Текст книги "Пленники прошлого"

Глава 10. Тьма на дороге

Ливень хлестал все яростнее, превращая лесную дорогу в месиво грязи. Ветки хлестали по лицу, цеплялись за волосы, рвали платье. Элинор вцепилась в гриву обезумевшего коня, молясь лишь об одном – не сорваться, не свалиться под копыта.

Страх гнал вперёд, не давал передышки. Казалось, вот-вот из-за деревьев покажется всадник – грозный, неумолимый. Настигнет, вернёт насильно в стылые стены Блэкстоун-Холла, в объятия подземного склепа.

Внезапно конь споткнулся и захрапел – надсадно, испуганно. Грянул оглушительный раскат грома, небо прочертила ветвистая молния. В её призрачном свете Элинор увидела поваленное дерево, лежащее поперек дороги.

– Тише, мальчик, тише, – забормотала она, похлопывая жеребца по мокрой шее. – Потерпи ещё чуть-чуть, скоро мы…

Закончить она не успела. Конь вдруг взвился на дыбы и заржал – истошно, пронзительно. Из придорожных кустов вылетела огромная чёрная тень и с рыком кинулась наперерез.

Элинор завизжала. Конь встал на дыбы – и всадница кубарем полетела на землю. Приложилась спиной и затылком, вскрикнула от боли. В глазах потемнело, дыхание перехватило.

Сквозь гул в ушах она слышала, как жеребец промчался мимо. Удаляющийся стук копыт, хруст ветвей, рычание зверя. Неужели волки? Досюда добрались?

Элинор застонала, попробовала подняться. Голова раскалывалась, к горлу подкатывала тошнота. Рукав платья намок и потяжелел от крови. Кажется, напоролась на что-то острое.

Яркая вспышка молнии снова озарила небо. И в этот миг Элинор увидела, КТО стоит на дороге, в каких-то десяти шагах от неё.

Огромный чёрный волк, ощерившийся и полыхающий кроваво-красными глазами.

У девушки сердце упало. Зверь смотрел прямо на неё – голодно, яростно, безумно. Слюна капала с жёлтых клыков, желваки ходили под всклокоченной шерстью.

Элинор попятилась, вжимаясь в ствол поваленного дерева. Рука беспомощно зашарила по земле – хоть сучок, хоть камень, чем отбиться! Но пальцы лишь месили грязь.

Волк сделал шаг вперёд. Второй. И припал на передние лапы – готовясь к прыжку.

– Нет, – просипела Элинор пересохшими губами. – Прошу, не надо…

Но чудовище уже взвилось в воздух – разинув зубастую пасть, вытянувшись в струну. Элинор зажмурилась до боли, приготовившись к концу.

И в этот миг с неба ударил столб ослепительного света. Что-то ярко полыхнуло, грянул ружейный выстрел. Волк взвизгнул – и рухнул на дорогу в двух шагах от Элинор.

Девушка распахнула глаза. Зверь корчился на земле, заходясь в предсмертных судорогах. Из раны на боку толчками била кровь, заливала траву и опавшие листья.

А на дороге, верхом на гнедом жеребце, застыл всадник. Высокий мужчина с дымящимся мушкетом в руках, в низко надвинутом капюшоне дорожного плаща. Он спешился, в два шага оказался рядом с Элинор.

– Вы целы? – прохрипел незнакомец, бережно поднимая её. – Не ранены?

Элинор помотала головой, всхлипнула. Ноги не держали, колени тряслись. Только сейчас она осознала, насколько была близка к гибели.

– Бог послал вас, сэр, – пробормотала она. – Если бы не вы…

– Сочтемся позже, – отрезал спаситель. – Уходить надо, живо. Здесь могут быть и другие.

Он подхватил Элинор на руки и усадил на своего жеребца. Запрыгнул следом, пришпорил коня. Тот всхрапнул и сорвался в галоп.

Ветви хлестали по лицам, ветер свистел в ушах. Незнакомец правил молча и сосредоточенно, натянув капюшон до самых бровей. Элинор вжималась в его широкую спину, обхватив руками за талию.

– Кто вы? – не удержалась, наконец, она. – Как ваше имя?

– Джером, – бросил всадник, не оборачиваясь. – Джером Нортвуд, охотник на чудовищ.

Элинор моргнула. Охотник на чудовищ? Впервые слышит о таком ремесле. Но, видимо, в глухомани вроде этой без истребителей нечисти – никак.

– Благодарю вас, сэр Джером, – прошептала она, сама не зная, за что больше – за спасение или за молчание.

Незнакомец лишь дёрнул плечом. Погнал коня ещё быстрее – прочь от места схватки. Элинор прикрыла глаза. Измученное тело и разум требовали покоя.

Ей казалось, они скачут целую вечность – сквозь ночь, дождь и ветер. Куда угодно, лишь бы подальше от ужасов минувшего дня.

Наконец, Джером натянул поводья. Конь замер, всхрапывая и переступая копытами. Элинор разлепила тяжёлые веки – и увидела впереди покосившийся силуэт сторожки, наполовину скрытый ветвями.

– Переждем здесь до утра, – бросил Джером, спешиваясь. – Не дело в такую непогодь скакать.

Он подал Элинор руку, помогая сойти. Придерживая за талию, подвёл к покосившемуся крыльцу. Толкнул скрипнувшую дверь, на ощупь отыскал огниво и лучину.

Неверный огонёк выхватил из полумрака убогое убранство лесной сторожки. Колченогий стол, лавка, старую походную койку. Каменный очаг, к счастью, выглядел крепким и исправным.

– Похоже, здесь давно никого не было, – заметил Джером, оглядываясь. – Но крыша над головой и разжечь можно. До утра перекантуемся.

Элинор кивнула, чувствуя, как от усталости и пережитого страха подгибаются колени. Побрела к очагу, протянула к нему закоченевшие пальцы.

– Ваша милость ранены? – окликнул её Джером, деловито обшаривая закутки. – Там, в седельной суме, бинты и мазь. Дайте перевяжу.

– Пустяки, – пробормотала Элинор, прижимая ладонь к располосованному рукаву. – До свадьбы заживет. Лучше скажите… что это была за…

Она осеклась, содрогнувшись. Перед глазами снова вспыхнули кроваво-красные глаза и лоснящаяся чёрная шерсть.

Джером оторвался от раскладывания припасов и смерил её долгим изучающим взглядом. Скинул капюшон и шагнул ближе. Всполохи пламени осветили ястребиный профиль, жёсткую щетину на впалых щеках и серебристый шрам, тянущийся от виска до подбородка.

– Это был оборотень, миледи, – хмуро изрек он. – Редкостная мразь. Кровожадная тварь, которой нет места среди добрых христиан.

Элинор сглотнула и обхватила себя за плечи. Оборотень… Но разве они не сказки, страшилки, которыми пугают непослушных детей?

– Откуда они здесь? – еле слышно выдохнула она.

Джером пожал плечами, вороша угли кочергой.

– Кто знает. Говорят, колдовство или проклятие. Многие верят, что эти твари – бывшие люди, заключившие сделку с дьяволом. За бессмертие и власть продали души и человеческий облик.

Он помолчал и добавил, прищурясь:

– А ещё поговаривают, что тот, кого укусил оборотень, сам становится зверем. Если, конечно, выживет.

У Элинор зашлось сердце. Укушенные обращаются в чудовищ? Неужто судьба несчастной Виенны…

В голове вдруг вспыхнула картина из прошлого. Искажённое мукой лицо Освальда, его полубезумный шёпот, моливший о пощаде. И жуткое видение в коридорах Рейвенстоуна – визгливая старуха с горящими глазами.

Неужели?..

– А если человек… добровольно связался с оборотнем? – пролепетала она. – Если он не жертва, а… сообщник?

Джером смерил её острым взглядом и покачал головой.

– Такому не место среди живых. Пощады от меня не жди. Нелюдь должна быть истреблена под корень, чтоб другим неповадно было.

Он склонился над седельной сумой, достал флягу. Отхлебнул сам, протянул Элинор. Та машинально глотнула, закашлялась. Горло обожгло крепким бренди.

– Не бойтесь, миледи, – проговорил Джером, забирая флягу. – Покуда я рядом – ни один оборотень вас не тронет. А завтра двинемся в Лонгсдейл, там безопасно. Знаю одного доброго священника, он приютит.

Элинор кивнула, чувствуя, как веки тяжелеют. Выпитое и усталость брали своё. Она со стоном опустилась на лавку, привалилась к стене.

– Отдыхайте, – Джером набросил ей на плечи свой плащ. – Путь неблизкий.

Элинор блаженно прикрыла глаза, проваливаясь в сон. Последнее, что она почувствовала – прикосновение тёплой шершавой ладони к своей щеке.

***

Серое предрассветное марево сочилось сквозь щели ставень, когда Элинор проснулась. Несколько секунд она лежала, бессмысленно моргая спросонья. Где она? Что за убогая лачуга?

А потом память обрушилась лавиной. Побег из замка. Буря. Волк-оборотень. Странный охотник, спасший ей жизнь.

Элинор села и огляделась. Пламя в очаге прогорело, обратившись рдеющими углями. На столе громоздились остатки скудной трапезы – краюха хлеба, вяленое мясо, пара яблок. А в углу, привалившись к стене, похрапывал Джером.

Снова накатило то странное чувство – смесь благодарности и смутной тревоги. Элинор поднялась, на цыпочках приблизилась к спящему.

Во сне суровый охотник казался моложе и беззащитнее. Резкие черты смягчились, губы разомкнулись, рука под щекой подрагивала, будто гладила кого-то. Интересно, снится ли ему что-то приятное? Может, о доме вспоминает?

Словно почувствовав её взгляд, Джером вздрогнул и распахнул глаза. Мгновенно подобрался, напрягся.

– Доброе утро, – пробормотала Элинор, пятясь. – Простите, я не хотела будить…

Он махнул рукой и хрипло откашлялся.

– Солнце уже встало. В путь пора.

Поднялся одним слитным движением, потянулся до хруста. Накинул плащ и принялся споро комплектовать седельные сумы. Элинор молча наблюдала, комкая подол.

Когда с утренними сборами было покончено, Джером погасил очаг и вышел из сторожки. Вывел из стойла своего гнедого жеребца.

– Прошу, миледи.

Он легко подсадил Элинор в седло, запрыгнул сам. Взял поводья и направил коня по едва заметной тропе, ведущей в гущу леса.

Дорога петляла меж вековых сосен и буков, то ныряя в овраги, то карабкаясь на пригорки. Серое небо сочилось мелкой моросью, оседающей на лицах. Элинор куталась в плащ, клевала носом. Измученное тело требовало покоя, а мысли путались.

Неужели всё, через что ей довелось пройти – правда? Неужели мрачные легенды об оборотнях, безумцах и невинно убиенных обрели плоть? И как теперь быть, если даже собственному мужу доверять нельзя?

Непрошенные слезы защипали глаза. Элинор шмыгнула носом и уткнулась лбом в широкую спину своего спутника. Старалась не раскисать, держать себя в руках.

Джером обернулся через плечо, смерил её внимательным взглядом.

– Потерпите ещё немного, миледи. До Лонгсдейла осталось не более пяти миль. К полудню будем на месте.

Элинор кивнула, с усилием растягивая непослушные губы в улыбке. Пробормотала слова благодарности.

А про себя подумала – как странно всё обернулось. Ехала навстречу новой жизни с мужем, а угодила в лапы монстрам и демонам. И спасение обрела благодаря угрюмому охотнику на нечисть.

«Когда вернусь домой, – твердила она мысленно, – напишу об этом роман. Вот Мэри-Энн, кузина, обзавидуется! Она-то всё больше по балам да салонам, а у меня вон какие приключения!»

От этой мысли на душе немного посветлело. В конце концов, всё не так уж плохо. Главное – голова на плечах и земля под ногами. А там, глядишь, и чёрная полоса кончится.

С этим немудреным самоутешением Элинор слегка приободрилась. Даже дремота сморившая больше не казалась зловещей. Убаюканная мерным покачиванием и дыханием лошади, она задремала – а когда открыла глаза, солнце уже стояло высоко.

– Гляньте-ка, миледи, – окликнул её Джером. – Лонгсдейл!

И точно – вдалеке, за редеющими кронами, показались черепичные крыши и шпиль церкви. К небу поднимался дымок из труб, блеяли овцы, слышался собачий лай. После гиблых топей и буреломов деревушка казалась оплотом мира и покоя.

– Слава богу, – выдохнула Элинор, чувствуя, как сердце застучало быстрее. – Неужели добрались?

Джером хмыкнул и тронул коня шенкелями. Спустя пару минут копыта застучали по булыжной мостовой. Всадников провожали любопытными взглядами редкие прохожие, дети высыпали из калиток, бросая мячи. Какая-то дородная матрона выглянула из окна и всплеснула руками:

– Никак сам почтенный Джером пожаловал! Вот радость-то!

И скрылась раньше, чем охотник успел ответить. Элинор вопросительно воззрилась на своего спутника.

– Вас здесь знают?

Он пожал плечами.

– Не первый раз заезжаю. Местный священник, отец Ансельм – мой давний друг. Помогаю ему с разной чертовщиной, что селяне притаскивают. Кто подпортил посевы заклятием, кого русалка в омут затянула… со всякой бедой ко мне идут.

– Выходит, вы здесь вроде героя? – улыбнулась Элинор. Приятно было сознавать, что угрюмый охотник не так уж безразличен к бедам ближних.

Джером лишь дернул углом рта.

– Не герой. Работа у меня такая. Спасать от чудищ тех, кто сам не может.

И пришпорив коня, он направил его к церковной ограде.

***

Отец Ансельм оказался кряжистым стариком с пронзительно-голубыми глазами и окладистой седой бородой. При виде Джерома он расплылся в улыбке и раскинул объятия.

– Вот так встреча! – пробасил он, сжимая охотника в медвежьих объятиях. – Сколько лет, сколько зим! Глазам своим не верю!

– Я тоже рад, святой отец, – пробурчал Джером, высвобождаясь из тисков. И, заметив вопросительный взгляд Элинор, спешно пояснил:

– Леди Элинор Уитборн. Подобрал её у Лунных топей, когда на оборотня нарвалась. Невесть как забрела в те гиблые земли.

Священник нахмурился и покачал головой. Смерил Элинор обеспокоенным взглядом.

– Бедное дитя. Досталось вам, верно? Ничего, теперь в безопасности будете. Оставайтесь у нас сколько нужно. Дом божий открыт для всех страждущих и гонимых.

Элинор пролепетала слова благодарности, склонив голову. После всех злоключений забота этого почтенного человека растрогала её до слез. Захотелось выложить ему все как на духу – про злополучный брак с Освальдом, про ужасы Рейвенстоуна, про бегство из Блэкстоун-Холла. Может, мудрый пастырь подскажет, как быть дальше?

Но она прикусила язык. В конце концов, разве можно взваливать свои беды на чужие плечи? Тем более что священник уже хлопотал, отдавая распоряжения служкам.

– Томас, живо отведи леди Элинор в гостевые покои. И скажи Марте, пусть принесет горячей воды и чистое платье. А вы, Джером, пойдемте-ка ко мне. Перекусим, обсудим новости.

Охотник кивнул и шагнул было к крыльцу, но Элинор схватила его за рукав.

– Вы ведь не оставите меня здесь? – испуганно прошептала она. – Обещайте, что защитите, если что! Вдруг этот ужасный зверь…

Джером сжал её похолодевшие пальцы и тепло улыбнулся. Элинор впервые видела на его лице такое выражение – мягкое, почти нежное.

– Не бойтесь, миледи. Клянусь, пока я рядом – ни одна тварь вас не тронет. Буду охранять вас до последнего вздоха.

И коснувшись губами её руки, он развернулся и исчез в дверях вместе со священником.

А Элинор, поеживаясь, побрела вслед за служкой. Поднялась по узкой лестнице, оказалась в крохотной светелке. Деревянная кровать, стол, сундук, распятие на стене – вот и вся обстановка. Но после всех передряг эта келья показалась девушке милее любых королевских покоев.

– Ванну принесем чуть позже, – сообщил Томас, сгружая на постель стопку чистого белья и полотенец. – Марта пошла воду греть и ужин стряпать. Отдыхайте пока, леди Элинор.

Он поклонился и вышел, притворив за собой дверь. Элинор со вздохом опустилась на кровать, комкая в пальцах батистовый платочек. Надо же, как обернулось – из знатной леди превратилась в дрожащую беглянку, гостью в богом забытой глуши. Кто бы мог подумать!

А ведь Освальд наверняка уже хватился её. И воет небось от ярости, рвёт и мечет. Страшно представить, что начнется, когда он сюда доберется…

«Нет, не доберется, – твердо сказала себе Элинор, до боли стискивая кулаки. – Не позволю. Лучше сама сбегу на край света, чем вернусь к нему!»

И тут же оборвала себя. О чем это она? Разве Джером не обещал защитить её от любой напасти? Да он скорее сам сгинет, чем даст Освальду до неё дотянуться! Настоящий рыцарь, хоть и суровый на вид.

За этими мыслями Элинор не заметила, как в келью вошла Марта – дородная румяная женщина с шустрыми карими глазами. Внесла кувшин с водой и поднос, уставленный блюдами.

– Кушайте на здоровье, миледи, – приговаривала она, накрывая на стол. – Вот похлебка гороховая, вот пирожки с яйцом и луком, вот сыр козий. Может, молочка парного плеснуть? Или медку?

– Благодарю, не стоит, – слабо улыбнулась Элинор. От сытных запахов рот наполнился слюной и живот подвело. – Я, пожалуй, поем и прилягу. День выдался непростой.

– Это уж точно, – закивала Марта и, подмигнув, добавила вполголоса:

– А вы, миледи, не робейте. Коли такой защитник рядом, как господин Джером – никакая нечисть не страшна. Он и не таких тварей на своем веку укладывал. Истинный герой, хоть и не любит, когда его так зовут.

Отвесив ещё один поклон, Марта упорхнула, унося пустые миски. А Элинор, жуя пирожок, задумалась над её словами. Выходит, Джером здесь и впрямь вроде местного истребителя чудовищ – только без лат и гербов. Этакий народный мститель.

Губы невольно тронула улыбка. Ох уж эти простолюдины! Готовы из любого бродяги с мушкетом икону вырезать. Подумаешь, одного-двух оборотней пристрелил – уже герой. То ли дело настоящие рыцари вроде…

Элинор осеклась и мысленно одернула себя. Нашла кого вспоминать, дурёха! Твой «настоящий рыцарь» оказался продажным ублюдком, разве нет? Предал, унизил, бросил гнить в склепе с крысами. А простой охотник вон как вступился, от верной смерти спас. Может, дело не в громких титулах, а в чистом сердце?

С этими мыслями Элинор улеглась на постель, закуталась в одеяло. За окошком чирикали воробьи, шумели вязы, дворовый пес лениво тявкал на прохожих. Мирные, успокаивающие звуки, от которых глаза слипались.

Элинор блаженно вытянулась, чувствуя, как измученное тело расслабляется. Что бы ни ждало её дальше, сейчас она в безопасности. Под защитой божьего дома и верного Джерома…

***

Разбудил её отчаянный женский крик, донесшийся с улицы. Элинор вскочила, заполошно озираясь. За окном темнело, занавески трепал ветер.

Крик повторился, перешел в истошный вой. Захлопали двери, забряцало оружие, залаяли собаки. Но различить что-либо мешала темнота и мельтешение теней в свете факелов.

Элинор на негнущихся ногах добрела до окна, вцепилась в подоконник. Сердце колотилось где-то в горле, во рту пересохло. Неужто Освальд нагнал? Или ещё какая беда стряслась?

Внизу, на сельской площади, бурлила толпа. Люди возбужденно галдели, размахивали вилами и дрекольем. В центре круга металась тощая растрепанная женщина, выкрикивая что-то нечленораздельное. Её окружали дюжие молодцы с факелами и арканами.

– Хватай её! – надрывался кто-то. – Ведьма проклятая!

– Да что ж она вытворяет, ирод окаянный! Всю скотину у Джефферсонов передушила!

– А у меня дочка малая занедужила, третий день в горячке мечется! Не иначе сглазила, стерва!

Толпа недобро загудела, подалась вперед. Над чьей-то головой взметнулся камень, просвистел в сгущающихся сумерках. Женщина взвизгнула, пригнулась.

– Я не ведьма! – разобрала, наконец, Элинор её истошные вопли. – Не губите, люди добрые! Христом богом молю!

Но толпа уже не слушала. Разъяренные селяне выкрикивали ругательства, швыряли комья земли. Кто-то уже раскручивал аркан, целясь женщине в шею…

И в эту секунду на крыльце церкви показался отец Ансельм. За ним маячила высокая фигура Джерома с мушкетом наперевес.

– Одумайтесь, дети мои! – пророкотал священник, воздевая руки. – Что вы творите? Разве можно чинить самосуд, не разобравшись?

– Тут и разбираться нечего! – выкрикнул давешний мужик. – Ведьма она, зло несет! Всех погубит, коли не остановим!

Толпа одобрительно загалдела. Женщина взвыла пуще прежнего, забилась в путах.

– Довольно! – рявкнул Джером, спускаясь с крыльца. Выхватил у кого-то факел, шагнул в круг. Вгляделся в перекошенное ужасом лицо пленницы.

– Марси? – недоверчиво выдохнул он. – Ты-то как здесь оказалась?

– Господин Джером! – провыла та, хватаясь за его сапог. – Спасите! Оклеветали меня, погубить хотят!

Охотник нахмурился, обвел толпу тяжелым взглядом. Медленно, веско проговорил:

– Не ведьма это. Марси, травница из Миллерс-Кроссинга. Хворых лечит, роды принимает. Своими глазами видел, как она Смитам корову выходила, когда ту бешеный волк покусал. Какая из неё ведьма?

По толпе прошел ропот. Кое-кто неуверенно опустил колья и дреколья. Но упрямый мужик выступил вперед, ткнул в Марси пальцем.

– Ага, выходила! А теперь та корова молока не дает, быка к себе не подпускает! Не иначе порчу навела!

– Точно, порчу! – подхватили в задних рядах. – И детишек сглазила, животину губит! В пруду намедни русалку видали – не её ли работа?

Толпа вновь зашумела, закипела. Джером прикрикнул, вскидывая мушкет:

– Назад! Не то голов поубавлю!

Элинор ахнула, зажав рот ладонью. Неужто и впрямь стрелять станет? По своим же, по соседям? Видит бог, страсти накаляются. Того гляди, прольется кровь…

Но в этот миг на крыльцо выступил отец Ансельм. Поднял руки, призывая к тишине.

– Полно, дети мои. Довольно раздоров. Господин Джером прав – нельзя виноватить Марси без доказательств. Я заберу её в церковь, допрошу с пристрастием. Ежели выяснится, что и впрямь ведовством балуется – предадим её епископскому суду. А покуда – разойдитесь с миром.

Толпа недовольно загудела, но перечить не посмела. Селяне неохотно расступились, пропуская Джерома с Марси. Отец Ансельм подхватил полуобморочную травницу под локоть и повел в дом.

Элинор перевела дух. Надо же, пронесло. Но надолго ли? Вдруг толпа снова взбеленится да ворвется сюда, в святую обитель? Тогда и ей несдобровать, чужачке…

От этой мысли продрало морозом по коже. Элинор отпрянула от окна, заметалась по келье. Бежать! Скорее бежать, пока не началось светопреставление!

Словно в ответ на её испуганные мысли, в коридоре загрохотали шаги. Дверь распахнулась, явив на пороге Джерома – встрепанного, хмурого.

– Быстро за мной, – бросил он, окидывая Элинор цепким взглядом. – Уходить надо. Я уже говорил с отцом Ансельмом.

– Но куда? – пролепетала она, комкая юбки. – Куда нам податься?

– В Гленнохи, мое родовое поместье, – отрезал Джером. – Не печальтесь, там вы в безопасности. Я знаю короткий путь, в объезд. А пока разлюбезная паства будет ведьму ловить да факелами махать – мы далеко будем.

Элинор сглотнула, кивнула. В конце концов, какая разница куда ехать – лишь бы подальше. А с Джеромом ей нечего бояться.