Текст книги "Враг един. Книга вторая. Чёртов плод"

– Как люди говорят, надеждой сыт не будешь, – криво усмехнулся Ян. – Какой смысл строить себе замки на льду, когда всё, что было для тебя важно, давно потеряно?

Алекс вновь поднялся, не глядя на Яна, подошёл к соседнему окну и почему-то задёрнул коротенькие мешковатые занавески.

– Ты можешь оставаться тут, сколько пожелаешь, – отрывисто сказал он. – Этот домик принадлежит одному моему очень хорошему знакомому… это его, кстати, надо благодарить за то, что мы с Вереной сегодня вообще здесь оказались… но он почти никогда тут не бывает. Я позабочусь о том, чтобы кто-нибудь из нас тоже был здесь и держал «зеркало». Пока мы рядом, он тебя не найдёт и не тронет.

Ян стиснул зубы.

– Мне ведь всё равно не удастся прятаться от него вечно…

Светловолосый ничего не ответил.

В комнате повисло молчание, нарушаемое лишь громким тиканьем старинных настенных часов с кукушкой.

Тик-так, тик-так, тик-так…

Алекс вновь нервно прошёлся взад-вперёд вдоль жёлтой бревенчатой стены. Потом он прислонился спиной к покрытому облупившейся зелёной краской низенькому деревенскому комоду около окна и стал внимательно разглядывать деловито ползущего вдоль откоса паучка, явно о чём-то напряжённо раздумывая.

Девушка тоже молчала, не сводя с Алекса глаз.

«Им просто нечего больше мне сказать», – понял Ян.

Пахнущий сыроватым деревом воздух вокруг показался ему будто начисто лишённым кислорода, и Ян почувствовал, как противные струйки мерзлой мучительной жути одна за другой поползли от его затылка прямо к копчику.

Он ведь и вправду не сможет скрываться от покровителя бесконечно…

Светловолосый мужчина сделал ещё один круг по комнате, рассеянно смахнул запылённую паутину с пары деревянных лыж, которые были зачем-то подвешены под самой притолокой… и вдруг обернулся.

– Разорвать энергетическую связь возможно, Ян, – Алекс пронзительно посмотрел ему в глаза. – Это непросто сделать, но… он же ведь не калечил твоё сознание. И то, что произошло сегодня, доказывает, что у тебя ещё достаточно на это сил…

Ян не сразу понял, о чём идёт речь. А когда понял, ему некоторое время не верилось. Человеку ведь всегда не верится, когда в его мир, давным-давно лишённый всяких правил, вдруг вмешивается хотя бы одно правило, даже самое условное. Словно красная клякса, случайно попавшая в однообразный мир чёрно-белого кино.

Мужчина тоже молчал довольно долго.

– Он… меня уничтожит, – еле слышно произнёс он наконец.

Ян был готов на многое, чтобы хотя бы попытаться окончить этот странный, угрюмым гротеском вплавившийся в его жизнь спектакль. Но покровитель ведь ни за что его не отпустит…

…и та вечность, которая наступит для него после этого…

– ДЛЯ НАЧАЛА прекрати, наконец, называть эту тварь своим покровителем, – с нажимом сказал ему светловолосый. – Всё зависит только от твоей собственной воли. Да, это будет нелегко. Но это возможно, Ян. Я научу тебя, как. Помнишь, ведь даже запертое в стеклянной банке сердце из сказки можно было получить назад у злого великана, если только человек действительно желал этого. Но… запомни, ты должен будешь сделать всё сам, зная, что у тебя не будет поддержки.

– Неужели мы совсем ничем не сможем ему помочь, Алекс? – робко спросила девушка.

– В этом – не сможем, – печально отозвался тот. – К сожалению, никто и никогда не в силах отказаться от данной человеком клятвы за него…

* * *

– Получается, он у тебя что, вроде как дрессированный, этот… как ты его там назвал, Тай-Утка?

Кейр присел рядом с Аспидом на край обрывающейся в воду потрескавшейся асфальтовой площадки, подтянул под себя одну ногу и стал смотреть на широкий заброшенный пирс, сплошь заросший пробившимися сквозь трещины в бетонных плитах деревцами. Второй пирс, виднеющийся чуть подальше, был застроен какими-то наглухо замурованными ангарами, а за ними в отдалении уже можно было разглядеть в дрожащей над водой серебристой дымке позднего утра силуэты небоскрёбов Манхэттена.

– Таютка, – поправил его Аспид, улыбаясь. – И это не он, а она. Она умеет становиться невидимой и всё понимает. Таютка, скажи ему «привет».

Диковинное существо, больше всего похожее на миниатюрного, словно голубь, дракончика, подлетело к Кейру и село на его неуверенно (парень слишком сильно привык к тому, что всё, что обычно обитало в Цитадели, было, по большей части, довольно-таки кусачим) вытянутую ладонь. Крылатая ящерка посмотрела ему в глаза, что-то пару раз пронзительно пискнула, а потом расправила крылья с сетчатыми, как у стрекозы, подкрыльями, царапнув ему кожу острыми коготками, и снова перепорхнула мальчику на плечо.

– Офонареть, – коротко резюмировал Кейр.

Он был искренне рад, что Аспид явно снова ожил и, кажется, наконец-то пришёл в себя после всех этих своих злоключений. А то ходил целыми днями, словно в воду опущенный, даже смотреть было жутковато… Часами пропадал в той пещерке у горячих источников, разговаривал отстранённо и вяло – вон как вчера, когда Кейр в очередной раз попытался его растормошить.

Нет, оно и неудивительно, конечно. Сказать по правде, Кейру и самому долгое время было очень, очень сильно не по себе ото всей этой гадостной истории, пускай она произошла и не с ним самим… особенно после того, как уведённый тогда Вильфом куда-то в темноту Аспид так надолго исчез, а ведь старшие тули-па им с Кейром даже парой слов не разрешили перекинуться после возвращения мальчишки в Цитадель…

Но, в конце концов, главное же, что с ним теперь снова всё в порядке, ведь правда? Вон, даже в помощники к Кейру сегодня вдруг напросился…

– Короче, я что хотел сказать, бро… – парень глубоко вдохнул сырой осенний воздух и тут же чуть поморщился, почувствовав кисловатый душок подгнивших водорослей, который доносился от близкой воды. – Фу ты чёрт, что же здесь воняет-то так везде…

Кейр прищурился на уже довольно высоко висящее солнце, пытаясь отвлечься от противного тревожного нытья где-то под ложечкой. Вокруг было безлюдно и безветрено; тишину нарушали лишь мерный плеск волн под ногами да вопли чаек, кружащих над заливом. «Твою мать, орут, как будто они и не птицы вовсе, а какие-нибудь грёбаные мартовские коты, – раздражённо подумал он. – Чёрт, ну скорей бы уже мы со всем разобрались, и этот день наконец закончился, и начался бы следующий, а! Как же погано сидеть здесь и тупо ждать…»

Ну ничего. Ещё немножечко терпения…

– В общем, это, я хотел сказать – респект, что ты сегодня был там на подхвате, ага? Давно мне пора было уже приструнить этих выскочек… – закончил наконец Кейр, следя за тем, чтобы его голос звучал в меру непринуждённо, и стал старательно разглядывать понатыканные вдоль берега облезлые здания с пустыми глазницами выбитых окон.

Когда-то весь этот комплекс рядом с Южным морским терминалом был, кажется, настоящей электростанцией – по крайней мере, Бугор как-то утверждал, что здесь в своё время даже работал его прадед. Долгие годы после закрытия это место вроде бы даже довольно неплохо охранялось, но лет тридцать назад, ещё до рождения Кейра, город, видимо, решил окончательно на него плюнуть, и сейчас увешанные жёлтыми запрещающими табличками решётки при въезде на территорию все давно проржавели, а чёрные линзы на старинных, похожих на настенные фонарики камерах наблюдения, висящих на углах домов, были сплошь разбиты.

До того, как байк-клуб решил сделать этот заброшенный угол чем-то вроде своего места встреч, Кейру ни разу не приходилось здесь бывать, хотя раньше парень был уверен, что уж родной-то Бруклин он точно знает чуть ли не до самого последнего закоулка…

– А этот, с ирокезом, ведь тоже пытался потом в меня стрелять, – с едва заметной ноткой гордости сказал Аспид. – Знаешь, мне кажется, что я даже уже начинаю потихоньку к этому привыкать…

– Ну-ка, и о чём это там наш малыш так увлечённо хвастает перед своим соратником, м-м? – фигура Вильфа, как всегда неожиданно, материализовалась прямо у них за спинами. – Может быть, он и мне тоже расскажет? А я его послушаю…

Парни, не сговариваясь, тут же вскочили на ноги.

В голосе рыжеволосого звучала привычная снисходительная издёвка, но настроен он был, как показалось Кейру, вроде бы пока что ещё достаточно благожелательно… иначе как пить дать первым делом вместо разговоров дал бы сейчас им обоим по шее за то, что расслабились и позволили застать себя врасплох.

– Мы с Аспидом только что по-дружески потолковали с Главарём «двести одиннадцать», – чуть поспешно отозвался Кейр. – Теперь ему предстоит недельку… э-э-э, ну, отдохнуть, и, думаю, этого времени ему как раз хватит, чтобы принять решение присоединиться к нам.

– Хм… юные воины так уверены в этом? – улыбнулся Вильф.

Аспид потупился, а сидящий на плече у того серебристый дракончик прижался к его шее, коротко глянул на рыжего синими бусинками глаз и тут же торопливо юркнул мальчику за пазуху.

Кейр машинально побарабанил себя пальцами по бедру:

– Да, я думаю, мы были… довольно убедительны.

– Все собрались, босс, – донёсся со стороны возвышающегося позади них высокого кирпичного здания зычный голос Кривого.

Кейр коротко кивнул, пытаясь не замечать, как начинает всё быстрее колотиться сердце, и они пошли внутрь.

Первый этаж здесь был, судя по всему, бывшей автомастерской – по крайней мере, под высокие подъездные арки можно было проехать, наверное, даже и на трейлере, не то что на мотоцикле. Внутри было прохладно и сумрачно; сквозь широкие, как в цеху, решётчатые окна с мутными побитыми стеклами пробивался яркий утренний свет.

Столпившиеся у составленных около стены байков парни негромко переговаривались; Зубило и Кривой (в вечной этой своей засаленной красной бандане и уродских тёмных очках на пол-лица – и вот на кой чёрт они ему, интересно, сдались в помещении?) увлечённо ржали над чем-то, вместе уставившись в экран телефона, из динамиков которого доносились приглушённые вопли и стоны.

Тео, разумеется, тоже уже был здесь.

Блондина весь байк-клуб давно знал в лицо. В их разборках он, естественно, никогда не участвовал – да и было бы странно, если бы Тео хоть раз всерьёз заинтересовали эти, как тот обыкновенно язвительно выражался, «молодецкие забавы». Но иногда он заглядывал на сходки, садился где-нибудь в уголке и просто слушал, закинув ногу на ногу и рассеянно рассматривая свои ногти. Когда дело касалось байк-клуба, Тео никогда не навязывал Кейру своего мнения, но смертных он действительно видел насквозь, и к скуповато-насмешливым комментариям, когда тот судил, к примеру, о чьей-нибудь готовности или неготовности пойти на дело, парень всегда старался прислушиваться… что уже не раз избавляло его от массы жутчайшего головняка.

В своих джинсах и своеобычных старых футболках тули-па смотрелись на фоне сплошь затянутых в чёрную кожу фигур почти что вызывающе. В человеческом облике Тео и Вильф, сколько Кейр помнил, вечно оказывались одеты в одни и те же шмотки… впрочем, когда тебе переваливает за сотню лет, на подобные мелочи, наверное, довольно быстро перестаёшь обращать внимание.

И вот ведь что странно: хоть оба они, на памяти Кейра, никогда и не принимали при ребятах зверя, никто из байк-клуба ещё ни разу не спрашивал его, кто это и откуда, как будто все его парни как-то разом молчаливо сошлись на том, что лучше было не связываться.

Впрочем, тэнгу и впрямь очень хорошо умели производить подобное впечатление, когда хотели.

Вильф появлялся рядом с Тео довольно редко, в последнее время лишь всё чаще задерживаясь около Мэйсона, одного из тех ребят, что прибились к байк-клубу относительно недавно. Вот и сейчас рыжеволосый тут же подошёл к нему, присел на его мотик, положил свою ладонь на сжимающую руль ладонь парня в толстой мотоциклетной перчатке и что-то сказал, едва заметно улыбаясь. Тот вроде бы задал какой-то вопрос, глядя ему в рот, рыжеволосый что-то негромко ответил, потом они оба рассмеялись.

Аспид переглянулся с Кейром, и тот с напускным равнодушием пожал плечами, отворачиваясь.

Мэйсону было лет восемнадцать, но он имел немерено деньжат от родителей, некоторыми из которых вполне уже мог распоряжаться самостоятельно. Был он глуповат и, кроме всего прочего, отличался редкостным позёрством: навороченный байк, кривая ухмылочка, изредка мелькающая на лице, которое пацан в остальное время старался держать таким каменным, как будто его постоянно крепит (этой малявке, наверное, казалось, что он выглядит ужасно круто – Кейр не удивился бы, узнай он, что Мэйсон часами репетирует все эти рожи перед зеркалом)… в общем, гигантское желание быть частью какой-нибудь опасной компании, чтобы все вокруг считали, что он, типа, тоже очень серьёзный кент.

Насколько Кейр мог судить, дело у Вильфа сейчас определённо двигалось к клятве, причём настоящим слугой Мэйсону светило стать ну очень навряд ли… а, будучи рабом, этот сопляк явно надолго уже не задержится на этом свете – до сильного сердца ему всё же было очень далеко. Впрочем, особенного сочувствия к Мэйсону Кейр тоже не испытывал – в конце концов, клятву можно дать только добровольно, ведь правда? А пацан, несмотря на то, что Кейра он откровенно побаивался, жутко раздражал его своими мажорскими замашками, и парень терпел его рядом со своими ребятами исключительно из-за некоторых связей, которыми тот обладал…

– Нашли его? – хмуро спросил Кейр, подходя к Бугру, который заботливо протирал старой ветошью фары своего байка.

Байк был, само собой, уже далеко не таким крутым, как тот, что Кейр по праву старшего отжал у него в прошлом году, но всё равно довольно дорогим и мощным – со вкусом у патлатого всегда всё было в порядке.

Длинноволосый верзила едва успел открыть было рот, чтобы что-то ответить, как вдруг снаружи послышалась яростная матерщина, и в следующий момент Веник с Бивнем втащили внутрь отчаянно сопротивляющегося человека, лица которого было почти не видно против света.

– Отвалите от меня, уроды!! Что вам от меня нужно?

– Заткнись, – один из сопровождающих несильно ткнул того кулаком под рёбра. – Пасть открывать будешь, когда спросят…

– А ну-ка, полегче там! Отпустите его… – прикрикнул Кейр, чувствуя, как мелко и противно задрожало что-то внутри его груди.

«Я справлюсь, – пообещал он себе. – Я обязательно со всем справлюсь. Главное, полное спокойствие и никаких соплей, ага?»

Парень сделал глубокий вдох и выдох и решительно шагнул вперёд.

– Ну привет, Хавьер, – медленно произнёс он.

Глава 7

– Спасибо, что помогла, сокровище, а то у меня вечно проблемы с формулировками, особенно когда надо выступать перед публикой, – протараторила Грета, останавливаясь около нарядно подсвеченного золотистыми светильниками эскалатора. – Скорей бы уже наконец отстреляться с этой презентацией, да? Слушай, ну вот как тебе не холодно сейчас в одной футболке? Колотун же…

– Я-то с детства девочка закалённая, – Верена вытащила из кармана телефон и долгим задумчивым взглядом посмотрела на часы. – А вот ты сейчас сядешь в поезд и как раз сразу согреешься…

С Гретой всегда очень трудно было расстаться в одночасье: вот и теперь ещё полчаса назад стекла домов на противоположной стороне Унтер-ден-Линден были сплошь залиты жидким ледяным золотом ноябрьского вечера, а сейчас уже и солнца не было видно, и даже красноватые отсветы от его прощальных лучей не обжигали больше горизонт… а так хотелось немного прогуляться по центру до наступления темноты…

– Ты сейчас тоже в метро? – спросила Грета, как видно, наконец-то правильно расслышав намёк.

– Нет, я пройдусь до вокзала, наверное, – Верена подставила лицо прохладному ветру. – Воздухом хоть подышу после этой духоты…

– Ну да, у меня там, в библиотеке, тоже вечно начинается мигрень. Кондиционеры у них там вообще не работают, скажи?

Верена покивала, выжимая из себя улыбку.

Девушка и впрямь чувствовала, что ей просто необходимо сейчас остаться одной и немного проветрить голову. За последний год она почти привыкла быстро переключаться между своей нормальной, человечески-студенческой жизнью и той жизнью, которую вели нишуур (ну или хотя бы просто не чувствовать себя постоянно так, как будто её только что выпустили из психушки)… но вот сегодняшнее утро – это было уже всё-таки слишком.

…тёмные облака боли и беспредельного ужаса, окутавшие скорчившегося на земле человека. Непривычно резкий голос Алекса, сжимающего полузвериные когтистые лапы у того на висках: «Он умирает, Верена. Постарайся не мешать мне сейчас…» Собственное безмерное облегчение после коротко выдохнутого рыжим полулисом: «Всё, вытянул…» А потом новый шок – на этот раз уже от дикого беспомощного страха, плещущегося в озёрно-голубых глазах человека. Как будто бы они держали у его горла нож… а может быть, и что-нибудь похуже ножа. И его сбивчивая торопливая речь, такая невнятная и путаная поначалу, что Верена сперва разбирала её, кажется, даже не с помощью воли тули-па, а лишь благодаря чистой эмпатии – как это бывало с речью Алекса, когда они общались между собой в облике зверя, уже после полного перехода…

Верене было страшно жаль этого Яна, хотя она и понимала, что старшие ни-шуур наверняка сделают всё, что будет в их силах, чтобы ему помочь.

А ещё её до глубины души потрясла его история.

Самый обыкновенный человек, лишившийся всего, взятый тули-па практически в рабство, но всё равно не побоявшийся пойти против них… вернее, конечно же, он боялся, но важно же не это… важно то, что у него не было и тысячной доли тех сил, что были сейчас у Верены, а он всё равно сумел преодолеть свой страх – значит, дело здесь вовсе не в количестве сил и даже не в умениях? А в чём же тогда?

И ещё эта несостоявшаяся атака, про которую Верена узнала только сегодня, – а если бы эта атака и впрямь спровоцировала на земле что-нибудь страшное? Неужели Алекс прав, и в мире и впрямь всё-всё связано между собой незримыми ниточками, и от однажды принятого одним-единственным простым человеком решения может зависеть судьба всего человечества?

Как же страшно бывает иногда заглядывать за кулисы…

На улице стало совсем темно. Верена миновала подсвеченные нежным золотистым светом Бранденбургские ворота, разминулась с несколькими беспилотными велорикшами, полными обвешенными камерами туристов, и вышла на погружённую в осенний полумрак площадь Республики. Ветер здесь дул ощутимо сильнее; деревья на противоположной стороне площади гнулись от его порывов, стаями крошечных жёлтых бабочек осыпая на пожухлую траву каскады сверкающих в лучах редкой подсветки листвы.

Мимо прошла сопровождаемая парой взрослых стайка малышей с бумажными фонариками, болтающимися на длинных шестах. Ничего себе, сегодня что же, уже святой Мартин? Ну да, точно, Хэллоуин же был уже почти две недели назад. И Луиза вчера на целый день оккупировала кухню, чтобы напечь гусятины для какой-то своей очередной вечеринки…

Верена вздохнула. Нет, надо бы ей, наверное, всё же завязывать с такими частыми прыжками между континентами. Искушение, конечно, велико, но слишком уж быстро теряешь ощущение времени…

Фонарики у детворы были сплошь ровненькие и аккуратные, явно купленные в ближайшем супермаркете. А вот они в школе, помнится, ещё сами их мастерили, и свечки вставляли потом самые настоящие, а не диодные лампочки… «Мельчает молодёжь», – подумала Верена, невольно начиная разглядывать крохотные силуэты людей, бродящих под торжественно светящимся, похожим на гигантскую стеклянную лампу куполом Рейхстага – девушка до сих пор не могла привыкнуть, что воля тули-па позволяет различать на расстоянии столько разных деталек, словно при видеосъёмке крупным планом…

Вот любопытно, а ведь она до сих пор не знает толком, откуда взялась вся эта традиция с фонариками. Надо бы спросить Алекса, он наверняка должен быть в курсе. Хотя этот святой Мартин всё равно, кажется, умер ещё за пару веков до рождения их валькирского любимчика…

Верена перешла через дорогу и зашагала мимо двух бесконечных ржаво-стальных стен на холме, разгородивших парковую лужайку, привычно задаваясь вопросом, что именно хотели продемонстрировать миру архитекторы этим неприветливым произведением современного искусства.

Сверкающая громадина Центрального вокзала на противоположном берегу Шпрее лучилась изнутри диковинной хрустальной шкатулкой. Как и всегда, раньше, чем что-либо другое в городе, вокзал уже успели украсить к Рождеству множеством искрящихся голографических снежинок. «Отлично смотрелось бы в гуаши, – лениво подумала девушка, щурясь от назойливо моросящего мелкого дождя, пахнущего опадающими листьями. – А может быть, и в акварели…»

Гулко стуча каблучками по металлическим плитам, она вышла на узкий пешеходный мостик и на мгновение остановилась, оперевшись спиной об испускающие тусклый свет перила и рассматривая возвышающийся перед зданием вокзала серебристый куб бизнес-центра, блестящие вогнутые стены которого напоминали листы смятой алюминиевой фольги.

Вокруг было необычно тихо – никогда не стихающий шум большого города казался здесь, на мосту, приглушённым, звучащим словно сквозь толстое пуховое одеяло. Как странно, днём тут вроде бы в любое время года полно туристов, а сейчас почему-то не видно ни единого человека… Наверное, потому что кафешки на выходящей к воде нижней части набережной все сплошь в ремонтных лесах. А по верхней террасе, вдоль бетонного забора, и днём-то бегали обычно разве что уж очень увлечённые свои делом спортсмены-любители. Особенно в такую погоду…

Хотя нет, кто-то один там внизу вроде бы есть… ой, а что это с ним?

Медленно шагающая по узенькой, покрытой лужами песчаной дорожке вдоль газона человеческая фигурка на нижней террасе набережной запнулась, закашлявшись, потом попыталась выпрямиться – и неожиданно, как будто отшатнувшись от кого-то, стала, пятясь, отступать к серой бетонной стене между строительными лесами.

Слабенькие энергосберегающие фонари на пустынном берегу под мостом светили через один, и толку от них было совсем немного – берег напротив вокзала утопал в вязком промозглом полумраке – но сверху всё равно было хорошо видно, что человеку отчего-то сложно стоять прямо: он всё время наклонялся вперёд, опираясь руками о колени и громко, с придыханиями кашляя.

Постойте, а это ещё что…

Сырой воздух вокруг Верены внезапно загудел и начал тихонько потрескивать около её висков. Смутная электрическая вибрация холодком пробежалась по позвоночнику, как будто к нему прикоснулись острой ледяной спицей, и крошечные волоски на спине у девушки встали дыбом: она поняла, что ей знакомо это чувство.

Верена невольно напрягла вмиг изменившееся зрение («А ведь я даже не принимала для этого позу силы», – смутно мелькнуло в голове), пригляделась – и колючий морозец снова волной пробежался у неё по коже. Она неожиданно различила – отчётливо, будто на экране компьютерного монитора, – как чернильные тени, плотным облаком сгустившиеся вокруг человеческой фигурки, приобретают очертания чего-то неопределённо-жуткого, словно картинка из полузабытого ночного кошмара…

…какая-то лоснящаяся чешуйчатая тварь, похожая на гигантского богомола, а рядом с ней – кто-то или что-то, напоминающее огромного чёрного тарантула, но как будто с человеческим туловищем…

«Господи, неужели это опять…»

На мгновение Верене больше всего захотелось зажмуриться и сделать вид, что она ничего не заметила – но глупо было бы притворяться перед самой собой, что она вдруг перестала доверять глазам ни-шуур.

Подлинное видение не умеет обманывать…

Фигуры монстров постепенно делались всё чётче, всё рельефнее: мощное, покрытое жёсткой клочковатой шерстью туловище на многосуставчатых паучьих лапах у одного (звериное, вроде бы обезьянье туловище, а вовсе не человеческое, как показалось ей поначалу), блестящий хитиновый панцирь, несколько пар похожих на рачьи клешней и розоватые фасеточные глаза – у другого…

Исполинский паук подбежал к человеку вплотную – и вдруг сдавил его горло двумя чёрными лопатообразными пятернями с загнутыми блестящими когтями. Полубогомол в два прыжка тоже оказался рядом с ним, издал громкий, похожий на бульканье звук, гулким эхом разнёсшийся над чёрной рекой, и поднялся на задние лапы, щёлкая рядом с лицом человека острыми как бритвы зубами на круглой, словно принадлежащей какой-то хищной океанской рыбине голове.

Парень (теперь Верена отчётливо видела, что это был именно парень, совсем молодой мужчина в распахнутой замшевой куртке) снова мучительно захрипел и потянул руки к горлу, пытаясь оторвать от себя гибкие мохнатые пальцы.

У него ничего не выходило.

Верена почувствовала, как, обдавая всё тело жаром, вспыхнули тонкие золотистые кольца вокруг её запястий. Совершенно рефлекторно она дёрнулась было вперёд… и остановилась.

«Нет, – панически зазвучало внутри. – Нет, их же двое…»

Они ведь наверняка сильнее. Если на этот раз она опять ошибётся, как тогда…

Мысли, с бешеной скоростью сменяя одна другую, замигали в голове девушки пёстрым калейдоскопом, как лампочки на электрической гирлянде.

«…ты напал первым, мотылёчек…» – «…тебе ещё рано ввязываться в битвы, ты ещё почти ничего не умеешь, Верочка, ты освоила только пару простейших приёмов…» – «…никогда не надо прыгать выше головы, переоценишь свои силы, и тебя убьют, и хорошо ещё, если быстро убьют…» – «…стоит тебя всерьёз атаковать кому-нибудь из них, кто способен использовать технику стяжки, да даже замкнуть на тебе банальную энергетическую дугу…» – «…просто пообещай мне, что не будешь больше ввязываться ни в какие драки, окей?»

«…надо, наверное, попробовать позвать кого-то из старших, – конвульсивно подумала Верена. – Для этого ведь даже не нужно применять никаких энергетических техник, достаточно просто позвонить, и кто-нибудь наверняка должен будет отозваться…»

Издалека было слышно, как зажатый между двумя монстрами парень снова протяжно, со свистом захрипел на выдохе, сползая по стене. Изменённым зрением Верена отчётливо увидела, как набухают вены у того на шее и как стремительно синеют губы на побелевшем, словно мел, лице.

Четыре острых как ножницы клешни рыбоголового богомола нацелились парню в грудь.

Они же его сейчас просто убьют, если Верена протянет ещё пару минут!!

«…я никогда не позволил бы людям умереть, Алекси, это просто был единственный выход, понимаешь?..»

Единственный выход.

«Господи…»

Она должна попытаться. Должна. Она никогда не простит себе, если…

Верена изо всех сил прикусила себе нижнюю губу, чтобы не чувствовать липкого дурностного страха, тут же окатившего её с головы до ног, и рывком скрестила на груди ослепительно сверкнувшие кисти.

* * *

– Кейр… Объясни мне, пожалуйста, как я должен всё это понимать?

– То есть ты считаешь, что объясняться сейчас нужно мне?

Кейр на секунду прикрыл глаза. «Спокойно, – напомнил он себе. – Никаких лишних эмоций».

– Впрочем, чёрт с ним, могу начать и я. В конце концов, как ты помнишь, я всегда, когда только есть возможность, предпочитаю вести конструктивный диалог…

Кейр вытянул из кармана кожаных штанов пачку сигарет и щёлкнул зажигалкой. Он уже сто лет как не курил, но сейчас ему просто необходимо было чем-нибудь занять руки.

– Ну так вот подумай, что мне ещё оставалось делать, а, дружище? – Кейр глубоко затянулся, выпуская дым себе под ноги; в горле с непривычки тут же противно запершило. – Ты уже почти две недели как не берёшь трубку и не отвечаешь на мои сообщения. Нехорошо, приятель, нехорошо. Ходят слухи, что ты вообще решил от нас слиться. То есть я, конечно, уверен, что этому есть разумное объяснение, ага? Но, может быть, я ошибаюсь?

– Дать ему разок, босс? – спросил стоящий за спиной Кейра Бугор, разминая волосатые, как у гориллы, татуированные кулаки.

Кейр остановил его жестом:

– Погоди, Майки… Я надеюсь, что мы сейчас со всем разберёмся. Ну так что, расскажешь, что же с тобой такое приключилось, а, Хота? – продолжил он. – Может быть, у тебя дома какие-нибудь проблемы? Может, помощь нужна? Так ты скажи, у нас тут отличная компания, чем можем, тем поможем, ведь правда, ребята?

– Я тебя очень прошу, просто отпусти меня, Кейр, – устало ответил тот. – Я просто хочу уйти…

Кейр вдруг всем телом почувствовал знакомую, еле заметную низкую прерывистую вибрацию, которая ядовитыми воздушными змейками закрутилась вокруг его пылающего лица. Тео подошёл чуть ближе, и вибрация тут же усилилась, вступая в странный, глубокий резонанс с ритмом его часто колотящегося сердца. Прикосновение посторонней воли, как обычно, ощутилось иглой от невидимой капельницы, которую вставили в вену – чем-то хоть и не совсем враждебным и почти что безболезненным, но всё равно мучительно чуждым. Впрочем, за последний год Кейр успел привыкнуть к тому, что всегда испытывает нечто подобное, находясь рядом с Тео, и это чувство его уже почти не тревожило.

Беловолосый оперся локтем о хлипкую, словно театральная декорация, насквозь проржавевшую лестницу, ведущую наверх, в четырёхэтажную решётчатую галерею.

– А может быть, этот парень «просто» решил переметнуться, как бы это сказать, в другой лагерь, м-м? – вполголоса предположил он. – Я слышал, что полиция иногда очень неплохо платит за информацию…

– Что скажешь, Хота? – прищурился Кейр.

– Пожалуйста… – начал тот.

– Отвечай на вопрос!! – не удержавшись, он всё-таки схватил Хавьера за грудки, сильно встряхнув. – Отвечай, мать твою, на вопрос, когда я тебя спрашиваю!

– Кейр, я не могу больше делать то, что ты от меня требуешь. Я просто больше не хочу во всём этом участвовать, понимаешь? Я не хочу иметь дела ни с оружием, ни с наркотиками. Я не…

– Идиот, я же даю тебе шанс! – голос Кейра непроизвольно сорвался в крик. – У тебя что, совсем яйца отсохли?!

Смуглый полногубый парень поднял на него затравленный взгляд и ничего не ответил.

Кейр медленно сосчитал про себя до пяти, глядя ему в глаза, и только потом разжал ладони.

Бесполезно. Всё было бесполезно.

Чёрт бы его побрал, а…

Стараясь не вдыхать глубоко (из явно затопленного подвального этажа тянуло жуткой гнилью, и этот запах не мог перебить никакой сигаретный дым), Кейр медленно прошёлся взад и вперёд вдоль ряда побитых, выпотрошенных и сплошь покрытых граффити автомобилей, ржавыми призраками догнивающих у стены.

Вокруг сделалось очень тихо. Шаги Кейра гулким эхом отражались от высоких потолочных перекрытий; было слышно, как слабо поскрипывает усыпающая пол кирпичная крошка под подошвами его гриндерсов и как где-то в глубине огромного зала с монотонным, как у старинного механического секундомера, стуком капает собирающаяся в лужу вода.

Кейр физически ощущал на себе пристальные взгляды неотрывно следящих за ним парней.

Он судорожно затянулся, вновь повернулся к Хоте, стряхивая пепел с сигареты, и опять заговорил, стараясь, чтобы его речь звучала спокойно и убедительно: