Текст книги "Страсть и притворство"

– Да, конечно, – ответил тот.

Кивнув, Гаррис взобрался в коляску и сел на сиденье. Как это было беспечно с его стороны терять голову с мисс Растмур. Если не проявит больше осторожности, он рискует потерять не только выдержку.

«Дыши, – велела себе Пенелопа, проходя в дверь мимо брата как ни в чем не бывало, и направилась к лестнице, которая вела в безопасность ее комнаты. – Левая нога пошла вперед… теперь правая… Выдох и снова вдох… теперь правая нога… теперь левая… Очень хорошо, снова правая…»

Вот незадача. Она споткнулась на ступеньках. Как это невероятно трудно. Неужели она свободно дышит и ходит изо дня в день, даже не думая об этом? Но простой поцелуй лорда Гарри напрочь лишил ее душевного спокойствия.

Как это возможно? Она знала, что он делал это в рамках их договора. Но на этот раз все получилось так неожиданно! Наверное, поэтому в ее голове все смешалось; он не дал ей подготовиться.

К поцелую лорда Гарриса Честертона и вправду следовало готовиться. Одного легкого прикосновения его кожи оказалось достаточно, чтобы забурлила кровь и громко застучало сердце. Какое счастье, что это была ее кровь и ее сердце! Но, Боже, ей действительно нужно было овладеть собой.

– Пенелопа! – раздался сзади окрик Энтони.

Она снова споткнулась, чуть не упав с четвертой ступеньки, на которую уже сумела подняться. Теперь не избежать нравоучений о том, что прилично, а что нет. Как будто она и без того не знала, что вела себя в высшей степени неприлично!

– Если ты не против, Энтони, – начала она, – на улице поднялся такой ветер, я бы хотела слегка освежиться и немного согреться, прежде чем ты порадуешь меня очередной проповедью.

– Я больше не намерен тратить силы на проповеди, дорогая сестрица. Ты и так знаешь, что вела себя как безответственная девица, но, честно говоря, меня это не волнует. Очень скоро ты станешь проблемой лорда Гарри, а не моей. И я чувствую себя вправе хранить молчание по поводу этой бесстыдной сцены. Однако хотел поставить тебя в известность, что у тебя гость.

Вот это да. Такого она не ожидала.

– Гость? Кто?

– Наверху тебя ждет мисс Брэдли.

– Мария у нас?

– Она приехала всего несколько минут назад и сказала, что ей необходимо тебя увидеть. Я сказал, что тебя нет, что нашей матери тоже нет, но она чуть ли не на коленях умолила меня позволить ей подождать. Что я и сделал.

– А ее тетя тоже с ней?

– Нет, мисс Брэдли, кажется, приехала одна.

Боже! Что могло случиться, что Мария предпочла сидеть неизвестно сколько времени в одиночестве? Господи, ей лучше поторопиться, чтобы поскорее все разузнать.

– Спасибо, Энтони. Тогда я побегу к ней.

– Да уж, беги.

Пенелопа снова стала подниматься по ступенькам, испытывая чувство бесконечной благодарности к своей дражайшей подруге по многим причинам. Больше всего ее радовало, что присутствие Марии поспособствовало в какой-то степени отказу Энтони читать ей нравоучения. В ответ нужно будет сделать для Марии что-то очень хорошее и важное, чтобы порадовать ее.

– Пенелопа! – окликнул ее Энтони.

Она остановилась и повернулась к брату.

– Я сознаю, что не в том положении, чтобы комментировать, поскольку мое собственное ухаживание было лишено условностей, но прошу, Пенелопа, ради нашей матери не позволяй Честертону буквально пожирать тебя на глазах всего честного народа. Может, тебе все равно, что скажут люди, но мать это огорчает.

Пенелопа кивнула. Сказать, что происходившее между Энтони и его женой Джулией до свадьбы было лишено условностей, значило ничего не сказать. Чего только не натерпелась матушка, беспокоясь о благополучии Энтони, вынужденная слушать всевозможные сплетни, пока все не утряслось. Похоже, теперь Пенелопа подвергала ее аналогичным испытаниям.

Единственная разница состояла в том, что Энтони и Джулия безумно любили друг друга. В конце концов у них все разрешилось, и они живут с тех пор счастливо. На этот раз все закончится иначе. У нее и лорда Гарри счастливый конец не предвидится. Бедной матушке придется терпеть все эти слухи, чтобы в результате ее дочь сбежала в Египет, так и не выйдя замуж и пострадав от сплетен и инсинуаций.

– Да, хорошо, Энтони. Я буду осмотрительнее.

– Спасибо, – сказал он и направился по делам.

Пенелопа была рада, что на том разговор закончился. Ей не хотелось даже думать об этом. План, казавшийся поначалу таким замечательным, нравился ей все меньше и меньше.

Глава 9

– Слава Богу, что ты успела возвратиться, пока не начался дождь, – сказала Мария, как только Пенелопа вошла в свою комнату.

– Да, я очень рада, что вернулась. Ты не поверишь, что со мной сегодня приключилось!

Марию признание подруги, похоже, не тронуло, как должно было бы тронуть лучшую подругу. Более того, Пенелопе показалось, что она уловила тень неодобрения.

– Пожалуй, я могу поверить чему угодно, – промолвила Мария. – Я видела, как ты на улице позволила этому человеку вольности.

– Боже, Мария, не строй из себя такую скромницу. Я уже объясняла, что лорд Гарри должен притворяться влюбленным женихом, так что…

– О, я знаю, как ты это объясняешь, Пенелопа. Но притворство значит осыпать тебя комплиментами на публике, открывать для тебя двери, отодвигать стул за обеденным столом. Нет, то, что я только что видела, выходит за рамки притворства.

Пенелопа почувствовала, что краснеет, и поспешила найти себе занятия: сняла шляпку и перчатки и повесила шаль на крюк за дверью. Мария не должна была видеть, что из-за лорда Гарри она краснеет. Это было бы равносильно признанию, что притворство лорда Гарри доставляет ей удовольствие.

К счастью, безобразная шаль все же пригодилась, отвлекла Марию от обличительной тирады, которую та собиралась произнести.

– Святые небеса! Ты купила это уродство?

– Я не покупала, – сообщила Пенелопа радостно. – Это сделал лорд Гарри, играя роль жениха. Очевидно, хозяин лавки сказал ему, что я восхищалась ею.

Пенелопа надеялась, что сложившаяся ситуация заставит Марию забыть о необходимости читать нотации.

– Значит, он еще преподносит тебе подарки?

– Это часть игры, Мария. Мне говорили, что женихи часто преподносят подарки своим возлюбленным.

– Берегись, Пенелопа. Возможно, лорд Гарри уже забыл, что всего лишь играет роль любовника.

– Не будь глупенькой. Лорд Гарри не влюблен в меня.

– Конечно, не влюблен. Никому не придет в голову, что он влюблен! Поэтому все выглядит ужасно. Неужели ты не видишь?

– Я вижу, что ты все слишком близко принимаешь к сердцу.

– Слишком близко принимаю к сердцу? Мне кажется, у лорда Гарри сложилось впечатление, что он волен делать с тобой все, что хочет, что ты сама ему это разрешила. Тут есть что принимать близко к сердцу.

– Лорд Гарри отлично владеет ситуацией и хорошо понимает суть договоренности.

– Да, я только что наблюдала, как отлично он владеет твоей ситуацией. И кажется, вполне этим доволен.

Пенелопа сделала вид, будто не поняла намека подруги.

– У нас просто взаимная договоренность, вот и все.

Но Мария уже разошлась не на шутку. Это было видно невооруженным глазом.

– Ну да, взаимная договоренность, как же! Он использует тебя, Пенелопа, и ты ничего не делаешь, чтобы остановить его.

– Ты из-за этого, Мария, примчалась ко мне сегодня без сопровождения? Не взяв даже тетку, чтобы лезть в мои дела и читать мне нотации?

– Не совсем, но теперь вижу, что это тоже необходимо.

– Очень хорошо, ты выполнила свой долг и выразила свою озабоченность. Считай, что отругала меня. А теперь признайся, зачем на самом деле приехала.

Мария будто растерялась. Пенелопа ждала, наблюдая, как по лицу подруги проносятся, сменяя друг друга, выражения озабоченности, сомнения, отчаяния и безысходности. Пенелопа не могла даже представить, что собиралась сказать Мария, но это, очевидно, требовало особых усилий. Оставалось надеяться, что она не будет учить ее уму-разуму.

– Э-э… ты едешь на бал к леди Берлингтон? – спросила наконец Мария.

Это, безусловно, не стоило всех тех эмоций, что нашли отражение на лице девушки. Какой воистину спад накала.

– Да, собираюсь поехать.

– Прекрасно, – кивнула Мария. – Значит, повеселимся.

– Надеюсь.

– Несомненно.

– Безусловно.

Возникла новая пауза, прежде чем Мария продолжила:

– А ты уже решила, что наденешь?

– Да.

– О! – Мария снова кивнула и опять замолчала.

– Хочешь, чтобы рассказала? – поинтересовалась Пенелопа.

– Само собой! Расскажи, пожалуйста.

– Я надену новое белое платье, прошитое золотыми нитями.

– Да, очень мило, – произнесла Мария, но Пенелопа усомнилась в том, что подруга ее услышала.

– И еще думаю надеть мои туфли из золотистого атласа, хотя носила их в прошлом сезоне.

– Превосходно, – обронила Мария, лениво теребя рукав своего платья.

– Еще матушка сказала, что я могу позаимствовать ее тюрбан, в котором она выходила на прошлой неделе в театр.

– Да, он тебе идет.

– Еще я решила украсить его яркими перьями семи футов высотой.

– Да, конечно, очень хорошо.

– На самом деле я подумала, что лучше водружу на голову живого павлина и буду прогуливаться по Гайд-парку в костюме Наполеона.

– Хм, да, было бы самое то…

– Мария, ты же не слушаешь меня! Бога ради, что с тобой сегодня происходит?

– Что? Ничего. Зачем обвинять меня в том, что со мной что-то происходит сегодня?

– Я не обвиняю, я волнуюсь за тебя. Я понимаю, что ты должна была поворчать на меня. Подруга обязана хоть немного переживать. Но сама почему-то не хочешь признаться, что привело тебя ко мне. Я знаю, что ты здесь не для того, чтобы узнать, что я собираюсь надеть на бал.

Мария наконец встрепенулась и со вздохом сплела ладони.

– По правде говоря, из-за этого тоже. Я действительно хотела узнать, что ты наденешь.

– Но тогда почему не слушала? Очевидно, за этим стоит что-то еще.

– Дело в том, что ты всегда так чудесно выглядишь, когда отправляешься куда-то. Ты посещаешь все балы, и на каждом краше тебя нет. Я… я просто надеялась, может, ты подскажешь, как мне хотя бы чуть-чуть улучшить свой внешний облик.

Пенелопа готова была услышать что угодно, только не это. Тем более от Марии! Ее подруга никогда не придавала значения столь тривиальным вещам, как внешность или кто кого красивее, и тому подобным женским глупостям. Во всяком случае, никак этого не выражала. Разумеется, они обсуждали внешний вид других дам, но Пенелопа впервые почувствовала, что это волнует непосредственно саму Марию.

Обычно Мария относилась к своей внешности с прагматизмом. Одежда, как она заявляла, нужна для сохранения тепла и приличий в светской моде. За те годы, что они росли вместе, Пенелопа никогда не видела, чтобы Мария приложила хоть каплю усилий, чтобы ее платье служило еще каким-то другим целям, кроме обозначенных. Ее дражайшая подруга была безупречно скромной, нарочито сдержанной и добропорядочной. И красотой никогда не отличалась. Но сегодня ей захотелось сиять?

Для такой внезапной и драматической перемены, видимо, имелись какие-то веские причины.

– Ты всегда выглядишь достаточно привлекательно, – заметила Пенелопа. В беседе такого рода всегда требовался такт. – Но если хочешь что-то улучшить, уверена, мы можем найти что поправить.

– Да, мне бы очень этого хотелось. Тогда как мы поступим? Поедешь со мной ко мне, чтобы мы вместе выбрали что-то из моего гардероба?

– Да, можно и так…

«Или выкинем все эти старые безвкусные тряпки на помойку и отправимся к портнихе!» Но предложить это Пенелопа, естественно, не могла. Это задело бы чувства дорогой Марии. К тому же бал состоится уже сегодня, и у них просто нет времени.

– Почему бы тебе не порыться среди моих платьев, Мария? Некоторые из них я практически не носила. Может, среди них ты найдешь себе что-то по вкусу. Мы подгоним его под твою фигуру и попросим горничную отпустить подол. Никто и не догадается, что оно мое.

– Правда? Ты думаешь, у нас получится? У тебя такие красивые платья!

Боже, Пенелопа боялась, что ее подруга упадет в обморок от счастья. Из-за платьев! Ничего более странного нельзя было себе представить. Кто мог поверить, что Мария не лишена этой жилки женского тщеславия?

– Да, конечно, все получится, – сказала Пенелопа и направилась к сундуку.

Стоило ей открыть крышку, как оттуда вылезла пена кружев и муслина, оборок и воланов всех цветов радуги. Щеки молодой женщины тронул красивый – в самом деле прелестный – румянец, и Пенелопа улыбнулась подруге. Она не могла припомнить, чтобы видела ее такой прежде. Надо сказать, что румянец был ей очень к лицу.

– Только один вопрос, если можно… – обронила Пенелопа, зная, что румянец разгорится еще ярче. – Кто этот счастливчик, завладевший твоим вниманием?

Его карманы лишь слегка потяжелели после того, как он продал свою старую, видавшую виды коляску. Гаррис шел по улицам Мейфэра в направлении менее фешенебельной части района, где находилась его холостяцкая квартира. Великолепный подарок Растмура он оставил в конюшнях неподалеку от Растмур-Хауса, поскольку его благодетель уже оплатил там место для стоянки фаэтона и Гаррис не знал, где взять средства, чтобы держать чертову коляску в ветхих конюшнях где-нибудь поближе к его жалкому жилищу. Впрочем, экипаж будет сохраннее там, где он уже его оставил.

Поскольку со старой коляской Гаррис распрощался, ему пришлось спасаться от дождя пешком. Но, видно, талантом в этом Господь его обделил, и он промок до мозга костей.

Навес у ближайшего подъезда сулил временное укрытие, и он не преминул им воспользоваться, кивнув стоявшему там, очевидно, по той же причине другому промокшему пешеходу. При ближайшем рассмотрении Гаррис понял, что знает своего случайного соседа.

– Феррел?

Кузен взглянул на него сквозь свисавшие на лицо мокрые пряди, и его губы тронула полуулыбка.

– О, вижу, и ты попал под дождь.

– Но что ты здесь делаешь? Где твоя лошадь?

– Хм? Ах, моя лошадь. – Но ответить на заданный вопрос Феррел не удосужился, а лишь пожал плечами. – Какая сырость.

– Что для дождя характерно.

– Боюсь, что мой сюртук испорчен.

– Похоже, да.

– Проклятие!

– Маркленд сказал, что ты поехал на какую-то встречу. Что ты здесь делаешь? – осведомился Гаррис, не в состоянии вызвать в себе сочувствия к сюртуку кузена, когда тот мог спокойно избежать непогоды и не мокнуть сейчас на улице.

Родные не отказывались от него, и молодой балбес мог позволить себе жить в фешенебельном районе и не шататься по чертову городу, когда небо обложили тучи.

– Пытаюсь подхватить пневмонию, – заявил Феррел.

– Что ж, в таком случае ты на верном пути. Еще четверть часа на таком холоде, и болезнь тебе обеспечена.

– Вот и хорошо. Если повезет, то я умру.

– Если повезет? Какой мне в этом прок? Если сыграешь в ящик, мне от тебя не достанется ни пенни, Феррел. Так что живи, старина.

Но Феррелу, похоже, было не смеха. Очевидно, он не шутил, говоря, что хочет умереть. Глупый щенок.

– А какой смысл жить? Меня ничто не ждет.

– Ты имеешь пару тысяч дохода в год, и никто не досаждает тебе долгами, – напомнил ему Гаррис. – Это уже кое-что.

– Тебе легко говорить, когда впереди у тебя женитьба на красивой женщине и ее родные поют тебе дифирамбы.

Гаррис не верил своим ушам, но человек, судя по всему, говорил серьезно. Гаррису пришлось как следует постараться, чтобы не расхохотаться кузену в лицо. Если бы тот знал, как обстоят дела на самом деле!

– О да, я счастливый человек, – выдавил он из себя вполне убедительным тоном.

– Это так. Мисс Растмур – привлекательная и добросердечная женщина. Ты будешь с ней очень счастлив.

На этот раз Гаррис не удержался от смеха.

– Не буду, если не смогу придумать способ, как получить приглашение на сегодняшний бал к леди Берлингтон.

– Что? Зачем тебе тащиться на это скучное собрание?

– Я бы не пошел, но мисс Растмур ждет, что я приду и потанцую с ней.

– Она будет там?

– Сказала, что будет.

В тусклых глазах Феррела впервые вспыхнул огонек жизни.

– Я не представлял, что там будет столько молодых людей.

– Насчет этого мне ничего не известно, но она выразила большое желание туда отправиться. Видимо, это означает, что там будут и другие из ее окружения.

– Знаешь, у меня есть приглашение, – сказал Феррел. – Наверняка, ты можешь пойти со мной. Если леди Берлингтон пригласила твоего кузена и твою невесту, то вряд ли станет возражать против тебя самого, как ты думаешь?

Еще как станет. Но там будет много народа. Придут ее друзья, а также всякого рода влиятельные лица, которых она, несомненно, пригласила для пущего эффекта. Станет ли она устраивать сцену, если он объявится на пороге? Гаррис сомневался.

– Было бы чудесно, Феррел. Мне бы очень хотелось пойти с тобой.

– Видишь ли, я не собирался идти, но если ты хочешь и если там будет твоя мисс Растмур… Ладно. Давай сходим. Явимся туда вместе.

Отлично. Тем труднее будет хозяйке вышвырнуть Гарриса на улицу. Он покажет себя с лучшей стороны великодушному Растмуру, а также немного исследует дом Берлингтона. И безусловно, подыграет мисс Растмур в их сделке. По крайней мере заставит ее в это поверить.

– Я не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь, – сказала Мария.

Никакие усилия Пенелопы не могли заставить девушку раскрыться.

– Честно говоря, Мария, – произнесла Пенелопа в отчаянии, – в этом нет ничего постыдного. Тебе давно пора начать обращать на мужчин внимание. Они так и вьются вокруг нас, хочешь ты того или нет.

– Они вьются вокруг тебя, – ответила Мария. – Я просто подумала, что мне нужно приложить чуточку больше усилий, чтобы не выглядеть совсем уж простушкой.

– Что вновь заставляет меня задаться вопросом почему. Наверняка есть кто-то, кто, как ты надеешься, заметит эту перемену. Кто-то конкретный.

– Нет! Почему должен быть кто-то конкретный? Разве я когда-нибудь давала повод так думать?

Поразмыслив немного, Пенелопа покачала головой:

– Нет, не давала. Поэтому я и удивлена.

Сидевшая до сих пор спокойно Мария сделала движение, будто собиралась встать.

– Если мое желание выглядеть лучше, Пенелопа, причиняет твоим куриным мозгам такие проблемы, тогда мне стоит уйти.

– Ага, выходит, у меня еще и мозги куриные?

– Прости. Ты же понимаешь, что я не хотела тебя обидеть. Это тетка завела меня с утра сегодня.

– Значит, за этим все же что-то кроется! – Пенелопа оставила платья, разложенные на кровати, и подошла к подруге. – Выкладывай, что она сделала?

– Не сделала, а сказала.

– И что это было…

Мария стиснула пальцы с такой силой, что Пенелопа испугалась, как бы она их не сломала, после чего со вздохом продолжила:

– Она сказала мне, что я безнадежна. Она потратила кучу денег за все эти годы, держа модный дом, покупая нам наряды, развлекая людей из высшего общества, чтобы нас приглашали в лучшие гостиные, и все же я до сих пор старая дева.

Пенелопа ахнула.

– Боже всемогущий! Никогда больше при мне не употребляй этого слова!

– Но это правда. Ты и сама это видишь, Пенелопа.

– Ничего подобного. Мы с тобой одного возраста, если помнишь. Я вовсе не считаю себя старой девой.

– Ты обручена!

– Но ты же знаешь, что это всего лишь уловка.

– А моя тетка не знает. Боюсь, она разочаровалась во мне. У тебя уже пятый жених…

– Четвертый. Ты же понимаешь, что случай с Фицджелдером не считается.

– Ладно. Четвертый, а у меня и половины жениха не было.

Пенелопа нахмурилась.

– А что бы ты с этой половиной делала?

– Не в этом дело, правда? Моя тетка считает, что ее долг состоит в том, чтобы хорошо выдать меня замуж, и тот факт, что этого до сих пор не случилось, воспринимает как неудачу. Для нас обеих.

– Для нее, возможно, но не для тебя. Как можешь ты считать что-то неудачей, если еще и не пыталась? А я полагала, что тебя вообще это не интересует.

– Для моей тетки это все равно что неудача. Она решила в конце следующей недели уехать из Лондона и больше сюда не возвращаться.

– До следующего сезона?

– Нет. Мы вообще никогда не вернемся в Лондон.

– Что? Ты, верно, шутишь?

Осознать такое Пенелопа не могла. Мария уедет из Лондона? Да, конечно, они все уедут в конце сезона. Никто в здравом уме в Лондоне на лето, естественно, не останется. Но чтобы Мария никогда не вернулась? Такое невозможно было себе представить! Как, спрашивается, могла ее тетка надеяться, что девушка встретит джентльмена, в которого может влюбиться, если она не вернется в Лондон?

Мария была благоразумной женщиной, хорошего происхождения, с весьма своеобразным характером. Как могла она найти подходящего мужчину в деревне, где их по пальцам можно сосчитать? Но хуже всего то, что Пенелопа не представляла себе, как сможет без Марии веселиться в следующем сезоне. Безумный план тетки не должен был воплотиться в жизнь.

– Нам нужно придумать, каким образом убедить твою тетю в том, что ты должна закончить этот сезон и вернуться в следующем.

Но Мария покачала головой:

– Нет, я уже все продумала, Пенелопа. С моей стороны нечестно высасывать соки из моей бедной тети. Пожалуй, она права. Я напрасно провела в Лондоне пять сезонов, и ничего из этого не вышло. Я не вправе вновь подвергать ее напрасному ожиданию.

– Но ведь именно поэтому мы собираемся сегодня изменить твой привычный облик и сделать из тебя бриллиант чистой воды! Твоя тетя увидит. И, что важнее, джентльмены тоже увидят. А к этому времени ты будешь отвергать предложения и справа и слева.

Это было не смешно, но Мария все же рассмеялась.

– Видимо, ты путаешь меня с собой.

– Не будет никакой путаницы, когда твоя тетя поймет, что ты запросто можешь найти подходящего жениха. Она позволит тебе закончить этот сезон и начнет планировать твое возвращение в следующем. И я буду спокойна, зная, что моя дражайшая подруга будет рядом, чтобы меня оберегать.

– Честно? Оберегать от чего?

– Разумеется, от скуки! Без тебя я не рискну завести хоть мало-мальски интересную беседу. Кому еще я смогу доверить правду о таких вещах, как фиктивная помолвка и моя мимолетная встреча сегодня со смертью?

– Мимолетная встреча со смертью?

Вскинутая бровь Марии красноречиво свидетельствовала о недоверии к правдивости заявления Пенелопы.

– О да, это правда! Если бы ты не набросилась на меня сразу, едва я вошла в дверь, я бы рассказала тебе об этом.

– Ладно, прошу прощения. А теперь расскажи об этом ужасном происшествии.

– Я ездила сегодня кататься с лордом Гарри.

Теперь Мария, мало того что вскинула бровь, еще с неодобрением посмотрела на Пенелопу.

– Да, это ужасно. Он думал покорить тебя, катая в шикарной новой коляске, которую у кого-то одолжил?

– Он не одалживал коляски. Ее купил ему Энтони!

– Что? Я полагала, твой брат терпеть его не может.

– Ну да. В этом и состоял план. Но оказалось, что моему брату так не терпится выдать меня замуж за любого старикана, который согласится на мне жениться, что он просто без ума от лорда Гарри.

– Это ужасно!

– Ты понимаешь, каково мне, Мария? Поэтому сама мысль о том, что тебя не будет в городе, меня пугает.

– Когда твой брат услышит, что лорд Гарри подверг тебя опасности, управляя экипажем, он изменит свое отношение к нему и начнет активно противиться браку.

– Возможно, хотя стоит сказать в защиту лорда Гарри, что он не намеренно подверг мою жизнь опасности. Он вышел из коляски, чтобы поднять верх на случай дождя, а лошади, которых приобрел для него Энтони, испугались и понесли. Меня бросало в экипаже из стороны в сторону! Я была уверена, что на мне живого места не останется, и ждала с минуты на минуту, что коляска перевернется и раздавит меня.

– Боже! Какой кошмар! Тогда неудивительно, что ты позволила лорду Гарри целовать тебя так, после того как он спас тебе жизнь.

– Э-э-э… на самом деле меня спас не лорд Гарри.

– Не он? Тогда как, спрашивается, ты остановила лошадей?

– Я их не останавливала. Это сделал другой джентльмен.

– Другой джентльмен? Кто это был, и почему ты целовала не его?

Пенелопа шлепнула свою бесстыжую подругу по руке.

– Потому что я его практически не знаю!

– Но до недавнего времени ты и лорда Гарри практически не знала.

– Дело в том, что с мистером Марклендом меня только утром познакомили, за полчаса до того, как он вновь объявился, чтобы меня спасти.

– Тебе повезло, в то время как лорд Гарри, надо полагать, даже не побеспокоился.

– Именно он и побеспокоился, – возразила Пенелопа. – Просто он был пеший, а мистер Маркленд – на лошади. Только поэтому другой господин сумел остановить экипаж раньше лорда Гарри.

– Мистер Маркленд?

– Да, его так зовут. Мы встретились с ним раньше, когда он катался верхом со своим другом мистером Феррелом Честертоном.

– С мистером Честертоном?

– Ты помнишь его. Мы познакомились с ним вчера, когда он дерзко представился мне как кузен лорда Гарри.

– О да, я это помню.

– Он был с актрисой и тоже представил ее нам! Уверяю тебя, меня буквально потрясла подобная наглость. Но сегодня, когда мы снова встретились, лорду Гарри пришлось проявить учтивость. Мы обменялись любезностями, и мне представили мистера Маркленда.

– Понятно. А… актриса тоже была с ними сегодня?

– Нет, слава Богу. Мы разговаривали только с двумя мужчинами.

– А мистер Маркленд показался тебе добропорядочным?

– Он спас мне жизнь, как я могу сказать о нем что-то плохое? – смеясь, ответила Пенелопа, видя озабоченность подруги внешней благопристойностью. – Ну да, он показался мне вполне добропорядочным. Достаточно приличным по крайней мере, чтобы не состоять в хороших отношениях с лордом Гарри, насколько я поняла.

– Да?

– Да, но это ничего не значит. Они с лордом Гарри ровесники, и наверняка их пути время от времени пересекаются. Возможно, мистер Честертон сообщил ему о сомнительной репутации лорда Гарри; не знаю, что за кошка между ними пробежала.

– Значит, мистер Маркленд тебе не понравился?

– Трудно сказать, понравился или нет. Но впечатление производит хорошее.

– Такое же, как мистер Честертон?

– Феррел Честертон? Боже, как я не догадалась захватить свои акварельные краски, чтобы подробно запечатлеть для тебя это событие, Мария!

– Я просто беспокоюсь о тебе, – сказала Мария. – Хочу знать, что за люди окружают тебя в последнее время. Вот и все.

– Не беспокойся. Как только закончу свои дела с лордом Гарри, вряд ли еще когда-нибудь увижусь с этим мистером Марклендом или наглецом мистером Честертоном. Разумеется, ни один из них не достоин находиться в нашем рафинированном кругу, Мария. Потерпи немножко. Как только получу от лорда Гарри то, что мне нужно, постараемся навсегда забыть и о Маркленде, и о Честертоне.

Но Мария в этом усомнилась.

– Надеюсь, что ты права, Пенелопа.

– Разумеется, права. А теперь давай посмотрим, права ли я насчет этого платья для тебя. Позвать горничную, чтобы проверить, как оно сидит на тебе?

– Если считаешь, что что-то может идти моей неуклюжей фигуре, поступай как знаешь, – ответила Мария тоном, свойственным на этот раз скорее ей, чем ее тетке.

Пенелопа позвонила в колокольчик. Как это будет здорово – сделать наконец то, чего давно хотелось: заставить Марию сверкать. Раз у девушки появилось такое желание, Пенелопа приложит максимум усилий, чтобы на бал к леди Берлингтон Мария Брэдли явилась неузнаваемой.