Текст книги "Золотые пешки"

Глава 38. Седьмое небо

В холле седьмого этажа стояла мёртвая тишина. В воздухе висело тяжёлое, почти осязаемое напряжение, какое обычно ощущается под провисающими проводами ЛЭПа. Слушатели 9-го факультета нового набора ждали встречи со своим одиозным генералиссимусом.

– Р-рр-авнясь! – коротко прорычал Хунагов и гортанно, по звериному рявкнул. – Смир-р-рно!!!

Крутнувшись на каблуках начищенных ботинок, он шлёпнул подошвой по лакированному паркету и поднёс правую ладонь к фуражке.

– Товарищ полковник! Первый курс девятого факультета по вашему приказанию построен. Старшина первого курса старшина Хунагов!

Лукомский не спешил отвечать. В прищуре его глаз сверкнули осколки стеклянного недовольства.

– Там кто-то шевелиться, Хунагов. – заметил он. – Добейтесь полного подчинения.

Старшина повернулся к коробкам взводов, зло зыркнул острыми глазами и взвыл:

– Вольно-о-о-о!

Строй слегка расслабился и тут же напрягся, подчиняясь очередной команде.

– Ррр-ррр-рравнясь! Смиррррно! – заревел Хунагов, предваряя доклад, и бешено, как это свойственно кавказцам, вращая округлившимися глазами, заново отдал рапорт.

– Здравствуйте, товарищи слушатели! – негромко произнёс начальник факультета.

– Здравия желаем, товарищ полковник! – залпом грохнуло в фойе.

– Вольно! – полковник остался доволен ответом.

– Вольно! – повторил приказ Хунагов и опустил руку.

– Приступить к проведению внешнего осмотра, – распорядился начальник факультета и, растопырив руки, понёс свой обтянутый гимнастёркой живот к первому взводу.

Начальник первого курса Кузьмин, на днях получивший майорскую звезду, шёл за верховным мягкой поступью сытого льва, с челом, задрапированным портьерой мнимой индифферентности.

В задних шеренгах заколыхалось густое перешёптывание:

– Боб ползёт!

– Держись, братва!

– Штормовое предупреждение! Цунами!

– Спасите наши души!

Первокурсники, одетые с иголочки в новую парадную форму с шевронами эмблемами войск связи на левом рукаве и жёлтыми полосками-годичками на правом, ждали своей участи. Подстриженные и побритые, а отдельные красавцы – надушенные одеколоном и даже напомаженные бриолином, они демонстрировали собой доблестное войско, готовое к прохождению торжественного марша хоть по Красной площади, хоть по Старой, хоть по внутреннему двору Лубянки.

Но, как это зачастую происходит в жизни, готовишься к одному, а сталкиваешься с совершенно иным.

Подойдя к Маркову, окаменевшему на правом фланге ионической колонной, Лукомский потянулся к его затылку и приложил импровизированные ножницы из указательного и среднего пальцев, пробуя подцепить ими стрижку слушателя. Коротко усечённые волосы не дались. Полковник попробовал ещё раз. Зацеп не получился и во второй попытке. Начальник факультета перешёл к соседу Маркова. На этот раз пальцы захватили солидную прядь каштанового цвета.

– Фамилия?

– Слушатель Рахматуллин!

– Лохматуллин, что за патлы? Стричься!

– Есть, товарищ полковник!

– Завтра проверю!

Медленно двигаясь вдоль шеренг, Лукомский оглядывал каждого подчинённого тяжёлым взглядом Черчилля, поедавшего свирепым взором советских солдат почётного караула, встречавших его в 1943 году на Ялтинской конференции.

В строю колыхались спонтанные комментарии и осторожные прогнозы:

– Легионеры, ждите децимации.

– Не миновать ужасной гекатомбы.

– Сейчас грянут репрессалии обскуранта.

– Как пить дать! Каудильо жаждет крови.

– Лучше быть любимчиком у Боба, чем у бога.

– Великому магистру нужны свежие жертвы.

– Аутодафе от Торквемады будет грандиозным!

– Позовите бабушек с хворостом. Для органичности момента святой простоты.

– А кто меньше мучился Ян Гус или Джордано Бруно?

– Жанна Д’арк.

– Это почему?

– Женщины горят быстрее.

– Ну, ты и циник.

– Холодный прагматик. Всего лишь. И примите к сведению: средств пожаротушения тут в избытке. Так что погреться на костре не получится, а вот вивисекции не избежать.

– Полагаю, счастливчиков ждёт выбор: кол или четвертование.

– Вполне гуманно. Медленная смерть всё же несколько продляет жизнь, в отличие от гильотины, виселицы или расстрела.

Несмотря на мрачные перспективы кровавой бойни не случилось. Проинспектировав весь строй, Лукомский «забраковал» внешний вид доброй четверти курса. Сделав замечание Кузьмину о недостаточном проявлении контроля за своими подчинёнными, полковник вышел перед строем и обвёл курс свинцовым взглядом.

– Говорю всем прямо. Вас ждут тяжёлые испытания. Если армия – школа жизни, то Высшая школа КГБ – её академия, которая не всем окажется по зубам.

Среди вас нет случайных людей. Это само собой разумеется. У некоторых из вас уже есть маломальские достижения на гражданке. Кто-то достойно отслужил в вооружённых силах. Кое-кому довелось выполнить свой интернациональный долг в Афганистане. Честь и хвала.

Но все ваши достижения и заслуги в прошлой жизни оставьте себе на память. Здесь вам придётся доказывать вашу состоятельность сызнова.

Поэтому, на данный момент в вашей биографии пишется новая запись с красной строки. Всё начинается с чистого листа. Часть из вас, заявляю открыто, покинет эти стены уже в первом семестре. А те, кто получат диплом, будут служить Родине и, не исключено, достигнут больших звёзд. Существует вероятность, что кто-то из вашего курса дослужится и до поста председателя комитета!

Лукомский взял короткую паузу и прочесал строй тяжёлым взглядом слева направо и обратно.

– Но если кто-то полагает, что здесь пионерский лагерь, курорт или синекура, то может сразу положить мне рапорт на стол, – продолжил полковник. – Будем расставаться! А пока скажу вам банальную вещь. Выбранный вами путь тернист.

– Ясен перец, – прошептал Марков, – per aspera ad astra.

– Переходи со своей «Астры» на «Вегу», – зашипел Сивидов, уловив конец услышанной фразы. – Она мягче.

– Прими к сведению, дружище, – процедил знаток латыни. – Я бросил.

– Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт.

– Ты точно помрёшь не своею смертью.

– И на этом пути вас ждут как потери, так и приобретения, – не слыша пикировки, происходящей в толще сгрудившихся тел, вещал начальник 9-го факультет. – Сейчас вы в самом начале походного марша. Вы в боевом строю невидимого фронта. И на данную минуту вы только пешки!

– Да, – тихо согласился Острогор, – мы пешки. Но какие золотые!

Спич полковника Лукомского был непродолжительным. Короткие речи эффективнее просторных словоизлияний. Группы разошлись по своим классным аудиториям знакомиться с расписанием учебных занятий. Для слушателей первого курса наступила эра грандиозных возможностей. Но эти возможности надо было преобразовать в успех. И это была самая сложная задача.

Конец.

Но это ещё не всё.