Текст книги "Сталин. Мой товарищ и наставник"

В Харьковской тюрьме

Харьковская тюрьма, как я уже написал, была адом, где арестантов подвергали всяческим издевательствам и унижениям. Опасные политические преступники, такие как я, содержались в одиночных камерах, которые всегда были заперты. Выводили нас под охраной из двух надзирателей поодиночке на короткие прогулки, всех в разное время и разные прогулочные дворы – тесные клетушки, отделенные стеной друг от друга. Перестукиваться и поддерживать связь другими способами было невозможно[197]197
  Вот что писал русский революционер-анархист Петр Кропоткин в своих «Записках революционера»: «Центральные каторжные тюрьмы… были ужасны. В одной из них – «очаге тифозной заразы», как выразился один тюремный священник в своей проповеди, – смертность в один год достигла двадцати процентов. В «централках»… заключенные должны были прибегать к «голодным бунтам», чтобы защитить себя от жестоких тюремщиков или чтобы добиться самых ничтожных льгот: какой-нибудь работы или книг, которые спасли бы их от помешательства, грозящего всякому сидящему в одиночном заключении без всякого занятия. Ужасы подобных голодовок, во время которых заключенные отказывались по семи и восьми дней принимать пищу, а затем лежали без движения, в бреду, по-видимому, нисколько не трогали жандармов. В Харькове умирающих заключенных связывали веревками и кормили насильственно, как кормят гусей».


[Закрыть]. Только во время службы в тюремной церкви можно было увидеть других заключенных, но надзиратели становились так, чтобы исключить любую возможность передачи записки или переговоров. Любая попытка чего-то подобного сразу же пресекалась. Виновного выволакивали из церкви, избивали и бросали в карцер. Это была единственная из тюрем, в которых мне довелось побывать, где в наказание надзиратели могли «забыть» дать арестанту еду, то есть здесь пытали голодом. Не уменьшали, как разрешалось правилами, норму выдаваемой пищи до оставления только на хлебе и воде, а «забывали» дать все, в том числе и хлеб с водой.

Я был наслышан о здешних порядках и ничего хорошего не ожидал. Однако, проведя в тюрьме некоторое время, я отметил, что ко мне тюремные надзиратели относятся не так уж и плохо. В сравнении с тем, чего я ожидал, это отношение можно было бы назвать «уважительным». Вначале я думал, что это явилось следствием моей репутации отчаянного человека. Отчаянных надзиратели боятся и предпочитают не задевать. Кто знает, что у отчаянного на уме. В Метехах был случай, когда один арестант по фамилии Папидзе схватил надзирателя за плечи и так ударил о стену, что разбил ему голову.

Вскоре я понял, что ошибался. Не моя репутация была тому причиной, а старания моих товарищей. Один из надзирателей принес мне в камеру книгу, что-то духовное, другого здесь арестантам не давали. Я удивился, поскольку не просил этой книги, но надзиратель посмотрел на меня со значением, положил книгу и вышел. В книге я нашел письмо от моего товарища Саркиса Ханояна[198]198
  Саркис Меликсетович Ханоян (1877–1937) – армянский революционер, большевик, советский государственный и партийный деятель.


[Закрыть], написанное на армянском языке. Он писал, что партия помнит обо мне, что его направили в Харьков, чтобы он мог «позаботиться» обо мне. Я понял, что товарищи готовят мне побег. В конце письма я прочел: «Коба передает тебе революционный привет». Было очень приятно узнать, что товарищи меня не забыли. После неудавшегося бакинского побега я немного приуныл. Неудачный «экс», сорвавшийся из-за ареста «экс» на почте, арест, неудачный побег… Я уже жалел о том, что перестали ссылать на Сахалин. Мне казалось, что уж оттуда-то я бежал бы легко. Позже, в 1918 году, я познакомился с товарищами, прошедшими через сахалинскую каторгу. Из их рассказов я понял, что ошибался. В определенном смысле бежать с Сахалина было труднее.

Письмо после прочтения я съел, и мне казалось, что в жизни я не ел ничего вкуснее. Тот же надзиратель дал мне бумагу и карандаш, чтобы я мог написать ответ.

Если бы письмо было не от хорошо знакомого мне Саркиса, да вдобавок на армянском языке, я бы заподозрил провокацию. Очень уж неожиданно было получить здесь письмо от товарища. Но тут уж сомнений не было, тем более что я знал почерк Саркиса. Я получил еще два письма от Саркиса, а затем мне стал писать на русском харьковский товарищ, который подписывался «Иван». С Иваном мы переписывались шифром. Письма приносил все тот же надзиратель. Фамилия его была Васильев. Он же ознакомил меня с планом побега, который вначале даже мне показался несбыточным.

В Харьковской тюрьме, которую переделали в каторжный централ из исправительного отделения[199]199
  Исправительные арестантские отделения гражданского ведомства – один из видов лишения свободы в Российской империи.


[Закрыть], была своя пекарня, где работали арестанты. Из пекарни можно было бы убежать, но мне никогда бы не разрешили там работать. План заключался в том, что в одно из воскресений, когда будет дежурить Васильев, он после службы в церкви отведет меня не назад в камеру, а в пекарню, посадит в мешок, а местные товарищи вывезут меня из пекарни на телеге, в которой будет лежать плесневелая мука, возвращаемая поставщику. По сговору с тюремным начальством, имевшим от этого немалую выгоду, в царские тюрьмы всегда поставлялся плохой товар. Но иной раз привозили такую поганую муку, из которой было совсем невозможно печь хлеб. Тогда приходилось ее возвращать.

Такой необычный, рискованный для нас обоих (меня и надзирателя) побег можно было осуществить только в воскресенье, когда в тюрьме не было начальства и оттого порядки были чуть свободнее.

– А что будет с вами? – спросил я у надзирателя.

После такого его посадили бы в ту камеру, где сидел я. Почему он пошел на такое?

– Я исчезну следом за вами, – ответил он.

Уже после революции я узнал от Саркиса, что за мое освобождение Васильеву обещали двадцать пять тысяч рублей и «чистые» документы греческого подданного. Он за всю свою службу столько жалованья не получил![200]200
  В то время старший тюремный надзиратель получал в год от казны 250 рублей жалованья, к которым прибавлялось добавочное содержание за выслугу лет, которое после 15 лет службы равнялось годовому жалованью. (Примечание И. Г. Капанадзе.)


[Закрыть] В 1915 году наиболее дальновидные слуги престола начали задумываться о том, что может ожидать их после революции, и старались каким-то образом обезопасить себя. Саркис сказал, что Васильева не пришлось долго уговаривать, он согласился сразу, только выторговал двадцать пять тысяч вместо предложенных двадцати.

За неделю до побега Васильев принес мне в книге сразу два письма – одно от товарища Ивана, а другое от Сталина, написанное на грузинском. Сталин писал мне, что обстановка с каждым днем становится все более революционной, что работы много и я очень нужен товарищам на воле. О себе он написал скупо: пока что вынужден жить в Сибири[201]201
  В 1915 году И. В. Сталин находился в ссылке в Туруханском крае.


[Закрыть], работаю, стараюсь делать, что могу. «Сурен передает тебе горячий привет и ждет, когда сможет встретиться с тобой в Тифлисе», – писал Сталин о Спандаряне, который был в ссылке недалеко от него. Мечта Сурена не сбылась, он умер в ссылке в следующем году, так и не увидев больше родного Тифлиса.

Побег не состоялся. Видимо, Васильев чем-то навлек на себя подозрения, потому что его схватили, когда он в пятницу, за два дня до побега, нес мне письмо от товарища Ивана, в котором содержались последние инструкции. Мы шифровали письма парным шифром, который тюремному начальству удалось прочесть[202]202
  Парный шифр, при котором алфавит разбивался на пары в случайном порядке и буквы из каждой пары взаимно заменяли друг друга, относительно легко поддавался дешифровке, но в данном случае он использовался вынужденно, поскольку Камо не мог хранить у себя в камере шифровальных таблиц или книг, содержащих ключ к шифру. Запомнить же 17 буквенных пар было несложно. (Примечание И. Г. Капанадзе.)


[Закрыть]. Меня несколько раз допрашивали, однажды устроили очную ставку с Васильевым. Я молчал. Меня били, держали в карцере, но я молчал. После этого меня вообще стали часто избивать, по любому поводу и без повода. Убить меня сразу у тюремного начальства не хватало смелости, поэтому оно надеялось, что я умру от постоянных побоев, голода и сидения в сыром карцере. Обычно такая жизнь заканчивалась чахоткой, но мне повезло. Меня спасла злость. Я был так зол на моих мучителей, что назло им выжил и вышел на волю в марте 1917 года. С некоторыми из тюремщиков мне удалось поквитаться. Что стало с Васильевым, я не знаю.

Если бы я был человеком суеверным, то решил бы, что меня «сглазили», поскольку у меня сорвалось два побега подряд. Но я, будучи материалистом, сделал правильный вывод о том, что наши враги прошли обучение в том же революционном университете, что и мы, только по другую сторону баррикад. Они стали опытнее, бдительнее, начали замечать то, чего раньше не замечали. Нам следовало действовать еще осторожнее. С учетом этого я организовывал работу на Кавказе при меньшевиках.

Долго я не имел никаких сведений с воли. Надзиратели ко мне были приставлены такие, что подкупить их никак не выходило. Я, как экспроприатор, считался в тюрьме богатым человеком. Тюремщики не могли поверить в то, что я передаю товарищам все захваченные деньги, ничего не оставляя себе. Я несколько раз пытался использовать славу «богача», заговаривая с надзирателями о том, что в Тифлисе у меня припрятаны крупные суммы денег и если они помогут мне бежать, то я вознагражу их по-царски. Но они даже не вступали в разговор, молчали, как истуканы. Однако в августе 1916 года один из надзирателей принес мне письмо от товарища Ивана. Жаль мне, что я так и не встретился с ним. Сразу после того, как меня освободили, я уехал в Петроград, а после узнал от Саркиса, что Иван погиб в январе 1918 года.

Товарищ Иван написал мне о текущей обстановке, о том, что революция вот-вот грянет, и о том, что товарищи Сталин и Ханоян постоянно интересуются моей судьбой. Я ответил, что жив и здоров, что с нетерпением жду революции.

Если представилась бы возможность, так я бы сбежал, не дожидаясь революции, но такой возможности не было. Единственное, на что удалось уговорить надзирателя, так это на передачу записок, причем за баснословные деньги. За одну «почту» – письмо мне и мой ответ он брал тридцать рублей.

В декабре я получил письмо от Сталина. Сталин писал, что до революции рукой подать и чтобы я сразу же после освобождения ехал в Петроград к «известному мне С.Я.». «С.Я.» – это Сергей Яковлевич Аллилуев[203]203
  Сергей Яковлевич Аллилуев (1866–1945) – русский революционер, большевик. Отец второй жены И.В. Сталина Надежды Аллилуевой. С 1890 по 1903 год жил на Кавказе, затем, после того как за революционную деятельность проживание на Кавказе ему было запрещено, переехал в Ростов, а после – в Санкт-Петербург. Петербургская квартира Аллилуева в доме 17а по 10-й Рождественской улице использовалась большевиками для конспиративных встреч.


[Закрыть], я бывал у него дома в Петербурге.

Я всегда верил в победу революции, иначе бы и не стал революционером, но в тюрьме было очень приятно получить письмо с воли от старого друга, в котором написано, что революция прогремит совсем скоро. Такие письма придавали сил. Я смотрел на тюремщиков и думал: «Скоро кончится ваша власть и наступит наша!»

Я ждал освобождения, но оно застало меня врасплох. Утром в коридоре послышались голоса, двери распахнулись, и пожилой мужчина, лица которого я никогда не забуду, крикнул мне:

– Свобода, товарищ! Свобода!

Я заплакал от счастья. Теперь уже можно написать об этом, а тогда я плакал и думал: «Ах, как хорошо, что никто из наших не видит, как плачет Камо!» На Кавказе мужчинам плакать нельзя. Хоть умри, но не плачь, а то намус[204]204
  Намус – честь, достоинство. (Примечание И. Г. Капанадзе.)


[Закрыть] потеряешь.

Я вышел из тюрьмы в чем был, в вонючей, наполовину истлевшей арестантской одежде. При мне был револьвер, который я отобрал у одного из надзирателей. Но я решил, что раз теперь свобода, то я не стану устраивать «экс». Зашел в первый попавшийся магазин, где продавалась одежда, и сказал хозяину:

– Я революционер, большевик. Четыре года просидел в тюрьме, в Харькове никого не знаю. Мне нужна какая-нибудь одежда и рублей тридцать на дорогу. Запишите ваш адрес, я вам вышлю после что должен.

Хозяин так удивился, что одел-обул меня, дал денег и адреса записывать не стал. Сказал, что теперь свобода и граждане должны помогать друг другу. Сознательный попался буржуй. В 1917 году многие буржуи сразу стали сознательными, поняли, что их время закончилось.

Сначала я очень обрадовался. Свобода! Революция! Мне было немножко обидно, что революция произошла без моего участия. Но еще в поезде, по дороге в Петербург, который тогда уже называли Петроградом, понял, что революция какая-то ненастоящая. Царя нет, а старые порядки остались. После четырех лет, проведенных в тюрьме, я не мог толком разобраться в происходящем.

Сталин, которого я встретил у Аллилуева, объяснил мне суть происходящего одной фразой:

– Только полдела сделано, Камо! – сказал он.

Сталин в 1917 году

Ленин приехал в Петроград в апреле, а в марте руководителем большевиков был Сталин. Это было невероятно трудное время, несмотря на то что партия вышла из подполья. Буржуазия, меньшевики, эсеры, кадеты, либералы и все прочие «полуреволюционеры», как называл их Аллилуев, набросились на большевиков, на единственную партию, которая по-настоящему, всерьез заботилась о благе трудящегося народа. Доходило до того, что большевиков называли «врагами революции».

– Да! – отвечал на это Сталин. – Мы враги буржуазной революции! Что получили трудящиеся в феврале? Ничего! Гнет царизма сменился гнетом буржуазии! Был у нас главным царь, стал вместо него у нас главным князь![205]205
  Первым главой Временного правительства, назначенным отрекшимся императором Николаем II, был князь Георгий Львов.


[Закрыть] Хрен редьки не слаще!

Я так скажу – этот хрен был не просто «не слаще», а во много раз горше редьки. В отношении царизма никто не обольщался, все понимали, что свободы существуют лишь на бумаге, что все права у аристократов и буржуев. А тут вдруг кричат на всех углах о «настоящей» свободе, можно выйти на улицу и кричать, что вздумается, и ничего за это не будет. Разве это не «свобода»? А что городовые на улицах по-прежнему стоят, так ничего страшного. У них же красные банты на шинелях. Революционные городовые! Смешно! Я смотрел и от души смеялся. Подошел к одному, крикнул: «Вся власть трудящимся!» Он сделал вид, будто ничего не слышит.

– Что вы получили в результате этой «революции»? – спрашивал на митингах Сталин. – Война до победного конца! Земля по-прежнему принадлежит помещикам, а заводы капиталистам!

Мне Сталин сразу же дал целую стопку номеров «Правды» и сказал:

– Читай, потом обсудим.

За время сидения в тюрьме я сильно отстал от жизни, поэтому сначала многого не понимал. Но потом разобрался. Сталин меня похвалил:

– Молодец, верно рассуждаешь. Это потому, что у тебя внутри большевистский барометр.

Так оно и есть – барометр. Я могу что-то недопонять, но сразу чувствую, правильно это или нет. Статьи Сталина в «Правде» и других газетах я читал и продолжаю читать с особенным вниманием. Читаю и каждый раз удивляюсь: неужели это пишет Сосо, сын сапожника Бесо Джугашвили? Так умно, так правильно только ученый человек написать может, который два или три университета окончил! Когда я после революции, работая на Кавказе, выступал перед народом, все слушали и удивлялись: «Ай, как правильно говорит Камо!» А что я говорил? Я всегда повторял то, что Сталин сказал в Гельсингфорсе[206]206
  Гельсингфорс – старое название города Хельсинки.


[Закрыть] в ноябре 1917 года[207]207
  Из речи И.В. Сталина на съезде Финляндской социал-демократической рабочей партии в Гельсингфорсе 14 ноября 1917 года: «Нас пугали, наконец, развалом России, раздроблением ее на многочисленные независимые государства, при этом намекали на провозглашенное Советом народных комиссаров право наций на самоопределение как на «пагубную ошибку». Но я должен заявить самым категорическим образом, что мы не были бы демократами (я не говорю уже о социализме!), если бы не признали за народами России права свободного самоопределения. Я заявляю, что мы изменили бы социализму, если бы не приняли всех мер для восстановления братского доверия между рабочими Финляндии и России. Но всякому известно, что без решительного признания за финским народом права на свободное самоопределение восстановить такое доверие немыслимо. И важно здесь не только словесное, хотя бы и официальное, признание этого права. Важно то, что это словесное признание будет подтверждено Советом народных комиссаров на деле, что оно будет проведено в жизнь без колебаний. Ибо время слов прошло. Ибо настало время, когда старый лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» должен быть проведен в жизнь. Полная свобода устроения своей жизни за финляндским, как и за другими народами России!.. Таковы руководящие начала политики Совета народных комиссаров. Только в результате такой политики может быть создано взаимное доверие народов России. Только на почве такого доверия может быть проведено в жизнь сплочение в одну армию народов России. Только в результате такого сплочения могут быть закреплены завоевания Октябрьской революции и двинуто вперед дело международной социалистической революции. Вот почему мы улыбаемся каждый раз, когда нам говорят о неизбежном развале России в связи с проведением в жизнь идеи о праве наций на самоопределение».


[Закрыть]. В этом выступлении он коротко и ясно изложил суть национальной политики большевиков. Он тогда перед финнами выступал, но эти слова и на Кавказе все понимали. А выступая перед моими соотечественниками-армянами, я повторял то, что Сталин написал о Турецкой Армении[208]208
  «Погромы и резня армян, с одной стороны, фарисейское «заступничество» дипломатов всех стран как прикрытие новой резни, с другой стороны, в результате же окровавленная, обманутая и закабаленная Армения, – кому не известны эти «обычные» картины дипломатического «художества««цивилизованных» держав? Сыны Армении, героические защитники своей родины, но далеко не дальновидные политики, не раз поддававшиеся обману со стороны хищников империалистической дипломатии, – не могут теперь не видеть, что старый путь дипломатических комбинаций не представляет путь освобождения Армении. Становится ясным, что путь освобождения угнетенных народов лежит через рабочую революцию, начатую в России в октябре. Теперь ясно для всех, что судьбы народов России, особенно же судьбы армянского народа, тесно связаны с судьбами Октябрьской революции. Октябрьская революция разбила цепи национального угнетения. Она разорвала царские тайные договоры, сковывавшие народы по рукам и ногам. Она, и только она, сможет довести до конца дело освобождения народов России». ИВ. Сталин. «О «Турецкой Армении». Газета «Правда» № 227 от 31 декабря 1917 года.


[Закрыть]. И они тоже все понимали и радовались: «Ай, как правильно!» На Кавказе нам не удалось бы победить, если бы мы не сумели донести нашу правду до каждого трудящегося человека. Меньшевики-националисты тянули народ каждый в свою сторону, играя на старых обидах и отсталости. Свободная Грузия! Свободная Армения! Непросто было объяснить людям, что их «свобода» существует только на словах, в воображении. Но у нас было в руках грозное оружие – статьи и речи Сталина, посвященные национальной политике. Для того чтобы уметь убеждать так, как умеет Сталин, надо не только родиться и вырасти на Кавказе, но и много ума иметь, настоящим гением быть.

Когда я в марте 1917-го в обстановке разобрался, то сразу же предложил Сталину:

– Надо нам создать в Петербурге боевой отряд и перестрелять всю эту сволочь, которая морочит народу голову и поливает нас грязью.

– Не горячись, Камо! – сказал Сталин. – Вся эта сволочь только и ждет повода, чтобы выставить нас бандитами и бросить за решетку. В тюрьмах сейчас много свободного места. Нет, мы должны бороться иначе. Мы должны разоблачать тех, кто пытается обмануть народ. Сила в доверии народа, в том, за кем пойдут массы, кому они поверят.

Боевой отряд мне создать поручили, но для охраны наших вождей. Я руководил отрядом до августа, а затем уехал на Кавказ. Я не был рядом со Сталиным в октябре, но я видел его весной и летом 1917 года. Я скажу то, что сейчас многие товарищи «забывают». В 1917 году у большевиков было два вождя – Ленин и Сталин. Я присутствовал при беседах Владимира Ильича со Сталиным. Они обсуждали партийные дела на равных. Сталин, а не кто-то другой, руководил в Петрограде во время отсутствия Ленина. Сталин поднял рабочих на борьбу с Корниловым[209]209
  Речь идет о так называемом Корниловском выступлении (Корниловском мятеже) – неудачной попытке установления военной диктатуры, предпринятой Верховным главнокомандующим Русской армией генералом от инфантерии Лавром Корниловым в августе (сентябре) 1917 года с целью восстановления в России твердой (военной) власти, могущей помешать захвату власти большевиками. Александру Керенскому, бывшему в то время министром-председателем (главой) Всероссийского Временного правительства, Корнилов предложил ультиматум, в котором требовал: объявить Петроград на военном положении, передать всю власть, военную и гражданскую, в руки Верховного главнокомандующего, уйти в отставку всем кабинетом министров с условием образования нового кабинета Верховным главнокомандующим. Ультиматум был отвергнут, Корнилова объявили мятежником. Советы рабочих и солдатских депутатов предложили Временному правительству помощь в подавлении выступления. Правительство было вынуждено принять эту помощь и раздать оружие петроградским рабочим, начавшим формировать отряды собственного (большевистского) ополчения – Красной гвардии.


[Закрыть]. Я прекрасно помню, как многие «истинные марксисты» кричали, что помощь Временному правительству, которое держит в тюрьме наших товарищей[210]210
  В июле 1917 года несколько видных большевиков, в числе которых был и Лев Троцкий, были арестованы Временным правительством по обвинению в шпионаже в пользу Германии. В сентябре 1917 года после провала Корниловского выступления все арестованные большевики были освобождены.


[Закрыть], есть «предательство». Сталин разгромил их при помощи одной-единственной статьи в «Правде». Гений Сталина в том, что в нужный момент он принимает верное решение и находит такие слова для объяснения собственной позиции, которые понятны всем. Сталин не любит, когда его приказы исполняются бездумно, он объясняет, почему надо сделать именно так. Выступая против Корнилова, петроградские рабочие понимали, что они защищают не гнилое Временное правительство, а свою рабочую революцию. Мы шутили: «Спасибо Корнилову! Благодаря ему Керенский вооружил Красную гвардию». Если бы рабочие остались в стороне и позволили бы Корнилову стать диктатором, то сейчас бы на троне продолжал сидеть Николай II.

Огромный объем работы, который проделал Сталин в 1917 году, сейчас замалчивается. Сталин не любит хвастаться своими заслугами, он о них вообще никогда не вспоминает. Этим пользуются другие товарищи для того, чтобы приписать сталинские заслуги себе. Товарищи Зиновьев и Каменев[211]211
  Лев Борисович Каменев (настоящая фамилия Розенфельд; 1883–1936) – российский революционер, большевик, советский партийный и государственный деятель.


[Закрыть] не вспоминают о том, как они выступали против вооруженного восстания и выдали его план Временному правительству[212]212
  10 октября (23 октября) 1917 года на закрытом заседании большевистского ЦК Зиновьев и Каменев проголосовали против ленинской резолюции о вооруженном восстании, считая его преждевременным. Кроме этого, Зиновьев и Каменев выступили по этому поводу в органе меньшевиков – газете «Новая жизнь», раскрыв тем самым план восстания, который большевики держали в тайне.


[Закрыть]. Но зато, выступая перед трудящимися, они называют себя «ближайшими соратниками Ильича». Нет, товарищи! Я понимаю, что вы ошиблись, затем раскаялись и партия вас простила. Но вы не имеете права на звание «ближайших соратников Ленина». Ближайшие соратники в трудный момент подножку не подставляют.

Я хочу перечислить то, что делал Сталин в 1917 году.

Первое – он первым из большевистских руководителей приехал в Петроград и начал руководить работой наших товарищей.

Второе – он возродил и фактически возглавил «Правду», писал в нее статьи по всем главным вопросам. Благодаря предусмотрительности и организаторскому таланту Сталина, когда «Правду» закрыли, она продолжала выходить под другими названиями[213]213
  5 (18) июля 1917 года, после антиправительственных выступлений в Петрограде (Июльская революция), газета «Правда» была закрыта по распоряжению Временного правительства и до Октябрьской революции выходила под разными названиями: «Листок «Правды», «Рабочий и солдат», «Пролетарий», «Рабочий», «Рабочий путь».


[Закрыть]. Практически ни на один день не умолкал рупор большевиков.

Третье – Сталин проводил большую разъяснительную работу не только в «Правде», но и на митингах. Я (и многие товарищи) навсегда запомнил его слова: «Революция не может удовлетворить всех и вся. Она всегда одним концом удовлетворяет трудящиеся массы, другим концом бьет тайных и явных врагов этих масс. Поэтому тут надо выбирать: либо вместе с рабочими и крестьянской беднотой за революцию, либо вместе с капиталистами и помещиками против революции»[214]214
  Из речи И.В. Сталина «О Временном правительстве», произнесенной на митинге в Петрограде 18 апреля (1 мая) 1917 года.


[Закрыть]. Другие говорят долго, путано и непонятно, а Сталин всегда говорит ясно. Либо ты с народом, либо ты против народа, третьего пути тут нет. Я не раз слышал, как выступал Сталин, и на Кавказе слышал, и в Петрограде. Скажу одно – народ нельзя обмануть. Болтунов народ слушает невнимательно, шумит, кричит, прогоняет. А тех, кто говорит дело, всегда слушают молча. На выступлениях Сталина всегда тихо, его слушают, боясь пропустить хотя бы слово.

Четвертое – Сталин на деле осуществлял все решения Владимира Ильича. Разъяснял товарищам их смысл, следил, чтобы все было сделано так, как надо.

Пятое – Сталин немедленно давал отпор на все попытки Временного правительства и всех прочих внести раскол в наши ряды. Я недавно по совету Ленина изучал историю Французской революции и думал о том, как опасен любой раскол для революционного дела. Вообще для любого дела опасен. В 1917 году запах свободы кружил людям головы. Очень легко было сбить нестойких с истинного революционного пути. Что говорить о рядовых товарищах, если даже Зиновьев с Каменевым чуть не стали меньшевиками. Сталин же не только никогда не колебался сам, но и другим помогал понять истинное положение вещей. Мы так долго боролись с самодержавием, что многие воспринимали отречение царя как победу, не понимая, что это всего лишь начало пути к победе.

Шестое – о том, что Сталин организовал выступление рабочих против Корнилова, я уже написал. Из большевистского руководства только два человека твердо стояли за союз с Временным правительством против Корнилова – Ленин и Сталин. Остальные или колебались, или возражали.

Седьмое – Сталин руководил всеми боевыми операциями большевиков до Октябрьской революции и до осени 1918 года, то есть в самый тяжелый и ответственный период. Именно Сталин, у которого был большой опыт организации боевых отрядов на Кавказе, руководил созданием Красной гвардии. Товарищи, незнакомые с этим делом, не представляют, какой это огромный труд. Надо не просто раздать рабочим оружие. Надо организовать их в отряды, назначить командиров, обеспечить всем необходимым, обучить. Причем все надо сделать быстро, четко. Кто входил в Бюро ЦК после Октябрьской революции? Ленин, Сталин, Троцкий и Свердлов. Товарищ Свердлов умер, Ленин и Сталин об этом не вспоминают, а вот товарищ Троцкий то и дело вспоминает, как он был членом Бюро, причем вспоминает так, будто это Бюро состояло только из него одного. Некрасиво поступает товарищ Троцкий, не по-большевистски. Кто остановил наступление Колчака и погнал его назад? Кто дал отпор Юденичу и Деникину? Кто был создателем Первой конной армии Буденного?[215]215
  Семен Михайлович Буденный (1883–1973) – советский военачальник, один из первых Маршалов Советского Союза, командующий Первой конной армией РККА в годы Гражданской войны.


[Закрыть] Сталин! Разумеется, он сделал все это не в одиночестве, а вместе с другими товарищами.

Восьмое – Сталин не только уберегал партийные ряды от раскола. Он также не позволял поспешных расправ с товарищами, которые однажды совершили ошибку. Помнят ли Зиновьев с Каменевым, благодаря кому они остались в партии? Это Сталин предложил дать им шанс исправить свою ошибку, и Ленин согласился. Сталин беспощаден к предателям и провокаторам. Но если он понимает, что человек оступился, то поможет ему понять и исправить ошибку.

Девятое – в революции приняли участие все народы, жившие в Российской империи. Самодержавие и буржуазия делали все возможное для того, чтобы столкнуть народы между собой, натравить друг на друга, отвлекая их тем самым от революционной борьбы. Большевикам приходилось противостоять этому. Сталин, как человек, родившийся и долго проработавший на многонациональном Кавказе, руководил объединением всех народов в единый пролетарский кулак.

Десятое, последнее и очень важное, – при всей своей невероятной загруженности работой, когда на сон и отдых оставалось по три-четыре часа в сутки, Сталин проявлял постоянную заботу о товарищах. Этому послать денег на дорогу, того встретить и устроить, тому организовать лечение. Он обо всех помнил и успевал проверять, как исполнялись его распоряжения. Помню, какой выговор получил я за то, что в июне 1917 года не проявил должного внимания к нашему старому товарищу Серго Орджоникидзе[216]216
  Григорий Константинович Орджоникидзе (партийное прозвище «Серго»; 1886–1937) – грузинский революционер, большевик, советский государственный и партийный деятель. В начале революционной деятельности Орджоникидзе Камо был его наставником.


[Закрыть], который вернулся в Петроград из якутской ссылки. Сталин поручил мне встретить и устроить его. Я в день приезда Серго был очень занят и передал поручение другому товарищу, очень ответственному. Вечером Сталин спросил:

– Видел Серго? Как он?

– Не видел, – говорю. – Очень занят был. Но отправил товарища с поручением.

Сталин ругать меня не стал. Посмотрел укоризненно и сказал:

– Знал бы, что так будет, сам бы встретил Серго, не стал бы тебе поручать этого. Человек из Якутска едет. Наш боевой товарищ. Ему приятно будет, если его кто-то из своих встретит. А то что получается? Серго подумает: «Зазнались мои товарищи, знать меня не хотят». Не по-товарищески ты поступил, Камо. Я же нарочно именно тебе, как кавказцу и другу Серго, поручил его встретить.

Я на следующее утро отправился к Серго, рассказал о том, как было дело, и попросил прощения за то, что сам его не встретил. Другие скажут: «Вай, какие пустяки!» Нет, это не пустяки. Наша большевистская партия сильна тем, что мы относимся друг к другу по-товарищески, по-братски. Брат никогда не предаст брата, брат всегда придет брату на помощь. Благодаря нашему единству мы смогли победить в многолетней борьбе с капиталистами. Сталин знает цену дружбе и очень внимательно относится к своим друзьям. Некоторые дружат с человеком при жизни, а после смерти скоро о нем забывают. Сталин не таков. Он помнит наших погибших товарищей, помогает их семьям, заботится об их детях. Совсем недавно я встречался с Ольгой Вячеславовной, вдовой нашего друга Сурена Спандаряна. Один партийный работник (теперь уже бывший) пытался возражать против назначения ей пенсии за погибшего мужа. Возражения его были такими: «Сурен Спандарян умер до Октябрьской революции, участия в ней не принимал, поэтому настоящим революционером считаться не может». Надо знать Ольгу Вячеславовну. Это настолько скромный человек, что другого такого не найти. Вместо того чтобы плюнуть этому негодяю, который вел себя как царский чиновник, в морду, она ушла расстроенная и рассказала о случившемся только своей близкой подруге Маро Коджоян. Та возмутилась и сообщила о случившемся Сталину. Через три дня Ольге назначили пенсию и товарищ, сменивший негодяя, извинился перед ней. Подобных примеров я знаю множество. Все, кто может считать себя другом Сталина, могут рассчитывать на его поддержку в любой момент, в любом деле. Став одним из руководителей Советской страны, Иосиф Джугашвили не зазнался, не отгородился от старых товарищей, а остался прежним Иосифом. Есть такая армянская пословица: «Цену человека узнаешь только тогда, когда он возвысится». Так оно и есть. Я своими глазами видел несколько примеров того, как хорошие наши товарищи, заняв высокий пост, теряли все хорошее, что в них было. Неспроста же недавно возникла необходимость в очистке наших партийных рядов[217]217
  Речь идет о т. н. «Партийной чистке 1921 года», начавшейся после того, как 27 июля 1921 года ЦК РКП (б) опубликовал в газете «Правда» обращение «Ко всем партийным организациям. Об очистке партии», призывающее очистить партийные ряды от кулацко-собственнических и мещанских элементов, представителей буржуазной интеллигенции, выходцев из других партий и прочего «вредного элемента».


[Закрыть].

Когда я сидел в тюрьме (в том числе и в Харькове), Сталин не забывал о моих сестрах, интересовался, как они живут, не нужно ли им чем-то помочь. Будучи в ссылке, немногие заботились о тех, кто остался на воле. Моя сестра Джаваир однажды сказала мне: «Был бы у тебя брат, он бы так не заботился о тебе, как Иосиф». Кто я? Всего-то один из бойцов революции, а Сталин – вождь революции. Но за все время нашего знакомства я не видел с его стороны ни одного проявления высокомерия или чего-то подобного. У товарища Сталина нет собственного поезда. Если ему надо куда-то ехать, то он садится в обычный поезд[218]218
  Намек на поезд Льва Троцкого. См. примечание на стр. 33.


[Закрыть]. Скромность Сталина проявляется во всем, начиная с нелюбви к хвастовству и заканчивая тем, что в быту он обходится только самым необходимым. Роскошь позволяет себе только одну – книги. Причем, какую из его книг ни возьмешь в руки, все они читанные не раз, с карандашными пометками на полях. А некоторые товарищи только держат на виду «Капитал» с «Анти-Дюрингом»[219]219
  «Анти-Дюринг» («Переворот в науке, произведенный господином Евгением Дюрингом») – труд немецкого философа и одного из основоположников марксизма Фридриха Энгельса. В СССР «Анти-Дюринг» считался одним из основополагающих произведений диалектического материализма.


[Закрыть], желая показать всем свою мнимую ученость. А на книгах лежит слой пыли толщиной в палец. Видно, что их никогда не читают.

Расскажу еще об одном случае. После гибели Алеши Джапаридзе, Степана Шаумяна и других товарищей из Бакинской коммуны Сталин немедленно позаботился об их семьях. Давайте вспомним, когда это было – осень 1918 года, невероятно трудное время, Советская республика окружена врагами, недавно совершено покушение на Ленина. Но в это трудное время Сталин из Москвы организует помощь семьям погибших комиссаров. Кто бы мог упрекнуть его, если бы он не подумал об этом или же понадеялся на то, что это кавказские товарищи сделают сами? Никто! Разумеется, товарищи и сами бы сделали, тут дело не в этом, а в том, что Сталин нашел время, чтобы этим заняться. Иначе и быть не могло, ведь речь шла о семьях его товарищей.

Если в отношении кого-то из товарищей допускается несправедливость, то он смело может рассчитывать на помощь Сталина. Сталин – враг любой несправедливости. Ну а если несправедливо поступают с кем-то из тех, кого Сталин знает лично, то он горы перевернет, чтобы справедливость была восстановлена. Когда враги, проникшие в партийные ряды, оклеветали честного революционера и железного чекиста Геворка Атарбекова[220]220
  Георгий (Геворк) Александрович Атарбеков (Атарбекян) (1892–1925) – армянский революционер, большевик, один из первых руководителей органов государственной безопасности.


[Закрыть], обвинив его в злоупотреблении властью и самоуправстве, именно Сталин помог ему оправдаться. Враги, оклеветавшие Атарбекова, действовали очень слаженно, у них даже в Специальной комиссии ЦК, рассматривавшей это дело, оказался свой человек, который сумел повернуть дело в нужную врагам сторону. Выглядело так, будто начальник астраханского Особого отдела товарищ Атарбеков вместе со своими сотрудниками творил в Астрахани произвол, под видом работы сводил личные счеты и даже присваивал ценности, найденные при обысках у буржуев. Я хорошо знаю Атарбекова и могу поручиться за него. Он – честный революционер и не позволит себе обкрадывать партию и пролетарское государство. Сталин тоже хорошо знает Атарбекова. Он попросил товарищей из комиссии тщательно проверить факты, заново допросить тех, кто давал показания против Атарбекова. При проверке выяснилось, что факты искусно подтасованы, а «обвинители» путались в показаниях и отказывались от них. Товарищ Атарбеков и его сотрудники были оправданы, а ведь их чуть было не расстреляли. Провокаторы действовали столь искусно, что ни у кого из членов комиссии не возникало сомнений в виновности оклеветанных товарищей. Только Сталин своим авторитетом сумел заставить комиссию пересмотреть отношение к этому делу. Он сказал, что ручается за Атарбекова как за самого себя. Против этого провокаторы оказались бессильны. В результате расстреляли не честных чекистов, преданных делу революции, а тех, кто организовал эту подлую провокацию. Сразу после победы революции у многих товарищей сложилось впечатление, будто враг побежден окончательно и навсегда. На самом же деле много врагов затаилось, кое-кто проник в партию и даже в ЧК. Поэтому сейчас особенно важно понимать, кому ты можешь доверять, а кому не можешь, на кого можно положиться, а на кого – нельзя. Я рассказал про случай с Атарбековым, но мне известны и другие случаи, когда от оклеветанных товарищей отворачивались те, кого они считали своими друзьями, боевыми товарищами.

Некоторые товарищи ставят Сталину в вину то, что последние годы перед революцией он провел в ссылке, и на этом основании пытаются обвинить его в бездействии. Почему не бежал? Надо было бежать и приступать к работе. Такие демагогические доводы могут подействовать только на тех, кто не знает истинного положения дел. Те, кто пытается бросить тень на Сталина, знают, как и что было, но хотят ввести в заблуждение несведущих. К сожалению, должен признать, что такое позорное буржуазное явление, как интриганство, отмечается и у некоторых руководящих товарищей. Они выдержали испытание лишениями, но не смогли выдержать испытание властью. Я напишу сейчас то, что все мои товарищи и без меня прекрасно знают, но я пишу это не для них, а для тех, кто не знает, и для будущих поколений коммунистов. Знайте, товарищи, что все время, проведенное Сталиным в ссылках и тюрьмах, было продолжением его работы. Я уже писал об этом, повторю еще раз. Даже тогда, когда его сослали к черту на кулички, за Полярный круг, эта работа не прекращалась. «Почтальоном» у Сталина, вся переписка которого читалась полицией, был Спандарян. К нему приходили письма и посылки для Сталина, которые потом доставляли по назначению наши ссыльные товарищи. Он же отправлял письма, написанные Сталиным. Связь Сталина с партией не прекращалась ни на день. Иначе как бы смог он по приезде в Петроград в марте 1917 года сразу же включиться в работу, да еще и столь значительную? Мне, например, потребовалось некоторое время и помощь товарищей для того, чтобы разобраться в тогдашней обстановке. При том что мое дело было гораздо, несравнимо меньше того, что делал Сталин. Я всего лишь организовал боевой отряд, руководил им и выполнял кое-какие поручения[221]221
  Камо, по своему обыкновению, преуменьшает собственные заслуги, скромно умалчивает о том, что благодаря его отряду обеспечивалась безопасность вождей революции, и о том, что весной и летом 1917 года он усиленно готовился к предстоящей работе на Кавказе. В том, что советская власть в 1921 году установилась на всем Кавказе и в Закавказье, огромный вклад Камо. Он был связным между В.И. Лениным и Кавказским краевым комитетом партии, организовывал во вражеском тылу партизанские отряды и снабжал их оружием, вел разведывательную работу. (Примечание И. Г. Капанадзе.)


[Закрыть].