Текст книги "Бриллиантовая пыль"

Контора должна была уже закрываться, когда он наконец решил закончить осмотр.

– Ну, нашли что-нибудь интересное? – спросила Татьяна Николаевна, запирая архив.

– На мой взгляд, была у Журавлевой пара любопытных сделок. Но их законность и чистоту надо проверять. Мне это не под силу. Думаю привлечь профессионалов – инспекторов из Нотариальной палаты.

При этих словах Заварзина вспыхнула, покраснела, выпятила грудь вперед и возмущенно проговорила:

– Вы что же, не доверяете мне?

– При чем тут вы?

– Я же вам сказала, что Журавлева вела работу чисто!

«У-у, как мы заволновались! – отметил про себя Алексей. – Может, ты и сама, дамочка, в грязи вывалялась? Оттого и переживаешь?»

– А чего вы так боитесь?

– Я? Боюсь? – растерялась Татьяна Николаевна.

– Да, вы.

– Не боюсь я вовсе. Просто если сюда приедут эти инспектора, то работать не дадут нормально. Сами знаете – начнут придираться к каждой запятой, к каждому пункту договора! Лишь бы выманить деньги!

– Понимаю. Для вас это, конечно, неприятно. Но только с их помощью я смогу выяснить, занималась ли Журавлева скользкими сделками.

– К чему это? Ее ведь убили – вот и ищите убийц, а не беритесь за лишнюю, никому не нужную работу. Какое это имеет отношение к делу?

– Самое прямое, уважаемая Татьяна Николаевна! Мне важно знать, были у нее контакты с криминальными кругами или нет. Так что придется уж вам потерпеть… Кстати, вы ведь совсем недавно выкупили у нее часть офиса, не так ли?

– Да, так. А что, это тоже считается криминалом? – с вызовом спросила нотариус.

– Нет, конечно. Хотел узнать, во что вам обошлось это приобретение, – произнес Заморочнов и тут же пожалел об этом, понимая, что сейчас Заварзина окончательно разозлится и замкнется. Но неожиданно этот вопрос вызвал в ней бурю сложных эмоций.

– Вы бы лучше спросили, во что ей обошлось ее приобретение!

– О, это тоже интересно!

– Ни во что! Ей помещения достались абсолютно бесплатно! А мне вот пришлось выложить ей кругленькую сумму! – В ее словах почувствовалась давняя обида на бывшую компаньонку.

«Ах вот оно в чем дело!» – подумал Алексей.

– Да… Несправедливо, – поддакнул он. – А как же так получилось? Этот Легостаев… По документам она что-то ему все же заплатила…

– Это только по документам. Сами знаете, стоимость указывается одна, сумма платится другая. А она наоборот – ничего не платила.

– А откуда вам это известно?

– Я так думаю, – уклончиво сказала она, отведя в сторону взгляд.

– На каком основании?

– Мне так кажется.

– «Кажется» – это еще не основания, Татьяна Николаевна. Может, он передал ей офис в оплату за какую-то услугу?

– Не знаю, – раздраженно передернула плечами Заварзина.

Оперативник ждал продолжения объяснений, но их не последовало – Заварзина вновь как будто замкнулась. Может, не желала показывать свои чувства, а может, не хотела об этом говорить по каким-то другим причинам. Но Заморочнов продолжал выспрашивать:

– Так сколько же вы заплатили ей?

– Двести тысяч! Двести тысяч долларов я ей выложила! – обиженно произнесла Заварзина.

– О, да это же просто наглое вымогательство! Они столько не стоят! – поощрил ее старлей, показывая рукой на стены конторы, хотя и знать не знал приблизительную цену этого офиса.

– Конечно, не стоят! Но у меня не было выхода! Она хотела их продать – и продала бы в любом случае, пусть даже и чужому человеку! Причем постороннему они достались бы дешевле! Но вы же понимаете – зачем мне платить аренду неизвестно кому? А могло быть и того хуже – новый хозяин вообще мог согнать меня отсюда. Вот Нина и воспользовалась моим положением – заломила цену. Пришлось срочно искать деньги!

– Ничего не понимаю. Зачем все это ей понадобилось?

– Что тут понимать? У Легостаева была часть офиса, он сдавал его мне за символическую плату. Но когда все помещения перешли к Журавлевой, то она решила ту часть, что я арендовала, продать. Сама-то она по-прежнему сидела бы на своей половине и продолжала работу. А вот что стало бы со мной – неизвестно!

– Могла бы с вами и помягче обойтись… Может, ей просто понадобились деньги?

Заварзина промолчала.

– А кто такой этот Легостаев? Вы его знаете?

– Естественно! Я же с ним когда-то заключала договор! Он – бизнесмен. Ему эти помещения, видно, были лишней морокой. Капля в его доходах, только лишние хлопоты.

– Значит, теперь, если Зоя получит по наследству офис, вы будете с ней напополам, так сказать, по-соседски устраиваться?

Заварзина только с досадой передернула плечами и эту фразу никак не прокомментировала.

– Все уже уходят, мне пора запирать контору, – сказала она, не глядя на Алексея.

– Я тоже уже закончил. – Он вернул ей папку. – Всего хорошего. А проверку я все-таки пришлю.

Татьяна Николаевна даже не сказала ему «до свидания» – повернулась и направилась в свой кабинет.

В дверях конторы Заморочнов столкнулся с секретаршей, она собралась домой.

– Прошу вас! – Старлей галантно пропустил Ирину вперед. – Уходите?

– Да, – тряхнула она кудряшками.

– Вам в какую сторону?

– К метро.

– И мне туда же.

В действительности Заморочнов собирался зайти к старику Журавлеву, выяснить, не известно ли тому об алмазных дельцах, чьи фамилии записаны в ежедневнике убитой. А на вечер у него было назначено свидание с Ленкой, так что временем он особенно и не располагал. Тем не менее оперативник решил потратить еще несколько минут и проводить девушку, задав ей по дороге несколько вопросов.

– Все смотрю на ваши волосы – какие красивые…

Ирина стрельнула в него игривым взглядом, улыбнулась и поправила белокурый локон.

– Парни, наверное, голову теряют… – продолжал Алексей, пытаясь найти подход к этой эффектной девице.

Ирина гордо вскинула голову.

– Мне тоже всегда нравились блондинки…

– Да вы и сами… блондин, – засмеялась девушка и оценивающе посмотрела на него.

– Как вам тут работается? После всего этого?

Ирина вздохнула:

– Как… Заварзина раскомандовалась, свои порядки устанавливает…

– Гоняет?

– Да уж… какая-то злющая стала. Это сегодня мы до шести, а так и до девяти вечера может продержать.

«А… Это она меня старалась пораньше выпроводить», – догадался Алексей и продолжил:

– Если бы со мной такая девушка работала, так я бы ее вообще не отпускал… (Польщенная Ирина выпрямила спину и вновь тряхнула кудряшками.) А вот чем Заварзиной Зоя не нравилась?

– Что ж тут непонятного? – Девушка, довольная вниманием и комплиментами Алексея, решила показать свою осведомленность. – Нина Львовна готовила ее в нотариусы.

– Ну и что? Мало ли нотариусов…

– Вот именно! – многозначительно улыбнулась Ирина. – В нашей конторе появился бы еще один специалист. Понимаете? У Заварзиной стало бы меньше клиентов…

– Неужели все шли только к Журавлевой?

– Не все. Те, кто посолиднее. Пока Журавлева была жива, Заварзина Зойку еще терпела. А сейчас у нее все мысли об одном – как бы вторую половину конторы получить. Она же Зойке должна была отойти, сами знаете. Останься тут Зойка – имя Журавлевой сохранится. К кому тогда люди пойдут? Смекаете?

– Действительно! А я, знаете, как-то об этом и не подумал! Еще говорят, что блондинки…

– Глупые? – подхватила девушка. – Это мы только с виду такие. Я-то не дура! Понимаю, как Татьяне Николавне повезло… Заварзина уж меня задергала – узнай да узнай, не приехали уже родственники Нины Львовны, да когда будут похороны? А как я узнаю? Я со своего рабочего места отойти не могу – то звонят, то бумаги требуют…

– Ей не терпится в последний путь бывшую напарницу проводить?

– Скажете тоже! – Ирина усмехнулась, довольная, что соображает лучше старшего лейтенанта. И доверительно проговорила: – Зойку же теперь посадят, а офис по закону отойдет к другим членам семьи. Так Заварзина, наверное, хочет заранее мосты навести, чтобы они ей помещения уступили. У Нины Львовны ведь родня-то из Якутии. Так зачем им контора в Москве сдалась? Вот Заварзина и дергается – как бы они не продали офис кому другому. Да еще небось рассчитывает по дешевке взять…

«Ага… Вот он и мотивчик, – смекнул старший лейтенант. – Ясненько с вами все, Заварзина. Ум юриста быстро все просчитывает… Вам нужен офис полностью, потому вы так активно и спихивали убийство на Зою, потому и выставляли ее в черном свете… Авось девчонку заметут, посадят. А вы тем временем контору к рукам приберете. Нехорошо, Татьяна Николаевна! Мирнинской родне Журавлевых контора, конечно, ни к чему, а вот Зое… Зое, будущему нотариусу, офис в центре, безусловно, пригодился бы». А вслух сказал:

– Вы что же, уверены, что Зоя могла свою тетку убить?

– Все так говорят! – беспечно откликнулась Ирина. – Наследство… Документы…

Алексей не стал ее разубеждать. Наоборот, решил рассказать секретарше, что дед Журавлев уже здесь – пусть Заварзина с ним поговорит, а Заморочнов потом узнает у старика, о чем та вела с ним речь… Тогда все и подтвердится…

– М-да, в логических способностях вам не откажешь! – с деланным восхищением сказал он Ирине. – Чтобы Заварзина вас больше не терроризировала, я вам подскажу: Алексей Яковлевич Журавлев, дядя Нины Львовны, уже приехал. И поселился в квартире на Татарской.

– Да? – резко обернулась к нему Ирина.

– Да. Можете позвонить туда, поговорить с ним. Наверняка он захочет, чтобы с работы Нины кто-то на похороны пришел.

– Спасибо за информацию! Скажу завтра Татьяне Николаевне, может, тогда она от меня отстанет!

– Ну, вот я и довел вас до метро! – Он сжал ее ладонь на прощание. – Мне теперь в другую сторону. Приятно было поближе познакомиться…

На лице Ирины отразилось разочарование – она-то рассчитывала хотя бы на бокал коктейля в кафе. Этот светловолосый милиционер оказался интересным молодым человеком, а теперь так быстро уходит…

Алексей по ее лицу все понял и развел руки в извиняющемся жесте:

– Работа, Ирина, работа… Я, может, еще загляну к вам!

– Да, вы заходите! – Ей ничего не оставалось, как еще раз красиво откинуть на плечи свои кудряшки.

«Вот уж точно болтушка, – думал старлей, развернувшись и направляясь на соседнюю Татарскую улицу. – Интересно все же, кто этот ненормальный Легостаев? Какой бы он крутой бизнесмен ни был, зачем ему деньги терять? Сначала долгие годы задарма сдавал офис Заварзиной, затем бесплатно передал помещения Журавлевой… Чуднй, чуднй коммерсант… Хм… остается предположить только одно: наверняка обе они оказывали ему какие-то услуги, а он таким образом расплачивался с ними. И услуги эти стоили немалых денег. Журавлева-то уж точно сделала для него нечто важное, раз парень не пожалел отвалить ей офис. Вот почему Заварзина злится: сама не подсуетилась вовремя. И потом – почему она не стала вдаваться в подробности? Потому что этот эпизод откровенно попахивает, – отвечал сам себе Заморочнов. – Обе они нечисты на руку, и проверка наверняка это подтвердит. Может, пробить и Легостаева через ребят из УБЭПа? Вообще-то я их заездил уже со своими просьбами… Ладно, пока погожу, тем более что этот случай едва ли имеет отношение к убийству. Главное, что мне было нужно, я понял: оба нотариуса скорее всего нажили свои денежки не совсем праведным путем – раз. Это увеличивает вероятность того, что с Журавлевой могли расправиться из-за ее работы, а вовсе не из-за наследства. И второе: Заварзиной выгодно, чтобы Зою обвинили в убийстве. Она могла намеренно вводить следствие в заблуждение. Еще и с договором по „Металлопродукту“ вопрос – ведь то, что он находился в портфеле Нины Львовны, известно только со слов Заварзиной. А вдруг он оставался в квартире убитой, а Зоя специально на следующий день пришла туда, чтобы его отыскать?»

И еще одно обстоятельство, которое он раньше совершенно упустил из виду, показалось сейчас необычным. Алексей вспомнил, что завещание, составленное Журавлевой в пользу Зои, как и положено, удостоверено нотариусом. Причем посторонним. Куда проще было Нине Львовне попросить сделать это свою приятельницу Заварзину, которая всегда под боком. Но нет! Она не стала привлекать подругу к этому делу. Почему? Не хотела, чтобы Татьяна Николаевна знала, что ей грозит опасность? Ведь завещание вызвало бы вполне справедливый вопрос – с чего она вдруг стала думать о смерти? Или не хотела ставить напарницу в известность, кому отойдет часть конторы?

«Да, отношения между ними были очень даже непростыми», – рассуждал старший лейтенант.

* * *

Алексей пожалел, что не позвонил в квартиру на Татарскую, не предупредил старика Журавлева о своем визите. «Дома ли дед? – гадал он. – Или по делам мотается? Все равно быстрее дойти, чем звонить. Там же наш наблюдатель должен быть, он подскажет». Он кинул взгляд на часы – начало седьмого, а на восемь у него назначено свидание с Леной. Пропустить его нельзя – они не виделись несколько дней подряд, и девушка давно уже на него сердится. «Успею, – рассчитывал Заморочнов, – тут рядом. Минут за десять дойду до Татарской, еще полчаса – на разговор со стариком. Если разговор затянется, Ленка немного подождет».

К вечеру снова стал накрапывать мелкий дождик. Сырой, прохладный май выдался в этом году. Вроде бы и лето уже близко, а тепло все никак не наступает. Когда Алексей подоспел к дому Журавлевой, дождь уже разошелся не на шутку: холодные капли быстро измочили его волосы и легкую куртку. Он отметил про себя, что в такую погоду Ленка уж точно ждать не будет, и досадливо поморщился, предчувствуя очередное выяснение отношений и упреки.

С ней он встречался несколько месяцев и из-за своей непредсказуемой работы – урывками. Она была из простой семьи: мать с отцом – работяги, без особенных претензий, как и сама Лена, работавшая продавщицей в секции женского белья. Девчонка она веселая, симпатичная, с легким характером. Но немного пустоватая – говорить с ней было особенно не о чем. Шмотки, модные журналы, какие-то глупые сериалы – вот и все темы для разговоров. А самое главное, что совершенно выводило из себя Алексея и от чего иной раз его мозги просто пухли, – это ее бесконечная болтовня обо всех этих кружавчиках, трусиках, бюстиках, стразиках и прочей чепухе, продававшейся у них в магазине и которой напрочь была забита ее хорошенькая головка.

При встречах они ходили в кино, гуляли в парках, сидели в кафешках, зимой он даже вытащил ее однажды покататься на лыжах. С сексом вот было напряженно – не было свободной квартиры. К себе Алексей приводить ее не хотел, стеснялся молчаливой, но строгой матери, которая к тому же не могла дождаться, когда он наконец женится. А у девушки дома тоже всегда кто-то находился. Снять жилье Алексею не позволяли финансы, так что приходилось выкручиваться: то к ее подруге на часок забегали, то ребята давали ключи от свободной квартиры, то пару дней они провели в подмосковном доме отдыха. Но в последнее время требования Лены стали непомерно возрастать. Ей уже было мало прогулок в парках и скромных Лешкиных букетиков. То своди ее в дорогой суши-бар, то на концерт модной музыкальной группы, один билет куда стоил около двух тысяч рублей. А недавно попросила, чтобы он отвез ее летом в Италию! И еще насмехалась потом: «Хватит тебе твоей милицейской зарплаты?» Все чаще она делала намеки на его несостоятельность: рассказывала об удачливых женихах подруг, которые покупали им дорогие сумочки, сапожки и колечки, проводили время в барах и на тусовках, выезжали за границу и на моря, устраивали девушек на престижную работу, снимали им квартиры. А он не был ни принцем, ни богатым бизнесменом, о котором она мечтала. И уж конечно, не мог покупать девушке дорогие вещи, возить ее на море, а тем более в Италию. Не было у него ни денег, ни времени на все это. Была только работа, которую поначалу он очень любил и считал интересной, нужной, значительной. И пусть сейчас он в ней все больше разочаровывался (да в общем-то и не в ней, а в людях, которые пришли в милицию), дело для него оставалось важнее всего. Ведь он нес ответственность за человеческие судьбы, а порой и жизни, как бы громко это ни звучало. Но Лена не желала этого понимать. У нее были свой взгляд на мир, свои суждения о нем и ценности, совершенно чуждые Алексею. И оттого что они были такими разными, оба начинали потихоньку злиться друг на друга. Лена – из-за невозможности иметь все то, что она хочет; Алексей – из-за ощущения своей ущербности. Причем возникало это ощущение только рядом с ней, в остальное время он считал себя нормальным, умным, способным и вполне состоявшимся мужчиной.

Так что связь между ними начинала его откровенно тяготить. Да еще эти бешеные стальные глаза Зои, что сверкнули перед ним несколько дней назад, стали занимать все его мысли. Вот и сейчас для него было важнее попасть к Зоиному деду, чем на свидание к Лене.

Уже возле дома убитого нотариуса он оглянулся в поисках сотрудника наружки – решил уточнить, не выходил ли куда-нибудь старик. Увидел машину, в которой сидел их наблюдатель, подошел, стукнул в боковое стекло. Парень, услышав стук, вздрогнул и быстро засунул книжицу с кроссвордами себе под мягкое место. Заморочнов покачал головой и погрозил ему пальцем. Наблюдатель сообщил, что дед из квартиры не выходил – с обеда дома сидит. «Странно, – подумал старлей. – Старик должен сейчас по городу носиться, похороны устраивать… Впрочем, с такими деньгами за него наверняка бегает кто-то другой…»

Заморочнов вошел в подъезд. Однако встретиться с Журавлевым в этот вечер ему было не суждено. Алексей позвонил в дверь – никто ему не открыл. Он прислушался – внутри, казалось, была полнейшая тишина.

«Кретины! – ругался про себя Заморочнов, возвращаясь на улицу. – Даже слежку вести не умеют… Может, старик как раз сейчас с внучкой где-то встречается!» Он устроил разнос наблюдателю, приказал смотреть внимательнее, не появится ли старик с молодой девчонкой, и отправился на свидание к Лене.

* * *

А Алексей Яковлевич с колотящимся сердцем застыл за плотной тюлевой занавеской окна, наблюдая за старшим лейтенантом, отчитывающим своего сотрудника у машины. «Вот, значит, как! Продолжаете слежку вести! Думаете, я вас на Зойку выведу? Шиш вам!» – думал он.

Он впустил бы Заморочнова, приди тот чуть позже, но старлей появился в очень неудачный момент – старик только что отыскал наконец тайник Нины. Он перерыл всю квартиру в поисках злополучного камня и не нашел его. Зато под одной из половиц дубового паркета нашлись деньги – много денег. И в момент, когда раздался звонок в дверь, дед был занят их пересчетом. Он сидел прямо на полу перед вскрытым тайником и уже насчитал триста с лишним тысяч долларов. И поскольку в планы деда Леши вовсе не входило светить перед милицией эти деньги и тайник, он решил Заморочнову не открывать.

«Но ничего, если что, скажу – спал, не слышал», – решил дед и вернулся к своему занятию. Только сначала он вставил на место вырванную половицу паркета и устроился поудобнее, за столом.

«Почти пятьсот тысяч долларов – ты, девонька, собрала солидную сумму за эти три недели, – разговаривал мысленно Алексей Яковлевич с погибшей Ниной. – Может, один из камней все-таки продала? Тогда продешевила… Или по своим сусекам наскребла столько? До запрошенных полутора миллионов не хватает еще две трети, но не сомневаюсь, ты бы их раздобыла. Таки выручила бы снова Андрюху! Вот молодец! Может, тебя, Нина, потому и прихлопнули, чтобы ты ему на помощь не смогла прийти, а?»

Пересчитав деньги, он аккуратно перевязал каждую пачку резинкой; двести тысяч уложил на дно своего рюкзака, а остальное вернул в тайник. Конечно, ему пришла в голову мысль самому попытаться сделать что-нибудь для Легостаева, раз уж он собрался к нему! Для ребят из Мирного этих денег мало. Но как знать – Андрей мог бы подсказать других людей. В конце концов можно организовать подкуп тюремщиков и обеспечить Легостаеву побег.

«Но все это – только во вторую очередь, – рассуждал Алексей Яковлевич. – Первым делом надо снять нелепые обвинения с Зойки и точно узнать судьбу камней, пока не случилось новой беды. Если Нина посвятила девчонку в свои планы, то один алмаз может быть растолчен, а один продан. В квартире алмаза нет, я проверил все… Как еще могло быть? А вот как: Нина знала, что может погибнуть, потому попросила Зойку в случае чего выручить Легостаева… Коль они вместе дело вертели, понятно, почему порошок у Зойки оказался! Только вот Андрюхины враги, видно, догадывались, что Зойка ей помогала. А потому настропалили против нее милицию, чтобы не болталась под ногами. Может, и милиция-то ими уже куплена… Но ничего! – Старый геолог погрозил кому-то в пространство кулаком. – Существует еще и дед Леша, у которого таки пороху хоть отбавляй!»

В этот вечер Заморочнов разругался со своей девушкой Леной, хотя и пришел на свидание вовремя. Они сидели в маленьком кафе, и старлей пытался рассказать ей об убийстве, о Зое, о своих подозрениях. Но она отмахнулась от его рассуждений и нетерпеливо завела очередную песню о новом белье, поступившем к ним в продажу, и о том, в каких узеньких джинсиках сегодня явилась на работу продавщица соседнего отдела. Алексей смотрел на нее и думал: что он делает рядом с этой симпатичной пустышкой, все мечты которой сводятся к покупке двух клочков кружев? Что он будет делать с ней дальше? Она же не человек, в том смысле, что не разумное существо! Она просто биомасса, приятная на взгляд и на ощупь – и все! Старлей оборвал ее восторги французскими кружевами, сообщив, что внезапно вспомнил о назначенной на сегодня встрече. Лена возмутилась. Он молча пожал плечами. Лена разъярилась. Алексей тактично предоставил ей возможность бросить ему в лицо извечные женские «Ты меня не любишь!» и «Я от тебя ухожу!». Себе самому он позволил сказать только одну фразу: «Ага. Ну, желаю счастья!» – послал ей воздушный поцелуй, иронично улыбнулся и с легким сердцем зашагал домой.

Алексей Яковлевич, припрятав доллары, вспомнил наконец и о похоронах Нины. Позвонил в ритуальную контору и обговорил детали церемонии. Там обещали все организовать без сучка без задоринки, а сами похороны назначили на послезавтра. Он просил устроить церемонию пораньше с утра и скромно, изменив свои первоначальные планы. Ему надо было экономить. Даже имея в своем распоряжении полмиллиона долларов. Он ввязывался в опасную игру на старости лет и прекрасно отдавал себе отчет, чего она может стоить. Сразу же после похорон он намеревался отправиться к Легостаеву. В этот вечер, косясь время от времени на идущего за ним сотрудника наружки, он доехал до авиакассы, чтобы купить себе билет на самолет в Архангельск.

А Гена и Зоя в восемь часов вечера того же дня сошли с поезда на вокзале этого города, вытянувшегося вдоль Северной Двины. Поеживаясь от пронизывающего ветра, они растерянно озирались по сторонам в поисках людей, сдающих жилье. О том, чтобы поселиться в гостинице не могло быть и речи – ведь Зоя числилась в розыске.