Текст книги "Закон един для неба и земли. Жечес-Йога. Том 2"

– Жечес, Учитель! Не волнуйся, отдыхай спокойно! Я справлюсь! Пока!

По свежим следам я переписала текст обета начисто на отдельном листочке, а потом засунула в рюкзак свой старый дневник, пару авторучек и маятник с диаграммами. Решила, что если ими и не буду пользоваться, то должна же я по традиции взять что-нибудь ненужное?! К тому же Ангелов надо сразу на правильных диаграммах учить…

Двадцать девятое июня. Утро первого дня

Ночь прошла на удивление спокойно. Никуда моя душа не летала потому, что веления лететь в сады Бога я ей не давала. Зачем, если Бог в отпуске? Сам он тоже, видать, зова не делал и поле Своё снял. А лекции монадам по случаю предстоящих испытаний, скорей всего, отменили. И они, как и все школяры или студенты, ликуют, что училка заболела. Ничего, за четыре дня соскучатся.

Необычными были необыкновенно ранний для меня подъём и настроение, весьма нестандартное для женщины пенсионного возраста. Оно напоминало нетерпение второклассницы накануне первого в жизни выезда в пионерский лагерь без сопровождения мамы и папы. Короче, зуд первооткрывателя и чувство ответственности в преддверии новой и совершенно самостоятельной жизни разбудили меня ни свет ни заря.

Темноты уже не было, но и рассветом эту зыбкую границу между днём и ночью назвать было трудно. Звёзды за окном ещё светили, но тьма отступала, и серый сумрак вползал в комнату. Звона колокольчиков слышно не было, а запах морского бриза за ночь выветрился под напором местных таёжных запахов прелой хвои и доцветающих рябин.

Вставать, включать свет и беспокоить мужа было рано. А попытки заснуть снова успеха не имели. От нечего делать я поставила на себя обычное зеленоватое поле жечес и стала тренироваться в раскручивании его до тёмно-фиолетового цвета. Как ни старалась, но менять цвет оно не хотело.

Потом пришла догадка. Поле, видимо, отображает мой уровень скептично-недоверчивого и критического чувства любви к себе. Вот если бы я делала поле с любовью к кому-то – тогда другое дело! Ну-ка попробую расширить его на свою дочь! Вспомнила её облик при последней встрече, её спальню и попыталась достать жечес-полем противоположный край посёлка, где она живёт. Сначала вовсе ничего не увидела. Потом – только красноватое статичное облако. Даже обычного зелёного цвета не получилось.

Наверное, для меня это слишком далеко, решила я. Потренируюсь лучше на Викторе. Он спит в соседней комнате, не нужно будет выходить за пределы защитного «Круг не переступи».

Тот же эффект… Всю квартиру заполнил неподвижный красный туман, совершенно не реагирующий на приказ вращаться по часовой стрелке…

Конечно, я знаю, что это цвет жизненной энергии любого живого существа, значит и муж, и дочь здоровы. Только я-то себе ставила другую задачу! Неужели без помощи Учителя сама ничегошеньки не умею?

– И зачем тебе понадобилось беспокоить спящих? – в голове прозвучал ехидный и до странности знакомый голосок.

– Ты кто? – спросила я, срочно возвращая на место жечес-поле.

– Да душа твоя! Дожила, собственную совесть перестала узнавать! – язвительно заметила она.

– И зачем я тебе понадобилась? В чём срочно надо покаяться? Я задание Учителя выполняла!

– Не помню, чтобы Учитель давал такое задание – на собственных спящих родственниках тренироваться!

– Я подумала, что это не будет им во вред. Только у меня и собственное поле не вращается, хоть сна ни в одном глазу, – стала оправдываться я.

– Это я его остановила! У Ангелов от этих твоих экспериментов беспокойство. Умысел неизвестен, а «Круг не переступи» разрушен. Сейчас Богу доложат о нападении на тебя. Сама разрушила защиту, так восстанови сразу же! Тем более что они веления от тебя ждут и никак не дождутся.

Действовать надо было быстро, и я попросила свою совесть:

– Пожалуйста, помоги мне восстановить «Круг не переступи», чтобы Ангелов успокоить, и верни моему жечесу способность вращаться. Мне Учителю надо утренний жечес направить!

– Поумнела наконец-то, дитятко! Давай поспеши, а то Ангелы в большой тревоге. Им велено охранять тебя, пока ты не проснёшься и не дашь им новое поручение. Не будет поручений – им отмена испытания. А это для них страшней, чем смерть. Ты им нужна, разве не понимаешь?

– Да понимаю! Хватит болтать! – остановила я её.

Поле «Круг не переступи» получилось мгновенно потому, что обнаружился новый способ. Я представила свою квартиру в плане, словно с неё сняли все три верхних этажа, вместе с моим потолком и люстрой! При этом увидела помещения квартиры одним взглядом в объёмном изображении, как в чертёжной программе «Солидвокс». Даже мебель стояла на привычных местах, а на моей кровати возлежала я сама! Картинка была очень непривычной, но задерживать внимание на рассмотрении деталей я не стала. Услышала зов от Ангелов:

– Ты проснулась, Таня? У нас кто-то поле разрушил с неизвестной целью. Делать доклад Богу?

– Нет нужды. Это я его повредила, дочери жечес посылала. Сейчас всё в порядке?

– Даже лучше, чем было. Нам до какого срока его защищать?

– Тут, пока я из дому не выйду. И там – поддерживать его на всё время испытаний!

– Это запрещено нам. Тогда испытание просто не получится. Для нас позволено держать внешний круг защиты. И ещё тебя предупреждать об опасности мыслеформами или через маятник. Мы желай у ты учиться диагностике! Чтобы сами себя лечить, а то у нам часто раны бывай.

– Сразу сообщайте мне о ранах. Будем и лечить, и учиться. Если диагностика понадобится мне, я буду просить вас отвечать на мои вопросы. Быстро научитесь!

Тут проснулся будильник, и в соседней комнате заворочался Виктор.

– Есмь я благодарю вас, Ангелы! За бдительность и надёжную защиту – ночь прошла спокойно, хоть Бог и снял Своё поле. Моё поручение вам: помогите мне вовремя, без помех и опозданий, добраться до дачи. Всё остальное – после!

– Нам честь! – ответили они, и я проверила жечес-лучом новую защиту. В этот раз поле вращалось и было зелёно-голубого оттенка.

На кухне забормотал чайник, в открытую дверь заглянул Виктор:

– Ты уже проснулась? Сейчас кофе принесу!

Пока он готовил кофе, я успела послать Богу самую короткую молитву – жечес с благодарностью. В ответ пришла мгновенная картинка – морской пейзаж, залитый солнцем. Расписной волейбольный мяч, взлетевший к небу от удара молодого рыжего парня. И бескрайняя – до горизонта, песчаная полоса пляжа, устеленная телами загорелых обнажённых людей, греющихся на песке, как тюлени. Учитель активно отдыхал! Или прислал с курорта мыслеформу-открытку с намёком Его не беспокоить. Ладно! У меня тоже есть важное дело до отъезда!

…Чем закончилось ритуальное утреннее кофепитие, рассказывать не стану. Ручаюсь, что ничего предосудительного в этом Бог бы не усмотрел, да и то – Он в отпуске! Во всяком случае, у дачной калитки мы расстались ровно за десять минут до назначенного срока испытания.

4.6. Первое июля, вечер третьего дня аскезы (субъективные заметки)

Солнце закатилось за лес на гребне горы, предварительно поиграв в прятки среди густых крон сосен и берёз. Ещё простреливают лучи между стволов, но тени удлинились и накрыли сумрачным пологом и дачный участок, и весь левый берег Енисея. Хотя по-прежнему празднично и светло на противоположном берегу от середины речного русла, переливающегося солнечными зайчиками, и – до самых дальних скалистых гор на юго-востоке. Я было залюбовалась этим пейзажем, и тут, впервые за три дня моего дачного уединённого житья-бытья, зазвонил мобильник. Вернее, сама включила питание посмотреть время, и сразу пошёл вызов.

На экране высветилось имя дочери… Обойдётся, не маленькая уже… То неделями не звонит, а сейчас – пятая минута на исходе, а гудки не прекращаются…

Может, важное что-то, если так настойчива? Или она на автоматический повтор вызова поставила свою трубу? Нынешние компьютеризованные детки больше автоматике доверяют и, пока идёт дозвон, какую-нибудь модную игрушку по дисплею гоняют…

Гляжу на трясущийся и орущий телефон и не имею права ответить. Молчу, как лошадь, которой надо копытом нажать приём вызова… А выключить вызов, чтобы ей на двух языках доложили о моём отказе вести разговор, – тоже не желаю. Пусть лучше считает, что я, по своей безалаберности, опять забыла свой мобильник в карман положить.

Могла бы и отцу позвонить! Спит он, что ли, под телевизором? Или завеялся куда-то вне доступа? Рабочий день закончился, по-хорошему, ему домой пора бы вернуться…

В предыдущие дни точное время не вызывало у меня особенного интереса. Некуда было спешить. День с ночью всё равно не перепутаешь. Вот и выключила телефон вовсе, чтоб аккумулятор не разрядился. Сейчас – иное дело. Последний день испытания на исходе, осталось каких-то три часа, нервы на взводе, вот и поддалась нетерпеливому любопытству. И не увернулась от звонка… Нарушу обет – ещё четыре дня маяться…

Вот уж не думала, что это испытание дастся мне такими неимоверными усилиями! Посмеивалась, когда Учитель объявил условия, при которых срок испытания удвоится и вместо трёх дней немоты превратится в неделю. Мне тогда Его строгость показалась шутливой, а три дня молчания – наградой и каникулами. Всю весну ведь мечтала хотя бы пару вечеров провести на даче в полном уединении!

Дочь наверняка беспокоится и у Виктора обрывает все телефоны – и домашний, и рабочий, и сотовый. Как бы его упредить? Если всполошится на её звонок, тут же прикатит на машине спасать… И всё пойдёт насмарку!

Вообще-то, Учитель разрешил звонок мужу раз в сутки, но без единого слова. Я ещё сегодняшний лимит не выбрала. Имею право позвонить. Как только ответит на вызов, сразу трубу выключу. Он в курсе и поймёт, что испытание ещё идёт, но всё в порядке – жива и здорова. А на даче его не жду!

Готово! Предупредила. Без слов и мыслей. Считала гудки, пока его «Слушаю, Таня» не прозвучало, и тут же вызов сбросила. И вовремя!

А то пропустила бы, как гаснет последнее пятнышко света на главной вершине Боруса. Там вчера в это время небольшой снежник горел розовым бутоном на фоне шоколадных скальных осыпей. А сегодня он как-то слишком уж быстро погас, будто лампочку выключили. И праздник света на противоположном берегу Енисея разом посерел, а густые заросли пихтового леса стали наполняться густой чернотой. Но ещё долго будут пылать облака на небе да розоватые кружева инверсионного следа самолёта, размываемые ветром. Теперь самое время костерок запалить да ужином заняться, пока не похолодало и совсем не стемнело.

…Телефонный звонок – ещё не самое страшное событие за эти дни. Справляться с собственными мыслями оказалось труднее. Но ещё сложнее, не нарушая принятого этикета, молча ускользать от разговоров с соседями. Пришлось на ходу принимать решения и виртуозно избегать прямых встреч.

Сегодня приезжал на отцовском красном жигулёнке сын соседа слева. С ним-то проблем как раз и не было. Как завёл свою бензиновую тарахтелку-сенокосилку, так в наушниках и защитных очках три часа без передыху кругами ходил по своей дачке. Ничего не замечал, кроме выросшей по колено травы, которую косил. Я ему издали рукой помахала, а он и головой не кивнул. Со стороны нашего забора у них деревья густо посажены – не разглядел. Закончил косьбу и уехал. И отец заядлый дачник, и сын не безрукий. Но молод, и видно, что у него широкий круг других интересов. Задание папы выполнил – и адью!

С соседкой по правому забору задачка была потрудней. Во-первых, разговорчива, как и все женщины. Во-вторых, любит поделиться то рассадой, то саженцами, то совета спросить. Она позавчера была. В самый первый день моего молчания. Но к счастью, пришла не одна, с дочкой и внучкой. Внучке года полтора – визг, писк, капризы, – им не до меня было. Хотя на всякий случай я честь по чести разыграла пантомиму с мобильником. Приложила к уху, будто по телефону говорю, рукой поприветствовала и на месте кручусь, мол, извините, у меня важный разговор. Все знают, что здесь сотовый сигнал неустойчивый. Они почти сразу в дальний конец своего сада ушли. Там травка и тень – всё ребёнку полегче, чем на солнцепёке. Девчоночка у них быстро устала, а засыпать в домике отказалась наотрез. Так скандалила, что уши и у меня заложило. Пришлось им срочным образом домой ретироваться. Я в это время уже в теплице помидоры подвязывала, и прощаться не пришлось.

Зато вчера у меня было настоящее приключение! Сижу вот так же, вечерком, смотрю на горы в закатных лучах и замечаю, что через забор правой соседки какой-то парень перелез. Намерения у него не сказать чтобы мирные. С большим пустым белым мешком из-под муки да через забор в гости не ходят. В это время на огороде и взять-то нечего – овощи только листвой кучерявиться начали. Клубнику накануне внучке скормили. Не иначе в домике что-то хапнуть нацелился.

Соседка – вдова, в одиночку без мужика с дачей управляется. Машины у неё нет. Любую палку или инструмент на женских плечах сюда затаскивала. Зять при машине, но не слишком разгонится тёщу на дачу привозить-отвозить. Да и сельскохозяйственные заботы его не сильно вдохновляют. Позавчера мамка с бабкой по жаре коляску с малым ребёнком героически на нашу дачную гору заволокли. Час в тени отдышаться не могли, а папаша появился по звонку, и то только когда срочная эвакуация малышке потребовалась. И чтобы какой-то любитель лёгкой наживы на моих глазах вдову грабил? Этого я допустить не могла. Но говорить и кричать нельзя – только второй день обета. И что мне делать? Как его спугнуть?

Сообразила! Взяла кусок кривой проволоки, села на чурбачок рядом с металлической ёмкостью для воды и давай на её железном боку, как на наковальне, проволоку молотком выпрямлять. Стук оглушительный получился – ёмкость дождями только наполовину налило. Она, как колокол набатный, гудела. Не прошло и пяти минут моего громыхания, как незваный гость с пустым белым мешком обратно через забор сиганул! Минут десять я ещё постучала – пусть подальше уйдёт да не вздумает вернуться! На том инцидент и закончился. И соседке убытка нет, и совести грабителя пришлось чистой остаться, и я своего обета молчания не нарушила! Изо всех сил старалась!

И кажется, ни в чём не согрешила за эти дни. Не стыдно будет перед Учителем.

Костерок – у меня вечерний ритуал. Приятно у живого огня посидеть. Не часто выпадает возможность на игру пламени посмотреть, отрешиться от цивилизации и суеты. По вечерам у меня тут и кабинет, и пищеблок. Делаю записи в дневнике попутно с приготовлением ужина. А какая красота вокруг! Повезло мне с испытанием! Хорошо в знойную макушку лета уехать из раскалённой бетонной коробки и слушать тишину и пение птиц! …Однако в рубашке уже зябко – ощутимо похолодало с заходом солнца. Надо бы куртку на плечи накинуть.

…А на улице светлей, чем в домике. Свет зажигать не стану. Фонарик подсел, поберегу аккумулятор. Может потребоваться теплицу ночью проведать. Огарок свечи тоже незачем зря палить. Ночи-то по-летнему светлые, кромешной тьмы не бывает…

Сколько там уже? Двадцать два с копейками? Ничего, два часа – это не трое суток, недолго потерпеть осталось. Не хватало ещё напоследок на чём-нибудь споткнуться!

Как кстати я ушла в дом! Пока одевалась да в потёмках блокнот искала, увидела в окно, что по улице мимо калитки знакомая собака пробежала, а за ней и её хозяин. Значит, они тоже ночуют. Их дача в начале улицы.

Поседел Ми… (Раз, два, три, четыре, пять… имени не называть!) Молодец, по-прежнему бодр и поджар, как и Данка его. Некоторых из наших ровесников сейчас и узнать трудно, а он – вон как резво за ней вприпрыжку. И почти не изменился с тех пор, как впервые повстречались. Он тогда был у нас на скалолазных соревнованиях выпускающим судьёй. Страховку на старте проверял, давал отмашку на старт и на финише оценивал наличие инвентаря – за потерю рукавицы штрафные очки давались.

Тогда ещё красноярские столбисты к нам приезжали. Они нашу команду начисто обставили. Неудивительно – приехали сплошь мастера спорта и кандидаты в мастера спорта – кэмээсы, а у нас самый умелым был один перворазрядник в общей массе третьеразрядников и новичков. И всё равно мы достойно выступили при такой разнице в мастерстве. Это оттого, что на скользкой мраморной скале мы привычные, а им мрамор в новинку. Красноярские Столбы ведь из гранита, шершавые – ноги не скользят.

Знак или нет?

Надо же! На секунду отвернулась, а мой ужин улетел!!! Буквально! Только огромные крылья и успела заметить! Могучий птах спикировал прямо на костёр и подхватил лапами мою сардельку, нанизанную на рогульку из вербы. Рогулька метрах в пяти упала, а ужин – аукнулся! Ищи-свищи теперь!.. У-у! Стервятник! Хоть и скопа-рыболов! Скопой за такое поведение язык не поворачивается называть!

Хорошо, что в стороне была. Такой большой хищный птиц запросто ученицей Бога мог поужинать! Во какие крылья в размахе! Аж ветер по лицу!

…Постой-ка! А я его знаю по прошлому году! У него на правом крыле одно маховое перо белое и торчит вертикально вверх! Перезимовал, значит?! Ладно, прощаю! Ешь на здоровье! Будем считать, что ужин я с другом разделила! Кому сыр и хлеб, а кому – сардельку! Завтра уже домой – стать мумией не успею…

Сколько там времени уже? Ещё полчаса до полуночи… И какой такой знак Учителя я должна угадать в конце третьего дня ближе к полуночи? Если распознаю, тогда – дембель! Не замечу – последствия неизвестны, но лёгкой жизни не будет точно.

Украденный ужин – знак? Или он, наоборот, контрольный выстрел в голову – споткнёшься на ровном месте или нет?..

Споткнулась ведь! Да-а!.. Разговорчивая ты, наша Пятница! Не иначе как сидеть тебе, Татьяна Вячеславовна, ещё четыре дня на даче… Кто обещал Учителю никаких диалогов?! Зачем было вслед дикой птице мысли посылать: «Прощаю! Ужин с другом разделила…»?

Как это, ну и что, что мысленно? Мозги включи! Сказано со всеми молчать, значит со всеми! И с птицами, и с мышками, и с Богом тоже! Не случайно зов к Учителю все три дня был под запретом! Пока Сам не позовёт к маятнику. Даже утреннюю и вечернюю молитвы отменил…

А я?! Как теперь оправдываться, а? На Его доверие уже и не надейся…

Ты ещё с мышкой поговори – тоже пришла поужинать! Сидит на веранде, умывается, поглядывает искоса: «Поделишься со мной последней корочкой хлеба или пожадничаешь?» И не боится же ничего!

А вот возьму и поделюсь! Всё отдам, и хлеб, и сыр… Покрошу только помельче… Мне тут всё равно на один укус – только желудок дразнить, а ей два дня сытой быть. Ешь, Мышонок!

А если испытание продлится ещё четыре дня? Хлеб-то последний! Ничего, похудею слегка. Кажется, в шкафу манная крупа с прошлого года осталась. Лепёшку можно в котелке пожарить. Или кашу сварить. Три картошки есть, чеснок взошёл, можно пощипать на суп любисток, ревень, лук-батун и крапиву. Ягоды клубники краснеют. Зато сахар и чай в достатке – не пропаду… И сгущёнки немного на донышке – живём!

Может, это всё же знак был, а? Знаки у Бога всегда разные, заранее предугадать нечего и пытаться. Постоянны только серебряные колокольчики, когда поле жечес со мной. Если я сама с собой – их почти не слышно, стоит рассердиться на что-то, вообще пропадают… Вместе с полем… Когда Ангелы со мной – лёгкий шелест доносится… Когда Учитель появляется – шелест плавно переливчатым становится, мелодию какую-то напоминает… А дальше – зависит от Его настроения: если радуется, даже голос флейты слышится. Сердится – шум или звонкие резкие щелчки… Нет, щелчки чаще об опасности предупреждают… Это, наверное, Он досадует, что я предупреждения не сразу замечаю…

Мои мысли Учителю и сейчас открыты, если уже слушает, значит любое намерение сразу известно. Да я ведь резкая – подумала и тут же сделала, часто и не советуясь даже. С одной стороны, Он радуется, что умею самостоятельные нестандартные решения принимать, а с другой – думать наперёд учит. А с этим у меня частенько бывают проколы. Что поделаешь, если в голове пока только земные понятия и стереотипы. Что там, в тонких мирах, творится после моих недодумок – мне не видно, а за это ответ Учителю держать. И я бы сердилась на Его месте… И как Он меня ещё терпит?.. Не гонит, и то ладно… В полночь должно всё разъясниться, а пока надо подождать… Поставлю-ка своё поле пошире, чем мой дачный участок… Вредно не будет – от чужих защита, своим только в помощь…

Сейчас, по-моему, только Ангелы на посту. И то неблизко – по контуру трёх участков в радиусе. Попробовать до них полем дотянуться? Заодно и бдительность проверю. Я им, между прочим, поручала извещать, когда Учитель появится. Давно, правда, до испытаний ещё… Может, Бог Аттам отменил моё веление? Наверное… Что-то не отвечают, как обычно. Значит, заняты и мне надо быть настороже! Но там, где они стоят, наши поля, соприкасаясь, создают зарницы. Пять за спиной насчитала и пять впереди… Все на месте!

Моё дело – точно соблюдать то, что Учитель наказал делать или не делать. Просто хочется уже скорей узнать, закончено испытание или нет? Учитель сказал, что когда увижу знак от Него – испытанию конец. Если знаком было посягательство скопы на мой ужин, то оно уже закончилось, и тогда я ничего не нарушила. Мысленные фразы были после. Интересно, меня должны предупредить, если я не выдержала испытания? Или автоматом срок продляется?

Знак – это всегда что-то необычное. Но этого птаха я по прошлому году запомнила за то, что он вот так же украл кусок сала со стола! Повадки у него такие, хоть и рыболов! Необычным было только то, что с кострища не побоялся сардельку стибрить. Может, она ему пахла вкусно, а голод – не тётка?

Если рассуждать логически, то о продлении срока предупреждать необязательно. Тогда до утра просто никакого знака не будет. А мне останется только продолжать обет молчания, следуя правилу караульной службы: не покидать поста, даже если тебя не сменили. Значит, остаётся только внимательно наблюдать. Будет знак – хорошо. Не будет до утра – продолжать жить, как и жила все эти трое суток. Другого пути нет. Нельзя, пока не объявлено о конце обета, звать Учителя. Можно только своё защитное поле держать. Ну-ка ещё раз посмотрю – уменьшилось оно или нет? Нормально, как я и поставила! Значит, всё спокойно… Было – спокойно!.. Только что обстановка поменялась.

Ангелы расположились подковой. Пятеро с севера и трое с запада. А где остальные? А! Двое отступают с юга. Почему? Да, сопровождают! Это хозяин собаки возвращается. Уже по гравийке шаги слышны. Отойду пока на веранду, пусть пройдут.

Долго они гуляли, далеко уходили… Странно мужик руки держит, словно к груди что-то прижимает… Щеночка несёт… Так они – втроём! Собака-мама и хозяин со щенком на руках!

Понятно! Кутёнок маленький, и, возможно, ещё слепой, а без дитяти мамку на прогулку не уговорить! Ей наверняка по грядкам бегать запрещают, вот и выгуливают специально. По-моему, ни одна самая сообразительная собака не может понять разницы между засеянной грядкой и протоптанной дорожкой. Никаким окриком не удержать. А может, они всё понимают, да босым лапам по грядкам приятней бегать? Мягче? И Бог с ними, с запретами? Если любят, то простят и сердито ругать не станут.

Прошли… Ангелы их провожать не стали. У моей калитки остановились. Их не видно, только чувствую, как моё поле от них отражается и слегка деформируется.

Надо от костра отвернуться, а то через закрытые веки пламя бликует… Я пока способна видеть поле только с закрытыми глазами. Тогда земное зрение не отвлекается на ненужные подробности.

Уф-ф! Как они синхронно! Я полем на что-то наткнулась, вспышка получилась, как от сварки, и в костре головёшка стрельнула! Вспышка необычная, яркая… Как будто в непреодолимую преграду лбом! Чужие? Нет, тогда голова болеть начинает. Наверное, Ангелам подмогу прислали или смену караула. Вот, всё спокойно опять. Цвет поля ровный и устойчивый. Может, это был знак? Но будильник в телефоне ещё молчит. Он на ноль часов установлен. Значит, не время. Учитель обычно точен до секунд…

Сколько там? Без трёх минут… Незаметно полчаса пролетело. На востоке небо уже чернеет, а на западе ещё подсвечено. И только-только Венера блеснула. А вон и Сириус…

Мне сейчас важно не заснуть. Дождаться полуночи и ещё часа полтора посидеть у костра – для контроля. Если ничего не произойдёт, значит надо морально готовиться к продолжению испытания.

Хотя какой уж тут сон! Мысли всякие вертятся, словно в салочки играют. Только и успевай их через сито цедить – эти дозволены, а те – безжалостно метлой гони. И всё равно вьются вокруг, как комарики, что на огонь костра налетели, да каждый на меня спикировать норовит.

Тетрадь кончается – это самое неприятное. Семь листиков осталось… Не было привычки на черновиках бумагу экономить. Ничего, потренирую мыслительный аппарат на лаконизме. Надо было сразу мелко писать и записывать только ключевые слова мысли, чтобы после дома расшифровать…

А комары-то – всерьёз кусаются! Достали! И поле жечес не помогает… Придётся их бузиной пугнуть. Сделаю-ка дымовушку. Ветка свежая, задымилась прямо в глаза. Получилась – то, что надо! Улетели! Пока закат над горами догорает, лучше у огня посижу. В доме уже совсем темно, а огарок свечи теперь надолго растягивать придётся. Много потратила прошлой ночью – засиделась, стих писала.

Помнится, Виктор хотел делать ловчие пояса от мурашей на стволах яблонь и привёз немного отработанного масла от двигателя машины. Бутылка с тёмной жидкостью в коридоре стоит. Можно попробовать, горючее оно или нет. Если горит, то из консервной банки лампадку сделаю. Кусочек бинта на фитиль всегда найдётся. Но это если уж совсем припечёт. Копоти от такого светильника будет больше, чем света.

Летние вечера не бывают с кромешной тьмой, и можно посидеть у костра. От него и свет, и тепло, и чай на травах в котелке. Без еды обойтись можно, а без чая – никак.

Да… Знала бы, что буду испытывать дефицит в бумаге, взяла бы запасную общую тетрадь… Почитаю пока, чего я тут понаписала… Много записей по диагностике – это с Ангелами в первый день… Лечила у себя пробой от тёмных, и среди Ангелов было трое раненых. Поле для диагностики никак общими усилиями удержать не могли. Они сказали, что туча нечисти налетела. А мне было трудно даже маятник держать. Топор соскользнул, когда я лучину на растопку строгала, и по указательному пальцу на правой руке лезвием прошёлся. А он для сеанса рабочий. Порез глубокий получился, даже концентрированным йодом долго кровотечение не могла остановить. Подорожник помог. Между прочим, повязку надо бы сменить, а то она от земляных работ из белой превратилась в какую-то грязно-серую… Зато не зря брала аптечку, пригодилась… Но сейчас в доме её искать темно, утром поменяю бинт…

Не знаю, может, от Учителя выговор получу, но другого пути я тогда не нашла, кроме как применить военную хитрость. Энергетический удар ведь был такой силы, что всем телом содрогнулась… Потому и топор соскользнул… Даже огурцам в теплице от чужой ненависти крепко досталось – листики повяли и белыми пятнами, как от ожога, взялись. Может, то, что я сделала, и считается обманом, но кто сказал, что надо себе во вред говорить правду лгунам и врагам? Зато потом нас никто не тревожил. Курорт, да и только! И Ангелы теперь здоровы, и меня только краешком вскользь успело задеть. Замах топором делала большой, могла и без пальца остаться. Тогда пришлось бы «скорую» вызывать и нарушить обет.

Небогато, оказывается, у меня нашлось умных мыслей за три дня лечения от болтливости! И то скорее тезисы на память, чем проза… Учитель может огорчиться, что время потратила впустую. Ну, извиняйте! На земле тоже надо было потрудиться, летний день год кормит. И в домике требовалось срочно порядок навести, окна и полы помыть, чтобы жить можно было. И так крутилась, как муравей… Записывать попутные мысли получалось только в перерывы для отдыха да по ночам.

И как это Лев Толстой «Войну и мир» чернилами написал? У меня бы терпения не хватило десять раз править и переписывать такой огромный текст… На клавиатуре и редактировать легче, и текст быстрей набирается. Вот и Астафьев, как Толстой, от руки писал книги и не одобрял тех, кто тексты стряпал на машинке, не говоря уж о компьютерах. Но мой Виктор никогда бы не начал писать прозу, если бы у нас комп в дому не появился. Не хватило бы ему терпения на переделки текста. И мне не хватает.

Я не романист, а поэт, причём не очень-то усердный. Мне пятнадцать строчек написать – уже много! Лучше семь… Ну, на крайняк четырнадцать. Но чтобы там ни слова, ни даже запятой было не сдвинуть. Для меня и это – занятие на неделю. А попробуй-ка перепиши от руки десять-пятнадцать вариантов романа!

Новый стих получился длинноватым. Но «воды» тут нет – как мне запомнился сон, так и записан. Осталось придумать ему название. А, так и назову:

Странный сон

 
Вчера приснился странный сон.
Сижу одна в огромном зале.
Как будто бы сдаю экзамен
и будет мир тогда спасён.
…Струятся светом занавески
в каком-то неизвестном ритме.
И хороводом ходят рифмы,
легко ложась в напев чудесный.
И кажется, что благозвучны
склонения и падежи…
А лист белёхоньким лежит —
куда-то делась авторучка…
Пока напева не забыла,
макну в чернильницу перо…
Дабы запомнить наперёд,
что в ней вода, а не чернила!
Я заостряю карандаш,
но безнадёжно сломан грифель…
Тем временем сбежали рифмы,
и множится число пропаж.
И белый лист, как время, тает…
Уже и не вместить строки…
Тут всюду рыщут сквозняки,
нещадно мусор выдувая.
И улетает лист бумажный —
оставив маленький клочок.
Его нельзя на пустячок,
а надо мне – о самом важном.
Да, только места – на три слова.
Уже – на два. Нет, на одно…
Да карандаш уплыл в окно,
меняя форму на подкову…
Тут подвернулся уголёк —
Он крошится и руки мажет,
Что в принципе уже неважно:
всем жизням подводя итог,
он растворился в слове: Бог.
На белом – первозданной сажей.
 

Стихи, честно говоря, пришли наяву. Весь вчерашний день вынашивала и всю прошлую ночь переписывала и уточняла ритмику строф… Потому что сон всплывал в памяти постепенно и по частям. Кстати, надо будет спросить Учителя, что означали эти события во сне – действительно экзамен? Во снах часто мозг реальности тонкого мира подменяет земными шаблонами. Особенно когда не может подобрать слово или образ к неизвестному понятию, то нередко подсовывает весьма приблизительные аналогии да земные стереотипы.

Ну-ка, ещё раз перечитаю… Закрыв глаза и наизусть… Легче будет сопоставить, совпадают ли воспоминания со словами…

Явление Триединых

Надо же! Сквозняки почувствовала прямо иголочками по коже! А то, что я занавесками во сне видела, сейчас тремя столбами пламени выглядит! Это что-то новенькое! Совсем другая картинка! Образ не из позавчерашнего сна!