Текст книги "Неженка"

– По-моему, это еще слабо сказано. – Лента на магнитофоне опять дошла до «Округа Дарлингтон», и Далли принялся ногой отбивать ритм в ожидании, когда Холли Грейс доберется до сути.

– Но несмотря на все это, вы каким-то странным образом очень похожи. Во-первых, Франческа, едва увидев мою квартиру, сразу заявила, что она напоминает кабинет врача. И потом, Далли, она, вероятно, скоро обставит тебя по части подбирания бродяг. Сначала это были кошки. Потом она перешла на собак, что само по себе интересно, поскольку она боится их до смерти.

Наконец она начала подбирать людей – девочек-подростков четырнадцати-пятнадцати лет, сбежавших из дому и торгующих своим телом на улице.

– Кроме шуток? – сказал Далли, в котором наконец пробудился интерес. – И что же она с ними делает, если ей… – Он внезапно осекся, когда Холли Грейс сняла жакет и в глаза ему бросился синяк у нее на шее. – Эй, а это что? Похоже на засос.

– Не хочу говорить об этом. – Приподняв плечико в попытке закрыть синяк, она исчезла на кухне.

Далли последовал за ней.

– Черт побери, не видывал таких штук уже много лет. Помнится, я и сам ставил их тебе несколько раз. – Он оперся о дверной косяк. – Не хочешь ли рассказать о нем?

– Ты только поднимешь крик.

Далли неодобрительно хмыкнул:

– Джерри Джеффи. Ты опять виделась со своим старым любовником-коммунякой.

– Никакой он не коммуняка. – Холли Грейс извлекла из холодильника банку «Миллер лайт». – Если ты с кем-то не сходишься в политических взглядах, это еще не дает тебе права называть его коммунистом. И потом, ты и вполовину не так консервативен, каким хочешь казаться.

– Мои политические взгляды не имеют ничего общего с этим. Просто мне не хочется опять видеть тебя обиженной, дорогая.

Холли Грейс переменила тему:

– Коль уж зашел разговор о старых любовниках, как поживает Бемби? Научилась она читать журналы, не шевеля губами?

– Ну давай, Холли Грейс…

Она неодобрительно посмотрела на Далли:

– Клянусь Богом, ни за что не дала бы тебе развода, если бы знала, что ты начнешь встречаться с девицами, чьи имена кончаются на "и"!

– Ты уже закончила? – Его сердили поддразнивания Холли Грейс насчет Бемби, хотя, надо признать, эта девушка занимала в его любовной карьере далеко не первое место. И все равно Холли Грейс не имела права трогать эту тему. – К твоему сведению, Бемби через несколько недель выходит замуж и уезжает в Оклахому, поэтому я сейчас подыскиваю ей замену.

– Ты уже интервьюировал претенденток?

– Я просто держу глаза открытыми.

Они услышали, как в дверях повернулся ключ и чей-то детский голос, пронзительный и запыхавшийся, прозвенел из прихожей:

– Эй, Холли Грейс, у меня получилось! Я забрался на все ступеньки!

– Молодец! – рассеянно отозвалась она. И тут же в испуге втянула воздух. – Проклятие, Френси меня убьет! Это Тедди, ее мальчуган. Переехав в Нью-Йорк, она вынудила меня дать обещание, что я не допущу твоей встречи с ним.

Далли обиделся:

– Не такой уж я и насильник над детьми. И что же я, по ее мнению, сделаю с ним? Украду, что ли?

– Ее смущает то, что ты увидишь мальчика, только и всего.

Ответ Холли Грейс совершенно ничего не прояснил Далли, но прежде чем он успел приступить к допросу, мальчик ворвался в кухню – с вихром торчащих темно-рыжих волос, в майке с изображением Рэмбо, на плече которой виднелась маленькая дырка.

– Угадай, что я нашел на лестнице? Настоящий первоклассный затвор! Мы сходим когда-нибудь еще в Морской музей?

Там так чисто и… – Он замолчал, увидев стоящего сбоку Далли, одной рукой опирающегося на крышку тумбы. – Привет. – Его рот открылся и закрылся, словно у золотой рыбки.

– Тедди, это первый и единственный в своем роде Даллас Бодин, – сказала Холли Грейс. – Похоже, тебе наконец удалось с ним встретиться!

Далли, улыбнувшись мальчику, протянул руку:

– Привет, Тедди. Я много слышал о тебе.

– Привет, – повторил Тедди, его глаза округлились от обожания. – Ох, привет… – И он бросился к Далли ответить на рукопожатие, но, не добежав, остановился, пытаясь вспомнить, какую руку следует подать.

Далли пришел на выручку, присев и взяв его правую руку, – Холли Грейс говорит, что вы с ней приятели.

– Мы видели, как вы играли, по телевизору, чуть не миллион раз, – с восторгом заявил Тедди. – Холли Грейс мне все рассказала про гольф и все такое прочее.

– Ну, это очень хорошо. – «Мальчик – ничего особенного, определенно не на что смотреть, – подумал Далли, забавляясь выражением полнейшего обожания, словно тот предстал перед Господом. – А поскольку его мамочка чертовски красива, то старина Ники, должно быть, на три четверти урод».

Слишком возбужденный, чтобы стоять спокойно, Тедди переминался с ноги на ногу, не сводя глаз с лица Далли. Его очки сползли на кончик носа, и он протянул руку поправить их, но, слишком поглощенный присутствием Далли, задел пальцем за криво сидевшую оправу. Дужка очков соскочила с уха, и они полетели на пол.

– Ну вот… – сказал Далли, нагибаясь, чтобы поднять их.

Тедди тоже потянулся за очками, и оба они присели. Их головы, одна темно-рыжая и другая, покрупнее, светловолосая, оказались рядом. Далли первым дотянулся до очков и протянул их Тедди. Их лица разделяло не более тридцати сантиметров, и Далли почувствовал на своей щеке дыхание Тедди.

В гостиной стереомагнитофон голосом Спрингстина пел о том, что он охвачен огнем и что нож вырезал шестидюймовую канавку в его душе. И в этот малый промежуток времени, когда дыхание Тедди, словно шепот, коснулось щеки Далли, его самого охватило внезапно вспыхнувшее пламя.

– О Боже…

Тедди, озадаченно глянув на Далли, поднес очки к лицу.

Резко выбросив руку вперед, Далли схватил Тедди за запястье так, что мальчик вздрогнул.

Холли Грейс, почувствовав, что происходит что-то не то, застыла при виде Далли, пристально вглядывающегося в лицо Тедди.

– Далли?

Но он не слышал ее. Время для него остановилось. В мыслях он несся назад сквозь годы, пока опять не превратился в подростка, не сводящего глаз с сердитого лица Джейси Бодина.

С той лишь разницей, что лицо было не таким большим и угнетающим, без небритых щек и стиснутых зубов.

Лицо было маленьким – лицо ребенка.

Принц Стефан Марко Бранкуцци купил свою яхту «Звезда Эгейского моря» у одного из нефтяных шейхов Саудовской Аравии. Как только Франческа ступила на борт, у нее возникло неприятное чувство, будто время вернулось назад и она опять, в возрасте девяти лет, на борту яхты Онассиса «Кристина» с ожидающими своего часа вазами, полными икры, " с праздными людьми, имеющими массу свободного времени и не знающими, что с ним делать.

Она поежилась, но, возможно, это была всего лишь реакция на влажную декабрьскую ночь. Шубка из соболей определенно более подошла бы для такой погоды, нежели ее шаль в фуксиях.

Стюард провел ее по задней палубе к приветливо сияющей огнями кают-компании. Войдя в пышно обставленное помещение, она была встречена его королевским высочеством принцем Стефаном Марко Бранкуцци, запечатлевшим на ее щеке легкий поцелуй.

У Стефана был породистый вид, свойственный многим представителям королевских фамилий Европы: тонкие, удлиненные черты, острый нос, словно высеченный из камня рот. Его лицо могло бы показаться отталкивающим, не будь он наделен даром постоянно улыбаться. Несмотря на свой имидж принца-плейбоя, Стефан был старомоден, что Франческа находила восхитительным. К тому же он был трудягой, посвятившим последние двадцать лет превращению своей крошечной отсталой страны в современный курорт, соперничавший с Монако. И теперь, чтобы достойно увенчать свои свершения, ему недоставало только собственной Грейс Келли[21]21
  Жена принца Монако, киноактриса.


[Закрыть] , и он не скрывал, что выбрал на эту роль Франческу.

Его наряд был и модным, и дорогим: гладкий серо-коричневый блейзер в едва заметную клетку персикового цвета, темные плиссированные брюки и шелковая рубашка с расстегнутым воротом. Взяв Франческу за руку, он подвел ее к бару красного дерева, где были уже приготовлены бокалы баккара в форме тюльпанов.

– Прошу простить, что не смог привезти вас сюда лично.

Мой график на сегодня оказался чертовски напряженным.

– Мой тоже, – сказала она, сбросив с плеч шаль. – Не могу передать, как жду того момента, когда смогу наконец взять с собой Тедди в Мехико. Две недели ничегонеделания, только и знай что стряхивать с ног песок. – Взяв бокал с шампанским, Франческа пристроилась на одном из табуретов у стойки бара.

Она бездумно провела рукой по мягкой коже, и ее мысли вновь вернулись к «Кристине».

– Почему бы вместо этого не привезти Тедди сюда? Вас устроили бы плавание по Эгейскому морю и прогулки по Греческому архипелагу в течение нескольких недель?

Предложение было соблазнительным, но Стефан подталкивал ее слишком быстро. И потом, что-то в ней противилось идее наблюдать, как Тедди блуждает по палубам «Звезды Эгейского моря».

– Мне очень жаль, но это расстроило бы мои планы. Может быть, как-нибудь в другой раз.

Стефан нахмурился, но настаивать не стал. Жестом он указал на вазу граненого стекла, полную крошечных золотисто-коричневых зерен:

– Икру? Если вам не нравится осетровая, я прикажу подать белужьей.

– Нет! – Восклицание было столь резким, что Стефан удивленно посмотрел на Франческу. – Прошу меня простить. Я… я не в восторге от икры.

– Боже мой, дорогая, сегодня вы словно на грани срыва.

Случилось что-нибудь?

– Просто немного устала, – улыбнулась она, обратив все в шутку. Вскоре они уже болтали о пустяках, что у них получалось неплохо. Пообедали отростками артишоковой сердцевины, окропленными поперченным соусом из черных маслин и каперсов, за которыми последовали ломтики цыпленка, замаринованного с лимоном, кориандром и можжевельником. К тому времени как подали малиновую шарлотку, политую мороженым, она уже так наелась, что смогла отведать лишь несколько кусочков. Сидя в лучах свечей и обожания со стороны Стефана, она почувствовала, что все это доставляет ей громадное удовольствие. Почему бы просто не сказать Стефану, что она выйдет за него замуж? Какая женщина в здравом уме устоит перед перспективой стать принцессой? За удовольствие обладать так ценимой ею независимостью ей приходится чересчур много трудиться и слишком много времени проводить вдали от сына.

Франческе нравилась ее карьера, но она понемногу начала понимать, что хочет от жизни чего-то большего. И потом, будет ли это замужество тем, чего она в действительности желала?

– Дорогая, вы не слушаете? Это не самая вдохновляющая реакция из тех, что я получал в ответ на предложение выйти за меня.

– Ах, милый, прошу прощения. Боюсь, я несколько отвлеклась, – произнесла она извиняющимся тоном и улыбнулась. – Мне нужно время, Стефан. Честно говоря, я вовсе не уверена, что вы достаточно хороши для моего характера.

Стефан посмотрел на нее озадаченно:

– Как интересно. Что вы имеете в виду?

Как объяснить ему возвращение в свое первоначальное состояние, возвращение к зеркалу и постоянной раздражительности по пустякам. Наклонившись вперед, она стала целовать Стефана, покусывая его губу своими маленькими острыми зубками и отвлекая от вопроса. Вино согрело ее кровь, ее тело, юное и сильное. Почему она позволяет ему съеживаться, словно увядший лист? Она вновь коснулась губами его рта.

– Как вы посмотрите на мое предложение взамен вашего?

В его глазах промелькнул огонек веселья, смешанного с желанием.

– Полагаю, все зависит от того, каково оно.

Франческа дерзко улыбнулась:

– Отведите меня в спальню, там узнаете.

Подняв руку Франчески, он поцеловал кончики пальцев так учтиво и изящно, словно собирался вести ее в танцевальный зал. Проходя со Стефаном по коридору, Франческа почувствовала, как ее окутывает легкая дымка, сотканная из вина и обожания, и ощущение это было столь приятным, что к тому времени, когда они добрались до его роскошной каюты, она могла бы и в самом деле поверить, что любит его, но уж слишком хорошо она знала себя. Однако с тех пор, как мужчина последний раз обнимал ее, прошло так много времени, что Франческа разрешила себе притвориться.

Он начал целовать ее, сперва осторожно, потом все более страстно, нашептывая ей на ушко возбуждавшие ее иностранные слова. Его руки потянулись к застежкам на ее одеждах.

– Если бы вы знали, как давно я мечтаю увидеть вас обнаженной, – бормотал он. Опустив лиф ее платья, он ткнулся носом в ее грудь, вздымавшуюся над кружевной оборкой комбинации. – Словно теплые персики, – пробормотал он. – Полные, сладкие и благоуханные. Я до капли высосу из них сок.

Франческа находила, что ведет он себя несколько банально, но ее плоть оказалась не столь привередливой, как разум, и она почувствовала, как к коже приливает восхитительное тепло. Положив руку ему на затылок, она изогнула шею. Его губы скользнули ниже, зарылись в кружева сорочки и добрались до соска.

– Вот, – сказал он, еще теснее прижимаясь к ней. – О да…

Франческа едва не задохнулась от неизъяснимого блаженства, когда он, не переставая ласкать ее грудь, стал осторожно покусывать сосок зубами.

– Франческа, милая моя… – Его поцелуи стали более страстными, и она почувствовала, что ее колени вот-вот подогнутся.

И в этот момент зазвонил телефон.

– Ах уж эти глупцы! – И он выругался на непонятном ей языке. – Ведь знают, что здесь меня нельзя беспокоить!

Но очарование исчезло, и Франческа напряглась. Внезапно ей стало неловко от своей готовности заняться сексом с мужчиной, которого она если и любила, то самую малость. Что в ней есть такого, что мешает полюбить его? И вообще, почему они должны делать из секса такое событие?

Телефон продолжал звонить. Стефан схватил трубку, что-то резко сказал в микрофон, мгновение послушал, затем с явным раздражением передал ее Франческе:

– Это вас. Что-то срочное.

Она произнесла чисто англосаксонское проклятие, полная решимости снять за этот звонок скальп с Натана Хэрда. Какой бы кризис ни постиг его на этот раз, ее продюсер не имел никакого права беспокоить ее сегодня.

– Натан, я намерена… – Стефан с грохотом поставил тяжелый хрустальный графин с брэнди на поднос, и она воткнула палец в свободное ухо, чтобы приглушить звук. – Что? Не слышу!

– Френси, это Холли Грейс.

Франческа тотчас встревожилась:

– Холли Грейс, у тебя все в порядке?

– Не совсем. Если ты стоишь, лучше сядь, Франческа опустилась на край кровати, и ее стали одолевать мрачные предчувствия, едва она услышала странно приглушенный голос Холли Грейс.

– Что случилось? – требовательно спросила она. – Ты заболела? Что-нибудь с Джерри? – Услышав беспокойство в ее голосе, Стефан прервал гневную тираду и подошел ближе.

– Нет, Френси, не в этом дело. – Холли Грейс на мгновение замолкла. – Дело в Тедди.

– Тедди? – Волна животного страха захлестнула Франческу, бешено заколотилось сердце.

Холли Грейс торопливо заговорила:

– Он исчез. Сегодня, вскоре после того, как я привела его домой.

Первобытный ужас объял Франческу с такой силой, что, казалось, все ее чувства отключились. В мозгу промелькнула череда кошмарных картин из программ, что она делала, и Франческа почувствовала, что сейчас потеряет сознание.

– Френси, – продолжала Холли Грейс, – я думаю, его похитил Далли.

Первым ее чувством было громадное облегчение. Мрачные видения неглубокой могилы и маленького истерзанного тельца ; отступили, но им на смену пришли другие, и она едва перевела дыхание.

– О Боже, Френси, прости меня. – Слова Холли Грейс сыпались одно за другим. – Не знаю в точности, что произошло. Сегодня они случайно встретились у меня в квартире, а потом Далли появился у тебя дома примерно час спустя после того, как я привезла Тедди, и сказал Консуэло, что я послала его забрать Тедди, чтобы он ночевал у меня. Естественно, зная его, она ничего не заподозрила. Он заставил Тедди упаковать чемоданчик, и с тех пор никто их не видел. Я звонила всюду. Далли выписался из своего отеля, а Скит ничего не знает. Они оба на этой неделе должны были поехать во Флориду на какой-то турнир.

Франческа почувствовала нарастающую слабость под ложечкой. Зачем Далли надо было забирать Тедди? Ей пришла в голову только одна причина, но она казалась совершенно невероятной. Никто не знал правды; она не призналась ни одной живой душе. Ничего другого не приходило ей в голову. Горькая ярость овладела ею. Как он мог поступить так по-варварски?

– Френси, ты слушаешь?

– Да, – прошептала Франческа.

– Я хочу спросить тебя кое о чем. – Наступила очередная томительная пауза, и Франческа сжалась в предчувствии того, что сейчас последует. – Френси, я хочу спросить, почему Далли сделал это? Когда он увидел Тедди, с ним случилось что-то странное. Что произошло?

– Я… я не знаю.

– Френси…

– Холли Грейс, я не знаю! – воскликнула она. – Не знаю. – Ее голос смягчился. – Ты понимаешь его лучше, чем кто бы то ни было. Возможно ли, чтобы Далли причинил Тедди боль?

– Конечно, нет. – Потом Холли Грейс заколебалась. – Во всяком случае, не физическую. Не могу сказать, что он мог с ним сделать в психическом отношении, потому что ты не говоришь, в чем тут дело.

– Как только повешу трубку, сразу попробую заказать самолет на Нью-Йорк на сегодняшний вечер. – Франческа пыталась говорить бодро и деловито, но голос ее дрожал. – Не могла; бы ты позвонить всем, кто, по-твоему, может что-либо знать о том, где Далли? Но следи за тем, что говоришь. И что бы ты ни предприняла, не позволяй газетчикам ничего разнюхать.

Пожалуйста, Холли Грейс, я не хочу, чтобы Тедди представили дурачком из дешевого представления. Я постараюсь приехать как можно скорее.

– Френси, ты понимаешь, что произошло?

– Холли Грейс, я люблю тебя… В самом деле люблю. – И она повесила трубку.

Тем же вечером, пересекая Атлантику, Франческа бездумно смотрела в непроницаемую тьму за иллюминатором. Ее снедали чувства страха и вины. Во всем виновата только она. Будь она дома, ничего бы не случилось. Что она за мать, если позволяет растить свое дитя чужим людям? Все демоны, олицетворяющие вину работающей матери, вонзили в ее плоть свои когти.

А что, если случится самое ужасное? Она пыталась доказать себе, что в любом случае Далли никогда не причинит зла Тедди, по крайней мере тот Далли, которого она знала десять лет назад. Но тут она вспомнила программы, которые делала про бывших супругов, похищающих собственных детей и исчезающих с ними на годы. Наверняка такой известный человек, как Далли, не сделает этого – а вдруг сделает? Она вновь попыталась распутать головоломку: откуда Далли узнал, что Тедди его сын, – это было единственное объяснение, которое она могла найти для похищения, – но никак не могла найти ответа.

Где сейчас Тедди? Не напуган ли он? Что ему сказал Далли?

Из рассказов Холли Грейс она понимала, что, когда Далли сердит, он становится непредсказуемым и даже опасным. Но как бы он ни изменился за эти годы, она не допускала мысли, что он может причинить боль маленькому мальчику.

Другое дело, что он мог причинить боль ей.

Глава 25

Стоя в очереди к прилавку ресторана «Макдоналдс» рядом с шоссе 1-81, Тедди глазел в спину Далли. Ему хотелось, чтобы и У него были такая же фланелевая рубашка в красно-черную клетку, широкий кожаный пояс и джинсы с порванным карманом.

Его мама выкидывала джинсы, как только на колене появлялась крошечная дырочка, как раз когда они становились мягкими и удобными. Тедди взглянул на свои кожаные теннисные туфли, сравнив их со стоптанными коричневыми ковбойскими сапогами Далли, и решил внести ковбойские сапоги в список рождественских подарков.

Далли взял поднос и направился к столику в дальней части ресторана; Тедди, пустившись вприпрыжку, старался не отставать: его маленькие ноги делали по два шага на один шаг Далли.

С самого начала, когда они выехали из Манхэттена в Нью-Джерси, Тедди попытался задать Далли несколько вопросов – есть ли у него ковбойская шляпа и ездит ли он на лошади, но тот был не слишком разговорчив. Наконец Тедди замолчал, хотя и желал бы узнать о миллионе вещей.

Сколько Тедди себя помнил, Холли Грейс рассказывала ему истории о Далли Бодине и Ските Купере – об их встрече на дороге, когда Далли было всего пятнадцать и он убежал из дома от дьявольских кулаков Джейси Бодина, о том, как они ездили из штата в штат, обыгрывая богатых мальчиков в провинциальных гольф-клубах. Она рассказывала Тедди о драках в барах, об игре в гольф левой рукой, о чудесных восемнадцатилуночных победах, выигранных на грани поражения. В его голове истории Холли Грейс перемешались с книжками комиксов о человеке-пауке, звездных войнах и легендах о Диком Западе из школьных учебников. Каждый раз, когда они приезжали в Нью-Йорк, Тедди, просил маму позволить ему встретиться с Далли, когда тот придет навестить Холли Грейс, но мать всегда находила ту или иную отговорку. И сейчас, когда эта встреча наконец состоялась, Тедди знал, что этот день должен стать самым замечательным в его жизни.

Тедди развернул гамбургер и снял верхнюю булочку. На ней был кетчуп. Он снова положил ее на место. Вдруг Далли повернулся на своем стуле и посмотрел прямо в лицо Тедди. Он смотрел на него, просто смотрел, не говоря ни слова. Тедди начал чувствовать себя не в своей тарелке, как будто сделал что-то не так. Он представлял себе, что Далли достанет и вручит ему десять долларов, как это обычно делал Джерри Джеффи. Далли должен был ему сказать:

– Эй, дружище, похоже, ты как раз тот мужчина, который понадобится нам со Скитом в дороге, когда дела пойдут туго!

Он представлял себе, что понравится Далли немного больше.

Тедди протянул руку за кока-колой и притворился, что изучает надпись на стене о том, как завтракать в «Макдоналдсе».

Ему казалось забавным, что Далли отвез его так далеко, чтобы встретиться с мамой, ведь он даже не знал, что Далли и ма знают друг друга. Но если Холли Грейс сказала об этом Далли, то все было в порядке – Тедди надеялся, что все было в порядке. Все же ему хотелось, чтобы мама оказалась рядом с ними прямо сейчас.

Далли спросил так резко, что Тедди вздрогнул:

– Ты всегда носишь эти очки?

– Не всегда. – Тедди снял очки, тщательно сложил их и положил на стол. Надпись о завтраках в «Макдоналдсе» сразу же расплылась. – Мама говорит, важно то, что у человека внутри, а не снаружи, например, носит он очки или нет.

Далли промычал что-то не слишком доброжелательное и кивнул головой на гамбургер:

– Почему ты не ешь?

Тедди постучал пальцем по булочке.

– Я говорил, что хочу простой гамбургер, – пробормотал он, – а этот с кетчупом.

Лицо Далли приняло отчужденный, непроницаемый вид.

– Ну и что? Немного кетчупа еще никому не повредило!

– У меня аллергия, – ответил Тедди.

Далли фыркнул, и Тедди понял, что он не любит людей, которым не нравится кетчуп, или людей, у которых аллергия.

Он подумал, что надо во что бы то ни стало съесть гамбургер, просто чтобы показать Далли, что он может это сделать, но его желудок уже чувствовал себя странно, а при виде кетчупа на ум лезли мысли о крови. Кроме того, это кончилось бы зудящей сыпью по всему телу.

Тедди старался придумать и рассказать что-нибудь такое, чтобы понравиться Далли. Он никогда не задумывался о том, что нужно делать, чтобы нравиться взрослым. Ребята его возраста иногда считали его занудой; иногда он думал, что они тупицы, но со взрослыми такого не было. С минуту он жевал нижнюю губу, а лотом высказался:

– У меня коэффициент интеллектуального развития сто шестьдесят восемь. Я хожу в класс для одаренных детей.

Далли опять фыркнул, и Тедди понял, что снова ошибся.

Получилось так, как будто он хвастался, а Тедди просто думал, что, может быть, это окажется интересным для Далли.

– Откуда у тебя такое имя – Тедди? – спросил Далли. Он странно произносил это имя, как будто старался как можно быстрее его выговорить.

– Когда я родился, моя мама читала об одном мальчике, которого звали Тедди, в романе этого известного писателя – Дж.Д.Сэлинджера. Это сокращенно от Теодора.

Лицо Далли стало еще угрюмее.

– Дж.Д.Сэлинджера? Неужели никто не зовет тебя Тед?

– О да! – солгал Тедди. – Почти все. Все ребята. Я думаю, почти все, кроме Холли Грейс и мамы. Вы тоже можете звать меня Тедом, если хотите.

Далли полез в карман и достал бумажник. Тедди показалось, что его лицо стало жестким и каким-то замерзшим.

– Пойди и купи себе тот гамбургер, который хочешь.

Тедди посмотрел на долларовую бумажку, которую протянул ему Далли, и принялся за свой гамбургер:

– Думаю, подойдет и этот.

Он медленно развернул обертку.

Рука Далли прихлопнула гамбургер.

– Черт возьми, я сказал пойди и купи другой!

Тедди почувствовал тошноту. Иногда мама кричала на него, если он дерзил ей или не выполнял ее просьб, но от этого у него еще не было так муторно в животе, как сейчас. Он знал, что мама любит его и не хочет, чтобы он вырос тупицей. Но сейчас ему стало ясно, что Далли его не любит. Тедди чувствовал, что он даже не нравится Далли. Он слегка выпятил челюсть и решил взбунтоваться:

– Я не голоден, и я хочу домой.

– Ну, это чертовски плохо. Кажется, я уже говорил тебе, что какое-то время мы будем в пути.

Тедди уставился на него:

– Я хочу домой! Мне в понедельник надо идти в школу!

Далли поднялся из-за стола и посмотрел на дверь.

– Пойдем. Если ты собираешься вести себя как испорченный ребенок, можешь делать это и в машине.

Тедди вышел за ним на дорогу. Он не верил теперь всем этим глупым историям Холли Грейс. В том, что касалось его, Далли оказался большим старым грубияном. Надев очки, Тедди засунул руку в карман. Рукоятка ножика показалась теплой и успокаивающей, вновь оказавшись в его руке. Он хотел бы, чтобы нож был настоящим. Если бы Великий Бич был здесь, он смог бы позаботиться о старом грубияне Далли Бодине!

Выехав на шоссе, Далли нажал на акселератор и выехал в левый ряд. Он понимал, что ведет себя как последний сукин сын. Далли знал это, но остановиться не мог. Ярость не покидала его, и Далли хотел врезать по чему-нибудь так сильно, как не делал еще никогда в жизни. Он чувствовал, как в нем разгорается гнев, усиливаясь до такой степени, что он уже почти не справляется с ним, будто часть мужества оставила его. Далли было уже тридцать семь, и ему было нечем особенно похвастаться. Он был второразрядным профессиональным игроком в гольф. Далли потерпел неудачу как муж, оказался в роли преступного отца. А теперь еще это.

Какая стерва! Проклятая эгоистка, испорченная маленькая богатая дрянь. Родить его ребенка и никому не сказать ни слова! Все эти истории, которыми она пичкала Холли Грейс, – ложь. А он верил в них. Боже, у нее ведь было все в порядке, так она говорила тем вечером, когда они поссорились на автостоянке у «Роустэбаут». Своими изящными пальчиками она нанесла ему самую глубокую рану, какую только может нанести женщина мужчине. Она отняла у него право знать о своем сыне.

Далли взглянул на мальчика, сидящего на пассажирском сиденье, своего сына, который был плотью от его плоти, таким же, как был Денни. Франческа должна сейчас обнаружить, что Тедди исчез. Эта мысль принесла ему мгновение горького удовлетворения. Он надеялся, что нанес ей достаточно серьезную сердечную рану.

Вайнетт почти не изменился, только некоторые магазины выглядели иначе. Рассматривая город через переднее стекло взятой напрокат машины, Франческа почувствовала, что жизнь сделала огромный круг и снова вернула ее в точку, где когда-то все для нее только начиналось.

Она опустила плечи, безуспешно пытаясь ослабить напряжение в шее. Франческа все еще сомневалась, что поступила правильно, вылетев из Нью-Йорка в Техас, но она провела три невыносимых дня, ожидая, когда зазвонит телефон, и отбиваясь от репортеров, желавших взять у нее интервью по поводу взаимоотношений со Стефаном. Наконец она дошла до состояния, когда надо было хоть что-нибудь предпринять.

Холли Грейс посоветовала ей вылететь в Вайнетт.

– Далли всегда отправляется туда в трудную минуту, – сказала она, – а сейчас, я полагаю, ему действительно плохо.

Франческа постаралась не заметить обвинения, звучавшего в голосе Холли Грейс, но это было трудно. После десяти лет Дружбы их отношения серьезно осложнились. В день прилета Франчески из Лондона Холли Грейс заявила:

– Я не оставлю тебя в беде, Франческа, потому что сама выбрала этот путь, но должно пройти время, прежде чем я снова смогу тебе поверить.

Франческа пыталась объяснить ей ситуацию:

– Я не могла рассказать тебе правду. Ты ведь была с Далли в близких отношениях!

– И поэтому ты мне лгала? Ты выдала мне эту глупую историю про отца Тедди в Англии, и я верила ей все эти годы. – Лицо Холли Грейс потемнело от гнева. – Как ты не можешь понять, что семья для Далли значит многое? Для других мужчин это может не иметь особого значения, но Далли не похож на других. Всю свою жизнь он пытается создать вокруг себя семью – Скит, мисс Сибил, я, все эти бездомные, которых он годами подбирает.

Это может просто убить Далли! Его первый сын умер, а второго ты украла!

Волна гнева накатила на Франческу, тем более сильная, что она почувствовала угрызения совести.

– Не тебе меня судить, Холли Грейс Бодин! И у тебя, и у Далли были весьма своеобразные представления о морали, и нечего вам показывать на меня пальцем. Ты не знаешь, каково это – ненавидеть себя, быть вынужденной переделывать себя.

Я поступала так, как было необходимо в то время. И если бы пришлось пройти через это снова, я поступила бы точно так же!

Холли Грейс застыла.

– Тогда ты дважды стерва, понимаешь ты это?

Глаза Франчески наполнились слезами, когда она повернула на улицу, где стоял дом Далли, раскрашенный, как пасхальное яйцо. Ее удручала неспособность Холли Грейс понять, что ее давнишние отношения с Далли были для него не более чем маленьким любовным приключением, конечно же, никак не оправдывающим похищение ее девятилетнего сына. Почему же Холли Грейс не на ее стороне? Франческа сомневалась, правильно ли она поступила, не заявив в полицию, но ей была невыносима мысль, что имя Тедди появится в каждой бульварной газетенке. «Дитя любви телевизионной звезды похищено отцом – профессиональным игроком в гольф». Она уже видела их фотографии под такими заголовками. Ее связь со Стефаном получила бы еще более пикантную окраску, и газетчики раскопали бы все старые истории про Далли и Холли Грейс.

Франческа слишком хорошо помнила, что случилось, когда после фильма «Китайский Кольт» имя Холли Грейс получило известность. Каждая деталь ее необычного замужества с одним из наиболее колоритных игроков профессионального гольфа внезапно оказалась пищей для прессы. Пока одна дикая история сменялась другой, никто из них не мог никуда выйти без своры фоторепортеров. Холли Грейс переносила это лучше Далли, который привык к спортивным репортерам, но не к желтой прессе. Далли не нужно было долго провоцировать, чтобы он пустил в ход кулаки, и в конце концов это привлекло внимание члена руководства ПАГ. После одного особенно неприятного инцидента в Альбукерке Далли на несколько месяцев отстранили от участия в турнирах. Вскоре после этого Холли Грейс развелась с ним, пытаясь сделать их жизнь более спокойной.