Текст книги "Враг един. Книга вторая. Чёртов плод"

От резкой перемены скорости тело окутало неожиданное ощущение невесомости. Под лапами распростёрлась стремительно приближающаяся полупустыня, песчаное плоскогорье с вкраплениями чёрных каменистых площадок. На красно-серой, сплошь покрытой какими-то выщерблинами и пятнами монолитной плите виднелась светлая лента вроде бы шоссе, змеящегося совсем рядом с обрывистым берегом.

Но след вёл ещё дальше.

И этот след был не вертикальным.

Как будто Аспид не падал, а совершенно намеренно уже улетал куда-то всё дальше от края каменного плато, в сторону от того места, где происходил бой…

«…почему, твою мать? Он что же, просто смыться хотел?»

Гигантская двухголовая птица спикировала к земле почти одновременно с Кейром – тот совершенно не заметил, когда Тео и Вильф успели совершить слияние. И в этот же момент полуволк понял, что землю ему перестало быть видно.

Вернее, там, где только что была земля, раскинулась теперь какая-то тёмная густая сеть, напоминающая грозовую тучу, но не мутную, а наоборот, лаково бликующую на солнце, словно краска на раме его байка.

Не успевший сбавить скорость Кейр по инерции с размаху врезался в эту сеть, и его тут же со звонким щелчком подбросило вверх, будто на батуте. Он попытался располосовать неожиданное препятствие тонким, почти невидимым на солнце энергетическим кинжалом, но следы от ударов тут же затягивались снова. Тогда Кейр прыгнул на растянувшуюся уже до самого горизонта сеть на все четыре лапы, стараясь порвать её длинными хрустальными когтями.

Ничего не получалось.

«Откройс-ся, юный воин, быс-стро!!» – оглушительно грохнул слитный, обжигающий голос-приказ в его ушах. Кейр судорожно сжал челюсти, но деваться было некуда, и он послушно развёл в стороны лапы, сосредотачиваясь:

«С-силы и кровь…»

Чёрт, сейчас бы только не заорать…

Когда собственной энергии не хватает для полноценного удара, во время битвы отдаёшь её тем своим соратникам, которые справляются с задачей лучше, – это закон. Кейр терпеть не мог находиться на подпитке у старших – благо, в учебных схватках такой необходимости почти никогда и не возникало. Снимать болевые блоки ему, что неудивительно, до сих пор удавалось гораздо хуже, чем их ставить (во время тренировок Тео использовал обычно методики довольно действенные, так что ставить-то блоки как раз после девяти сломанных пальцев самое позднее на десятом волей-неволей приходилось учиться автоматом).

Да и вообще приёмчик сам по себе был откровенно страшненьким. Открывшись, всякий раз поневоле опасаешься, что тебя, увлёкшись и случайно опустошив до дна, мимоходом угробят свои же… но тут уж ничего было не поделать. На кой, спрашивается, тули-па оруженосец, который не приносит ему пользы в бою?

А сейчас если у кого и выйдет дематериализовать эту чёртову тучу, так это у крылатых…

Тело, будто распятое на невидимом колесе, от кончиков одной лапы до кончиков другой пронзило острой, режущей болью. Кейр не удержался и всё-таки взвыл, словно подвешенный в петле из невидимой колючей проволоки; мгновенно онемевшее туловище, удерживаемое в воздухе уже только исключительно посторонней волей, окатило жгучим холодом, как будто его швырнули в ледяную зимнюю воду.

К счастью, это продлилось недолго.

Раздался похожий на удар колокола звук, и с крыльев двухголовой птицы синхронно сорвались две тяжёлые металлические стрелы.

Потом ещё и ещё раз…

Стрелы врезались в силовую преграду с оглушительным шипящим свистом, и несколько мгновений позже туча под ними стала растворяться мыльной пеной, плавающей на поверхности воды, и Кейр лихорадочно свёл лапы на груди, чтобы не упасть, почувствовав, как крылатый вновь разрывает энергетический канал.

Тэнгу опустились на землю, одновременно принимая антропоморфный вид. Кейр нырнул следом за ними и тоже приземлился на расстелившееся до самого горизонта бесконечное известняковое плато.

Полуволк огляделся; он отчётливо чувствовал ещё, что энергетический след обрывался именно здесь.

Камни, камни, камни. Редкие, низкие, тёмно-зелёные то ли кусты, то ли пучки какой-то высокой травы, бело-серые пятна будто бы слежавшейся соли тут и там… прямые как стрела железнодорожные рельсы, тянущиеся сквозь эту пустошь от края горизонта прямо к другому его краю… и ничего, и никого больше.

Оба ни-шуур бесследно исчезли.

И Аспид вместе с ними.

– С-сопляк… – Вильф с корнем выдрал из каменистой почвы мелкое засохшее деревце с побелевшими высохшими ветвями и с размаху швырнул его о землю. Деревце немедленно вспыхнуло, окутанное тучей вонючего чёрного дыма. – Он ведь даже не был толком ранен! КАКОГО ЧЁРТА он делал всё это время на земле?

Медноголовый резко повернулся к Кейру:

– Почему вы не восстановили с-связку, юный воин? Вы что, мало тренировалис-сь в паре, а?!

Полуволк беспомощно пожал плечами:

– Я видел только, как он…

– Я тоже всё видел!! – оборвал его Вильф; красные глаза с вытянутыми щелевидными зрачками полыхнули ослепительным рубиновым светом. – Вот же ведь бес-столочь… недоношенный молокосос-с…

Кейр предпочёл смолчать и на всякий случай незаметно отступил на пару шагов в сторону, чтобы ненароком не попасться птицеголовому под горячую руку. Он знал, что Вильф отходчив, но находиться поблизости, когда тот всерьёз бывал чем-то взбешён, всегда было чревато для окружающих очень травматичными последствиями. А у Кейра всё тело и так уже страшно ломило после недавнего боя, а в глазах мутилось из-за оттянутой только что энергии.

– Что ж, – в голосе стоящей рядом с медноклювым стальной полуптицы послышалась недобрая усмешка. – Возможно, наши враги и не будут с малышом особенно уж жестоки… как ты думаешь, Вильф?

Тот ничего не ответил, отворачиваясь. Потом с яростным шипением поднял правую лапу и пустил череду похожих на горящие спички огненных стрелок в какого-то мелькнувшего между камнями мелкого грызуна, с писком припустившего прочь.

Кейр скрестил руки на груди, возвращаясь в человека – от слабости у него уже сводило все кишки и предательски подкашивались ноги, и удерживать зверя было сейчас чертовски трудно, – и сразу почувствовал, как от сухой сероватой земли шибает удушливым жаром, словно из духовки.

– Что с ним теперь будет, Тео? – чуть растерянно спросил парень.

– Трудно сказать, молодой тули-па, – птицеголовый качнул серебряным клювом. – Всё зависит от того, как он поведёт себя сейчас. Может быть, наказание. Может, просто смерть…

Он пристально посмотрел Кейру в глаза:

– А может быть, медленная смерть.

– Ни-шуур… способны и на такое?

– А кто тебе сказал, что речь идёт о ни-шуур?

Часть вторая
Чёртов плод

Глава 1

– Значит, у тули-па появилось ещё двое новых воинов? – Алекс нервно прошёлся взад-вперёд по гладким как стекло плиткам пола, покрытым цветочными узорами.

– Ну, насчёт воинов, это уж, пожалуй, пока что слишком громко сказано, Хаук, – Диана невольно усмехнулась. – Эти двое, к счастью, совсем ещё щенята. Младшая каста, знают явно только самые азы… Но наскакивают уже довольно агрессивно, этого не отнять. Они, судя по всему, были просто на подхвате у тех птичек…

Просторная как ресторанный зал гостиная была залита тусклым утренним светом. Навид настоял, чтобы они прыгали прямо к нему в Тегеран («Нам всё равно нужно будет сейчас ставить «зеркало», чтобы этого шкета не сумели отследить его соратнички, а мне в моём доме это делать спокойнее, Искра, и не спорь со мной…»), и теперь вокруг снова было раннее утро, а не два часа пополудни, и солнце только-только взошло. Диану всё ещё слегка познабливало после недавнего боя и, в особенности, после их последнего совместного скачка. Что ни говори, а для того, чтобы прыгать на такие расстояния, таща на себе ещё кого-то бесчувственного, требуется немалая концентрация…

– Чёрт, я поверить не могу, что эта крылатая нечисть снова парой, – Алекс с досадой хлопнул себя кулаком по раскрытой ладони. – Ну кто бы мог подумать, что проклятый гад окажется настолько живучим, а…

– Оба как новенькие, – мрачно подтвердил Навид. – Не представляю, как им это удалось, но факт остаётся фактом.

Черноволосый подошёл к окну и прикрыл пластиковую створку, из-за которой отчётливо тянуло первым осенним холодком.

– Прости, что я к тебе спиной, Хаук, – хмуро добавил он и задёрнул колышущуюся от лёгкого ветерка белую хлопковую занавеску.

– У цветка спины не бывает… – автоматически отозвался Алекс, подцепляя из стоящей на журнальном столике похожей на гигантскую ореховую скорлупку глиняной миски крупную очищенную фисташку. – Нет, коллеги, мы многого, конечно, не знаем о возможностях Са-Пи…

Он задумчиво отправил фисташку в рот и посмотрел на абстрактный натюрморт в тяжёлой бронзовой раме, который висел в стенной нише около окна:

– Нет, но я всё-таки был совершенно, совершенно точно уверен тогда, что прикончил его…

Мужчина вдруг с силой потёр ладонями глаза.

– Ты вообще сегодня не ложился, Хаук? – сочувственно спросила Диана.

Босым ступням стало холодно (никогда ей не привыкнуть к этой странной восточной традиции ходить по дому без обуви), и женщина забралась с ногами на квадратный деревянный топчан, забросанный вышитыми золотистой вязью зелёными бархатными подушками, и утомлённо помассировала себе виски. Кто знает, насколько длинными и напряжёнными окажутся для неё эти сутки…

– Я долго могу не спать, – махнул рукой Алекс. – Да и у нас там пять утра всего лишь… Пулю вот я не стал дёргать, мы же с ней просидели почти всю ночь. Я её только час назад отправил домой на такси, она даже прыгать уже не могла…

Он со скрипом отвернул краник похожего на медный котелок пузатого самовара, который примостился на маленьком трёхногом столике в углу рядом с кухонной стойкой, и подставил под него снятый с золотистого подноса изогнутый стаканчик; на всю комнату запахло крепким чаем.

– Сейчас вот глотну ещё чуть-чуть… кофеиносодержащего… и совсем всё будет в порядке. А этот музыкант так больше и не вышел с тобой на связь после вашего разговора, Искра?

Диана опустила глаза на огромное полотно персидского ковра с геометрическим узором на полу гостиной – неизменный атрибут всех иранских квартир, в которых ей до сих пор приходилось бывать, – и отрицательно покачала головой:

– Я бы давно сообщила тебе, Хаук… Но времени прошло ещё совсем немного. Думаю, он сейчас пока отсыпается, – она пожала плечами. – Знаешь, я была бы рада сказать, что этому Флинну просто нужно время, чтобы всё осмыслить… но, если честно, я немного опасаюсь, что он, когда проснётся, вообще уже слабо будет помнить, о чём у нас там с ним шла речь…

– Ни одной хорошей новости за весь день, – расстроенно проговорил Алекс, запуская пальцы себе в волосы.

– Одна всё-таки есть, – проворчал Навид, не оборачиваясь. – Пожар остановить удалось. Несколько лет назад в Сибири нам с этим повезло гораздо меньше…

– Да, я помню, – нахмурился Алекс. – В Сибирь тули-па тогда ведь и возвращались несколько раз… Что ж, будем надеяться, что на какое-то время они теперь успокоятся. И ты верно поступил, что забрал сюда этого мальчишку, Навид.

– Не знаю, Хаук… – с сомнением произнесла Диана, отводя взгляд от ведущей в неширокий полутёмный коридор гипсовой арки, прикрытой тяжёлыми парчовыми занавесями. – Мне как-то совсем не по душе такие методы.

– Я понимаю тебя, Искорка, – кивнул Алекс. – Мне самому тошно… Но в этот раз всё просто слишком серьёзно, ты понимаешь? Человечество последние несколько лет находится на грани масштабной войны, и очень похоже на то, что в этот раз тули-па намерены спровоцировать эту войну уже так, чтобы она сделалась окончательно неизбежной. Ты осознаёшь, что стоит на кону? У нас нет выхода. Нам просто необходимо найти того, кому передали эту адскую штуковину. И если мальчишка хоть что-нибудь об этом знает…

Не закончив фразы, Алекс раздвинул занавеси, шагнул в коридор и решительно потянул на себя деревянную дверь спальни, на ходу вытаскивая из кармана телефон. Диана со вздохом поднялась и последовала за ним.

Парнишка насторожённо смотрел на них с узкой металлической кровати, стоящей посреди комнаты, и при взгляде на его тонкие, покрытые синяками запястья в кольцах силовых запоров (Навид предусмотрительно прихватил те из полицейского участка, пока их пленник был без сознания) и на разом побледневшее, почти детское лицо с накрепко закушенными губами – на вид мальчику было лет четырнадцать, совсем как некоторым из её учеников, – у Дианы болезненно сжалось сердце.

Стальные балки в основании кровати, к которым были прикреплены силовые замки, были погнуты в нескольких местах. Видно было, что запоры держали крепко, и сил на то, чтобы сорвать их с креплений и принять позу силы, в человеческом теле парнишке уже не хватало.

«Господи, – подумала Диана, – ну что же мы делаем…»

– Значит так, дружок, – Алекс подошёл к кровати, листая фотогалерею на смартфоне. – У меня есть к тебе несколько вопросов, и мне нужно получить на них чёткие и ясные ответы.

Он хлопнул пальцем по экрану, увеличивая изображение седого смуглолицего мужчины в военной форме, стоящего на фоне роскошной приморской виллы, и поднёс телефон к глазам мальчишки.

– Вопрос первый. Тебе знакомо это лицо?

* * *

– Я очень рад, что нам удалось увидеться, Хавьер, – Кейр крепко обнял смуглокожего скуластого парня, хлопая того по спине. – Для меня это много значит.

Таймс Сквер заполняла прохладная сырая темнота – совсем как та, что обычно царит на нижних уровнях Цитадели. Сырые плитки тротуара мутно блестели под ногами, волосы трепали порывы сырого ветра – поначалу этот ветер всегда кажется пронизывающим, но потом понимаешь, какой он тёплый.

Вокруг то и дело мелькал пёстрый народ в париках, зловещих клоунских масках, разнообразном гриме и замысловатых маскарадных костюмах: гигантские зубастые рептилии, зомби с пластмассовыми топорами, какие-то человекообразные насекомые с окровавленными лошадиными головами… «Нет, – в очередной раз подумал Кейр, – Вельзу бы тут сегодня совершенно точно никто особенно не удивился». Некоторых здешних чудищ, наверное, и вообще вполне могли бы принять за своих в базальтовых пещерах…

Если бы не ряженые, было бы трудно поверить, что сегодня всё ещё тридцать первое, и что вот к этому кенту на виллу в Монако Кейр в последний раз прыгал только вчера, а сегодня днём ещё переписывался со светлячком, которая слала ему фото с концерта «Псов полуночи».

Кейр как раз тусил в это время вместе с Кривым на хате у Бугра и решал, что делать с костариканцами, которые вот уже неделю не отдавали байк-клубу положенный куш. А ещё пару часов спустя, стоило ему только выкатиться оттуда и присесть на скамейку с бутылочкой тоника в надежде хоть немного выдохнуть, как сразу же объявился Тео. Причём Нитями тот воспользовался в той самой гадостной манере, которая, как давно уже успел изучить Кейр, обычно свидетельствовала у обоих тэнгу о крайней степени недовольства окружающим миром: рывком затянувшееся на горле невидимое горячее кольцо-ошейник, мгновенный колкий образ, настолько ярко вспыхнувший перед закрытыми веками, что от боли тут же заслезились глаза, и резкий язвительный голос внутри головы, ощутившийся как полновесная пощечина: «Прохлаждаемся, м-м? А ну марш в Цитадель и найди-ка мне Аспида, юный воин…»

И верно, шести часов не прошло с этого момента, а столько всего уже успело случиться…

А в Нью-Йорке между тем сейчас всё ещё было около полуночи всё того же дня.

Да ну бы их всех к чёрту совсем с этими долбаными часовыми поясами…

– Если честно, я не ожидал, что ты меня позовёшь, – Хавьер стащил с головы и тут же снова натянул на пышную копну вьющихся чёрных волос серую бейсболку с мокрым от капель падающей сверху мороси козырьком.

– Да брось ты, старик. С кем же, как не с тобой на пару, мне ещё напиваться после тяжёлого трудового дня, а? – Кейр всплеснул руками, ловя себя на том, что всё ещё жадно разглядывает разноцветный бисер жёлтых, фиолетовых и красных светотеней вокруг.

Как и всегда после сильного оттока энергии, внешний мир казался ему очень ярким и каким-то… вкусным, что ли. По крайней мере, Кейр не мог подобрать определения лучше, чтобы описать все эти переливающиеся огнями рекламные телемониторы – поворачивающиеся, гипнотизирующие, притягивающие взгляд, которые будто жили собственной жизнью, преображая стены высотных домов в гигантские голограммы и окатывая толпу внизу каскадами холодных пёстрых отсветов. Эти плывущие во влажном воздухе запахи такос, рыбных палочек, свиных рёбрышек и чёрт знает чего ещё из многочисленных уличных будочек по сторонам. И светящиеся как лампы алые ступени широкой лестницы над бродвейскими кассами, и ярко подсвеченную каменную фигуру мужика на фоне кельтского креста у их основания… как бишь его там… и вереницы сердито гудящих, усталых к ночи желтобоких такси, застывших в неизменной пробке на Сорок Седьмой улице…

И, в общем-то, всё это было сейчас именно то, что надо: просто возможность побыть в человеческом теле, которое хоть и ныло так, словно Кейр накануне целую неделю грузил тяжеленные ящики где-нибудь в порту, но всё же вполне себе ощущало, например, здоровый голод…

…а потом – просто хорошая компания, крафтовое пиво и свежие бургеры прямо с гриля. Ну вот чего ещё, спрашивается, нужно человеку (в смысле, тули-па, конечно, а не человеку) после боя… да ещё после так неудачно завершившегося боя… чтобы прийти в себя и восстановить силы?

И ведь всё было бы в самом деле, наверное, очень даже неплохо… не виси сейчас между ним и Хотой эта чёртова дурацкая недоговорённость.

– Ты ведь знаешь меня чуть ли не с детского сада, бро, забыл? – Кейр проводил глазами очередного ряженого, загримированного под Галактического Мутанта. – Помнишь, когда вы только переехали в Нью-Йорк, ты мне единственному рассказывал, как твой дед вплавь добирался до Майами с кубинскими контрабандистами, так, да? А мы ещё пытались проследить его маршрут по карте, чтобы потом когда-нибудь его повторить? Ну? Помнишь?

Кейр посмотрел через его плечо на проехавший вдалеке беспилотный туристический автобус с трёхмерным логотипом «филинг-фри», мерцающим на его малиновом боку, и потом снова глянул Хоте в глаза, хлопая его по плечу:

– Мы же с тобой отличная команда, ведь правда, дружище? И ты прекрасно знаешь, что всегда будешь в доле и что я никогда тебя не кину. Я, твою мать, вообще никогда не кидаю своих ребят, ага?

Кейр сделал паузу, прислушиваясь к ровному, размеренному шуму машин, сквозь который изредка прорывались резкие автомобильные сигналы, и в очередной раз вспомнил насмешливую гримасу Тео, когда тот впервые услышал про «его ребят». Только после целого года, прожитого по законам Цитадели, до парня окончательно дошло, как именно он выглядел со стороны в тот памятный день, окончившийся первым близким знакомством с беловолосым тэнгу и стоивший ему сломанной (всего лишь только в самый первый раз, конечно же) кисти. Малявка, едва-едва выучившаяся принимать зверя, которая в первые же дни уже внаглую пытается взять клятву одновременно c ДВАДЦАТИ с лишним смертных… офонареть замашечки, ведь правда?

Кейр невольно широко улыбнулся, вспоминая. Неудивительно, что Тео тогда так взвился… Если подумать, так Кейр ещё очень легко отделался в тот раз – скорее всего, потому что ему всё-таки хватило ума не просить прощения. Впрочем, парень и впрямь ни о чём не жалел. Байк-клуб принадлежал теперь только ему одному и работал слаженно, как огромный механизм. Только разве что Бугор, оставшись с Кейром как-то однажды с глазу на глаз и отчаянно смущаясь, попытался заговорить с ним о той самой первой разборке, после которой Кейр, ещё не ставший тогда тули-па, чуть было не остался инвалидом (чёрт побери, а ведь кажется, что это было не год, а целую грёбаную вечность назад… и ещё одна вечность прошла с тех пор, как Тео, спасибо звёздам, не поленился-таки потратить своё время на пару десятков оплеух, чтобы вправить наконец Кейру его щенячьи мозги: «Запомни, верности смертного невозможно добиться, когда ты желаешь лишь самоутвердиться, молодой тули-па. И даже само это желание совершенно недостойно подлинного воина…»)

«Если бы я сейчас считал тебя своим врагом, то ты бы здесь сегодня уже не стоял, ага? – сказал Кейр в тот единственный раз Бугру. – И не смей больше передо мной унижаться, Майки, между нами же никогда не было ничего личного, и ты всё делал по правилам. Я ведь тебя знаю, ты очень крутой кент и ни разу не трус, тебя весь Бруклин уважает, и неспроста так уважает, ведь правда?» Бугор посмотрел на него долгим странным взглядом и с тех пор, словно по мановению волшебной палочки, с радостью взял на себя роль его правой руки.

Нет, тот бы, наверное, всё равно никуда не делся, но всё же в этом отношении Кейр ожидал сперва куда больших трудностей. А оказалось, стоило только пару раз показать им всем зверя – и мир поменялся, и, что самое интересное, Кейр ведь видел, что и Бугор, и остальные парни, в общем-то, вовсе не ощущали себя от этого как-то там особенно оскорблёнными. А это, в конце концов, не так уж мало значило, ведь правда? Вернее, это значило лишь то, что Тео, как водится, был совершенно прав. Смертный может почувствовать себя оскорблённым, если ему надерёт задницу какой-нибудь там другой смертный… а вот если ему покажет его место тули-па – это уже совсем другое дело. («Потому что подлинный тули-па требует от любого низшего подчинения вовсе не потому, что хочет его как-то оскорбить, юный воин, а единственно лишь оттого, что он имеет на это полное право…»)

И ведь все его люди действительно понимали, что это было справедливо. Некоторые даже гордились немножко. В самом деле, ну ведь круто же, что их босс, с которым «не так всё просто», – это именно их босс, а не работает вместо этого с каким-нибудь «партизанским братством» или ещё с кем похуже.

А вот Хоте Кейр ещё ни разу не показывал зверя… может быть, кстати, и совершенно зря. Стеснялся он, что ли? Или, типа, не хотел пугать? Короче, до сих пор проявлял слабость – и вот вам закономерный результат: сейчас тот наверняка начнёт снова как-нибудь компостировать ему мозги…

Словно услышав его мысли, Хавьер чуть виновато улыбнулся:

– Понимаешь, я просто хочу… начать жить иначе, Кейр. То, чем сейчас занимается байк-клуб…

– Послушай меня, Хота, – парень посерьезнел. – Ты единственный из нас можешь хакнуть ту систему наблюдения. Мне некем тебя заменить, чёрт побери! Не подводи меня, ладно? Я правда очень, очень не хотел бы делать этот разговор… неприятным для нас обоих.

– Мне… мне правда нужно подумать, – Кейру показалось, что полные губы Хоты отчётливо дрогнули, и тот отступил от него на полшага, прислоняясь спиной к стенке пёстрого вагончика с переливающимся на крыше голографическим хот-догом.

– Подумай, Хавьер, – Кейр нахмурился. – Хорошенько подумай, ага? Запомни, я не могу больше тебя уговаривать, время поджимает. У нас есть проблема, и мне необходимо, чтобы ты предложил мне определённое решение этой проблемы. И это решение мне нужно до завтра, ты понял меня? До завтрашнего утра…

Кейр успел так накрутить себя во время этого разговора с Хотой, что, когда он добрался до постели в родной квартире и попытался, наконец, закрыть глаза в темноте и расслабиться, то понял, что совершенно не может уснуть.

А может быть, это было даже и не совсем из-за разговора, а просто вообще… от нервов.

После такого-то денёчка…

С улицы то и дело доносился глухой гул проезжающих поездов, необычно громкий – наверное, из-за сырости. От распахнутого окна тянуло ледяным сквозняком. Ну да ладно, холода он не боится, а иначе здесь было бы и вовсе нечем дышать…

Парень скинул одеяло на пол и перевернулся на бок, засовывая обе руки под подушку. Ладоням сразу стало жарко. Матрас казался чересчур жёстким; от простыней пахло чем-то затхлым и кисловатым, словно из корзины для грязного белья. Сколько же времени он, интересно, их не менял? Да когда он спал-то тут вообще в последний раз?

«Может, лучше просто махнуть назад в Цитадель?» – подумал Кейр, раздражённо переворачиваясь на другой бок. Вот чего он здесь, спрашивается, дожидается? Монетки под подушкой от какой-нибудь там зубной феи?

Но, с другой стороны, завтра – то есть, чёрт подери, уже сегодня – с самого раннего утра нужно уже снова быть здесь, в Нью-Йорке. Ну и в чём тогда смысл покидать внешний мир всего на пару часов и нырять на дно океана просто из-за того, что у тебя, видите ли, случилась бессонница?

Хотя… может быть, тули-па удалось уже узнать что-нибудь новое про Аспида? Найти его… как там объясняла Правительница… через вот эти же самые их Нити и всякое там такое?

…и зачем пацан вообще мог понадобиться ни-шуур, интересно? Ведь вроде бы старшие тули-па всегда говорили, что брать пленных не входит в число привычек их врагов…

Хотелось бы верить, конечно, что насчёт «медленной смерти» Тео ввернул всё же так, для острастки и в воспитательных, так сказать, целях – в конце концов, подобные присказки из серии «чтоб не повадно» всегда были более чем в его духе. Или он имел в виду, что Аспид может всерьёз захотеть сделаться перебежчиком? Тогда, конечно, случиться может всё…

Кейр открыл глаза, потом перевернулся на живот, обнял руками плоскую как блин подушку и уткнулся в неё носом. Да ну, нет, чёрт, глупости. Аспид же тули-па, ну вот с чего бы ему?

С другой стороны, силовой след-то ведь тогда и правда вёл в сторону…

Из квартиры наверху отчётливо доносились отголоски неопределённых рэперских речёвок. Чёрт побери, да заткнутся они уже когда-нибудь или как?! Хотя нет, судя по всему, там в самом разгаре отмечание Хэллоуина, а значит, это у них на всю ночь…

Парень снова перекатился на спину и потёр ладонями отчего-то разгорячённое лицо.

…а вот если Аспида там чем-нибудь шантажировать будут? Или вообще пытать?

Вряд ли ведь все ни-шуур такие уж невинные детки, как его маленький мотылёчек (ну то есть не «его», конечно, а просто… ну просто мотылёчек, тут же поправил себя парень) – иначе тули-па не считали бы их хоть сколько-нибудь серьёзными противниками…

Твою мать, сколько, интересно, сейчас уже времени вообще?

Кейр дотянулся до лежащего на полу рядом с кроватью телефона, провёл пальцем по дисплею – и мобильник вдруг завибрировал прямо у него в руках, заставив парня вздрогнуть.

Входящий вызов.

Фея Динь-Динь из старого мультика на аватарке.

«Ну вот. Довспоминался, называется, – парень чертыхнулся про себя. – Почему она, интересно, звонит? Чёрт. Никогда же раньше не звонила… Может быть, лучше не отвечать?»

…а вдруг у неё там что-нибудь случилось?

«Да ладно», – нервно оборвал себя Кейр.

В конце концов… Он-то уж точно никогда не собирается становиться перебежчиком.

И светлячок ровным счётом ничего про него не знает. И не узнает. И вообще это всё почти что анонимно. Просто ни к чему не обязывающий трёп, всё равно что с какой-нибудь там смертной. Ничего конкретного или там опасного.

Ведь правда?

* * *

– Слюнтяи… – мальчишка презрительно поджал губы. – Правители давно бы уже посадили вас всех пятками над костром, а потом только… может быть… начали задавать вопросы.

– А тебе, значит, так сильно хочется быть посаженным над костром? – начал Навид, медленно закипая.

Разговор в подобном тоне продолжался уже битый час, и Диана отчётливо видела, что терпение у черноволосого начинает понемногу иссякать.

– Хватит, пожалуйста, – тихо попросила она. – Он же совсем ещё ребёнок…

– Я не ребёнок! – выкрикнул мальчик. – Я давно мужчина, в отличие от тебя… паршивый предатель своей расы! – добавил он, яростно глядя на Навида.

Тот сделал шаг вперёд, мгновенно наливаясь кровью.

– Ну раз уж тебе так непременно хочется говорить со мной по-мужски, щенок…

– Прекрати немедленно! – Диана резко перехватила его занесённую для удара руку. – Он же тебя просто провоцирует, неужели ты не понимаешь?

– А вот сейчас и спровоцирует, – огрызнулся Навид, выдёргивая у неё ладонь. – Будешь мне доказывать, что если этот тули-па выглядит так, будто ему нет ещё пятнадцати, он чем-то сильно лучше остальных своих сородичей?

Диана пристально посмотрела ему в глаза, и черноволосый отвернулся, пробормотав что-то неопределённое, и стал старательно разглядывать маленькую финиковую пальму, стоящую в глиняном напольном горшке в углу около окна, как будто вдруг увидел среди её островерхих желтоватых листьев что-то страшно интересное.

Всё было неправильно.

Диана видела, что мальчишке сейчас горько, очень страшно, одиноко, стыдно – видела, но никак не могла объяснить. Тянущиеся от него энергетические токи, пронизывающие душный воздух спальни, просто болезненно били ей по нервам слабыми электрическими разрядами.

«Это всё эмпатия», – подумала женщина. При работе в школе эмпатия ей всегда только помогала. Сейчас – мешала.

Диана знала, что все ни-шуур были в той или иной степени эмпатами, но те, кто поопытнее, наверное, просто умели как-то осознанно этим управлять. Знали, как вести себя, чтобы ощущения, транслируемые чужим сознанием, не затмевали свой собственный рассудок. В конце концов, у них действительно есть одна, самая главная задача… и Диана полностью доверяла Хауку.

…но она никак не могла избавиться от ощущения, что они сейчас всё, совершенно всё делали не так.

Только вот КАК надо делать, женщина не знала. В бою она и то всегда чувствовала себя уверенней. В бою, в конце концов, всё обычно бывает гораздо проще…

– Ему действительно нет пятнадцати, Навид, – Алекс присел на краешек резного деревянного письменного стола, задумчиво вертя в пальцах пульт от силового замка. – Ты же сам чувствуешь, что это не изменённая материя.

– И что это меняет? – черноволосый повернулся к нему всем телом; голубоватая напольная плитка скрипнула под его босыми ступнями. – Знаешь, сколько у него уже может быть крови на руках? Да по локоть! Поверь мне, я в своей жизни достаточно насмотрелся, на что в его возрасте уже вполне способны такие детки… Да и теперь… в полиции… вижу то же самое, – договорил он, постепенно остывая.

– Вы просто слабаки и слюнтяи, вот и всё, – мальчик вновь скорчил деланно-пренебрежительную гримасу. – Вы ведь меня всё равно в живых оставите, верно?

– Был бы ты постарше… – процедил Навид сквозь зубы.

– Достаточно, Навид, – устало оборвал его Алекс. – Вот сейчас в самом деле достаточно. Ты ведь видишь, как его уже выдрессировали, – он посмотрел на мальчишку и хмыкнул. – Тоже мне, мальчиш-кибальчиш… пионер-герой перед расстрелом…

– Вот, значит, как… – мальчик бросил на него короткий хмурый взгляд исподлобья. – Земляк, значит… Только не думай, что это что-нибудь изменит.

– Да уж не думаю, – проворчал Алекс.

Потом подошёл ближе, присел рядом с кроватью на корточки и опёр локти о колени.