Текст книги "Голоса"

– Ты еще начни говорить, о том, что советская школа была лучше и прочее, – закатил я глаза.

– Нет разницы, какая школа, тогда или сейчас. Но это на первый взгляд. А если присмотреться, сейчас никто не учит детей думать, не подбирает ключи для этого, просто их не имеет. Учителей же завалили бесполезной работой, которая никому не дает ничего ценного, просто сжигает педагога на костре. Они ничего не чувствуют, выгорают как спички. В старое время, учили думать, развивали, вот и вся разница. Дайте учителям сейчас время, чтобы они могли заниматься только своей прямой работой и объясните им, что они учителя, а не «тоже люди», и все получится. Не помешало бы еще садистов убрать, которым в педагогике намазано медом, – дед резко замолчал, чтобы остыть, и снова нахмурил брови.

– Ты только не нервничай, пожалуйста.

– Да, ну тебя. Завел меня не в ту степь. Я говорил тебе про другое.

– Мне вот что интересно. Ты же живешь в глухой тайге, откуда в тебе столько знаний обо всем?

– Жизнь прожить не поле перейти. И не всю свою жизнь я в тайге жил. Просто решил старость свою встречать ближе к истокам, к корням. К природе.

– Вот ты, на первый взгляд, простой дед из леса с прибаутками. А сам и по-французски и по-немецки говоришь, и читаешь, на латыни книг у тебя много было помню. Людей всегда и лечил, и помогал. Все тебя уважают.

– Ой, захвалил, – усмехнулся дед.

– Да я о другом. Боюсь, чтобы ты тут не заскучал. Хочу, чтобы ты остался со мной и не убежал.

– Я не убегу. Не волнуйся, Лешка.

– Дед, как достигнуть гармонии согласованности внутри? Чтобы все шло ровно и размеренно?

– Хм. Это хороший вопрос, но ответ ты и так знаешь, и каждый знает. Просто не умеешь себя слушать и чувствовать. Все вокруг тебя – это результаты какого-то движения, вибрации. Есть вибрации высшие, они полезны. Достигнуть их не просто, существуют и низкие вибрации, с ними проще, но пользы в них нет, вреда намного больше. Если перевести это на какой-то пример, это как еда полезная и вредная. Большинство полезного нам не так вкусно, как вредно. Полезную еду нужно готовить, соблюдая определенные правила. С вредной едой легче и проще. Вот вы все живете в городе. Куда проще пойти в магазин и накупить того, что уже готово. Я сам видел, что продают даже жареную картошку. Это же уму непостижимо, жареную картошку продают. Вся эта ваша быстрая еда, конечно, подается с правильным посылом, мол, идем в ногу со временем, в котором у человека нет времени на приготовление еды. Вы все безумно заняты. Все вокруг будто сделано для того, чтобы вредная еда была сразу и быстро под рукой, взял – поел. Не хватает витаминов? Вот, без проблем, тебе таблетка. Главная проблема в этом самом «без проблем». Быстро и качественно, будь то еда, энергия, вибрации, сделанная работа наемным человеком. Это вообще не важно, что именно взять как пример, все или долго, или дорого. По сути, долго и дорого, это одно и тоже. Мы за все платим не деньгами, мы платим своим временем. На работе ты проводишь примерно десять часов. Посчитай сам, сколько тебе платят за эти десять часов, раздели на час и поймешь, сколько стоит твое время. Потом посмотри, как ты проводишь свое время вне работы, посмотри, на что тратишь свои деньги, стоит ли оно того? Настолько ли та или иная вещь ценна для тебя, чтобы отдать те тридцать или сорок часов, когда ты усердно корпел на своем рабочем месте? За все, совершенно за все, мы платим только своим временем, определи цену, сколько оно стоит? Только высшие вибрации и твое старание их придерживаться и жить ими, приведет тебя к этому самому чувству равновесия и гармонии. Это большой труд над собой. Кто-то понимает это и осознает постижением религии. В темные времена, это был каторжный труд руками. Преобразование в любом случае происходит через осознание себя.

– Это как? – не понял я.

– Ты состоишь из сознания, тело и его ощущение, и подсознания. Сознание, это все твои эмоции и чувства, все переживания. Тело, это часть материи и связывает тебя с физическим миром. Подсознание, это и ребенок внутри тебя, которого ты уже не помнишь, и все твои пережитые, но не прожитые обиды, и еще много чего. Но, подсознание, это очень закрытый и темный игрок. Оно тебя и твое сознание не понимает, но хорошо понимает твое тело. Сознание может легко работать с телом, но не с подсознанием. Получается, что и ты и твое подсознание, можете общаться только через тело. Тело не понимает твоих слов, оно только видит твои дела и ощущает их. Твое триединство и его согласованность между собой, это часть божественного, которое ведет к гармонии. Единство этой троицы внутри тебя и есть полное счастье. Успешность человека определяется зрелостью твоей личной гармонии. Сейчас принято быть равнодушным человеком, человеком, который не должен беспокоиться о чем-либо. Вам все равно, даже если это не так, вы так говорите, чтобы не травмировать себя. Но больше, чтобы разрешить себе не работать над собой, и просто существовать. Кто-то пьет, расслабляется по выходным. Но от себя не убежать, а работать над собой все так же не хочется. Жизнь повторяет колесо событий, вот и выходит от рюмки к рюмке. Но я не про алкоголь, ведь у каждого свой личный наркотик, правда? Но именно поэтому я не считаю это болезнью или диагнозом, это слабость и лень, это страх и грязь внутри. Но долго ли можно ногой прятать грязь под коврик? Да не очень-то. Научить себя не замечать грязь проще, чем убрать ее? Это для кого как. Мне проще убраться внутри и привести себя в порядок, я делаю это ежедневно, я так привык. Ты тоже не имей привычку глушить себя, слушай себя, не копайся, а слушай. Тогда и засыпать под звуки телевизора не придётся. Слабость видно сразу, ведь кто такие алкоголики? Это по их рассказам шаманы, колдуны, герои войны, гении, космонавты, они все могли, но мир их не понял. Стандартные истории для усмирения себя. Все вокруг начинают избегать их, ведь слушать бред надоедает, но они настойчиво ищут собеседников. Ты им не важен, они себе рассказывают, – дед замолчал и усмехнулся в усы.

– Как же мне научиться общаться с собой?

– Ты, сперва, это все внутри разложи по полкам и сам осознаешь, что все это и так знал давно. Ответ давно готов. Есть некая точка А и конечный пункт, точка Б. Связь нарушена между ними, твоя главная работа восстановить ее. Это и есть работа над собой. Никто тебе не даст волшебную таблетку и не сделает за тебя. Это утопия. Не ищи этих обманных легких путей, иди ровно и сам.

Мы оба замолчали. Я подумал, что всегда размышлял внутри себя обо всем, что мне говорил дед. Но как-то несмело и обрывками. Дед, довольно конструктивно и смело размышлял вслух. Нужно принять как данность, что все, что нас окружает – это одна и та же материя. Дерево, кошка, кактус и ручка стола, если разобрать на исходные частицы, окажутся одной и той же материей. Что, кем или чем, оказывается, по итогу, зависит от наблюдателя. Все зависит от нас. Ориентируйте мир вокруг себя и своих интересов. Именно их нужно ставить превыше всего. Существует только ваша комната в данный промежуток времени. Я сталкиваюсь с тем, что многие люди страдают от синдрома спасителя и совершенно себя не чувствуют, не слышат свое тело и разум, не умеют с ними общаться и понимать их потребности. Они приносят себя как овцу в жертву, они видят психологически искалеченного человека, и принимают решение его спасти. Они чувствуют в себе силы все изменить для него и тонут, погибают, не понимая, что все не так просто, как кажется. Нужна помощь специалиста, иначе ты не только не спасешь его, ты погибнешь сам. Не так давно, к нам в центр ходила пара, муж и жена. Женщина была полностью поглощена внутренним миром мужа и обслуживала все его прихоти. Он настолько захватил ее разум, внушил ей свои ценности, объяснил, что добро, а что зло, что я совершенно не мог пробиться к ней. Она находилась в таком тугом коконе его паутины, что мне самому становилось жутковато. В первом браке, она была вполне счастлива. Изображение на старых фото говорило о том, что эта хорошая женщина с нежным взглядом, вполне довольна своей жизнью. Потом она пережила измену мужа и брак распался. А в новом союзе все сразу пошло не так. Он, конечно, больше говорил ей о ее исключительности. Это мне сразу не понравилось, потому как чаще всего это можно услышать от толковых манипуляторов, чем от любящих супругов. Он убедил ее в том, что единство душ – это исключающее измену состояние пары, а потому она должна пробовать все вместе с ним. И протащил ее по всем пунктам. Она настолько боялась повторения измены, как в первом браке, поэтому улыбалась, кивала головой. Периодически сама проявляла инициативу, тем самым так же манипулируя мужем. Он был умен и все это понимал, но, ему такая игра понравилась. Мне не было ее жаль, но было интересно, чем же это закончится. Страшно становилось от того, что все это было ей чуждо. Она выглядела как монахиня, клейменная в проститутки. В действительности, она была обычной семейной, нежной, верной женщиной, а он получил в детстве психологическую травму. Я не хочу вдаваться в подробности, это настолько личное, и я сочувствую этому мужчине в том, что ему, будучи ребенком, пришлось наблюдать подобные картины. Воистину, моральными инвалидами нас делают в детстве. Оберегайте своих детей, они все понимают.

Мы верим всему, что читаем в новостях или пабликах с тысячами просмотров. Мы смотрим на блогеров, сидим в тик токе или другой социальной сети. Мы участвуем в обсуждениях и комментируем события, там же ругаемся и переживаем. Особенно переживают те, кто еще четко помнят мир без интернета. Для них еще слово человека что-то значит. В наше время, слово не значит ничего, и все труднее становится скормить новости как данность. Всем нужны доказательства. Но даже при их наличии, в половине случаев веры не будет. С одной стороны, это хорошо, больше нет возможности водить народ за нос, как стадо баранов. С другой стороны, страшно, я не понимаю, что именно происходит в толпе, которая руководствуется беспринципностью, хамством и хаосом. Заманить шальными деньгами можно намного больше народа, чем научно доказанными фактами. Долгосрочная перспектива теперь интересует потребителя намного меньше, чем здесь и сейчас, и по две копейки. Люди больше никому не доверяют, так было и раньше, но более мягко и завуалированно. Простаков стало еще на поколение меньше, а, значит, работать таким как я и иже с ними, стало труднее. Я думаю, что телефонным мошенникам живется тоже не очень просто. Один такой мне звонил на телефон доверия. Звонил он, конечно, не пожаловаться на трудные времена, а совсем по другому поводу. Но когда мы разоткровенничались, он мне сказал сам, что работать стало тяжелее. И знаете, я его понимаю. В чем-то мы даже коллеги. Разводилам нужно так же четко чувствовать людей и момент. Мне они также отдают свои деньги, и наша общая задача – сделать так, чтобы сумма была как можно крупнее. Разница между нами в том, что ко мне люди приходят за услугой. А после таких, как он, они приобретают только ценный опыт.

На следующий день, мне позвонила Леденец и предложила провести вместе выходные в цирке. Я должен был остаться у них на ночь. Это, конечно, не совсем понятно, но интересно.

– Сегодня будет волшебная ночь. Мы будем гадать. Тебе понравится.

– Я не верю в гадания.

– Какая разница, веришь ты в них или нет? Они в тебя верят. Если тебе что-то не понравится, ты всегда сможешь уехать. Мы никого не держим насильно.

Все же у нас какие-то странные отношения. Мы будто вместе, но и не пара. Когда я приближаюсь к ней, она улыбается, но не делает мне навстречу ни одного шага. Когда я начинаю думать, что мне все кажется, что я ей не нужен и не нравлюсь, а она просто до ужаса добра и не хочет меня обидеть, она тут же приближается так быстро и уверенно, что у меня перехватывает дыхание от ощущения ее волос на моем лице. Я влюблен и мне хочется полностью переплестись с ней пальцами и хвостами, и заходить только дальше и глубже, без всяких ограничений. Она же напротив, очень осторожна, то приближается, то отходит. Я чувствую физическую боль, когда она не звонит мне вечерами, я бы хотел болтать всю ночь напролет. Уйти в нее, утонуть. Но она не давала мне поводов для этого. Хотя я хранил все ее сообщения, все письма на электронной почте. Даже распечатал на белые плотные листы фотобумаги. Мне хотелось осязать хоть что-то, быть уверенным в том, что все реально. Я буду хранить все ее письма много лет, когда будет снова приходить осень, с прохладным воздухом и запахом костров. Когда дождь и ветер выстелят мокрый ковер из кленовых пестрых листьев. Когда душа становится прозрачной, и я вновь затоскую о ней. Именно тогда, я заварю имбирный чай с цукатами и напьюсь из этих писем ее слов моей безответной любви. Это никогда не пройдет и не перестанет болеть. Это только между мной, ей и осенью.

Меня никто не встречал у входа на территорию шапито. Я, было, хотел набрать Ее номер, но решил прогуляться до места, где мы как-то все сидели у огня. Ещё была вероятность просто спросить у первого встречного, где все собрались. Представления сегодня не было. Отсутствие праздничных огней создавало ауру одиночества, вокруг было необычно сумеречно. Горело всего несколько факелов на длинных шестах. Вдруг они дрогнули и начали странно двигаться. Тут я увидел, что это были не шесты, а эквилибристы на невероятно высоких ходулях. В руках они держали факелы и освещали все вокруг. Видимо они отрабатывали какой-то номер, потому что подавали друг другу понятные только им сигналы.

– О, Алексей! Я вас категорически приветствую! – радостно крикнул один из них, и я узнал в нем Факира.

– Я тоже рад вам, – ответно помахал я рукой.

– Идите смелее, все уже, наверное, собрались в нашем кабаре. Там временно разместился театр кукол и теней, не пугайтесь, будет страшный кавардак.

– Ничего. Спасибо. А как туда попасть? – спросил я.

– Всё просто, идите по меткам. Леденец бросала для вас блестящие монеты на дороге. Идите по ним. Я, пожалуй, освещу ваш путь.

Факир поднёс к лицу факел, и яркий огненный хвост полыхнул из его рта. Я увидел на земле не меньше сотни блестящих монеток, они петляли змейкой куда-то в темноту.

– Это было впечатляюще, – крикнул я громко, чтобы сделать комплимент.

Факир качнул головой и коснулся цилиндра в знак признательности:

– Всего доброго, я скоро к вам присоединюсь.

Он подкинул высоко в воздух огненный шар на горящей цепи и перестал обращать на меня внимание. Увы, мне ничего больше не оставалось, как продолжить свой путь.

Не люблю прогулки в темноте, но оказалось, что прогулки в полутьме, ещё сложнее и ещё менее приятны. Когда глаза более-менее свыклись с обстановкой, и я начал угадывать силуэты, вдруг показалось, что за мной кто-то идёт. Я остановился и мелкие шуршащие шаги стихли. Мороз пробежал по коже. Взяв себя в руки, я снова продолжил путь. Преследователь не отставал ни на шаг. Я вновь остановился:

– Кто здесь? – спросил я.

В тишине раздался сдавленный смех.

– Ну же, выходи. Зачем идешь за мной?

Некто откашлялся, сплюнул и снова раздался смешок. Первое, что я подумал, это розыгрыш Карлика. Такое поведение, насколько я мог судить, было вполне в его духе. Тем более, что смех был хриплым и раздавался откуда-то снизу. Твёрдо решив, не обращать на него ровным счётом никакого внимания и не поддаваться на провокации, я решительно пошёл дальше. Карлик явно не спешил за мной, но громко присвистнул в след и вновь засмеялся и закашлялся. Это начало жутко раздражать и тут я вспомнил, что на дворе двадцать второй год и во всех телефонах умными людьми давно встроены фонарики. Поругав себя ровно пару секунд за глупость, я достал телефон, резко включил его и повернулся к наглому горбуну. Но его там не оказалось. Передо мной стояла большая немецкая овчарка и самозабвенно хохотала. Застигнутый врасплох пёс явно засмущался и бросился со всех лап в темноту. Мне стало жутко. Я никогда не видел собак, которые смеются как люди. Немного успокоившись и не выключая фонарик, я вышел к шатру с огромной неоновой вывеской «Кабаре». Старая вывеска с надписью «Буфет» была зачеркнута красной краской чьей-то безжалостной рукой и сиротливо стояла в стороне. Внутри было очень атмосферно. Небольшая полукруглая сцена была окаймлена множеством старых лампочек тёплого желтого света. Тяжёлый бархатный занавес цвета молодого бордо добавлял в обстановку театральности. В воздухе витал тонкий аромат винограда. Ещё пахло табаком, крепким чаем, дорогим мужским парфюмом с арабскими нотками. Так, видимо, пахнут «мужчины мечты» для умных женщин, которых невозможно забыть. Ко мне на руки впорхнула Леденец, в неприлично коротком золотом платье с облаком огромных розовых перьев на голове.

– Почему ты вечно опаздываешь? – улыбнулась она.

– Ты мне расскажешь, что я пропустил?

Голова улетала от счастья и запаха её шеи.

– Пойдём скорее. Мы сейчас играем в карты, потом будем на них гадать. Карлик сегодня назначен адмиралом бара и все совершенно пьяны и веселы. Тебе будут очень рады, скорее, – она выкручивалась и выскальзывала из моих рук, увлекая за собой, и я шел с улыбкой до затылка.

За круглым столом, обтянутым дорогим сукном, сидела большая компания: Мужчина с лишними пальцами на руках, Леденец, Гамлет с вечной спутницей, Матильда Генриховна с вороном. Было несколько клоунов со старым гримом и в мятых растянутых матросках. Женщина с бородой увлечённо разговаривала с беременной дамой. Еще был незнакомый мужчина в костюме розового кролика, с торчащими в разные стороны ушами. Он постоянно курил, закинув ногу на ногу, и пил прямо из бутылки хороший дорогой коньяк. Впечатление он производил независимое, даже мафиозо-хулиганское. Обращал крайне мало внимания на тех, кто сидел за столом. Он был поглощен созерцанием сцены. На ней, у старинного квадратного микрофона, нежно пела красивая женщина. Она была так сексуальна, когда почти обнимала его и касалась зовущими пухлыми губами в ярко-красной помаде, что казалось еще чуть-чуть, и они сплетутся в одно целое. Этот мягкий, мурлыкающий тон обволакивал разум, заставляя забыть обо всем на свете. На голове у неё был чёрный атласный цилиндр, на руках длинные белые перчатки, а фигуру аппетитно обнимало алое платье с глубоким декольте.

– Это кто? – спросил я.

– Это настоящая женщина, малыш, – громко произнес «кролик», не отводя от неё огненных глаз.

Я искоса посмотрел на свою спутницу, страшась заметить угрозу ревности в её глазах. Но ревности не было. Она сразу все поняла и рассмеялась:

– У тебя глаза для того, чтобы смотреть, я не ревную, не надейся, – она смеялась совершенно искренне.

– Ей не зачем ревновать. Эта женщина моя и ты ей не нужен. Леденец это знает. Бьюсь об заклад, что сейчас на ней только духи и серёжки, – громко объявил «кролик».

Со сцены, тем временем, словно жидкий огонь лился нежный голос:

 
– На осколках моей души,
Ты станцуй, разбиваясь в кровь.
Ты станцуй про меня и жизнь,
Ты станцуй про больную любовь…
Покорми своих демонов мной,
Выпуская их разом на волю.
Ты танцуй, не жалея ног,
Мне совсем уже стало не больно.
Разве, я ещё что-нибудь стою?
Потанцуй на моих костях,
Выпуская огонь на волю,
Что когда-то пылал и не гас.
Выжигай меня и мой страх,
Мне уже все равно, смотри.
Пепелище взамен костра,
С почерневшей от крови земли.
Я уже не хочу перемен,
Я уже обрела свой покой.
Ты танцуй, вспоминая меня,
Ту, которую знал такой.
Ту, которую полюбил,
Ту, которую растоптал,
Так давай разбивай её в дым,
Добивай не жалея себя.
Ну а я? Буду молча смотреть,
Аплодировать с криками «бис».
Угли огненные терпеть…
Ты танцуй и за небо держись.
 

Голос стих, раздались аплодисменты и восторженный свист. Кролик засвистел и громко крикнул:

– Это Светлана Логвина, господа! Прошу любить и жаловать! Она всегда ярко горит своими стихами.

Она спустилась со сцены и уселась прямо на колени «кролика». На столе был страшный беспорядок. Тут вперемешку стояли начатые и пустые бутылки, использованные бокалы, надменно дымились в хрустальных пепельницах сигары, тут же стояла стойка с хамоном, фрукты в вазе из тонкого зелёного стекла, круглые тарелки с колотым твердым сыром и горьким шоколадом. В беспорядке валялись карты Таро и игральные, фишки казино и бильярдный чёрный шар. Все громко смеялись, непринужденно болтали между собой и наперебой предлагали тосты. К нам подошла стайка хрупких девушек из подтанцовки в боа и блестках на голом теле вместо одежды. Все смешалось, и от этого немного кружилась голова. Карлик пришил себе на плечи аксельбанты. Это смотрелось нелепо, но он так понимал свой стиль, на глазу был монокль. Завершали его образ закрученные кверху нарисованные усики. Он сидел верхом на тележке, наполненной бутылками и бокалами, и весьма виртуозно исполнял роль бармена.

– Господа! Можно мне слово? На правах адмирала этой ночи, я прошу слово! Меня слышно? Господа, я настоятельно требую уважения и внимания! – визжал Карлик что было сил. Но все вокруг продолжали шуметь и не обращали на него внимания.

– Господа! Я прошу слова! Господа, заткнитесь уже, наконец! – что было сил, крикнул горбун, и вокруг повисла тишина. Он зло обвел всех презрительным взглядом сквозь пустой монокль, убедился в абсолютном внимании окружающих.

– Не томи, идиот, давай уже, жги! – громко каркнул ворон.

– Захлопни клюв с обратной стороны. Итак, поднимем бокалы у кого с чем, и Боже храни королеву! – крикнул он громко, вытянулся по стойке смирно и одним глотком опрокинул «кровавую Мэри».

– Это уже пятая. Ты хочешь поприветствовать её величество лично, к концу вечера? – каркнул ворон.

– Тьфу на тебя, – скривился горбун.

– Матильда, ты что спишь? Он в меня плюнул, Матильда! Укуси его немедленно! Эй, старуха, проснись, наших бьют! – кричал ворон и прыгал по столу.

– Уймись, – погладила по крыльям птицу Бездушная. Она протянула ему печенье, которое он сразу схватил, и взлетел к потолку спокойно поесть.

Карлик погрозил ему кулаком:

– Досвистишься, божий подарочек.

– Да, да, давай угрожай. Сейчас тебе прилетит подарочек на лысину, погоди, доем, – ворон покачал хвостом.

– Только попробуй, дьявол в перьях.

– Там снаружи чья-то собака. Я не знаю, как бы это преподнести, но она смеётся. Смеётся как человек, – сказал я.

– О, он смеялся над вами? Я прошу прощения за его поведение. Это мой пёс. Он хороший и добрый в целом, но вот манеры, – вздохнула красивая женщина.

– Он смеялся, как человек. Это удивительно и пугает.

– Не бойся. Рольф пес ведьмы, без её вмешательства ничего тебе не сделает, – сказал Кролик.

– Получается, что вы ведьма?

– Выходит так, – улыбнулась она.

Кролик достал старый револьвер, почесал им за ухом и выстрелил в потолок. Все вздрогнули, ведьма рассмеялась и повисла тишина.

– Я хочу, чтобы мы, бродяги, выпили сейчас за нашу свободу. За наши роли в этом цирке, и конечно за любовь. Поднимем кубки за наших прекрасных женщин! Ура! – громко кричал кролик, обнимая ведьму за плечи.

Все радостно закричали и веселье продолжилось в ужасном шуме голосов и музыки. Бокалы и бутылки постоянно бились вокруг, и я подумал, что в конце вечера тут будет опасно ходить. Пол был зеркальный, в нем отражались радужные переливы освещения и повсюду лежали осколки стекла, но никто этого не замечал. В зале появился Сам Факир.

– Прекрасная ночь, господа! Веселитесь, вы заслужили это! Бейте на счастье все что возможно! В конце вечера не должно остаться ни одного целого фужера. Все нам на счастье! – он приветствовал всех, кто проходил, всех танцующих и сидевших вокруг.

На малой сцене загорелся белый экран театра теней, и началось представление. Музыка все так же гремела, не было слышно ни слова. Казалось, что никто не обращал на это внимания. Там бегали куклы, менялись декорации. По кривому носу и шапке я узнал куклу Петрушку, чья тень выскочила с ножом и попыталась разрезать экран, чтобы выйти. Чья-то большая рука, схватила его и потащила за кулисы. Но он воткнул в эту руку свой нож и капли алого цвета появились на белом экране, быстро разбегаясь и выцветая в ржаво-розовый. Рука разжалась, отпустила его и спряталась. Петрушка встал в центре, и мне показалось, будто он увидел меня. Он замер, его тень склонила голову на бок. Он поднял руку и показал мне нож. Потом сделал вид, что медленно перерезал себе горло и убежал, сотрясаясь от смеха.

– Эта кукла хочет меня убить, – сказал я Леденцу, указывая на экран.

– Какая именно? Там все сумасшедшие. Этот театр проклят, там остались только тени, кукол этих давно нет, – рассмеялась в ответ Леденец.

– Кукла Петрушка.

– Не волнуйся. Эта кукла тебя не достанет. Он наказан, ему нельзя выходить и бродить где вздумается. Тем более, ему больше нельзя играть с людьми. Еле поймали. Устроил смертельные гонки. Мастер с ним намаялся, знаешь как? До сих пор вылавливают видео из даркнета. Спилберг, блин.

Люди приходили, веселились и точно так же внезапно уходили. На их место приходили новые компании. Музыка играла все громче и яростнее, кто-то стрелял из пушки с конфетти. Это была настоящая вечеринка. Именно так многие представляют себе незабываемый вечер. Леденец несколько раз вытаскивала меня танцевать, где мы, наконец, могли свободно обниматься. Битого стекла на полу становилось все больше. Мне было страшно поскользнуться или уронить в танце Леденец. Все другие были беззаботно веселы, и казалось, не думали об этом. Наконец, песни все чаще стали попадаться грустные, медленные, и веселье начало ускользать, как и публика вокруг. К нашему столу подошёл Факир с загадочным видом. Подмышкой он держал трость, на голове был цилиндр небесного цвета.

– Ну, вот и пришло время гаданий, господа. Все в сборе?

Он одним движением трости снёс все, что было на столе, на пол, и занял последнее свободное место.

Музыка стихла окончательно. Старый клоун медленно сметал стекло, а на большой сцене появился белый рояль. Я оглянулся вокруг и понял, что остались только те, кто был за столом. Старый клоун оставил метлу, неспешно принёс канделябр с горящими свечами и поставил посреди стола. Свет тут же погас. Нас поглотила тьма.

– Я предупреждаю, меня нельзя щипать в темноте, – раздался взволнованный шепот Карлика.

– Не могу этого обещать, ты слишком милый, – улыбнулась ведьма.

– Тебе можно, но наедине, – предупредил Карлик.

– Давайте уже начнём, а пофлиртуем после? Я к вам присоединюсь с удовольствием, – хохотнул Факир.

Он снял свой цилиндр и поставил на стол. После этого стянул с руки перчатку и бросил внутрь.

– Прошу, господа, опустить внутрь свою личную вещь для оплаты предсказаний. Это должно быть что-то ценное для вас, иначе ничего не получится. Ведь, если хочешь получить что-то ценное, всегда нужно отдать что-то равноценное. Эта перчатка, последняя вещь, которая напоминает мне о моем великом брате. Возможно, его уже нет в живых. Начнём с вас, Матильда Генриховна. Что вы готовы положить в шляпу?

Бездушная осторожно сняла с норковой горжетки изящную брошь в виде стрелы:

– Я не знаю, сколько это стоит, но она мне очень дорога. Когда я была совсем юной, эту брошь мне презентовал будущий герцог небольшой страны. Я приняла её, хотя знала, что он будет отравлен тем же вечером. На том званом ужине я была спутницей одного из заговорщиков. Полагаю, такая цена вас устроит?

Факир расплылся в улыбке:

– Вы никогда не перестаете удивлять и восхищать меня, дорогая, – он склонился и поцеловал протянутую руку.

Ведьма коротко задумалась о чем-то и, стянув длинную перчатку, сняла с безымянного пальца обручальное кольцо. Потом посмотрела сквозь него на Фокусника и, загадочно улыбаясь, легко бросила в цилиндр:

– Долгие проводы – лишние слезы.

– А это интересно, но ты, конечно, ничего не расскажешь? – Факир широко улыбнулся и подмигнул.

– Э-эх, ладно, раз пошла такая пьянка, – ворон выщипнул белоснежное перо и скинул в шляпу.

– Тебе так дороги перья? – спросил я.

– Мои перья всем дороги.

– Перо белого ворона дорогого стоит. По поверьям, они врачуют раны, наделяют талантом детей и удачей в делах. Старатели считали, что они указывают клады. Вещие вороны, берегут свои перья, как русалки берегут свои слезы. Не дают и не теряют их просто так, – прошептала Леденец.

Карлик фыркнул:

– Надо же, какая ценная вещь, а так и не скажешь. Петух петухом, только яйца не несёт.

– Петухи не несут яйца, ветеринар, – огрызнулся ворон.

– Тебе виднее, я в эти ваши петушиные дела не лезу, – зевнул Карлик.

– Что ты положишь в шляпу, Бунтарь? – улыбнулся Факир.

Карлик полез за пазуху и что-то долго там искал, вытащив от усердия кончик языка. Наконец, в его руке появился очень старый сухарь. Карлик понюхал его, облизнул, погладил и бережно опустил в шляпу.

– Это что было сейчас? Мы тут перья на себе рвем бесценные, а этот шарлатан помои подсовывает! – возмутился вещий ворон.

– Для меня этот сухарь дороже всех дохлых герцогов. Мне дала его мама.

Все притихли.

– Это достойно. Дорогая цена, – согласился Фокусник.

– Русалка попросила пожертвовать от её имени кое-что, – тихо произнесла женщина с бородой и бросила в шляпу несколько серебристых крупных чешуек.

– А она сама не смогла присутствовать? – спросил я.

– Она не всегда бывает. Только если гадание на берегу. Любит свободу, – произнес мужчина с лишними пальцами на руках.

– Для чего насильно держать кого-то? Тем более русалку? Ей, видимо, очень одиноко тут, – рассуждал я вслух.

– Ей всюду одиноко, – печально сказала Леденец.

– Расскажи мне про русалку. Откуда она?

– Ты думаешь, мы держим её против воли? – усмехнулась Леденец.

– Честно говоря, я думал, что она обычная девушка в водолазном костюме.

– Разве она в костюме?

– Я не видел их раньше и полагаю, что русалок не существует. Она выходит на сушу?

– Конечно. Но не на сушу. Она часто всплывает к краю своего аквариума из глубины. Это не цельный куб из стекла. Приплывает подышать, посмотреть вокруг. Я хожу к ней.

– Как она сюда попала?

– У неё печальная история. Она была простой девушкой. Единственной дочерью у своих родителей. Это уже, видимо, больше ста лет прошло. Утонула в реке. Родители не принесли ей платье свадебное на берег, на русалочьей неделе. Стала красавица русалкой. Водяной её очень любил. И как все русалки, она забыла и отца, и мать, и всю свою человеческую жизнь. Стала людей к воде подманивать и утаскивать, парней щекотать, неверных целовать и в омут затягивать. А как-то засиделась на старой березе до утра и услышала звон колоколов. И будто он пробудил её. Тут вспомнила она и родителей, и грехи свои. А в это время проезжал мимо поп молодой. Решил искупаться, да и не перекрестясь в воду пошёл. Схватила русалка его за бороду, и взяла с него слово, что тот ей поможет, если жить хочет. Стал поп на берег ходить, да русалку отмаливать. Не знаю, правда, или нет, но отмолил. Стала она снова девушкой. Побежала радостная дочь к родителям, в окна стучит, зовёт. Они выскочили, но не признали её, потому что прошло очень много лет. Сами уже состарились совсем. Прогнали они её со двора. Кинулась девушка к жениху своему бывшему, а тот и сам стар и дети взрослые. Не признал её, тоже выгнал. Пошла русалка в слезах к реке, к омуту, и плакала без остановки, пока не выплакала все глаза и стали они прозрачными как вода. Позвала она водяного и попросила забрать её обратно. Рассердился водяной, что она так с ним поступила, и в люди вернулась. Не захотел её забирать в омут. Тогда попросила она воду, чтобы помогла вернуться в русалки. Вода приняла её как любимого ребёнка. Обернулась русалка и видит, бегут её родители, кричат, за ними поп, который отмаливал. Он сам рассказал им все, поверили. Да только поздно. Ушла она навсегда из тех мест. С тех пор она не может забыться, все помнит. Водяной тоже все помнит. А когда наш мастер поехал в Карелию, искать для цирка русалку, то она с радостью пошла на это заточение. Теперь, когда мы путешествуем, он выпускает её и в реку, и в море. Она плачет всю ночь в волнах, а на рассвете возвращается в свой хрустальный саркофаг.