Текст книги "Неженка"

– Мою одежду? – Он нахмурился. – Я думал, может" ты сама захочешь это сделать.

Покачав головой, она оперлась на локоть и улыбнулась ему обворожительно и распутно:

– Раздевайся.

– Но послушай, Френси…

Томно подняв ручку, она вновь указала на центр комнаты.

– И делай это по-настоящему, медленно и красиво, – промурлыкала она. – Хочу насладиться каждой минутой представления.

– Эх, Френси… – Он горящим взором обвел раковины-двойняшки, прикрывавшие ее грудь, затем опустил взгляд ниже, на маленький треугольник шелка. Она, чтобы слегка вдохновить его, чуть развела ноги.

– Чувствуешь себя дураком, устраивая большое шоу из раздевания, – проворчал он, двинувшись на середину комнаты.

Ее пальчики нежно играли с шелковым треугольником.

– Это просто ужасно. По-моему, мужчины вроде тебя только затем и появляются на свет, чтобы развлекать таких женщин, как я!

Его глаза следили за ее пальцами.

– А сейчас нормально?

Она поиграла маленькой завязкой.

– Одни мускулы и ни капли мозгов, на что еще ты годишься?

Подняв глаза, он послал ей ленивую усмешку и начал медленно расстегивать манжеты.

– Ну, я думаю, ты скоро узнаешь на что!

Франческу бросило в жар. Простое расстегивание пуговицы на манжете вдруг поразило ее так, словно это было самое эротическое из всех виденных ею зрелищ. Должно быть, Далли заметил, как участилось ее дыхание; в уголке его рта промелькнула и тотчас исчезла улыбка, и он принялся разыгрывать старательного послушника. Довольно долго провозившись с остальными пуговицами, он некоторое время постоял в расстегнутой рубашке, прежде чем сбросить ее. Губы Франчески слегка раскрылись. Она внимательно следила за игрой мускулов на груди Далли, пока он, присев, снимал ботинки и носки. Оставшись в одних джинсах с широким кожаным ремнем он выпрямился и засунул большой палец за пояс.

– Сними свой лифчик, – сказал он. – От меня ничего не дождешься, пока я не увижу чего-нибудь стоящего.

Она сделала вид, что обдумывает его предложение, затем медленно завела руку за спину и расстегнула крошечную застежку.

Бретельки сползли с плеч, но она придержала чашечки на груди.

– Сначала сними ремень, – сказала она глубоким гортанным голосом. – А потом расстегнешь «молнию».

Он вытянул ремень из брюк, некоторое время подержал за пряжку, а затем, к ее удивлению, швырнул его на кровать, и тот упал ей на лодыжки.

– Это на случай, если придется воспользоваться им против тебя, – сказал он голосом, полным сексуальной угрозы.

Она судорожно сглотнула. Расстегнув застежку на джинсах, он опустил собачку «молнии» на несколько дюймов, обнажив плоский живот. Затем, оставив руку на собачке, стал ждать ответного хода. Она сняла чашечки с груди, изящно выгнув спину, чтобы он смог разглядеть ее получше. Теперь настал его черед судорожно сглотнуть.

– Джинсы, солдатик, – прошептала она.

Он до конца расстегнул «молнию», запустил большие пальцы под пояс, подцепил джинсы и трусики одновременно и стянул их. Наконец-то он предстал перед ней голый.

Не притворяясь смущенной, она смотрела только ниже его живота. Опустив голову на подушку, так что волосы образовали вокруг нее корону, Франческа смотрела, как Далли подходит к кровати. Наклонившись, он указательным пальцем провел длинную линию от шеи до вершины треугольника ее трусиков.

– Развяжи завязки, – потребовал он.

– Ты развяжи, – ответила она.

Сев на край кровати, он потянулся к атласным ленточкам.

Она остановила его руку:

– Ртом.

Довольно усмехнувшись, он наклонился и сделал, как она велела. Стянув шелковый треугольник, он поцеловал ее, а потом принялся ласкать внутренние поверхности бедер. Она провела свое исследование, жадно ощупывая его руками. Вскоре Далли застонал и вырвался, потянувшись к ящику прикроватного столика. Когда он повернулся к ней спиной, она, засмеявшись, привстала на колени и уткнулась в его шею.

– Мужчине негоже выполнять женское дело, – прошептала она. Перегнувшись через него, она выполнила его работу, а потом начала ласкать – и дразнила до тех пор, пока он не взмок.

– Черт побери, Френси, – хрипло сказал он, – если ты будешь продолжать в том же духе, у тебя от нашей встречи не останется ничего, кроме скучных воспоминаний.

Она улыбнулась, откинувшись на подушки:

– Сомневаюсь.

Воспользовавшись ее приглашением, он начал мучить ее изощренными ласками, пока она, задыхаясь, не попросила его остановиться; он перешел на поцелуи. Когда Далли наконец вошел в нее, она впилась пальцами в его бедра и вскрикнула.

Он весь изогнулся, входя в нее глубже. Прерывисто дыша, они обменивались короткими репликами.

– Пожалуйста…

– Так хорошо…

– Какой… твердый…

– Сладкая моя…

Каждый из них привык быть холодным любовником – внимательным, щедрым, но никогда не теряющим контроля. А сейчас они стали горячими и влажными, страсть попросту сжигала их, они забыли обо всем. Они закончили с разницей в несколько секунд, наполнив воздух криками и стонами.

Впоследствии никто из них не мог сказать, кто же был смущен больше.

Глава 29

Они плотно поели, перебрасываясь шуточками, потом вернулись в постель и опять занялись любовью. Прильнув друг к другу ртами и сплетясь телами, говорить они не могли, но беседа вовсе и не была тем, чего они так хотели. Они ненадолго уснули, поминутно просыпаясь и чувствуя, что им все еще не хватает друг друга.

– Который раз это было? – простонал Далли после очередного финиша.

– Уфф, по-моему, четвертый!

Он чмокнул ее в макушку и пробормотал:"

– Френси, сдается мне, что наш огонь не удастся погасить так просто, как мы полагали!

Было уже больше восьми утра следующего дня, когда они наконец зашевелились. Франческа лениво потянулась, и Далли прижал ее к себе. Они принялись дурачиться, и тут на лестнице раздались шаги. Далли беззвучно выругался. Франческа, повернув голову к двери, с ужасом увидела, как ручка начинает поворачиваться. Ей представилось безобразное видение торжественно вплывающих в спальню прежних подружек Далли, каждая с висящим на пальчике ключом от дома.

– О Боже мой… – Этого ей не вынести! Она натянула на голову простыню. И в этот момент дверь отворилась.

Послышался слегка раздраженный голос Далли:

– Ради святого Петра, ты что, не могла постучаться?

– Я боялась пролить кофе. Надеюсь, там у тебя Френси, иначе мне будет неловко!

– В действительности это вовсе не Френси, – сказал Далли. – Но тебе незачем смущаться.

Матрац скрипнул, когда Холли Грейс уселась на край кровати, коснувшись бедрами лодыжек Франчески. Сквозь простыню долетел слабый аромат кофе.

– Могла бы по крайней мере прихватить чашечку и для меня, – недовольно сказал Далли.

Холли Грейс начала оправдываться:

– Я не подумала; столько забот в голове. Ты пошутил насчет того, что это не Франческа, так ведь?

Далли потрепал по скрытому покрывалом бедру Франчески.

– Розалита, милочка, оставайся там. Эта сумасшедшая особа через несколько минут удалится.

Холли Грейс потянула за простыню:

– Френси, мне нужно поговорить с вами обоими!

Франческа, поплотнее закутавшись в простыню, забормотала по-испански что-то насчет того, что до почты можно доехать, повернув на ближайшем перекрестке налево.

– Ладно, Френси, я знаю, что ты здесь, – сказала Холли Грейс. – Твое белье раскидано по всему полу – ничего не поделаешь!

Франческа не видела для себя никакого изящного способа выйти из положения. Со всем достоинством, на какое только была способна, она опустила простыню до подбородка и уставилась на Холли Грейс, сидевшую на краю кровати в старых джинсах и ковбойской хлопчатобумажной рубахе.

– Чего ты хочешь? – требовательно спросила она. – Ты три дня отказывалась со мной разговаривать. Почему это именно сегодня утром тебе приспичило поболтать?

– Мне нужно было время подумать.

– А ты не могла выбрать для встречи более подходящее место? – поинтересовалась Франческа. Рядом с ней Далли, опершись на изголовье, отхлебывал из чашки Холли Грейс и выглядел весьма отдохнувшим. Осознав, что она единственная из компании, кто лежит, Франческа внезапно почувствовала, что тем самым ставит себя в невыгодное положение. Зажав простыню под мышками, она, поборов смущение, начала подтягиваться, пока тоже не села.

– Хочешь глотнуть? – спросил Далли, протягивая чашку.

Убрав с лица волосы, она поблагодарила его с преувеличенной любезностью, вознамерившись официальностью тона осадить их обоих. Когда она взяла чашку, Холли Грейс встала и прошла к окну, резко вытащив руки из передних карманов и сунув их в задние. По этому жесту Франческа поняла, что ее подруга нервничает больше, чем хочет показать. Приглядевшись повнимательнее, она заметила и другие признаки, выдававшие напряженность ее состояния.

Холли Грейс поиграла краем портьеры.

– Послушайте, та ситуация, что сложилась между вами, вроде как нарушает кое-какие из моих планов.

– Какая ситуация? – уходя в защиту, осведомилась Франческа.

– Какие планы? – поинтересовался Далли.

Холли Грейс повернулась к ним.

– Френси, пойми меня правильно, ничего общего с осуждением это не имеет. Я годами твердила, что ты пропускаешь одну из уникальных возможностей, не проводя больше времени в постели вместе с Далласом Бодином.

– Холли Грейс! – запротестовала Франческа.

– Спасибо, милая, – сказал Далли.

Франческа поняла, что они опять хотят взять верх над ней, и, чтобы успокоиться, сделала большой глоток кофе. Холли Грейс, подойдя к изножью кровати, посмотрела на бывшего мужа:

– Далли, мои биологические часы скоро пробьют полночь.

Мне все время казалось, что рано или поздно я найду кого-нибудь, за кого захочу выйти замуж. Некоторое время я даже надеялась, что мы с Джерри… Как бы там ни было, я рассчитывала остепениться и позволить продюсерам из «Китайского кольта» снимать меня каждые несколько сезонов от груди и выше, пока не заимею пару малышей. Но позже мне стало ясно, что это лишь фантазии и все дело в том… У меня все внутри болит! – Она обошла кровать со стороны, где сидела Франческа, обхватив плечи руками, словно ей было холодно.

Заметив грусть в прекрасных, гордых чертах лица своей подруги, Франческа догадалась, чего стоило Холли Грейс так откровенно говорить о своем желании иметь ребенка. Передав кружку Далли, она хлопнула по кровати рядом с собой.

– Сядь, Холли Грейс, и расскажи, что случилось.

– Френси, ты знаешь, как сильно я хочу иметь ребенка, и, по-моему, случившееся с Тедди заставило меня думать об этом еще больше. Мне надоело любить только чужих детей; я хочу своего.

Далли годами твердил, чтобы я не заворачивала свое счастье в долларовую бумажку, и я, кажется, наконец поняла, что он прав.

Франческа сочувственно коснулась ее руки. Она сожалела, что Джерри улетел вчера домой, хотя после трех дней бесплодных попыток заставить Холли Грейс поговорить с ним она его не осуждала.

– Когда вернешься в Нью-Йорк, тебе надо будет встретиться с Джерри. Я знаю, ты его любишь, а он любит тебя, и…

– Забудь о Джерри! – возразила Холли Грейс. – Это Питер Пен. Он никогда не станет взрослым. Джерри совершенно ясно дал мне понять, что хочет жениться на мне. Но он так же ясно дал понять, что детей от него у меня не будет.

– Ты никогда мне этого не говорила, – заметил Далли, удивленный этим откровением.

– Вам с Джерри нужно стать искреннее друг с другом, – настаивала Франческа.

– Упрашивать не собираюсь. – Холли Грейс выпрямилась, пытаясь сохранить достоинство. – Финансово я независима и совершенно не вижу причин, почему нужно надевать ярмо супружества только для того, чтобы заиметь ребенка. Но мне нужна ваша помощь.

– Ты же знаешь, я сделаю все, что в моих силах. После того, как ты помогла мне, когда…

– Ты одолжишь мне Далли? – резко спросила Холли Грейс.

Далли вскочил с кровати:

– Эй, погоди!

– Далли не мой, чтобы я могла его одолжить, – медленно ответила Франческа.

Холли Грейс игнорировала негодование Далли. – Не поднимая глаз на Франческу, она сказала:

– Я знаю здесь десяток мужчин, которых могла бы попросить, но мне претит иметь ребенка лишь бы от кого. Я люблю Далли, и между нами все еще есть Денни. Сейчас он единственный, кому я доверяю. – Она посмотрела на Франческу с легким укором. – Он знает, что я бы не стала пытаться порвать с ним отношения так, как ты. Я понимаю, как важна для него семья, и этот ребенок стал бы его бэби точно так же, как и моим.

– Это решать вам двоим, – твердо сказала Франческа.

Холли Грейс перевела взгляд с Франчески на Далли и обратно.

– Я так не думаю. – Она переключила внимание на Далли:

– Понимаю, как противно лезть в постель с тобой после всего, что было: это вроде как спать с собственным братом. Но я считаю, что после нескольких рюмок и фантазирования о себе и Томе Крузе[22]22
  Том Круз – американский киноактер.


[Закрыть] …

Шутка получилась неостроумной. У Далли был такой вид, словно его двинули кулаком в живот.

– Ну хватит!

Нагнувшись, он схватил полотенце, валявшееся на ковре около кровати.

Холли Грейс умоляюще посмотрела на него:

– Я знаю, тебе есть что сказать обо всем этом, но не мог бы ты дать мне несколько минут поговорить с Франческой?

– Нет, – холодно ответил он. – Я не доверяю вам обеим!

Вот самый наглядный пример того, что женщины в нашей стране совершенно отбились от рук. Вы поступаете так, словно мужчины для вас не более чем побочные забавы, маленькие игрушки для вашего развлечения. – Под простыней он обмотался полотенцем. – И независимо от того, что вы говорите, я не верю, будто неприятности начались, когда женщины получили право голоса. Что до меня, я полагаю, это началось, когда вы научили друг друга читать! – Он вылез из постели, потуже затянув на бедрах полотенце. – И еще одно: мне начинает понемногу надоедать, что вы смотрите на меня как на ходячий банк спермы! – С этими словами он важно продефилировал в ванную и с треском захлопнул дверь.

Не особо проникшись гневом Далли, Холли Грейс вновь посмотрела на Франческу:

– Если допустить, что я смогу убедить Далли, что бы ты на это сказала?

Сама по себе эта мысль Франческе не понравилась, но она не подала виду.

– Холли Грейс, тот факт, что мы с Далли этой ночью временно помешались, еще не означает, что я здесь что-нибудь решаю. Что бы ни случилось, это касается лишь вас двоих.

Холли Грейс посмотрела на разбросанное по полу белье Франчески.

– Если допустить, что ты действительно любишь Далли, как бы ты себя чувствовала?

Прочитав в лице Холли Грейс неприкрытую потребность знать правду, Франческа решила ответить честно. После краткого размышления она сказала:

– Как бы сильно я ни любила тебя, Холли Грейс, как бы ни сочувствовала твоему желанию иметь ребенка, если бы я действительно любила Далли, то не позволила бы тебе к нему прикоснуться!

Холли Грейс некоторое время ничего не отвечала, потом грустно улыбнулась:

– Я бы тоже сказала именно так. Несмотря на всю твою легкомысленность, Френси, именно такие вот моменты и заставляют меня понять, почему мы с тобой лучшие подруги.

Холли Грейс сжала ее руку, и Франческа обрадовалась, поняв, что та наконец простила ей ложь о Тедди. Но, заглянув в лицо подруги, она нахмурилась:

– Холли Грейс, что-то во всем этом отдает фальшью. Ты прекрасно знаешь, что Далли не согласится. Я даже не уверена, действительно ли ты хочешь сделать его отцом своего ребенка.

– Он мог бы, – сказала защищаясь Холли Грейс. – Далли полон сюрпризов.

Но не таких сюрпризов. Франческа ни на минуту не допускала мысли, что он согласится с идеей Холли Грейс, и сомневалась, что сама Холли Грейс в это верит.

– Знаешь, что мне это напоминает? – задумчиво сказала Франческа. – Ты похожа на человека, страдающего зубной болью и колотящего по голове молотком, лишь бы отвлечься от нее!

– Это глупо, – фыркнула Холли Грейс, но ответ последовал слишком поспешно, и Франческа поняла, что задела за живое. Ей даже показалось, что Холли Грейс чего-то испугалась.

Она стала хвататься за соломинку в надежде ослабить боль в сердце после потери Джерри. Не зная, чем помочь подруге, Франческа наклонилась и сочувственно обняла ее.

– Ну вот, это ли не зрелище, способное согреть сердце мужчины? – нараспев произнес Далли, появившись из ванной и застегивая на ходу рубашку. По его виду можно было понять, что в течение последних нескольких минут он раздувал в себе гнев, и теперь его злость из маленького огонька превратилась в опасный, бушующий во всю мощь лесной пожар праведного гнева. – Ну что, вы уже решили, что будете со мной делать?

– Френси говорит, что я не могу тебя получить, – ответила Холли Грейс.

Франческа тревожно воскликнула:

– Холли Грейс, это совсем не то, что я…

– В самом деле? – Далли заправил рубашку в джинсы, т-ч Черт побери, ненавижу женщин! – Он разгневанно ткнул в Фраш ческу пальцем:

– То, что мы запустили прошлой ночью пару миллионов ракет, не дает тебе никакого права принимать за меня такие решения.

Франческа возмутилась:

– Никто и не принимал за тебя…

Далли повернулся к Холли Грейс:

– А если ты решила завести себе ребенка, то заглядывай в штаны кому-нибудь другому, потому что я не намерен, черт побери, быть у вас жеребцом-производителем!

Эти слова не на шутку рассердили Франческу, хотя она и понимала, что не совсем справедлива к Далли. Но неужели он не видит, что Холли Грейс действительно страдает и не способна сейчас мыслить рационально?

– Тебе не кажется, что так вести себя просто жестоко?

– Жестоко? – Лицо Далли побледнело от злости. Его руки сжались в кулаки, и, казалось, он готов нарушить один из своих основных жизненных принципов.

Когда он начал приближаться к ним, Франческа непроизвольно поглубже спряталась под простыней, и даже Холли Грейс слегка отпрянула назад. Его рука опустилась к изножью кровати. Издав от страха позорное шипение, Франческа увидела, что Далли всего лишь берет кошелек Холли Грейс там, где она его бросила. Открыв кошелек и вытряхнув из него все содержимое, он взял ключи от ее автомобиля.

Когда Далли заговорил вновь, голос его был абсолютно бесстрастен.

– А теперь, если хотите знать мое мнение, убирайтесь-ка отсюда обе к чертовой матери! – С этими словами он покинул комнату.

Когда через минуту раздался звук отъезжающего автомобиля, Франческа ощутила укол сожаления об утрате дома, где никогда не звучали злые слова.

Глава 30

Тедди вышел из лифта и пошел по коридору к дверям своей квартиры, волоча за собой ранец. Школу он ненавидел; всю свою жизнь любил, а теперь возненавидел! Сегодня мисс Пирсон объявила классу, что в конце года им предстоит выполнить исследовательский проект по социологии, и Тедди уже знал, что наверняка его провалит. Мисс Пирсон его не любит и сказала, что собирается отчислить его из класса для одаренных детей, если отношение к учебе не изменится к лучшему.

Конечно, она была права: после той поездки в Вайнетт ничто уже, кажется, Тедди не увлекало. Все время он чувствовал себя не в своей тарелке, словно в его чулане прятались отвратительные чудовища, готовые в любой момент на него наброситься. А теперь его к тому же могут выбросить из класса для одаренных детей…

Тедди понимал, что нужно постараться подготовить стоящий исследовательский проект по социологии, особенно после провала проекта о насекомых. Так что его новый проект должен быть самым лучшим, даже лучше, чем у старого зануды Милтона Гроссмана, который собирался написать мэру Эду Коху и попросить уделить ему какое-то время. Мисс Пирсон эта идея понравилась. Она сказала, что инициатива Милтона должна вдохновить весь класс. Тедди не понимал, как может вдохновить тот, кто задирает нос и от кого за версту несет нафталином.

Не успел Тедди переступить порог, как из кухни показалась Консуэло и сказала:

– Тебе сегодня пришла какая-то посылка. Она в твоей спальне.

– Посылка? – Направляясь через холл к своей спальне, Тедди стащил с себя куртку. Рождество уже прошло, день рождения у него в июле, до Валентинова дня еще две недели. Что за посылка?

Войдя в спальню, мальчик обнаружил на полу посреди комнаты огромную коробку с обратным адресом: Вайнетт, штат Техас.

Он бросил куртку, водрузил на переносицу съехавшие очки и начал грызть ногти. Какая-то его часть желала, чтобы эта посылка была от Далли, в то время как другая часть даже думать о Далли не хотела. Как бы то ни было, у него было ощущение, что чудовища из чулана собрались прямо у него за спиной.

Разрезав своими самыми острыми ножницами ленту упаковки, Тедди начал искать записку, но в посылке оказалось лишь множество коробочек поменьше, и он стал открывать их одну за другой. Закончив, он уселся посреди всех этих сокровищ, изумленно разглядывая разнообразные подарки. Все они подходили ему так, словно кто-то сумел прочесть его мысли!

С одной стороны небольшой горкой были сложены замечательные вещицы вроде подушки-пищалки, мятной жевательной резинки и искусственного куска льда из пластика с мертвой мухой внутри. Некоторые из подарков служили для развития интеллекта – программируемый калькулятор и полное собрание «Хроник Нарнии». В другой коробке находились предметы из мира настоящих мужчин: нож солдата швейцарской армии, фонарь с черной резиновой ручкой, набор взрослых отверток фирмы «Блэк и Деккер». Но самый замечательный подарок оказался на дне коробки. Развернув оберточную бумагу, Тедди вскрикнул от восторга, обнаружив там самый лучший, клевый и сногсшибательный спортивный свитер из всех, что он когда-либо видел!

Спереди на темно-голубом фоне был изображен бородатый мотоциклист с хитрым выражением широко раскрытых глаз, под мотоциклистом ярким оранжевым цветом сверкало имя Тедди, а под именем было написано: «Рожденный задать всем жару». Мальчик прижал фуфайку к груди. На какое-то мгновение он позволил себе поверить, что все это ему прислал Далли, но потом подумал, что такие вещи не шлют мальчику, которого считают девчонкой.

И поскольку он точно знал, как к нему относится Далли, то решил, что подарки, безусловно, прислал Скит. Тедди подумал: какое счастье иметь такого друга, как Скит, – человека, способного за очками и прочей ерундой разглядеть стоящего парня!

Теодор Дей – «Рожденный задать всем жару»! Ему понравилось звучание этих слов, ощущение, которое они приносили, их сила и точность. Ему понравилась сама идея, что такой маломерок, как он, последний из последних в спорте, тот, кого даже могут выкинуть из класса для одаренных детей, – рожден, чтобы задать всем жару!

Пока Тедди любовался своим спортивным свитером, Франческа заканчивала запись очередного шоу. Когда красный сигнал на камере погас, ее вышел поздравить Натан Хэрд. Ее продюсер был толстым лысеющим мужчиной, но за заурядной внешностью скрывался быстрый острый ум. Он чем-то напоминал ей Клер Пэджет, работающую в настоящее время в отделе новостей на телевидении в Хьюстоне и доводящую своих подчиненных до состояния, близкого к самоубийству. И тот и другой исступленно стремились к совершенству, и оба знали все плюсы и минусы Франчески.

– Обожаю, когда у них так развязываются языки. – Двойной подбородок Натана дрожал от удовольствия при этих словах. – Если дела и дальше так пойдут, рейтинг наших программ взлетит выше потолка!

Франческа только что закончила работу над программой об электронном евангелизме, где ей в течение получаса удалось очаровать и разговорить почтенного гостя, преподобного Джонни Т. Платта, после чего тот рассказал гораздо больше, чем хотел, о своих нескольких неудачных браках и поделился своими неандертальскими взглядами на женщин.

– Слава Богу, я почти точно уложилась в отведенное время, а то пришлось бы делать новую запись, – сказала она, отстегивая микрофон от шарфа в стиле Пейсли, которым был задрапирован ворот платья.

Натан спустился за ней со съемочной площадки, и они вместе вышли из студии. Теперь, когда запись была закончена и Франческе не надо было полностью концентрироваться на работе, она почувствовала, как на нее вновь наваливаются прежние заботы. После возвращения из Вайнетта прошло уже шесть недель. Она не виделась с Далли с тех пор, как он разбушевался в своем доме. Слишком большой срок для переживаний о Тедди и его отце. Франческа чувствовала себя в этом вопросе такой же беспомощной, как одна из ее подопечных девушек-подростков. И почему то, что складывалось для нее так плохо, принесло ей ощущение чего-то замечательного? Она не сразу сообразила, о чем говорит ей Натан.

– ..так что сегодня поступило сообщение для печати о церемонии у статуи Свободы. Мы запланируем на май шоу об иммиграции – богатые, бедные и все такое прочее. Что ты об этом думаешь?

Франческа кивнула в знак согласия. Еще в начале января она сдала экзамен, дающий право на получение гражданства, и вскоре после этого из Белого дома пришло приглашение участвовать в специальной церемонии, которая должна была состояться в мае у статуи Свободы. Во время этой церемонии предполагалось совместное принятие присяги рядом известных общественности лиц, недавно обратившихся с просьбой о получении гражданства США. Помимо Франчески, в избранную группу входили несколько испанских спортсменов, корейский дизайнер-модельер, танцовщик из России и два всемирно известных ученых. Вдохновившись успехом аналогичной церемонии у статуи Свободы в 1986 году, в Белом доме запланировали выступление президента с приветственной речью для подъема патриотического духа и укрепления его позиций среди избирателей, представляющих этнические меньшинства.

Дойдя до дверей своего офиса, Натан остановился.

– У меня грандиозные планы на следующий год, Франческа! Нам надо делать больший упор на политику. У тебя невероятнейший дар проникать…

– Натан… – Франческа заколебалась на мгновение, но затем, подумав, что она уже и так слишком долго откладывала этот разговор, наконец решилась. – Нам нужно поговорить!

Ее спутник бросил на нее настороженный взгляд и жестом пригласил зайти. Франческа поздоровалась с его секретаршей, после чего они вошли в офис продюсера. Натан закрыл дверь и взгромоздил свое необъятное бедро на угол стола, добавляя этим нагрузку на без того уже трещавшие от напряжения швы его твидовых брюк.

Франческа глубоко вздохнула и изложила ему свое решение, пришедшее к ней после нескольких месяцев размышлений.

– Я знаю, что тебе, Натан, это, мягко говоря, не понравится, но, когда придет срок возобновления моего контракта с сетью, я попрошу своего агента пересмотреть условия контракта.

– Конечно, условия можно пересмотреть, – осторожно ответил продюсер. – Уверен, что сеть согласится добавить деньжат, чтобы подсластить твою жизнь. Но на большую прибавку рассчитывать не стоит.

Проблема была вовсе не в деньгах, и Франческа покачала головой.

– Я собираюсь отказаться от еженедельных шоу, Натан. Я хочу ограничиться двенадцатью программами в год – одно шоу в месяц. – Произнеся наконец эти слова вслух, она испытала огромное облегчение.

Натан соскочил со стола.

– Я тебе не верю! Сеть никогда на это не пойдет. Да ведь это просто профессиональное самоубийство!

– Вы должны дать мне этот шанс. Я не могу больше так жить! Я вымоталась от постоянного чувства усталости. Я не могу больше смотреть, как моего ребенка растят другие.

Натан, общавшийся с дочерью только во время уик-эндов, весьма смутно представлял, о чем говорит Франческа.

– Женщины считают тебя образцом для подражания, – сказал он, решив, по-видимому, воздействовать на ее политическую сознательность. – Кое-кто сочтет тебя предателем!

– Может быть… Я не уверена. – Франческа сдвинула стопку журналов и села на кушетку. – Думаю, женщины поймут, что их удел – нечто большее, чем быть измученными жизнью копиями мужчин. Девять лет я все делала по-мужски. Я поручила воспитание своего ребенка другим людям. График моей жизни был настолько плотным, что, проснувшись в номере отеля, мне приходилось отыскивать в ящике стола фирменный бланк, чтобы вспомнить, в каком я городе. Я ложилась в постель с болью в желудке от необходимости обдумать все, что мне предстоит сделать на следующий день. Я устала от этого, Натан. Я люблю свою работу, но устала любить ее двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Я люблю Тедди, и у меня осталось всего девять лет до того, как он уедет учиться в колледж. Я хочу больше бывать с ним. Мне дана лишь одна жизнь, и, по правде говоря, я не очень-то счастлива, проводя ее таким образом.

Натан нахмурился:

– Даже если мы предположим, что сеть примет твои условия, боюсь, ты потеряешь кучу денег.

– Все верно, – усмехнулась Франческа. – Мне придется урезать затраты на свой гардероб с двадцати тысяч до десяти тысяч в год. Но я знаю, что миллионы измученных работающих матерей не спят ночами, пытаясь выкроить деньги на покупку своим детям новых туфель для школы.

«Сколько все-таки денег нужно женщине? – задумалась она. – И сколько власти?» Была ли она единственной в мире женщиной, покупавшей все эти атрибуты мужского успеха ценой страшной усталости?

– А что в действительности тебе нужно, Франческа? – спросил Натан, сменив тактику конфронтации на политику умиротворения. – Может, нам удастся отыскать какой-нибудь компромисс?

– Я хочу располагать собой, своим временем, – утомленно ответила Франческа. – Хочу иметь возможность почитать книгу просто потому, что хочу ее прочитать, а не потому, что ее автор завтра придет ко мне на шоу. Хочу, чтобы целую неделю моих волос не касались горячие бигуди. Хочу, в конце концов, сопровождать Тедди в одной из его классных экскурсий. – И тут она высказала то, что в ней зрело уже давно. – Я хочу уделить часть своей энергии, которую без остатка поглощает работа, чтобы сделать что-нибудь стоящее для всех тех четырнадцатилетних девчонок, что торгуют своим телом на улицах нашей страны потому, что им просто некуда деться!

– Мы сделаем еще несколько шоу о беглянках, – торопливо произнес Натан. – Я постараюсь устроить так, чтобы у тебя было больше свободного времени. Я знаю, что ты страшно загружена, но…

– Не будем торговаться, Натан, – сказала Франческа, поднимаясь с кушетки. – Пора на какое-то время остановить эту карусель!

– Но, Франческа…

Она быстро поцеловала его в щеку и вышла из офиса, прежде чем Натан успел договорить. Франческа знала, что ее популярность не является гарантией того, что сеть ее не уволит, когда сочтет это необходимым. Но ей надо использовать этот шанс.

Ее ни в чем не надо было больше убеждать, поскольку события последних шести недель четко расставили приоритеты в ее жизни и позволили узнать о себе самой нечто важное.

Добравшись до своего офиса, Франческа обнаружила там кипу ожидающих ее телефонограмм. Она взяла первую из них, но, даже не взглянув, отложила в сторону. Ее взгляд остановился на лежащей на ее столе папке, где был собран подробный материал о карьере профессионального игрока в гольф Далласа Бодина. Перелистывая страницы, она даже не пыталась их перечитывать, поскольку изучила уже все до мельчайших деталей. Каждая статья, каждый ее телефонный звонок, каждая крупица информации говорили об одном и том же: у Далласа Бодина было более чем достаточно таланта, чтобы стать чемпионом; просто он, по-видимому, не очень сильно этого хотел. Франческа думала о словах Скита и о том, какое все это может иметь значение для Тедди, но ответа так и нашла.