Текст книги "Звёздное скопление. Курс вторжения"

– Савватий, – обратился я к доместику схолу, приближая на экране изображение городка, – как мыслишь, если не ждать армейских, а высадить твоих доместиков за пределами зоны поражения зениток, Дельту ты возьмешь? Я, видишь ли, про склады на этой планете друнгарию с Новохатским сказать как-то запамятовал, а теперь делиться с ними ну так не хочется, так не хочется, прямо сил никаких нет.

– А то, – понимающе ухмыльнулся Юстиниан, немного увеличив масштаб. – Броня крепка, и глайдеры наши быстры. И возьмем, и удержим. Так, фортов вокруг города всего восемь… Прорвем вот здесь, подавим еще вот этот форт, – он поочередно ткнул пальцем в укрепрайоны, – и свободно проходим к городу. Тут главное не перестараться, а то купол повредить можно.

– Не надо ничего прорывать. – Я хмыкнул. – У нас с тобой шесть крейсеров есть. Неужто из гравитационных орудий не раздолбят?

– Тоже верно. – Савватий почесал в затылке. – Астероидные части у них вряд ли есть, да даже если и есть, управимся. И порядок потом поддержим. Зря я, что ли, кроме своих орлов, на транспорты еще и полк стратиотов запихал? Сдюжим.

– Только сам на рожон не лезь, герой Роксаны, – подмигнул ему я. – И это… Визажиста моего потом целым вернуть не забудь. Привык я к нему уже как-то, знаешь.

– Да мне самому спускаться на поверхность и смысла-то нет, – усмехнулся доместик схол. – Так что ничего с ним не случится. Пусть штаб полка прямо тут, на «Дедале», охраняет.

Реальность, впрочем, превзошла самые смелые ожидания. Охрану Дельта-сити, если не считать полиции, осуществляло всего два батальона линейной пехоты да три дивизиона зенитчиков. У них даже четыре противокорабельных ракеты было в шахтах, что в теории давало им шанс сбить легкий крейсер… если бы он в одиночку полез город бомбардировать. А так как подавлять форты, противодесантные плазмобои и ракетные установки я направил все шесть крейсеров, да еще и прикрыл их кораблями ПКО, повторить подвиг неизвестного Киндяшкова с уничтожением корабля торпедой им не удалось.

Гарнизоны фортов, едва крейсера вышли на позиции удара (согласованного, разумеется, с командующим флотом), отступили по подземным туннелям в город, уцелевшие после орбитальной бомбардировки зенитчики тоже собрались там, а после высадки доместиков и стратиотов в непосредственной близости от Дельта-сити комендант города подорвал все, что только могло бы пригодиться для обороны города (включая легкие полицейские глайдеры), и выкинул белый флаг.

– Вот как, – озадаченно ответил Кислов на мой доклад об установлении контроля над планетой. – Я же, кажется, вам только бомбардировку санкционировал.

– Ну а что же, мне следовало ждать, когда армейцы до планеты доползут? – Новохатский, также участвовавший в видеоконференции, скривился, но промолчал. – А если бы за время их пути местный командующий оправился от шока и решился обороняться? Ополчение бы собрал, в конце концов? Это же был бы не штурм, а кровавая бойня. Ни к чему было, мне кажется, подвергать риску жизни наших будущих граждан. Промышленность и инфраструктура Дельта-сити при этом бы неизбежно пострадали.

И склады ТМЦ тоже – но этого я, разумеется, вслух не сказал. Ни к чему господам друнгарию флота и стратигу армии знать, что доставившие на Ледок солдат торговцы сейчас авральными темпами наполняют свои трюмы добычей.

– Как ни неприятно мне это говорить, но стратиг Киндяшков прав, – нехотя произнес Новохатский. – К тому же доместики находятся в его исключительном подчинении, он вправе распоряжаться своими гвардейцами так, как ему будет угодно. Стратиг, вам требуется помощь армии?

– Да, стратиг. Прошу вас выделить мне в оперативное подчинение Четвертую инженерную дивизию. Надо космопорт слегка починить и возвести пирамиду гравитационной связи. Без соответствующей строительной техники и специалистов, своими силами, я не справлюсь даже с первой задачей.

– Но у нас нет оборудования для гравитационной связи, – удивился Кислов. – Что вам даст пустая пирамида?

– Это у вас его нет, друнгарий, – парировал я. – А у меня все есть. Комплект необходимого оборудования заранее был подготовлен на Роксане и сейчас уже выгружен на склады Дельта-сити.

– Стратиг. – Кислов поглядел на меня с неприкрытой усмешкой. – Вам когда-нибудь говорили, что вы прохиндей?

– Целыми днями только это и слышу, командующий.

Пирамида гравитационной связи получалась не ахти. Негде было на Ледке взять специальные строительные материалы, легкие и прочные, чтобы без особых проблем провести перепланировку пирамиды, случись такая нужда. Пришлось инженерам и саперам выпиливать гранитные блоки из местных скал, тягать их антигравитаторами к Дельта-сити и строить на века. Проводимость волн у гранита, разумеется, тоже хуже, чем у специальных материалов, ну да за неимением гербовой, знаете ли, лопухом подтираемся.

Покуда нанятые каперы тырили со складов стратегические ресурсы (как же я все это богатство люблю и уважаю!), а эллинский «this is stroybat» корячился над строительством устройства связи, кампания в системе Увека продвигалась своим чередом. Часть легких сил была раскинута по окраине системы, на предусмотрительно большом расстоянии от Увека, возле которого сосредоточился прикрытый помехами флот неприятеля. Толку от этого было немного, но все же. За полдня корветам и фрегатам удалось перехватить три транспорта (еще пять вовремя развернулись и удрали), одним из которых оказался танкер с флаерационной ртутью.

«Кадавр», под прикрытием дюжины фрегатов, медленно (по космическим меркам) подкрадывался к неприятелю, готовый смазать салом пятки при первой же возможности, за ним еще более неторопливо двигались основные силы Кислова, в тылу которых, на незначительном удалении, телепали мои крейсера и флаероносцы. Транспорты Новохатского (шибко удивлявшегося, куда это умотали мои вооруженные торговцы – пришлось честно признать, что нанимал их для дороги в один конец и что для возможной эвакуации «свечного заводика» вскоре должны прибыть совсем другие суда) висели в пространстве недалеко от Ледка, тоже в полной готовности как наступать, так и удирать. Противник активных действий не предпринимал, если не считать нескольких одиночных схваток корветов и фрегатов друг с другом, однако наместник Увека, две третьих суток спустя после нашего появления в системе, соизволила выйти на связь. Разумеется, ни о какой беседе в прайм-тайм речи не шло – время прохождения сигнала до «Дромона» составляло аж целых восемь минут, так что наш главком имел сомнительное удовольствие пообщаться с нойоном посредством видеописем. Ну и я на это посмотрел заодно.

– Я нойон Луиза Яхимбаева, наместник Увека.

На экране появилась довольно миловидная девушка лет так двадцати пяти, с приятными, подчеркнутыми обтягивающей генерал-майорской формой округлостями везде, где надо. Если бы не эта их каракорумская укладка «взрыв на фабрике париков», так даже и очень ничего бы смотрелась, доложу я вам.

– Вы опознаны как корабли ВКФ Эллады. Сообщите о цели вашего появления в системе и причинах прекращения связи с Увеком-шесть, возле которого мы наблюдаем ваши корабли. В противном случае я буду вынуждена считать вас недружественными силами и принять все меры к вашему уничтожению.

– Хамка, – откомментировал я послание. – Друнгарий, давайте ей ответим в стиле письма казаков турецкому султану?

– Стыдитесь, стратиг, – укоризненно покачал головой Женя. – Это все ж таки дама, а вы ей хотите предложить убийство ни в чем не повинного ежа, да еще таким извращенным способом. Вот возьмем ее в плен, тогда и надругаемся по очереди.

– Над ежом? – изумился Новохатский.

– Будет приказ, надругаетесь и над ежом, – отрезал наш главнокомандующий и, повернувшись к камере (общались мы посредством голосвязи), скомандовал невидимым мне операторам начинать запись ответного послания.

– Друнгарий флота Эллады Евгений Кислов – нойону Яхимбаевой. – Женя приосанился, перья распустил, аки павлин. – Должен напомнить вам, госпожа нойон, что Эллада и Каракорум в настоящее время находятся в состоянии войны. В связи с этим сообщаю вам, что прибыл в систему Увека для ведения военных действий. Во имя человеколюбия, во избежание человеческих жертв, предлагаю вам передать мне власть над системой на условиях полной и безоговорочной капитуляции. Вам, вашим войскам и кораблям беспрепятственную эвакуацию гарантирую.

Ну вот, а еще говорят, что я наглец. Где справедливость, я вас спрашиваю?!

– Флоту. Все стоп. – В отличие от приказов, отдаваемых на морских кораблях, это распоряжение, отданное Кисловым, означало лишь прекращение ускорения и работы сжимателей пространства. А само по себе движение в космосе… Как это там было в рекламе пива: «Относительно вас или относительно меня?»

Причина, по которой наш героический главком флота отдал свой приказ, была проста и банальна: «Кадавр» наконец-то смог пробиться через генератор помех, и на тактических экранах высветились точные данные о составе вражеского флота.

– Господа, – после почти минутного молчания на командных частотах подал голос Новохатский, – а вам не кажется, что нас тут сейчас порвут на тряпочки?

– Могут, – задумчиво ответил ему Женя. – Запросто. А вы что думаете, стратиг Киндяшков?

А что я думаю? Валить надо – вот что я думаю. Потому как на моем тактическом экране флот врага виден ничуть не хуже, чем на экранах Кислова и Новохатского.

Нет, в артиллерийских кораблях у них превосходство небольшое: против шести наших дредноутов и двух броненосцев всего десять батлшипов (опознаны как «Ихтиозавр», «Махайрод», «Мезозавр», «Птерозавр», «Смилодон», «Темуджин», «Угэдэй», «Толуй» и «Тохту»). И опыт битвы при Роксане ясно указывает, что эллинские дредноуты сильнее (а панзершипы не хуже). По тяжелым крейсерам и вовсе паритет, причем только девять крейсеров принадлежали к Эльчидай-классу, а два были систершипами откровенно убогого «Батыра», легких крейсеров вовсе наблюдалось лишь три Сэбду-класса, но вот флаероносцев… Этого добра у Увека собралось чуть более, чем до фига. Против наших шести ударных Аника-класса, двух десятков средних жемчугов, «Дедала» и двадцати двух эскортных каноэ Стальная Ханум умудрилась выставить три ударных Джучи-класса и аж восемь Бортэ-класса, шесть средних сапсанов, пятнадцать борджигинов, пять эскортных скакунов и эпическую толпу в шестьдесят два корабля Каноэ-класса. Вроде бы, казалось, превосходство во флаерации всего в одну целую и два десятых раза, не страшно. Но надо ведь и планетарные флаеры учитывать, а это вряд ли менее пары сотен, да и артиллерию орбитальных фортов сбрасывать со счета не стоит.

– Я полагаю штурм невозможным, друнгарий. – Мозги лихорадочно прокручивали варианты, которые могут принести нам победу, и не находили их. – В данных условиях поражение потерпит тот, кто первым нанесет удар. Чингис Арифуллова, как я понимаю, решила действовать на Пелле преимущественно базовой флаерацией, и, как видите, смогла переправить большинство флаероносцев к Увеку. Не знаю, как слетаны их группы, но наши, за время похода я успел это выяснить, слетаны отвратно. Кроме того, число истребителей не превышает десяти процентов от общего числа флаеров, и наши универсалы будут драться с их универсалами на равных. А согласно данным приборов, наши машины, в отличие от боя в системе Роксаны, в большинстве своем аналогичны флаерам врага. Из запущенных в настоящий момент групп врага, разумеется.

– Блеф? – предположил Новохатский.

– Возможно, – недовольно ответил Кислов. – Но проверять это я не имею никакого желания. Поражение будет нам слишком дорого стоить. Мы, в конце концов, проводим лишь операцию по принуждению к миру. Но черт возьми! До чего же досадно!

И вновь на канале связи воцарилось тягостное молчание.

– Господа, – начал Новохатский. – Но и отступить бесславно мы не можем. Даже если отправить пару дивизий захватить все поселения системы за пределами самого Увека, что это даст на переговорах синклитику Черикаевой? Ни-че-го.

– Согласен. – Я кивнул. – Мы должны дать бой. Но не имеем права в нем увязнуть.

– Огневой контакт и активное маневрирование после него? – спросил Кислов. – Можно, но… Стратиг, вы дадите гарантии защиты артиллерийских кораблей от флаерации? Вы уверены, что сможете обескровить врага настолько, что флаеры перестанут представлять значительную угрозу?

– Нет, – выдавил из себя я. Грешен. Подвержен гордыне, и признать для себя невозможность что-то сделать (из тех дел, что умом решаются – я все же худенький и штангу олимпийских пропорций не подниму, например) – это нож острый. – Я не могу дать таких гарантий, друнгарий. Я могу лишь поручиться, что свяжу их флаерацию до того, как тяжелые силы вступят в артиллерийский бой и, быть может, в течение получаса после начала огневого контакта. Но это максимум.

– Скверно, – бросил Евгений. – Недостаточно. Чересчур рискованно. Я не могу дать приказа к атаке в таких условиях.

И снова тишина. Давящая, безнадежная – аж в висках запульсировало. И злость, на себя злость, на чингис эту, почетную обломательницу всея голактего, на собственное бессилие, на неподготовленность… На войну на эту дурацкую! Такое зло взяло, так дерьмо в душе закипело, как представил заголовки «Наш флот блестяще осрамился» (с Димы станется), так что-то у меня в голове тогда и щелкнуло, сдвинулось, шестеренки какие-то ржавые провернулись с треском и скрежетом… В общем, родился у меня план боя. Не стопроцентно гарантирующий победу, но, так скажем, дающий нам на нее нехилые такие шансы.

– У нас есть возможность победить, господа. – Подробности плана еще рисовались в моем мозгу, но основная канва уже была понятна. – Есть. Но мы должны отдать на убой все наши легкие крейсера.

Быстро изложив суть идеи, я выжидательно поглядел на Кислова.

– Вы понимаете, какие это потери в личном составе? – хмуро произнес он. – Как вы прикажете мне объяснять экипажам их скорую судьбу? План реальный, не спорю, но вы осознаете число потерь?

– Не сомневайтесь, друнгарий. – Я стиснул зубы. Никто и никогда меня трусом назвать не мог, сейчас я его тоже праздновать не собирался. – Я подниму свой флаг на одном из легких крейсеров и лично возглавлю атаку.

И ведь верилось, черт возьми, в тот момент, что это по-настоящему все, не представление на потеху толпе, не шоу, а что действительно экипажи двенадцати боевых кораблей на верную смерть отправляю. Надо же так было в образ вжиться. Или это из-за реалистичности этого все еще неизвестными мне лицами устроенного балагана?

Эх, чудны дела твои, телевидение…

– Это реальный план. – Женя что-то обдумывал и говорил очень медленно, четко разделяя слова, словно бросая их по отдельности. Гирями, на чашу весов. Весов Истории. – Но вы не учитываете риск появления остальных сил Каракорумского флота. Как знать, быть может, чингис Арифуллова сейчас сидит в своем «Саркозухе» не так уж далеко, в межзвездном пространстве, ожидая лишь сигнала к атаке?

– Маловероятно, – заметил Новохатский. – Флот Курышова не разбит, и она просто обязана прикрывать свои экспедиционные силы на Пелле. Нет, я сомневаюсь в возможности прибытия чингисоносца в этот театр военных действий.

– Мы не можем быть в этом уверены, но, вероятнее всего, стратиг армии прав, – согласно кивнул я.

И он таки был прав, как выяснилось впоследствии. Именно в тот момент, покуда мы судили, рядили да на троих соображали, у «Саркозуха» происходило рандеву с «Александром III Аргеадом», по результатам оба флагмана – и пелльский, и каракорумский – были избиты до полной недееспособности. Остальным кэпиталшипам обоих флотов тоже изрядно досталось, хотя каким-то чудом необратимых потерь в тяжелых и средних вымпелах диадоху и чингис удалось избежать.

Курышов, подкравшийся незаметно, в общем-то почти победил в сражении, и только яростная атака остатков флаерации (которую, плюнув на всю субординацию, лично возглавила севшая за штурвал Арифуллова – в очередной раз подтвердила свое неофициальное прозвище) уберегла Каракорум от разгрома.

Однако как боевая единица флот вторжения в Пеллу существовать перестал.

Не дремал и Маскаев, начавший контрнаступление по всем фронтам, едва флот Железной Ханум вышел в огневой контакт с противником.

Алтынбаев защищался яростно, умело, но численно пелльцам уступал, а перебросить подкрепления через червоточину не мог – в небе планеты, после ухода флота «на стрелку», главенствовали флаеры препозита.

Каракорумцев теснили, каракорумцы отступали, отчаянно вгрызаясь в каждый метр завоеванной земли, но… сила солому ломит. Отборные гвардейские глайдерные части гейтаров взламывали оборону Алтынбаева, грозя вырваться на оперативный простор и устроить армии вторжения кучу «мешков» со вполне понятным исходом.

Аккурат к этому времени отогнавшая Курышова чингис мгновенно оценила обстановку, произнесла историческую фразу: «Вот уроды!» – и отдала приказ на эвакуацию экспедиционных сил. Остатков флаеров на прикрытие отхода хватило как раз впритык.

Конечно, мы не могли этого знать. Не была еще готова пирамида грависвязи. Не могли мы и предположить, что как раз в это время в скоплении происходили и другие, не менее занимательные события.

Годи Гаджиева, которая в союзе с Каракорумом, конечно, оставалась, но помогать ему чем-то существенным не имела ни малейшего желания, после захвата Херонеи пошла по пелльским улусам дальше: объединенные силы гатуатера Самохиной и гатуатера Логинова, оставив надежный гарнизон в свежеприхватизированной системе, выдвинулись к Эги, миру, для малых колоний, весьма плотно заселенному. Ни сама годи, ни кто-то еще из Алезийской логретты полко– и флотоводца не торопил, логично предполагая, что на Пелле Каракорум застрял надолго, так что можно вести наступление так же осторожно, как ежики размножаются. Разумеется, в Алезии никак не могли предусмотреть от Эллады разом аж двух подлянок. Первая это, разумеется, наш набег на Увек.

Вторую свинью галактического масштаба алезийцам подложил лично наш эфор, архистратиг и прочая, и прочая, и прочая, Иван Скуриди. Хотя изначально она предназначалась непосредственно мне.

Капитанам отправленных на поиски затерянного альдермана разведывательных фрегатов этот – как бы его назвать, чтобы без мата? – политик вручил конверты с наказом вскрыть их при обнаружении Игонина и его флота. Ничего там такого кошмарного, в этих пакетах, не было – просто приказ мне ни о чем не докладывать, а свести с Игониным непосредственно его, эфора, главу государства. Вроде бы и ничего особенного, кому как не ему склонять альдермана к миру, дружбе и жвачке. Только вот то, что сделано это было за моей спиной, оно как бы нехило символизирует. Гаденько это, мерзко… Но Ивана тоже понять можно. Ему авторитет у ботов и в синклите нужен, а в моей… нет, не верности, разумеется… в моей порядочности он уверен быть не может. Шоу такое «Homo homini lupus est». Умом я его понимаю. Сердцем – нет.

Итак, эта подлюка, наш эфор, оказывается, сыскал-таки пропащего альдермана уже к моменту моего отбытия с Роксаны. Новостью, разумеется, не поделился, а вступил с Игониным в тайные переговоры посредством грависвязи.

Как он умудрился это сделать, если красный гигант, на орбите которого болтались флот Люденбурга и его космобазы, не имел своих планет? О, надо признать, что Александр поступил весьма нетривиально: на низкую орбиту вокруг звезды был выведен астероид, скорость его движения была синхронизирована со скоростью вращения местного солнца, после чего космическую глыбу аккуратно обтесали, придав ей пирамидальную форму, насверлили в ней тоннелей, запихали внутрь оборудование – и вуаля. Средство связи (и прослушки – высшие чины разведки и архив этой службы он умудрился прихватить с собой) на межзвездные расстояния настроено. Помехи, разумеется, были страшенные, и долго торчать под мощнейшим потоком солнечного ветра практически у самой границы короны этот агрегат бы не смог, но долго, собственно, альдерман там торчать и не собирался. Его легкие и средние корабли, как я и предполагал, вели активную приватирскую деятельность, не оставляя при этом живых свидетелей (два уцелевших, наскоро подштопанных дредноута, а также три тяжелых крейсера, бывших не в лучшем состоянии, он пока в походы не пускал), однако с некоторыми пиратскими кланами контакты свел.

Да, у пиратов есть свои кланы. А вы чего ожидали – что игроки в «Звездное скопление» не станут в них объединяться? Да даже если сетевая игруха будет посвящена выращиванию ромашек, группы товарищей по интересам и тогда станут в них сплачиваться – такова натура большинства геймеров-сетевиков. Ну а уж в играх на боевую или криминальную тематику это им сам Админ Вселенной велел.

Связи с пиратами, аккурат перед началом операции «Фестиваль», имелись и у разведки Эллады, чем не преминул воспользоваться ведущий свою игру эфор Скурвиди, не сказать про него еще хужее.

Рассудив со своей колокольни, что, покуда Логинов неторопливо, стараясь снизить свои потери до минимума, подминает Эги, а флот Самохиной столь же осторожно оказывает ему с орбиты моральную поддержку, Игонин, при массированной поддержке джентльменов удачи, вполне может, как это в играх называется, восстановить свою фракцию. Да-да, Иван предложил Александру техническую и финансовую помощь для захвата многострадального Мидлсборо, уже дважды лишившегося своих оборонительных систем. Если знамя Люденбурга вновь взовьется над одним из миров, рассуждал он, это непременно приведет к волнениям и в прочих бывших мирах этой державы. Такой ход должен был непременно нагадить Аахену, явно уже почти решившемуся восстановить историческую справедливость и применить к Бергену «Везерюбунг» (это когда немцы в Норвегии высаживаются, с последующим выносом последней), Кумахе, все еще державшей нейтралитет – не от миролюбия, разумеется, а оттого, что ни мецамец, ни азнавур так еще и не решили, кого стоит начать грабить и угнетать, и, самое главное, Этрурии.

Сенаторов, наблюдающих происходящее вокруг них, давила многотонная жаба и грыз страшный зверь хомяк: как так – погром, поток и разорение, а хохлы в этом веселье не участвуют! Непорядок и кошмариус! Однако амбициозная программа строительства большого космофлота, предусмотренная консульским планом «Цет», еще не была завершена, так что этруски, сцепив зубы, терпели: участвовать в наступательной войне, не имея практически ни одного тяжелого корабля, было бы форменным безумием. Особенно имея под боком все ту же ничем не занятую Кумаху.

И вот, едва последний каракорумский солдат покинул пределы Пеллы, в систему Мидлсборо, многие горести претерпевшую, свалился «нежданчик для годи Гаджиевой» в виде дредноутов «Эджинкорт» и «Дюк оф Йорк», ударного флаероносца «Арк Ройал», тяжелых крейсеров «Худ», «Нельсон» и «Джелико», четырех легких крейсеров, сотни фрегатов и корветов, а также аж целых полутора тысяч каперов. И пускай последние совершенно не предназначены для эскадренного боя (их, собственно, никто в нем применять и не хотел – а особенно капитаны), зато в трюмах их сидели отменные головорезы со всех систем нашего Скопления. А с Бизантия к Мидлсборо уже двигались транспорты, загруженные гравитационными орудиями и системами легких ПКО: пользуясь как своим временным наместничеством в столице, так и званием архистратига, Скуриди практически ополовинил системы обороны столицы, передав их (как кредит, разумеется, а не на халяву) губернатору будущей Тортуги галактического масштаба.

Но обо всем этом мы, разумеется, узнали гораздо позже.

– Хорошо, – кивнул Кислов. – План атаки утверждаю.

– Я немедленно перенесу свой флаг на крейсер «Букелларий», друнгарий, – ответил я.

– С позволения командующего, – вклинился Новохатский, – стратигу Киндяшкову лучше остаться на «Дедале» и руководить флаерацией: он это умеет. Командующим группой крейсеров прошу назначить меня.

– Но вы же не флотский, а армеец! – совершенно искренне изумился я.

– Это не дает вам оснований считать, стратиг, что я не смогу умереть за свою родину со славой.

Или, если выживет, обрести бешеную славу и популярность. Хитер, жук, хитер. Но крыть нечем – с флаерацией я действительно управляюсь лучше, чем с крейсерами.

– Делать нечего. Поднимайте с палуб и поврежденные флаеры тоже, – скомандовал я. – Парой сотен целых машин нам врага не удержать.

Бой при Увеке мы, прямо скажем, про… в общем, продули. Не сработал мой гениальный план. Хотя… Ничего в нем хитрого не было, прост он был как кирпич.

Дредноуты и тяжелые крейсера, выстроившись стенкой, поперли на Увек, как стадо мастодонтов на водопой. Каракорумцы, не мудрствуя лукаво, тоже построили стенку, включив в нее орбитальные форты, и когда стороны сблизились на дистанцию залпа, оба флота стали садить друг в друга из гравитационных орудий. Флаеры я при этом держал в непосредственной близости от тяжелых сил, чтобы прикрыть их от удара врага, однако Яхимбаева отчего-то тоже бросаться в атаку своими штурмовиками желания не проявила. Может, и у Каракорума с ртутью нелады? Бог весть.

После парочки первых залпов, заставивших энергетические щиты кораблей вспыхивать и переливаться от перенапряжения всеми цветами радуги, в дело вступили крейсера Новохатского, поддержанные эсминцами и миноносцами. Выскочив вперед и закрывая своими корпусами дредноуты и дромон на то время, пока перезаряжались гравитационные орудия тяжелых вымпелов, юркие легкие крейсера концентрированным огнем раскурочили два орбитальных форта и выбили из боя один из эльчидаев. Такая наглость с их стороны была, разумеется, наказана – Луиза перенесла огонь на дивизию стратига, вышибая из строя один корабль за другим. Рвущиеся вперед миноносцы ей пришлось-таки контратаковать флаерами. Я в свою очередь тоже пустил флаерацию в бой, прикрывая атаку, и один эсминец даже вышел на дистанцию уверенного залпа, сбив щиты с «Махайрода».

Флаерация Каракорума, кстати, не впечатлила. До трети корабельных и все базовые флаеры (последних наскреблось немногим более трех сотен) врага оказались устаревшей рухлядью, не имевшей никаких шансов уцелеть в схватке с ястребками, и будь у нас этих машин побольше, стереть флаерацию Каракорума в зубной порошок не составило бы никакого труда. А так количество сошлось в схватке с качеством. В результате огребли обе стороны. Избитые флаеры возвращались на полетные палубы один за другим, иной раз не каждый флаероносец мог принимать именно свои машины, и их приходилось сажать на другие корабли (благо мест для машин в связи с невозвратными потерями на всех флаероносцах прибавилось), а избитые до состояния нестояния легкие крейсера, потерявшие половину вымпелов, в это время отползали к Ледку. Дредноуты и тяжелые крейсера продолжали лупить из головного калибра друг по другу, то тут, то там очередной космический монстр вываливался из строя или разлетался обломками по пространству, легкие вымпелы устроили междусобойчики по всей системе, но в целом победа не склонялась ни на чью сторону. И, доложу я вам, так продолжалось до самого конца. Лучшая, относительно наших, живучесть каракорумских крейсеров и дредноутов вполне была уравновешена как преимуществом в стволах на наших тяжелых кораблях, так и атакой Новохатского. Кроме того, Яхимбаева отчего-то сосредоточила огонь в начале боя на «Мониторе» и «Меримаке», представлявших для ее сил наименьшую угрозу, но обладающих живучестью, которой мог бы позавидовать и наш флагман. Выбила, конечно, их из строя, но зато остальные дредноуты и тяжелые крейсера Эллады могли вести в это время огонь практически невозбранно.

Финал боя оказался вполне предсказуем и ожидаем: ни у одной из сторон не осталось артиллерийских кораблей, способных продолжать сражение. Последним, разворотив очередной орбитальный форт, из сражения вывалился «Дромон». Легкие корабли продолжали выяснять отношения между собой по всей системе, устроив этакие салочки с перестрелкой, флаеры в основном также были выбиты в обоих флотах, и можно бы было считать, что цель операции достигнута: врага, способного препятствовать десанту, на орбите не осталось, в системе фортов Увека красовалась здоровенная дыра, куда можно было беспрепятственно целую флотилию провести, и вот бы начинать захват планеты…

Щаззз! Прятавшиеся до времени за спутником Увека легкие крейсера и фрегаты ПКО выпорхнули на открытое пространство и устремились в атаку на мои флаероносцы. А остановить их мне было нечем. Разумеется, я отдал приказ отходить к группе Кислова, но скорость моих «пузатиков» не могла сравниться с ходом легких каракорумских крейсеров.

– Думаешь, удержим, командир? – мрачно поинтересовался Савватий.

– Нет. – Я закусил губу, наблюдая за присоединившимися к вражескому ордеру тремя сотнями флаеров. – Не думаю. Но может, хоть кто-то из группы уцелеет. Если разбегаться сейчас во все стороны начнем.

– Замечено два средних вымпела на эллинском векторе! – раздался взволнованный голос оператора. – Поправка! Два тяжелых вымпела! Опознаны как «Вяйнаминен» и «Ильмаринен»! Дальность хода – один час, следуют курсом на Увек!

Достроили уже, значит…

– Продолжаем отступление. Вектор движения на додредноуты. – Я тяжело сглотнул, снял фуражку и рукавом утер пот на лбу. – Похоже, поживем еще немного, камрады.

Совсем я тогда позабыл, что не в настоящем бою нахожусь и что не грозит мне на самом деле вылететь в открытый космос без скафандра. Вот же вжился в образ, а? Чудны дела твои, телевидение…

– Итак, что мы имеем? – невесело усмехнулся Скуриди, глядя на нас с экрана.

Гравитационную связь на Ледке наладили час назад, и тут же, как только была получена связь со столицей, последовал приказ на прекращение операции. Черикаева начала переговоры с представителем каракорумского хурала, и по всем фронтам было объявлено перемирие.

Мы, командующие силами вторжения, собрались за получением ЦУ на «Дедале»: на флагмане, ведущем срочные ремонтные работы, Кислов бы только мешал, как и Новохатский на «Данайце» (ну не до верховного командования было их капитанам), а флаероносец обладал куда как большими возможностями в отношении оперативного контроля над соединением, чем любой другой корабль, включая даже «Кадавр». Так что выбор для штаба оказался вполне логичным.

Моих орлов флигель-адъютанты и доместик схол друнгария, разумеется, сразу задвинули на второй план, начали командовать, распоряжаться, ну да и бог с ним. Зато нагрузка на их плечи стала куда как меньше – хоть отдохнут малость. Ну и лейб-штаб стратига армии тоже: эти, как и их шеф, прибыли на «Дедал» в боевых скафандрах, измазанных разводами копоти и сажи, с испачканными закопченными физиономиями и в потеках засохшей пены. Участвовали в тушении пожара на мостике крейсера. Дмитрий (я запись уже видел) по ходовому отсеку лично со здоровенным баллоном огнетушителя носился, вон даже брови опалил. На экранах, вероятно, будет ух как героически смотреться!