Текст книги "Нежнее шелка"

– Лучше бы сразу убить, – сказал Юкиё.

– Нет, нет, умоляю вас! Я немедленно возьму назад свое объявление, – сказал министр дрожащим голосом, и пот выступил у него на лице. Он быстро переводил взгляд с одного на другого. – Клянусь!

– Нельзя верить человеку, который насилует маленьких девочек! – рявкнул Юкиё. – Убейте его сейчас же!

– Я заплачу сколько скажете, прошу вас! – Голос Нитты превратился в пронзительное нытье. – Обещаю, что прекращу поиски… поверьте… прошу вас, прошу! Будьте милосердны! Не убивайте! У меня есть деньги – скажите, сколько вы…

– О Боже, – пробормотал Хью, с отвращением отворачиваясь от него.

И тут министр утратил над собой контроль – его пронесло.

– Теперь придется покупать Гуди новый стул.

Идя за Хью, направившимся к двери, Юкиё пробормотал:

– Вы делаете ошибку.

– Не в первый раз. – Выйдя в холл, Хью оглядел пустой коридор. – Мы оставим за ним хвост. Если он сделает неверное движение, прижмите его.

– Дело хозяйское.

Идя по коридору, Хью бросил на него взгляд.

– Я просто осторожен. Гуди не любит, чтобы у нее в доме были скандалы. – Остановившись наверху лестницы, Хью замолчал, глядя оттуда на роскошную гостиную. Она была полна красивыми женщинами и богатыми мужчинами. Он слегка скривился: люди вроде Нитты напомнили ему, что в действительности кроется под надушенной роскошью и вкрадчивыми улыбками. – Давай-ка проведаем Молли, прежде чем уйдем. Не сделал ли он с ней чего-нибудь.

– И заплатим за стул, – сказал Юкиё, ухмыляясь.

– Подожди смеяться. Нам предстоит иметь дело еще с одним замечательным дипломатом. Таким же трусливым мерзавцем.

Через двадцать минут они нашли германского посланника, собирающегося отправиться на званый обед в русскую дипломатическую миссию. Он нетерпеливо дожидался в вестибюле, пока его жена старалась так надеть накидку из горностая, чтобы всем были видны ее рубиновое ожерелье и красивая грудь.

При виде вошедших глаза Эльзы засветились.

– Приятно снова видеть вас, капитан Драммонд, – воркующим голосом сказала она. Пройдя по мраморному вестибюлю, она протянула Хью руку и захлопала ресницами. – Мы так долго не виделись. Вы должны поехать с нами на обед. Фредерик, скажите капитану Драммонду, что русский посол будет рад его обществу.

– Да, да, конечно, поедемте с нами, Драммонд, непременно. – Фредерик фон Гюнтер, светский лев, знал о романах своей жены, так же как она знала о его связях. Но ведь в высшем свете никогда не ценилась верность, праздный класс предавался разврату.

– Не могу ли я сначала попросить вас на два слова, господин посланник, – вежливо осведомился Хью. Эльзе он улыбнулся: – Наш разговор займет не больше минуты.

– Хью, дорогой, я так рада, что вы вернулись, – шепнула она, не обращая внимания на Юкиё, которого приняла за телохранителя. А телохранители по определению невидимы. Потом, повернувшись к мужу, с легкомысленным видом сказала: – Вы могли бы переговорить о делах в библиотеке. – Она очень любила выпить перед обедом шампанского и посплетничать и теперь сказала с обворожительной улыбкой: – Я поеду без вас. Первой выступает Бетси. Уверена, вы с удовольствием это пропустите. – Она помахала рукой в драгоценных перстнях. – Но обед начинается ровно в девять – вы знаете Сергея, – так что не опаздывайте.

Германский посланник молод для своего поста – ему лишь недавно исполнилось сорок. Он из весьма влиятельной семьи. Пост в Гонконге предоставлял ему немалые выгоды и перспективы. Сделки здесь по-прежнему скрепляли рукопожатиями и одной-двумя выпивками, а все дела обтяпывались так, чтобы все участники получили свой куш. Фредерик фон Гюнтер имеет возможность сделать состояние за пять лет, если не убьет климат, и по возвращении в Берлин жить как принц.

– Бренди? – любезно предложил он, когда мужчины вошли в библиотеку, и направился к столику с напитками. – Прекрасной выдержки, можете мне поверить.

– Благодарю вас. Мы ненадолго.

Что-то в голосе Хью заставило посланника повернуться.

– Чем могу быть полезен? – осторожно осведомился он, переводя взгляд с одного посетителя на другого.

– Насколько мне известно, вы знакомы с Ниттой Тадаси, – сказал Хью.

– Да, мы вместе работаем над неким проектом. Как вы знаете, мы строим несколько верфей для японцев.

– А теперь вы занимаетесь железными дорогами.

Брови посланника полезли кверху.

– Где вы это слышали?

– Господи, Фредди, да где угодно. Это же маленький городок. Но вам не стоит волноваться. Мне наплевать на ваши железные дороги. А интересует меня награда, которую назначил Нитта за принцессу Отари. Она оказалась моим другом.

– Не знаю, о чем вы говорите, – взвился посланник, поняв, что ему угрожают, каким бы мягким ни был голос Хью и откровенными – его заявления. Подойдя к письменному столу, он как бы отгородился им от посетителей. Все знали, что капитан склонен к серьезным мерам воздействия, а у японца такой вид, словно того и гляди перережет тебе горло и спокойно будет завтракать, пока ты не истечешь кровью. Положив руку рядом с ящиком, в котором хранился заряженный пистолет, он улыбнулся Хью фальшивой улыбкой. – Полагаю, кто-то снабдил вас неверной информацией.

– Не вздумайте стрелять, Фредди! – резко сказал Хью. – У вас ничего не получится. Что же до моей информации, то мы получили ее из надежного источника. – Он сел, чтобы успокоить посланника, и жестом указал Юкиё на кресло. – Я здесь для того, чтобы предупредить вас, – спокойно проговорил он. – Если вам нужны наградные, то лучше поискать их в другом месте. Принцесса едет в Европу со мной, и если кто-то решит препятствовать и мешать моему плаванию, жестоко пожалеет об этом. Если вы или кто-то из ваших коллег не вполне уверены, насколько я заинтересован в этом деле, разрешите сказать вам то же, что уже сказал японскому министру. Не настаивайте на поисках принцессы, иначе я убью вас и всю вашу семью. Ах, черт побери, как я вас напугал!

Германский посланник стал такого же цвета, как его пепельно-белокурые волосы.

Хью протянул руку, взял со столика бутылку с бренди и поставил ее на письменный стол перед фон Гюнтером.

– Расслабьтесь, Фредди. Глотните бренди. И учтите, здесь у вас очень много возможностей сделать деньги. Не говорил ли вам Нитта о военном заводе, который хотят построить в Хоккайдо? Наверное, нет. Вот видите? Проценты со строительства вам бы очень пригодились. – И, встав с кресла, Хью кивнул побледневшему фон Гюнтеру. – Передайте мои сожаления Эльзе. Сегодня у меня нет времени отобедать с вами. И поздравляю с приобретением имения под Потсдамом. Говорят, там очень мило.

Посланник тяжело осел. Лицо у него все еще оставалось пепельным.

Юкиё указал на портрет маленьких девочек с буклями:

– И передайте привет вашим деткам.

– Вы этого не сделаете, – задохнулся Фредди.

– Да ведь в этом не будет надобности, не так ли? – ласково отозвался Хью. – Всего хорошего, Фредди. Мы сами найдем дорогу.

Глава 27

На следующий день на «Красавице Юга» расставили хорошую охрану, каждый матрос был вооружен и наготове, пушка заряжена, у трапа тоже охрана. В дополнение к этому несколько друзей Юкиё вели наблюдение за доками и находящимися рядом лодками. Когда Тамма поинтересовалась, зачем понадобились все эти предосторожности, Хью ответил так, чтобы ей и в голову не пришло тревожиться.

– У меня оказалось больше врагов, чем я думал, – небрежно заметил он. – Ничего серьезного. Мы предприняли все предосторожности, на всякий случай, пока не отчалим сегодня вечером. И потом, у нас же начинаются каникулы – разве я не говорил об этом?

Она улыбнулась:

– Не больше десяти раз после завтрака.

– А все потому, что я человек сдержанный, – сказал он, ухмыляясь.

– Это-то мне и кажется в вас самым очаровательным.

Его темные брови от удивления взлетели вверх:

– Вы имеете в виду, что можете кончить десять раз против моего одного?

Вспыхнув, она оглянулась, не слышал ли кто-нибудь.

– Даже если они слышали, дорогая, неужели вы думаете, что кто-то произнесет хотя бы одно слово? Лучше подойдите-ка сюда и подарите мне предканикулярный поцелуй.

Она бросилась бежать, но он поймал ее.

Или, может быть, это она поймала его.

У Юкиё и Сунскоку каникулы, кажется, уже начались, поскольку эта пара не появилась в то утро на палубе, записка Юкиё, переданная Хью, была краткой: «Вам придется обходиться без меня до Гавра». Конечно, это было не совсем серьезно, но временно Юкиё был недоступен. На сегодня его друзья-якудза взяли на себя часть забот о безопасности, и он мог наслаждаться тем, чем он… ну… наслаждался.

Вскоре после полудня принесли туалеты от Делароша.

Едва рассыльный ушел, развели пары, и «Красавица Юга» вышла из залива.

Хотя Хью не очень-то тревожился, все же вздохнул с облегчением, когда берега скрылись из вида. А когда пароход вышел в открытое море, Хью решил, что это нужно как-то отпраздновать. Приглашение от капитана было передано Юкиё, Сунскоку, Ногучи и Пэдди. Обед в кают-компании капитана, говорилось в приглашении. Белый галстук.

У Тама будет возможность надеть что-то из новых платьев.

У него будет возможность посмотреть, как она одевается.

А главное, ему хотелось устроить праздник.

Он не задумывался над этим. Не думал он также о том, что ему уже много лет не было так хорошо. Особенно не задерживался на размышлениях о том, почему именно ему хорошо. Так легче. Так безопаснее.

Отдавая дань происхождению и красоте Тама, Деларош выбрал для ее туалетов роскошную парчу и Дамаск, и она решила надеть на этот вечер великолепное темно-красное платье с лиловыми нижними юбками. Это напомнило ей о кабинете отца, который украшали подушки и ширмы из темно-красного шелка – шелка, который был получен и выткан в их поместье.

Прервав мучительные воспоминания, она достала платье из гардероба, предоставленного ей капитаном.

– Вам нравится вот это? – весело спросила она.

– Мне больше нравится то, что на вас. – Устроившись в кресле у огня, он поднял стаканчик с бренди, довольный, может быть, наполовину влюбленный, если только позволительно разрешить подобному чувству войти в его сознание.

На ней была надета только полупрозрачная белая сорочка и панталончики с оборками, так что он мог видеть самые интимные подробности ее телосложения. Соблазн просто невозможный. Французы – единственная нация, которая действительно владеет искусством соблазнять, думал он с приятностью.

– Повернитесь ко мне, – тихо сказал он.

Бросив платье на кровать, она сделала пируэт с ловкостью человека, мастерски владеющего мечом, а потом остановилась.

– Но вот корсет я ни за что не надену, – сказала она с сияющей улыбкой. – Это настоящая пытка.

– Вам и не нужно. – Груди у нее восхитительно пышные и гораздо более доступные, когда не зашнурованы в корсет. – Примерьте платье.

– Уже перемерила. Все до одного. И еще этот человек прислал десятки нижних юбок. Право же, Хью-сан, хватит и одной.

«Меньше придется снимать», – весело подумал Хью но сказал дипломатично:

– Поступайте, как вам хочется, дорогая. Главное – чтобы было удобно.

Она скорчила гримаску:

– Как можно чувствовать себя удобно в этих платьях с узкими талиями и корсетами на пластинках? Просто не понимаю, как европейские женщины в них двигаются.

– Доставьте мне удовольствие, дорогая. Деларош превзошел сам себя.

– Ну хорошо. Но только в Париже, – многозначительно сказала она, – я закажу себе хорошие кимоно.

– Если хотите появляться в парижском обществе, вам придется одеваться как француженки.

– Тогда, наверное, я предпочту не появляться в обществе.

– Вам придется по крайней мере быть представленной. Ваш брат согласится, я уверен. Разве он приехал в Париж не для того, чтобы его жену приняли в обществе?

– Не нужно быть таким рассудительным, Хью-сан. Это раздражает, – сказала она, надув губки.

– Не забывайте, вам понадобится какая-то дипломатическая поддержка в вашем деле. Ради этого стоит хоть пару раз надеть платье.

Она наморщила нос и тихонько вздохнула.

– Если я смогла заниматься бусидо, то наверняка смогу носить эти стесняющие движения наряды, – пробормотала она, беря с кровати платье.

– Или можете предпочесть появляться в свете не часто. – Намек недвусмысленный. – По крайней мере иногда – можно сказать, что у вас нет настроения после длительного путешествия по морю…

Это пробудило в ней интерес.

– А вы составите мне общество?

– Мог бы, – протяжно сказал он, и в голосе прозвучало обещание наслаждений. – Когда мой груз будет продан, у меня будет немного свободного времени…

– Мы нашли бы чем заняться, – мурлыкала она. – Совсем одни… только вдвоем…

Его улыбка была откровенно плотоядной:

– Об этом-то я и подумал.

– А иногда я могла бы надевать эти платья, которые облегают, сжимают и не дают дышать.

– Только если кто-то очень важный пришлет вам приглашение.

Она выжидательно смотрела на него:

– Насколько важный?

Он пожал плечами.

– Вам придется спросить у вашего брата. Важное для вас и для меня – это разные вещи, полагаю.

– Почему?

Потому что получаемые Хью приглашения на обед на самом деле предлагали то, что происходит после обеда.

– Общество бывает таким скучным, что я предпочитаю там не появляться. Разве что гости мне интересны.

– А я должна появляться, даже если гости мне не интересны?

– На дипломатических раутах приходится считаться с условностями. Никто не станет говорить со мной о делах за обедом. Ваш брат, с другой стороны, должен знать людей, которым небезразлично будущее вашей страны. Французы даже более заинтересованы в том, чтобы найти новых покровителей в Японии теперь, когда сёгун свергнут. Кто знает, может статься, вы не только найдете сторонников, но и обнаружите, что вам нравится бывать в обществе.

– Конечно, вы правы. Я не должна руководствоваться эгоистическими интересами. – Она улыбнулась. – И французское шампанское мне нравится.

Он усмехнулся:

– Ну вот видите.

– Выпью немного сейчас, чтобы не чувствовать боли, когда вы зашнуруете меня в это пыточное облачение. А об обществе, Хью-сан, я буду беспокоиться, когда доберемся до Франции, и ни минутой раньше.

– Вполне резонно, – отозвался Хью, вставая с кресла, чтобы откупорить бутылку шампанского, которую поставил охлаждаться для Тама. Потом взял у нее из рук платье и подал ей бокал. – Выпейте вот это, и я застегну вам платье.

Она осушила бокал разом.

– Руки вверх, дорогая, – сказал Хью, поднимая у нее над головой широкую юбку.

– Не испортите мне прическу.

Это прозаическое замечание, небрежный тон, которым оно было произнесено, задел его, и на мгновение он замер, потрясенный. Она говорила как жена; он вел себя как муж. Ощущение это привело его в крайнее замешательство. Но, сказав себе, что она ему не жена, а любовница, что ему уже приходилось помогать надевать платье чуть ли не двадцати любовницам, он надел ей платье через голову.

– Короткие волосы – очень удобно, – пробормотала она, заправляя несколько непослушных прядей за уши, а потом просунула руки в рукава. – Голове не тяжело.

Ему нравилась ее стрижка. Она казалась не похожей на всех остальных женщин, которых он знал, или, может быть, ему нравятся ее волосы вне зависимости от их длины. Ибо, по правде говоря, в ней нет ничего, что ему не нравится. Еще одна тревожная мысль.

– Не хотите ли еще шампанского? – спросил он. – Я выпью немного.

– Почему бы нет? Как-никак спасет меня от неудобств.

Он налил обоим по бокалу, выпил свой до дна – ощущения неудобства принимают разные формы – и налил себе второй, а потом подал бокал Тама.

– Это декольте очень откровенное, – пробормотала она некоторое время спустя, глядя на себя в зеркало-псише – высокое, в подвижной раме, – в то время как Хью принялся застегивать крючки ей на спине. – Вы уверены, что это допустимо?

Он устремил на нее взгляд. И с радостью отвлекся от своих мыслей, потому что тело его мгновенно отреагировало на низкий вырез. И мысли о том, что его посадили на цепь и заковали в кандалы, внезапно были сметены обдавшей его волной вожделения.

– Такова мода, дорогая.

– Но у меня вся грудь наружу.

– Вам не следует низко наклоняться. По крайней мере перед другими мужчинами.

– Но перед вами можно? – И она с улыбкой сопроводила свои слова действием, так что ее пышные груди чуть не вывалились через вырез.

– Весьма соблазнительная картина, – протяжно сказал он, просунув ей руки под мышки и обхватывая ладонями ее груди. – Наверное, мне придется сегодня ночью исследовать вас хорошенько.

Она посмотрела на него в зеркало.

– Можете исследовать меня и держать так мои груди всегда, когда захочется, Хью-сан. У меня от этого между ног бегут мурашки.

Его ствол в полной боевой готовности был совсем рядом с ее задом.

– А не убегут ли мурашки, если я поглажу вот здесь? – Его пальцы сомкнули мягкие соблазнительные груди. – Ваши соски, дорогая, совсем затвердели. Как думаете, им хочется, чтобы их поцеловали?

– Без сомнения, они мне это говорят.

– Тогда нужно, чтобы они стали немного ближе, – пробормотал он, приподнимая ее, поворачивая к себе лицом и нежно забирая ее соски между двух пальцев.

– Может, не нужно, – прошептала она, сжимая бедра, в то время как жаркая истома в промежности пошла судорожными волнами. – Мы опоздаем на обед.

– Вы ведь не хотите сказать, что не позволите мне заняться вами? – Он сильнее сжал пальцы.

Она тихо застонала.

– Неужели я способна сказать такую глупость? – прошептала она.

Он не сказал: «Пусть гости подождут», но, очевидно, именно это хотел произнести, потому что склонил голову и взял губами сосок.

– В платье неудобно, – пробормотала она.

Глаза в глаза, его полуоткрытый рот охватил тугую ягодку.

– Я не собираюсь расстегивать и снова застегивать.

И он сомкнул губы, всосал в себя холмик, и она забыла обо всем, кроме жаркой волны, пробежавшей по ее телу, образовав судорожную тропу от губ Хью до сокровенного места. А когда он занялся вторым соском, она уже утратила всякую способность соображать, только тихо повизгивала, бедра ее ходили ходуном, и обильная роса говорила о том, что она распалилась и вполне готова.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… – умоляла она, упиваясь его прикосновением. Все ее чувства были как в огне, каждый рецептор трепетал.

– Наклонись, – шепнул он, развернув ее и расстегивая брюки.

Она быстро подчинилась, словно он мог отменить свое предложение, если она замешкается. И она увидела его позади себя в зеркале. Глядя на нее полубезумными глазами, он извлек на свет свое сокровище умопомрачительных размеров.

Он сказал ласково:

– Подними груди и расставь ноги.

Она не знала, что вся его сила воли ушла на то, чтобы в голосе не прозвучало совершенно несусветное вожделение. Она не знала, что он распалился ничуть не меньше, чем она.

Задрав на ней юбку, он просунул руку в разрез ее панталон и коснулся ее вспухшей влажной расселины, словно желая проверить, все ли готово для встречи с ним, и она вся задрожала от восхитительного ощущения.

– Скажи, что хочешь меня, – шепнул он.

– Да, да, всегда, всегда… – Она, прерывисто дыша, старательно двигала бедрами, чтобы распалить его еще больше.

Но он не нуждался в том, чтобы его разжигали. Скорее ему нужно как-то охладить свои порывы.

– И ты сделаешь все, что я захочу? – Его охватило непреодолимое желание овладеть ею, удержать ее.

– Да, все, что угодно. Только прошу вас… я все сделаю… – пыхтела она.

Он не знал, что ему вдруг вошло в голову, зачем он обратился к ней с таким требованием, но ее ответ удовлетворил неудержимого распутника, который вдруг заговорил в нем.

– Славная моя девочка, – тихо сказал он, словно теперь она принадлежит ему и телом и душой. И он ринулся в ее сырое ущелье с таким неуемным рвением, от которого разгулявшееся в нем животное одновременно и смягчилось, и возбудилось еще больше, и повторял свои набеги, одурев от ярости, почти не слыша ее безумные крики. Наконец, осознав, что она, кончая, отчаянно вопит, он тут же дал волю своему оргастическому взрыву, словно самец, который метит свою территорию.

После этого он взял ее на руки, чтобы она не шлепнулась на пол, отнес на постель и, положив, нежно поцеловал в порядке извинения.

– Прошу прощения. Не знаю, что на меня нашло. – Растянувшись рядом с ней, он взял ее за руку. – Если хотите, я отменю обед, буду просить прощения всю ночь.

Ее блаженный вздох и последовавшее за ним фырканье заставили его опереться на локоть.

– Вы вовсе не сделали мне больно. – Она улыбалась с ангельским видом; судя по всему, все произошедшее пошло ей только на пользу. – Обед вы не отмените, и не лежите на моей юбке. Я не могу шевельнуться.

Он ухмыльнулся и откатился в сторону.

– Наверное, тот, кто способен бросить вызов убийцам Хироаки, обладает незаурядными способностями и энергетикой. Неужели вам не больно?

– Я чувствую себя просто чудесно. Как я могу жаловаться?

– Значит, просить прощения не нужно?

– Нет, если обещаете, что после обеда будете доступны.

– Для вас я всегда доступен, – просто сказал он, больше не скрывая, что она вызывает у него постоянное желание.

Она улыбнулась:

– Весьма вам признательна, капитан Драммонд. Теперь я спокойна.

– А я самый счастливый из всех мужчин. Но ваше платье погибло. Придется все-таки переодеться.

– А у нас есть время? – игриво спросила она.

Он бросил на нее желчный взгляд:

– Не начинайте все сначала.

– Слушаю, сэр.

Он рассмеялся:

– Мы очень подходим друг другу. Ее глаза сверкали от удовольствия:

– Это верно.

В тот вечер все разоделись кто во что горазд. Пэдди в вечернем наряде был неотразим; Юкиё и Ногучи – в дорогих шелковых одеждах, Сунскоку – в европейском платье, которое Юкиё раздобыл для нее в спешке, получив приглашение. Умея хорошо работать ниткой и иголкой, Сунскоку подогнала платье по фигуре и теперь выглядела великолепно в вечернем туалете из золотистой ткани и кружев.

Обе женщины принимали комплименты с любезными улыбками.

Налили шампанское.

И праздничный обед у Хью начался.

Коки придумали меню, которое включало блюда европейской и японской кухни в изобилии, стол в кают-компании Хью гнулся под тяжестью свидетельств их мастерства. За веселой беседой все чувствовали себя товарищами, объединенными общей целью и намерениями.

Ногучи и Пэдди подружились на основе общих интересов, поскольку оба вели холостяцкую жизнь и любили выпить. Они безжалостно подшучивали над сотрапезниками в этот вечер, сообщая им об опасностях и ловушках любви. Но объекты этих насмешек только улыбались и обменивались терпеливыми взглядами, считая, напротив, что им повезло больше всех на свете.

Так что, как ни несопоставимы их пристрастия, все были довольны своим теперешним положением: еда была превосходной, вино лилось рекой, и гораздо позже, за портвейном и трубками – ибо курение трубок в Японии свойственно обоим полам – все подняли бокалы за радость, ожидающую их в будущем.

Этот первый вечер, проведенный в море, стал замечательным образцом на все время, пока они плыли в Европу, и плавание проходило в необычайном благоденствии, подъеме и потворстве своим прихотям. Наверное, всем требовалось время, чтобы отдохнуть и отоспаться. Наверное, две молодые пары наслаждались радостями любви, заслужив беспечные блаженные дни. Все они пережили эмоциональные трудности и страдания. Они заслужили передышку.

И все время, проведенное в море, они старались не думать о неопределенном будущем, которое их ждет.