Текст книги "Бриллиантовая пыль"

– Сами посудите, Виктор Петрович: один из них сидит, второй находится в судебном процессе, третий сидел и того и гляди снова окажется за решеткой!

– Если она только разговаривала с ними по телефону, то это не доказывает, что она замешана в их делах.

– А за что она получила от Легостаева дорогостоящий офис?

Никоненко вытер ладонью свой вспотевший лоб:

– Сам говоришь, по документам – она его просто купила. Слова Заварзиной о бесплатном подарке ничем не удостоверены! Мало ли что ей показалось с досады… Говоришь, что контору Журавлевой сейчас проверяют? Вот если б нашлись официальные доказательства ее работы с этими людьми – еще можно было о чем-то говорить. А так… Это только догадки, не подтвержденные ничем, кроме телефонной распечатки. Вот в случае с племянницей есть факты, и против них не попрешь!

– Я сориентирую инспекторов Нотариальной палаты. Может, они еще обнаружат в сделках Журавлевой фирмы, принадлежащие Иванову и Иноземцеву. И нашим аналитикам надо сказать – пусть в ее компьютере поищут как следует.

– Э-э, ты как наивный мальчик, старлей, даром что из УБЭПа пришел! Ну кто, скажи на милость, сейчас на свое имя регистрирует фирмы? Ну одну, для официального прикрытия, ну две… А так все оформлено на подставных лиц, и истинных хозяев предприятий ты можешь никогда не найти. Во всяком случае, это дело многих месяцев кропотливой работы.

– Значит, будем работать. Не можем же мы посадить девчонку просто так!

– Нет, вы только послушайте его! – с досадой воскликнул майор. – Ты для начала поймай ее, старлей, и пусть она даст тебе объяснения. Вон Саватеев ездил в «Металлопродукт». Собственно, пролетели они с покупкой заводика-то! «Резерв-техника» уже воспользовалась тем, что договор его продажи вовремя не оформлен, и начала захват! За эти дни они докупили недостающее количество акций и уже выставили своих людей в заводоуправлении. Не сегодня-завтра сменят директора, и сельский завод перейдет к ним. А все почему? Потому что племянница журавлевская договор выкрала! Так вот.

Заморочнов тяжело вздохнул. Ему нечего было ответить, но внутренняя уверенность в своей правоте все же не давала ему сдаться.

– Товарищ майор…

– Ну?

– Разрешите отработать алмазный след. Ну пусть новая версия идет параллельно с основной! Совсем упускать ее из внимания нельзя, вы же сами видите!

Никоненко задумался. Да, он понимал, что в словах Заморочнова, возможно, кроется доля истины. Если начать вести следствие с этой стороны, старший лейтенант что-нибудь да нароет, он ведь упертый. Тем более опыт у него есть убэповский. И если бы его отдел раскрыл ТАКОЕ… Он бы стал героем. Это же новая звездочка на погонах как минимум! Это премия, благодарность, слава… Но наверняка за делами Иноземцева и Иванова стоят государственные интересы, чиновники, сросшиеся с криминалитетом. «АЛМИРА», «Северкамень» – там такие имена мелькают, такие вертятся деньги! Только сунься туда, только заикнись – и давления сверху не избежать. Все равно в конце концов рот заткнут, не раз уже такое было. Можно и пулю схлопотать, как Журавлева, а не приобрести новую звездочку и новую машину! Нет, так рисковать он не мог… Лучше тихо-мирно раскручивать дело по намеченному пути. Бытовуха, наследство, личные мотивы… Дело-то фактически раскрыто, осталось только поймать эту лахудру и выбить из нее показания. И полугодовой отчет будет выглядеть не так отвратительно. А девчонка рано или поздно все равно попадется, дело времени… Однако отбрыкиваться от этого настырного старшего лейтенанта нельзя, чего доброго в обход его, Никоненко, пойдет с новой версией в УБЭП. А если дело начнут расследовать там и, не дай Бог, что-нибудь раскопают, то он, майор, окажется в луже! Нет, надо дать ему возможность работать здесь. Пусть себе ковыряется потихоньку. А основную версию надо перепоручить Саватееву. Девчонку посадят раньше, чем Заморочнов разберется хотя бы в половине операций, которые крутили эти деятели! И чтобы работа его продвигалась помедленнее, надо загрузить его текучкой, чтобы не продохнул!

Все это время Алексей внимательно наблюдал за начальником. Он знал примерный ход мыслей Никоненко и ожидал, какие из них перевесят – поддастся ли майор соблазну раскрыть крупнейшее дело особой сложности, или не захочет рисковать и оставит в разработке старую версию убийства. Но он, видимо, принял некую середину.

– Хорошо, Алексей, – тяжело произнес наконец начальник. – Начинай работать с этой троицей. (Заморочнов в душе возликовал, но внешне себя ничем не выдал). Но предупреждаю! На мою помощь или на помощь кого-нибудь из отдела не рассчитывай! Я отвлекать людей на заведомо провальную работу не намерен. Все будешь делать сам!

«Ну, хотя бы так», – подумал старлей, не сдержав улыбки, вскочил и щелкнул каблуками:

– Есть, товарищ майор!

Уже через час старший лейтенант Заморочнов в составе оперативной группы выехал на очередное московское происшествие – массовая драка с применением холодного оружия в студенческом общежитии. Вернувшись в управление во второй половине дня и едва успев проглотить в столовке тарелку супа, он был отправлен на расследование разбойного нападения на директора рынка. А большую часть следующего, субботнего, дня ему пришлось посвятить разбору бандитской перестрелки в одном из столичных казино. Со стариком Журавлевым он так и не встретился, на похороны нотариуса не попал, копаться в делах Иванова и Иноземцева ему было некогда. Заморочнов тактику Никоненко понял…

Уже к восьми утра туман, окутавший Архангельск, развеялся под натиском майского солнца, которое все же брало верх над промозглостью и сыростью затянувшейся весны. Зоя и Гена в нестерпимом волнении перед предстоящим походом в тюрьму встали пораньше, плотно позавтракали свежими булочками с клюквенным джемом и отправились исполнять указания Снегиря, на ходу тараща глаза на удивительную северную архитектуру старинного города.

Ребята перебрасывались скупыми односложными выражениями – ночная размолвка, все еще искря, витала между ними, и Геннадий решил снова извиниться перед своей взбалмошной подругой.

– Мы вчера наговорили друг другу какой-то ерунды… Ты меня прости. Я не хотел тебя обижать, – дружелюбно сказал он.

Ответом ему были хитрая улыбка и лукавые всполохи в Зоиных графитово-серых глазах. Ночь прошла, слезы обиды давно высохли, и она больше переживала за предстоящий поход в СИЗО, чем по поводу неудачного происшествия в постели. К тому же Зоя не привыкла подолгу дуться; сочтя, что Генкины ночные страдания на стульях вполне искупили его вину перед ней, она заявила:

– Ладно уж! Так и быть, прощаю. Причем прощаю, заметь, только потому что это ты. Несмотря ни на что, ты все равно мне нравишься. Был бы на твоем месте кто-нибудь другой, я постаралась бы забыть даже имя этого человека!

– Ну, если бы он должен был заплатить за тебя две штуки баксов, вряд ли бы его имя так быстро выветрилось из твоей памяти, – не удержавшись, поддел ее Геннадий.

Зоя в долгу не осталась и ехидно заметила:

– Знаешь, нечего тут козырять своим благородством. Мы нужны друг другу в равной степени. Мой Легостаев, твои две штуки. И в камеру к нему сегодня иду я, а не ты! А отмазаться от милиции нам ведь обоим нужно!

– Это что, намек, что не видать мне моих двух тысяч? – рассмеялся Гена.

– Ну… посмотрим. Как будешь себя вести дальше, – игриво отозвалась Зоя. И торопливо, словно испугавшись собственных слов, добавила: – Да не бойся. Отдам, конечно. И приставать к тебе я больше не собираюсь, на шею вешаться тоже не буду.

– Да уж, пожалуйста. По твоей милости я совершенно не выспался.

– Сам виноват. Никто тебя с постели не гнал. А очень даже наоборот… – Зоя мягко улыбнулась, сорвав на ходу липкий зеленый листок с какого-то кустарника.

– Все, хватит шутки шутить. Нам сегодня такое предстоит, а ты… – Генка смешался и поспешил закончить эту тему.

– А я говорю серьезно, – сказала Зоя и внимательно посмотрела на него своими враз потемневшими глазами, отчего Геннадий совсем смутился и растерялся.

К назначенной встрече с адвокатом они успели сделать все необходимое: фотография была готова за час, а удостоверение по указанному адресу им выдал какой-то бородатый мужик. Для цельности Зоиного адвокатского образа был куплен портфель, а в него положена папка с бумагами. Только новый парик они приобрести не смогли.

Снегирь, уже поджидавший ребят около редакции в своем автомобиле, выглядел таким же лощеным, как и вчера. Увидев приближающуюся парочку, он посигналил и приоткрыл дверцу машины, приглашая их сесть. Зое он указал на место рядом с собой.

– Все в порядке? – спросил он.

Зоя молча протянула ему новенькое удостоверение, которое благодаря умелым рукам и старанию изготовителя выглядело не таким уж и новеньким. Виктор Иванович придирчиво осмотрел его, сверил номер со своей бумажкой и, удовлетворенный, вернул документ девушке.

– Паспорт на всякий случай с собой?

– Да, – подтвердила она, и душа ее тоскливо сжалась.

– Вот ваш ордер на защиту Легостаева. – Он достал из внутреннего кармана пиджака бумагу. – Деньги, – обернулся он к Гене.

Тот уже держал наготове тысячу долларов и только ждал команды от Зои. Та кивнула:

– Отдай ему.

Снегирь деловито пересчитал купюры и обратился к новоиспеченной адвокатше:

– Парик, я вижу, вы так и не поменяли.

– Не нашли, да и некогда было.

– Не страшно. Главное, постарайтесь не поправлять его то и дело. И не открывать лишний раз рот. Если охрана что-то будет спрашивать – отвечайте. А так я все скажу сам. Поехали, здесь недалеко, следственный изолятор находится на улице Попова.

Сердце Зои готово было выпрыгнуть из груди от страха, когда она проходила через многочисленные кордоны охраны СИЗО, а внимательные глаза тюремщиков разглядывали ее саму и ее документы. Девчонку колотило мелкой дрожью, бумаги она подавала трясущимися руками. Все эти решетки, засовы, железный лязг, угрюмые серо-зеленые стены и люди в погонах нагоняли на нее ужас, граничащий с паникой. И только спокойное поведение Снегиря спасало положение. Человек он здесь был свой, и это было заметно. Адвокат легко, непринужденно улыбался и перекидывался с надзирателями ничего не значащими фразами. Зоя даже и не понимала толком их слов, поглощенная борьбой со своим волнением. Но оно было напрасным – никто ничего не заподозрил, ее появление здесь воспринимали как обычное дело.

– Что, сам уже не справляешься? – поддел Снегиря капитан, сидевший за перегородкой с турникетом.

– Да, потребовалась помощь, – равнодушно ответил адвокат и указал на Зою: – Вот, прислали Нину Львовну.

У «Нины Львовны» в этот момент, казалось, задрожали даже пятки, рука дернулась поправить парик, но Снегирь незаметным движением сжал ей запястье. Капитан состроил понимающую мину и многозначительно посмотрел на Виктора Ивановича, больше ничего не спрашивая и открыв турникет для прохода.

Когда наконец их проводили в специальную комнату и они остались на некоторое время одни, Зоя положила свой портфель на стол и вздохнула с видимым облегчением. Но испытание должен был выдержать еще и Легостаев – Зоя переживала и за него.

– Вот видите, все прошло нормально, – сказал Виктор Иванович. – Сейчас приведут вашего арестанта, я побуду минут десять и уйду. Сколько вы планируете с ним разговаривать?

Зоя растерянно пожала плечами. «Как же это все рискованно! – думала она. – Сейчас вот как придет дядя Андрей, как закричит: „Что ты здесь делаешь?!“ А охранник как схватит меня, как пойдет проверять, и все раскроется! О Господи! Лучше не думать об этом!»

– Постарайтесь все же не более часа, – донесся словно из тумана голос ее спутника. – Я буду ждать вас в машине вместе с вашим другом.

Она рассеянно ответила что-то и тут же застыла в диком напряжении, услышав позвякивание ключей и скрежет дверных запоров.

Андрей Кириллович Легостаев замер на пороге комнаты. Охранник подтолкнул его в спину, он сделал шаг вперед. Зоя тоже сделала шаг навстречу и встретилась с ним взглядом. В его глазах она прочитала такое…

Охранник, пришедший за Легостаевым в камеру, сказал, что к нему пожаловали адвокаты.

– Адвокаты? – вскинулся Андрей. – Давненько не было. А что, их несколько?

Охранник усмехнулся:

– Со Снегирем сегодня баба пришла. Сейчас познакомишься. Такая маленькая птичка в очках. И фамилия у нее тоже птичья – Журавлева Нина Львовна. О как! Все птицы слетелись!

Арестанты, соседи по камере, грубо заржали.

Андрей подумал, что у него галлюцинация. Сотни обрывков мыслей разом пронеслись в усталом рассудке. Безумная надежда, вспыхнувшая в сердце, словно огнем прожгла все его существо. «Нина!» – ухнула куда-то вниз душа. Каждая клеточка его тела затрепетала, кровь ударила в голову, губы задрожали так, что ему пришлось стиснуть их изо всей силы. «Жива?!» Он едва сдержался, чтобы не выказать охвативший его трепет и безрассудную, отчаянную радость.

– Чего трясешься? – Охранник все же заметил его состояние и отзывчиво проговорил: – А-а, понимаю! Думаешь, вытащат они тебя отсюда?

Легостаев отмолчался – он не знал, что говорить, как правильно среагировать на слова надзирателя.

Пока он шел по долгому, гулкому коридору, уставившись невидящими глазами в истертый линолеум, все еще не мог собрать мысли воедино, недоверчиво ощущая только струящуюся волну надежды.

«Что это? Как это все понимать?» – стремительно проносились вопросы.

В смерть своей жены он поверил сразу и безоговорочно, когда увидел центральные газеты. Прочитав их, Андрей понял, что туманные намеки и угрозы следователя, таскавшего его на бесконечные допросы, не были обычным запугиванием. Они хотели забрать у него все – бизнес, деньги, будущее. Но забрали самое ценное. Причем изощренно обвинив в убийстве Нины ее племянницу, показав, на что они способны. Ни следователь, принесший газету, ни адвокат, присланный местной мафией, ни словом не обмолвились об этом убийстве, как будто оно не имело к делу никакого отношения. Они просто ждали, давали ему время все обдумать, считал Андрей… И действительно, его уверенность в причинах трагедии росла. За прошедшие три дня после получения этого страшного известия Легостаев поседел. Несмотря на пятый десяток, волосы его до сих пор были густыми и темными, теперь в них появилась широкая серебряная прядь, а в уголках глаз добавилось несколько новых глубоких морщин.

Нина была для него не только залогом надежды на освобождение – он никогда не сомневался в том, что она придет к нему на помощь и сделает все возможное и невозможное, чтобы вызволить его отсюда. Она была его крепостью, скалой, единственной опорой в жестоком мире.

Да, бизнес, которым он занимался, был жестоким, беспощадным. В нем были свои законы, не такие, как в обычной жизни. Он работал как каторжный, стараясь соблюдать законы и те, и другие, он преуспел в этом лавировании и имел все. Но Нина – это нечто большее, чем все! Каждый раз, возвращаясь к жене из своих долгих поездок, из сфер, где правили алчность, страсть, похоть и предательство, именно в Нине он находил бесконечную любовь и безоговорочную преданность – то, чего не было по ту сторону порога его дома. Многие годы глаза его маленькой, худенькой жены сияли ему навстречу любовью, верностью, неподдельным искренним счастьем. И Андрей отвечал ей тем же – он любил ее. И плевать ему было на своих соратников, не понимающих его отношения к Нине. Что он, такой солидный, интересный мужчина, делает рядом с этой женщиной, старающейся укрыть свою некрасивость под добрым нравом, стильной одеждой и дорогими вещами? Этот иногда откровенный, иногда безмолвный вопрос часто звучал в его окружении. Ведь он мог выбрать любую куколку! Мог… Да только ни одна из них не стоила Нины! Он не собирался никому ничего объяснять. Нина, как жена Цезаря, не подлежала обсуждению. Да, она не была красавицей, но для него это давно уже не имело значения. Она давала ему то, чего не могла дать ни одна другая женщина: ощущение, что в мире есть правильные, незыблемые вещи, что в нем есть смысл. Эта женщина была для него отдельным, его собственным миром, и когда он узнал о ее смерти – мир, казалось, рухнул.

Только ценой неимоверных усилий, вылившихся в седину и появившиеся скорбные морщины, борясь с горем и с собой, Андрей обрел некоторое зыбкое равновесие. Акции, деньги, валютные счета, алмазные месторождения – все отошло на второй план. Что он без нее? Ни на минуту он не поверил в то, что Нину убила ее племянница. Чушь, бред, ложь! Ее убили из-за него! Он ждал появления посланников. Он нетерпеливо ждал, когда эти стервятники придут к нему с торжествующим видом и потребуют свою долю добычи, объявив, что Нина пала жертвой его упрямства. Да только теперь уж он точно не отдаст им ничего! Ничего они не получат… Только так он может отомстить за смерть жены!

Ее имя и слова, произнесенные охранником, окончательно выбили почву из-под его ног. Легостаев шел в комнату для допросов, не понимая, что происходит, а сердце стучало, стучало, стучало…

Он сразу увидел ее силуэт у окна, она стояла против света. Но как только она сделала шаг навстречу – мир рухнул для него во второй раз…

Легостаев закрыл глаза, чуть пошатнувшись. С его лица медленно сползало выражение надежды, по нему разлилась смертельная бледность. Громко лязгнула железная дверь позади, клацнул замок.

Когда он поднял веки, Зоя увидела помутневшие, застывшие, пустые глаза вареной рыбы.

Он едва доплелся до стула и буквально сполз на него, обхватив руками свою седую голову.

«Боже мой!» – горестно подумала Зоя, не зная, как подступиться к этому враз помертвевшему человеку. Она видела его в последний раз еще зимой, мельком, когда забегала к тетке по какому-то делу. Он был полон энергии, жизни и, как всегда, неизменно элегантен и красив. Как он был красив! А сейчас перед ней сидел состарившийся, безжизненный, седой мужчина с потухшим взглядом. Хорошо еще, что он устоял на ногах и не вскрикнул, увидев такую жестокую подмену – ее вместо своей жены.

– Как ты здесь оказалась? – нашел он наконец в себе силы вымолвить и обратил на нее глаза, в которых появилось какое-то осмысленное выражение.

Зоя, видя, как настороженно следит за происходящим Снегирь, быстро повернулась к адвокату спиной и приложила палец к губам, показывая, чтобы Легостаев не задавал вопросов. Тот, кажется, понял…

– Как вы? Здорово изменились… – тихо произнесла девушка.

Андрей горько усмехнулся:

– Как видишь… Нина.

Зоя одобрительно моргнула и уселась напротив него за столом.

– Вот пришлось заделаться вашим адвокатом, чтобы попасть к вам.

– Не понимаю.

– Надо было увидеться, Виктор Иванович помог. – Она слабо улыбнулась и повернулась к Снегирю.

Тот вскинулся, посмотрел на часы и сказал:

– Еще пять минут, и я ухожу. Буду ждать вас на улице. Не задерживайтесь, пожалуйста, больше часа! И когда будете проходить мимо охраны и забирать свои документы, не тряситесь больше. Все в порядке.

– Хорошо. Я думаю, мы уложимся. Какие здесь условия? – обратилась Зоя к арестанту, не зная, о чем говорить. Но Андрей Кириллович уже взял себя в руки, все понял и, чтобы скоротать эти пять минут, начал рассказывать девушке о режиме:

– Какие условия… Здесь не лучшее место для жизни, как ты понимаешь. В камере пятьдесят человек вместо тридцати двух. Приходится спать по очереди. Контингент неоднородный – есть воры в законе, убийцы, есть бомжи, а есть такие, как я, – неугодные бизнесмены. Но ты не волнуйся, я чувствую себя нормально. Кормежка только паршивая, и холодно. Да еще краской воняет – ремонт затеяли по камерам, а нас уплотнили до невозможности.

– Вас не бьют?

– Нет, только давят. – Легостаев кинул быстрый взгляд на Снегиря. Тот отвернулся. – Здесь все «по понятиям», бьют и издеваются только над насильниками и извращенцами. Да еще слабакам достается и фуфлыжникам. А вообще пупкари следят за порядком, если что – строго пресекают.

– А кто это – пупкари?

– О, извини. Так здесь называют надзирателей. Нахватался, понимаешь, словечек… Забыл, что с нормальным человеком разговариваю.

– А фуфлыжники?

– Это те, кто в карты проигрался, а долг не отдает.

Помолчали.

– В чем конкретно вас обвиняют? – нашлась Зоя.

– Много в чем. Но главное – что не так вел бизнес. Делиться надо и не встревать против власти, как говорил твой дед.

«Да уж, – подумала Зоя, – это не только мой дед, но и каждый старшеклассник уже понимает. А ты, – ей очень хотелось как-то обозвать виновника всего случившегося, но она не смогла сделать это даже мысленно, видя его страдания, – а ты… как будто только вчера родился».

В этот момент Виктор Иванович Снегирь сказал: «Ну, я пошел» – и стукнул в дверь. Она быстро отворилась, Снегирь сообщил охраннику, что ввел нового адвоката в курс дела и теперь она с ним должна поработать, а ему надо уходить. Охранник внимательно посмотрел за его спину – на Зою и Легостаева, кивнул, выпустил Снегиря и вновь запер дверь.

– Зоя! – Легостаев в нетерпении схватил ее за обе руки. – Что происходит?

У той навернулись слезы, но она мгновенно с ними справилась.

– Дядя Андрей! Теть Нину убили!

– Я знаю!

– Меня обвиняют в убийстве. Будто бы я это сделала из-за наследства. Но я не виновата, клянусь вам!

– Да, девочка, я читал. Я понимаю. Давай рассказывай все! У меня чуть сердце не разорвалось, когда мне заявили, что здесь Нина! А тут ты… конспиратор. Здорово ты меня, конечно, шарахнула, я думал, кони откину… Хотя, надо отдать тебе должное, ты хорошо загримировалась, похожа на нее.

– Я так волновалась, дядя Андрей! Я знала, что для вас это будет тяжелый удар, но у меня не было другого выхода… Но вы молодец, держались! Господи, вы весь седой…

– Давай подумаем, что я могу для тебя сделать. Я ведь понимаю, кто настоящие убийцы, и догадываюсь, зачем ты здесь. Деньги… Если ты предложишь своему следователю деньги? Много! Чтобы твое дело закрыли…

– Да где мне их взять?! У меня нет ни денег, ни документов, я в розыске!!! Поэтому и вынуждена носить эти нелепые вещи. – Зоя тряхнула длинной юбкой и поправила парик. – Я боюсь за каждый свой шаг – пользуюсь документами тети Нины, потому что мои в милиции. Меня могут арестовать за ближайшим углом! – отчаянно объясняла она.

– Так, стоп. Давай без эмоций. Время у нас еще есть, рассказывай все, что знаешь. И спокойно. Что-нибудь придумаем. Наши с тобой дела оказались идиотским образом связаны, и в переплет ты попала из-за меня, как пить дать. Дьявол! Кто бы мог подумать, во что все это выльется! Что и тебя, глупую девчонку, в это втянут!

Зоя набрала побольше воздуха, выдохнула, чтобы успокоиться. И начала все по порядку – с того момента, как она пробивалась сквозь толпу на Большой Татарской к черному «порше»…

– Значит, Нина продала офис… И на этом только основании ты стала подозревать Татьяну Николаевну? – спросил Легостаев.

– А почему она меня сразу же уволила? Почему заявила, что я украла деньги из сейфа? Почему подкинула мне этот злосчастный договор? Ведь во всем, что произошло со мной, виновата только она, эта мымра! А эти две фурии, Ирка с Риткой, – они же ее подпевалы! Зачем только теть Нина их на работу взяла? Овцы, есть же такие овцы…

– Погоди, не горячись. Вопросов к Заварзиной, конечно, много. Она никогда мне не нравилась, скользкая такая тетка… Но не думаю, чтоб она… Договор – ерунда, совпадение какое-то роковое. Может быть, ты просто не помнишь и тебе его передала Нина? Или сама случайно его в твою папку положила?

– Ну я же не дурочка! И не склеротичка какая-нибудь. Нет, его мне подложил кто-то из этих трех ведьм.

– Никто не говорит, что ты дурочка. Просто в жизни всякое бывает – такие несуразности иной раз случаются. А Заварзина… Думаю, ею двигала обыкновенная алчность. Она узнала, что Нина на тебя составила завещание, и сразу же поняла выгоду момента. Тебя обвиняют в убийстве – она получает контору. Но нельзя исключить и такой вариант: она могла быть наводчицей для настоящих убийц, тех, кому нужна была смерть Нины. А смерть эта понадобилась для того, чтобы запугать меня.

Зоя заерзала на стуле.

– Я ждал появления Нины здесь, но она все не ехала, – продолжал Легостаев. – Видимо, развернула в Москве слишком бурную работу. На мой взгляд, ее могли убрать по двум причинам: первая – мои враги испугались, что она меня вытащит и я от них ускользну; вторая – они хотели меня окончательно раздавить, показать, что время уговоров миновало.

– Ваши враги – «АЛМИРА»? – спросила Зоя.

– Да. Откуда ты знаешь?

– Навела справки, – пояснила девушка.

– Не сомневаюсь, что за всем этим шоу стоят именно они. Ждут, что я передам им все свои активы, фирмы и зарубежные счета…

– Значит, теть Нину убили люди «АЛМИРы»?

– Именно! Они же и тебя подставили!

– Ну так отдайте им все, что они просят!

– Теперь – ни за что! – горячо воскликнул Легостаев.

– Вы сошли с ума! – вскричала Зоя, сверкая глазами и вскакивая со стула так, что он загремел и упал. – Вам что, мало одной смерти? Вы хотите и себя, и меня погубить?

– Ты не понимаешь, – прошептал Андрей Кириллович, качая седой головой. – Они только этого и ждут! Это будет их победой! Но я не дам им… они не добьются от меня… Как еще я могу отомстить за ее смерть? – Он поднял на нее глаза, в которых опять отразилась смертная тоска.

– Месть? Вы думаете о мести? Вы что, не понимаете? Если вы останетесь в тюрьме, рано или поздно они все равно найдут способ заполучить ваши фирмы и деньги!

– Это ты не понимаешь! Они получат их слишком, слишком поздно! Разбирательство со мной затянется на многие годы. Ситуация на алмазном рынке изменится, и зарубежные партнеры «АЛМИРы», возможно, от нее отвернутся! Все они потеряют огромные деньги!

Зоя подняла стул, опять уселась напротив него и сердито прошипела:

– А я тем временем тоже сяду в тюрьму и сгнию там, так же как вы… Андрей Кириллович! Отдайте им их фирмы! Вас выпустят, от меня отстанут! А на свободе вы найдете способ им отомстить!

– Зоя, девочка! Как ты наивна! Они не выпустят меня в любом случае! Да, я могу переписать на них все, все, что они хотят. Но я уверен: меня все равно засудят! Так для них будет надежнее и безопаснее – оставить меня за решеткой.

– Но что же мне делать?! – отчаянно спросила Зойка, и слезы опять проступили у нее на глазах.

– С тобой сейчас что-нибудь придумаем. Судя по всему, Нина решила не связываться с «АЛМИРой». Иначе она бы приехала ко мне и уговорила пойти им на уступки. Да и не стали бы ее убивать, если б она вступила с ними в переговоры. Для чего она начала собирать деньги? Продала контору, ввязалась в какую-то темную сделку с этим, как его там… «Металлом». Значит, надумала действовать через третьих лиц. И именно поэтому ее убрали… В моих предприятиях заинтересованы сразу несколько разных сил – надо подумать, к кому именно она обратилась, кто согласился ей помочь? Нина, кстати, ничего тебе не говорила об этом?

– Да нет же! Я даже не знала, что вас посадили! Это Заварзина мне сообщила.

– Узнаю Нину. Ни за что она не втянула бы тебя в такое опасное дело…

– Дядя Андрей, а бриллиантовая пыль? – вспомнила вдруг Зоя.

– Пыль… – словно эхо повторил он за ней.

– Может, она хотела отравить ваших врагов? Чтобы не платить им? Или отомстить…

Легостаев вспомнил Мирный. События шестнадцатилетней давности встали перед ним, как будто случились только вчера. Но нет! Такое повторить больше невозможно! Или она все же решилась? Немыслимо! Как бы там ни было, что бы ни задумала Нина, теперь все это уже тщетно…

– Не знаю, – медленно протянул он. – Может быть. Но в любом случае мы с тобой наверняка не узнаем того, что она задумала. А откуда тебе, кстати, известно про бриллиантовую пыль? И как ты поняла, что в пузырьке была именно она? Ты не ошиблась?

– Да в Якутии про это многие слышали, – махнула рукой Зоя. – У нас в Мирном одна девчонка из университета приревновала своего парня к другой. Взяла и отравила ее. Как страшно та умирала… Были и другие случаи. Такой порошок мне уже приходилось видеть, так что ошибиться я не могла. Да и Генкина собака – лучшее тому доказательство.

«Значит, про мой случай ты ничего не знаешь», – подумал Андрей, а вслух сказал:

– Забудем про это. Все равно порошок оказался в милиции, и нечего голову из-за него ломать. К кому же мне тебя направить за помощью?..

– Давайте я пойду в «АЛМИРу» и скажу, что вы им все отдадите, другого выхода нет! – опять взялась за свое Зойка. – По крайней мере хотя бы с меня снимут обвинения! Я каждый день живу как на вулкане! Меня могут поймать в любую минуту! Я не хочу в тюрьму!

– Погоди, погоди, дай подумать… Только не к ним! Есть у меня знакомый прокурор в Москве, ему можно попытаться предложить денег за то, чтобы твое дело рассыпалось… Да где же их взять в такой ситуации? Мои счета заморожены.

– Неужели никто из ваших друзей не поможет? Могли бы дать в долг… – Зоя ухватилась за новую мысль.

– Время дружбы миновало, девочка! Кто даст в долг, если существует вероятность, что я его никогда не отдам? – Андрей усиленно тер виски, словно у него разболелась голова. – В нашей квартире в Москве есть тайник, были там какие-то деньги, тысяч семьдесят, наверное… Впрочем, я уверен, если их еще не использовала Нина, опера давно все нашли и изъяли… Черт, было бы у тебя хотя бы тысяч пятьдесят долларов – за эти деньги можно направить следствие в другое русло… Если, конечно, милиции не даны указания посадить тебя во что бы то ни стало, если она не куплена…

Зоя умолкла, что-то соображая. Глаза ее бегали, лицо приняло сосредоточенное выражение – она выстраивала в уме какой-то план.

– Нет у меня столько денег… Даже и одной тысячи нет. Появляться в вашей квартире, чтобы проверить тайник, мне опасно. Но у меня есть вот это! Как вы думаете, на сколько он потянет?

Рука ее скользнула в лифчик, под просторную блузку, укрывавшую высокую грудь. Она что-то достала оттуда и протянула на раскрытой ладони Легостаеву.

Он увидел необыкновенной величины и цвета камень – крупнейший необработанный желтый алмаз. От неожиданности он даже зажмурил глаза и тряхнул головой.

– Черт меня побери, что это? – Он взял камень, подошел к окну, разглядывая его сияющий под солнечным светом срез. – Это же алмаз! Настоящий, чистейшей воды!

– Да.

– Откуда… откуда он у тебя?!

– Дед дал, давно еще. Сколько он может стоить? За пятьдесят тысяч можно его продать?

– За пятьдесят тысяч… За пятьдесят тысяч?! – бормотал потрясенный Андрей. – Да ты не представляешь его цены! Он стоит не меньше миллиона! Миллиона долларов! Да нет… Он стоит больше… Здесь примерно девяносто карат, значит – полтора, а за счет цвета и все два миллиона на каком-нибудь аукционе!!!