Текст книги "Гелиос 58. Том 1. Бегство к себе (Издание второе)"

Глава 27

Отчего человек видит сны? Возможно, это работа высшей нервной системы, которая таким образом разгружает психику человека от накопленных за день стрессов и эмоций. Тогда отчего человек может видеть во сне чужую жизнь? А что, если мы все здесь связаны? Что, если нас здесь всех специально собрали, чтобы мы чему-то научились друг у друга? Что, если мы на самом деле единое целое, только не знаем этого – целое здесь на станции, целое там на Земле, целое по всей вселенной?

Габриэль уже некоторое время как проснулся, лежал на кровати и изучал серый потолок каюты, а его голову занимали мысли о снах, которые он видел – о Рифе, о Егоре и об Арине.

«Что скажет Арин, если ему рассказать, что я видел, как он запрограммировал навигацию судна? – думал Габриэль. – Было ли это сознательно? А если нет, то почему во сне я видел именно такое развитие событий? Кто такая Лея и почему внутри себя я тоже чувствую связь с ней? Надо будет осторожно поговорить с Арином на эту тему.»

Сознания Габриэля коснулась мягкая кошачья лапка и по телу потекло тепло. Он осторожно приподнялся на кровати и увидел, как в его ногах висит переливающееся и искажающее свет серое облако.

– Ты видел часть жизни, – прозвучало в голове.

– Да, но не своей, – ответил Габриэль.

– Можешь не произносить слова, достаточно будет думать, – произнёс голос в голове.

– Ит-тра, как ты сюда попал через гравиполе? – догадался кто перед ним Габриэль.

– Для существ подобных нам, нет преград в виде таких несложных по своей структуре полей, – пояснил Ит-тра.

– А вы, это кто? – не удержался от вопроса Габриэль.

Жизнь разнообразна во всех проявлениях и никто не сказал, и никто не обязал её воплощаться лишь в телах, состоящих из белковых или близких к ним органических соединений. Цивилизация плазменных существ, волей своего сознания обуздавшая и превратившая ионизированный газ в свои тела, построила цивилизацию в самом подходящем для этого месте, где лучистой энергии было достаточно для поддержания в ней жизни – на звезде. Здесь не бывает дня и ночи, не бывает времён года – термоядерные реакции, поддерживаемые чудовищной силой гравитации, происходят постоянно – ежесекундно, ежеминутно, из года в год и из века в век. Жёсткая радиация, губительная для других, лишь питает тела плазменных существ, самоназвание которых звучит как – пла-а-ма. Пла-а-ма не строят дома и дворцы, им не нужны развлекательные центры и магазины, у них нет армии и полиции, нет школ и больниц, пла-а-ма живут столько сколько живёт их звезда, вместе с ней они рождаются, обретают сознание и умирают.

Ит-тра отгородился фазовым барьером от мыслеполя своих сородичей, чтобы побыть в ментальной тишине и предаться размышлениям без участия в бесконечном обмене мыслями между всеми пла-а-ма. Его начали беспокоить процессы, происходящие в недрах родного дома, ведь это грозило обернуться катастрофой для тех семян жизни, что они посеяли на близлежащих планетах и которые так тщательно пестовали. Варианты решения ему не нравились и как бы он ни исследовал линии поведения, и какие бы пути развития пла-а-ма ни моделировал в своём сознании, всегда получалось, что их цивилизация должна погибнуть. Ит-тра снял барьер и перенёсся в северную полусферу, где сейчас находился один из сильнейших мыслителей пла-а-ма – Этт-ра. Этт-ра нашёлся на краю поля термоядерных струй гелий-водородного конвекционного потока. Он тёк, источая яркий оранжевый свет, закручиваясь в спирали, преобразуясь в свет и тепло излучаемые звездой. Веретенообразное тело Этт-ра висело рядом с пересечением нескольких потоков, впитывало их энергию, и, как почувствовал Ит-тра, разум Этт-ра находился в состоянии созерцания. Ит-тра приблизился и послал ментальный запрос на соединение сознаний. Два плазменных существа сблизились и слились, превратившись в один вытянутый, светящийся ярким белым светом веретенообразный объект размером около восьми метров в высоту и около четырёх метров в окружности. Термоядерные струи течения стали закручиваться вокруг них, накапливаться и, когда сознания вышли на уровень творца системы, на звезде произошла вспышка – вещество, окружавшее слившихся пла-а-ма, взвилось, втягивая в себя струи конвекционного течения, и протянулось протуберанцем, достигшим фотосферы. Ит-тра и Этт-ра зрили будущее своего народа. Будущее, в котором, несмотря на период тьмы, они смогут выжить. Будущее, которое позволит возродить свой дом и свою систему планет. Мысли звучали одновременно и слажено:

– Сформировать звёздную систему в далёком секторе, посеять жизнь на трёх планетах, пригодных для развития и становления цивилизации. Вывести на уровень межзвёздных путешествий, послать призыв…

– Перезапустить процессы на нашей звезде…

– Потом сбросить, спасти…

– Спасти, – Ит-тра выделил своё сознание из потока.

– Сбросить, – прозвучал голос Этт-ра.

– Нет, – Ит-тра полностью отделил своё сознание от Этт-ра, – вернуть домой.

Ит-тра разделил их плазменные тела.

– Мне всё равно, – прозвучала мысль Этт-ра.

– Мы создатели, – возразил Ит-тра.

– Мы должны выжить и созидать дальше, – Этт-ра послал мысль Ит-тра, а затем отгородился фазовым барьером, показывая, что общение закончилось.

Ит-тра не стал воспользоваться субпереносом вещества, а начал передвигаться в пространстве звезды с обычной для пла-а-ма скоростью, что позволяло ему поразмыслить над дополнительными вариантами исполнения задуманного ими с Этт-ра плана. Бесконечная равнина с текущими термоядерными струями, фонтанами и океанами плазмы. Струи соединялись в причудливые потоки, разветвлялись, множились, чтобы потом снова объединиться в одну и продолжить своё бесконечное движение, которое, как знал Ит-тра, должно незаметно начать угасать и вскоре прекратиться, а поверхность звёзды будет остывать и сжиматься под действием сил гравитации. И тогда в один из дней здесь появятся существа, которые смогут помочь.

«Кто это будет? – думал Ит-тра. – Как они будут выглядеть?».

Больше с Этт-ра они не соединялись в кокон творения. Пла-а-ма жили своей жизнью, не замечая, как тускнеет их звезда, как их тела теряют свои плазменные оболочки, постепенно превращаясь в тени, некогда могущественной цивилизации, что творила жизнь в звёздных системах.

– В один из дней появились вы, – прозвучал голос Ит-тра в голове Габриэля, – и мы поняли, что пришёл наш час на восстановление.

– Что это значит? – поинтересовался Габриэль.

– Ты всего лишь часть и твоё сознание устало, – заботливо произнёс Ит-тра.

– Погоди, – Габриэль, несмотря на разлившуюся по всему телу усталость, хотел продолжить общение.

– Нет, можно сжечь, – прозвучала мысль Ит-тра.

Мягкая кошачья лапка перестала касаться сознания, серое облако растаяло и Габриэль остался в каюте один. Он лежал и думал над словами Ит-тра о том, что он часть. Часть чего? Может быть всего человечества? А ещё ему виделось, как он летит в теле плазменного существа среди раскалённых добела гелио-водородных струй и его тело наполняется энергией и силой – силой творения и силой познания.

Глава 28

Работа над искусственным интеллектом началась, наверное, сразу после изобретения компьютера. Энтузиасты от программирования пытались научить бездушную машину играть в шахматы, создавать музыкальные произведения, писать картины, быть дизайнером интерьеров и вещей.

«А когда же человечество полностью доверило свою жизнь машине?» – Егор был не против симбиоза с вычислительными системами на основе арсенида галлия и кремния, но этот вопрос время от времени тревожил его.

Ведь когда-то и у него был вживлённый в левую руку персональный коммуникатор, а какое-то время назад, он даже планировал встроить себе камеры и мониторы дополненной реальности на роговицу глаза – многие из его знакомых так и сделали. Но он решил не спешить с такой модной среди молодёжи модификацией тела, поскольку уже был заявлен выход новой модели с более высоким разрешением и быстродействием. Арест всё испортил – планы по установке камер и мониторов пошли прахом, а коммуникатор был удалён из-под кожи прямо в полицейском участке – должен был остаться шрам, но его-то как раз и не наблюдалось, сколько бы Егор ни присматривался к своей левой руке.

«Интересно, – подумал Егор, – как Окси перенёс удаление камер и мониторов с роговицы?»

Егор где-то на форуме читал, что процесс заживления был достаточно болезненным и зрение могло восстановиться не полностью, а минусом же ситуации для Окси было ещё и то, что они считались преступниками и по закону им не полагался доступ к регенеративной коррекции организма.

– М-да, Окси, вляпались мы с тобой, – задумчиво пробормотал Егор.

Воспоминания были частью жизни на станции, от них некуда было деться – тебя всё время окружали серые стены – на рабочем месте, в кают-компании и в личной каюте, и всё время одни и те же люди в серой униформе, и лишь твои воспоминания позволяли вырваться за пределы этого серого узилища. Для Егора смена обстановки была крайне важна, чтобы оторваться от кодов системы, пронестись на ховербайке до центра города, прогуляться в вечнозелёном парке, где даже зимой, за счёт специальных устройств подогрева почвы, деревья не сбрасывали листву, и, позволив сознанию отдохнуть, снова вернуться в мир вычислительных систем и их кодам.

– Хмм… Вернуться к кодам, – едва слышно прошептал Егор.

Вот как раз коды базовой системы станции, в которых сейчас копался Егор, ему и не нравились. С момента исчезновения сообщений в персональном коммуникаторе с интеллектом стали происходит странные вещи – пропадали системные записи о посещении членами команды тех или иных закоулков программ, или вдруг появлялись новые правила, которые, теоретически, искусственный интеллект мог бы создавать сам – выглядело это подозрительно, но доказательств не было, или вдруг интеллект начинал выставлять оценки действиям и поведению членов команды. Егор даже увлёкся мыслью, что если кто-то лазил в системе и вносил изменения, то рейтинговые баллы у него должны быть выше, чем у остальных. Но, выведя таблицу оценок на экран, он не нашёл в ней ничего подозрительного – рейтинг у всех был примерно одинаков – не было особенно высоких, а также особенно низких оценок за те или иные действия. Егор ещё раз внимательно просмотрел таблицу и, поняв, что во всех тонкостях системы рейтинговых оценок он не сильно разбирается, кликнул по ней виртуальным курсором, свернув данные и выведя на экран структуру системы программного ядра интеллекта.

– Где же ты прячешься? – тихо сказал Егор.

Тут ему в голову пришла идея, что может быть программа подчинения интеллекта не лежит единым блоком в системе, а размазана по кодам и по одному ей известному алгоритму запускается и вносит свои коррекции.

«На что же это похоже?» – задумался Егор и его пронзила одна догадка, в которую даже не хотелось верить – так поступала написаннаясобственноручно им самим программа – «Альта-один».

– Ну конечно же, – пробормотал Егор.

– Что конечно? – голос Билла, раздавшийся прямо за спиной, заставил Егора вздрогнуть.

– Билл, уф-ф, это ты, – выдохнул Егор. – Чуть в штаны не наделал!

– Вижу оценил, – самодовольно ухмыльнулся Билл. – В офисе натренировался работников заставать за неподобающим поведением.

– И? – вопросительно посмотрел на него Егор.

– И – увольнение, ну или как договоримся, – с чувством превосходства и мерзкой улыбочкой на лице произнёс Билл.

– То есть ты сам решал вопрос увольнения? – удивился Егор. – А как же офисный интеллект?

– У интеллекта возражений к решениям прелата не было, – самодовольно скривился Билл.

«Сука ты, Билл, и гнильё!» – подумал Егор, а вслух произнёс с улыбкой. – Надеюсь, меня не уволят теперь и не отправят домой.

– Не надейся! Ты, как я заметил, был занят делом, – всё так же мерзко улыбался Билл. – А значит всё норм. Я тут по такому делу…

Билл вывел со своего коммуникатора картинку производственного кода с тела Рифа.

– Будь когги, раскрипть картинку, – вкрадчиво попросил Билл.

– Сейчас, – Егор перенёс картинку в свой коммуникатор, внутри про себя отметив, что Билл знает молодёжный сленг, – загружу в систему и дам ответ.

– Спасибо, – кивнул Билл, – ты был задумчив, тебя что-то беспокоит в системе?

– В смысле? – не понял Егор. – Ну вообще-то, да, беспокоит. Мне показалось, что система стала рожать какие-то новые процедуры и это странно.

– Может быть она подстраивается под наше поведение, – улыбнулся Билл.

– А тебя разве не беспокоит такое самовольное поведение системы? – не удержался от прямого вопроса Егор.

Билл приблизил своё лицо с глазами-буравчиками к Егору, долго всматривался, потом отвернулся и пошёл к выходу.

– Интеллект видит всё! Ещё пара некомпетентных решений и будут, или переназначения, или гончие EISA! Предпочитаю второе, – холодно бросил он через плечо.

Ошарашенный Егор проводил его взглядом до двери центра контроля и связи. Он давно заметил, что Билл питает странную неприязнь к Роберу и конфликт, в котором победителем вышел Робер, совершенно не остудил его желания быть главным на станции.

– Если Робер узнает, – прошептал Егор, – тебе – format и delete.

Билл как будто услышал, что прошептал Егор, повернулся к нему, стоя у открытой двери, ещё раз побуравил своим взглядом и вышел с пункта контроля и связи. Егор облегчённо выдохнул, соединил свой коммуникатор с системой интеллекта станции и запустил анализ татуировки с подмышки Рифа, перейдя к поиску серийного номера в базе данных станции.

Глава 29

Буровая машина и цистерна транспортировки катили в сторону станции и шорох их колёс вместе со звуками сминаемой породы тонули в безвоздушном пространстве, будучи не в силах преодолеть стоящую здесь веками вязкую тишину. В кабине буровой машины находились занятый панелью управления Робер Торн и погружённый в свои мысли и переживания Арин Легос. Робер поначалу пытался выдернуть Арина в реальный мир рассказами о своих необычайных похождениях в колониях и подробным описанием достоинств каждой из сотрудниц «Фиалок», но потом махнул на него рукой, решив, что пусть себе думает о своей возлюбленной Лее. Арин весь обратный путь хоть и выглядел оторванным от внешнего мира, с трудом сдерживался, чтобы не обращать внимания на хвастливую болтовню Робера, но думал он в первую очередь о странных совпадениях, появившихся в последнее время. О проскакивающих в лексиконе команды фразочках – то один, то другой выдавал какую-нибудь тираду, которую могли знать только Арин и Лея, ну ещё и хмурый наладчик Курт. Ему хотелось думать, что это было простым совпадением и что эту фразу они где-то услышали, но было и во-вторых – Лея почему-то стала сниться чаще, практически, каждую ночь.

«Наверное я соскучился по ней, – решил Арин, – но отчего же меня тревожит ощущение случившейся с Леей беды?»

Арин не мог объяснить это внезапно родившееся в нём нехорошее предчувствие – он, как механик, всегда опирался на здравый смысл и логику, но сейчас вынужден был признать своё бессилие и это его беспокоило, и уводило мысли дальше и дальше в глубь себя, в свои переживания и осознание того, что он совершил в доке.

Машины неожиданно резко снизили скорость и остановились.

– Чёрт, почти заехали на парковку, – выругался Робер.

Арин посмотрел на показания лазерных радаров и увидел, что путь к станции им преграждает глубокий разлом поверхности. Робер встал с кресла и подошёл к выходу из кабины:

– Пошли поглядим, кто там канаву посреди дороги выкопал!

Арин, не проронив ни слова, встал со своего кресла, по пути едва не задев и не уронив на пол плазмострел, который Робер весь путь держал рядом с собой.

– Э, паря, ствол не погни, – прокомментировал неуклюжесть Арина Робер.

Первым к краю разлома подошёл Робер и осторожно заглянул в него – зияющий в поверхности глубокий провал уходил практически вертикально вниз, а его дно невозможно было разглядеть:

– Есть предложения, что с этим делать? – спросил он у подошедшего к нему Арина.

– Можем замерить глубину сейсмозондом, – пробормотал Арин.

– Ну, давай, глянем, – одобрил Робер.

Арин подошёл к левому борту буровой машины, открыл хранилище инструментов и приборов, сделанное специально для геологоразведочных экспедиций, вытащил, сложенный им туда, сейсмозонд и вернулся к Роберу. Установив зонд на краю разлома, Арин соединил персональный коммуникатор с зондом протоколом «Вио-Ай», пришедшим много лет назад на смену уже устаревшему «Блютусу» и названному так в честь фиалковых глаз героини какой-то фэнтези книги или игры, которой увлекался разработчик нового протокола для обмена данных. Зонд испустил ультразвуковой сигнал и, на развёрнутой голографической картинке, стал появляться рисунок разлома. Он имел отвесные стены, практически без выступов и простирался глубоко вниз, постепенно сужаясь. Сигнал шёл и шёл вглубь поверхности звезды, ожидание стало затягиваться и Робер предложил развлечься, сделав ставки на то, на какой глубине будет обнаружено дно разлома. Арин не захотел гадать и предпочёл довериться технике, за что тут же и был назван скучным болтом, но решил не обижаться, тем более что сигнал наконец-то достиг дна и на голографической картинке появилось его слегка размазанное изображение, а возникшая рядом цифра впечатлила даже Робера.

– Ну, ни хрена себе – пять километров! – воскликнул Робер, – как мы могли её проглядеть?

– Твою ж так – глубоко! – согласился Арин.

– Надо бы её засыпать, – усмехнулся Робер. – А то вдруг, кто нечаянно упадёт…

– Думаю, это невозможно, – не понял иронии Арин, часто голос по местной радиосвязи, за счёт шифрования терял некоторые эмоциональные оттенки и слышался немного искусственно.

– Арин, ты там что, Лее филе мнёшь?! – захохотал Робер.

Арин смутился и понял, что забыл о нюансе эмоционального выцветания голоса по местной радиосвязи.

– Ладно, домнёшь в своей каюте… В машину и поехали в обход, – скомандовал Робер.

Он скорректировал маршрут вдоль разлома, машины разом вздрогнули, активировав моторы колёс, и двинулись к ангару по более длинному пути.

Глава 30

– Что сидим, к вам черти из ада лезут! Бери шотган – пошли со мной! – раздался зычный голос Робера на пункте связи и контроля.

Габриэль, дежуривший на посте мониторинга, повернул голову в сторону вошедших Арина и Робера. Егор и Билл выглянули из-за своих терминалов с вопросом на лицах – что случилось?

– Габриэль, глянь-ка на скан поверхности! – произнёс Робер, подходя к центральному посту.

Габриэль внимательно посмотрел на данные с сейсмодатчиков станции, наложенные на замеры с лидаров, и то, что он раньше принял за ошибку в сканировании местности – возможную интерференцию волны на неровностях, являлось чем-то из чего, по утверждению Робера лезли черти.

– Сколько насчитали чертей? – с улыбкой спросил Габриэль.

– Не лыбся, ситуация серьёзная – мы в прихожей ада, – хмуро сказал Робер, вглядываясь в проецируемое изображение. – Смотри, этого тёмного пятна на карте утром не было – лично проверял, а теперь есть.

Робер пальцем ткнул на голокарте в вытянутое пятно, похожее то ли на вытянутую тень, то ли на складку поверхности.

– Но это, – продолжил Робер, – ни хрена не пятно, это провал в поверхности глубиной около пяти километров.

Габриэль уже стал понимать к чему клонит Робер, поэтому он переключил голопроекцию на отображение сейсмоактивности и развернул данные, с того самого момента, когда Робер и Арин покинули станцию и до того момента, когда они вернулись обратно. Внимательно рассматривая график, они одновременно заметили острый пик, который предваряла серия мелких всплесков.

– Что же это получается, – почесал подбородок Робер. – Мы с Арином проверили сейсмозондом наличие пустот, ничего не обнаружили и попёрли на фонтан…

– А ультразвуковая волна вызвала изменения в структурах поверхности и произошёл разлом, – закончил Габриэль мысль Робера.

– Охренеть, вот примерно так я и хотел сказать, – усмехнулся Робер и хлопнул своей лапищей по плечу Габриэля, – и я тут…

Робер не успел закончить мысль, как на графике сейсмоактивности стали один за другим появляться мелкие всплески, которые закончились пиком, а на карте местности появилось ещё одно вытянутое тёмное пятно, но, по счастью, вдали от станции.

– Чёрт! – выругался Робер, – Я ничего не почувствовал.

– Вот и мы в прошлый раз ничего не почувствовали, – кивнул Габриэль.

– Плохо дело, – Робер посмотрел на карту местности и повернулся к Габриэлю, – уступи младшему место – у меня ножки слабенькие.

Габриэль с улыбкой встал с кресла, а Робер, недолго думая, плюхнулся в него, даже не посмотрев в его сторону, и, сразу перевёл рабочий голоэкран в режим торсионной связи, установив соединение с гелиотанкером.

– «Раданкар» ответьте «Гелиосу»! «Раданкар» ответьте «Гелиосу»! – вызвал находящийся на орбите звезды корабль Робер.

– «Раданкар» на связи, – прозвучал невозмутимый голос Фета Регула.

– У нас произошли разломы поверхности в непосредственной близости от станции! Запрашиваем срочную эвакуацию в связи с возникшей угрозой жизни команды! – с нажимом в голосе произнёс Робер.

– Прекратить панику! Разломы видим! О ситуации доложено на Землю! – отчеканил слова Фет Регул. – Получено предписание ускорить добычу активного гелия! Отбой связи!

На голоэкране появилось сообщение об окончании сеанса связи между станцией и гелиотанкером. Робер молча встал с кресла, лицо его было мрачно.

– Братва, есть две новости и обе плохие, – произнёс Робер, упёршись руками в стол. – Первая – сука-капитан отказывается спасать наши задницы, а вторая – провал появился не из-за нас с Арином и это ни фига не хорошо. В общем – хрень полная. Я пошёл думать – Габри за главного!

Тут Робер с прищуром посмотрел в сторону Билла.

– А кто не будет слушаться, тому я потом разъясню на пальцах, – усмехнулся он и продолжил. – На тех, что останутся у него после разговора. Ха-ха!

Провожаемый взглядами, Робер направился в сторону шлюза, где надел свой скафандр и вышел на поверхность. Сначала у Габриэля возникла мысль, что Робер отправился осматривать новый разлом, но маячок позиционирования скафандра явно указывал на то, что он взял немного в сторону от первого и второго провалов.