Текст книги "Бриллиантовая пыль"

* * *

После того как сделали Андрею новые документы, а Нина рассчиталась с работы, дед Леша купил им билеты в Москву. Провожая, по-тихому сунул в Нинкину ладонь половинку необычного камня, наказав беречь на самый-самый крайний случай – если вдруг с Андреем жизнь не заладится или нищета совсем заест. Сказал еще, что этот алмаз – память о ее отце, мол, нашел он его в последний день своей жизни. Нина прониклась значением его слов – отец для нее всегда был кем-то из разряда небожителей.

Молодежь уехала. Шел 1986 год, и в столице ребята угодили в самую перестройку. Андрей, тот еще пройдоха, быстро почуял безграничные возможности скорого обогащения, которые внезапно открыл горбачевский «НЭП». Но наученный горьким опытом, стал осторожнее, в безмозглые аферы больше не кидался. Он начал свой бизнес с малого – торговал редкими в то время видеомагнитофонами и крутил в одном из первых видеозалов диковинные западные фильмы. Дела его очень быстро пошли в рост: он заимел нужные связи и знакомства, на вырученные деньги основал следующую компанию, уже посолиднее. Торговал дорогущей бытовой техникой, одеждой, продуктами – чем только придется. Нинку выучил на юриста – кому теперь, по такой жизни, нужны врачи – и помог ей открыть одну из самых первых в Москве частных нотариальных контор, в которой и начала она свою собственную, отдельную от мужа карьеру.

В Мирный ребята иной раз наведывались, но накоротко; деда в свои коммерческие дела посвящали поверхностно, в общих чертах, хотя он и без того знал, что Легостаев живет рисково – как ни крути, а криминальные наклонности из характера зятя не выкинешь. Но по отдельным их фразам Алексей Яковлевич понимал, что Нина стала для Андрея и партнером, и своеобразной подстраховкой, и уздой, сдерживающей его тягу к опасным играм. Она оказалась способным юристом. Очень способным. Получив юридические знания, она научилась легко видеть, как лучше устроить тот или иной проект, как формально выполнить правила и, не нарушая закон, по сути пренебречь им, как обойти острые углы его жестких рамок. Легостаев, конечно, пользовался внезапно открывшимся талантом своей подруги. Однако за Нину дед Леша сильно не беспокоился. Ни на минуту не забывая о возможности проколоться, своего главного консультанта Андрей берег и, как говорил, специально не регистрировал брак, чтобы в случае чего Нины не коснулась грозная Фемида. Потому и придумал для нее «чистый» бизнес, чтобы она была независима от него, самостоятельна, чтобы имела опору под ногами, если вдруг с ним что-то произойдет. Он даже не пользовался ее услугами как нотариуса, стремясь держать подругу подальше от своих не всегда легальных операций.

В начале 90-х Легостаев провернул немало удачных, даже блестящих коммерческих дел, и если они и носили оттенок афер, все же были обустроены с минимальным риском. Бандитские разборки, бушевавшие в Москве в лихие эти годы, как-то прошли мимо Андрея. Вскоре он вложил свои средства в солидное финансово-инвестиционное предприятие, задружился с правительственными чиновниками, стал покупать акции и ценные бумаги. А несколько лет назад явился к деду в Мирный и попросил познакомить его с кем-нибудь из недавно открывшейся алмазодобывающей компании. Алексей Яковлевич все понял: не дают парню покоя камешки, которыми он когда-то здесь промышлял, вот и решил он вернуться в этот опасный бизнес и утереть всем нос в отместку за первый свой провал. «Бриллиантовый блеск – да… Он застит глаза любому, кто когда-то держал в своих руках алмазную горсть», – размышлял дед.

Алексей Яковлевич познакомил Легостаева с одним алмазным дельцом, удачно перешагнувшим из бывшей государственной компании в новую получастную фирму. И поскольку к этому времени Андрей уже представлял собой успешного столичного бизнесмена с солидным банковским счетом и связями, да и явился не с пустыми руками, то ему предложили работу в одной из структур «АЛМИРы». Несколько лет он приглядывался, знакомился с механизмами алмазно-бриллиантового рынка, изучал его структуру и особенности, заводил нужные знакомства. И до тех пор, пока он действовал в рамках организованного порядка, все у него было хорошо – если и были где-то проколы и осечки, то система его, как «своего», выручала. Дед не особенно вникал в дела зятя, мало что понимая в новом устройстве мира, но видел, что карьера его идет в гору.

Однако чем больше человеку дается, тем больше ему хочется от жизни получить: постепенно тщеславие, самолюбие и аппетиты Легостаева стали расти – он вознамерился выйти на международный алмазный рынок. Но за прошедшие годы бизнес этот устоялся, сконцентрировался в определенных руках. Вся Саха-Якутия стала жить по правилам, установленным «АЛМИРой», и местная элита не давала ему развернуться, строго удерживая в отведенной корпоративной колее. Поэтому для достижения своих новых целей Андрей выбрал Архангельск, где были открыты алмазные месторождения.

Год назад, будучи в Якутске по делам, Легостаев наведался в Мирный – навестить Алексея Яковлевича и поделиться с ним кое-какими планами. Он не то чтобы спрашивал совета у старого геолога – просто ставил в известность, что намерен открыть собственную геологоразведывательную и алмазодобывающую компанию в Архангельске. Дед давно уже не следил за делами отрасли, а потому попросил зятя рассказать поподробнее о тамошних месторождениях. По его словам выходило, что разрабатывать алмазы на европейской территории гораздо выгоднее и дешевле, чем здесь, в далекой промерзшей тайге.

– Вот смотри, Алексей Яковлевич! – приводил свои расчеты Легостаев. – У нас бурение стометровой промышленной скважины обходится в сорок пять миллионов рублей, а в Архангельской области – всего двадцать пять! Да и в алмазоносной породе у них около шестидесяти процентов высококачественного сырья! Здесь же, в Якутии, эта доля составляет всего лишь двадцать – тридцать процентов. Сам посуди, какая перспектива! А главное, сейчас очень удобный момент для открытия там своей фирмы. За эти месторождения идет борьба сразу между несколькими предприятиями. «АЛМИРА» имеет свой пакет акций в «Северкамне», основной алмазодобывающей компании Архангельска. И намерена продать его часть бельгийцам. А «Северкамень» настаивает на том, чтобы часть акций была продана «Де Вирс». Свои интересы имеют и местная администрация, и госчиновники. Им не важно, кто именно будет вести разработку недр, важно получить инвестиции. Такая драчка мне только выгодна. Сам знаешь, на переделе рынка всегда кто-то да наживается. И я решил выйти на контакт с «Де Вирс». А что, это сильная старейшая компания, мировой монополист! Я провел уже предварительные переговоры, так что дело мое, что называется, «на мази». Однако есть в нем и свои минусы: на разведанные уже месторождения меня никто не пустит, а на новые идти рискованно. Геологическое изучение и проработка этих территорий слабоваты. Но ты же знаешь, кто не рискует – тот что?

– На нары не попадает, – продолжил за него дед Леша.

– Не пьет шампанского! – засмеялся Андрей.

– И что? Мало таки тебе шампанского до сих пор было? Так на вот сто рублей, пойди купи себе бутылочку!

– Нет, дед! У меня будут фонтаны, реки, моря, океаны шампанского, если дело пойдет как надо!

– Слушай сюда, Андрюха. Я вот который уже год зимой на вахте сижу в конторе нашей. А напротив окон моей каморки – ну, ты видел – стоит Доска почета. И что ты себе думаешь, каждый год кто-нибудь из мелких ребятишек обязательно языком к металлической трубе той доски прилипнет! Я уже знаю такое дело, всегда держу наготове горячий чайник – примерзшие языки отливать. Так вот. Кто один раз прилип, никогда на эту удочку больше не попадает. Но есть-таки один мальчонка – он каждую зиму снова и снова ту трубу облизывает. Вот и ты – что тот дурачок! Один раз влип с алмазами, когда сунулся напролом, да, видно, не научился ничему! Забыл, как выглядит тюремная телогреечка-то?

– Ты, дед, сравнил! Это когда было? Я теперь все законно сделаю, с помощью акций.

– Ну да, ну да… В твоих акциях-шмакциях-махинациях я ничего, конечно, не понимаю. Но таки знаю одно: не встревай промеж сильных мира сего! Это может кончиться плохо. А тем более не лезь к западным капиталистам в обход своих, отечественных.

– Да ну что ты, дед. Устарел ты уже со своими понятиями! Оглянись – сплошь и рядом всякие совместные предприятия, иностранные капиталы. Думаю, все у меня получится! И через пару-тройку лет, может, купим мы себе ма-а-а-ленький такой островок где-нибудь рядом с Грецией, да и поселим тебя там! Будешь на старости лет косточки греть, а?!

– Мне и здесь хорошо, – ворчливо заметил тогда Алексей Яковлевич. – Привык я уже к вечной мерзлоте. А тебе я настоятельно советую: не лезь туда!

– Нет, дед Леша, я все-таки рискну.

И Легостаев рискнул. Итог этого предприятия получился по его собственной старой поговорке – тюрьма, нары. Когда от Нинки пришло полное отчаяния письмо, в котором она сообщала что в Архангельске арестовали Андрея, дед понял, что тот доигрался. Нина писала, что ей необходимо посоветоваться, а потому она скоро приедет; деда же просила прощупать пока по своим каналам, есть ли возможность помочь Легостаеву. Помочь ему в этот раз он не смог бы при всем своем желании – не его территория, да и «понятия», как выражался зять, стали другими. К тому же в таких кругах, в которые сунулся Андрей, апеллировали совсем иными цифрами, не теми, к которым привык скромный пенсионер Журавлев. Он, конечно, сходил к «своему» человеку, тот обещал разузнать что-нибудь и при следующей встрече назвал такую сумму, что у деда подкосились ноги. Да и то гарантий никаких не обещал.

Нина прилетела всего на несколько часов – следующим рейсом собиралась обратно в Москву. Алексей Яковлевич встретил ее в мирнинском аэропорту. Дома, в старой их квартирке, когда сели они за столом друг напротив друга, Нина расплакалась, услышав от деда условия, которые выставил местный клан за освобождение Андрея.

– Полтора миллиона долларов?! – не веря собственным ушам, все переспрашивала она.

– И это, девонька, еще не все. Андрей должен подписать бумаги о передаче в их распоряжение всех активов и прав по своим фирмам и предприятиям – и якутским, и архангельским. Что уж там они собой представляют, я не знаю, но, видно, смачный кусок. Андрюху они хотят выдоить дочиста, до последней капельки… И что они себе думают, да? – возмущался старик.

– Все понятно. Это именно та сумма, которую он получил по первому траншу от южноафриканской компании… Но я-то не знаю, где эти деньги! Он ведь не успел начать разработку месторождений, если вообще собирался ею заниматься! Может, вложил их в оборудование, может, переправил каким-то третьим лицам, а может, и вовсе на каких-то счетах укрыл!

– И как же ты позволила ему залезть в такую, прости Господи, задницу?

– Да предупреждала я его, чтобы не зарывался, но он уже возомнил себя алмазным королем. Совсем перестал меня слушать в последнее время – все сам, сам! И вот что вышло… Господи, что же делать?

– Не знаю. Но думаю, что Андрею эти условия хорошо известны. Наверняка с ним уже вели разговоры на этот счет. Если бы это было в его силах, он бы уже что-нибудь предпринял. Верно, такой договор его не устраивает, или он не может его выполнить по какой-то причине. И молодец Андрюха, если не соглашается! Это ж надо – хотят обобрать до нитки… Хотя если ставить на кон свободу, то ничего, конечно, не жалко. Эх, с ним бы самим повидаться!

– Половину этих денег или чуть меньше я, пожалуй, могла бы набрать. Но где взять остальное? – Нина задумалась, перебирая, видно, в уме возможности раздобыть недостающую сумму. – Слушай, дед, а камень? – вдруг оживившись, вспомнила она.

– Какой камень?

– Ну тот, желтый алмаз! Какова его стоимость? Может, продать его?

– Э-э-э… неужели он еще цел у тебя? И ты таки все это время его хранила?

– Так отцова же память, ты сам говорил! Я даже Андрею ничего о нем не рассказывала, боялась, что он у меня его заберет.

– Молодец, Одесса-мама! Надо же! Я-то думал, что вы свои фирмы как раз и открывали на деньги с этого камня. Оказывается, сами все заработали. Но! Я хочу тебе сказать: с алмазом этим надо осторожно. Необходимо искать стоящего покупателя, лучше бы даже коллекционера какого-нибудь, который разбирается, что к чему. У нас-то за него полную цену не дадут. Ну на крайнее дело что-то, конечно, выручить можно. Если еще Зойкин осколочек прибавить… – сощурившись, прикидывал дед.

– Что ты имеешь в виду?

– У Зойки есть вторая половина камушка, точно такая же. Камень когда-то был целым, а нам с твоим отцом достался в двух равноценных осколках. Думаю, если Зойка его не потеряла или не продала, то, конечно, ради такого дела не пожалеет. Да… за него можно было бы получить тысяч семьсот. А то и больше, если его в огранку отдать.

– Ско-о-о-лько?! – удивленно протянула Нина.

– Да, он очень, очень дорогой. Но кто тебе даст такую наличку? И потом, рискованно это… объегорят ведь, как нечего делать. И покупателя пока найдешь – упустишь время.

Нина снова расстроилась. Но через мгновение ее глаза вспыхнули.

– А может быть, попробовать как тогда, а? Помнишь бриллиантовую пыль?

– Разве такое забудешь? – отозвался Алексей Яковлевич. – Но даже и не думай – опасно это. В сто раз опаснее, чем тогда. Ты ведь теперь не тюремный медработник.

– Я могла бы договориться с кем-нибудь из архангельской тюрьмы, – с воодушевлением убеждала деда, а скорее, саму себя Нина. – Уж кто-нибудь да найдется в санчасти, кто согласится за энную сумму дать Андрею порошок. И стоить все это будет ну никак не полтора миллиона долларов! А уж я бы его на ноги подняла как-нибудь.

– «Как-нибудь» не подымешь, девонька. Сама знаешь, тут удаганское зелье нужно. А где ты теперь найдешь такую шаманку? Да кстати, у меня и алмазов-то сейчас нет, чтобы порошок натолочь. Правда…

– Что?

– Этот желтый алмаз… Он нечистый, – нехотя вымолвил дед.

– В каком смысле?

– В таком. Кровь на нем есть…

Нинкины глаза расширились.

– Кровавый алмаз… камень, несущий несчастья… – припоминая старые предания, медленно выговорила она. Но расспрашивать деда об истории камня не стала. Может, не хотела лишнего знать, а может, ей это и в голову не пришло. Нина была занята совсем не теми мыслями – она тут же вспомнила о других свойствах такого алмаза. – Дед, а ведь это означает, что мне даже шаман не нужен, чтобы сделать из него смертельный порошок! – прошептала она.

– Так и я о том же…

– Этому камню не нужны ни заклинания, ни ритуалы! Раз на нем кровь, он и так имеет силу!.. Ах, сам камень-то жалко, – скривилась Нина досадливо, – он ведь такой дорогой, такой красивый! Впрочем, деньги для меня не имеют значения, только папина память… Но можно же достать другие алмазы! У шаманов и у самих небось есть, лишь порошок будет стоить дороже. Только время на все это уйдет, драгоценное время!.. Они, кажется, семь дней свои заклинания читают – не помню точно.

– Ты не забывай, девонька, этот порошок таки не главное! Основное – это противоядие от него, а где ты сейчас его достанешь?

– Да… Нет у меня на все это времени… – подумав, согласилась с дедом Нина. – И вообще все это не то, не то! По нынешним временам этот план не годится! В одну воду дважды не войдешь… Надо где-то раздобыть денег и побыстрее. Или найти другие пути. Я попробую в Москве еще свои связи задействовать. Может быть, удастся снизить сумму или найти другую заинтересованную сторону, у которой условия будут помягче.

– Ты уж меня прости, Нинок, но я больше ничем тебе помочь не смогу. Сама понимаешь – сделал все, что в моих силах. И то удивительно, что наши акулы вообще со мной на эту тему разговаривать стали! А и какая им разница, с кого эти мильоны взять? Если они с Андрюхой договориться не могут…

– Да что ты, дядь Леш! И за это спасибо! По крайней мере теперь хоть ясно, о каких деньгах идет речь. Мне скоро уезжать, самолет через два часа.

– Ты, Нина, опрометчиво только не поступай. Не спеши. Подумай, может, прежде тебе с самим Андрюхой поговорить? Уж съезди к нему, авось тебя пустят. А то наломаешь там, в Москве, дров…

Нина поцеловала деда в щеку.

– Не волнуйся за меня. Я порядок знаю. Буду осторожна. А ты на всякий случай наведи тут справки насчет противоядия. Мало ли что… Может, еще и пригодится мне тот старый способ…

Они еще немного поболтали о Зойке, ее работе в нотариальной конторе, о мирнинской родне, да только дед видел, что все мысли Нины заняты одним. Она его почти не слышала и часто отвечала невпопад.

После отъезда Нины вестей от нее не было. Алексей Яковлевич без особой надежды сходил к местному шаману, смущаясь, спросил, нет ли в окрестностях какой удаганки. Тот все бормотал что-то о «верхнем» и «нижнем» мирах, выспрашивал, какая удаганка ему нужна и зачем. Алексей Яковлевич окончательно запутался в странном его бормотании, поняв только одно: из мертвых поднимают только удаганки «верхнего» мира, которых всего-то две и осталось во всей Сахе. И одна из них умчалась в верховья Лены, а вторая вообще неизвестно где – то ли в рысь обратилась, то ли птицей улетела на какой-то свой ведьминский шабаш. Дед выслушал всю эту галиматью, махнул рукой и ушел.

Все то время, что прошло с последней встречи с Ниной, сердце деда побаливало, на душе было тягостно, тревожно, его мучили воспоминания. И когда он получил страшное известие о ее гибели, то благодаря мистическому настрою, владевшему им в эти дни, сразу же приписал ее смерть действию кровавых камней. И решил: все, довольно в их жизни бед. «Избавиться от желтых алмазов раз и навсегда. Правду говорят про нечистые камни или нет, а на всякий случай „Тиффани-два“ я уничтожу», – с этой мыслью он ехал в Москву, об этом вновь подумал и сейчас.

Захваченный этой идеей, Алексей Яковлевич опять позабыл позвонить в ритуальную службу, чтобы уладить дела с похоронами. «Самое важное – как можно быстрее найти алмазы» – это была единственная мысль, которая сейчас пульсировала в его голове.

Но где, как найти ему эти страшные камни? У кого спросить? Нина мертва. Зоя пропала. Как же ему узнать, не продала ли свой камень Нина? Куда дела свою половинку Зоя? Если осколки все еще целы, где девочки могли их хранить? Взять хоть Зою. Не будет же она держать камень в каких-то там съемных комнатах, в которых жила! Она должна была найти для камня абсолютно надежное место. А где в чужой, незнакомой Москве могло найтись такое место? Только у единственной родной души – заботливой тетки. К тому же старик припомнил последний разговор с Ниной – та ведь собиралась продавать камень. Вполне могла, чтобы выручить бльшую сумму, попросить у Зойки и ее алмаз. Значит, обе половинки, если они не проданы, скорее всего находятся где-то здесь. А продать с выгодой алмаз такого порядка – дело непростое и нескорое. Стало быть, нужно искать в Нинкиной квартире тайник. Камни – там!

«Что ты, Алексей Яковлевич, на старости лет будто умом повредился! Как могут какие-то алмазы, такая же часть мертвой природы, как и кирпичи в стеновой кладке, влиять на людские судьбы? Опомнись, не смеши народ!» – запротестовала вдруг какая-то часть сознания.

«Ищи, ищи! Все беды от колдовского дара удаганки! Она вселила в камень злой рок!» – шептало сердце.

«Ерунда это все! Не могут камни управлять людьми!» – тотчас откликнулся рассудок.

Журавлев-старший стоял посреди комнаты в полной растерянности. Трезвым умом материалиста он понимал, что всякие легенды о кровавых алмазах – бред собачий, но душа его кричала другое. Кровь брата Левки, посланного проклятой шаманкой на заклание, наполнила камни страшной силой. И они с тех пор, как два желтых безжалостных глаза, все высматривали и высматривали в их роду новые жертвы. Старику почудилось, что он слышит смех удаганки, видит, как она слизывает кровь с алмазов и говорит ему: «Вкусно!»

Он, пошатываясь, сделал несколько шагов к стене и оперся рукой о книжный шкаф. Привести в порядок. Мысли надо привести в порядок.

«Хоуп» – всплыло в памяти слово, принявшее образ драгоценного камня. «Да, – ухватился за него Алексей Яковлевич, как за спасательный круг. – Именно „Хоуп“! Его феномен не может объяснить никакая наука. Но о его кровавом следе знает каждый геолог, каждый ювелир! И это исторический факт! Свое шествие по миру этот синий алмаз начал с середины XVII века, – вспоминал старик. – В Европу из Индии его привез француз Жан-Батист Тавернье. Вместе с камнем приплыла и черная смерть – чума. В одной только Франции умерло несколько тысяч человек. Великолепный камень был подарен Людовику XIV. Знал бы король, что он принимает в свои руки! Королева Мария Антуанетта дала поносить бриллиант принцессе Ламбалле. Вскоре ту жестоко, зверски убили. Бриллиант вернулся к королеве. Недолго та радовалась его блеску. Несчастной отрубили голову. В XVIII веке алмаз похитили. Около ста лет о нем почти ничего не знали. Сколько за это время он погубил людей – неизвестно. Но в 1830 году он всплыл на одном из аукционов – его приобрел банкир Хоуп. И сильно об этом пожалел: алмаз убил сына банкира, его отравили. Чудом избежал гибели и внук Хоупа, доведенный до грани самоубийства. Он всего лишь разорился, потеряв все деньги и имение. Алмаз с дурной славой удалось сбагрить одному русскому князю. Тот вернул камень во Францию, подарив его своей парижской любовнице. Впрочем, немного времени спустя он ее застрелил из ревности – и был убит сам. Напитанный кровью бриллиант купил султан Абдул-Хамид тоже в подарок возлюбленной. Возлюбленную в итоге застрелили, султана изгнали из страны. Следующим владельцем „Хоупа“ называют некоего испанца, который утонул в море. Потом был американец – у него погиб ребенок, а сам он сошел с ума. Последние владельцы рокового камня, молодая пара, погибли в катастрофе „Титаника“. Где-то там, на дне океана, затаился и смертоносный алмаз».

Вспомнив историю «Хоупа», Алексей Яковлевич как-то даже приободрился. «Есть в алмазах злая сила, есть! И Нинкин тайник искать все равно нужно, хотя бы для того, чтобы потом никто чужой его не нашел, – решил он. – Вот с книжного шкафа, пожалуй, и начну. Что это Нина на полки понаставила?» Старик принялся вытаскивать за корешки и встряхивать книги одну за другой. «Так, это чепуха, любовные романы. Это юридическая литература. Зарубежная классика. Русская классика. А… вот вам, пожалуйста! – Старик с каким-то злорадством усмехнулся и погладил бороду. – Еще один алмазик с кровавым пятном! А.С. Грибоедов, „Горе от ума“. Все, кто бывал в Алмазном фонде Кремля, видели на черной подушечке алмаз „Шах“ – плату персов за убийство писателя и царского дипломата Александра Сергеевича Грибоедова. Так-так. А это что за томик? Монография „Драгоценные и поделочные камни“. Неужели Нинка интересовалась?»

Геолог с интересом раскрыл книгу на первой попавшейся странице и отшатнулся. «Господи! Не может быть, чтобы случайно!» Он впился глазами в цветную фотографию еще одного рокового алмаза и стал жадно проглатывать строки небольшой пояснительной статьи.

Алмаз «Регент», или по-другому «Питт», был найден рабом в 1700 году на южноафриканских копях. Чтобы незаметно вынести его из рудника, раб разрезал собственную ногу и спрятал алмаз в ране. Решив бежать, он поделился своей тайной с корабельным матросом. Но тот отнял алмаз у несчастного, а самого его сбросил в море. За смехотворную сумму преступник продал алмаз персидскому купцу. Потом промотал деньги и повесился. Купец, в свою очередь, уступил драгоценность английскому губернатору форта Святого Георга – Питту, чьим именем алмаз и стал называться. Питт когда-то был пиратом и хорошо представлял себе всю опасность, с которой связано владение подобным камнем. Губернатор быстро перепродал алмаз регенту Франции герцогу Орлеанскому, и у камня появилось второе название – «Регент». Когда в 1792 году был разграблен дворец Тюильри, камень исчез. А через некоторое время оказался у руководителей Французской республики, которые, остро нуждаясь в средствах, сбыли его в Россию. Во Францию камень вернул Наполеон Бонапарт, но вскоре отдал его под залог банкирам, чтобы приобрести оружие для своих военных походов. Так деньги, полученные полководцем за камень, понесли в мир смерть, войну и разрушения. Когда же Бонапарт стал императором, то выкупил бриллиант и вправил его в эфес своей шпаги. В битве при Ватерлоо шпага была утеряна; в изгнании окончил свои дни и сам Наполеон. Через много лет бриллиант всплыл в Пруссии и был возвращен в Лувр.

«Вот и „Регент“ такой же, – расхаживая в волнении по комнате и живо жестикулируя, вступил в полемику с автором монографии Алексей Яковлевич. – А вместе с ним можно вспомнить и „Звезду Эсте“. Тоже тот еще камешек! Двух коронованных особ скосил, одну за другой, хотя и небольшой – не чета „Регенту“. Первый хозяин „Звезды Эсте“ – австрийский эрцгерцог Франц Фердинанд – убит. Следующий и последний – император Карл – умер в изгнании. Камень сгинул вместе с ним».

– Что это я сегодня? – словно очнувшись, произнес старик и опустился в кресло рядом с письменным столом. – Ничего на ум не идет, кроме алмазов этих проклятых, смерть сеющих. Самому бы от них не помереть раньше времени, вон как разволновался, сердце так и бухает!

Он машинально вытащил из хрустальной вазочки карандаш и принялся вертеть его в пальцах, намереваясь сделать какие-то пометки в книге. Случайно взглянул на одну из граней карандаша, прочитал название и с силой отшвырнул карандаш прочь.

– «Кох-и-нор»! – воскликнул геолог. – «Гора света». Название еще одного алмаза-убийцы! Ну как тут не верить? Их много, слишком много, чтобы ничего не замечать. «Санси», «Шах Акбар», «Флорентиец», «Орлов», «Южная звезда» – всех и не упомнишь! Они словно сгустки концентрированного зла. В их древних разноцветных кристаллах как будто заложены фатальные программы. На протяжении веков они губят отдельных людей и целые династии, влияют на судьбы народов и государств. Видно, и наш расколотый камешек из их дьявольского племени!

Алексей Яковлевич чувствовал, что сейчас вот-вот он найдет, как справиться с разрывавшими его противоречиями и рассудок вновь начнет работать в ладу с сердцем.

«Нет! Я не собираюсь никого смешить на старости лет, – мысленно рассуждал он, обращаясь к невидимому оппоненту, – и умом я не тронулся. Ведь есть факты, подтверждающие сверхъестественное действие алмазов. Факты – вещь упрямая, и их много. А множество фактов – это уже статистика. Статистика, в свою очередь, один из научных методов познания мира. Она таки требует объяснения накопленных свидетельств, а не их отрицания! Загадочные явления природы существуют независимо от того, верим мы в них или нет… Так, тогда… искать, дед! Немедленно искать эти заколдованные камни, пока не принесли они еще больших бед! Где же все-таки Нинка тайник замастырила?»

Вдруг резкий, громкий телефонный звонок оборвал поток его мыслей. От неожиданности Алексей Яковлевич вздрогнул, слабое сердце заколотилось как бешеное. Старик пошел в гостиную, снял трубку с телефонного аппарата.

– «Порше» продаете? – послышался в ней мужской голос.

– Чего? – не понял дед.

– Я по объявлению. Вы продаете машину?

– Нет, – ответил старик и положил трубку.

Через минуту телефон зазвонил снова. Тот же голос поинтересовался, туда ли он попал, и стал возмущаться – зачем дали объявление в газету, если машина не продается? Деду ничего не оставалось, как сказать, что это, видно, какая-то ошибка.

«Значит, Нина надумала продавать свой автомобиль. Видно, начала собирать деньги для Андрея», – подумал он. Когда Алексей Яковлевич возвращался в кабинет, чтобы продолжить свое занятие, его взгляд зацепил сумку Зои, лежащую в прихожей рядом с распакованным рюкзаком.

– Таки старый я склеротик! – с досадой воскликнул он вслух и поспешил проверить догадку, мелькнувшую у него еще утром в милицейском кабинете и о которой он совсем забыл в суете дня. Дед взял сумку и понес ее в гостиную. Расположившись за столом, принялся аккуратно доставать из нее вещи. Вот наконец и тот пузырек. Старик осторожно открыл тугую крышечку и заглянул внутрь: порошок еще оставался. Тогда он отыскал белый лист, подошел к окну и высыпал на бумагу содержимое склянки – небольшую горсточку желтых, нестерпимо заблиставших на солнце кристалликов.

Эти цвет и блеск он узнал бы среди тысяч других оттенков, а эти кристаллы, пусть и растертые в песок, – среди тысяч других порошков. Бриллиантовая пыль – вот что было в пузырьке! Его подозрения, возникшие еще там, в хмурых стенах угро, подтвердились! Деду чуть не подурнело, когда он вообразил, что бы с ним случилось, если б он выпил то предложенное старшим лейтенантом «лекарство».

– Ну, здравствуй, дьявольский алмаз! – завороженно прошептал старый геолог, любуясь игрой света и тонким сиянием, исходившим от мельчайших бриллиантовых крупинок. – Вот, значит, как… вот во что ты превратился – в смертельную пыль!

Алексей Яковлевич ссыпал обратно остатки кристаллов, закрыл склянку и, зажав ее в ладони, опустился на стул. Десятки вопросов разом завертелись в его голове. Один камень растолчен или оба? Если один, то чей именно? И где тогда второй осколок? Почему порошка так мало, ведь камни были крупные! Заморочнов насыпал ему в стакан совсем чуть-чуть, где остальное? Для кого предназначалась эта бриллиантовая пыль? Порошок был нужен Нине, но почему он оказался в сумке Зои? Или это Зойкин алмаз, и растолкла она его для собственных целей? А может, она была посвящена в планы тетки и должна была передать пузырек ей? Почему Нина не интересовалась у деда противоядием? Может, просто не успела? Или по каким-то причинам оно стало ей не нужно?

Ответов не было. Как бы он хотел сейчас видеть Зою!

Да, но что же ему теперь делать с порошком? Он разжал кулак и уставился в темное стекло, как будто хотел прожечь его своим взглядом насквозь.

Если тут находятся остатки хотя бы одного из желтых осколков, то он может их окончательно уничтожить! Перед его мысленным взором отчетливо встала картина, как там, в своем кабинете, Заморочнов широким, резким движением руки вылил воду с порошком на пол. Алексей Яковлевич представил, как тяжелые мужские ботинки растаптывают, разносят по коридору, из кабинета в кабинет желтые алмазные песчинки, как прилипают к подошвам и половым тряпкам уборщиц многие и многие драгоценные крупицы – тысячи и тысячи долларов, смертельный яд, кровавый песок, жестокий камень, обращенный в пыль…

Вот сейчас, сейчас он встанет, пойдет в ванную, откроет тугую крышку пузырька и медленно, наслаждаясь торжеством момента, высыпет бриллиантовую пыль в раковину, затем откроет кран и смоет ненавистные крупицы… А еще лучше пустит их по ветру в распахнутое окно! И часть дьявольского камня, а вместе с ним и колдовства исчезнет!