Текст книги "Женщина, которая легла в кровать на год"

Глава 53

На следующий день возникла проблема иного рода: Брайан-младший написал Еве электронное письмо на адрес Александра. Тот распечатал послание посредством хитрой смычки устройств с беспроводным соединением и принес Еве вместе с чашкой кофе.

Мама, мне неприятно разговаривать по телефону, и поэтому я больше не буду отвечать на звонки. В будущем я намерен изредка общаться с тобой посредством текстовых сообщений по электронным средствам связи или даже рискну довериться причудам почтовой службы.

– Претенциозный маленький говнюк, – возмутилась Ева. – Кем он себя возомнил, романистом Энтони Троллопом, подвизавшимся в почтовом ведомстве?

Она продолжила чтение.

Я узнал от отца, что бабушка с отцовской стороны скончалась. С моей стороны было бы лицемерием скорбеть о ней, так как ее участь мне безразлична. Она была глупой старухой, и ее нелепая смерть лишь послужила тому очередным доказательством. Но в четверг я приеду на ее похороны. Не знаю, как Брианна, потому что у нее на этот день запланирована лекция нечеловечески умного профессора Шинтана Яу. Для первокурсницы пообщаться с ним – это редкая и большая честь. Хотя, думаю, профа не обрадует то, что Бри имеет сказать о многообразии Калаби – Яу.

Ева оторвалась от письма.

– Бедный профессор, мне его жаль. Знаешь, Александр, я совсем не понимаю своих детей. И никогда не понимала.

– Ева, никто из нас не понимает своих детей, – заверил ее Александр. – Потому что они не мы.

Ева возобновила чтение, но ее энтузиазм поугас.

Так как мы не встретимся на кладбище, возможно, тебе будет небезынтересно узнать, что мою статью, доказывающую, что неравенство Боненбласта-Хилле для однородных многочленов является гиперсжимающим, принял журнал «Анналы математики» для возможной публикации в сентябрьском номере и что мне предложили стипендию в колледже Святого Иоанна в Оксфорде. Я, однако, склонен отказаться от этого предложения. Это вовсе не Кембридж, да и настоящее место учебы меня вполне устраивает. Неподалеку есть кафе, где подают полный английский завтрак по цене, которую я могу себе позволить. Плотного завтрака мне хватает на целый день, и вечером требуется докинуть лишь бутерброд с эдамским сыром.

Ева попыталась посмеяться над этим доказательством все растущей своеобразности Брайана-младшего. Но послание ее встревожило. Брайан-младший всегда был более слабым из близнецов – он позже начал ходить и говорить, и именно он цеплялся за материнскую юбку, впервые попав в детский сад. Но потом Ева вспомнила, что именно сын очаровывал прохожих улыбкой, когда она гуляла с двойной коляской. Даже в младенчестве Брианна была менее привлекательной из двойняшек. Если ею кто-то интересовался, она хмурилась и прятала личико.

Ева продолжила читать, подавленная ощущением неудачи. Возможно, впервые она осознала, что Брайану-младшему, вероятно, придется переехать в Кремниевую долину, где он сможет жить и работать в компании себе подобных.

Отчасти сожалею, что ты не придешь на похороны своей покойной свекрови. Отец – цитирую – «совершенно раздавлен». Я также побеседовал с Барбарой Ломакс, главой студенческой психологической службы, и она заверила, что причина, по которой ты будто бы «неспособна» покинуть свою постель, скорее всего, кроется в твоей агорафобии, возможно возникшей в результате детской травмы.

Александр, пытаясь поднять Еве настроение, спросил со смехом:

– Неужели девчонкой ты увидела какую-то мерзость в дровянннике, Ева?

Ей было не смешно. Несколько следующих предложений она не стала озвучивать, не желая, чтобы Александр это услышал и осудил ее.

Мисс Ломакс подчеркнула, что наблюдала случаи излечения в течение шести недель, но пациентам были необходимы правильное питание, физические упражнения, организованность и смелость. Я сообщил Барбаре, что, по-моему, у тебя нет смелости, ведь, зная, что отец прелюбодействует под твоей крышей, ты безропотно это терпишь.

Ева не смогла больше сдерживаться и воскликнула:

– Да не под моей крышей он прелюбодействует! А в своем хреновом сарае!

И продолжила читать про себя.

Барбара поинтересовалась, злюсь ли я на тебя за что-нибудь. Я признался, что в последнее время едва могу находиться с тобой в одной комнате.

Ева прочитала последнее предложение еще раз. И еще.

Что она сделала не так?

Она хорошо кормила своего мальчика, следила, чтобы он был опрятен, покупала приличные туфли, водила к стоматологу и офтальмологу, строила ракету из конструктора «Лего», ходила с сыном в зоопарк и убирала в его комнате. Брайан-младший побывал на настоящем паровозе, аптечка всегда находилась под рукой, и за все его детство Ева ни разу не повысила на сына голос. Она сложила распечатку письма пополам, потом еще раз, еще раз, еще раз и еще. Попыталась свернуть еще, потом плюнула и сунула бумажный ком в рот. Довольно противно, но иначе она не могла поступить. Александр протянул ей стакан с водой, и Ева принялась размягчать ком, словно корова жвачку, пока бумага не превратилась в бесформенную массу.

Языком она затолкала получившийся шарик за щеку и сказала:

– Мне нужна ставня на окне. Белая ставня.

В ночь перед похоронами Брайан зашел повидаться с женой. Он попросил ее обдумать еще раз решение не ходить на отпевание и последующий ритуал погребения.

Ева заверила мужа, что любила Ивонн и будет думать о ней во время похорон, но не может покинуть кровать.

– Что, если бы хоронили Руби, твою мать? – воскликнул Брайан. – Ты бы встала ради нее?

– Давай решать проблемы по мере их поступления, – парировала Ева.

– Невыносимо думать о ней, лежащей на холодном кухонном полу, – всхлипнул Брайан.

Ева погладила руку мужа:

– Она все равно до чертиков была сыта современным миром, Брайан. Никак не могла смириться с тем, что в интернете существует порнография. Во времена ее детства дикторы на телевидении носили смокинги.

– Думаешь, она прожила хорошую жизнь? Ева осторожно сказала:

– Такую хорошую, какую могла, учитывая, что родилась она в мужском мире, а твой папа не позволял ей носить брюки.

– Помнишь те валентинки, которые мама получала каждый год?

– Безумное количество.

– Она писала их себе сама.

– Наверное, ей было очень одиноко, Бри. Она так и не смогла смириться со смертью твоего папы.

– А ты тоже чувствовала себя одинокой, когда я был на работе? – спросил Брайан.

– Когда ты приходил домой и мы сидели рядом на диване, я чувствовала себя еще более одинокой, – правдиво ответила Ева.

– Но ведь у нас были и приятные деньки, а?

– Наверное, но не могу припомнить конкретных примеров.

Брайан немного сердито подсказал:

– Отпуск за границей. Поход с палатками в Уэльс.

Флорида.

Ева хотела бы согласиться с мужем, но в ее воспоминаниях эти памятные вехи были одним размытым пятном из комаров, дождя, грязи, солнечных ударов, обезвоживания, бесконечной дороги, ругани и ворчливых примирений перед лицом общего несчастья.

Глава 54

Предки Боберов приобрели семейный участок в тени небольшой, но густой хвойной рощицы на кладбище Святого Гуфлака. Механическая землеройка между деревьями не проходила, а корни превращали выкапывание новых могил в испытание на силу и выносливость.

Под гулкий звон колокола подъезжая к неприветливому зданию Норманнской церкви, скорбящие родственники наблюдали, как парочка юных могильщиков швыряется друг в дружку комьями земли. Брайан, Титания и близнецы услышали вопль одного из юнцов:

– Ах ты, мудила, ты ж мне чуть глаз не вышиб!

Брайан приказал водителю остановить машину, вышел и целеустремленно зашагал к вырытой могиле.

Мальчишки бросили снаряды и схватились за лопаты.

– Я в курсе, что уроки обсценной лексики входят в расписание вашей ущербной средней школы, но эта яма, которую вы должны выкопать, станет последним пристанищем для моей матери. Не обзывайте друг друга «мудилами» над ее могилой.

Произнеся эту отповедь, Брайан вернулся к лимузину. Как только дверь машины закрылась, один из недорослей поймал взгляд Брайана, буркнул «Мудила!» и спрыгнул в могилу.

Брайан дернулся было снова выбраться из автомобиля, но Брайан-младший помешал ему:

– Брось, папа.

Брайан злился. Около пяти километров они тащились за катафалком, в котором везли гроб Ивонн. За ними по пятам всю дорогу плелся Александр в своем старом грузовичке, где на пассажирском сиденье умостились Руби и Стэнли Кроссли.

Сестры Ивонн, Линда, Сюзанна и Джин, стояли у церковного крыльца и курили, стряхивая пепел в ладони. Брайан подумал, что на паперти курение вкупе со слишком декольтированными ключицами – верх неприличия. Он много лет не общался с тетками. После некоего «инцидента» на семейном сборище по поводу крестин. Ивонн так и не решилась посвятить сына в подробности – из нее удалось выжать только скупое «Все слишком много выпили». Но давний конфуз, возможно, объяснял, почему тетки пялились на него с таким злорадством. На Титанию они уставились еще враждебнее, жадно разглядывая ее лицо, волосы, черный костюм, сумочку и туфли. Сестры покойной не скрывали интереса. Как посмел Брайан притащить сюда полюбовницу? А его сумасшедшая женушка мало того, что опозорила семью, выставив себя и свою постель напоказ всему свету, так теперь еще и оскорбила их фамилию, не явившись на похороны свекрови.

Женщины отошли в сторону, чтобы пропустить в церковь Александра, Стэнли Кроссли и близнецов. Руби, уловив напряжение, поспешила на поиски дамской комнаты.

Она явилась в зал, когда все уже расселись. О ее появлении объявила с грохотом захлопнувшаяся тяжеленная церковная дверь. Священник и скорбящие, стоявшие на коленях перед алтарем, подскочили и развернулись как раз вовремя, чтобы увидеть приросшую к полу от испуга Руби. Стэнли Кроссли с черной повязкой поверх рукава темного костюма сидел в заднем ряду. Он встал и помог Руби присоединиться к сидящим в первых рядах членам семьи.

Руби рассердилась, увидев на постаменте у алтаря нечто, похожее на картонную коробку.

– Кто посмел оставить этот ящик в церкви посреди службы? – прошептала она Брайану. – Где гроб Ивонн?

– Это и есть гроб, – тихо пояснил Брайан. – Экологически чистый.

– А если сказать попроще?

Священник принялся внушать кучке собравшихся, будто Ивонн родилась во грехе и скончалась во грехе.

– Она хотела ореховый гроб с медными ручками, обитый красновато-коричневым атласом. Мы вместе выбирали по каталогу, – шептала Руби.

– Ее похоронная страховка не покрывала стоимости орехового гроба, – ответил Брайан.

Похожий на барсука в стихаре преподобный сочным голосом произнес:

– Мы собрались здесь этим дождливым и ветреным утром, чтобы проводить в последний путь сестру нашу, Риту Коддингтон.

Сердитое бормотание и сдавленный смех явственно указывали, что паства заметила ошибку, но священник отрешенно продолжил:

– Рита родилась в 1939 году в семье Эдварда и Айви Коддингтон. Роды проходили тяжело, и акушерке пришлось воспользоваться щипцами, поэтому голова Риты так и осталась немного продолговатой. В школе из-за этого ее дразнили, но…

Руби встала и перебила прощальное слово:

– Простите, но все, что вы сейчас сказали, – полная чушь. Женщина в этой картонной коробке – Ивонн Бобер, ее родителей звали Артур и Перл, и у нее была абсолютно нормальная голова.

Священник покопался в записях на аналое и понял, что перепутал заметки об Ивонн Бобер с теми, что подготовил к следующему отпеванию.

– Я располагаю только теми сведениями, что мне дали. Прежде чем продолжить, могу ли я уточнить кое-какие моменты? Во-первых, гимны. Вы заказывали «О всех созданиях прекрасных и разумных»?

– Да, – кивнул Брайан.

– И «Вперед, Христово воинство»? Брайан снова кивнул.

– А из популярной музыки: «Желтая субмарина»

«Битлз» и «Сыромятная кожа» Фрэнки Лэйна?

– Да, – буркнул Брайан.

– До замужества покойная работала на производстве перфокарт?

Еще один утвердительный кивок Брайана. Брианна громко вмешалась:

– Послушайте, может, наконец начнем?

– Надгробную речь произнесет внук Ивонн, Брайан-младший, – возвестил преподобный.

Те, кто знал Брайана-младшего, с опаской смотрели, как он идет к аналою.

– О Иисусе сладчайший, не-е-ет, – не сдержал стона Александр.

Надгробная речь Брайана-младшего была его первым официальным публичным выступлением. Начало вышло совсем недурным – Брайан-младший позаимствовал его на веб-сайте «Надгробные речи». Но вот шпаргалка иссякла, и он принялся импровизировать, решив рассказать о детских воспоминаниях близнецов о бабушке.

– Она была кошмарной чистюлей и, когда мы оставались у нее ночевать, отобирала у меня мишку, а у Бри – ее мартышку и отправляла в стиральную машину, чтобы утром они встретили нас свежими и чистыми. – Брайан-младший оглядел церковь: резные колонны, знаки и символы, которые он не мог расшифровать. Снаружи было пасмурно, но витражи сверкали, отчего знакомые библейские силуэты оживали в стекле. – Она унесла с собой запах мишки.

С первого ряда Брианна добавила:

– И мартышки.

Брайан-младший вытер глаза рукавом пиджака и продолжил:

– Знаю, некоторых из вас беспокоит очевидная хлипкость бабушкиного гроба, и поэтому я добавлю про цикл разложения человеческого тела. Учитывая бабулин рост и примерный вес и принимая во внимание климат и температуру, нетрудно высчитать, что ее гроб и тело продержатся примерно…

– Спасибо, Брайан-младший! – перебил оратора Брайан. – Иди сюда, сынок.

Священник быстро занял место за аналоем и, прежде чем Брайан-младший уселся в первом ряду, дал знак органисту играть первый гимн, «Мы пашем, и мы сеем».

Стэнли и Руби охотно запели – ни ему, ни ей не требовался сборник гимнов.

Руби покосилась в сторону Стэнли и подумала: «Удивительно, к чему только человек не привыкнет, если дать ему время».

Ева наслаждалась роскошью тишины. Дождь прекратился, и по свету на белых стенах она догадалась, что время близится к полудню.

Снаружи было тихо. Ливень загнал большую часть толпы в палатки и под крыши.

Она подумала об Ивонн, которую двадцать пять лет видела как минимум дважды в неделю, и принялась перебирать воспоминания.

Ивонн на пляже вытряхивает на ветру песок из полотенец.

Ивонн с детской рыболовной сетью пытается ловить с близнецами головастиков.

Ивонн в постели плачет от артритных болей.

Ивонн задыхается от смеха во время комедийного шоу эксцентричного Нормана Уиздома.

Ивонн клацает зубами во время воскресного ужина. Ивонн спорит с Брайаном о креационизме.

Ивонн роняет сигаретный пепел в рагу, которое собиралась подать на стол.

Ивонн вне себя от ужаса в ресторане во Франции, обнаружив, что стейк-тартар – попросту кусок сырого мяса.

Ева с удивлением осознала, что действительно скорбит о смерти свекрови.

В церкви же священник, пытающийся держаться свежих течений, вместе с паствой пел «Желтую субмарину». Когда песня закончилась, он глубокомысленно изрек:

– Знаете, жизнь как банан. Плод еще зеленый, и приходится дать ему дозреть… – Пастырь помолчал. – Но иногда вы забываете о банане, а когда вспоминаете, кожура уже почернела, и что же представляет собой фрукт, если его очистить?

Из первого ряда Брайан-младший быстро ответил:

– Из банана выделился этилен, который в итоге окислился и разложился на газообразные компоненты эквивалентной массы.

– Спасибо за дополнение, – кивнул преподобный и продолжил: – Да, в конце концов тело Ивонн обратится в прах, но ее душа обретет вечную жизнь в Царстве Божьем и навсегда останется в вашей памяти.

Брайан-младший засмеялся.

Священник попросил паству снова встать на колени, пока он зачитает строки о воскрешении из Библии короля Якова. Стоять осталась только Руби, которая, указав на свои ноги, одними губами произнесла: «Колени не гнутся!» – и покачала головой.

Закончив декламацию, преподобный оглядел собравшихся. Скорбящие переминались с ноги на ногу, поглядывали на часы и зевали. По-видимому, пришло время благодарностей и прощания, и, кашлянув, он повернулся к гробу и возгласил:

– Давайте же вверим Ивонн Примроуз Бобер милосердию Господа, нашего Создателя и Спасителя.

Брайан-младший громко сказал:

– Создателя? Мне так не кажется. – И добавил, словно находился на семинаре: – Изменчивость плюс дифференцированное размножение плюс наследственность равно естественный отбор. Дарвин – Бог, один-ноль в пользу Дарвина.

Преподобный посмотрел на юного выскочку с мыслью:

«Бедный парень, синдром Туретта – тяжкий недуг».[32]32
  Синдром Туретта – генетическое расстройство центральной нервной системы, часто сопровождается выкрикиванием нецензурных и оскорбительных слов.


[Закрыть]

«Когда же это закончится? – думал Александр. – Когда же эта ужасная, бестолковая церемония подойдет к концу?»

На последних похоронах, где он присутствовал, вдохновенно пел церковный хор, играли на барабанах и танцевали. Люди качали бедрами и трясли над головой руками, радуясь, что усопший вскоре очутится в объятиях Иисуса.

Когда преподобный произнес: «Вверяем Ивонн милосердию Твоему, Господи, во имя Отца и Сына, который умер и воскрес и царствует вместе с Тобой отныне и во веки веков», собравшиеся дружно выдохнули «Аминь», единодушные в искренней благодарности, что церемония наконец завершилась.

Четверо похоронных служащих торжественно прошли к алтарю, подняли экологически чистый гроб на плечи, под аккомпанемент «Сыромятной кожи» вышли из церкви и направились к небрежно вырытой свежей могиле.

Скорбящие потянулись следом.

Брайан тихо подпевал Фрэнки Лэйну, щелкал воображаемым кнутом и представлял, как гонит бегущий скот по прериям Техаса.

Когда картонный гроб поставили у могилы, к похоронной процессии присоединилась горстка почитателей Ангела с Боулинг-Грин-роуд. Во главе новоприбывших шагали Сэнди Лейк и ее новый друг, анархист Уильям Уэйнрайт. Сэнди несла единственную лилию, купленную в магазине мистера Бартхи. Тот не хотел потрошить готовый букет из шести цветков, но Сэнди проявила упорство, и продавец в итоге сдался, а позже сказал жене, что во время торга думал закрыть лавочку и начать новое дело в какой-нибудь сфере, где не придется взаимодействовать с людьми. Жена проворчала: «Ха! Значит, теперь будешь играться с роботами? Пойдешь обратно в университет, получишь степень по кибернетике и следующую – по робототехнике? К тому времени тебе уже стукнет семьдесят, жирный дурак! А я умру от голода, и наши дети будут мести улицы!»

Поедая рис быстрого приготовления, мистер Бартхи искренне раскаивался, что разоткровенничался с женой. День для него и так выдался нерадостным. Миссис Ивонн Бобер была хорошей клиенткой и интересной собеседницей, в отличие от своего зануды-сына.

Он скучал и по миссис Еве Бобер. Раньше он ящиками закупал консервированный томатный суп «Хайнц» в мелкооптовом магазине специально для нее. Ева каждый день съедала банку такого супа на обед. Больше никто в семье Боберов его не любил, у каждого были собственные пищевые пристрастия.

На Боулинг-Грин-роуд слышались крики и оскорбления, которыми обменивались противоборствующие клики. Поклонники вампиров поносили группировку фанатов Гарри Поттера.

Пытаясь абстрагироваться от шума, Ева поставила перед собой задачу – вспомнить все свои самые любимые песни с детства до настоящего времени. Она начала с «I’m A Pink Toothbrush» Макса Байгрейвса, затем перешла к «Walker Brothers» и их «The Sun Ain’t Gonna Shine (Anymore)», а теперь пыталась вспомнить «Back To Black» Эми Уайнхаус. Ева знала, что у нее хороший голос с идеальным тембром. Ее огорчало, когда профессиональные исполнители попадали мимо нот.

Мисс Бейли, школьная учительница музыки, как-то записала Еву в участницы музыкального фестиваля графства. Ева должна была исполнить а капелла «Форель» Шуберта перед усталым жюри. В конце песенки она взглянула на улыбающиеся лица судей, решила, что те смеются над ней, и умчалась со сцены – по длинным коридорам она выбежала в сад, где другие конкурсанты обедали, устроившись на скамейках. Все тогда просто вытаращились на Еву. А в понедельник утром директриса мисс Фосдайк на школьном собрании после молитвы объявила, что Ева Сорокинс получила на музыкальном фестивале графства золотую медаль. Ева была потрясена и сочла гром аплодисментов невыносимым. Она покраснела и опустила голову. Когда мисс Фосдайк вызвала ее на сцену, Ева протолкалась через ряды девочек и выскочила за ближайшую дверь. Шагая к гардеробу, она слышала из актового зала громкий смех. Чувствуя, что в школе больше оставаться не может, она взяла пальто и ранец и под моросящим дождем бродила по окрестностям, пока не пришло время возвращения из школы.

Глава 55

Когда скорбная процессия вернулась домой, толпа на улице неодобрительно зароптала при виде Брайана и Титании, но по мановению руки Александра ворчание стихло. Фотографии с похорон Ивонн уже разлетелись по интернету. Некоторые делились в Твиттере беспокойством по поводу вероятного прекращения доступа в туалет в связи со смертью Ивонн.

Собравшись в прихожей, домочадцы и гости услышали голос Евы, напевающей знакомый мотивчик.

Я сел на берег зыбкий и в сладком забытье Следил за резвой рыбкой, купавшейся в ручье.

Титания прошептала Руби:

– Это «Форель» Шуберта.

– И почему люди постоянно сообщают мне то, что я и без них знаю? – покачала головой старушка.

Когда Ева переключилась на немецкий язык, мать к ней присоединилась.

Ich stand an dem Gestade und sah in süßer Ruh des muntern Fischleins Bade im klaren Bächlein zu.

Все переглянулись, заулыбались, а Брианна сказала:

– Ага, давай, бабуля.

Не понизив голоса, Руби отозвалась:

– Она неделями разучивала эту дурацкую песню на обоих языках. Чуть с ума меня не свела.

– Да, и где же теперь моя золотая медаль, мам? – крикнула сверху Ева.

– О нет, только не заводи снова шарманку про ту чертову медаль! Хватит уже, Ева! – Повернувшись к Стэнли, Руби добавила: – Она отлично знала, как я ненавижу всякий хлам. Вот и припрятала бы свою медаль куда-нибудь подальше.

Стэнли улыбнулся: он тоже был аккуратистом. Руби прохромала до подножия лестницы и крикнула:

– Она все равно была не из настоящего золота!

Позже Ева спросила у Брианны, как прошли похороны. Дочь проворчала:

– Брайан-младший выставил себя полным придурком, толкая похоронную речь, но в целом все нормально. Кроме папы никто не плакал.

– Неужели ты не могла хоть слезинку по бабушке выдавить, Брианна? Несомненно, плакать на похоронах допустимо и даже положено.

– Ты такая лицемерка! – воскликнула дочь. – Я-то думала, что ты за правду, красоту и прочее дерьмо из девятнадцатого века.

Брианна злилась оттого, что Александр почти не уделял ей внимания. Он проводил с ней не больше времени, чем с остальными членами семьи. Ладно, он не любит ее. Но мог бы и признать, что между ними существует тесная связь. Она умудрилась сесть рядом с любимым в церкви, но с тем же успехом могла бы положить вместо себя мешок гнилой картошки – Александру не было до нее никакого дела.

Столь очевидное неуважение безмерно расстроило ее. Брианна захотела поведать сетевым друзьям о своих чувствах. Она пошла в спальню Брайана-младшего и включила ноутбук.

Брат уже был в сети и писал в Твиттер:

«Бабуля = корм для червей. Катится, катится, катится к несуществующему Иисусу». Затем переключил вкладки, открыв страницу в Фейсбуке, посвященную матери. Войдя в один из своих аккаунтов, созданных специально для троллинга, он принялся критиковать недоумков, столпившихся перед домом, в особенности Сэнди Лейк. А диатрибу завершил вопросом: «Есть у кого-нибудь лишняя граната?»

Брианна на той же фейсбучной странице под своим именем написала:

«У нас в прихожей торчит мерзкий негр-побродяжка. Возомнил себя швейцаром, но ему стоит самому следовать установленному дресс-коду – дреды у него болтаются, как хвосты мертвых ослов. Обрежь патлы, дедуля».

Александр в темно-синем пальто стоял на крыльце в круге света от фонаря и курил.

Время от времени с улицы неслись отчаянные вопли: люди умоляли о встрече с Евой до вечернего прекращения аудиенций. Недавно Ева согласилась принимать по пять человек ежедневно. Кого к ней пропустить, решал Александр, выдергивавший из толпы на удивление разномастных представителей.

В этот день дневную консультацию получила женщина 57 лет, чья мать собралась замуж за мужчину 70 лет, и дочь желала ее остановить.

– Не препятствуйте маме, лучше купите бутылку шампанского и благословите молодоженов, – посоветовала Ева.

Следующим был фанат-орнитолог, который верил, будто Ева прячет за спиной крылья. Ева повернулась, задрала футболку до самой шеи и продемонстрировала энтузиасту ничем не экипированную спину.

Далее пришла девочка-подросток, поведавшая, что хочет умереть и присоединиться к Курту Кобейну в его небесном приюте. За ней последовал страдающий серьезной формой ожирения американец, он прилетел из Нового Орлеана, заплатив за два места в бизнес-классе, только чтобы сообщить Еве, что она – реинкарнация Мэрилин Монро и ему хотелось бы с ней «малость покалякать». И конечно, не обходилось без тех, кто недавно лишился близкого человека и не мог смириться с тем, что больше никогда не увидит любимого. Такие вручали Еве письма и фотографии и просили ее поговорить с душами усопших и передать послания от них тоскующим живым.

Ева старалась изо всех сил, чтобы заглушить этот вал эмоций. При виде слез она отворачивалась.

Александр затоптал окурок и отфутболил его в канаву, а потом тихо сказал Сэнди:

– На сегодня это все. Прислушайтесь ко всему хорошему в себе. Не зовите Еву сегодня, проявите уважение. В этой семье только что состоялись похороны.

Тем вечером, уложив Венеру и Томаса в бывшей комнате Брайана-младшего, Александр выглянул в окно и увидел, что на тротуаре осталась только Сэнди Лейк, сидевшая у своей палатки.

Сэнди устроила себе максимально уютное местечко, настелив под туристский коврик несколько слоев картона и газет. В свете налобного фонарика Сэнди штудировала журнал о знаменитостях.

Александр слегка приоткрыл форточку, чтобы впустить в комнату немного воздуха. Сэнди тут же подняла глаза, и ее неподвижность чем-то встревожила Александра. Он запер окно на задвижку.

Сэнди тем вечером пребывала в унынии. Соратники оставили ее одну, отправившись по домам нянчить свои бронхиты. Сэнди пробыла здесь дольше всех, но до сих пор не получила нормальной аудиенции у Евы. Ей требовалось больше, чем десятиминутный разговор. Ева обещала дать ей еще одну консультацию, но по каким-то причинам все откладывала встречу, и Сэнди начала терять терпение. Ей было необходимо поведать Еве историю своей жизни – как жестоко люди всегда обходились с ней и как мистер Бартхи отказался ее выслушать, когда она явилась в его магазинчик за углом и завела речь о Еве и ангелах.

Невежа заявил Сэнди:

– Для меня в вашем бреде нет смысла. Я агностик. Во всем виноват этот Александр. Это он не подпускает ее к Еве. Ревнует, потому что Сэнди – признанный в мире эксперт во всем, что касается феномена Евы. В альбомах Сэнди больше газетных вырезок, чем у любого другого фаната новоявленной святой, и она может наизусть пересказать все важные вехи пути своего кумира к славе. В айпэде Сэнди хранились ссылки на все вебсайты и блоги, в которых упоминалась Ева, а самая продвинутая новостная программа постоянно выискивает в сети новые сообщения о лестерской затворнице.

Сэнди была главным источником распространения ложной информации об экстрасенсорных способностях миссис Бобер. Фанатка не стесняла свою фантазию, описывая вымышленную встречу с Евой: «Я находилась рядом с буквально неземным созданием. Ее воздушная красота несравнима ни с чем в нашем мире. А каждое ее слово – источник мудрости и истины».

Когда новички просили поведать, что же такое волнующее сказала ей Ева, Сэнди вытирала глаза и всхлипывала: «Простите, у меня всегда слезы текут, когда я говорю о Еве… – А после паузы, доводящей слушателей до белого каления, добавляла: – Слова Евы были предназначены только для моих ушей. Но когда я выходила из ее комнаты, то заметила, что она приподнялась над кроватью и несколько секунд просто парила в воздухе. Это был знак! Так Ева сообщала мне, что я избранная!»

Если циники пытались уточнить, для чего же ее избрали, Сэнди смиренно поясняла, что ждет следующего знака небес.

Сэнди хотела, чтобы Ева обратилась к миру и попросила все воюющие страны прекратить насилие. И помочь детям, у которых нет еды и воды. К Еве мир наверняка прислушается, и затем настанет рай земной, где больше не будет войн, наводнений, голода и землетрясений, а будет лишь благолепие, радость и любовь для всех и каждого. Поэтому Сэнди позарез требовалось серьезно побеседовать с Евой. Разве есть что-то важнее?

Сэнди подняла глаза на окно Евы, в котором горел свет, прочитала молитву и забралась в палатку, где Уильям Уэйнрайт уже спал сном младенца, накачанного снотворным.

Еве казалось, что каждый раз, когда она выглядывает из окна, Сэнди Лейк пялится на нее с блаженной улыбкой. Эта женщина портила ей настроение.

– Эта трехнутая вообще когда-нибудь спит? – спросила она как-то у Александра.

– Даже во сне у нее глаза нараспашку, – ответил Александр. – Но не беспокойся, я в соседней комнате. Если понадоблюсь, просто стукни в стенку.