Текст книги "Испытание страстью"

Его пальцы зарылись в ее бедра с силой, способной оставить синяки. И ей это нравилось. Ей было приятно, что он способен отказаться от своего стального самообладания, чтобы довести ее до желанного состояния.

Джессика сдалась и позволила идти всему своим чередом, безраздельно и покорно отдаваясь наслаждению. Тело ее утратило напряжение, и Алистер ослабил свою хватку.

Его руки теперь ласкали ее нежно, и он что-то едва слышно бормотал. Она была погружена в томную негу, и отголоски ослепительного наслаждения все еще не покинули ее тела. Это продолжалось долго после того, как она почувствовала, что он замер. Джессика открыла глаза и, повернув голову, заметила, что он смотрит на нее и челюсти его сжаты.

– В чем дело? – спросила она, чувствуя, как рассеивается окутавшая ее дымка наслаждения перед лицом его мрачности.

Голос его был грозным, а слова отрывистыми:

– Что это за отметины у тебя на коже?

Джессика вздрогнула, ненавидя себя за то, что позволила ему увидеть тонкие серебристые шрамы, исчертившие ее ягодицы и верхнюю часть бедер. Если бы они не оказались при свете дня в лучах яркого беспощадного солнца, Алистер никогда бы их не увидел. Хотя ей ненавистны были эти воспоминания, она не смогла скрыть правды.

– Ты не можешь не узнать отметин от хлыста.

– Боже милостивый!

Он склонился над ней, прикрывая ее тело своим, и сжал в железных объятиях, утешительных и покровительственных.

– У тебя еще есть шрамы?

– Не снаружи. Но как бы там ни было, сейчас это не имеет значения.

– Как бы не так! Где еще?

Джесс поколебалась, не желая ничего больше, кроме как забыть о своем тяжелом прошлом.

– Где, Джессика?

– Как тебе известно, я не слышу левым ухом, – ответила она тихо.

– В этом виноват Хэдли?

Он прижался горящим лицом к ее спине.

– Сейчас я не хочу об этом думать, – пожаловалась она. – Не здесь. И не теперь, когда наши тела соединены.

Алистер потерся влажными губами о ее спину. Дыхание его стало хриплым и неровным.

– Я заставлю тебя забыть.

Джесс ответила стоном облегчения, когда он обхватил руками ее груди, и легкий океанский бриз развеял ее мысли.

– Но я не забуду, – пробормотала она. – Я никогда не забуду.

Глава 20

Алистер помог Джессике выйти из кареты, и она испытала удовлетворение, видя возвышение на пальце под белой перчаткой, выдававшее присутствие кольца. За их спинами возвышался дом Регмонта. Здание из красного кирпича на взгляд случайного прохожего могло показаться вполне невинным, но для Алистера оно таило безусловные опасности.

Он не представлял себе, что сделает Джессика, если ее сестра будет против их брака.

Он понятия не имел, что сделал бы, потому что лишиться ее для него было подобно смерти.

– Она желает мне счастья, – пробормотала Джессика, обращая к нему ободряющую улыбку из-под полей соломенной шляпки. – Возможно, ее удивит новость о том, насколько порочными наклонностями обладает ее сестра, но возражать она не станет.

Алистер фыркнул. Ему было ясно, что он утратил способность сдерживать свои чувства, когда речь заходила о Джессике.

Предложив ей руку, он помог подняться на невысокие ступеньки крыльца. Потом, как только дверь открылась, вручил дворецкому свою карточку и оказался в веселой желтой гостиной. Джессика села, а он остался стоять. Ему было слишком тревожно, и потому он не мог находиться на одном месте и не думал задерживаться, как только появится леди Регмонт. Они пробыли в порту всего несколько часов, а у него оставалось еще множество дел. Его лондонские слуги не были предупреждены о возвращении хозяина, и дом не был готов принять его. Он должен был написать одну записку матери с просьбой о встрече, поскольку собирался рассказать ей о Джессике. И еще одну Бейбери.

Его подстегивало нетерпение. Надо было сделать так много в короткий промежуток времени между сегодняшним днем и тем, когда они с Джессикой собирались официально объявить о своей помолвке.

– Джесс!

Алистер посмотрел на дверь, откуда ворвалась Эстер, и лишился дара речи. Он не видел ее много лет, но все же был уверен, что леди Регмонт никогда не выглядела такой хрупкой. Он мысленно подсчитал количество недель ее беременности и подумал, что сейчас должно было быть не менее пяти месяцев или около того, но на ее фигуре это никак не сказалось. Эстер казалась слишком худой и бледной, а на щеках у нее рдели пятна неестественного лихорадочного румянца.

Его сердце сжалось. Неужели она потеряла младенца?

Сестры обнялись. Болезненный вид Эстер еще сильнее подчеркивался их сходством.

Джессика сияла здоровьем: глаза ее блестели, алые губы припухли от его поцелуев, кожа выглядела здоровой и нежно-розовой, потому что ее постоянно подпитывала его страсть. По сравнению с ней Эстер казалась привидением.

– Господи! – задыхаясь, пробормотала Эстер. – Ты выглядишь прекрасно! Никогда не видела тебя такой здоровой и счастливой.

Джессика улыбнулась:

– За это надо поблагодарить мистера Колфилда.

Взгляд зеленых глаз Эстер обратился к Алистеру, и он увидел в нем теплоту. Она направилась к нему с протянутыми руками. Он взял обе ее руки и поднес их к губам, отметив на тыльной их стороне выступающие голубые вены под пергаментной кожей. Вызывали беспокойство также заметные капилляры, выступившие вокруг глаз и на висках.

– Я очень вам благодарна, – сказала она. – При вашей занятости было очень благородно, что вы приняли на себя заботу о моей сестре.

– Это было для меня радостью, – пробормотал он, заставив себя улыбнуться.

Какого дьявола Регмонт довел свою жену до такого состояния? Особенно теперь, когда она носит его дитя? Если бы Джессика стала такой худой и выглядела такой больной, он держал бы ее в постели и кормил из ложки, не покидая ни на минуту, пока она не поправится.

– Как ты? – спросила Джессика, переглянувшись с Алистером поверх головы сестры.

Она была обеспокоена видом Эстер так же сильно, как и он.

– Потрясающе.

Эстер осторожно повернулась и не спеша направилась к кушетке.

– Должно быть, вы сразу же отправились обратно, как только прибыли.

– А что еще мне было делать, когда я получила твое письмо?

– Пожелать мне счастья и продолжать радоваться жизни.

Джессика принялась стягивать перчатки.

– А я успела и то и другое, и вот я здесь.

– Я чувствую себя прекрасно, – сказала Эстер. – Эта ужасная утренняя тошнота, слава Богу, прошла. По большей части чувствую себя утомленной, но доктор говорит, что это обычное дело. Садитесь, мистер Колфилд. Мы с вами не виделись целую вечность.

– Благодарю вас, но я не могу остаться. Некоторое время меня не было в Англии, и у меня накопилось много дел.

– Разумеется, – ответила Эстер, и улыбка ее поблекла. – Позор мне за то, что я вас задерживаю. Я благодарна вам, потому что вы привезли ко мне сестру. Скоро ли вы увидитесь с лордом Тарли?

– Несомненно, скоро.

– Хорошо. Пожалуйста, передайте ему мои наилучшие пожелания, а вам я уже высказала свою благодарность.

Джессика положила перчатки на диван, обитый цветастой тканью.

– Мне хотелось бы побыть с тобой. Я по тебе соскучилась.

– Ты обо мне беспокоишься, – возразила Эстер. – Но тебе не стоит волноваться.

– Мои причины совершенно другие и эгоистичные, – сказала Джессика мягко. – Кто поможет мне подготовиться к свадьбе и организовать ее, если не ты?

Эстер изумленно заморгала:

– Прошу прощения? Ты сказала «к свадьбе»?

– Верно.

Джессика улыбнулась и повернулась к Алистеру.

Алистер не мог отвести глаза, когда она смотрела прямо на него. Ее лицо было таким выразительным, а свою любовь она дарила щедро, охотно и свободно. Его горло сжала судорога.

– Ты выходишь за Алистера Колфилда? – воскликнула Эстер.

Он внутренне вздрогнул и съежился от ее многозначительного тона, но Эстер тотчас же встала и бросилась обнимать его.

– Я же говорила тебе, – сказала Джессика Алистеру одними губами. Глаза ее повлажнели.

Напряжение Алистера оставило его, и он обнял Эстер в ответ и почувствовал ее ужасающую худобу – она была кожа да кости.

* * *

Выйдя из дома Регмонта, Алистер направился прямо в джентльменский клуб Ремингтона. Ему было необходимо выпить, и, возможно, не один стаканчик.

Было очень тяжело расставаться с Джессикой. В Лондоне все было против них – здесь, как он предвидел, окажется множество людей, которые попытаются вбить клин между ним и Джессикой. Когда они были вместе, у него появлялась надежда на то, что они как-нибудь справятся. Когда же расставались, его начинала грызть тоска по ней и он представлял себе самое худшее.

Алистер вошел в двустворчатые двери, миновал зал с игорными столами и оказался в огромной комнате позади нее. Он оглянулся в поисках свободного места и обнаружил его в дальнем углу. К сожалению, его брата Альберта здесь не было. Алистер считал, что чем скорее он оповестит родных о своей помолвке, тем скорее предпримет необходимые шаги, чтобы лишить общество иллюзий и надежд на свой счет. Как только Джессика станет его женой, общество с его навязчивой моралью и назиданиями сможет отправляться к черту.

Проходя через комнату, он заметил многочисленные взгляды, устремленные на него. Он сдержанно кланялся людям, с которыми имел деловые отношения, остальных же игнорировал. Подойдя к барной стойке, заказал виски и попросил перо, чернильницу и бумагу. Сначала проверили его право на членство в клубе, напомнив ему, как долго он здесь не был и сколько времени прошло с тех пор, как появлялся в лондонском обществе. Он двинулся дальше, чтобы сесть в спокойном месте, которое присмотрел раньше, и опустился в широкое кожаное кресло.

– Проклятие, – пробормотал он, поднося стакан к губам.

Алистер чувствовал на себе многочисленные взгляды, но не мог понять интереса к свой персоне. Он даже оглядел свою одежду, заподозрив, будто с ней что-то не так, и это привлекло к нему нежелательное внимание.

Не обнаружив серьезной причины такого любопытства к себе, Алистер обвел вызывающим взглядом зал, будто предлагал любопытным подойти к нему вместо того, чтобы тайком его оглядывать. К его удивлению, некоторые джентльмены заулыбались и замахали ему, как старые друзья. Его оставили недоверчивость и подозрительность, сменившись все возрастающим смущением. Когда в комнате появилась знакомая высокая темная фигура, Алистер с облегчением встал с места.

Майкл нашел его взглядом. Широко и удивленно раскрыв глаза, он преодолел разделявшее их расстояние поспешными шагами и заключил Алистера в яростные объятия.

– Не сошел ли мир с ума? – сдавленно пробормотал Алистер, держа в стороне свой стакан из опасения пролить скотч на спину друга.

– Как ты? – спросил Майкл, пытливо вглядываясь в лицо Алистера, потом перевел взгляд на бармена.

– Жив и дрыгаю лапками.

– Да, это хорошо, и, должно быть, тому есть причина. Не так ли?

– Именно.

Они сели. Минутой позже перед Майклом поставили такой же бокал.

– Я не ждал тебя по крайней мере еще несколько месяцев.

– Это было бы идеальным вариантом, но, как только леди Тарли узнала о том, что ее сестра ждет ребенка, она пожелала тотчас же вернуться домой.

Майкл громко вздохнул, но не сказал ни слова.

Алистер снова заказал виски, понимая, чего стоит любить жену другого человека.

– Леди Регмонт шлет тебе наилучшие пожелания. По правде говоря, она была особенно обеспокоена тем, что я найду тебя не в лучшем состоянии.

– Скорее всего подумала, что у нас с тобой много общего.

– Потому что мы оба любим сестер Шеффилд? И что нам сделать – обменяться нотами?

Майкл замер:

– Что ты сказал?

– Да будет тебе! Я же знаю, как ты относишься к сестре Джессики. Твое лицо, как и лицо Джесс, выдает тебя. Вы ничего не можете скрыть.

– Ты сказал «Джесс»? Что, черт возьми, это значит? – Майкл с глухим стуком поставил стакан на стол. – Надеюсь, ты не такой болван, чтобы играть в свои игры с вдовой моего брата?

– Ни в коем случае и никогда.

Майкл вздохнул с облегчением.

– И все же, – продолжал Алистер, – игры, в которые я играю со своей нареченной невестой, никого не касаются.

– Господи, Алистер!

Майкл несколько минут смотрел на него, не отводя глаз, потом одним глотком прикончил свой напиток и сделал бармену сигнал повторить.

– Ты понимаешь, что делаешь? Джессика не того сорта женщина, чтобы с ней были возможны легкомысленные отношения. Твоего положения и средств недостаточно, чтобы сделать ее счастливой даже в браке. Ты должен проявлять осмотрительность и скромность…

– Твердость и постоянство.

– Не смей шутить!

– Для меня это не шутка, Тарли.

Вертя в руках свой бокал, Алистер снова оглядел комнату, сознавая, что и другие будут такого же мнения, как Майкл о том, что Джессике лучше с другим мужчиной.

– Я люблю ее с юности, с тех пор как мы были мальчишками. Но в то время я считал ее безгрешной и безупречной и думал, что она одна во всем мире могла бы спасти мою черную душу.

– Избавь меня от этой поэзии. Ты не Байрон.

Алистер улыбнулся. При мысли о Джессике у него поднялось настроение. Он собирался жениться на женщине, которую все считали бриллиантом чистой воды, столь совершенной, что при мысли о ней начинало болеть сердце. В этой комнате не было мужчины, который не считал бы ее такой, и эта женщина принадлежала ему.

– Но с тех пор я узнал: наши недостатки таковы, что делают нас идеально подходящими друг другу. И я надеюсь жить с ней в блаженстве до конца своих дней.

– А что на это скажет Мастерсон?

– Мне на это наплевать.

– А как насчет твоей матери? – спросил Майкл вызывающе. – Возможно, она считает, что тебе представляется возможность найти общий язык с его светлостью. Джессика бесплодна, Алистер. И это правда.

– Я знаю, и мне и на это наплевать.

– Ты не можешь быть таким мстительным. Знаю, вы никогда не ладили с отцом, но есть вещи важнее личных предпочтений.

Перед Майклом поставили новый стакан с виски. Алистер схватил и опорожнил его.

– Твой мозг иссушен непосильной работой, – сказал он, отирая губы.

– Но ты несешь ответственность за продолжение рода…

– Черт возьми! Выражайся яснее… Твои возражения против моего брака с Джессикой исходят не из тех соображений, чем то, что мы якобы не подходим друг другу, а из тех, что, по твоему мнению, я должен обеспечить семью наследником?

– Да, ответственность – это бремя. Разве я не прав? – сказал Майкл с удивительной горечью.

– Должно быть, то, что ты потерял брата, свело тебя с ума. Будь я проклят, если откажусь от того единственного на свете, что ценю, ради сомнительной чести произвести потомка и получить признание.

– Удастся ли тебе примириться с отцом или нет, дело второстепенное по сравнению с тем, что ты не должен пренебрегать титулом.

Алистер подумал, что было бы разумно удалиться. В противном случае всего лишь несколько секунд отделяло его от преступления: он был готов задушить своего старейшего друга. Пока что Майкл не имел представления о происхождения Алистера и потому нес околесицу.

– Продлевать род Мастерсонов никогда не было моей обязанностью и никогда не будет.

Майкл склонил голову набок и прищурил глаза. Внезапно лицо его выразило нечто похожее на ужас.

– Господи! Так ты ничего не знаешь?

* * *

– Алистер Колфилд, – повторила Эстер, качая головой. – Никогда бы не подумала. Вы оба всегда были так сдержанны, так холодны друг с другом, и я всегда воображала, что он тебя не интересует.

Джессика смущенно пожала плечами:

– Он изменился, но, более того, в нем открылись такие глубины, о которых я и не подозревала, и не подозревает никто, если он сам не пожелает открыть их. И признаюсь, что всегда находила его физически привлекательным.

– А какая женщина не находила бы? – Эстер подалась вперед, будто собиралась поделиться тайной. – В нем есть какое-то порочное обаяние, нечто греховное. И Господи, теперь он стал мужчиной, таким крупным и сильным. И еще более красивым, чем в юности, просто сногсшибательным! Трудно отвести от него глаза.

– Знаю. И я от него без ума. Откровенно говоря, мне приходится выйти за него, чтобы не смотреть на него постоянно бараньими глазами.

Эстер выпрямилась и налила сестре еще чаю.

– То, как он на тебя смотрит, граничит с неприличием. Ты уже переспала с ним?

– Эстер!

– Значит, переспала!

Эстер запрокинула голову и расхохоталась, напомнив Джессике прежнюю энергичную и живую девушку, какой была много лет назад.

– Так вот я хочу знать, так ли он хорош в постели, каким кажется.

От одной мысли об Алистере Джессику обдало жаром.

– Как ты могла подумать, что у нас завязались близкие отношения? Может быть, он совершенный образец джентльмена.

– Алистер Колфилд? Во время бесконечного морского путешествия? – Эстер рассмеялась своим нежным и звонким смехом. – О любом другом джентльмене такое можно было бы подумать. Но не об этом прохвосте. Итак?..

– Итак… Он столь же восхитителен, как можно подумать, глядя на него.

– Я так и знала! – Эстер улыбнулась сестре поверх края чашки. – Я так рада за тебя, Джесс.

Джессике хотелось бы так же порадоваться за сестру, но, судя по всему, для этого не было причины. Эстер казалась слишком хрупкой, особенно для женщины в середине беременности.

– Как обстоят дела у тебя с Регмонтом?

– В постели он все так же хорош, как прежде, – сказала Эстер, и Джессика тотчас распознала в ее тоне слабую нотку горечи. – Пожалуй, даже слишком искусен. Возможно, никто не знает так хорошо тайн женского тела.

– Он тебе неверен?

Эстер поставила чашку и задумалась:

– Понятия не имею. Если даже и так, его аппетиты по отношению ко мне ничуть не изменились.

Последовала долгая пауза, во время которой Джессика пыталась понять, что вызывает такую горечь в ее сестре.

– Эстер, – сказала она наконец, – пожалуйста, расскажи мне, что не так. Ты слишком похудела. Как насчет младенца, ради которого ты должна как следует питаться, чтобы он родился пухленьким и здоровым?

– Сейчас, когда ты снова здесь, я буду есть больше.

– А когда меня не было? – Джессика вскочила на ноги. Она беспокойно заходила по комнате – скверная привычка, которую их отец пытался искоренить с самой ее юности.

– Ты изменилась, – заметила Эстер.

– Ты тоже. – Указав на лепешки с лимонным кремом, оставшиеся нетронутыми на чайном подносе, Джесс сказала: – Ты ведь их обожаешь. Ты всегда столько их съедала и особенно любила, когда крема было так много, что он пачкал твои пальцы, когда ты откусывала кусочек. А сейчас даже не притронулась к ним. Ты даже не смотришь на них.

– Я не голодна.

– Уверена, что ребенок голоден.

Эстер вздрогнула, и Джессика почувствовала себя ужасно и подумала, что что-то надо сделать.

Джессика вернулась к чайному столу и сестре, опустилась перед ней на колени, взяла руки Эстер в свои и с растущим отчаянием почувствовала их хрупкость.

– Скажи мне, ты больна? Обращалась к доктору? Или причина в чем-то другом? В Регмонте? Ты боишься мне сказать, потому что это я сосватала тебя за него? Скажи, Эстер! Пожалуйста!

Эстер глубоко и трепетно вздохнула:

– Мой брак больше нельзя считать счастливым.

– О, Эстер! – Сердце Джессики дрогнуло от мучительной боли. – Что случилось? Он ссорится с тобой? Можно ли что-нибудь сделать?

– Прежде я на это надеялась. Возможно, добилась бы успеха, будь я сильнее. Как ты! Моя слабость раздражает его.

– Но ты не слабая.

– Слабая. Когда гнев отца обращался против меня, ты постоянно за меня вступалась, и я позволяла тебе это. Я была тебе благодарна за то, что ты переключала его гнев на себя. – Уголки ее рта опустились. – Я была тебе чертовски благодарна.

– Но ты была ребенком. – Голос Джессики пресекся от непролитых слез. – С твоей стороны было умно позволять мне вмешиваться. Все остальное оказалось бы просто глупостью.

– Возможно, зато это было бы проявлением мужества.

Теперь глаза Эстер на бледном лице походили на гигантские зеленые озера. Румяна, которыми она пользовалась, чтобы придать своему лицу более здоровый вид, придавали ей карикатурный вид крикливо накрашенной дамы прежних времен в буклях и парике, а это совершенно ей не шло.

– Мне теперь как раз требуется мужество, а я не знаю, откуда его почерпнуть.

– Я тебе помогу, – сказала Джесс с уверенностью, нежно сжимая пальцы сестры в своих. – Мы вместе найдем выход. Что же касается Регмонта, уверена, что он ужасно волнуется за тебя, как и я. Как только он увидит, что ты поздоровела и обрела новые силы, ваши отношения улучшатся. Для женщины в твоем положении естественно испытывать перепады настроения, но мужчине это трудно понять. Нам вместе с тобой придется заняться его образованием.

Эстер улыбнулась и прикрыла ладонью щеку Джессики.

– Мне жаль, Джесс, что ты не можешь иметь детей. Ты была бы такой хорошей матерью, гораздо лучшей, чем я.

– Чепуха. Ты будешь замечательной матерью и станешь обожать своего ребенка, а я стану очень гордой теткой.

– Твой жених очень сильно тебя любит.

– Думаю, что это так, – согласилась Джессика, прижимаясь лицом к колену Эстер. – Он не может заставить себя сказать это вслух, но я чувствую его любовь, когда он ко мне прикасается. Я слышу это в его голосе, когда он говорит со мной.

– Конечно, он тебя обожает, и нет оснований сомневаться в том, что ты для него желанна. – Холодные пальчики Эстер прошлись по лбу Джессики. – Ты станешь предметом зависти всех женщин Англии. Алистер Колфилд богат, сногсшибательно красив и безумно влюблен в тебя. Плюс еще герцогство. И нет ни одной женщины из ныне живущих, кто бы не был готов на убийство ради того, чтобы поменяться с тобой местами.

Джесс со смехом подняла голову:

– В мечтах тебя заносит слишком высоко. Он никогда не унаследует титула.

Эстер удивленно заморгала, потом глаза ее расширились, и в них отразилось чувство, похожее на ужас:

– Боже милостивый… Так ты не знаешь? Да?