Текст книги "Наследие предков. Tod Mit Uns"

«Пиранья» взревела двигателем, выпуская густой клуб дыма, и рванулась с холма в противоположную от Виргиса сторону. Прошли считанные мгновения, а потом грянул взрыв. Кормовую часть бронетранспортера подбросило в воздух. В сторону отлетела ступица с колесом. Объятый пламенем БТР-80 завалился на бок.

Виргис стиснул зубы. Всё… Все, кто там находился, погибли. Ахмет, Женька Соленый, Вадик Лемешев. Тоха Лунин… Все.

Боец рванулся назад, в сторону бункера. Ему предстоял кросс почти в четыре километра, и это с учетом одетой на него химзы. Сбежав с холма, он поравнялся с деревом, из которого вдруг возник силуэт человека. Затем удар прикладом по голове. Он не успел опомниться, как оказался на песчаной земле. Глаза не видят. Голова жутко гудит. Виргис судорожно стал искать автомат. Нащупал, и тут же кто-то выдернул спасительное оружие из дрожащих рук. Посыпались удары по ребрам, по голове, по спине, по ногам. Виргис понял, что это конец, однако внезапно побои прекратились. Ему что-то сунули в руки, а потом послышались торопливые шаги удаляющихся людей. Боец судорожно сдернул с себя маску. К черту ее теперь! В руках у него была стеклянная бутылка с какой-то запиской внутри. Похоже, именно ее всучили ему вражеские солдаты, напавшие из засады.

– Ну с-суки! – простонал Виргис, превозмогая боль в побитом теле и срывая химзу. – Ну падлы!..

* * *

Они уже долго находились в жилище старосты. Тигран ходил взад и вперед, обдумывая, каким образом при помощи одного автомата с одним рожком можно избавить склавенов от виртов. А еще ведь не известно, что из себя эти вирты представляли. Тем временем со стороны большого зала с оборванцами послышалось какое-то возбужденное роптание. Оно нарастало.

– Что там происходит? – вздохнула подавленная всем увиденным здесь Рита.

– Не знаю.

– Может, с Наденькой что-то?

Ответ они узнали раньше, чем Тигран успел выйти из этого помещения и добраться до зала. В дверной проем, ковыляя, ворвался староста.

– Что же вы наделали! – сокрушенно и почти плача вымолвил он.

Только сейчас Баграмян заметил, что у руке у старика была стальная германская каска М35, вся в свежей крови.

– Что мы наделали? – спросил озадаченный Тигран.

– Вы посмели поднять руку на вирта! Вы накликали на нас всех беду и истребление! Они придут и будут убивать!

– Что?! Мы не поднимали ни на кого руку! – возмутился Баграмян. – Что произошло, объясни!

– Склавены, ходившие на работы, нашли в отдаленных казематах убитого вирта! Это часть его головы!

Старик принялся трясти каской. Тигран бесцеремонно выхватил ее и стал разглядывать. Обычный шлем с натянутым на него ремешком темных угловатых сварочных очков. Было совершенно непонятно, зачем в кромешной мгле подземелий темные очки. Но вот что ясно как день, так это то, что голову, на которой этот шлем покоился, распотрошили выстрелом. Возможно, и не одним, но по крайней мере одна пуля попала именно в шлем и пробила его в лобной части.

– Это шлем вирта?

– Да! – взвыл старик.

– А вирт точно мертв?

– Да!

– Но это не мы… Мы вообще не знаем даже, как эти вирты выглядят.

– Саня, – тихо произнесла Рита. – Учитывая, что он сделал, от него чего угодно можно ждать. И у него ведь твой пистолет.

– А ведь точно. Вот же урод, мать его…

Старик бессильно упал на колени и зарыдал, подвывая:

– Нельзя… Нельзя убивать божество…

* * *

Старший прапорщик Шестаков мрачно глядел на бутылку, которую принес Виргис. Прежде чем потерять сознание, бедняга успел рассказать все: и про командира, и про БТР с ребятами, и про засаду. Доктор сказал, что он наглотался чертового тумана с моря, и его шансы прийти в себя ничтожно малы. Это можно было считать поражением. Два офицера в руках врага. Не просто два офицера. Командир. Человек, на которого вся община буквально молилась эти годы. Потеряна одна боевая единица. Потеряны люди… Шестаков могучей рукой сдавил бутылку, и она лопнула у него в ладони. По иссеченной коже потекла кровь.

– Эдуард Иванович, – пробормотал кто-то из находившихся у лазарета бойцов. – Вы бы…

– Заткнуться всем! – Прорычал Шестаков и поднял выпавший листок бумаги. Развернул его. Что-то написано. Что, непонятно. Не по-русски.

– Гондурасца сюда этого. Живо! – рявкнул старший прапорщик.

Через минуту тычками автоматных стволов в помещение затолкали Рохеса.

– Ну что, урод! Вот она, цена мира с такими мразями, как вы, – Шестаков сунул ему в лицо бумагу. – Читай, скотина!

Рохес был явно удручен таким резким поворотом событий, который внезапно сменил его статус и снова сделал пленником. Однако он старался держаться с достоинством. Взял лист и стал переводить написанное там карандашом.

– Ваши люди живы. Их жизнь зависит от вас. Их жизнь решат переговоры. Сегодня на закате на том же месте.

– Все?

– Да, Все, – кивнул чилиец.

Шестаков резко схватил Рохеса одной рукой за грудки, въехал ему своим лбом по носу и отбросил прочь, как тряпичную куклу.

– Увести отсюда это дерьмо. Быстрее, пока я с него скальп не снял!!!

Провожая ненавидящим взглядом пленника, Шестаков принялся наматывать на ладонь бинт, который ему вынесли из лазарета.

– Собрать всех сержантов в кабинете командира. Немедленно! Этого, Загорского, туда же! Да шевелитесь вы, не стойте, вашу мать!

Прапорщик направился в апартаменты утерянного, возможно навсегда, лидера. Войдя туда, бросил взгляд на пепельницу. На койку. На разложенную на столе карту.

– Твою мать, Паша… Говорил же я… Говорил! Хотя… Это ведь я настоял на мире с этими отбросами… Черт! Прости, командир. Ничего. Посчитаемся. Как водится у нас, так и сведем счеты…

Он сел за стол, выдвинул ящик и извлек оттуда пачку «Примы» из командирских запасов. Закурил, жадно затягиваясь. В помещение стали входить сержанты. Осмотрев их и убедившись, что все они, в том числе и раненый недавно Михеев, на месте, Эдуард начал говорить:

– Сынки. Братишки. Нам объявили войну. Четыре наших товарища в их плену. И среди них – наш командир. Теперь они снова требуют переговоров. В случае их подлой выходки командир запретил вести с ними переговоры и вытаскивать его из плена. – Шестаков вдруг сжал кулаки и стиснул зубы так, что перекусил папиросу. – Но вашу мать! – и он со всей своей богатырской мощью ударил кулаком по столу. – МЫ – РУССКИЕ МОРПЕХИ!!! Мы вытащим наших братьев из плена, живыми или мертвыми! И землю нашу на поругание не отдадим! Зароем в ней каждую иноземную собаку, которая пришла к нам с оружием в руках!!! ТАМ, ГДЕ МЫ!

– ТАМ ПОБЕДА!!! – зарычали сержанты.

– Вот это я понимаю, сынки! Вот это настрой! – оскалился Шестаков. – А теперь слушать мою команду! Михеев!

– Я!

– Ты все равно раненый. Берешь шесть стрелков. Одного с пулеметом. Берешь стариков, женщин и детей и ведешь их в Пятый форт по туннелю! Пусть собирают свой скарб, но без возни! Пятнадцать минут на сборы, и все! Возьмешь с собой доктора и Виргиса! Подросткам, уже обученным обращению с оружием, таковое раздать и объявить им, что они теперь бойцы морской пехоты! И обязаны выполнять приказы по закону военного времени! И если надо будет валить самохинцев, то они будут валить! Самохина и его прихвостней без сантиментов, как врагов народа!.. К стенке!!! Нравится им или нет, но Пятый форт теперь наш!!! Как понял меня?!

– Все ясно, товарищ гвардии старший прапорщик! – выпалил Михеев. – Самохина и его лакея я лично!..

– Вот и славно! Где Загорский?!

– Тут, – из-за спин сержантов вышел Александр.

– Покажешь дорогу Михееву!

– Нет… я не могу…

– Что?! – рявкнул прапорщик. – Сынок, ты своем уме, а?! Ты сказал гвардейцу НЕТ!

– Я не военный, – пробубнил Загорский.

– А мне плевать! Я тебя мобилизую, понял?! Ты призван в связи с началом войны!

– Послушайте. Там нет ничего сложного. Я Михею план нарисую. Он справится. Мне друзей своих найти надо.

– А кто, твою мать, объяснит Михею, кто там у вас в форте друг, а кто враг?!

– У Самохина от силы человек десять, которые могут оказать сопротивление. Остальным глубоко наплевать, кто у власти, лишь бы жрать что было. Тем более, что Баграмян постарался о доброй молве, и ваших там большинство уважает.

– Ну а ты что делать будешь в таком случае?!

– Я же сказал, мне надо спасти моих друзей. Они там, в подземелье. В другом месте. Дайте мне только автомат и фонарь. Мой сел уже. И нож.

– Зачем тебе автомат? – усмехнулся Шестаков.

– Там… Там есть нечто…

– Что еще за нечто?

Загорский повесил голову:

– Черт, я не знаю. Какая-то огромная тварь. Полузверь-получеловек. Я убил одну такую из пистолета. Но она там не одна.

– Что за бред?..

– Это не бред! – заорал вдруг Загорский.

– Товарищ старший прапорщик, – поднял руку Михеев. – Разрешите.

– Да, Андрей, чего?

– Там Баграмян. Вы же помните его. Он свой парень. Он нас из плена самохинского спас. Ему реально надо помочь. Пусть идет.

– Ладно, хрен с ним. Рисуй схему, Загорский.

– Хорошо. Мы, кстати, некоторый путь вместе с Михеем пройдем. До развилки.

– Ладно. Андрей?

– Да, товарищ старший прапорщик.

– Возьмешь Бурку. Когда разделитесь, Бурка пусть с Загорским идет. Мало ли что.

– Все понял, – кивнул Михеев.

– Так. Альфтан!

– Я!

– Берешь Терещенко и мехводов и срочно готовите всю технику к боевому выходу. БТР-ы, «Шилку», ПТС. Все! Боеприпасов по две нормы!

– Есть! Пулемет на кабину ПТС-ки ставить?

– Что за вопрос еще?! Номенклатурой и боевым расписанием предусмотрено?!

– Так точно!

– Штатное место для пулемета есть?!

– Так точно!

– Стрелок в состав экипажа входит?!

– Так точно!

– Ответ ясен?!

– Так точно!

– Ну, вот и делай, как положено! Но первым делом приготовь для меня БРДМ! На нем поеду на переговоры.

Все удивленно уставились на нового командира.

– Товарищ старший прапорщик, какие переговоры?! Они же…

– Молчать! Я сказал! Для подготовки техники и вооружения нам нужно выиграть время! Сказал, значит, поеду! Никита, и тот пояс шахида, что ты смастерил для капитана Колесникова, приготовь для меня. Пошире сделай, с поправкой на мою медвежью тушу. Понял?!

– Так точно!

– Действуй! Остальным – выставить усиленные дозоры на оговоренных точках вокруг базы! Усилить охранение ангаров с техникой и ветряных генераторов! Отдать распоряжение на подготовку ручного оружия и минометов! Гришин!

– Я!

– Сколько у нас глубинных бомб на складе?!

– Десять средних, двадцать две малые!

– Их тоже приготовить и погрузить на ПТС! Все знают свои обязанности согласно боевому расписанию?!

– Так точно!!!

– Теперь слушайте дополнительные вводные. Это на тот случай, если я не вернусь с переговоров. ПТС с полным расчетом и глубинными бомбами идет в море. Вот в эту точку. Ориентир – старая платформа. В двадцать два ноль-ноль произвести глубинное бомбометание в заданном районе. Через час все крабье отродье выползет на берег как раз в точке высадки неприятеля. Следовательно, с одиннадцати до полуночи уже будет слышна стрельба. Они будут от крабов отстреливаться. В это время шесть БТР-ов и «Шилка» должны быть уже вот на этих позициях, восточнее места раскопок. По два бронетранспортера вот тут, с флангов. Как только те начнут биться с крабами, начать сжимать кольцо. Боеприпасов не жалеть. Смешать там на полигоне все: песок, траву, железо и мясо! В охранении базы останется отделение Кошкина и химики. Если к рассвету наши ударные силы не вернутся или не дадут две красные ракеты в воздух, значит, поражение. Кошкин!

– Я!

– Твоя задача в этом случае взорвать вход в убежище и в пешем порядке уходить в Калининград. В Пятый форт. Ясно?

– Так точно!

– Если кто-то покинет пост до означенного времени или до взрыва бункера, – расстрел на месте! Если до того нападет неприятель, значит, взорвать вход в бункер сразу и с боем отходить! С боем! Связывать противника огнем и уничтожать, где бы он ни был! Задача ясна?!

– Так точно!!!

– Выполнять!!!

– А что с пленным делать? – послышался голос Никиты. Он явно был озабочен судьбой Рохеса, с которым за это время, возможно, даже сдружился.

– Если я не вернусь через час после своего отбытия, – расстрелять. Ты понял, Никита?

– Да, – вздохнул тот.

– Не слышу, гвардеец!!!

– Так точно!

– Вот так-то лучше… Хотя постой… Тащи-ка его сюда!

Глава 23
Наследие предков

– Послушай! Да перестань ты выть! – Тигран тщетно пытался угомонить впавшего в истерику старика. Слыша его завывания, такое настроение подхватили и все прочие склавены. Из большого зала, а также и нескольких других помещений стал слышаться жуткий вой причитающих дикарей. – Староста! Да приди ты в себя! – Он сильно тряхнул старика и заглянул в его полные слез белесые глаза.

– Что ты воешь, старик? Неужели вирты будут вас убивать? Они же не могут жить без тех механизмов, которые вы обслуживаете.

– Вы не понимаете! – взвыл старик. – Вы разрушили устои! Не пошатнули, а разрушили! Теперь вирты сами понимают, что ничего не будет так, как прежде! А значит, нас надо уничтожить! Они разбудят остальных виртов и сами возьмут все в свои руки!

– Да что за бред, черт бы вас побрал!

Завывание склавенов вдруг стало резко стихать. Тигран насторожился и щелкнул предохранителем автомата. Затем передернул затвор.

– Чего это они, а? – встревожено проговорил он, и вдруг воцарилась гробовая тишина. А затем послышались медленные, лязгающие шаги, будто кто-то надел сделанную из металла обувь.

– Обходчик-вирт! – с ужасом прошептал старик и, встав на колени, уткнулся головой в пол, раскинув руки в стороны. – Уходите… бегите…

Тигран схватил Риту за руку и увлек за собой. Завел в ближайшее пустое помещение и шепнул:

– Сиди тут. И ни звука.

– А ты?

– Я скоро. Не волнуйся.

Стараясь не шаркать ногами, Баграмян юркнул в большой зал склавенов и увидел, что все они приняли ту же позу, что и старик в своей комнате. Все, кроме «Наденьки», которая дрожащими руками трогала бинт на лице. Тигран растолкал ближайших дикарей и улегся между ними. Похоже, оборванцы были настолько объяты благоговейным ужасом перед звуком приближающихся шагов, что не обратили на человека никакого внимания.

Тигран уставился в противоположный дверной проем, выходивший в железнодорожный туннель, и стал ждать.

Обходчик не торопился. Тяжелой поступью идя к своим рабам, он появился в дверном проеме спустя двадцать бесконечных секунд. Это был гигант под два метра ростом. На голых ногах – высокие тяжелые сапоги с подковами. Стальные наколенники. На могучем голом торсе – держащаяся на кожаных ремнях бронепластина с рельефом мышц, подобная кирасам римских легионеров. «Набедренная повязка» из стальных щитков спускается почти до колен и прикрывает владельца как спереди, так и сзади. На руках – налокотники и длинные перчатки из толстой резины. За спиной какой-то агрегат, который издавал приглушенный гул, словно трансформатор. В руке – какая-то палка, соединенная с этим трансформатором не то шлангом, не то кабелем… Голова существа была ужасна. Огромные темные круги на лице того же, что и вся кожа, серого цвета, в которых были утоплены маленькие белки глаз с большими злыми зрачками. Беззубый рот, прямой линией разрывающей лицо почти от уха до уха. Венчала весь этот кошмарный лик стальная германская каска М35 с темными угловатыми очками в лобной ее части. Приоткрыв огромный рот, вирт зарычал сквозь жуткие, острые, как у акулы, зубы. Он осмотрел рабов и, остановив свой взгляд на «Наденьке», медленно зашагал в ее сторону, злобно рыча.

Почему она не приняла общую для всех позу? Почему? И тут Тигран понял. Она осознает свою бесполезность на работах, вызванную пусть временной, но слепотой. И, видимо, ее инстинкты сами заставили ее так и остаться лежать, покорно давая понять жуткому божеству, что он может ее забрать.

Вирт наклонился и схватил женщину за волосы свободной рукой. С легкостью поднял. Она сдавленно вскрикнула, однако не сопротивлялась.

– Нет… – чуть слышно прошептал Тигран, и тут же в его голове стал биться тот жалобный, отчаянный голос осиротевшего мальчишки в разрушенном одной из бесчисленных кровавых человеческих войн городе: «Дяденька, помогите, пожалуйста! Дяденька, помогите мне!!!»

И ведь он тогда просто прошел мимо…

Вирт тем временем стал выволакивать несчастную за волосы из толпы ее покорных и не двигающихся соплеменников.

– А ну отпусти ее, чертов урод! – заорал вскочивший Баграмян, направив на монстра оружие.

Чудовище вздрогнуло. Уставилось на Тиграна и разжало руку. «Наденька» упала на пол и тихо заплакала.

Руки вирта стали медленно подниматься, словно он понимал, что на него наставлено огнестрельное оружие, способное отправить его в настоящую Валхаллу. Однако это был не жест сдающегося солдата. Он неторопливо дотянулся до очков и опустил их на глаза.

До сознания Тиграна не сразу дошло, что именно делает монстр. Все точки расставила неимоверно яркая электрическая дуга, возникшая на конце той палки, что была в правой руке вирта. Баграмян вскрикнул и плотно зажмурился. В этот миг разведчик понял, что ощутила несчастная оборванка, когда он осветил ее глаза фонарем. Упав на колени, выронив автомат и прижимая ладони к лицу, Тигран зарычал, чувствуя нестерпимую боль в глазах, отвыкших от яркого света и оттого так болезненно воспринявших мощный электроразряд. Вирт тем временем направился к нему. Шаги монстра на сей раз не были так размерены. Он торопился. Тигран стал судорожно водить вокруг одной рукой, ища автомат и понимая, что через пару секунд для него все кончится. Если глаза не успеют прийти в норму, монстр покончит с ним.

И вдруг тишину, нарушаемую лишь шагами и рычанием существа да бешенным стуком сердца человека, разорвала длинная автоматная очередь. Рычание вирта сменилось хрипом, и существо грузно упало прямо перед Баграмяном.

И снова тишина. Затем торопливые шаги. На сей раз не шаги монстра или оборванца. Это, человеческие шаги. Рита? Но у нее нет автомата…

– Тигран, ты как? – услышал он совсем рядом до боли знакомый и с недавних пор ненавистный голос Александра Загорского.

– Нормально… несмотря на твои старания, свинья… – Тигран открыл, наконец, глаза. Перед взором мерцали яркие цветные круги и фрактальные узоры, за которыми он все же сумел различить темный силуэт Загорского, по лицу которого тут же последовал удар кулаком.

Александр отлетел в сторону и тут же раздался еще один крик, на сей раз незнакомого голоса.

– А ну назад! – и в скулу Баграмяна уткнулся холодный автоматный ствол.

– Это еще кто, мать его, такой?! – рыкнул старший сержант.

– Это Бурков из Красноторовской колонии. Тигран, послушай…

– Бурков из Красноторовской колонии? Какого черта ты тут делаешь, а, Бурков из Красноторовской колонии?

– Тебя спасаю, черт возьми! – отозвался морпех. – Зачем ты его ударил?!

– А ты у него спроси, Бурков из Красноторовской колонии. Пусть расскажет, как нас в ловушке запер и сдристнул, падла!

Тем временем с толпой склавенов снова стало происходить что-то невообразимое. Они один за другим поднимались, оживая из своих покорных поз и, устремляя наполненные ужасом взоры на мертвое божество, начинали истошно выть. Вскоре этот вой достиг всеобщего масштаба. Оборванцы вскакивали и метались по помещению, изрыгая непонятные подобия слов и плач. В помещения ворвалась Рита. Она бросилась к «Наденьке», которая сидела на полу и тихо плакала, держась за болящую голову. Следом приковылял староста.

– Что вы наделали?! – возопил он. – Что вы натворили?!

– Чего это они все, а? – пробормотал Бурков.

– Это у них религия такая. Опиум, его так, для народа… – отозвался Тигран, чьи глаза уже практически пришли в норму. Он поднялся на ноги и мрачно созерцал происходящее.

– Нам теперь точно не будет пощады от виртов! – продолжал истошно орать старик. – Вы разрушили свой мир, а теперь пришли сюда и разрушили наш! Будьте вы прокляты!

Баграмян взглянул на морского пехотинца и Загорского. У обоих автоматы. Уже неплохо. Три ствола – это аргумент.

– Староста… Эй! Да перестань ты орать, как потерпевший! Успокой своих людей! Объясни им, что мы убьем виртов, и никто больше вас никогда не тронет!

– Нельзя! – еще громче заорал старик. – Нельзя убивать богов!!!

Тигран схватил его за то тряпье, в которое староста был облачен, и как можно сильнее встряхнул.

– Тогда скажи им, что теперь МЫ – ВАШИ БОГИ!

* * *

Элиас Клаусмюллер отвинтил крышку термоса и плеснул себе очередную порцию кофе. Затем добавил несколько капель спиртного из плоской карманной фляжки.

– Господин центурион! – донеслось из открывшегося люка.

– Зайди и не держи открытым люк, – проворчал Элиас. – Там грязный воздух.

Солдат повиновался и оказался внутри бронемашины.

– Они приехали, центурион.

– Это я слышал. И где они сами?

– Их броневик рядом, но оттуда никто не выходит уже пять минут.

– Странно, – нахмурился Клаусмюллер, делая глоток. Затем он кивнул сидевшему рядом переводчику. – Мигель, а ну сходи узнай, чего они ждут?

– Слушаюсь, господин центурион, – кивнул переводчик, быстро натягивая респиратор.

Торопливо выполняя команду, он выскочил из «Пираньи» и направился к бронемашине русских. На сей раз она выглядела иначе. Заметно меньше других. И не на четырех осях, а всего на двух.

По бортам люков не было. Значит, только на крыше корпуса. Переводчик взобрался на бронемашину и постучал прикладом «Штурмгевера» по одному из люков.

– Эй! Русские! Чего вы ждете?! – крикнул он.

Люк открылся. В ней показался довольно мощного телосложения седой человек с недобрыми серыми глазами.

– А чего вы ждете, нерусские? – прорычал он.

– Вы приехали на переговоры? Так идем!

– Переговоры пройдут в нашей машине. Гарантия того, что на этот раз вы нас не взорвете.

– Так неприемлемо! – замотал головой Мигель.

– Тогда можешь катиться в задницу своего центуриона. Ты меня понял, или на пальцах показать?

Переводчик задумался на несколько мгновений. Затем произнес:

– Хорошо. Ждите ответ.

И он, спрыгнув с БРДМ, направился к своей бронемашине.

Шестаков закрыл люк и уселся на свое водительское место. Затем повернул голову на своего единственного попутчика. Тот сидел, облаченный в ОЗК и противогаз, и молчал.

Через несколько минут стук по люку повторился. Прапорщик открыл его. Там была все та же физиономия в респираторе.

– Я уполномочен вести переговоры, – произнес переводчик.

– Ну залазь, – ухмыльнулся Шестаков, освобождая место врагу и пересаживаясь на ближайшее сидение.

– Что, побоялся твой командир сам прийти, да? – произнес он, когда Мигель уселся на место механика-водителя и закрыл за собой люк.

– Наш командир не боится, – строго отозвался переводчик и бросил косой взгляд на человека в противогазе.

– Ну ладно. Чего вам надо? И что вы хотите за освобождение наших людей?

– Вашей капитуляции.

– Вот как? – поднял брови прапорщик. – А не слишком ли?

– Это цена жизни вашего командира и еще трех человек. И цена вашей спокойной жизни. Вы сложите оружие и пустите нас в свой бункер. Вы дадите нам доступ к тому туннелю.

– Другими словами, вы хотите завладеть нашим оружием. Нашей техникой. Нашим жилищем. А людей поработить?

– Мы гарантируем жизнь каждому из вас на условиях непротивления. Это лучшая цена за ваш покой и мирный труд на славу наших общих интересов.

– Кто-то уже такое говорил моей стране и моему народу, давным-давно. Знаешь, что с ним стало?

– Что?

– Он отравил свою собаку и жену, а потом застрелился.

– Не в вашем положении нам угрожать.

– Да, но вы забыли, что у нас тоже находится в плену ваш человек. Вы понимаете, что его жизнь в сложившихся обстоятельствах в опасности?

– Пауль Рохес? – переводчик покачал головой, усмехнувшись. – Он солдат. И это война. Солдатами жертвуют. Я сомневаюсь, что жизнь одного нашего солдата в этих обстоятельствах для вас будет ценнее жизни двух ваших, да еще и двух офицеров впридачу. А он, Рохес, если нужно, достойно примет смерть от ваших рук.

– То есть его судьба на этих переговорах не обсуждается?

– На этих переговорах обсуждается ваша капитуляция. Это ультиматум.

– Понятно, – кивнул Шестаков. – Значит, так. Вы должны понимать, что у меня нет того авторитета, что был у майора Стечкина, который теперь в вашем плену. И я не знаю, смогу ли всех убедить сложить оружие. Мне нужно время.

– Мы это понимаем, и окончательный ответ ждем от вас через два часа на этом месте.

– Два часа? – Шестаков улыбнулся. – Думаю, мне этого времени хватит.

– Тогда до встречи, – Мигель открыл люк и вылез наружу.

Прапорщик снова занял место водителя, завел двигатель и направил машину обратно в Красноторовку. Выжимая из БРДМ максимум возможной на пересеченной местности скорости, он вдруг остановился, резко сорвал со своего попутчика противогаз и легонько ударил его по лицу.

– Ну что, придурок! Слышал?! Ты слышал?! Они тебя слили! Ты для них уже мертвец! Ты понял меня?!

Пауль Рохес молча потер рукой ушибленное лицо и шмыгнул носом.

– Да, я слышал, – тихо произнес он.

– Вот то-то же. А мы за своих парней будем драться. И ответ твои подельнички получат точно в срок.

* * *

– Ну, твою выходку мы обсудим позже. Крепко так обсудим. По-мужски.

– Тигран, – виновато вздохнул Загорский. – Послушай. Я потом вернулся. Ну, бес в меня вселился…

– Бес, говоришь? Так я знаю один древний способ экзорцизма. Развальцую тебе одно нежное место большим тупым предметом. Бес оттуда и выскочит…

– Господи, Тигран, что за гадость такая? – поморщилась Рита.

– Потом увидишь. В этой процедуре доктор понадобится кстати…

– Прекрати уже…

– Ладно, – Тигран махнул рукой. – Оставим это на потом. Ну ты вернулся, ушлепок, и что дальше?

– Дверь уже была открыта. Дрезины на месте не было. А я нашел железнодорожный туннель и другую дрезину, ручную.

– Так. Ну и?

– Возле нее ошивался этот… Такой же… Вирт. Я его грохнул из пистолета… Послушай, Тигран. Я знаю, где «Валгалла». Я нашел в одном помещении схему и разобрался в ней.

– Она у тебя с собой? – спросил Баграмян.

– Нет. Она на стенде. Ее не снять. Не бумажная она. Но я набросал… Короче, слушай. Помнишь тот заваленный туннель, где радиация?

– Еще бы не помнить! – хмыкнул Тигран. – Утекали оттуда, как сайгаки.

– Так вот. Там был склад авиационных бомб. Предполагаю, судя по расположению, что этот склад снабжал аэродром Зеерапен.

– И где это?

– Это возле Люблино, – ответил Загорский. – Зеерапен прикрывал довольно большой участок. Направление на Земланд и на Пиллау, подземные хранилища в лесном массиве и так далее. Но вот что интересно. Там базировалась часть первой бомбардировочной эскадры «Гинденбург», для которой был разработан самолет He-177V-38[43]43
  Автор не утверждает, что данный экспериментальный самолет был создан именно для тех целей, что указаны в этой книге. Это всего лишь фантазия. Однако есть данные, что на базе серийного самолета He-177 предполагалось создать перспективный носитель германской урановой бомбы.


[Закрыть]. Хейнкель. А этот самолет был разработан как атомный бомбардировщик!

– Атомный бомбардировщик? Немецкий? Саня, да ты в своем уме вообще?

– В своем! – зло огрызнулся Загорский. – Ты дослушай! В Хагерлохе, в Германии, не помню точно, где, кажется, американцами был найден немецкий ядерный реактор! А свой первый реактор они получили еще в 1942 году!

– Реактор еще не бомба…

– Но огромный шаг к ней! А теперь представь. Восточный фронт с ужасающей скоростью катится прямиком в рейх. Они спешно создают урановую бомбу на простейшем, ударно-пушечном принципе! Три такие бомбы нашли в Красноторовке, когда сломали стену, но пустые, без урана!

– А ну те три тележки, что я случайно спустил с горки… – закивал Баграмян.

– И благодаря которым мы нашли путь в Пятый форт, – улыбнулся Бурков.

– Именно, – продолжал Загорский. – А теперь, Тигран, смотри сюда.

И он извлек из своего вещмешка одну из тех двух загадочных банок. Крышка неровно открыта ножом. Внутри войлочная прокладка и свинцовый цилиндр с клеймом на крышке.

– И что это?

– Здесь уран двести тридцать пять, – ответил Александр.

Ошарашенный Баграмян присел на корточки и взглянул на Загорского.

– Ты уверен?

– Конечно. Тут клеймо. И внутри сама урановая болванка. Тигран, за той стенкой ты нашел склад зарядов для атомных бомб.

– Вот, блин…

– Готовую продукцию, возможно, доставляли сюда из Германии. Поскольку тут были приоритетные цели. Только атомные бомбы были способны остановить Красную армию. Маскировали их под консервы. Сам уран добывали, наверное, в Чехии или в Южной Америке. Но это уже не столь важно. Важно то, что они были уже готовы бомбить. И видимо, верховная ставка знала об этом, потому и торопили так закончить войну. Потому так кидали армии вперед. На Кенигсберг. На Пиллау. На Берлин. Счет наверняка шел даже не на недели, а на часы. Когда наша штурмовая группа вошла в уцелевшую столовую аэродрома Зеерапен, то там на столах обнаружили тарелки с еще не остывшим борщом. Можешь себе представить, как торопились наши помешать той войне превратиться в атомную?! В подземном складе так и осталась готовая бомба. А может, и не одна. Но немцы не успели. А потом, возможно, от старости, произошло срабатывание ударного механизма, и бомба взорвалась. И мы нашли тот завал, образованный взрывом. Там, где радиация и остекленевшая порода…

– Да, но если бы на территории Калининградской области взорвалась атомная бомба… – начал было возражать Тигран, но Александр и тут не дал ему договорить.

– Землетрясение помнишь?

– Землетрясение? – Поморщился Баграмян. – А! Калининградское землетрясение две тысячи четвертого года[44]44
  Это не вымысел. 21 сентября 2004 года сеть сейсмических станций Европы зафиксировала серию подземных толчков с эпицентром в 20 километрах от Калининграда. Толчки ощущались в Польше, Финляндии, Прибалтике и Беларуси. По некоторым данным, мощность составила до 6 баллов по 12-балльной шкале. К счастью, обошлось без жертв, однако наблюдались усадки грунта.


[Закрыть]?!

– Именно! Ну кто мог подумать, что в регионе, настолько удаленном от ближайших сейсмических зон, возможно землетрясение?! А оно произошло! Вот тебе ответ! Взорвалась немецкая атомная бомба, за много лет до этого приготовленная к погрузке на самолет, базировавшийся в Зеерапене!

– Вот те на!.. – ошарашено выдохнул Баграмян. Столько всякой разрозненной информации, которая, казалось, вообще никак не связана друг с другом, теперь выстраивалась в твердую и несокрушимую логическую цепь.

– Так вот. Объект «Валгалла» находится в паре десятков километров отсюда. Ведет туда вот этот метротуннель. И у нас теперь есть ручная дрезина, которую я отбил у того, первого вирта. Там находятся биолаборатории и сборочный цех корпусов урановых бомб. Вот зачем сюда пришли чилийцы из Дигнидада. Сейчас там, наверху, наверное, уже идет бой. Но для нас сейчас самое главное – уничтожить это жуткое наследие. Если мы покончим с этим десантом, то нет гарантии, что потом не придет другой. Нам надо уничтожить «Валгаллу» раз и навсегда!