечивающие препараты, останавливают кровотечение.

– Биовоздействие – самая увлекательная часть проекта, – улыбнулся Брук, которому импонировала увлеченность Андерса.

Он поменял свое мнение об этом парне на сто восемьдесят градусов. Сначала показалось, что Андерс берет на себя несвойственные ему функции, пытается поучать и навязывать, но сейчас он разглядел человека, искренне восхищенного предлагаемыми технологиями.

«Как ребенок, который получил занятную игрушку. Ну что же, поиграем вместе».

– В тонком слое, – Андерс указал на обтягивающую манекен черную ткань, – размещаются молекулярные компоненты. Они служат универсальным диагностическим инструментом. Все жизненно важные параметры (кровяное давление, пульс, энцефалограмма, температура тела) измеряются встроенными в костюм датчиками.

– Можно сэкономить на медицинской службе. Врачи останутся без работы.

– Абсолютно верно. По крайней мере во время боя они не потребуются. Информация о состоянии организма выводится на проектор в шлеме и на медицинский компьютер, который автоматически дает указания об инъекциях в организм в случае ранения, заболевания, просто ухудшения самочувствия. Ткань с антисептическими и обезболивающими пропитками реагирует на характерные химические соединения крови. При ранении она самостоятельно присасывается к ране и, взаимодействуя с кровью, выделяет обеззараживающие и свертывающие препараты.

– А если заменить человеческий организм более совершенным механизмом? – саркастически заметил Брук. Не для того, чтобы обидеть Андерса или выказать недоверие, а скорее по привычке.

– Об этом пока речи не идет. Зато нам удалось создать мобильную и компактную версию печени, – скромно сообщил Андерс.

Брук вздрогнул. С его больной печенью это изобретение могло бы пригодиться уже сегодня, если он не откажется от традиционного двойного виски на ночь.

– Чип представляет собой две ультратонкие пластины из кремния, разделенные рядом микроканалов. На поверхности одной из пластин размещаем живые клетки печени – в ячейках микронных размеров. Эти клетки постоянно снабжаются питательными веществами, которые циркулируют в чипе в жидком виде. Таким образом, фактически создается биореактор. Как вы знаете, клетки печени исключительно чувствительны к вредному воздействию.

Брук грустно кивнул, подтверждая, что он это знает хорошо и в деталях. Даже слишком.

– Как только в клетки попадают вредные вещества и микроорганизмы, тут же сигнал поступает в медицинский компьютер. В результате солдат предупреждается о радиоактивном заражении, химической или биологической атаке. Компьютер в свою очередь принимает необходимые меры к защите организма.

– Надо признать, что компьютер успешно заменяет человеческую голову. По крайней мере внимательнее прислушивается к мнению печени, – сказал Брук.

– Вне всякого сомнения. Наш мозг не всегда справляется с объемом информации, – согласился Андерс. – Мне привести еще примеры наших разработок?

– Пока достаточно. У русских есть нечто подобное?

– Да, они сильно продвинулись в создании «живой» ткани и биохимическом воздействии на организм.

– Разработки для космоса? – с понимающим видом кивнул Брук.

– Не совсем так, – замялся Андерс. – Разработки для штанов.

– Не понял.

– Они собираются производить джинсы и другую одежду.

– Для обороны?

– Скорее для нападения.

– На кого?

– Это нам предстоит выяснить.

Государственный секретарь Хиллари Клинтон отрицательно покачивала головой, всем своим видом показывая, что не согласна с выводами помощника президента по национальной безопасности генерала Джеймса Джонса.

– Не вижу никакой проблемы. Нужно поощрять стремление русских производить «умную» одежду. Они неизбежно выйдут на мировой рынок, и это уменьшит опасность конфронтации.

– Меня беспокоит другое, – сказал Джонс. – Принципиально новая защитная униформа создаст иллюзию безнаказанности и подтолкнет русских к решительным действиям. Вы же знаете, что конфликты России с Грузией, балтийскими странами в любой момент могут вылиться в локальные войны.

– Генерал, вы преувеличиваете опасность. Кремль не заинтересован в войнах. Вот если русские создадут нечто подобное тому, что показал нам Стив Андерс, и эта «динамическая броня» попадет в Иран или в отряды «Аль-Каиды», тогда да – я соглашусь, это угрожает миру, – сухо сказала Хиллари Клинтон.

Совещание в Овальном кабинете Белого дома, как обычно при президенте Обаме, напоминало дискуссию в ученом совете провинциального университета и проходило подчеркнуто вежливо.

Президент Обама не терпел резких слов и поспешных выводов.

Он был согласен и с Джонсом, и с Хиллари Клинтон, ожидая, когда они сформулируют конкретные предложения, из которых ему предстояло выбрать один-единственный вариант.

– Мои оценки, в принципе, совпадают с выводами генерала Джонса, – неожиданно громко заявил вице-президент Джозеф Байден. – По всем пунктам, кроме одного. Наш уважаемый генерал недооценивает политическую и культурную угрозу, которую несет с собой производство «умной» одежды в России.

Обама с удивлением посмотрел на Байдена, который всегда умел найти неожиданный и даже интригующий фокус зрения на любую проблему.

– Единственный случай, когда я желал бы, чтобы между Соединенными Штатами и Россией было заключено соглашение наподобие пакта Риббентропа – Молотова, – невозмутимо сообщил Байден.

– Вы шутите, Джозеф? Раздел Европы?

– Распределение сфер влияния. Так будет точнее. И не только в Европе. В глобальном масштабе.

Генерал Джонс расхохотался, демонстрируя ровный ряд ослепительно белых зубов и бьющую через край энергию. Хиллари почувствовала, что не в полной мере владеет лицом – вежливая улыбка никак не получалась, несмотря на все усилия.

Обама приобрел сонный и скучающий вид. Как преподаватель, которого достали тупые студенты. Присутствующие знали, что это скорее маскировочная реакция. Президент затаился в засаде и выжидает.

«Байден переутомился. Слишком много поездок, – невольно подумал Обама и незаметно посмотрел на Байдена, слегка прикрыв глаза. – Нет, выглядит нормально».

– Джинсы – символ Америки. Производство русскими джинсовой одежды, относящейся к новому поколению биотехнологий, – исторический вызов. Я понимаю, шаровары там, или халаты с тюбетейками, или валенки. Пусть производят и продают. Но джинсы… Нет и еще раз нет! Это подорвет наше лидерство, – сказал Байден.

– «Пакт Клинтон – Лавренев». Оригинально. Представляю, как всполошатся европейцы, особенно поляки, – коварно подсказал генерал Джонс.

На Хиллари было страшно смотреть. Она готова была влепить затрещину разбаловавшимся мальчишкам и еле сдерживалась.

– А что в этом плохого? – согласился Байден. – Европейцы станут более сговорчивыми в переговорах о размещении наших вооружений.

«Вот так и начинаются мировые войны», – подумала Хиллари и подняла руку, как прилежная ученица.

Но президент Обама не отрываясь смотрел на Байдена:

– Джозеф, а вы пробовали носить «умную» одежду?

– Нет, не пробовал.

– Я тоже, – сказал президент Обама. – Прежде чем принимать решение, нужно попробовать. Хиллари, следует направить мое послание президенту России. Пусть распорядится прислать «умную» одежду. Сравним наши и русские джинсы. Поносим, попробуем, а потом наметим план действий. Может, мы зря волнуемся.

– Вы, как всегда, правы, господин президент, – Хиллари Клинтон наконец-то обрела дар речи и расплылась в улыбке.

– Хотелось бы верить.