Текст книги "Череда совпадений, или История городка имени Виры"

– Я попробую ударить по ней. – Ханна кивнула на свой хлыст, пробираясь к Сэм, но Пирс схватил её за руку, останавливая.

– То, что она ничего не осознаёт, не означает, что она ничего не чувствует!

– Есть другие идеи? – Ханна выгнула бровь, вырывая руку из хватки. – Я уже делала так однажды, и это сработало.

– Надо попытаться. – я вклинилась в диалог, и Пирс сдался.

Я снова почувствовала давление ветра, когда Джаррет Брукс сорвался с места, подбегая к Уэйну, и повалил его на землю.

– Уэйн, что ты творишь?!

Парень начал брыкаться под увесистой фигурой отца, осыпая того проклятиями.

– Она убьёт себя, если не остановим её! Отпусти меня сейчас же!

– Нет, держите его! – Ханна уже достаточно близко подобралась к девушке, и замахнулась.

Хлыст со свистом рассёк воздух, стягиваясь на руке Саманты как раз в тот момент, когда эта её рука с силой вжималась в грудь. Сэм даже бровью не повела. Она лишь свободной рукой перехватила сдерживающий её хлыст, распутывая его, и отбрасывая в сторону с такой силой, что он утянул за собой Ханну. Девушка вскрикнула, приземляясь на землю, и, прокатившись несколько метров, замерла без движения. Её хлыст рассеялся, растворяясь к витающей пыли, а я в ужасе уставилась на Сэм. На руках зияли ожоги, от которых любой другой уже бы упал в обморок, а она продолжала сидеть, снова вдавливая ладони в грудь.

– Сэм! – Уэйн сбросил с себя отца, отталкивая того в сторону, и помчался к девушке, набрасываясь на неё сверху, хватая за запястья, и прижимая их к земле над её головой. – Сэм, приди в себя!

Девушка не ответила, а парень вдруг взмыл в воздух, но рук девушки не отпустил.

– Сэм, умоляю тебя! – он повис вверх ногами, неистово крича на девушку, и его кровь капала ей на лицо, стекая по щекам. – Не бросай меня, Сэм! Не надо!

Уэйн подтянулся, приближаясь к девушке, и снова сел на неё сверху, зацепившись ногами за её ноги, чтобы она больше не могла поднять его ввысь. Он так близко опустил свою голову, что каждое его слово уходило прямо в девичьи губы.

Я не слышала, что он говорил. Я ничего не могла сделать, а потому просто продолжала смотреть, как он снова и снова что-то повторял Саманте, покорно лежащей под его телом. Пирс Батлер закрывал меня собой от беспокойного ветра, который вдруг усилился, когда парень сомкнул свои губы на её губах, а потом всё стихло.

Не было больше ветра, и обломки больше не летали, намереваясь влететь в нас, оставшись ранами на теле. И не было облака пыли – оно резко осело, осыпая наши головы мелкой крошкой. Вокруг покоились руины, кое-где всё ещё горящие от магического огня по-прежнему бессознательно лежащей неподалёку Ханны. Джаррет Брукс сидел в пыли, не отрывая напуганных глаз от того места, в котором Уэйн что-то шептал Саманте. Я сделала шаг к ним, но Пирс остановил меня, схватив за руку, а на мой вопросительный взгляд только помотал головой.

– Он справится. – и кивнул в сторону пары.

Саманта Хьюз дрожала. Уэйн осторожно отпустил её руки, но не слез, и головы не поднял. Он напрягся, когда Сэм подняла свои руки, но снова расслабился, стоило этим рукам упасть на его плечи. Он осторожно взял её за подбородок, привлекая ближе к себе, и поцеловал в последний раз, перед тем, как она опустила веки, и отключилась.

Я плохо помню, как мы добрались до приюта. Помню, что Уэйн нёс Саманту на руках, а Пирс так же нёс Ханну. Помню, что ни один человек не проронил ни слова до тех пор, пока перед нами не выросла знакомая дверь, ведущая в приют, и пока Джаррет не закрыл трещину.

Стоило нам войти внутрь, как все находившиеся в холле люди замерли, изумленно глядя на нас. Мы молчали, игнорируя все вопросы налетевших на нас Гарри с Говардом, едва переступив порог палаты в больничном крыле. Хью, обнаружив свою жену на руках Пирса, сразу перехватил её на себя, укладывая на койку, и не отходил до тех пор, пока она, спустя сутки, не очнулась. Уэйн так же уложил Сэм в койку, и, ни на кого не взглянув, покинул палату.

Его не было больше недели. Том говорил, что парень каждую ночь появлялся у кровати Саманты Хьюз, подолгу смотря на неё, а после так же исчезал. Где он был всё это время, я не знала, но впервые за всю жизнь решила оставить его в покое. Он сам придёт, когда будет готов. И, если у него есть силы приходить сюда каждую ночь, значит он в порядке. Я надеялась, что он в порядке.

Томас, едва услышав о нашем возвращении, ворвался в палату, и маячил возле Саманты, то держа её за руку, то поправляя подушку под головой, и периодически смазывал устрашающие ожоги на руках мазью, которую Гарри оставил на прикроватной тумбочке. Фамильяр Гарри улегся в ямочку девичьей ключицы и пролежал там до тех пор, пока окончательно не обессилил, и хозяин не забрал его.

Тройняшки выловили Стэна, забрав его с собой разгребать последствия бойни – благо, они нашли тело Джойс прежде, чем на него наткнулись примитивные – а после, отпустив главу магического контроля, направились в так и нетронутый магией офис Билла Макклафина. Алекса я больше не видела, хотя Шэрри продолжала приходить, предлагая помощь.

Отец несколько дней отвлекал меня от гнетущих мыслей своей историей, а я, в свою очередь, не скупилась на рассказы о нашей с Уэйном жизни. Всё это время они с Пирсом Батлером помогали мне восстанавливать приют, и, к моему удивлению, участие в этом мероприятии добровольно приняли не только мои подчинённые, но и наши посетители, а также многие маги, спасённые от гнёта Роджера Шоу. В последнем я должна благодарить Ханну с мужем и Персиваля Лорри, которые распространили по магической стороне Виры известия о конце всех ужасов, что содрогали мир последние четыре месяца.

Саманта Хьюз очнулась спустя девять дней после произошедшего. Она сильно похудела, была немногословной, и в основном находилась в прострации. Девушка лишь изредка выбиралась из своих мыслей, чтобы скупо покушать, или односложно ответить на шквал вопросов Томаса Кикки. Насколько сильно состояние Гронвета сказалось на неё, мы не знали, но оно определённо оставило свой отпечаток: её прежде карие глаза почернели, и белок едва показывался из уголков девичьих глаз. К сожалению, если судить по Пирсу Батлеру – единственному человеку помимо Саманты, побывавшему в этом состоянии – это то, что останется неизменным навсегда.

Уэйн вернулся на десятый день – мы с отцом обнаружили его в палате. Раны на лбу рассеялись в синяки, а руки были укрыты кофтой с длинным рукавом. Он сидел в углу комнаты, молча уставившись на Сэм, и поднял глаза, когда мы вошли, но ничего не сказал.

Джаррет осторожно подошёл к парню, но стушевался под раздраженным взглядом, и я, судорожно вздохнув, взяла это дело в свои руки.

– Уэйн, это Джаррет Брукс. Наш отец.

Парень перевёл глаза с меня обратно на мужчину, и медленно поднялся, подходя вплотную. Уэйн был немногим выше отца, но ярость так и сочилась из него, и он возвышался непоколебимой горой над взволнованным мужчиной. А потом с размаху ударил его в челюсть.

– Уэйн, какого дьявола? – я подскочила к Джаррету, изумленно оборачиваясь на такую же вскрикнувшую и изумленную Саманту.

– Уэйн, погоди, – девушка подбежала к парню, заслоняя собой нас с папой. – Ты многого не знаешь…

– Я знаю всё. – голос моросил холодом. Он повёл плечом. – Алекс постарался. Я знаю о Шефере. Знаю о Роджере. Знаю о блоке воспоминаний. – Уэйн с каждым шагом оттеснял Саманту, приближаясь к нам, и наклонил голову. – Скажи, папа, оно того стоило?

– Уэйн, его труд неоценим! – я поднялась на ноги. – Он пожертвовал собой ради нас и…

Меня не дали договорить, оглушая яростным криком.

– Нравится жертвовать собой ради других людей? Да? Нести всё в одиночку?!

– Как ты можешь? – Сэм упёрлась руками в грудь парня, не давая ему пройти дальше. – Твой отец столько лет тащил такой груз…

– Закрой рот, Сэм! – он вперил взгляд в девушку, заставляя её смолкнуть. – Это касается и тебя тоже! Что у вас за потребность такая – взваливать ответственность за других людей на свои плечи? Всё ещё считаешь себя виноватой? Виноватой с смерти отца, в нашем похищении? Может ещё в одержимой идее Джойс тоже лежит твоя вина? Нет? – Сэм в ужасе отстранилась от парня. – Сэм, а почему бы и нет?

– Ты переходишь черту, Уэйн. – я смирила его строгим взглядом, каким смиряла всегда, когда он буйствовал, но сейчас это не сработало. Парень продолжал кричать.

– Нет, Ливи, я прав, чёрт возьми! Потому что Джаррет не должен был идти к Шоу один, так рискуя собой. Потому что я провоцировал тех парней и не сопротивлялся, вот почему я пострадал. Потому что мать Джойс совратил способностью какой-то придурок. Потому что на Билла Макклафина повлияло столько различных факторов, которые не были подвластны ни одной живой душе. Всё вышло так, как вышло, просто потому что так бывает. Дерьмо случается. И в нём не обязательно должен быть кто-то повинен.

Мы ошарашенно слушали его тираду, не в силах сказать что-то против, а Уэйн взъерошил волосы, разочарованно тыкая в нас пальцем.

– Вам была дарована сила, чтобы жить. Чтобы быть рядом с любимыми. И не смейте брать на себя ответственность за их поступки! С самого начала остаться с тобой, – он подошёл в Саманте, – Было моим выбором. Так же, как выбором нашей матери было остаться с тобой! – и перевёл глаза на Джаррета. – И вы не имеете права пренебрегать этим! Дьявол!

Взбешённый Уэйн вышел за дверь несколько минут назад, и Джаррет бросился за ним, а мы с Сэм так и не сдвинулись с места, пытаясь осмыслить то, что он сказал. И как бы я этому не противилась, в его словах была правда.

Глава 24. Сэм

– Переживаешь?

Уэйн обернулся на мой голос, а я, столь же удивлённая, замерла на месте. Светлые, вечно взъерошеные волосы были аккуратно уложены, высокая фигура облачена в строгий костюм цвета мокрой травы, а лицо, уже скрывшее последствия происшествия трёхнедельной давности, вытянулось от неожиданности, но быстро сменилось беспристрастностью. Парень вскинул бровь и лениво отвернулся от меня.

– Что ты здесь делаешь? – он поднял глаза на здание, перед которым мы стояли. Бежевый фасад усыпали окна, обрамлённые длинными колоннами, и в них без конца мелькали люди, пишущие машинки, стопки бумаг, книг и журналов, а над входом красовалась невзрачная табличка «Главное издательство Митчел».

– Ливи рассказала, что с тобой связался агент из издательства и пригласил на встречу. Я подумала, тебе не повредит поддержка. – я поровнялась с Уэйном, а он так и не оторвал взгляда от таблички, только едва заметно нахмурился.

– Здесь на мою жизнь никто покушаться не собирается, можешь не беспокоиться.

– Я же сказала, что хочу поддержать тебя! – возмутилась я.

– Снова из-за чувства долга? – Уэйн наконец взглянул на меня, и взглянул так холодно, что мурашки рассыпались прямо под длинными рукавами платья.

– Нет. – парень наклонился ближе, испытующе бегая по мне глазами, – Просто захотела пойти с тобой. – и вдруг ухмыльнулся, а идеально выбритая по такому важному случаю щека, наконец, проявила ямочки, которые я так давно не видела, и по которым успела соскучиться. Уэйн выпрямился и кивнул на свой локоть, за который я мигом ухватилась и потянула его внутрь.

С тех пор, как я очнулась, прошло одинадцать дней. Все это время в приюте Оливии Брукс безостановочно кипела работа. Бесчисленное количество людей тянулись ото всех уголков Виры, желая восстановить в былом превосходстве место, которое хранило их самих и их близких от участи быть схваченными Роджером Шоу и Биллом Макклафиным если не для личных утех, то для поимки меня.

Отец Ливи и Уэйна, Джаррет Брукс, наконец вернулся домой, и с тех пор ни на шаг не отходил от своих детей. Они с Уэйном пропали всего на один вечер, вероятно, чтобы всё обсудить, и мы с Ливи облегчённо выдохнули, когда они вместе вернулись в приют. Джаррет старался изо всех сил наладить контакт с парнем, а тот, в свою очередь, пускай иногда и откликался холодом, но так же старался, где-то глубоко внутри себя радуясь появлению родителя.

Каждую минуту, свободную от ремонтных забот, Уэйн прятался в кабинете сестры, оккупируя её ноутбук, и не отрывался от него ни на еду, ни на сон. Угрозы от публикации новой истории больше не было, и вскоре эти бессонные ночи окупились звонком из издательства, в котором мы сейчас лавировали, ища нужный кабинет.

– А как ты… – парень показал на глаза, опасливо оглядываясь по сторонам лестничной площадки, ведущей нас на четвёртый этаж.

– Линзы. – я пожала плечами. – Сейчас чего только не найдёшь, спасибо новым технологиям и развитию человечества.

– Что на счёт старения? – мы остановились у нужной двери, но парень не торопился открывать её.

– Пирс рассказал, что не сразу понял, что не стареет. Новообретённые друзья, невольно появившиеся в его жизни, умирали, а он со временем вовсе перестал их заводить. Так и прошло полтора века, пока он не встретил Ливи. Не сказать, что он жаждал этой дружбы, но, познакомившись с вами, он вспомнил свою семью, и не смог отвернуться от вас. Даже осознавая, что однажды вы постареете и покинете этот мир, он решил пустить вас в своё сердце.

– Я впервые видел его таким счастливым. – улыбнулся Уэйн. – Он два века хранил свою тайну, и впервые рассказал её нам. До сих пор не может поверить, что мы от него не отвернулись, узнав о его прошлом.

– На самом деле это замечательно, Уэйн! Теперь память о его семье будет нести не только он, но и все мы.

– Сэм, а вдруг ты правда перестала стареть?

– Не переживай ты так! – я рассмеялась, заметив, как растерялся парень. – Не уверена, что переживу тебя, даже учитывая подавляющую статистику смертности мужчин в сравнении с женщинами. Очень вы любите оказываться в самом жерле любой опасной ситуации.

– И это мне говорит та, кто пыталась вырвать себе сердце. – заметил Уэйн, наклоняясь ближе ко мне. – Может быть уже отдашь его мне, и дело с концом? Клятвенно обещаю беречь его, как своё собственное, и…

Дверь вдруг отварилась, заставив его смолкнуть. Перед нами застыла женщина, чьё лицо выражало нескрываемое возмущение. Рыжие кудри были заплетены в две изумительные косы, а пухлые ручки, звеящие браслетами и кольцами, яростнно впивались в косяк двери.

– Мистер Брукс, если вы посмеете сделать признание в своих чувствах на пороге моего кабинета, я вышвырну вас вон из здания, а вашу рукопись не колебаясь брошу в камин, и гори она синим пламенем! – выпалила женщина на одном дыхании, а её яростный голос разнёсся по этажу. Бессчисленные звуки клацания по клавиатурам смолкли в одночасье, как смолкли и голоса окруживших нас работников, и их головы повылазили из соседних кабинетов, привлечённые шумом. Уэйн же даже не сбросил улыбки.

– Гвинет Проуз, прошу вас… – он начал было оправдываться, но быстро умолк, стоило женщине схватить его за галстук, затаскивая в комнату. Меня парень утянул за собой, до сих пор так и не отпустив моей руки.

– И слушать не желаю! – Гвинет с силой захлопнула дверь и засеменила к своему столу. – Из вашего романа я сделала о вас вывод, как о человеке мечтательном и предельно романтичном, и не вздумайте меня переубеждать! Я никогда не ошибаюсь, Уэйн Брукс, советую вам уяснить это раз и навсегда. Вы даже привели сюда свою музу, и хотите пустить такое важное признание на самотёк?

Уэйн уже расположился на предложенном розовом, махровом кресле, а я вскочила, не успев толком сесть, чувствуя, как багровеют щёки.

– Я вовсе не его му…

– Дорогуша, сядьте наконец! – я быстро опустилась, невольно подчинившись властному женскому голосу. – И снимите эту дрянь со своих глаз. – мы с Уэйном быстро переглянулись и напряженно подались вперед, когда Гвинет сняла серебряное кольцо с мизинца и звонко опустила на стол.

– Кто вы? – выдали мы хором.

– Это совершенно неважно. – женщина отмахнулась, указывая розовым ногтем на украшение. – Вы же не думали насиловать свою роговицу линзами всю жизнь, дорогуша? Это скроет от примитивных вашу маленькую особенность, надевайте скорее. – я не шелохнулась, а она вдруг нахмурила брови. – Ну же! Я не собираюсь сидеть тут до самого заката, к тому же вас ждёт несчастный ребёнок.

Я спешно сделала так, как мне велели, и надела кольцо, так кстати пришедшееся по размеру моему среднему пальцу. Уэйн взял моё лицо в свои руки и долго всматривался, не веря своим глазам.

– Они снова стали карими. – прошептал парень. – И о каком таком ребёнке шла речь?

– Откуда вы всё это знаете? – я покосилась на женщину, суетливо перебирающую стопку бумаг.

– Это моя работа – знать всё. – она на мгновение подняла на меня глаза и удовлетворительно кивнула. – Ну вот, карий идёт вам гораздо больше голубого. Так, Уэйн, давайте поскорее закончим. Вот наше предложение. – розовая папка с хлопком упала на стол перед парнем, и он медленно отпустил моё лицо, переводя взгляд на неё.

– Нет, подождите, вы не можете вылить на нас всё вышесказанное и продолжить работать, как ни в чём не бывало! – возмутилась я.

– Могу и буду, Саманта. Меня совершенно не интересуют ни магические распри, ни примитивные. По крайней мере до тех пор, пока такие, как он, – Гвинет кивнула на Уэйна. – Не создают из них сказки на потеху гражданам. Я в этом деле выступаю посредником, и у меня нет ни времени, ни желания удовлетворять ваше любопытство. Уэйн, – женщина сосредоточилась на парне, – Мы предлагаем вам шестьдесят процентов от каждого проданного тиража, а так же возможность печати более ранних работ, после раскрутки данного романа, разумеется. Уверяю вас, эта книга не будет пылиться на складах и прилавках магазинов, а уж сделав себе имя писатель волен делать что заблагорасудится. – и упёрлась локтями в стол, положив голову на скрещенные кисти рук. – Итак, ваше слово, Уэйн?

Я ошеломленно слушала её монолог, размышляя, откуда она знает о моих глазах, о магах, будучи примитивной, и даже о грядущей встрече с Томом, о которой я не успела обмолвиться Уэйну, а парень в это время лениво перелистывал страницы договора, в пол уха внимая словам женщины. Он захлопнул папку и откинулся на кресле, впивая в Гвинет зеленые глаза.

– Шестьдесят процентов – это немало. Какая вам с этого выгода?

– Как я уже сказала, вашу книгу ждёт успех. У нас практически не было ни финансовых, ни временных затрат на редактора, поскольку это действительно на редкость чистая работа. У нас своя типография, что так же снижает возможные убытки, так что, формально, мы будем вовлечены лишь в печать и раскрутку вас, как писателя.

– А как быть с дизайном? – допытывался Уэйн.

– А на этот счёт у вас есть свои мысли, не так ли? – Гвинет перевела на меня серые глаза, и Уэйн, ухмыльнувшись, последовал ее примеру.

– Что вы на меня так смотрите? – я вжалась в спинку кресла, настороженная таким вниманием к своей персоне.

– Как думаете, получится её убедить? – парень вернулся к договору, размазывая чернила на нужных листах своей витьеватой подписью.

– Убедить в чём? – я нервно переводила взгляд с Уэйна на Гвинет.

– Не сразу, но получится. – женщина забрала папку, пряча её в ящике стола, – У нас нехватка персонала в отделе дизайна, посему, Саманта, советую вам продлить ваш отпуск. Уэйн, – и протянула ему руку. – Рада знакомству.

– Аналогично, Гвинет. – Уэйн с жаром ответил на её рукопожатие, чего нельзя сказать обо мне, поскольку мои конечности были ватными и совершенно не хотели меня слушаться.

На улицу меня вывели, держа за плечи. На все мои вопросы парень отвечал весёлой ухмылкой, и тогда я ещё не понимала, в какую затею меня вовлекли. Стоило заказанной машине подъехать, Уэйн весьма галантно открыл для меня дверь, а после сел с другой стороны.

– Ума не приложу, как дядя Пирс со Стэном это выносят. – он ослабил галстук и недовольно потёр шею рукой.

– У тебя скоро будет возможность справиться об этом. – я ухмыльнулась, не сводя глаз с парня. Костюм выгодно подчёркивал его фигуру, цвет изумительно подходил к глазам, и что уж говорить о причёске… Уэйн выглядел великолепно.

– Дяди Пирса сегодня в приюте нет. – он покачал головой.

– А я не о нём говорила. – парень вскинул бровь и вжался в сиденье, когда я подалась к нему, практически касаясь губами его уха. – Тебе невероятно идет этот костюм, Уэйн.

Я собирлась было отодвинуться, как вдруг он взял меня за подбородок, притягивая к себе. Мужской одеколон быстро достиг носа, опьяняя, и моя уверенность быстро улетучилась.

– Ради тебя я готов носить его хоть каждый день, Саманта Хьюз. – Уэйн едва успел коснуться своими губами уголка моих, когда водитель выразительно прокашлялся, уведомляя нас о прибытии.

Уэйн застыл, как вкопанный, стоило нам выбраться из салона автомобиля. Двор был усыпан служителями порядка, а дорогу перегородили две полицейские машины. Я сразу направилась к нужной железной двери, распахнутой настежь, возле которой нас уже встречал мужчина в форме с блокнотом в руках.

– Вы здесь живёте? – он вытянул руку, преграждая нам путь, но, как только я кивнула, задал несколько вопросов и, наконец, пропустил нас внутрь.

– Что происходит?

– Осталось ещё одно незаконченное дело. – я перепрыгивала через ступеньку, одной рукой придерживая подол платья, а второй утягивая за собой парня.

– Какое ещё дело? – допытывался он, без проблем подстроившись под мой темп, а когда я открыла дверь своей квартиры, пропуская его внутрь, прошептал, – Так вот о каком ребёнке шла речь.

В коридоре прямо на полу сидел Томас Кикки. Он не мигая смотрел в одну точку, и оторвал взгляд только когда Стэн положил руку ему на кудрявую макушку. Небесно-голубые глаза поднялись сначала на главу служебной организации, а после и на меня. Он быстро поднялся и подбежал ко мне, смыкая руки за моей спиной.

– Готовы? – две головы утвердительно кивнули. – Тогда вперёд. – я схватила Стэна за локоть, стоило ему поровняться с нами, и на этот мой жест мужчина ответил всктнутой бровью. – Стэн, пока у нас есть время… Что вы знаете о Гвинет Проуз?

– Алисы ради, – он возвёл серые глаза к небу, – Объясните мне, как вам удаётся заводить подобные знакомства? – и, тяжело вздохнув, продолжил. – Наш мир действительно очень странный. Не хватало нам магов, так среди нас появились ещё и ведьмы.

– Ведьмы? – я изумлённо ахнула.

– Ничего особенного, Саманта. – мужчина отмахнулся. – Простые гадалки, чревовещатели, называйте как угодно. Без котлов с зельями и летающих мётел. Что касается самой Гвинет, она несколько…

– Необычная? – я пыталась подобрать подходящее её описанию слово, однако Стэн меня превзошёл.

– Совершенно сумасшедшая, – он пожал плечами, – Но безобидная, и своё дело знает, можете не беспокоиться. – и обернулся на ребят. – Ну что, теперь готовы?

– К чему готовы? – Уэйн переводил озадаченный взгляд с меня на главу магического контроля.

– Отличный костюм, Уэйн. – Стэн похлопал парня по плечу, первым покидая квартиру.

– Спасать маму. – мрачно отозвался Том, беря одной рукой меня, а второй Уэйна, увлекая нас за собой в подъезд.

Квартира четы Кикки находилась этажом ниже, но уже отсюда был слышен вой и мужской хрипящий рык, отчего меня мигом бросило в дрожь, но я быстро заставила себя успокоиться, чувствуя, как Том сильнее сжал мою руку. Ему было страшнее, намного страшнее, и я не имела права поддаваться собственной слабости, только не сейчас.

План был придуман еще в приюте, пока я лежала на койке, восстанавливая силы и отходя от состояния Гронвета. Когда я, поглощенная силой, бесновалась и разрушала офис Билла Макклафина, Стэн, оставшийся в приюте, рассказал Тому всю правду о его матери. Рассказал о прошлом, в котором Том ещё не явился на этот свет. Рассказал о прошлом, с которым пришлось столкнуться Аманде. Рассказал о чистке воспоминаний, в которой участвовал сам Стэн. Показал Тому воспоминания, про которые сам мальчик невольно забыл. Воспоминания из детства настолько раннего, где Аманда ещё была полна решимости и сил, чтобы противостоять своему мужу и защищать своего ребёнка. Воспоминания из детства настолько раннего, где Аманда еще помнила, что Тома нужно защищать, что она его любит. Тогда Том поднял на Стэна печальные глаза, и спросил «Почему бы нам не спасти мою маму?».

Томас Кикки был мальчиком, что не вовремя повзрослел. Томас Кикки был мальчиком, что принял образ своей матери, и отправился в полицейский участок, чтобы написать заявление на собственного отца. Над образом даже не пришлось долго работать – следы побоев никогда не сходили с тела женщины, не говоря уже о старых и не очень шрамах и ожогах. Мы со Стэном, принявшие в этом деле участие, как свидетели, помогли мальчику, под видом истерзанной и напуганной женщины, заполнить все необходимые документы. Гарри Кирк даже отдал нам свою ящерку на время прибывания в участке, чтобы Тому хватило сил. Пресмыкающееся и без того полюбилось мальчику, так что наличие такого компаньона имело ещё и успокаивающий эффект.

И сейчас отца Томаса Кикки уводили из квартиры под руки двое рослых служителей порядка. Мужчина вырывался и хрипел проклятия, а его бас сотрясал стены, привлекая напуганных соседей, и играя на наших нервах.

– Ты сдала меня, сволочь! Сдала меня с потрахами! – лысая голова безотановочно дёргалась, выворачиваясь во все стороны.

– Сэр, успокойтесь! – полицейский сильнее заломил руки мужчины, заставляя того вскрикнуть, и толкнул в спину.

– Я найду тебя! Я уже нашёл тебя однажды! И снова найду! Я убью тебя, тварь! Неблагодарная тварь! – крики стихали по мере того, как его уводили прочь, а Том сжал мою руку так сильно, что она уже начала неметь.

– Он осознаёт, что эти угрозы едва ли укоротят его срок? – Уэйн шепнул мне на ухо. Я не ответила.

– Шоу окончено, расходитесь по домам! – Стэн крикнул, озираясь на стоящих в халатах, с дымящимися кружками в руках, соседей, и те взрогнули, ретируясь в свои квартиры, где наверняка продолжили следить за происходящим уже с балконов и окон.

Когда все стихло, а на площадке не осталось никого, кроме нас четверых, до ушей дошёл рваный плачь и тихие всхлипы, доносившиеся из квартиры, не скрываемой распахнутой дверью. Томас не двигался с места, и мы терпеливо ждали, когда он соберётся с мыслями и сделает первый шаг. Ждать пришлось недолго, и я, уже не сосчитать в какой раз, восхитилась мужеством этого мальчика. Он выпустил наши руки и первым ступил в квартиру, а следом за ним зашёл Стэн, и мы с Уэйном.

Я прежде не была дома у Томаса, и ужаснулась, едва переступив порог квартиры. Запах табака, казалось, навсегда впитался в стены. Обувь снимать не было никакого желания – под слоем грязи, песка и мусора не было видно ни линолеума, ни паркета, ни чего-бы то ни было, что могло бы укрывать собой пол. Обои кое-где почернели – вероятно, подожжены – а кое-где и вовсе были оторваны от стены, оголяя серый бетон. Вместо люстр или ламп с потолка прямо на проводе свисали одинокие лампочки, и я сильно сомневалась, что рабочие, а мебель из всех комнат можно было пересчитать по пальцам одной руки. И в дальнем углу всего этого беспорядка, сжавшись в холодную стену, сидела худая, напуганная, вздрагивающая женщина. Её тощие пальцы сжимали светлые волосы, а босые ступни царапались о песок, словно она пыталась втиснуться в эту стену и исчезнуть в ней.

– Я ничего не делала, ничего не делала! – Аманда Кикки шептала, качая головой, и захлебываясь слезами. – Не трогай нас, умоляю!

– Ох, Аманда! – Стэн упал на колени рядом с несчастной женщиной, прижимая её к себе, а она продолжала всхлипывать ему в грудь.

– Давайте перенесём её ко мне? – я села рядом с мужчиной, а он поднял женщину на руки только дождавшись кроткого кивка Тома.

Мальчик нервно семенил за мужчиной до моей квартиры, а мы с Уэйном открывали им двери, пропуская внутрь. Стэн усадил Аманду на диван, а сам сел перед ней на пол, не отпуская женских рук. Томас осторожно опустился рядом с ним, борясь с собственными эмоциями, и я, отправив Уэйна на кухню искать успокоительное, казалось, не только для рыдающей женщины, но и для всех нас, сама села за мальчиком, обнимая его вздрагивающее тельце со спины. Аманда успокаивалась долго, и, словно только перестав всхлипывать, заметила всех нас.

– Стэн? Что ты здесь делаешь? – она перевела покрасневшие глаза на своего сына, – Томми, ты в порядке! – и схватила его за руки, привлекая к себе. – Где же ты был, Томми? Стой, что здесь делает эта дрянь? – она нахмурилась, едва заметив меня, и я поднялась, отходя подальше.

Я нужна была только для поддержки Тома, и влезать в эту семейную идиллию у меня не было никакого желания. Уэйн последовал моему примеру, и мы опустились на пол у противоположной стены: Уэйн уселся прямо на лапы большого плюшевого медведя, а меня посадил перед собой. Парень сцепил наши руки в замок, а свою голову положил мне на плечо, наблюдая за происходящим через ширму моих волос, и щекоча мою шею своим мирным дыханием.

– Мам, я тебе всё объясню, – Томас взял лицо женщины в свои ручки, заставляя сфокусироваться на себе. – Только сначала нам нужно кое-что сделать. Папа нас больше не тронет, я обещаю. Мы хотим помочь тебе. – он погладил маму по щеке, а она не сводила с него удивлённых глаз. – Позволь нам помочь тебе, мам.

Аманда перевела взгляд на Стэна, терпеливо ожидающего своего часа.

– Стэн, о чём он говорит?

– Аманда, прошу тебя, позволь помочь. – я заметила, как мужские плечи вздрагивали под костюмом. – Будет больно, но я буду рядом.

– И я! – подхватил Том.

– Так надо, Аманда. Пожалуйста.

Женщина растерянно переводила глаза с мужчины на мальчика, а после, немного подумав, кивнула. Том забрался на диван, крепко обнимая свою маму, а Стэн взял женские руки в свои и вперил в неё взгляд. Какое-то время ничего не происходило, а потом вдруг голубые глаза округлились, и комнату пронзил крик. Томас изо всех сил сдерживал дрожащее, извивающееся тело матери, а Стэн не выпускал её рук. Уэйн молча наблюдал за ужасающей картиной, а когда меня начало трясти, сильнее прижал меня к себе, стараясь закрыть руками мои уши. Душераздирающий крик смолк лишь через несколько минут, сменившись яростными всхлипами, а после стихли и они. Когда я открыла глаза, увидела, как Аманда прижимала к себе Томаса, а их обоих обнимал Стэн, дрожащий то ли от использования способности, то ли от переизбытка чувств.

С тех пор минуло несколько дней. Ни главу служебной организации, ни мальчика, по которому успела соскучиться, я не видела – Стэн отвёз семью Кикки к себе. Аманда долго восстанавливалась, раскладывая нахлынувшие воспоминания по полочкам, а после пополняла эти самые воспоминания рассказами Томаса и Стэна. Разумеется, она была в ужасе, узнав, что её сына похитили и пытали, и, разумеется, её ненависть ко мне сошла на нет, стоило ребятам рассказать ей о том, что я сделала для Тома. Глядя на семью Кикки, я невольно вспоминала семью Бруксов. Аманда так же, как и Джаррет, пропустила то время, за которое её чадо успело вырасти, и сейчас она отчаянно желала снова стать для Тома той матерью, какой была когда-то очень давно. И в этом плане, Джаррет, пожалуй, сильно уступил Аманде, поскольку Том, в отличие от Уэйна и Ливи, всё ещё был ребёнком, и он с радостью принял вернувшуюся в здравом рассудке мать.