Текст книги "Наследие предков. Tod Mit Uns"

Глава 14
В лабиринт

Бронетранспортер продолжал движение. Теперь он пересекал старинный грунтовый аэродром Дэвау. На асфальтово-бетонной площадке у главных зданий аэродрома давно пробились наружу трава и кустарник. В разных местах находились остатки самолетов Ан-2, некоторые из них пришли в такое состояние еще до катастрофы из-за элементарного отсутствия финансирования. Ходили слухи, что саму территорию исторического аэродрома хотели отдать под строительство особняков для состоятельных людей. Было это правдой или нет, неизвестно. В любом случае всемирный катаклизм поставил точку на многих, если не на всех, планах людей.

Само поле давно и обильно заросло высокой травой, которая громко шелестела под подминающей ее бронемашиной.

Тигран внимательно следил за Александром, который, сам того не ведая, демонстрировал признаки повышенной нервозности по мере приближения к указанному им входу в подземный мир Восточной Пруссии. Бросать взгляд на Риту у Баграмяна больше не было никакого желания.

Загорский продолжал копошиться в бумагах. Какие-то откладывал в сторону, какие-то внимательно разглядывал, сжимая трясущимися не только от волнения, но и от движения машины руками. Иногда переворачивал.

– Саня, ты уверен, что нам надо именно в Первый форт? – высказал, наконец, свои сомнения Тигран.

– Да. Форт один «А». Это ближе всего, – быстро проговорил Загорский.

– Да какой, к черту, ближе, Саня? Это противоположный от Пятого форта край города!

– А нам теперь надо Пятого форта избегать. И здесь четко сказано, что форты соединялись подземными переходами. Ты мне лучше вот что скажи: там точно нет никакого поселения?

– Первые два или три года там пряталось немного семей. Но потом их не стало. Ушли или… – Тигран пожал плечами.

– Значит, нам никто не помешает, – возбужденно прошептал Загорский.

От летного поля аэродрома до укреплений Первого форта была пара с лишним километров. Дальше бронетранспортер пересекал коттеджные и дачные постройки, больше потрепанные временем, добытчиками и мародерами, нежели ударной волной, которая в этом районе значительно ослабла для того, чтобы сносить здания, как карточные домики. Дальше, за небольшим полем, виднелось обильно поросшее кустарником возвышение с плоской вершиной.

Окружавшие Кенигсберг форты были похожи. Надежно и навечно вросшее в землю строение из красного кирпича, словно плоская башня бронетранспортера. Казалось даже, что форт не был построен, а вырос из земли и торчал, подобно пню, также окруженному травой, кустарником и мхом. Вокруг все тот же оборонительный ров, который когда-то был заполнен водой. Потом он превратился в болото, а ныне и вовсе пересох и был, возможно, как и в Пятом форте, источником некой субстанции, отдаленно напоминающей торф, но пригодной, однако, для некоторых хозяйственных нужд. Островок форта, окруженный рвом, соединялся с внешним миром двумя перешейками, восточным и западным. Именно перед западным и остановился броневик. Перешеек был перегорожен густым кустарником и молодыми деревьями. Очевидно, здесь уже очень много лет не ступала нога человека.

– Дальше лучше пешком, – вздохнул Михеев. – На бэтэре дольше пробираться будем, нежели на своих двоих.

Все, кроме Кныша, покинули бронемашину. Тот лишь откинул свой люк и высунулся по пояс, утирая своим шлемофоном пот с лица.

– Так вы с нами? – Баграмян выжидающе посмотрел на Михеева.

– Нет, брат. Прости. Нам обратно надо. Гвардия оборону держит. И неизвестно, что там сейчас происходит. Каждый палец, умеющий жать на спусковой крючок, важен. И вы бы нам пригодились.

– Понимаю, – Тигран огорченно воздохнул. – Но сам посуди: если мы найдем подземный коридор до вас, то Красноторовка сможет избежать осады и неизбежных при этом потерь.

– Согласен. Рад, что понимаешь, старший сержант. – Михеев улыбнулся. – И рад, что для нас большое дело делаете.

– Сами-то дорогу найдете?

Пехотинец кивнул:

– Да уж не заблудимся.

Тигран огляделся. Взглянул на Загорского, который, казалось, все больше теряет связь с действительностью и погружается в какие-то свои мысли о предстоящем путешествии под землю. Мельком бросил взгляд на Риту.

– Слушайте, ребята, не в службу, а в дружбу. Женщину домой довезите, до Пятого форта.

И без того хмурая и бледная Рита побледнела еще больше.

– Что?! – зло выдохнула она. – Это с чего ты вдруг избавиться от меня решил?

– Я не решил от тебя избавиться… – развел руками Тигран, но Рита перебила его, продолжая свой гневный напор.

– Тогда в чем дело?! Как это прикажешь понимать?!

– Эй, ребята, да вы что?.. – растерянно пробормотал Михеев.

– Это путешествие может быть очень опасно! – рявкнул на Маргариту Баграмян, тоже решив повысить голос.

– А чего ты вдруг решил подумать об опасности, которая может грозить другим?!

– Что?! Ты что хочешь этим сказать?!

– Догадайся с одного раза!

– Ах вот оно что?! Ты тут, значит, пресвятая мать Тереза, а я урюк бессердечный?!

– Главное, что проницательный!

– Заткнитесь оба!!! – заорал вдруг не своим голосом Александр. Он стоял, выпучив на Тиграна и Риту глаза и тряс руками, сжимающими добытые под родительской кроватью бумаги. – Проваливайте вдвоем обратно домой и устраивайте свои семейные сцены там!!! На хрен вы мне тут нужны, такие помощники?! От вас толку, что от Чела и Марли было!!!

– Эй, потише ты, – поморщился Тигран.

– Ну, вы даете, ребята, – ухмыльнулся торчащий из люка Кныш.

Рита подошла вплотную к Баграмяну и с вызовом и злобой взглянула в его темно-карие глаза.

– Я вижу, что с Саней неладное творится. А я не из тех людей, которые уходят, когда кому-то, возможно, может понадобиться моя помощь. Понял?

– Вину за то, что я прошел мимо того ребенка, я ощущаю всегда. Четко, ясно и без воплей всяких там истеричных баб! – прошипел в ответ Баграмян.

Махнув рукой, Загорский резко дернул Михеева за рукав:

– Слышь, морпех, у вас гранаты или тротил есть?

Сержант удивленно взглянул на Александра.

– Думаешь, к этой парочке привязать? Я тоже считаю, что только это их успокоит…

– Да нет же, черт возьми. Уже при советской власти старые немецкие казематы часто перегораживали стальными решетками и закладывали блоками, чтоб не лазил никто. Мины там, ловушки разные. Не раз люди в таких местах гибли.

– И что?

– Возможно, мне придется расчищать себе путь.

– Извини, дружище. Гранаты всего четыре, и я их не отдам. В обороне колонии могут пригодиться. А тротила нет. Да если бы и был, я бы тебе не дал. Ты скорее себе руки и голову оторвешь, чем расчистишь путь. С этим надо уметь обращаться.

– У меня тротил есть, – отозвался Баграмян.

– Да мне до фонаря, что там у тебя есть! – непривычно дерзко огрызнулся Загорский.

– Слышь, Саня, ты бы приберег свой боевой пыл, а?! А то огребешь сейчас по-взрослому, потом всю дорогу хромать и сопли утирать будешь!

– Михей, – Кныш хлопнул по плечу своего командира, – представь, если бы эти пришельцы напали не на нас, а на их общину. Ставлю двадцать папирос, что Пятый форт перебил бы друг друга раньше, чем незванцы добрались до них на расстояние прицельного выстрела.

– Н-да. Похоже, твоя ставка самая верная. Але, ребята! Мальчики и девочки. Может, уйметесь, наконец? Нам ехать пора, а с тяжелым сердцем, зная, что вы после нашего ухода проломите друг другу головы, уезжать ой как неохота.

Тигран вздохнул:

– Ладно. Замяли уже. Михей, извиняй за этот дурдом. В самом деле, не на самой лучшей ноте прощаемся. Спасибо, что подбросили.

– Ну и тебе за топливо спасибо.

– Да не за что, брат, – Баграмян протянул Михееву автомат, что тот дал ему возле дома Загорского.

– Э нет, ара. Себе оставь. Мало ли, что?

– Уверен?

– Уверен, – Михеев кивнул и протянул в довесок к оружию еще и свой черный берет. – И вот это держи. Если то, что вы сейчас начнете искать, действительно важно для всех выживших, то пусть этот поиск будет немного и от лица нашей гвардии.

– Спасибо, товарищ гвардии сержант, – улыбнулся Баграмян. Они обнялись на прощание, и Михеев полез на броню своего бронетранспортера.

– Даст бог, свидимся еще! – махнул рукой Тигран.

– Если ссориться прекратите, то, возможно, и свидимся, – засмеялся сержант, утопая в люке бронетранспортера. БТР-80, развернувшись, помчался обратно.

Баграмян проводил его взглядом и, осмотрев попутчиков, вздохнул:

– Ну, пошли уже…

* * *

Снаружи форт выглядел более плачевно. Быть может, потому, что он находился на востоке, и ему больше досталось в свое время от советских гаубиц, штурмовавших «цитадель прусского милитаризма», как когда-то об этом писалось в сводках. А может, все прозаичнее: время и отсутствие ухода сделали то, что не смогли и фугасные снаряды большого калибра. Часть входов были обвалены целыми формациями намертво скрепленного весьма качественным раствором красного кирпича. Наиболее подходящий лаз путешественники нашли не сразу. Но когда нашли, то практически через сорок шагов наткнулись на решетку. Судя по следам в стене, намного позже строительства форта здесь были продолблены места под толстые прутья, ставшие совсем ржавыми, но по-прежнему крепкими. До этой решетки стены были испещрены различными надписями: «Вован Сташко лох, шоб он подох», «Цой жив» и тому подобное. А вот за решеткой стены были чисты от всякой чепухи, оставленной мелом, красками из баллончиков и просто выцарапанных ножом. Тигран посветил за решетку, внутрь коридора. Стены там были только в пулевых отметинах и сколах от разрывов гранат.

– Наши решетку поставили, – подытожил он наблюдение.

– Зачем? – спросила Рита.

– А чтобы балбесы, любящие расписываться на стенах, дальше не лазили.

– Да, – кивнул Загорский. – Раньше люди в таких местах пропадали. Или на мины напарывались, или еще на какие ловушки… – Он тут же вздрогнул, вспомнив, как Егор Хрусталев провалился в крутящийся пол.

– Ну ладно. Будем взрывать, – вздохнул Баграмян.

– Может, лучше другой ход поискать? – Рита, демонстративно игнорируя Тиграна, задала свой вопрос Александру.

– Мы этот-то почти час искали, – зло проговорил оскорбленный добытчик. – Сколько на другой времени убьем? И это при том, если тот другой коридор вообще есть.

– Согласен, – Загорский взглянул на старшего товарища. – Как будешь взрывать?

– Взрывом! – ворчливо отозвался тот.

Тигран внимательно осматривал округлый свод коридора. Надо было убедиться, что подрыв не обрушит его и не закупорит, возможно, единственный проход в подземелье». Так же следовало тщательно изучить стальные прутья решетки, чтобы правильно расставить взрывчатку и добиться желаемого результата с наименьшими затратами оной.

На осмотр он потратил минут пятнадцать, пока, наконец, не произнес:

– На улицу топайте. Живо.

– А ты? – удивленно спросила Рита.

– А я, блин, тут останусь и паду смертью храбрых! – огрызнулся Баграмян. – Валите отсюда я сказал!

Маргарита и Александр выбрались на поверхность. Загорский протер очки и стал снова с тоской смотреть на внешний мир. Ему, в силу увлеченности всеми этими тайнами старых подземелий, даже в былые времена чувствовалось уютней там, в полумраке таких вот катакомб. А каково теперь, когда на поверхности не слышно шума проезжающих по ближайшей трассе машин? Когда город мертв, и в этом он наверняка не отличается от всех других городов мира.

– Почему ты так злишься на Тиграна? – спросил он тихо после долгого молчания.

– Потому что я считала его очень хорошим человеком.

– Вдруг плохими не становятся.

– Ребенок молил его о помощи, а он прошел мимо. Как так можно?

– В обычных обстоятельствах, наверное, нельзя. Но в тех, в каких он был… Как бы ты поступила на его месте?

– Я бы помогла! – повысила голос Гжель.

Александр пристально взглянул на нее.

– А ты была на его месте, чтобы так говорить?

Рита злилась на этот вопрос, но ответить ничего не смогла.

Наконец показался Баграмян. Он шел, сосредоточенно сжимая и разжимая на ладонях пальцы и тихо считая:

– И шесть, и пять, и четыре, и три, и два…

Внизу раздался грохот. Земля вздрогнула, из узкого прохода повалили клубы дыма и пыли, до людей донесся характерный запах взорвавшегося тротила.

– На секунду ошибся, – хмыкнул Тигран. – Неплохо, однако.

– Ну что, идем? – Загорский двинулся в проход.

– Эй, погоди! Торопливый какой. Хочешь каменной пылью подгрузить свои легкие? Надо переждать минут десять.

* * *

Через сотню метров после второго поворота налево стала ясна причина установки решетки. Внизу, на стыке стены и пола, имелась характерная для взрыва выбоина и опаленные кирпичи. А на стене была прикреплена табличка с потускневшей от времени надписью: «В этом месте 22. XI. 1953 погиб Яша Субботин, 1940 года рождения».

Чуть дальше виднелась другая табличка: «ОСТОРОЖНО! ЗАМИНИРОВАНО!».

– Мальчишке всего тринадцать лет было, – вздохнула Рита.

– Вот тебе на, – Тигран тоже вздохнул, присев и осматривая место подрыва. – Чую, веселая прогулка нас ждет. Одно не пойму: как тут мина была установлена, если пол бетонный?

– Может, просто растяжка в углу? – предположил Загорский.

– Может, – согласился Баграмян. – Хорошо, если так. Тогда нам просто надо внимательно смотреть вперед и под ноги. Но если есть какая-то хитрость, замаскированная под тот же бетонный пол, то может появиться свежая табличка.

– Сплюнь, дурак, – тихо произнесла Рита.

– Дурак, значит? – покачал головой Тигран. – Слышь, Саня, может, ее вперед погоним? Все равно балласт. А так хоть дорогу расчистит.

– Ну ты и скотина, однако! – воскликнула женщина.

– А ты думала, я твои оскорбления стоически терпеть буду?!

– Ур-роды! – прорычав это, Загорский быстрым шагом двинулся дальше.

– Саня! Стой, там же мины! – крикнул Баграмян и бросился вдогонку.

– Лучше мины, чем вы, придурки чертовы! – послышался злой голос Александра.

Тигран, наконец, догнал Загорского. Схватил его за плечи и с силой припечатал спиной к стене.

– Прекрати истерить, Крот! – зашипел он. – Нам надо найти туннель до Красноторовки и спасти тамошнюю общину. Если этот туннель вообще существует. Но не должны мы тут сгинуть по-глупому. Ясно тебе?

– А вы оба уясните, что мне плевать, сгину я, вы или еще сотни людей, если вы не прекратите свои пикировки! – Загорский вдруг громко засопел и, вырвавшись из хватки Баграмяна, медленно сполз по стене, сев на корточки. Казалось, он вот-вот заплачет.

– У меня вот так же родители ссорились постоянно, – тихо сказал он дрожащим голосом. – По пустякам. Из пустоты выдавливали причину для ссоры. Например, из-за отцовского увлечения всеми этими подземными тайнами. Вроде все нормально. А через минуту я слышу, как они орут друг на друга. Может, поэтому я и пропадал целыми днями во всяких фортах, чтоб не видеть их и не слышать. Но сейчас все бы отдал, чтобы даже ссору их услышать. Но ваши перепалки меня бесят. Они напоминают мне то, что меня так бесило раньше. И напоминают, что я никогда не увижу родителей. Я уже столько лет назад смирился. Но из-за вас…

Рита подошла и присела рядом.

– Саша, прости…

– Да, – кивнул Тигран. – Прости, дружище. Мы больше не будем ссориться.

Баграмян попытался приобнять женщину за плечи, но она, дернувшись, стряхнула его руку.

– Ну ладно, подыграй мне, – усмехнулся Тигран. – Может, он успокоится. Ты же для этого с нами?

– Ты такой самодовольный потс! – взвизгнула Рита, резко поднявшись.

– А ну и черт с тобой, – отмахнулся Баграмян. – Пошли Санька.

Он помог Загорскому подняться, и они двинулись дальше.

* * *

Смакуя папиросу, Стечкин внимательно смотрел на карту местности, прикидывая возможные направления новой атаки на их общину. Однако полностью сосредоточенным на этом занятии он не был. Больше всего майора сейчас занимал Пауль Рохес и его слова. Точнее – его предложение о возможном альянсе. Конечно, чилиец вполне мог сказать это из чувства самосохранения, и только. Но насколько сам по себе возможен этот альянс? И не являются ли вообще мысли о нем майора, гвардейца, русского морского пехотинца, чем-то из ряда вон выходящим? Чем-то недостойным звания русского офицера? С другой стороны, на него смотрит вся община. А здесь не только верные ему гвардейцы, остатки инженерного батальона и состава самого бункера, но и семьи многих из них. Что если будет осада? Уйти все сразу они не могут. Не хватит на всех техники. А по частям… Значит, осадивший враг и разобьет их по частям. Уходить без техники… Костюмов химзащиты на всех никак не хватит, идти же с десяток километров, а то и больше, по отравленной местности. Нет, эвакуация в сложившихся обстоятельствах невозможна. Даже если б и было куда идти. Тогда другой вариант: выдержать осаду и биться с врагом. Обескровить его в жесткой обороне. Но это новые жертвы среди его людей. Да и после первого провала неприятель получил подкрепление с того корабля, а впредь явно будет умнее. Ну или второй вариант. Мир с ними…

– Ну, что ты надумал, командир? – тихо спросил Шестаков.

– Почему мне стыдно думать об этом, а, Эдик?

– Потому что ты, Паша, обладаешь такими моральными качествами, какие и делают из тебя достойного вожака. Но думать об этом необходимо. Причем обстоятельно так думать, знаешь ли.

– Знаю. Только вот скажи мне, отчего у меня в голове крутится словосочетание «Брестская крепость», а?

– Ну, ты и сравнил…

– А почему бы и нет, Эдик? Они не шли на сделки ни с врагом, ни со своей совестью. Они дрались дольше, чем вся Франция в то время.

– И проиграли…

– Старый ты пень, прапорщик! – беззлобно выругался Стечкин. – Они встретили ворвавшуюся в их страну войну так, как и требовалось при четкой воле к победе. Они не проиграли. Они сделали первый вклад в победу.

– Но то была война, командир. У нас же с этими пришельцами не война, а голимое недопонимание, вот и все.

– Только не надо мне снова про то, что первым огонь открыл я…

– Но ведь это так. Дело ведь не в свастиках?

– И да, и нет. Пленный ведь четко и ясно дал понять, кто они такие. Они прямые преемники тех нацистов.

– Да и черт с ними! У Советского Союза с Гитлером в свое время тоже был заключен договор.

– И чем он обернулся?..

– Не передергивай, Васильич. От наших предложений тогда отвернулись и Франция, и Британия, и Польша. Они не захотели совместно с нами угомонить безумного Адольфа. И тогда мы пошли на договор с ним самим, чтоб выиграть время. И мы его выиграли, как ни крути. Отодвинули границы. Наладили производство новых танков. Да ты сам все знаешь. Тогда, в тех обстоятельствах, договор с Германией был необходим. И сейчас нам надо, пускай временно, но хоть как-то примириться с этими чилийцами.

– Возможно и так. Но какой-то червячок сомнений… Что мы выиграем? Время? А для чего? Отодвинуть границы и наладить производство новых танков? – Стечкин усмехнулся.

– Может, Михеев договорится с Пятым фортом, и мы получим если не их помощь, то хотя бы пару их танков, что остались от седьмого полка и которые где-то прячет Самохин?

– Сколько уже нет вестей от Андрея? Наверняка сгинул. Попал в засаду, как Скворцов тогда…

– Ну так нам нужен этот чертов альянс, чтобы больше никаких засад на наших парней. Хотя бы ради этого, Паша.

– М-да, – вздохнул Стечкин, давя окурок в пепельнице, среди остатков других, совсем недавно выкуренных папирос. – Если бы это чертов ублюдок Самохин изначально согласился на наше переселение, то всего этого сейчас не было… Хотя, с другой стороны, Эдик, если бы мы ушли отсюда, то не узнали бы о десанте чилийцев, пока те не закрепились бы на нашей территории и не начали хорошо подготовленную свою экспансию. Может, не зря мы тут? Может, мы и есть эта самая отодвинутая граница? Может, теперь мы – Брестская крепость?

– Может и так, – кивнул Шестаков. – Только вот сейчас я не вижу альтернативы перемирию. Если мы выиграем время, то, возможно, эту альтернативу и найдем. Но сейчас…

Дверь в помещение внезапно открылась. На пороге стоял Борис Колесников.

– Ты чего, капитан? – Стечкин уставился на его взволнованное лицо.

– Бэтээр Михея вернулся!

– И что?! – вскочил командир.

– Михей тяжелый! В броне две дыры от фаустов! Кныш легко ранен!

Стечкин кинулся на выход. Оттолкнув своей массой Колесникова, он побежал по коридору в санчасть бункера. Борис и Шестаков рванули следом…

Лицо механика-водителя Кныша было перепачкано сажей. Даже та часть, что была прикрыта респиратором, который он надел, двигаясь уже по зараженной местности. Ведь герметичность бронемашины была уже нарушена попаданиями фаустпатронов. Он сидел и тихо всхлипывал, то и дело ругаясь на доктора, перевязывавшего ему руку.

– Док! Да что ты меня кантуешь?! Царапина! Михеем займись!

– Сержантом уже занимаются. В порядке он будет. Отделался легче, чем нам казалось. И не ори на меня. Я все-таки старше по званию.

– Что было?! – воскликнул влетевший в санчасть Стечкин.

Кныш попытался встать, как и полагалось по уставу при входе командира, однако Павел надавил ему на плечо ладонью:

– Сиди братка, не вскакивай. Что случилось, я спрашиваю?

– Засада. Примерно в том же месте, где они бэтэр Скворцова накрыли. Михей сказал, что на полной скорости надо проскочить. Так и делали. Может, если б не он, то нас обоих там…

– А чего вы, дурни, тем же путем поперлись?!

– Так там дорога давно укатана. Да, топи местами, но лучшей все одно нет. В других местах долго пробираться, а у нас топлива мало на повышенные обороты. Да и дело срочное.

– А что вас так долго не было? И куда топливо делось? Мы ведь с большим запасом всегда давали.

– В том и дело… – Кныш поморщился от осколочной раны в руке. – В том и дело, командир. Нас в Пятом форте опоили и заперли. Да топливо все наше стащили.

– Ну не сука этот Самохин? – выругался позади командира Шестаков.

– Погоди, Эдик. А что потом? – нахмурился Стечкин.

– Потом… Там у них есть такой старший сержант, Тиграном кличут. То ли армян, то ли дагестанец. Он-то нас ночью и выпустил. Потом мы за топливом катались к его тайникам. Ну и их заодно подвезли.

– Кого?

– Ну Тиграна, потом этого… Саню, который у них спец по подземельям. И бабу, медика. Они сказали, что есть какой-то туннель, который аж от Кенига в Балтийск ведет и немецкую часть нашего бункера цепляет. Говорит, Самохин хочет найти этот тайный ход. А они сами его хотят найти, чтоб нам помочь… Что там с Михеем, а?

– Множественные осколочные, – вздохнул Колесников, выйдя из соседнего помещения. – Пока без сознания. Но, говорят, выживет. Ничего опасного. Главное, что крови не так много потерял. А осколки даже в тело как следует не впились. Пронесло.

– Слушайте, товарищ майор! Саня этот сказал, что корабль, возможно, аж из Чили! – продолжал взволнованный Кныш.

– Мы уже знаем, – кивнул командир.

– Откуда!

– «Языка» взяли.

– «Языка»?! – Кныш вскочил. – Где эта падла?!

– А ну сядь! – рявкнул Стечкин. – И вообще, голуби, зарубите себе все на носу: есть правила даже у войны! И в соответствии с этими правилами мы о пленных заботимся и бережем их жизнь! Мы – русские солдаты, а не какие-нибудь рейнджеры из Абу-Грейб[28]28
  Абу-Грейб – тюрьма в Ираке, где группа американских солдат производила пытки и издевательства над заключенными иракцами.


[Закрыть]!

Последнее название мало кому и мало что говорило. Но Стечкин его помнил. Для него было бы постыдным делом издеваться над пленным. И не потому, что пленный мог быть ключом к гипотетическому альянсу, а просто потому, что издеваться над пленными – это фашизм.

Шестаков взял командира под руку и вывел в коридор.

– Ты слышал? – тихо заговори он.

– Самохин мразь, конечно…

– Нет. Я про туннель. А что если Тигран его найдет? И что если этот туннель действительно идет к нам? Вот тебе и ключик к безопасной эвакуации.

– Но если его найдет Самохин…

– В том и загвоздка. Вот тебе и еще один повод к миру с пришельцами. Нам нужно выиграть время. В том числе – и для Тиграна.

* * *

«В этом месте 22. XI. 1953 погиб Яша Субботин, 1940 года рождения».

И чуть дальше другая табличка: «ОСТОРОЖНО! ЗАМИНИРОВАНО!».

Осветив фонарем надписи, Тигран обернулся.

– Третий раз уже! – раздраженно бросил он. – Саня, сколько мы тут плутать будем?

Загорский извлек из кармана бумажный кулек с мелками.

– Надеюсь, что недолго, – поворчал он, делая отметку в виде стрелки и выводя над ней цифру «один».

Делал он это особенно тщательно, не как обычно, небрежной отмашкой. Крот старательно выводил стрелку и цифру. Казалось, это помогает ему упорядочить потоки мыслей и тревог в голове. Загорский с головой окунулся в свою стихию, и теперь все тревоги и горести отошли на второй план. А еще он сейчас давил этим белым мелком странный страх пред жутким бледным ликом, что преследовал его последнее время.

– Погодите, но ведь мы натыкались только на тупики, глухие стены и дорогу назад. Здесь замкнутый лабиринт, и возможно только повернуть обратно, на поверхность, – возразила Рита.

– Если моя догадка верна, то это не совсем так, – мотнул головой Загорский.

– Что за догадка?

– Позже, – проворчал он и, отойдя на две трети света луча фонаря, сделал новую пометку на стене.

После введения в их изыскания такого тривиального приема, как оставление мелом следов, буквально через тридцать минут прогулок по лабиринту коридоров и небольших помещений, наполненных остатками укупорки боеприпасов и местами обвалившихся кусков потолка, все лишние ходы были отброшены. Впереди находился последний коридор, и луч фонаря дотягивался до его тупика. Было видно, что никаких ответвлений там нет. Следовательно, нет никакой иной дороги, кроме обратной, на поверхность и в город?

Александр внимательно осмотрел стены последнего тупикового коридора. Они были кирпичными на десять метров вперед, а дальше начинался бетон. Стык разных материалов коридора имел щель в несколько сантиметров шириной и такой же глубины. Щель была и на стенах, и на полу, и на потолке.

– Я такое уже видел, – прошептал Загорский и осторожно двинулся дальше. Ему казалось, что он знал, на что сейчас наткнется, и оказался прав. Странный бетонный овал в бетонном же полу, имеющий тонкую стальную кайму и занимавший практически всю ширину коридора, напомнил ему о Егоре Хрусталеве.

– Стойте. Вот оно!

– Что это? – Баграмян хмуро взглянул на этот овал.

– Что-то типа ловушки. Наступивший провалится в колодец, а этот участок пола повернется на сто восемьдесят градусов. Из-за этого сработает скрытый механизм, и коридор позади нас перекроется стеной, а стена впереди – откроется.

– Я что-то не видел сзади никаких дверей, которые могут нас отрезать.

– Вон тот круговой паз, где кончается кирпич и начинается бетон. Там должна опуститься ставня.

– Ты уверен?

– Да. Я уже сталкивался с таким.

– А уверен, что механизм после стольких лет сработает?

– Уверенность тут ни к чему. Сейчас проверим.

Загорский осторожно подкрался к ловушке и легонько наступил одной ногой. Ничего не произошло. Даже никакого намека на то, что этот пол крутится.

– Тигран, помоги!

Баграмян подошел к Александру. Загорский крепко схватил его за плечи и прыгнул двумя ногами на овал. И снова ничего.

– Погоди. Может, тут стопор какой-то? Может, на другой край надо? – Тигран отошел подальше, разбежался и перепрыгнул через овал. Затем с силой ударил подошвой ботинка по ближнему к тупику краю ловушки. Пол слегка поддался, опустившись сантиметров на десять, и вернулся в исходное положение. Для полного поворота овала давления явно не хватало.

– И чего стены не движутся, Саня?

– Так надо, чтоб провернулся он. Тогда и сработает.

– Ты мне двумя ногами предлагаешь прыгнуть? Тогда я провалюсь. Даже если за край ухвачусь, мне этой крышкой либо руки перебьет, либо размозжит голову.

– Ну да, – кивнул Загорский.

– Ну тогда, может, я взорву эту стену к чертям?

– Зачем, если можно открыть так? Взрывчатка нам еще может пригодиться.

– Ну ладно, – согласился Тигран, почесывая щетину на подбородке. – Тогда вернись в тот коридор, где потолок сильно осыпался, и тащи сюда обломки потяжелее. Сложим на эту половину, а потом я ногой вдарю. Авось сойдет.