Текст книги "Сполохи детства"

Первая моя драка с Цыганком случилась на дне рождения одноклассницы. Она, дуреха, устраивала его в заброшенном детском саду, и я никак не ожидал, что ей придет в голову пригласить туда и Рыжего с компанией. Когда я и Серега посетили это мероприятие, вся Банда уже была пьяной в хлам.

– О, а вот и Степа наш, – сказал Рыжий и показал на меня Цыганку, – гляди, кто тебя ждет. Подарочек.

Тот еле стоял на ногах. Но сразу же, шатаясь, побежал ко мне и ударил в глаз. Я едва успел уйти в сторону, так что удар получился смазанным, и влепил ему в ответ – как учили в боксерской секции, под подбородок, хуком. Цыганок сразу пластом лег в траву. А я развернулся и сказал:

– Пошли отсюда.

– Ребята, не уходите, ребята, – именинница побежала за нами, хватая за руки. Она и сама уже была не рада, что позвала Банду. Поначалу ей казалось, что это хорошая идея. Но когда отморозки напились, девчонка и ее подруга сильно испугалась, что с ними что-нибудь сделают. И небезосновательно – уверен, так и было бы.

– Пошли с нами, – предложил я.

– Уходишь? – услышал я ехидный голос Рыжего. – Ну, смотри… Я бы на твоем месте остался. А то не по-пацански как-то… И девок наших с собой тянешь, Степа.

– Так нам что, остаться что ли? – застыл в растерянности Серега. Рыжего он боялся.

– Пошли, – повторил я, и направился прочь. За мной поспешила именинница, ее подруга в тоненьком платьице, придерживая подол, и, неуверенно оглядываясь, Серега.

– Чего-то они обиделись, по-моему, – пробормотал он, когда мы вылезали в дыру в ограде детского сада.

– Это их проблемы, – сказал я. На самом деле, я отчаянно храбрился, понимая, что теперь, после того, как я отправил пьяного Цыганка в нокаут, проблем не избежать – и они от меня уже не отстанут.

«Может, поговорить с кем-нибудь из них, – думал я, – может, с Рыжим? Может, получится как-то все замять?!»

Но Рыжий сам вызвал меня на разговор через несколько дней. Он встречал меня прямо возле школы, сидя на бетонной ограде.

– Подь-ка сюды, – подозвал он меня вальяжно.

Я, стараясь не терять лица, не слишком спеша, подошел.

– Ты, паря, черту перешел, – сказал Рыжий. – Надо с этим теперь делать что-то…

– Ничего я не переходил, – сказал я. И с тоской вспомнил холодное лезвие ножа Сани, упирающегося мне в живот. Эти запросто зарежут, а потом скажут – так он с дыркой в животе и был. Таким неудачным родился.

– Перешел-перешел, – Рыжий усмехнулся. – Цыганок весь в обидках теперь. Хочет реванш взять. Будете с ним биться на кулаках. Все по-честному. Ты когда готов биться будешь?

– Да хоть сегодня, – сказал я. Новость меня, на самом деле, обрадовала. Я решил, что если дам Цыганку по физиономии хорошенько, то на этом все и закончится. Он был слабый. Я его совсем не боялся. Разумеется, я ошибался.

– Ну вот и договорились. Сегодня вечером приходи к гаражам. Там и устроим показательные состязания. – Рыжий покачал головой. – Честно скажу. Не ожидал я, паря, что ты таким гондоном окажешься.

– Это почему? – угрюмо спросил я.

– Да ты сам все знаешь, – с ленцой в голосе ответил Рыжий. – Ты же у нас умный. Что я тебе все разъяснять буду…

Вечером я позвонил Сереге, спросил, пойдет ли он к гаражам.

– Не зна-аю, – протянул он. – А надо? Да?

По голосу было ясно, что идти ему очень не хочется. Потому что нет никакой гарантии, что после того, как я врежу Цыганку, нас обоих не поколотят всем скопом. Это в лучшем случае. А в худшем – прирежут. Потому что для них мокруха не в новинку.

– Знаешь что, друг, – сказал я. – Ты обязан идти…

– Ладно, – ответил Серега. – Я пойду-пойду… Вот вечно ты. Нарвешься. А мне потом отвечай…

Когда мы пришли на место, на площадке возле гаражей собралось человек пятьдесят – целая толпа. Приехали поглазеть на драку даже малознакомые ребята из соседнего района на мотоцикле с коляской. Наверное, их кто-то позвал насладиться зрелищем.

Некоторое время в открытом гараже копался какой-то мужичок, потом, заметив, что намечается заваруха, быстренько собрался, запер гараж и убрался по добру – по здорову. Я заметил, что Рыжий что-то успел сказать ему сквозь зубы – не иначе, подгонял поскорее освободить территорию.

Цыганок сидел мрачный, на старом кузове машины, в окружении приятелей, поглядывал на меня исподлобья. Все собравшиеся явно поддерживали его. Про меня откуда-то взялся слух, что я «каратист» – и сам нарвался. Дескать, рассказывал всем в районе, какой я крутой в драке. Что, конечно же, было неправдой.

– Дай каратисту! Врежь ему! – слышались увещевания. – Наваляй каратисту!

В целом, настроение у всех было радостное, как перед большим представлением. Рыжий подошел и принялся как всегда медлительно о чем-то перетирать с чужаками из другого района на мотоцикле. Те что-то отвечали – в общем шуме было не разобрать. Но их настрой мне совсем не понравился – ощущалось, что меня решили показательно наказать. Если получится – силами Цыганка, если не получится – все вместе. Когда тебя собираются бить, всегда ощущаешь мандраж. Это уже потом, когда драка началась, резко успокаиваешься. У меня во всяком случае так.

На моего друга Серегу было жалко смотреть. Он всем своим видом говорил – зря я сюда приперся. Походил, поздоровался с ребятами помладше, которых знал, да и встал подальше от меня – как будто мы не вместе. И я его отлично понимал – кому же хочется огрести, даже за компанию с лучшим другом.

Все разошлись в стороны, расчистили место для поединка. И мы сошлись в драке. Я сразу принял боксерскую стойку, как учили в секции. Послышались смешки. Цыганок сделал вид, что прыгает ко мне, чтобы нанести удар, и я подался назад. Он засмеялся. И толпа поддержала его дружным хохотом – мол, боится «каратист», не зря боится, сейчас огребет… Потом мой противник вдруг попятился, сунул руку за спину и выхватил ножку от табуретки. В глазах его вспыхнуло торжество – что, не ожидал?!

Я опустил кулаки. Это уже было против всех правил. Рыжий же сам сказал – бой на кулаках. Обернулся на него. Думал, он хоть как-то отстоит справедливость. Но главарь был абсолютно невозмутим, стоял, сложив руки на груди, значит – был в курсе, какой финт выкинет его подопечный. Кто-то крикнул: «Нечестно!», но его быстро заткнули.

Помахивая дубинкой, Цыганок, теперь уже полностью уверенный в своей победе, направился ко мне. Он был старше, выше меня на целую голову, к тому же – вооружен. По его мнению, да и по мнению остальных, у меня не было никаких шансов. Толпа замерла, ожидая развязки.

Дубинка просвистела в воздухе – и не попала по мне, я увернулся. Затем уклонился снова. Он махал ножкой от табуретки очень беспорядочно и неумело, я сразу это понял. Поэтому во время очередного выпада, сделал шаг вперед, одновременно уворачиваясь, перехватил его руку – и вывернул. Одно мгновение – и дубинка оказалась уже у меня в руках. Я не стал медлить и тут же врезал ею ему по лицу. Удар получился звонким – бэмс. Цыганок охнул, развернулся… и побежал. Я кинулся следом, охаживая его по спине и по голове. Не сдерживался, бил изо всех сил, надеялся сразу уложить, чтобы прекратить это безобразие. Толпа расступилась, мы выбежали к остаткам какого-то деревянного дачного штакетника, который местный владелец гаража приспособил в качестве ограды. В этот штакетник мой противник и рухнул всем телом, с хрустом сломав тонкие доски. Я продолжал лупить его ножкой от табуретки, вспомнив в эту секунду отчего-то старика Лукошкина, чью голубятню сжег этот подонок. И вошел в такой раж, что даже не заметил, как меня кто-то схватил за плечи и отбросил назад с криком: «Хватит, хватит!»

Цыганка подняли. По его лицу струилась кровь, он отплевывался и ругался трехэтажным матом.

Я стоял, крепко сжимая дубинку, и ничего не предпринимая. Толпа тоже замерла, ожидая, что скажет Рыжий. Главарь Банды был явно недоволен. Он жевал губами, смотрел на меня, на ребят, и молчал. Так продолжалось довольно долго.

Тут вперед вдруг вылез Серега:

– Сказали же – на кулаках. А так нечестно.

– Заткнись! – гаркнул Рыжий. И он замолчал, поспешив потеряться в толпе, успев напоследок пробормотать что-то вроде: «А чего он…»

– Брось это, – приказал Рыжий, указывая на окровавленное оружие у меня в руках. Я замотал головой. – Я говорю – брось. – Он подошел, схватился за ножку табуретки и с усилием вырвал ее у меня из руки. Потом обернулся к собравшимся: – Ну все. Мы закончили. Расходимся…

Все разочарованно заворчали. Из коляски мотоцикла вылез здоровенный накачанный парняга, про которого я знал только то, что его зовут Саня.

– А чего мы? – спросил он.

– Не надо ничего, я передумал, – медленно шевеля челюстями, ответил Рыжий и сплюнул. – Пусть живет.

– Ты у меня, сука, ответишь. Я тебя все равно достану! – вопил не своим голосом Цыганок. Ему помогали идти. Но он не терял боевой настрой. Хотя только что показывал мне спину. Уж такой у этого кретина был характер – как у боевого петуха. – Ты у меня получишь, понял?..

– Мало тебе? – спросил я.

– Чего? Чего ты сказал?! А ну иди сюда…

– Да хорош, – успокаивали его свои же ребята.

Мы с Серегой поспешили убраться из гаражей. Шли быстро.

– Повезло тебе, – сказал он по дороге. – Ваще повезло.

Я тоже так думал, но ничего не ответил, размышляя о том – закончилось ли все, или это только начало?! Уверенности в том, что от меня теперь отстанут, не было. Наоборот – появилось еще больше тревоги. Я успокаивал себя одной только мудрой мыслью, которая всегда мне помогала в жизни: «И это пройдет. И ты потом будешь вспоминать об этом, как о забавном приключении, и смеяться над ним».

Но и сейчас, по прошествии многих лет, все, что происходило, не кажется мне забавным приключением. Многие из нас проходили по самой кромочке ножа, и далеко не всем повезло так же, как мне. Если бы не моя звериная реакция, данная мне свыше, не знаю, как все обернулось бы в тот день. Возможно, Цыганок забил бы меня ножкой от табуретки до смерти. А может, сделал бы инвалидом. И никто на свете не помог бы мне в этой ситуации, не спас бы. Не бежать же в самом деле в милицию при малейшей угрозе жизни – да она и не стала бы заниматься делами подростков, сказали бы: «Разбирайтесь сами», прецеденты были. А если бы стала – я сделал бы себе только хуже, прослыв стукачом и став местным изгоем.

Вечером, лежа в кровати, я все никак не мог уснуть, прокручивал этот день в памяти снова и снова, и понимал – что-то надо делать, или жить мне осталось недолго. Цыганок от меня не отцепится. Да и для Рыжего я, похоже, теперь враг номер один. Но как так получилось? Ведь мы, вроде бы, нормально общались. Я никогда не позволял себе даже лишнего панибратства – всегда оставался на расстоянии, и мне казалось – эта дистанция меня убережет…Кое-какие идеи все-таки появились, и я решил их реализовать…

Через неделю в школе я подошел к одному старшекласснику по имени Валера. Это был высокого роста сутулый парень с лицом в прыщах, в роговых очках, короче говоря – настоящий отличник. Его сестру изнасиловала Банда Рыжего, и все об этом знали. Валеру презирали за то, что он не заступился за сестру. Но он вообще числился по классу «ботаников», поэтому к нему было особое отношение.

– Привет, – сказал я.

– Чего тебе? – неприветливо ответил Валера. Он переобувал сменную обувь.

– Есть один разговор.

– О чем?

– О ком. – Я не стал ходить вокруг да около, решил сразу приступить к делу: – Я знаю, кто изнасиловал твою сестру.

Он подскочил, как на пружинах, сгреб меня за воротник, прижал к стене.

– Думаешь, я не знаю…

– Я точно знаю, – осторожно заметил я. – Это Цыганок. Ну чернявый такой. Ты его, наверное, видел много раз.

Он сразу весь потускнел, сник, глянул на меня из-под очков.

– Ты уверен?

– На все сто.

Валера сел обратно на лавку и продолжил шнуровать ботинки. Было заметно, что руки у него дрожат.

– Бесполезно, – сказал он через некоторое время, – мамка в милицию обращалась. Говорят, ничего доказать нельзя. И она сама уже говорит – что ничего не было. Запугали ее.

– Запугали, – согласился я. – Он и запугал. Цыганок.

– А что я… – в голосе прозвучала звериная тоска, – могу сделать?

– Ну ты же мужик, Валер, – я присел рядом, – много чего можно сделать… Если вдвоем.

– Вдвоем? – он опять глянул на меня из-под очков. Во взгляде промелькнула надежда.

– Да, – подтвердил я. – Вдвоем. Встретим его. Одного. Дадим понять, что с нами лучше не связываться.

– Он же в драку полезет.

– А я с ним уже дрался, – сказал я. – Слабый он. Только хорохорится много. Как петух.

– А где мы с ним поговорим? – в голосе очкарика все еще звучало сомнение.

– Я знаю, где он живет. Подождем его в подъезде. Возле его квартиры…

– Ну… давай, – согласился внезапно Валера. – Погоди. А тебе-то что с этого?

– А у меня к нему свои счеты.

– Ну ясно… ясно, – он качнул головой. – Только подготовиться надо. Есть у меня одна идейка…

Цыганок жил со мной в одном доме, в соседнем подъезде. Мы с Валерой беспрепятственно зашли в дом, направились на балкон возле лифтов, и стали ждать прихода «жертвы». Я был очень спокоен – даже удивлялся себе. А Валера всячески мандражировал. Из кармана он извлек какой-то массивный электрический прибор с двумя проводками.

– Тут конденсатор, трансформатор, нитку я сам домотал, – пояснил он. – Очень мощная штука. Должна сработать.

– На фига? – я продемонстрировал Валере свинцовый кастет, отлитый несколько лет назад знакомыми пацанами и выменянный у них на иностранные монеты. – Вот это вещь!

– Насмешил, – Валера чуть ли не впервые со времени нашей встречи улыбнулся и снова затряс своим прибором. – Вот ЭТО вещь…

И он оказался прав. Послышался звук открывающегося лифта. Я выглянул с балконной площадки через стеклянную дверь:

– Он.

Мы ринулись к врагу. Он даже обернуться не успел, чтобы понять, кто на него нападает. Я запомнил только плохо подстриженную худую шею, всю в черных волосах – хотя его звали Цыганком, происхождение у него было туманным, никто никогда его отца не видел. И на похоронах, насколько мне известно, его тоже не было.

Валера вырвался вперед и ткнул проводками своего чудо-прибора в обнаженную шею. Послышался треск, и Цыганок опрокинулся, как будто его срубили косой. На полу он несколько раз дернулся и затих. Слегка пахло паленым.

– Ну, что теперь? – шепотом спросил Валера.

– Давай его на балкон затащим, – предложил я. – А как очнется – поговорим.

– Да чего с этой сукой разговаривать?! – мой подельник вдруг стал необыкновенно злым. Прежде я его таким не видел. – Он мою сестру… изнасиловал. Ты не забыл?!

– Не забыл, конечно…

А Валера уже тащил Цыганка на балкон, подхватив подмышки. Только сейчас я заметил, какой тощей была наша «жертва», и голова у нее так и болталась из стороны в сторону. Как у ощипанного цыпленка, которого повар несет, чтобы бросить в суп.

«Но, может, это и не он…» – хотел сказать я. И не успел. Отличник и очкарик, победитель городских олимпиад по физике, взял и перекинул тело через перила десятого этажа. Сделал он это быстро и буднично – как будто так и надо было. Причем, снизу я не услышал ни единого звука – словно Цыганок не вниз упал, а воспарил к небесам. Но, выглянув, я увидел, что он лежит на газоне, лицом вниз, и ноги у него неестественно вывернуты в коленях.

– На хрена ты?.. – начал я.

Но Валера уже распахнул дверь на черную лестницу и ломанулся вниз. Я счел за благо побежать следом. Мы выскочили из подъезда – и сразу разошлись в разные стороны. На лавочке, где обычно сидят бабульки, в этот раз было пусто – как нарочно.

Больше я с отличником Валерой не общался – не было желания. Да и он не стремился продолжить наше «сотрудничество». Мы, правда, здоровались при встрече, но без особого энтузиазма – как случайные знакомые.

* * *

Для меня стало откровением, как быстро стирается след человека на Земле. Особенно, если он ничего не производил, а только доставлял неприятности окружающим.

Некоторое время кругом звучали разговоры о том, что Цыганок давно собирался покончить с собой, грозился, что порежет вены или повесится. То, что он выбросился с балкона – было только делом времени, считали все. Поговорили недельку-другую, да и перестали.

Мне запомнился милиционер с папкой в руках. Мы почему-то сидели с Серегой на скамейке возле моего дома, хотя обычно проходили мимо нее. Милиционер подошел, задал пару вопросов – знали ли мы погибшего, в каком подъезде он жил, были ли у него друзья. А потом неожиданно распалился, покраснел лицом и стал орать, что всыпать бы нам ремня, а то наглотаются всякой дряни – и с балкона сигают, а ему потом – выговор. «Заняться что ли нечем?! Лучше бы книжки всякие читали».

– А мы читаем, – заметил Серега, – я, например, Фенимора Купера очень люблю.

– Фенимора Купера – это хорошо, – согласился милиционер, сразу став на порядок спокойнее. – Макулатуру, наверное, сдавали, чтобы получить.

– А как же, – ответил я. – На собрание сочинений много надо сдать.

– Ну понятно. Вы молодцы… молодцы. Так с кем он, говорите, дружил?

Я, ничуть не сомневаясь в правильности своих действий, аккуратно перечислил всех оставшихся членов Банды, а заодно рассказал, где их лучше найти.

– Вот они мало читают, – напоследок уточнил я. – Очень нехорошие ребята.

Милиционер тщательно занес все мои показания в папку… Но дело у него, как обычно, дальше расспроса свидетелей не пошло. Хотя известный подвал, где они собирались, он навестил. Но внутрь попасть не смог – изнутри было заперто на задвижку, ему просто-напросто никто не открыл. А условного стука он не знал – я забыл снабдить его этими полезными сведениями. Полагаю, затем он нашел для себя дела поважнее – чем общаться с друзьями подростка-самоубийцы.

Самая большая метаморфоза, к моему удивлению, произошла с матерью Цыганка. Пару недель она была безутешной, носила траур по сыну, ее можно было видеть с опухшим от слез лицом… А потом из затравленной несчастной женщины она вдруг, прямо на глазах, стала расцветать. У нее появился кавалер (приехал из провинции) – лысоватый, скромный мужик, работал слесарем в нашем ЖЭК-е. Как-то очень быстро у них народилось двое ребятишек. Пара поженилась. И гуляли с детьми вместе или по очереди. Понятия не имею, навещала мать могилу непутевого сына или нет – но факт остается фактом – с его уходом в мир иной жизнь ее явно стала на порядок лучше.

Я как-то не принимал эту смерть на свой счет – полностью возложив «заслугу» на «маньяка» Валеру. Кто же знал, что в этом погруженном в себя, сутулом юноше скрывается такой вихрь эмоций! И вообще, после произошедшего я решил не судить о людях по внешности – никогда не узнаешь, что у кого внутри, пока не наступит час икс.

В общем, крошечный след, оставленный существованием Цыганка в нашем мире, очень быстро стерся, будто омытый водой песок выровнялся – и не осталось ничего, что напоминало бы о нем. Разве что он хранился до поры – до времени на одной из полок моей памяти, чтобы я извлек его воспоминанием, он вспыхнул ярким сполохом напоследок на страницах этой рукописи, и угас уже навсегда. Туда ему и дорога… В глубокое небытие.

* * *

Банда тем временем ширилась. Без пополнения она не осталась. Цыганка сменило несколько не менее «петушистых» ребят – они были нужны Рыжему для комплектности, такими не только удобно управлять, их удобно натравливать на кого-нибудь. Появились и другие – подрастали и тянулись к жизни «крутых».

Меня на время оставили в покое, но я то и дело замечал колючий взгляд Рыжего, стоило нам встретиться. Он явно думал обо мне. И его внимание к моей скромной персоне меня порядком беспокоило. Однажды он подослал ко мне Сани – поговорить о сбыте ножей. Тема была пустяковой, просто повод снова привлечь меня к делам. Не знаю ли я, можно ли на «птичке» продавать ножи оптом – я, вроде бы, туда часто езжу. Я ответил, что не знаю. Сани разговаривал со мной как ни в чем не бывало, словно мы не были врагами, а как раньше – приятельствовали, когда вместе ходили на реку или тусовались на турниках.

– В общем, нет? – сказал он.

– Нет, – я покачал головой. – Не знаю. Точно.

– Жаль, – Сани потер свои мозолистые, совсем не детские ладони, руки у него были удивительные – абсолютно взрослые, рабочие, и очень сильные, – Рыжий будет недоволен. Да и мне бы капуста не помешала. Может, все-таки поспрошаешь?

– Да я там почти никого не знаю.

– Ну ладно, бывай, – Сани пожал мне руку и вразвалочку направился прочь.

А я остался размышлять – что это, новый накат грядет, или Рыжий таким образом заключал пакт об окончательном перемирии? «В любом случае, скоро узнаю», – решил я. И действительно, скоро Банда опять проявилась.

На этот раз ко мне пришел Самец. Причем, позвонил прямо в дверь квартиры. Хорошо, что дверь я открыл лично. Он сразу сунул мне в руки какой-то сверток.

– Что это? – спросил я.

– Заныкать бы надо.

– Не понял.

– Ну, шалу ныкни у себя. С нас причитается, все дела.

– А почему это вдруг я?

– А чего не ты? На районе живешь?

– Живу.

– Спокойно живешь? Так что тебе, пацанам в падлу помочь? Рыжий лично просил. Именно тебя.

«Началось, – подумал я. – Откажешься, скажут – конец твоей спокойной жизни, пацанам помочь не захотел. Возьмешь – можно попасть в глобальные неприятности, если кто-нибудь стуканет – и милиция придет с обыском».

– Так ты берешь? – поинтересовался Самец.

– Давай сюда, – я взял внушительных размеров пакет, размышляя о том, что по весу потянет на очень хороший срок. Там килограмма два, не меньше.

– Вот и молодец…

Пакет я аккуратно пронес мимо родителей и спрятал в своем секретере, запер на ключ. И сразу почувствовал, что все катится к черту, вся моя спокойная жизнь.

Все то время, что злополучный сверток пробыл у меня – а это без малого месяц – я постоянно ощущал его присутствие. Но избавиться от него тоже никакой возможности не было. Ведь за него же потом спросят. Наконец по телефону позвонил Самец.

– Зайди к нам. Рыжий просит. И это… возьми с собой.

С одной стороны, тащиться к ним в «логово» мучительно не хотелось, с другой – я радовался, что наконец избавлюсь от тяжкого груза. Но надеждам моим не суждено было оправдаться.

– Молодец, что помог, – сказал Рыжий, он сидел в видавшем виды кожаном кресле, как король на троне, перед большим столом. В подвале много что изменилось с тех пор, как я заходил сюда последний раз. К примеру, к потолку кто-то привесил старый абажур – раньше там просто торчала лампочка на проводе. К тому же, прибавилось гирь и гантелей – целый ряд стоял возле стены. Возле другой, правда, разместилась батарея пустых бутылок. Эти «спортсмены» любили выпить больше, чем поднимать тяжести. – Теперь шалу надо будет отвезти в Подольск, – огорошил меня Рыжий.

– Что?! – возмутился я. – Нет уж. С меня хватит. Ничего я никуда не повезу.

– Повезешь, – уверенно сказал Рыжий. – Тебя там встретят. Прямо возле электрички. Передашь шалу. И вернешься. Всего-то делов. Я местным ребятам должен ее. Обещал. А я свои обещания выполняю. Сам понимаешь. Пацан сказал – пацан сделал.

Под ложечкой предательски заныло. Во всем этом явно был какой-то подвох. А что если Рыжий сказал своим «местным ребятам», чтобы обратно я не возвращался?.. С него станется.

– Не повезу! – решительно заявил я.

– Ты что, сука?! – вспылил Рыжий и ударил кулаком по столу. – Ну-ка Сани – продырявь ему пузо.

Сани как ни в чем не бывало достал из-за пояса пистолет и направил на меня.

– Откуда… откуда у вас оружие? – стараясь скрыть страх, выдавил я.

– Отстал от жизни, – констатировал Рыжий. – Мы давно все при стволах. Даже молодежь наша. – В подвале хватало совсем юных малознакомых ребят. Лица у них были злые, как у волчат. Рыжий растил и вооружал небольшую армию – он точно метил в короли. Что-то такое я и предполагал с самого начала. – Так ты поедешь? – спросил он вкрадчиво.

– Один не поеду, – в голове мгновенно прокрутился и сложился план действий. Я кивнул на Самца. – Вот с ним поеду.

Тот сделал удивленное лицо – почему я?

– Хорошо, – неожиданно легко согласился Рыжий. – Самец поедет с тобой. Выдвигаетесь завтра. Электричка отходит в десять ноль две. Опоздать на нее нельзя. Поедете во втором вагоне от начала. Там вас встретят. Прямо на выходе. Все ясно?

– Ясно, – ответил я. Покрутил в руках пакет с травой. – А это куда?

– Твое дело. Но завтра на платформу не забудь принести.

Сани сунул ствол обратно за пояс брюк. На лице его отразилось сожаление, что сегодня пострелять не удалось – он явно любил это дело.

– А мне пистолет положен? – спросил я на всякий случай. Скорее для того, чтобы разведать обстановку, нежели всерьез.

– Пока нет, – ответил Рыжий. – А там посмотрим.

От сердца сразу отлегло. Значит, убивать они меня пока не собирались. Но это не значит, что не соберутся в ближайшее время.

Я кратко переговорил с Самцом, договорились встретиться завтра на платформе, откуда из нашего района ходили электрички на Подольск.

Сунул сверток за пазуху, вышел из душного, вонючего подвала…

Через некоторое время я уже звонил из другого района с местной почты по телефону «УВД по городу Подольску и Подольскому муниципальному району». Номер мне дали в справочной. Ничего сложного. Помню, что начинался он с шестерки. И хотя в приметы я не верил, мне это понравилось – номер моей квартиры тоже начинался с шестерки. Сначала меня долго не могли соединить с тем, кто был мне нужен, всё задавали бесполезные вопросы, на которые я не отвечал или нес заведомую ложь. Наконец, я попал на очень сообразительного и молодого сотрудника.

– Понял. Второй вагон. Курьер будет, скорее всего, в коричневой куртке. Темные волосы, зализанная прическа, голубые глаза. Рост где-то метр восемьдесят. Может, чуть выше. Нос прямой. На правой щеке родинка. Я все записал. Еще что-то?

– Что с ним будет? – спросил я.

– Как договоримся, – ответил уклончиво сотрудник УВД.

Из этой фразы я понял, что если Самец начнет сдавать своих, то отделается легким наказанием. А если будет молчать, то ему накрутят на полную катушку. Почему-то я не сомневался, что он не расскажет ничего. Во-первых, у него уже был богатый опыт общения с милицией. И во-вторых, в исправительном учреждении для малолетних преступников он успел побывать – значит, привык молчать на допросах. В общем, я за него не волновался. Ну, побывает еще раз в тюряге. На этот раз, правда, уедет надолго – и не будет мозолить мне глаза, поганая сволочь. Он свое заслужил. Сколько девчонок «перепортил», скольким сделал больно, а как он своей даме откромсал кусок пальца. Лютый зверь, прикидывающийся человеком…

Как выяснилось позже, я несколько недооценил нашу правоохранительную систему. Потому что Самцу как раз недавно исполнилось восемнадцать – а методы допроса взрослого гражданина сильно отличались в жесткую сторону. Малолетних тоже били, но не так жестоко. И другие, совсем уже крутые, методы почти не применялись к «детишкам». А вот взрослым в жерновах системы приходилось туго…

В электричке Самец то и дело поправлял волосы, расческу он всегда носил в кармане рубашки, и продувал ее время от времени – можно сказать, это был его любимый аксессуар. А потом стал пялиться на малолетнюю девочку, она куда-то ехала с мамой. И довел ее своими подмигиваниями и неприличными жестами (указательный палец входит и выходит из сжатой ладони) едва ли не до нервного срыва, она сидела вся красная, не зная куда деться.

– Может, ты от нее отстанешь? – даже поинтересовался я, мне стало жалко девчонку.

– А может, ты не будешь лезть не в свое дело?! Не видишь, она меня хочет, – Самец лучезарно улыбнулся, уверенный в собственной неотразимости.

Перед станцией Силикатной я сунул ему в руки проклятый сверток и сказал, что больше не могу терпеть – «пойду отолью между вагонами».

– Да погоди ты, почти приехали.

– Не, я не могу…

Напоследок я взглянул на него, с удовлетворением отметил, что куртку он надел ту самую – коричневую. И, больше не теряя времени, побежал по вагонам. Мне удалось добраться до самого хвоста, я выскочил из вагона в самый последний момент, когда двери уже закрывались. Пробежал несколько метров по платформе и спрыгнул на пути. Пересек их, направляясь на противоположную платформу – дожидаться обратного поезда.

А Самец уехал дальше – в Подольск, прямо в расставленную мной ловушку. Его, разумеется, взяли. Прямо на выходе из второго вагона. С двухкилограммовым свертком шалы в руках.

* * *

Теперь в мою задачу входило разыграть грандиозное шоу – иначе меня сочтут «крысой» и порежут на ремни. Не сказал бы что когда-либо блистал актерским талантом, да и врать у меня никогда не получалось. Но в подвал, постучав, как положено, условным стуком, я ворвался, как ужаленный шершнем. Заметался по узкому помещению, ударяя себя кулаком в грудь.

– Черт! Черт! Черт! – кричал я. Была бы на мне тельняшка, я бы ее тут же разорвал. – Мы не успели из вагона выйти, сразу – менты. И хватают нас. Ну я кое-как вырвался – и на пути. Побежал оттуда… Они за мной. Я по насыпи наверх. Там выскочил на дорогу, поймал машину и уехал на ней. Хорошо, мужик с пониманием оказался. Сразу дал по газам. В общем, ушел… Еле ушел. На обратном пути, думал, всё, возьмут. Не взяли. А где эти? Подольские где? Я никого не видел…

Рыжий вскочил из-за стола.

– А что Самец?!

– Что Самец?! – заорал я, схватил Рыжего за плечи и затряс. – Похоже, взяли Самца. А трава у меня была. То есть хранилась у меня. Что теперь будет-то?! Что будет?!

– Была у тебя. А сейчас где?

– А сейчас у них, они же меня за нее и схватили. Пришлось бросить – и тикать…

– Ты точно подольских не видел?

– Да точно, говорю тебе, никого не было! Только менты в штатском… – Я сглотнул. – Ну я прямо сюда! Что теперь делать-то, Рыжий? Мне же теперь скрываться надо, прятаться где-то… Может, я уеду куда-то на время. Или… прямо в этом подвале поживу. А? Можно? Можно мне в этом подвале пожить?!

– Тебе-то с чего что-то будет? – Рыжий сел обратно за стол, забарабанил по его поверхности пальцами. – Самец – пацан крепкий. Своих не сдаст. Неужели подольские подставили, суки?.. Да нет, не могли они. – Рассуждал он спокойно, словно ничего не случилось.

– Дай, дай чего-нибудь выпить, – сдавленным голосом попросил я.

– Налейте ему, – распорядился Рыжий.

Мне плеснули полстакана водки в граненый стакан, сунули в руку кусок черного хлеба. Я выпил залпом, закусил. Внутри сразу же стало тепло, а в голове – яснее.

– Что теперь делать-то, что?! – заорал я что было сил снова.

– Да заткнись ты, наконец, – Рыжий тоже стал выходить из себя, – кончай истерику. Как баба, и без тебя тошно. Давай-ка лучше вали отсюда. Я как что-нибудь узнаю, так тебя позову.

– Ладно, – быстро сказал я и кинулся к двери…

Шагать домой от подвала было хорошо. Вольно дышалось. Немного беспокоил меня тот факт, что Самца могли вообще не взять – вот тогда бы мне пришлось туго. Если бы он вернулся – и все рассказал. Но, к счастью, милиция сработала как надо. Но и тюремный телеграф тоже работал.