Текст книги "Гелиос 58. Том 1. Бегство к себе (Издание второе)"

Глава 41

Габриэль находился на посту контроля и связи и наблюдал за приближающимися квадратиками с серийными номерами, обозначавшими коды буровой машины и цистерны транспортировки. Егор, после окончания смены, переместился на место администратора системы и сразу погрузился в своё любимое занятие – настройку правил интеллекта станции, и на все вопросы Габриэля, отвечал односложно, не желая отвлекаться и поддерживать разговор, но, на счастье, на пост заявился Арин, который выглядел выспавшимся и довольным.

– Что там с добытчиками? – поинтересовался он у Габриэля и, не дожидаясь ответа, кинул взгляд на голокарту и нахмурился. – А где сигнал со скафандра Билла?

Габриэль повернулся к нему и по долгому его взгляду Арин понял, что нехорошее предчувствие появилось не у него одного.

– Ты думаешь, там что-то произошло? – озвучил свою догадку Арин.

– Маячок просто так не вырубается, – мрачно заметил Габриэль.

– Скоро выясним, – Арин показал на квадратик буровой, почти достигший станции.

– Хотелось бы, – всё так же безрадостно произнёс Габриэль.

Оставалось только ждать появления Робера и Билла. Последнего немного недолюбливали за чрезмерную склонность к неукоснительному следованию правилам и распорядку, но он был членом команды и потерять его, так же, как и Рифа, совсем не хотелось.

– Буровая машина номер триста двадцать четыре икс-кей пятьдесят семь, прибыла на станцию, – сообщил интеллект системы. – Цистерна транспортировки номер…

Габриэль заглушил звук и повернулся к Арину.

– Пойдём – встретим.

Бросив последний взгляд на голокарту, с хмурым выражением на лице Габриэль встал с кресла оператора поста контроля и связи и направился к шлюзу. Не успели они с Арином подойти к дверям тамбура, как из него вывалился Робер. Его вид мог бы испугать любого человека – лицо выглядело измождённым, в глазах появилась краснота – несколько сосудиков лопнуло, а под ними залегли глубокие тени, взгляд блуждал и не мог сосредоточиться ни на одном объекте. Робер с перекошенным от боли лицом скинул скафандр и Арин с Габриэлем заметили, что у того дрожат руки и ноги в коленях, как после сильного нервного перенапряжения.

– Что произошло? – с тревогой спросил Арин.

Робер лишь махнул рукой и скрылся в своей каюте, оповестив всех, что не желает ни с кем видеться и разговаривать звуком блокировки двери.

– Ну, а с этим что делать? – посмотрел на брошенный скафандр Робера Арин.

– Давай-ка подсоединимся к его системе и скачаем маршрут, – предложил Габриэль.

Они отнесли скафандр Робера в мастерскую, Арин подсоединил кабель к диагностическому интерфейсу и запустил считывание данных маячка-трекера. Компания, производящая этот тип скафандра геолога-разведчика, сохранила древний способ подключения через стандартный механический разъём, расположенный сзади в районе шеи, чтобы никакие электромагнитные или радиационные поля не могли помешать подключиться, провести диагностику, а если необходимо, то и перезапустить систему жизнеобеспечения и тем самым спасти жизнь человека.

– Готово? – поинтересовался Габриэль, Арин кивнул. – Тогда, пойдём глянем на карте, где их носило.

Арин отключил провод интерфейса и скафандр отнесли в хранилище около шлюза, закрепив на специальном держателе и подумав, что Робер будет им должен пиво в «Фиалках». В центре контроля и связи пришлось оторвать Егора от его любимой работы по объяснению интеллекту станции, что наличие сладостей в рационе и спортивных каналов во внутренней сети является очень важным для эмоционального состояния команды. Он был настолько увлечён своим занятием и настолько погрузился в виртуальный мир, что даже не сразу сообразил, что именно от него требуется и почему это дело такой важности, что ему стоит на него отвлечься. Лишь после нескольких минут объяснений со стороны Габриэля и Арина, он всё-таки вернулся в реальный мир, кивнув головой и поместив данные из памяти скафандра Робера на голокарту.

– Смотри! – сказал Габриэль, показывая точки на карте. – Здесь и здесь он выходил из машины. Причём совсем недалеко от станции он торчал на поверхности около часа.

Арин внимательно смотрел на карту и кивал головой.

– А вот здесь, он провёл около получаса, – продолжал Габриэль, показывая отметки трекера на карте, – и здесь же отрубился маячок Билла.

– Смотри! – удивлённо воскликнул Арин и показал на голокарту. – Появился сигнал с потерянного маячка!

– Чёрт! – выругался Габриэль. – Берём машину и гоним туда!

На карте, в месте, ранее прорисованном темным цветом и обозначавшим разлом поверхности, появились светло-серые цвета, переливающиеся так, что их можно было бы принять за рябь на воде, а ровно в середине этой ряби мигал сигнал с маячка скафандра Билла.

Габриэль попросил Егора быть всё время с ними на связи и следить за сигналом маячка Билла, а сам направился к шлюзу, где его уже ждал Арин, одетый в скафандр, и стал быстро экипироваться для выхода на поверхность. Запасная буровая машина была в полной технической исправности и готова к выезду – Арин любил и заботился о вверенной ему технике, и часто повторял:

– Всё в технике должно быть прекрасно и работоспособно – и фара, и колесо, и реактор.

Габриэль перевёл систему навигации буровой машины в ручной режим, внёс координаты маячка Билла и запустил исполнение программы.

– Координаты заданы, маршрут построен, начинается исполнение, – сообщил интеллект буровой машины и запустил двигатели.

Ворота ангара медленно поползли вверх, открывая перед сидящими в кабине людьми поверхность звезды, ещё совсем недавно гладкую и похожую на одномоментно застывшую кипящую лаву, а теперь изрезанную сетью трещин, в которой с угрожающей скоростью появлялись провалы глубиной в несколько километров. Буровая машина медленно выехала из ангара, ощупывая поверхность датчиками и лазерными радарами, как мальчишка, бьющий палкой по первому льду и проверяющий выдержит ли тот его вес. Убедившись, что на поверхности нет непреодолимых препятствий, машина вырулила на маршрут и стала набирать скорость.

– Скоро будем, – бросил Габриэль, задумавшемуся Арину.

– Ты думаешь он всё ещё жив? – задумчиво спросил Арин.

– И метеор в один кратер два раза попадает, – мрачно пошутил Габриэль.

Маячок-трекер продолжал передавать сигнал, а буровая машина неумолимо приближалась к заданной точке и людям в кабине оставалось только гадать, что же они увидят по прибытию на место.

– Цель достигнута, – остановил двигатели и сообщил интеллект буровой.

– Пошли, что ли, – посмотрел на Арина Габриэль.

Они вылезли из кабины и направились к провалу в поверхности. Он был заполнен прозрачнейшим активным гелием, из его тёмных глубин поднимались пузыри, рождая рябь на поверхности. Излишки гелия перетекали через край бездны на твёрдую поверхность и тут же испарялись.

– Твою ж так! Хорошо, что мы на стоим на твёрдой земле, – произнёс Арин. – Представляешь, какая силища превращает его в жидкость?

– Мы бы стали меньше игрального кубика, – усмехнулся Габриэль.

– Ещё меньше, – улыбнулся в ответ Арин.

Габриэль осторожно подошёл к краю провала:

– Сигнал маячка ещё идёт, – заметил он.

– Ничего не вижу – всё затянуто туманом, твою ж так! – скривился Арин и, сверившись с показаниями локатора маячка, проецируемыми на его визор, показал рукой немного правее от того места, где они стояли. – Но похоже нам туда!

– Близко к краю не подходим – идём так, чтобы видеть ноги, – произнёс Габриэль.

Арин кивнул и они, неспеша и осторожно ступая, двинулись вдоль края провала. Габриэлю это напомнило прогулки около водопада Виктория в Африке, куда его как-то занесло с одной молодой особой по имени Мими. Так же, как и здесь на звезде, они постоянно шли в тумане, правда, тогда это всё закончилось романтическим ужином, бурной ночью в номере и ещё более бурной ссорой из-за какой-то мелочи утром.

«Надеюсь, мы с Арином не подерёмся», – подумал Габриэль и улыбнулся.

Мелочью, по мнению Габриэля, была семья с детьми. Мими, наоборот, давно уже мечтала завести ребёнка и повысить уровень своего базового дохода до среднего, а Габриэль всё отнекивался и перекладывал на потом. Они встречались уже два года и Мими с каждым разом всё настойчивее заговаривала о ребёнке. Габриэль в общем-то был не против – Мими ему нравилась – чуть ниже него, глаза цвета малахита, лицо с тонкими чертами, волосы цвета весеннего солнца, стройная фигура, но, было одно но – она хотела жить ради ребёнка, а он хотел ещё пожить для себя, ему хотелось тишины и свободы. Семья же в его сознании была обузой. Мими много раз давала понять Габриэлю, что настроена на семью и даже не одного, а нескольких детишек и когда Габриэль представлял себе бегающих по комнате детей, капризничающих, хватающих всё подряд и вечно тянущих куда-то и зачем-то, его всего передёргивало – брр… Лучше сидеть в тишине и собирать макеты зданий – деталька за деталькой, кусочек за кусочком, помещать на полку и любоваться. То злосчастное утро началось с того, что Мими встала первой с кровати, потянулась около окна – она была так прекрасна в лёгкой ночной рубашке, и сказала:

– Габри, нам надо срочно завести ребёнка!

Габриэль только что проснулся после бурной ночи и, потягиваясь, ляпнул:

– Давай поживём для себя ещё немного – мы ещё не всё объездили.

Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения Мими, и она взорвалась:

– Ты вообще можешь думать не только о себе?! Когда ты хоть что-нибудь сделал для других?!

Габриэль хотел ответить, что почти каждый день на работе, но не успел – Мими его небольшое промедление расценила как отсутствие аргументов в свою защиту и продолжила:

– Габриэль! Я больше так не могу, мне уже тридцать восемь лет и я немедленно хочу ребёнка! У Сиби и Нормана есть, у Керри и Ласло – двое! Даже у Дмитри с Борисом есть!

– А чего ты сюда этих двоих? – еле успел вставить Габриэль.

– Чего? Чего! Даже они готовы дарить своё время и любовь маленькому человеку, растить и воспитывать его! – кричала Мими. – А ты…

Тут её дыхание сбилось и из глаз полились слёзы. Габриэль встал с кровати, подошёл и нежно обнял Мими, внутри себя радуясь, что в номере нет камер управляющего интеллекта и в службу социального контроля не поступит отчёт об этическом конфликте, но она вырвалась из его объятий:

– Ты эгоист и живёшь только собой! Я больше не могу быть с тем, кто живёт только внутри своего ограниченного мира, – она холодно посмотрела на Габриэля. – Мы расстаёмся!

Габриэль молча сидел на диване и хмуро наблюдал, как Мими ходила по комнате и складывала вещи в свою сумку и, не говоря ни слова, накинув верхнюю одежду, вышла из номера и его жизни навсегда. Он ещё долго сидел в одном положении на диване:

«Вот и съездили на водопад… Ну хоть не подрались», – горько усмехнулся Габриэль – теперь он был свободен и мог делать всё что угодно.

Габриэль включил передачу звуков снаружи и шёл, прислушиваясь к лёгкому хрусту застывшей породы под башмаками скафандра.

«Мими – хорошая девушка, а я болван – ведь мог поступить иначе, – Габриэль задумался. – А мог ли? А если я её сейчас встречу, то, что скажу ей? Что, если всё получится ещё раз?»

– Габри! Смотри! – голос Арина в динамиках вырвал Габриэля из таких не к месту нагрянувших воспоминаний.

Около самого края провала на поверхности из жидкого активного гелия спиной вверх плавал скафандр геолога-разведчика. Арин и Габриэль подцепили его, так удачно взятым с собой из инструментарного отделения буровой машины крюком с тросом и вытащили на твёрдую поверхность. Перевернули лицом вверх – гелий медленно испарялся из-под визора, открывая из тумана газовых испарений застывшее лицо Билла.

– Возвращаемся, – мрачно произнёс Габриэль.

Глава 42

Тело Билла поместили в гибернационную капсулу в медицинском отсеке рядом с капсулой Рифа Иони. И если тело Рифа, согласно показателям медицинского оборудования, продолжало жить, то тело Билла было абсолютно мертво – мозговая активность, дыхание и сердечный ритм всё было на абсолютном нуле. Егор зафиксировал ежедневные показатели с тела Рифа и переслал их в архив, после чего подключился к капсуле с телом Билла и запустил диагностическое сканирование. На экране медицинского терминала появился диагноз:

– Многочисленные ранения и переломы, разрывы внутренних тканей и органов, переохлаждение.

Егор усмехнулся:

«Переохлаждение… Надеюсь, интеллект обработает информацию полностью и в конце сделает правильное заключение.»

– Процессы жизнедеятельности и обмена в теле остановились в результате длительного радиационного облучения, – выдал свой вердикт интеллект станции.

Егор чуть не протёр глаза от удивления – как это? В смысле? А что случилось со скафандром? Ошарашенный таким заключением интеллекта медицинского блока, Егор уже собрался пойти в мастерскую к Арину и Габриэлю, которые всё ещё изучали, снятый с Билла, скафандр, как ему в голову пришла мысль:

– Ну-ка, глянем.

Он подошёл к капсуле, в которой лежал Билл, поднял его левую руку и, заглянув в подмышку, обнаружил, нанесённую тем же цветом и шрифтом, как и у Рифа, татуировку заводского серийного номера. Егор включил коммуникатор и отсканировал номер.

– А что, если? – проскочила ещё одна шальная мысль в голове Егора.

Он быстро прошёл в свою каюту, запер дверь, снял и бросил на кровать серую майку с логотипом «Гелиос Ресорсес», подошёл к зеркалу в санузле и поднял левую руку.

– Твою ж так! – удивлённо воскликнул Егор – в подмышке на кожу был нанесён серийный номер.

Егор стал ходить по каюте всё время повторяя:

– Чёрт! Чёрт! Твою ж так!

На пятом круге он всё-таки решился вновь подойти к зеркалу и отсканировать свой номер, потом вернулся к кровати, чтобы взять майку, и его взгляд зацепился за плакат с Моксом Флади.

– Делай или отвали! – произнёс он коронную фразу главного героя комикса «Биокрип».

Надел майку и осторожно, чтобы никто не увидел и не задал неудобных вопросов из серии – чем это он так взволнован, прокрался в центр контроля и связи к своему рабочему месту. Врать Егор не любил и всегда считал, что лучше умолчать, чем обманывать людей. Сев в кресло, он ещё раз выглянул из-за экрана терминала и запустил программу распознавания серийных номеров.

Арин отсоединил диагностический кабель от скафандра Билла и аккуратно скрутил его.

– Скафандр Билла вырубился до падения, – со знанием дела произнёс он.

– Ты в этом точно уверен? – спросил Габриэль.

– Как два пальца прищемить, – уверенно ответил Арин.

– Тогда у меня есть вопросы, – задумчиво произнёс Габриэль.

– Судя по всему, к Роберу, – с хитринкой в глазах посмотрел на него Арин.

Габриэль молча кивнул головой – после детального осмотра скафандра, было совершенно очевидно, что если Билл и не сам упал в провал, то ему явно в этом кто-то помог и этим кто-то, скорее всего, является Робер.

Интеллект станции «Гелиос 58» по запасному каналу вышел в базу данных гелиотанкера, провёл поиск запрошенных производственных номеров и ничего в ней не обнаружил. Интеллект танкера перенаправил соединение по служебному торсионному каналу на базу данных компании «Гелиос Ресорсес» в ближайшей звёздной системе и через совсем небольшое время искусственный гений станции нашёл в ней то, что искал и вывел это на экран терминала системного администратора:

– Риф Иони – серийный номер – ха, эр, пятнадцать, сто тридцать шесть, гэ, а, двадцать три, тип – носитель.

Затем на экране высветилась информация о серийном номере Билла. Егор, подперев голову руками, с тревогой ждал информацию о своём номере и когда она появилась он только и смог, одними губами, прошептать:

– Носитель.

Егор смотрел на сочетания букв и цифр и не знал, что и думать – что значит носитель? Носитель чего? Кого можно расспросить об этом? Кое-как успокоившись, решил, что пока сохранит полученную информацию в тайне. Встал со своего места и на ватных ногах пошёл в сторону мастерской.

Глава 43

Соб уже второй день отмечал странные помехи, появившиеся в радиочастотном диапазоне. Ему очень хотелось верить, что это никак не связано с повышением активности звезды, но все получаемые показатели с сенсоров станции говорили об обратном.

«А раз так, то настала пора подготовить челнок к запуску», – подумал Соб.

Он решил начать с проверки своего уровня доступа – уровень соответствовал, ему было позволено провести предполётную подготовку и настройку системы. Соб с облегчением выдохнул – первый шаг был удачным. Но вот со следующим шагом возникли определённые трудности – отдать приказ управляющему интеллекту челнока мог только капитан танкера или его первый помощник, но лишь в исключительных случаях.

– Что за исключительные случаи? – пробормотал себе под нос Соб.

– Тяжёлая болезнь, смерть, отставка по приказу с Земли, пребывание в бессознательном состоянии, – ответила система на запрос Соба.

«Лучше всего – отставка», – подумал Соб и понадеялся на то, что его рапорта дошли до аттестационной комиссии.

Фет Регул находился в капитанской каюте и отвечал на вопросы старшего консиньора компании «Гелиос Ресорсес» по системе дальней голографической видеосвязи. Их общение началось с вполне обычных вопросов – как дела, как здоровье, как состояние оборудования, а потом разговор стал плавно перетекать в русло происходящих на звезде процессов.

– Так значит всё началось с землетрясения? – поинтересовался консиньор.

– Да, это было для нас неожиданностью, – сказал Фет.

– Вот тебе раз, Фет ты меня удивляешь, – изобразил изумление консиньор. – Седой звёздный волк и вдруг – неожиданность.

– В смысле? – не понял удивления консиньора Фет.

Старший консиньор приблизился плотную к камере и Фет несмотря на то, что картинка всё время плыла и подёргивалась, смог отчётливо разглядеть его лицо с квадратным подбородком, тёмными короткими волосами и глубоко посаженными глазами, как он помнил серо-голубого цвета. Консиньор смотрел прямо на него, приподняв правую бровь и изображая удивление. Они были знакомы ещё с академии пилотов, но старшего консиньора не допустили к управлению звёздными кораблями из-за каких-то медицинских показателей. Фет только гораздо позже узнал, что этим медицинским показателем было обычное высокомерие, которое могло помешать исполнять ему капитанские обязанности, но, как оказалось, совершенно не мешало обеспечивать и снаряжать суда для дальних перелётов к звёздным системам.

«Старый хрен, ты бы хоть сейчас не демонстрировал своё превосходство», – раздражённо подумал Фет.

– Вспомни цикл жизни звезды, – соизволил пояснить своё удивление консиньор.

Тут до Фета дошло, что имеет в виду его старый друг – в период жизни звезды, когда она считается потухшей, внутри неё продолжают происходить процессы, которые могут привести либо к дальнейшему остыванию, либо к взрыву и превращению в сверхновую со всеми вытекающими последствиями. Он похолодел и это не ускользнуло от взгляда консиньора.

– Ну что, склеротик старый, вспомнил уроки астрономии? – улыбнулся консиньор и его улыбка отчего-то не светилась оптимизмом и радостью.

– Мне говорили о сверхновой, – медленно произнёс Фет.

– И кто же? – поинтересовался консиньор.

– Преступник с поверхности рассказал об этом моему помощнику, – с горечью в голосе сознался Фет.

– А ты? – поднял теперь уже левую бровь консиньор.

– Принял это за бредни, – настроение у Фета резко стало угрюмым и он даже подумал распечатать неприкосновенную бутылочку настоящего дорогущего бурбона, спрятанную в его каюте.

– Фет, если бы ты, не был мне, персонально, симпатичен, то давно бы уже вылетел со своей должности и пошёл бы на медицински оправданную пенсию, – при этих словах консиньора внутри у Фета всё сжалось. – Но! Мы с тобой, кадетами, не раз гуляли в «Лилиях» и ты меня много раз прикрывал, поэтому я тебя прикрою и в этот раз, но мой приказ остаётся в силе – третий протуберанец, бросаешь всех и вся и валишь вон из этой системы! Всё ясно?

– Всё! Спасибо, Эдди! – с облегчением выдохнул Фет.

– Ладно давай, жду тебя на Земле для загула в «Лилиях», – консиньор отодвинулся от камеры, собираясь закончить сеанс связи и, словно вспомнив что-то, произнёс. – Кстати, мне пришло сообщение из аттестационной комиссии – они могут тебя прокатить по этике.

Связь прервалась, а Фет остался в недоумении:

«Что значит прокатить? Неужели они прослушивают наши разговоры? Надо будет предупредить Соба – жалко будет, если загубят будущее этого славного парня».

Соб переключил отображение данных со станции в виде таблиц на графики и заметил начавшиеся отклонения от стандартных показателей по прошлым экспедициям – на графике сейсмической активности появилось множество мелких всплесков, а на графике работы генератора гравиполя был заметен рост потребляемой мощности, а что ему совсем не понравилось – на графике газового состава около поверхностного пространства кривая оторвалась от нуля и поползла вверх, с каждым новым показанием отдаляясь всё дальше и дальше.

– Надо доложить капитану, – одними губами прошептал Соб, хотя он уже и не верил, что Фет ринется спасать людей, которых он не считал достойными звания человека.

– Соб! – появилось сообщение от Егора на экране терминала.

– Да, Егор, – напечатал Соб.

– У нас появилось множество разломов и они заполняются гелием, – пришёл текст от Егора.

– Ищу решение, – приободрил его Соб.

– Скорее бы, у нас ещё проблема с командиром – он пострадал на последнем выходе, – сообщил Егор.

– Могу запустить переназначение, – предложил Соб.

– Лучше запусти за нами челнок, – попросил Егор.

– Поступил приказ с Земли оставить вас, – сообщил неприятное известие Соб.

– Поможешь? – текст Егора сопровождался картинкой грустного котика.

– Уже решаю вопрос, – отослал Соб, но в этот момент связь снова прервалась и сообщение осталось на экране терминала.

– Что ты решаешь? – раздался за спиной голос Фета.

Пока Соб увлечённо беседовал с Егором, Фет вернулся на мостик «Раданкара» и какое-то время наблюдал, как его помощник занимается перепиской со станцией. К счастью для Соба, Фет не мог издалека разобрать текст и ему пришлось, не издавая ни звука, подойти поближе, чтобы можно было незаметно для своего помощника почитать сообщения, но Соб и Егор к этому моменту уже закончили переписываться, оставив его в неведении темы состоявшегося разговора.

– Мы говорили о перебоях в связи и они беспокоятся о доставке гелия на борт «Раданкара», – почти не соврал Соб.

– Ерунда! В системе управлениями двигателями цистерны доставки есть все данные, чтобы вернуться на танкер, – почти поверил сказанному Собом Фет.

Последнее сообщение пропало с экрана терминала, Фет сел в своё кресло, достал из тумбочки один из журналов, развернул его на статье о путешествии на луны Сатурна и стал читать, совершенно не обращая внимания на своего насупившегося первого помощника. Соб сидел и размышлял, что он так и не понял – поверил ли капитан его объяснениям или нет.