Текст книги "Неистовый рыцарь"

Глава 12

Сладость полного забытья длилась, наверное, недолго и вскоре сменилась сознанием собственной вины – теперь Аллора пребывала в каком-то кошмаре: то появлялись, то исчезали странные зловещие фигуры, а голова и желудок болели так, словно в них вонзались ножи. Она видела чьи-то лица. Отчетливо – лицо Роберта, стоящего на холме и проклинающего ее за то, что она предала свою семью и свою землю. Он так и кричал: «Предательница!» Роберт исчез, и так же ясно она увидела отца. Ей хотелось обнять его и сказать, что все будет в порядке. Потом она увидела этого странного священника, отца Дамьена, в облачении, которое было на нем во время церемонии бракосочетания. Он смотрел на нее печальными глазами и, протянув руку, коснулся ее лба.

– Все пройдет, – прошептал он. – Не мучьте себя. Все пройдет.

Но она нарушила обеты, данные перед лицом Господа Бога, и теперь должна умереть…

– Нет, миледи, вы не умрете.

Он заставил ее выпить что-то зеленое и отвратительное на вкус, после чего ножи снова вонзились в ее тело. Она громко вскрикнула от боли.

– Побойтесь Бога, Дамьен, вы ее убьете собственными руками! – услышала она встревоженный голос Брета.

Брет. Да, это он держал ее на руках, крепко прижав к себе. Это он прикладывал ко лбу и щекам полотенце, смоченное холодной водой, и обтирал ей шею и плечи. Она лежит в его объятиях совсем обнаженная, но завернутая в тонкую простыню. Нет, это всего лишь сон, и, значит, этого не может быть.

Но сон стал очень похож на явь – Аллора отчетливо ощутила прикосновение сильных рук Брета и, повернув голову, увидела его лицо, потемневшие глаза – жесткие, неумолимые. Она, вскрикнув, отвернулась: ей не хотелось, чтобы он так смотрел на нее.

Но ведь это она пыталась заставить его выпить то вино.

Сама она не так уж много и отхлебнула, а что получилось?

– Вы хотите, чтобы я ее вылечил? – услышала она вопрос священника, доносившийся откуда-то, словно, из густого тумана.

– Да-да, вылечите ее! Вылечите, чтобы я мог своими руками задушить ее, когда она будет в добром здравии. Глупая девчонка!

Его голос уплыл. Ножи снова принялись терзать ее тело, чуть слабее, и боль не была уже острой. Но Аллора все-таки не удержалась и застонала.

– Ей стало хуже! – воскликнул Брет. Она почувствовала, как он сжал ее в руках.

– Милорд, доверьтесь мне и не мешайте.

– Клянусь, если она умрет…

– Я уже сказал вам, что она не умрет. Смертельной опасности нет, но она очень больна. Выпила не смертельную дозу. Доверьте ее моим заботам и не мешайте мне.

– Предполагается, что вы спаситель душ!

– И вы послали за мной. А теперь уйдите и не приходите хотя бы несколько минут.

Шли минуты. А может быть, дни? Может быть, прошла целая вечность? Или всего несколько секунд? Кошмар рассеялся. Рядом с ней находился отец Дамьен и снова заставлял выпить глоток отвратительной зеленой жидкости.

Она отчаянно сопротивлялась, зная, что ее обязательно вырвет. Но он держал наготове горшок и гладил рукой по спине, пока не прошел приступ рвоты. Потом обтер ей лицо, руки и шею холодной мокрой тканью. Боль ушла, стало легче. Она видела отца Дамьена, правда, пока не вполне отчетливо, но не во сне, а наяву, потому что могла, протянув руку, притронуться к нему.

– Это был не яд, отец. Клянусь, это был не яд.

– Поспи, – сказал он и прикрыл ее мягкой льняной простыней. Она закрыла глаза и заснула.

Проснулась Аллора, когда в комнате было светло. В углу что-то блестело. Она поморгала глазами и, сосредоточив взгляд, увидела, что блестит кольчуга Брета. В горле так пересохло, как пересохла земля, которую разорил и превратил в бесплодную Вильгельм Завоеватель. Она увидела свою слишком белую, будто обескровленную руку, лежащую поверх простыни. Не было сил даже поднять ее.

Аллора попробовала перевести взгляд на другое, но в голове словно вспыхнули тысячи болезненных огоньков, и она закрыла глаза, борясь с вновь подступившей к горлу тошнотой. Минуту спустя она снова попыталась открыть глаза.

На этот раз, увидев сверкающие доспехи, она поняла, что в комнате сам Брет. На нем были, кроме кольчуги, грубые рейтузы, сапоги, на плечо наброшен пурпурный плащ, к поясу прицеплены ножны. Он сидел спиной к огню, не сводя с нее глаз, руки его были молитвенно сложены, указательные пальцы постукивали по гладко выбритому подбородку.

– Вот вы и снова с нами, миледи! – тихо произнес он. Ей не понравился его тон – такой холодный, что ее бросило в дрожь. Она была слишком слаба, чтобы постоять за себя. Жгучие слезы навернулись на глаза, но она опустила ресницы и прикрыла глаза рукой, как будто заслонялась от яркого света.

Он шагнул к кровати и отвел от лица ее руки. И тут Аллора увидела, что они не одни. Она думала, что ей приснился священник, но он был перед ней наяву.

– Ей нужно дать воды, милорд, – сказал он, обращаясь к Брету и наливая в кубок воду из кувшина, стоявшего возле кровати.

Аллоре действительно страшно хотелось пить. Она попробовала приподняться, но сил не хватило. Брет подержал ее, чтобы она могла напиться. Ей хотелось сразу выпить всю воду, но отец Дамьен предупредил Брета:

– Будьте осторожны. Ей следует пить понемногу.

Брет разрешил ей сделать несколько глотков и потянул за волосы, когда она выпила достаточно. Прикосновение никак нельзя было назвать нежным…

Она откинулась на подушки, изнемогая от такого слабого напряжения сил, как питье.

Отец Дамьен подошел с другой стороны кровати и откинул со лба влажные волосы Аллоры, внимательно вглядываясь в нее.

– Теперь она полностью вне опасности. Я, пожалуй, оставлю вас вдвоем, – сказал он.

Аллора попыталась приподняться, почувствовав, к своему удивлению, что ей не хочется, чтобы священник уходил, потому что было страшно остаться наедине с Бретом. Но как остановить священника, если она даже руки поднять не в силах? Она окликнула его:

– Отец…

Он остановился.

«Не оставляйте меня сейчас, когда я, возможно, нахожусь в смертельной опасности», – хотелось ей крикнуть. Но она лишь прошептала:

– Спасибо вам.

Он печально кивнул и ушел, плотно прикрыв за собой дверь.

– Ну? – мгновение спустя произнес Брет.

Она закрыла глаза.

– Я чувствую себя ужасно, – прошептала она, и это было правдой. – Мое горло… я почти не могу говорить. Дай мне еще немного времени…

– Леди, вы лежали здесь двое суток, и у меня больше нет времени. Король призвал меня в поход, но позволил задержаться до тех пор, пока для вас не минует опасность. И поверьте, я бы значительно больше сочувствовал вам, если бы вся доза этого ядовитого зелья не предназначалась для меня.

– Там не было яда, – упорно повторяла она хриплым шепотом.

– Вот как? И из-за этого вы чуть не отдали Богу душу?

Не открывая глаз, она покачала головой.

– Клянусь вам, у меня не было намерения отравить вас! – сказала она, собрав последние силы.

– Леди, я своими глазами видел, как вы добавили что-то в кубок, а потом обнаружил пузырек в вашей одежде.

Она открыла глаза и встретилась с ним взглядом.

– Это снотворное, вы должны были заснуть – и больше ничего.

– Понятно, миледи. Я должен был выпить все вино из кубка до конца и заснуть. Навсегда. Непробудным сном.

– Произошла какая-то страшная ошибка… – прошептала она.

– Правильно, леди. Произошла ошибка!

Она опустила ресницы. Понятно, он думает, что, какими бы ни были его соображения, ему не следовало жениться на ней, потому что, сделав это, он накликал на себя беду.

– Если бы вы хоть выслушали меня… – снова попыталась она объясниться.

– Нет уж, увольте, леди, – сказал он, наклоняясь к ней. – Это вы должны выслушать меня. Я не желаю прожить всю жизнь, опасаясь сделать лишний шаг в собственном доме. Если когда-нибудь подобное покушение на мою жизнь повторится, я заточу вас в башню где-нибудь на краю земли. А если вы надеетесь, что я проявлю слабость, то сильно ошибаетесь. Если вы невиновны в покушении на мою жизнь, значит, в этом виноват ваш безрассудный дядюшка, а если вы этого не понимаете, то, значит, вы вдвое глупее, чем я думал.

– Вы не имеете права! Вы ненавидите дядюшку за то, что он борется за свободу от ига ублюдочного Завоевателя. Вы не понимаете…

– Ваш дядя лезет в драку ради драки, а слабое место вашего отца заключается в том, что он любит своего брата, – сказал Брет и поднялся. Он подошел к камину и остановился там, опираясь на каминную полку. Потом резко повернулся и уставился на Аллору. – Будьте осторожны в мое отсутствие, леди. Если бы я умер, Вильгельм вздернул бы на виселице и вас, и ваше семейство, и должен вас предупредить, что мой отец и братья тоже не остались бы в долгу и отомстили бы, не оставив камня на камне от любой, самой неприступной крепости. Вы даже не представляете себе, сколько найдется людей при королевском дворе, которым захочется выслужиться перед королем, уничтожив ту, кого будут считать предательницей.

– Клянусь вам…

– Не утруждайте себя клятвами, миледи.

Она почувствовала, как навернулись слезы, и сердито прищурила глаза. Брет не станет ее слушать. Ей хотелось добраться до дядюшки и вытрясти из него правду. Ей все еще не верилось, что Роберт солгал и так безжалостно подставил ее под удар! Но он всегда был безрассудно азартным, а теперь втянул и ее в свои авантюры.

Брет и без того презирал Роберта. Она не осмелилась сказать ему, что Роберт не предупредил ее о том, что в пузырьке яд.

Брет продолжал сверлить ее взглядом, от которого ей стало не по себе. Наконец она овладела собой и подняла на него глаза. Нет, он не станет ее слушать. Он пропустит мимо ушей все, что бы она ни сказала.

– Я уже говорила вам, что мы враги, – тихо произнесла она.

Он подошел к кровати, присел на край и низко наклонился к Аллоре, но не прикоснулся к ней.

– Напоминаю вам, миледи, что мы теперь супруги. Если вам хочется жить в мире, то отошлите восвояси и своего отца, и дядюшку. А сами, как только достаточно окрепнете, отравляйтесь в дом моего отца в Хейзелфорде и ждите меня там.

– Но…

– А если вы этого не сделаете, любовь моя, то я буду знать, что вы и на самом деле мой враг. Поэтому, когда я за вами приеду, я приеду за врагом. Я смету любую стену, чтобы добраться до вас, не пощажу никого – ни семьи, ни клана, ни даже короля или народа. Считайте, что я вас предупредил заранее, леди.

Он так и не прикоснулся к ней. Но неожиданно еще ниже наклонился и припечатал на лбу поцелуй, как будто выжег тавро.

– Ваш отец интересовался вашим здоровьем, он очень обеспокоен. Ему уже сообщили, что вы вне опасности и уедете на юг, как только будете в состоянии пуститься в дорогу. Видимо, оставаться рядом с кем-нибудь из вашей семьи небезопасно, – резко добавил он. – Королю я сказал, что вы, очевидно, съели что-нибудь неподходящее за ужином, так что об истинном положении дел не знает никто естественно, кроме человека, снабдившего вас ядом. Очевидно, в этом замешан также кое-кто из моей домашней прислуги, и я, будьте уверены, дознаюсь, кто это такой.

– Но мой отец…

– Ваш отец может в любое время приехать в Хейзелфорд. Один.

Брет встал и повернулся. Плащ колыхнулся при его движении. Шагнув к столу, Брет взял свой шлем, украшенный рогами, и, не взглянув на Аллору, решительным шагом вышел из комнаты.

Аллора услышала, как хлопнула дверь. И тут горькие слезы, которые она так долго сдерживала, неудержимо хлынули из глаз. Ей хотелось закрыть глаза и забыться сном. Но сон не шел, а подняться самостоятельно у нее не хватало сил.

Но ей недолго пришлось оставаться в одиночестве. Возвратился отец Дамьен, и она, придерживая рукой простыню, попыталась сесть. В молодости он, наверное, был красивым мужчиной, он и сейчас был весьма хорош собой. Она заметила, что он принес с собой походный ранец. Присев на край кровати, отец Дамьен извлек из ранца кусочек хлеба и протянул ей.

– Попробуйте съесть. Это поможет вам восстановить силы.

– Можно мне сначала выпить еще глоточек воды? – попросила она.

Он дал ей воды, и она постаралась пить медленно, маленькими глотками. Потом отщипнула хлеба. Она была уверена, что не сможет проглотить ни крошки. Но проглотила.

И, удивляясь сама себе, съела весь кусок, почувствовав себя после этого гораздо лучше.

Он по-прежнему внимательно смотрел на нее. Она потупилась.

– Спасибо вам, – прошептала она. Слезы снова навернулись на глаза. – Я не пыталась отравить его…

– Я вам верю, – сказал он.

– Но он не верит.

– Он не верит.

Она поняла, что отец Дамьен верит ей, но он уверен и в другом: кто-то из членов ее семьи пытался отравить Брета, желая ему смерти.

Роберт…

— Это король виноват в том, что разыгралась такая трагедия! – воскликнула она. – Мы другие…

– Люди меняются, я сам это видел, – сказал отец Дамьен.

– Так пусть он изменится! – тихо сказала она. Пусть отречется от своего короля и присоединится к другому народу!

Отец Дамьен наклонился к ней.

– Вам, наверное, следует помнить вот о чем: кто-то из близких вам людей рисковал жизнью, ведь именно вы отпили отравленного вина. А ваш «враг» – ваш муж – день и ночь не отходил от вашей постели, выхаживая вас. Он даже на меня разгневался за то, что я не смог достаточно быстро облегчить ваши страдания.

Она не сказала ни слова и только поморщилась, подумав: «Да уж, для Брета было бы гораздо лучше, если бы я умерла».

Отец Дамьен поднялся и пригладил упавшие ей на лоб волосы.

– Изменения начинаются изнутри, миледи. Сейчас я не могу больше оставаться с вами, потому что должен сопровождать войско в Нормандию. В изножье кровати стоит сундук с вашими вещами, и на столе есть вода, чтобы вы могли умыться, когда соберетесь с силами. Сегодня отдохните. А к завтрашнему дню вы будете снова радоваться жизни.

Он улыбнулся ей, она ответила улыбкой. Потом он таким же решительным, как и Брет, шагом вышел из комнаты, а она осталась наедине со своими мыслями.

А мысли были одна безрадостнее другой. Он приказал ей ехать в Хейзелфорд. Он не позволил ей увидеться с отцом…

Покрутившись в постели, она заставила себя подняться. Ее била дрожь, но она пересекла комнату, взяла воды и умылась, потом, не вполне уверенная, хватит ли сил, заглянула в сундук и, найдя рубаху с длинными рукавами, натянула ее на свое дрожащее тело. Немного посидела у камина, но огонь в нем напомнил ей об охотничьем домике. Поднявшись, Аллора вернулась в постель. Мысли ее были в ужасном смятении. Она была зла на Роберта. Но ей хотелось также, чтобы рядом был отец. Почему Брет проявляет такую жестокость и не позволяет им увидеться? Потом она подумала о том, что Брет, сначала считавший ее навязанной ему обузой, обнаружил, что желает ее, но затем получил повод презирать ее.

Аллора закусила нижнюю губу. Плохо, что его чувства к ней вызывают такую боль. В конце концов, это правда: у нее есть долг перед своими людьми, а он не желает этого понимать. Он преданный слуга короля и по повелению Завоевателя ее покинул, даже не сказав, когда вернется. Он не позволил ей быть с отцом, а сам покинул ее.

Но он оставался с ней, пока ей не стало лучше.

Она попыталась убедить себя, что нельзя сейчас спать, потому что нужно многое обдумать и принять решение. Отныне она никогда не станет верить Роберту. Врет теперь тоже не будет доверять ей. Не исключено, что он вообще не вернется, а если и вернется, то, возможно, не к ней. Вполне вероятно, что он будет держать ее долгие годы где-нибудь вдали от дома, а когда умрет отец, приберет к рукам ее наследство.

Несмотря на смятение в сердце и мыслях, она не заметила, как заснула. И заснула очень глубоким сном.

Проснулась она внезапно и вздрогнула, с недоумением почувствовав, что ее несут. Осторожно несут, обняв любящими руками. Испугавшись, она стала вырываться из объятий, но, подняв глаза, встретилась с встревоженным взглядом отца.

– Папа! – воскликнула она.

– Ш-ш-ш! – предостерегающе произнес он.

Она все еще находилась в своей комнате. Вернее, в комнате Брета в лондонском доме его отца. А ее отец нес Аллору к окну, на котором были широко раздвинуты гобеленовые шторы.

– Не бойся оторваться от моих рук, доченька, тебя поймают. Твой дядя захватил с собой плащ, согреть тебя, а все остальное мы оставим здесь.

– Подожди, отец…

Она вдруг почувствовала, как он задрожал.

– Я убью этого молодого идиота за все, что он сделал с тобой!

– О чем ты?

Айон высунулся из окна, и Аллора инстинктивно вцепилась в отцовские плечи: до земли было несколько футов. Но внизу стоял дядюшка Роберт. Он ждал, приготовившись поймать ее.

Роберт? Ждет? Или готов отступить на шаг, чтобы она упала на землю и разбилась?

– Ну же, девочка, отпусти отца! – нетерпеливо крикнул он.

– Подожди… – попросила Аллора, но Айон подтолкнул ее, и она стала падать с головокружительной быстротой, стараясь лишь удержаться от крика.

Роберт не уронил ее. Она тяжело приземлилась ему на руки, но он был жилистым и выносливым человеком и, поймав ее, лишь немного пригнулся, но сразу же распрямился.

– Дядя, черт бы тебя побрал! – крикнула она.

Он уставился на нее непонимающим взглядом, потом предупредил:

– Можешь ругать меня, сколько тебе заблагорассудится, моя драгоценная леди, только не сейчас. Потом. А пока помолчи. Мы пришли, чтобы спасти тебя, и, если нас сейчас поймают, Айона Кэнедиса вздернут на одной виселице снами всеми.

Он повернулся, и она мигом оказалась верхом на черной лошади, поджидавшей в глубине аллеи. Услышав за спиной топот копыт, Аллора испуганно оглянулась, но увидела что дядя привел с собой подмогу из родного дома Дэвида, ее Дэвида, которого она давно привыкла считать своим. Он был одет, как и все остальные, во что-то темное, его белокурые волосы поблескивали в лунном свете, а в глазах была такая тревога, что у нее перехватило дыхание и она не смогла протестовать, когда он подъехал к ней и, протянув руки, обнял ее и торопливо отпустил, испугавшись, как бы она не свалилась с лошади. Позади Дэвида Аллора заметила Дункана, а чуть поодаль маячил сэр Кристиан, капитан гвардии ее отца на Дальнем острове.

– Леди! – тихо приветствовал ее сэр Кристиан.

– Айон! – крикнул Роберт, вглядываясь в окна. – Брат, нам нужно скорее уносить отсюда ноги!

Неожиданно все замолчали и насторожились, потому что из дома донесся тихий женский голос, окликавший Аллору, и стук в дверь.

– Айон, что там, черт возьми, происходит? – нетерпеливо пробормотал Роберт.

– Отец! – крикнула Аллора.

Потом они услышали, как кто-то, охнув, судорожно втянул воздух, готовясь закричать.

Но крика не последовало. В проеме окна появился Айон с женщиной на руках. Аллора тихо охнула, узнав в безмолвной, неподвижной фигуре свою золовку Элайзию.

– Помогите мне кто-нибудь скорее! – крикнул он. Вперед выехал Дэвид, чтобы поймать безжизненное тело Элайзии, падающее из окна в облаке развевающихся легких одежд и ярко-рыжих волос.

Айон, не теряя времени, спрыгнул с подоконника, попав с удивительной точностью прямо в седло. Аллора в отчаянии смотрела на отца.

– Поехали! – скомандовал он.

Рука Роберта хлопнула по крупу ее коня, и тот взял с места в карьер.

Наступила ночь. Полная луна сияла высоко в небе. Лондонские улицы, даже в обычно оживленном центре города, сейчас были пустынны и темны, и только желтые круги света, отбрасываемые редкими уличными фонарями, тускло мерцали на них. Всадники завернули за угол. Перед ними вдруг бросилась врассыпную целая армия крыс, и лошадь Аллоры испуганно осадила назад, поднявшись на дыбы. Аллора тоже испугалась, но овладела собой и, когда отец окликнул ее, была уже готова продолжать путь.

Роберт, как поняла Аллора, хорошо изучил маршрут, и они, быстро миновав городские улицы, выехали за город, не встретив на пути никого из людей короля Вильгельма.

Они остановились под сенью вековых дубов, и Аллора поспешила подъехать к отцу и Дэвиду, чтобы узнать, что произошло с Элайзией.

– Отец…

– Девочка, мне пришлось ее стукнуть по голове рукояткой меча – только и всего. Она скоро очнется, я тебе обещаю.

– И за это придется дорого заплатить, – прошептала Аллора.

– У меня не было выбора, – сказал Айон. – Даже если бы я успел выскочить из окна, прежде чем она меня увидела, она заметила бы твое отсутствие и подняла тревогу.

Роберт, вклинившись между ними, поднял на дыбы своего коня.

– Сейчас у нас нет времени на разговоры и на твои упреки, племянница! – сурово сказал он. – Мы должны под покровом темноты уехать как можно дальше на север. В путь!

– Подождите минутку! – возмущенно перебила его Аллора и, пришпорив каблучками лошадь, заставила дядюшку освободить ей дорогу. Она подъехала к Дэвиду, который держал на руках все еще бледную как смерть Элайзию.

– Дэвид…

– Она дышит, Аллора, клянусь тебе. И сердце у нее бьется спокойно. Она скоро очнется, так что давайте продолжать путь.

Аллора кивнула, уверенная, что Дэвид говорит ей правду. Как и то, что отпустить Элайзию сейчас они не могут. Пока. Они должны миновать пригородные районы. Однако ей было больно видеть Элайзию в положении пленницы, потому что от всех членов семьи Брета она видела только доброту и ласку и была уверена, что Элайзия оказалась там, где оказалась, только потому, что услышала, что брат уехал, а Аллора лежит больная.

– Вперед! – скомандовал Мон, приподнявшись в стременах и взмахнув мечом. – В путь!

Они помчались во весь опор. Теперь Аллора была уверена, что они летели вперед, спасая свои жизни.