Текст книги "Голоса"

– Это не выход, – возразил я.

– Иногда, любезный доктор, выход не так прост, как вход, – сказал Факир.

Он призывно стукнул тростью о зеркальный пол, и все вздрогнули.

– Смелее, господа, кто следующий? Не тяните время!

Бородатая женщина пожевала губы и несмело положила детский носочек. Леденец ловко бросила золотого джокера из своей колоды. На что неодобрительно вздернул бровь Факир. Гамлет замычал что-то на ухо девочке, она кивнула головой и бросила в шляпу стеклянный розовый глаз.

– Она была хорошим человеком и знала много сказок. Просто так вышло, – произнесла она немного виновато и опустила голову.

– Мы не знали вашу няню. Был голод. Не вините себя, – Факир нежно погладил её по щеке.

Он повернулся ко мне:

– А вы, Алексей? Чем пожертвуете вы сегодня?

– В моей жизни не было таких случаев, к счастью. Я не был виновен в чьей-то гибели, и ценных вещей при себе у меня нет. Деньги вас вряд ли устроят. Хотя, если и так, то из наличности есть только счастливая двухдолларовая бумажка. Кстати, она не принесла той самой счастливой удачи.

– А сам кошелёк у вас откуда?

Я покрутил в руках свой портмоне.

– Это подарок друга. Я не помню, по какому поводу. Но у него нет истории и с другом тоже все в полном порядке. Насколько я могу судить об этом, потому как мы недавно ужинали вместе.

– Так-таки ужинали вместе? Интересно. Ну а что, почему бы нет? Может, это единственная вещь, которую он дарил вам, и вы сохранили? Или полюбили?

– Затрудняюсь ответить. Скорее всего, да, – растерялся я.

– Подходит. Бросайте смело в общий котёл, – улыбнулся Фокусник.

Я вытащил все, что было в кошельке, и опустил его в шляпу. Пожилой мужчина с шестыми пальцами на руках ловким движением достал из-за воротника рубашки небольшой ключик. Подбросил его в руке и положил в цилиндр.

– В концертном номере меня бросают закованным в воду, как вы все уже знаете. Я достаю ключ и снимаю цепи. Ключ я держу в специальной петлице, подвязанной на манжете. Но, в один прекрасный день, моя жена сыграла со мной шутку. Во время номера я не нашёл ключа на своём месте. Тогда пришлось достать этот запасной, о котором знал только я, из-под воротника. Этот ключ спас тогда мою жизнь. Когда я выбрался из колбы с водой, то видел глаза полные ужаса моей молодой ассистентки и спокойные глаза моей жены. Она была разочарована. Я простил её. По сути, я сам убивал её много раз, и оставил этот ключ, как вечное напоминание. Ревности не нужен повод, она питает себя сама.

Факир обвел всех пристальным взглядом и широко улыбнулся:

– Только такие вещи имеют настоящую ценность. Только в них есть смысл. Остальное – тлен, что растворяется во времени. Цените свои чувства, эмоции, наслаждайтесь ими, именно в этом умении измеряется ваша глубина. Ибо невозможно утонуть и раствориться в поверхностном, невыносимом всезнайстве. Ведь каждый из нас хочет быть океаном, чтобы топить в себе людей. Ну что ж, начнём, господа! Карлик, неси афиши.

Карлик проворно соскочил со своего места и убежал из шатра. Факир громко хлопнул в ладоши и с удовольствием потёр их. Потом подошёл к кукольному театру и с трудом развернул деревянные кулисы. Яркий луч софитов осветил пустую сцену и пестрый занавес, сшитый из лоскутов ткани. Страшно пыжась и пыхтя, в шатер ввалился Карлик и заволок толстую стопку больших цирковых афиш, пожелтевших от времени.

– Всё, собрал все что было, всем хватит. Фу-у-ух, язык на плече, притомился. Но я бежал со всех ног, – застонал горбун.

– Молодец, садись на свое место, – благосклонно потрепал его по голове Факир.

Поднялся занавес. Мы все замерли. Из-за кулис, крадущимся шагом, согнувшись, вышел чёрный Арлекин. Точнее, это была кукла Арлекин в чёрном облегающем костюме. На ногах у него были чёрные сапоги со звенящими золотыми бубенчиками. Лицо обтягивала чёрная маска-очки. На голове была обычная шапка арлекина, тоже полностью чёрная и на ней так же позвякивали бубенцы. Он увидел нас и подпрыгнул от неожиданности, словно не знал что мы тут, и не на шутку испугался.

– Вы что тут делаете? Представления сегодня не будет, уходите по домам! – испуганно крикнул он.

Факир, сделал шаг вперед:

– Погадай нам, Чёрный Арлекин.

– Я не Чёрный Арлекин. А гадать запрещено.

– Кто же ты? – спросил Факир с улыбкой.

Арлекин обвел всех взглядом и тихо произнес:

– Я ваш ночной кошмар.

Из-за кулис высунулась маленькая рука в чёрной перчатке и настойчиво подергала его за колено. Он, не глядя, пнул хозяина руки, и продолжил смотреть на Факира невинным взглядом. Рука настойчиво показалась снова в том же месте и ткнула Арлекина под колено. От чего кукла упала и быстро подскочив, заглянула за занавес:

– Вы тут страх потеряли? Так я сейчас вернусь и отомщу каждому. Что? Чего? Я не понимаю! Сам дурак глухой! Все, брысь! Не мешайте работать.

– Я теряю терпение, Арлекин, – устало произнес Факир.

– Как желаете гадать, господа? По руке, по ноге? Будем лить воск в воду или просто поболтаем с картами таро? Все в ваших руках! Желайте! – поклонился Чёрный Арлекин.

– Не заговаривай нам зубы. Мы принесли афиши, – спокойно сказал Факир.

– Гадание на огне! А вы знаете толк в развлечениях! Люблю людей, которые думают, что знают, чего они хотят, – рассмеялся Арлекин и задребезжал всеми бубенцами на шляпе.

– Меньше слов, больше дела, – закончил его веселье Факир.

– Разводи костёр, ребята! – громко крикнул Арлекин и серьезно посмотрел на всех.

Театр теней ожил. Загорелся белоснежный экран. Появился силуэт чёрной колокольни, повсюду забегали куклы в монашеских балахонах с просторными капюшонами. Они притащили дрова, чтобы развести большой костёр.

– У огня нет тени. Именно поэтому ему можно доверять, – загадочно произнёс Чёрный Арлекин.

Факир вытащил из пачки одну афишу наугад, смял её в большой комок и бросил за ширму театра теней. Куклы – монахи всей толпой подкатили его к месту огня и отбежали на безопасное расстояние. Громко застучали барабаны, афиша сжалась ещё больше, скрючилась, и начала танцевать.

– Смотри, Факир, на свой триумф печали не тая. Итог, предсказанный судьбой, не избежать. Всё зря, – громко продекламировал Арлекин с театральной трагедией в голосе, и, не выдержав, громко расхохотался.

Ком бумаги развалился и ожил. Я чётко увидел Фокусника в цилиндре, над которым потешается какой-то парень, и сталкивает его в грязь. Тут всё рассыпалось окончательно, а лицо настоящего Факира помрачнело.

– Вранье! – резко сказал он и сел на кресло за столом.

– Как знать, – захихикал Чёрный Арлекин.

Карлик смял афишу и бросил её за белый световой экран театра теней. Ком бумаги попал прямо в огонь и тут же подпрыгнул в танце под грохот барабанов. Карлик расхохотался и принялся танцевать прямо посреди зала. Арлекин захлопал в ладоши:

– Веселый парень этот шут, хоть он добряк, но норов крут. Ни перед кем не стелется, но скоро парень женится! – визжал от счастья Арлекин.

– Слыхали? Я женюсь! Ура! Я не умру в одиночестве! Будет с кем разделить плошку плесневелой каши! Я женюсь!!! Женюсь!

Карлик плакал в своём нелепом танце и хлопал в ладоши.

– Это все «кровавая Мэри». Он много выпил, – прокомментировал белый Самаэль.

– Молчи, курица, я женюсь, понимаешь? – беззлобно рыдал Карлик.

На экране низкорослая карлица, сидела верхом на Карлике с ослиными ушами и ловко пришпоривая, указывала куда ползти. Всё тут же рассеялось и осыпалось пеплом.

Белый ворон слетел со своего места и, неловко приземлившись на пергаментные от времени листы афиш, взял клювом одну и, громко каркнув, отнёс её Матильде Генриховне. Та, не вынимая огромной кисти из сумочки, ловко смяла афишу свободной рукой. Факир, поклонившись ей, перекинул бумажный шар монахам театра. Ком подпрыгнул, закрутился и рассыпался на фигуры.

– Лицом к лицу, с протянутой рукой, опять стоишь бездушно. Ты на него глядишь с тоской, а он все так же равнодушно. Но встреча предначертана судьбой, – печально проговорил Арлекин и резко захохотал.

Фигуры сложились в рыдающую девушку на краю скалы. Пепел быстро развеялся. Матильда Генриховна, благосклонно махнула рукой и улыбнулась. Арлекин жутко захлебывался смехом.

– Я не могу больше сдерживаться, у этого идиота очень заразительный смех, – сказал ворон и упал на спину дергая лапами в приступе хохота.

Неожиданно для себя я встал и выбрал афишу из самой середины пачки. Смял её как все, кто делал это до меня, и бросил за ширму.

– Твоей вины в том нет, увы. Расставлены ловушки. Парад але и по местам рассажены зверюшки. Кругом шуты и блеск огней. И голоса в безумной голове твоей.

Тени показали мне безумца, танцующего в толпе уродов. В своей руке он держал трость и шляпу факира. Меня передернуло, и в ту же секунду пепел осыпался.

Леденец встала со своего места, схватила первую попавшуюся афишу, быстро смяла и бросила за ширму.

– Ты – тень мечты, а не судьба и не случиться счастью. На век другому отдана, и до конца во власти. Покорна будь и будь верна. Владельца имя – Сатана.

На экране появился большой рогатый силуэт, сжимающий властной рукой цепь, на которой пристегнута хрупкая девушка. Всё рассыпалось. Леденец вскочила и выбежала на улицу. Я устремился за ней.

– Постой! Подожди меня, – закричал я ей вслед.

Когда догнал и тесно прижал ее к себе, она еще продолжала безутешно рыдать, уткнувшись мне в плечо. Из-за облаков на небе показалась луна и любопытно освещала наши силуэты.

– Мы с тобой взрослые люди. Ты должна понимать, что все эти спец эффекты не должны тебя так расстраивать. Какая-то глупая кукла наговорила гадостей, а ты и нос повесила. Ну, что ты, милая, успокойся. Все будет хорошо, – говорил я ей стандартные банальные фразы, слушая которые, Леденец и впрямь начала меньше шмыгать носом.

Я гладил её вздрагивающие плечи и мягкие волосы и думал о том, что в этом её уязвимом положении, есть что-то довольно милое.

– Обещай мне сейчас, что ты останешься, – попросила она тихо.

– Я останусь. Только не плачь.

– Останешься навсегда? – спросила она с надеждой в голосе.

– Я могу соврать тебе, чтобы просто успокоить. Но решение я ещё не принял. Вернее, всерьёз это я еще ни разу не рассматривал. Как я могу оставить дом, деда, работу, друга? Устоявшуюся жизнь? Конечно, бесспорно, ты мне дорога и я хочу быть рядом. Но, чтобы мы были вместе в реальности, понимаешь? Все эти гадания, странные люди, куклы, чертовщина, которая постоянно тут происходит. Это конечно интересно, это увлекает, но больше похоже на праздник, чем на ежедневную суету. Я не представляю, как можно так жить с утра до ночи, всю ночь, и так по кругу. Русалки, фокусники, мишура, вечеринки. Это не семейный быт. С тобой я чувствую себя живым, ты сама просто великолепна. Но любовь и отношения, это не вечный взрыв. Это чай по утрам, это трезвый взгляд, это ответственность. Об этом можно очень много и долго говорить, но я прошу тебя ещё раз, давай я заберу тебя в наш дом. Давай заведём детей и кошку. Давай будем планировать отпуск и вспоминать, как варить рис. Давай танцевать на кухне, и варить кофе на углях костра. Слушать, как осенью дождь по подоконнику играет о чем-то. Как в это время дома уютно и тепло под пледом, и часы тихонько и мерно считают годы.

Леденец прижалась ко мне ещё сильнее:

– Нет, давай лучше останемся здесь. Не будем думать о старости и не станем её планировать. Давай просыпаться в мокрой траве на краю света и догонять повозки с шатрами. Давай встречать рассветы на новых и новых берегах. Не будет болезней и очередей в огромных, как город, магазинах. Мы не будем драться с другими людьми за индейку в отделе мяса под новый год. Давай будем смотреть на все, как на игру и играть на все. Давай сплетем нашу молодость и силу и приумножим её на вечный путь куда-то. Я хочу странствовать с тобой вечно и не знать горя и бед. Давай останемся. Прошу тебя, Лёша.

Я молчал. Она все поняла и тоже замолчала. Мы будто прощались, но оторваться было невозможно, и мы застыли во времени.

– Я не представляю сейчас, как смогу прожить без тебя три дня. Поэтому я обещаю подумать. Но и ты обещай.

– Обещаю, – совершенно искренне сказала моя богиня.

Некоторое время мы болтали ни о чем, пока не заметили, что из шатра стали расходиться люди. Они обсуждали что-то, смеялись и махали нам руками. Мы подошли ближе.

– Там Карлик учит ведьму петь правильные песни, не торопитесь особо. Мы не стали вмешиваться, так как он слишком счастлив, – сказал Факир, надевая цилиндр.

– Жил на свете козёл, очень наглый козёл, – доносилось из шатра.

Через минуту из шатра вылетел кубарем Карлик и приземлился на голову. Он встал, отряхнулся и плюнул:

– Вот баба, что сказать. Ведьма, одним словом. Дай бог каждому.

Он бодро заковылял в темноту, что-то насвистывая себе под нос. Мы вошли в Кабаре. На большой сцене, за белым полыхающим огнём роялем, сидела красивая ведьма. Из-под её тонких пальцев лилась мелодия. Я не знал, как поступить и просто застыл. Леденец увидела, что за барной стойкой стоит розовый Кролик и не спеша протирает белой салфеткой новые бокалы. Он улыбнулся нам и спокойно отмахнулся. Видимо, все было под контролем. Мы постояли ещё минуту и ушли, чтобы не мешать. Ведьма сидела, перебирая клавиши, объятые огнём, и самозабвенно прощалась с роялем.

– Это было красиво, – сказал я, когда мы шли мимо большого шатра.

– Она всегда крайне эффектна, – ответила Леденец.

Мы долго гуляли, переплетая пальцы рук. Вдруг, кто-то громко ударил в большой гонг. Звук был настолько сильным и неожиданным, что, мне кажется, его услышали все.

– Что это было? – удивился я.

– Это сигнал. Мастер вышел на охоту и приглашает сыграть с ним в прятки, – хихикнула Леденец.

– В прятки?

– Да, и мы с тобой играем. Завтра у нас представление. Будет много людей, как всегда, много работы. А сегодня отдых и ты весь мой. Бежим.

Мы добежали до нескольких длиннокосых ив, на самом краю территории шапито, и укрылись под листьями.

– В последний раз я играл в прятки ещё в школе, наверное. Точно не могу вспомнить.

– Самое время вспомнить. Пойми, взрослые – это те же дети. Ничего не меняется.

– Знаешь, это я понимаю, и каждый день вижу на своей работе. Это знание очень упрощает жизнь. В ваших прятках есть какие-то особые правила?

– Нет, все то же самое. Будем прятаться от Мастера, он ходит с факелом и ищет нас. Кого не найдут, получит приз. Выходить за территорию нельзя. Всё просто. Как только нам надоест, уходим.

– А, может, прыгнем в машину, я увезу тебя и больше не верну им? – улыбнулся я, зная ответ.

– Может, это я спрячу тебя так, что ты не сможешь уйти от меня? – рассмеялась Леденец.

– Твоё предложение больше походит на заточение.

– Твоё тоже, – горячо шепнула она.

В это время кто-то подошёл к нам совсем близко, но мы ничего не видели даже силуэта.

– Нет, Гамлет, мы не будем играть со всеми, тебя всегда находят первым, а если я не выхожу вместе с тобой, ты начинаешь плакать, – строго сказал детский голос Гамлету.

Великан глубоко вздохнул и тихо зарычал.

– Не ворчи. Когда ты вырастешь, мы обязательно будем делать то, что остальные. Ну, куда ты пошёл, ты обиделся? – спросил удаляющийся от нас голос девочки.

– Странная пара, – сказал я, когда они ушли.

– Мы все тут странные. Все с особенностями. Но Даша, правда, ценит его и любит. Она хорошая хозяйка для Гамлета. Его очень обижали раньше. Пока она не взяла его под свой контроль. Теперь его даже боятся.

– Да. Все решают женщины, – улыбнулся я.

– А как ты хотел? Конечно. Так, сейчас нам нужно разделиться. Если поймают сразу двоих, будет обидно. Встретимся на центральной аллее. Укроемся в моей будке с билетами. Пусть попробуют найти.

Я не хотел, чтобы она убегала. Но она ловко коснулась моей щеки ладонью и исчезла. На небе снова показался жёлтый обмылок луны, и стало светло. Если хочешь, чтобы тебя не нашли – перестань прятаться и бояться, это моя личная философия. Да и не люблю эти ползания в потемках. Я закурил сигарету и спокойно пошёл по направлению к центральной аллее. Может, все играли вместе с нами, а может, сидели дома, но я не встретил никого вокруг. Я остановился между небольших шатров, которыми все было утыкано, прислушался, и тут мимо меня бесшумно проплыла очень высокая фигура человека в остроклювой маске чумного доктора. Он был одет в длинный черный плащ с красным подбоем, на голову был накинут просторный капюшон. В руке, одетой в кожаную перчатку, он сжимал факел. Он действительно будто плыл над землёй, а не шёл. Я остался незамеченным и внутри от этого скользко перевернулся адреналин. Внезапно он остановился, закинул голову и крикнул моим голосом:

– Леденец, помоги! Спаси меня, Леденец! – незнакомец опустил голову и поплыл дальше. Мне стало жутко, я не мог шевельнуть даже пальцем. Некто, был явно не Факир, потому как был определенно выше ростом. Но от этого мне стало еще более не по себе, захотелось сорваться с места и убежать. Я выждал минуту и когда повернулся, чтобы уйти отсюда подальше, то увидел, что за мной стоит Чёрный Арлекин. Он был застигнут врасплох и просто замер в позе крадущегося человека.

– Ты что здесь делаешь? – спросил я храбрясь.

Арлекин молча поднял на меня лицо. Но лица я не увидел. На его месте была чёрная сплошная маска. Без глаз, носа и рта. Будто плотный чулок натянули на голову. Кукла медленными механическими движениями сделала шаг назад. Мне стало душно и липко. В шаге от меня был открытый шатер, в котором горел свет. Я, не задумываясь, шагнул внутрь. Изнутри шатер был белым, поэтому света тусклой лампады было достаточно, чтобы осветить все вокруг.

За импровизированным столом, который сбили из старых ящиков, сидели игроки.

– Доброй ночи, молодой человек, – приветливо поздоровался старый шарманщик.

– Отбивайся, не обращай на него внимания, – прикрикнул Карлик.

– Быть вежливым важно в это время суток. Ночь на дворе. В этот час правят тени, и людям стоит держаться вместе, – возразил старик.

– Да какая разница, вам всем и так конец, – резко каркнул белый ворон.

– Доброй ночи, господа. Прошу прощения, если помешал. Там играют в прятки, и я заметил куклу Арлекина, он шёл прямо за мной. Ваш шатер вовремя оказался не застегнутым, и я вошёл, увидев свет.

– А я говорил прикрыть огонь. Налетит гнуса с улицы, – проворчал Самаэль.

Обезьянка Шарманщика переместилась на его плечо и не спеша принялась перебирать остатки его волос на голове.

– Ты опять подсовываешь в колоду свои нарисованные карты, – недовольно и строго сказал мужчина с лишними пальцами Карлику.

– Это ещё нужно разобраться, кто из нас шарлатан. Не умеешь играть, уходи, – ядовито прошипел горбун.

Шарманщик молча вытаскивал из колоды нарисованные карты и передавал обезьяне, которая с деловым видом раскладывала их веером в маленькой цепкой лапке и делала вид, что играет со всеми.

– Нет, мало того, что ты шулер! Ты ещё и играть не умеешь! Не бьёт семёрка туза! Не берет эта тройка даму пик!! Идиот! – каркнул Вещий ворон.

– Вы придумываете правила на ходу! Всё, я ухожу! Я это так не оставлю! Я буду писать в Гаагу, этому, как его, Пересу Дакуэляру!! – злобно кричал Карлик.

– Кому? Иди отсюда, пока пинка не получил. Хоть бы имя правильно выучил, дипломат, – сказал клоун с грустным лицом.

– Пусть меня лучше сожрут тени, чем я останусь тут с вами. Прощайте навеки, – Карлик вспыхнул и выскочил из шатра.

– Как-то нехорошо мы с ним поступили. Может догнать его и извиниться?

– Попробуй, – предложил клоун с грустным лицом, не отвлекаясь от карт.

– А что нужно сказать?

– Скажи, Карлик, нам жаль, что ты тупой. Хочешь жвачку? – сказал ворон и, вытащив клювом карту, бросил в центр стола.

Обезьянка захохотала и захлопала в ладоши.

– Ах, вот вы где прячетесь. Считайте, что вы все помилованы и вас нашёл я, – сказал Фокусник.

Все игроки быстро зашуршали и спрятали карты.

– Вы, как всегда, нас нашли, Мастер. Браво! – каркнул ворон и склонился в реверансе.

– Да, мне удалось собрать все тени и загнать кукол на места в ящики. Ведьма снова устроила пожар, и, естественно, все разбежались.

– Чем это нам грозило? – поинтересовался я.

– Предпочитаю не думать о плохом, и называю это игрой в прятки, – самодовольно произнес Факир.

– У вас талант. Надеюсь, что вас никогда не покинет сноровка и мастерство, – сказал шарманщик.

– Если есть талант, то это навсегда. У ремесленника можно отобрать инструмент производства, и он станет простым человеком. У мастера бесполезно отбирать инструменты, потому как он сам инструмент от Бога. Мастер способен сделать инструмент из чего угодно под руками и творить. Вот, например, наш стеклодув. Все мы его знаем уже сто лет, у него тяжёлая судьба. Что нам говорили в школе о том, как люди узнали про стекло? Рассказывали, что некие моряки потерпели крушение и высадились на островах в океане. Свой костёр обложили кирпичами из соды и когда развели костёр, то у них начало вытекать стекло. Но это такой бред, который не выдерживает критики. Чтобы расплавить песок, нужна немыслимая температура тысяча семьсот градусов. Это какой костёр на пляже её может дать? Для плавки строили трёхъярусные печи. Это была целая наука. Медленное стекло, с которым мог работать мастер, было не так просто сделать. А о том, чтобы медленно остудить и не допустить трещин, вообще не идёт речь. А каково было достать столько ольхи для растопки печей? Особенно в том месте, где он жил. Гильдия стеклодувов была только на острове Мурано, близ Венеции и производили они муранское стекло. Да, те самые бусины, которыми торговали, ими выкупали рабов и острова. На них купили остров Манхеттен в Америке. Это все венецианские стеклодувы. Были они в большом почёте, как дворяне. Их дети рождались с титулами. Но, было одно «но», им нельзя не только разглашать тайны стекла, они и с острова не могли уехать. Страшно говорить о тех, кто бежал. Потому что семью несчастного тут же хватали и казнили, вырезали без остатка. Так и нашего стеклодува лишили семьи и руки, но он не бежал, это была огромная ошибка. Как он говорит – перст судьбы. Я нашёл его уже стариком и забрал с собой. С тех пор он живёт у нас и продолжает творить. Отсутствие руки не стало роковым поворотом. Зато посмотрите, какие повсюду волшебные стеклянные фонари, светильники. У каждого из нас зеркала в стеклянной витой оправе. Сходите к нему, Алексей, я думаю, вы очень понравитесь друг другу. Ему есть что рассказать, а вы весьма благодарный слушатель.

– Где его шатер? – спросил я.

– Если вы не найдёте его в мастерской, то, возможно, он пошёл в лавку, где продаёт свои товары. Она с обратной стороны его шатра. Сам шатер найти очень просто, он не из шёлка или парусины, больше похож на железный панцирь. С одной стороны он покрыт шкурами и жарко там, как в аду. Поверьте, это не преувеличение. Спросите любого и вам покажут верную дорогу. Хочу вас только предостеречь от одного, не ходите в нашу банную. Если он там, то окуривает воздух травами. Вы этого не выдержите по неопытности, а мне вы нужны, очень нужны и лучше живым.

– Он алхимик? – неожиданно для себя спросил я.

Факир сделал круглые глаза:

– Конечно. Как можно по-другому? Он умеет делать настоящее цветное стекло, добавляя металлы и травы. Он переплетает молочные локоны в хрустале. Он рассказывал мне, как однажды ему привезли настоящее железное яйцо огромных размеров. Просто, в подарок. Лежало оно у него не долго, и решил мастер заковать его в стекло. Завил вкруг тугую зелёную спираль и выдул большую сферу, в которой это яйцо должно было стоять. А оно взяло и треснуло, пока остывало. И вышел дракон.

– Интересная байка.

– Думаете, врет? Ну, он может. Любит напустить на себя туману, – сварливо сказал Факир.

– Возможно, – поддержал я разговор.

– Сколько живу, одно точно знаю. Невозможного намного меньше в мире. Ну что ж, господа, я вынужден вас покинуть, дела. Вам следует идти к костру, будет ужин. Уверен, что Карлик уже там, – сказал Факир.

– Я видел куклу Арлекина, он беззвучно крался за мной. А ещё человека с факелом и в маске. Но странность была в том, что этот некто позвал Леденец, моим голосом, – сказал я.

Факир внимательно посмотрел на меня.

– Вам не о чем волноваться, дорогой доктор. Арлекин давно закопан и покоится в своей коробке. Я надёжно прикрепил его нити к гвоздям. А про остальное, я думаю, вы просто переволновались, много выпили и голодны, поэтому воспринимаете все чересчур серьёзно. Это просто игры, чтобы каждый из нас тешил ребёнка внутри себя, баловал его и любил. Согласитесь, это очень важно, вы должны это знать, как никто. В детстве мы боялись, смеялись, плакали, играли по-настоящему, верили в это всем сердцем и потому наши переживания и воспоминания столь яркие. Сейчас должно быть все так же по-настоящему иначе нельзя. Достучаться до подсознания и тела очень просто, а вот обмануть невозможно. Поэтому мы тут не врем и играем на все.

В гонг ударили два раза. Все оживились.

– Всё, прятки закончены. Можно расходиться, – весело сказал грустный старый клоун.

Я пошёл за Факиром, потому как наши пути сошлись. Где-то здесь бегала в поисках меня Леденец, и я решил начать с её лавки с билетами.

– У вас очень специфическое понятие отдыха. Когда я устаю на работе, сил едва хватает донести ноги до кровати. При том, что у меня нет силовых нагрузок. Вы же даёте представление, целое шоу, плюс репетиции, подготовка и я уверен, что это только верхушка айсберга всего, что на самом деле происходит. А после, вместо того чтобы отдыхать, все бегают в кабаре, или играют в прятки или ещё что-то. Где взять столько сил и энтузиазма? – я рассуждал, не глядя на Факира.

– Всё то, о чем ты говоришь, это дело привычки и самоуважения. Даже лени и страха. Именно страх, который, по сути, совершенно безвреден, толкает тебя к тому, чтобы ты застыл во времени и не становился лучшей версией себя. Страх – это чёрное кривое зеркало, но мы ему часто верим. Все, что у нас есть, мы взяли у судьбы взаймы. И она точно так же, может все забрать обратно. Никто тебя об этом не предупредит, никто не пожалеет. Потому цени настоящий момент и все, что у тебя в нем есть. Если кормишь свою самовлюбленность, если кормишь свое эго и возвышаешь себя над всеми вокруг, то через некоторое время обнаружишь себя привязанным на горящем столбе и сделать с этим ничего не сможешь. Возвышение – это не свобода. Ты такой же, как и прочие люди. Если ты видишь кругом только идиотов, которые тебя раздражают, задумайся. Может, это ты? Может, стоит поменять свое отношение и устроение? Может, та самая подруга, которую ты видишь пустой, глупой и дешёвой алкоголичкой – это отражение твоего страха быть ей? Может, в ней есть что-то хорошее, что притянуло вас друг к другу? А может, ты – это её страх? Зри в людях себя, в первую очередь, и борись с собой за себя. Ведь ты и есть свой самый сильный противник. Даже жук навозник ползёт по направлению млечного пути… Подумать только, выращивая потомство, скарабей катает из навоза шарики, сам живёт в нем и вся его жизнедеятельность связана с навозом, но дорогу ему благородно освещает млечный путь. Так и человек, понимаешь? – Факир замолчал.

– Спасибо вам за то, что я встретил всех вас и что меня приняли, – искренне поблагодарил его я.

– Запомни. Я принимаю тебя в свою семью и это не одолжение. Это происходит потому, что чувствую тебя нашей частью. Я держу тут шатер только из-за тебя. Мы пробудем тут ещё некоторое время. Я хочу дать шанс этому городу и людям, но главная фигура, конечно, ты. Принимай решение и сделай то, что ты должен. Ответ даст тебе твоя душа. Леденец, моё сокровище, и это не метафора. В ней все сочетается в идеальной пропорции. Знаешь, что такое золотое сечение? Это соотношение частей к целому, при котором отношение частей между собой, и наибольшей части к целому равны. Мы это наблюдаем в природе фракталов, в живой природе, в музыке, в архитектуре. Ведь люди давно задумывались о гармоничности окружающего мира. Примеры везде вокруг нас, просто нужно уметь их видеть. Она создана так, что притягивает взоры, вызывает чувства и желание обладания ею, как наивысшей ценностью. Но, что ищет она? Что нужно ей? Я полагаю, тебе это можно доверить, – Факир поклонился и молча ушёл в противоположную сторону.

Я долго блуждал от шатра к шатру. Но её нигде не было. Совершенно обессилев, я набрёл на большой костёр, вокруг которого сидели цирковые. Они разговаривали, ели, смеялись, дремали и спорили. Спокойно сев рядом со старым клоуном с потрескавшимся гримом на морщинистом лице, я сразу получил деревянную миску с ароматным супом и с удовольствием принялся есть. Женщины постарше смотрели на меня с лёгкой улыбкой умиления, а молодые хихикали и что-то шептали друг другу. Было довольно тихо и мирно, даже по-семейному. Карлик заправил за ухо куриную кость, видимо на потом, и достав непонятно откуда взявшуюся мандолину, хрипло откашлялся и весьма проворно заиграл:

 
– Я расскажу вам без прикрас,
Кто самый лучший среди вас,
Меня послушайте друзья,
Вам не совру ни грамма я.
 

– О, нет. Опять эти пошлые самовлюбленные куплеты, – пробормотала сонная Матильда Генриховна.

– Перестань немедленно! Мы же договаривались! – недовольно произнесла женщина с бородой Карлику.

– Хотите, чтобы я заткнулся? Соточка с каждого, – ехидно ухмыльнулся Карлик.

– Вот, мерзавец. Наелся, а теперь решил подзаработать. Ты свои бизнес стратегии брось, – каркнул вещий ворон.

 
– Жил-был на свете попугай,
Воришка, плут и негодяй.
Свершилась казнь, и в декабре
Сожгли беднягу на костре, –
 

хрипло пропел мимо нот Карлик, пристально глядя на ворона.

– Нет, это невозможно! – заткнул уши старик – шарманщик.

В карлика полетели скомканные денежные бумажки, кости и горшок с кактусом. Горбун собрал деньги, кактус отодвинул ногой.

– О, цветы, как мило. Всем спасибо, я спать. Не скучайте, – весьма довольный собой, он поклонился публике и ушёл в один из шатров рядом с костром. Уже через минуту оттуда раздался громкий храп.

– Счастливый человек, – крякнул старый клоун.

– А мне кажется, что он просто очень одинок, но принял это свое положение в обществе и приспособился быть счастливым. Если можно так выразиться, счастлив от безысходности. Что ему ещё остаётся? – предположил мужчина с лишними пальцами на руках.

– А мне его жаль, – грустно сказала Бородатая женщина.

– Ему только этого и надо, больше его жалейте. Он скоро нам всем на голову сядет и ноги свесит. Хотя, о чем это я, он уже так и делает и весьма успешно, – недовольно каркнул ворон.

– Что-то холодно стало. Ночи в последнее время стали холоднее. Небо выше, звезды ближе. Я уже чувствую приближение осени, – поежилась молодая танцовщица и глубже закуталась в плед.