Текст книги "Мать четырех ветров"

Аккуратно свернутые бумаги опустились в мой рукав. В ближайшее время надо будет лицедеев посетить – разобраться, что к чему, да выяснить, не замыслил ли прежний хозяин каких темных делишек.

– Благодарю вас, любезный дон ди Сааведра.

– Пустое… Освидетельствование подобных договоров является одной из моих обязанностей.

Я поднялась со всем доступным изяществом, покряхтывая от усилий. Агнешка предупредительно поддержала меня под локоть.

– Желаете отдохнуть перед ужином?

Взгляд льдисто-серых глаз алькальда ощущался щекоткой на скулах, плечах, от подбородка до кончиков пальцев. Опасность! Какой, к лешему, отдых? Бежать надо, да так, чтоб только пятки…

– Желаем, – ответила за меня Агнешка и ойкнула, ощутив, как мой каблук наступает на ее ножку. – Лутеции нужен отдых.

Не знаю уж, какие великие планы на ближайшее время были у дона ди Сааведра, но Агнешка их пресекла на корню. Вежливо отказавшись предоставить меня заботам алькальда, отдала распоряжение слугам и под руку дотащила меня до какой-то полутемной спальни. Я без сил упала на застеленную атласным покрывалом кровать.

– В полночь, говорят, звездопад намечается?

– После ужина будем им на террасе любоваться, – ответила водяница, ослабляя шнуровку моего платья. – Тебе для полного счастья зрелищ недостает?

– Желание загадать хочу заветное, – серьезно ответила я. – Чтоб достопочтенный мэтр Пеньяте в таком же поясе, в который меня обрядить велел, сам пожил – недолго, седмицы две всего.

– А потом?

От прикосновений тонких пальцев девушки мне стало немного легче.

– А потом я на его могиле летку-енку сбацаю!

– Неужели все настолько плохо? – В серебристом голоске мне послышалась искренняя тревога. – Может, тебя обрадует, что Дракон осведомлен о твоих затруднениях?

– Рыдаю от счастья! – фыркнула я. – Валашский господарь мизинцем не пошевелит, если в том его выгоды не будет.

– Не плачь, ну не плачь, пожалуйста. Он что-нибудь обязательно придумает. В конце концов, его сила вместе с твоей заперта.

Я приподнялась на локте и грозно шмыгнула носом.

– Мне приятно твое сочувствие, только я князя давно знаю. У него этой силы – хоть ложкой ешь. Знаешь, какие он чудеса при мне вытворял?

– Какие?

Водяница сосредоточенно творила какую-то волшбу.

– Ты, Лутеция, подробно мне про его чародейства рассказывай. И не шевелись пока. Говори, только не дергайся. На спину ляг, вот так… Расслабь члены…

Я прикрыла глаза.

– Агнешка, ты единорогов когда-нибудь видела?

– Нет. А ты?

– А я видела, и князь наш мне в этом немало поспособствовал…

История моя выходила запутанной и многословной. Воспоминания о зеркальных лабиринтах, тысяче радуг, индриковом племени, которое вернулось в наш мир, духе серебряного озера и старой колдунье извергались из меня бурным потоком.

– И оказывается, вассальную клятву поцелуем скреплять требовалось. Вот тогда я первый раз увидела, как двое мужчин целуются.

Агнешка расхохоталась и прилегла рядышком.

– А сегодня твое образование пополнилось еще и зрелищем целующихся женщин. Что, донья Ягг, можешь теперь сказать, что все в этой жизни повидала?

– Не могу. В этом мире еще столько всего! И не только в этом мире – есть же и другие… У меня планов-то громадье.

– Я тоже многое успеть хочу, – кивнула княжна. – Только в Элории у меня это не получится…

Тихая дрема исподтишка утаскивала меня в далекие дали. Магичкой Агнешка была отменной – своей железной сбруи я почти уже не чувствовала. Скрыть протяжный зевок не получилось.

– Я тебе столько всего наговорила, кроме главного: не рассказала, какой Влад сильный колдун.

– Великий колдун Влад Дракон, – так же сладко зевнула девушка. – Пример для подражания… Ходят слухи, он женат?

– Ненадолго. Как только его случайная супруга соизволит с ним поговорить, будет твой эталон свободен как ветер.

– Ну, значит, ты эта «случайная супруга» и есть? Демон тебя раздери, Лутеция, я из-за твоих секретов кругленькую сумму товаркам проспорила!

– Никто ничего не знал! – обиженно возразила я. – И не узнал бы никто, если бы…

– Наивное дитя! Что значит – никто? На твои поиски лучшие боевые маги направлены были. Ты, что ли, с каждого клятву молчания стребовала?

– Нет, но…

– Кому надо было, тот осведомлен, уж будь уверена! Погоди… Ах, какая комбинация! Почему мне сразу это в голову не пришло?

Я села на постели и уставилась на раскрасневшуюся водяницу.

– Поделись мыслями! Ну, давай же, не томи! Что за комбинация?

Агнешка вскочила на ноги и взволнованно заходила по комнате. Каблучки туфель отбивали веселую дробь, как бы отмечая важность всего сказанного.

– Что у нас имеется? Один великий колдун и…

– Кто еще?

– А больше никого не надо. На нашем великом колдуне лежит печать запрета, поэтому, если хочешь его где-нибудь запереть, лучшего места, чем остров Элория, не сыщешь. Попасть он сюда попал с чьей-то помощью, но это сейчас не важно. Значит, цель номер один – заманить – достигнута. Цель номер два – лишить магических сил. Тоже исполнено. По удачному стечению обстоятельств на этом острове оказывается возлюбленная великого колдуна, и он не в силах сдерживать страсть… Лутеция, прекрати меня с мысли сбивать! Твои чувства мы сейчас не обсуждаем! Колдун инициирует свою… ну, хорошо, не возлюбленную – девушку, просто девушку, и на время теряет свои силы. И тут приходит черед цели номер три – сделать так, чтоб магические силы к нему не вернулись. На девушку надевают пояс, и сила воды надежно заперта!

Я следила за мыслью Агнешки с открытым ртом.

– Что скажешь? – горделиво спросила та, останавливаясь напротив. – Разве я не умница?

– И дальше что?

– А дальше я сделаю такую головокружительную карьеру на континенте, что все местные колдунишки лопнут от зависти!

– Я не о том. С Драконом что? Он здесь, он обессилен. Что дальше намеревается сотворить с ним этот «великий комбинатор», чьи планы ты сейчас так правдоподобно изложила?

– Не знаю, – пожала плечиками княжна. – Но обязательно выясню. Мне очень хочется с этим человеком поговорить, свое восхищение выразить.

Слыхала я, что любой мастер, который в своем деле поднаторел, становится странноватым. Сейчас передо мной стояло и притопывало в нетерпении живое тому подтверждение. Комбинаторша ляшская!

Вся дрема слетела с меня в мгновение ока. Какой сон, когда тут такие дела творятся!

– А ты, оказывается, не только в магии сильна, донья Брошкешевич! Выражаю тебе свое восхищение. Браво!

Довольная Агнешка ответила мне шутовским поклоном.

– Надо теперь Дракону об этом всем сообщить.

Я не возражала.

– Когда беседовать с ним будешь, разузнай, пожалуйста, зачем он в Кордобу явился, кто ему эту мысль подсказал.

– Непременно. Тогда мы сможем понять, кто за всем этим стоит. А ты…

– А я в уголке посижу, – усмешка получилась кривоватой, – с семечками. У меня, любезная донья, ворох других дел, никак с валашским господарем не связанных. Так что сами свои проблемы решайте, коллегиально, так сказать, внутристихийно.

– Об Игоре ты позабыла, что ли?

– А убийство-то здесь при чем? – раздраженно переспросила я и чуть не зашипела, осознав собственную глупость. Если бы не смерть романского ветреника, ничего бы не было – ни дознания, ни ареста. – Не отвечай! Я поняла. Только никто не знал, что я в Квадрилиум вернусь – ни единая живая душа. Это просто случайность.

– Ну, ну… – покачала головой собеседница. – А ведь если на мгновение допустить, что это ты за всем стоишь… – И движением руки заставив меня подавиться возражениями, продолжала: – Некая донья, движимая чувством мести, вызывает своего супруга, проводит с ним ночь, а затем виртуозно разыгрывает роль жертвы, запирая в себе всю отобранную у Дракона силу. Здорово, правда? А что же теперь? Убить мерзавца, пока он развода не добился, и самой на трон взойти. Вдовствующая императрица Лутеция. Звучит?

И тишина, тяжелая и душная, повисла между нами в этот момент. Потому что получалось, ёжкин кот, очень складно. Я и так и эдак вертела в голове известные мне факты, и при любых раскладах история, только что придуманная ляшской княжной, выглядела очень достоверной. Выглядела бы, если б я была не я, а некто более практичный и бессовестный.

– Тебе нужно аудиенции у его величества Карлоса Первого добиваться. Ему в литературных трудах такие трагические сюжеты очень бы пригодились.

– По крайней мере, так получается гораздо интересней, – не обиделась водяница. – А то мэтр Пеньяте в роли главного злодея смотрится несколько бледновато.

– Конечно, оскорбленная женщина и жажда мирового господства выглядят не в пример ярче.

Агнешка хихикнула. Кажется, моя новая подруга относилась к тому типу людей, для которых осознание собственного ума было самым большим жизненным удовольствием. Что ж, пока крошечное самолюбование не раздулось в отвратительное высокомерие, я готова относиться к этой черте характера с симпатией.

– Думаешь, мы достаточно отдохнули? – поднялась я с кровати. – Мне хотелось бы побеседовать с доном Акватико как можно быстрее.

– Не терпится познакомиться с будущим тестем?

Я промолчала. Надо же, все обо всем знают. Все, кроме меня. Чем вообще моя личная демоница занимается? Почему заранее не предупредила? Хотя, если припомнить, сколько непривычных обязанностей свалилось за последний год на бедную Иравари, ничего удивительного…

Агнешка сосредоточенно поправляла мои волосы. В отсутствие зеркал ее помощь была просто неоценимой. Сама донья Брошкешевич выглядела превосходно. Локоны, разделенные прямым пробором, обрамляли круглое личико и изящными волнами спускались на отложной плоеный воротник. На платье не было ни складочки, будто минуту назад прошлись по нему раскаленным валиком. А еще княжна была свежа, как утренний ветерок, и глаза ее сверкали, и алели губы, и когда она улыбалась, на щеках появлялись восхитительные пикантные ямочки.

– Чего смотришь? – Золотистые брови вопросительно приподнялись.

– Любуюсь, – не стала скрывать я. – Ты очень хорошенькая.

Ее взгляд стал внимательным, будто водяница пыталась разглядеть, не шучу ли я.

– Тогда понятна твоя привязанность к зеркалам.

– Поясни.

Я сделала несколько пробных шагов по комнате, огибая туалетный столик, и подошла к окну. Огромная луна нависала над зубчатой стеной замка.

– Раз ты такая поклонница красоты, на свое отражение ты должна смотреть ежесекундно. Не понимаешь? – Агнешка серебристо рассмеялась. – Мы в университете с девушками спорили, кто ты, донья Ягг, – задавака или дурочка. Не может ведь женщина не осознавать всей своей силы. Или может?

Я пожала плечами, не оборачиваясь. Силуэт стражника медленно двигался вдоль стены.

– Интересно, в паляссо дель Акватико подземные ходы есть? Не может не быть – песчаник порода ноздреватая, всяким изменениям подверженная. Вон за той стеной – в скалах – должен быть удобный проход к морю. Потому что где море, там и лодки. А где лодки – там контрабандисты, людишки морской удачи…

– Ты уходишь от разговора! Не хочешь говорить о своей красоте? Смущаешься?

Я провела рукой по слюдяным стеклышкам.

– Глупости все это, донья Брошкешевич, пустое…

– Ну почему же. Женская прелесть – это тоже оружие. Многие войны в древности происходили из-за женщин. Из-за красивых женщин.

– Нет, – горячо возразила я. – Это уже потом менестрели да сказители историю приукрасили. Потому что народу приятнее думать, что не на жажде власти да выгоде все держится.

Агнешка опять расхохоталась.

– Девушка с разбитым сердцем! Это обида в тебе говорит. Тебе сейчас кажется, что ты всю грязь жизни постигла. Представляешься себе эдакой пресыщенной дамой. А на самом деле…

– Прошу тебя, перестань. Я не хочу это обсуждать!

От продолжения неприятного разговора меня спас слуга. В дверь постучали, и ливрейный господинчик пригласил нас следовать за ним. Я рванула к выходу, как лошадь к водопою.

– А на самом деле из-за таких, как ты, Лутеция Ягг, войны и случаются! – оставила за собой последнее слово Агнешка. – И когда в следующий раз задашься вопросом, зачем Влад Дракон примчался в Элорию, просто посмотри в зеркало!

Как хорошо, что можно было сделать вид, что я ничего не слышала. С очень прямой спиной я неслась по коридору, поминутно оборачиваясь и подгоняя гневными взглядами запыхавшегося слугу.

Что там у нас по плану – короткая беседа с доном Акватико или ужин? Есть хотелось очень, но еще больше хотелось, чтобы разговор с грандом воды был уже позади.

– В какую залу вы ведете нас, уважаемый? – обернулась я, резко остановившись.

Слуга обогнул меня по малой дуге и прислонился к стенке.

– Ох, и горазды вы, донья, бегать!

Я переждала, пока он восстановит дыхание, и повторила вопрос.

– Дон Акватико ждет вас в кабинете.

Я разочарованно поплелась дальше. Три корочки хлеба и водица, а лучше – сыр, виноград, бокал охлажденного вина.

– Донья дель Терра и донья Брош… – сообщил слуга в приоткрытую дверь.

Я оттерла его плечом, избавив тем самым от позора, – выговорить заковыристое прозвание ляшской водяницы не каждому было под силу, и юркнула в кабинет.

За дверью была квадратная небольшая комната, выдержанная в спокойных коричнево-золотистых тонах. Стены украшали тканые гобеленовые шпалеры в окантовке из полированного ореха, у окна – громадный письменный стол с креслом. В кресле восседал благородный дон самой разбойничьей наружности. Наверняка любезнейший ди Сааведра лет через сорок превратится в такого вот лихого старикашку – с хохолком снежно-белых волос, задорно торчащими усами и хитрым взглядом абсолютно желтых тигриных глаз. Одет благородный дон был вовсе не для официального приема. Ни плоеного воротника, ни бархатных буфов на костлявых плечах. Все просто и очень по-домашнему – атласный халат поверх белой сорочки.

– Добро пожаловать, красавицы.

Взгляд желтых глаз перебегал с меня на стоящую чуть позади Агнешку и ощутимо теплел. Слово «красавицы» их обладатель выговорил с таким придыханием, что заставил на секундочку усомниться в своем преклонном возрасте. А папаша-то у нашего алькальда тот еще шалунишка!

– Вы, наверное, голодны? Альфонсито конечно же не догадался вас угостить. Я отдам распоряжения.

И, игнорируя стоящий на письменном столе серебряный колокольчик для вызова прислуги, дон резвой гончей выскочил в коридор. Промедли он еще хоть мгновение, мы успели бы возразить, покраснеть, заверить, что ни капельки не голодны, и проделать еще десяток положенных в таких ситуациях глупостей. Но дверь захлопнулась, а мы с доньей Брошкешевич остались стоять соляными столбами в центре ворсистого охряного ковра.

– Быстро! – скомандовала Агнешка. – Я на страже постою, а ты просмотри документы!

Точеный подбородок водяницы указывал в направлении письменного стола.

– Ты ополоумела, что ли?

– Он специально нас здесь оставил. Как по нотам все разыграл. Там что-то такое быть должно, что тебе обязательно увидеть надо.

– Не буду! Стыд-то какой!

– Стыдно, когда видно! Не хочешь – я сама. – Агнешка решительно отодвинула кресло и склонилась над какими-то бумагами. Я отвернулась, всем обликом демонстрируя неучастие, но на дверь все-таки посматривала. – Та-ак, – шуршала документами княжна. – Пока ничего необычного. Благословление на ваш с алькальдом брак от грандов земли, грандов воды, целая тетрадь непонятных закорючек…

– Дай посмотреть, – не выдержала я. – Это хинский. Язык то есть. А текст – что-то вроде предсказаний. У хинских мудрецов такие штуки в соответствии с движением небесных тел составляются.

– Ты понимаешь, что там написано? – восхитилась водяница.

– А то! Это же простецкий мандаринский диалект, на нем купцы дела свои ведут.

– Торгашка!

– Не надо завидовать. Меня этому языку еще бабуля в детстве обучала.

– Тогда ладно. А что предсказывают?

– Ничего особенного. Небо, оно свою волю очень обтекаемо формулирует, типа – «Сильная черта на втором месте. Появившийся дракон находится на поле. Благоприятна встреча с великим человеком»[1]1
  Здесь и далее цитаты из «И-Цзин» – «Книги перемен».


[Закрыть].

– И что бы это значило?

– Некто встретит важного в своей жизни человека. То есть, например, идешь ты на экзамен, а по дороге какая-нибудь служанка масло на лестнице разлила. Ты поскальзываешься…

– А потом у медичек, поломанные конечности баюкая, думаешь: какая важная служанка в моей жизни появилась, можно сказать – судьбоносная! – в голос заржала Агнешка.

– Тихо ты! – шикнула я, продолжая читать. – «Сильная черта на третьем месте. Благородный человек до конца дня непрерывно созидает. Вечером он бдителен. Опасность. Но хулы не будет».

– Записать бы для памяти, – прошептала водяница.

– Обойдешься, – строго возразила я. – «Сильная черта на четвертом месте. Точно прыжок в бездне. Хулы не будет».

– Сколько их всего, черт этих?

– Шесть. Погоди…

– Первая, пятая и шестая нужна. Быстрее! Не медли, Лутоня.

От напряжения испарина выступила у меня на лбу.

– «В начале сильная черта. Нырнувший дракон. Не действуй. Возгордившийся дракон. Будет раскаяние…»

– Дальше!

До нашего слуха уже доносился звук шагов.

– «При действии сильных черт смотри, чтобы драконы не главенствовали. Тогда будет счастье…» Все! Назад!

Мы успели отскочить от стола и даже поправить растрепавшиеся локоны, когда хозяин кабинета снова осчастливил нас своим присутствием.

– Главное, что хулы не будет, – прошептала водяница, встречая дона Акватико нежной улыбкой.

Я не успела ответить, только подумала про себя: «Хула – это как раз не самое страшное. Главное, чтоб дракон оказался символичным иносказанием, а не настоящим валашским господарем. Потому что иначе предрекаемое счастье ждет меня только с его поражением. А это мне совсем не нравится».

Гранд воды привел с собой аж четверку слуг, которые с муравьиной скоростью и трудолюбием сервировали для нас уголок письменного стола. Непорядок в бумагах от внимательного взгляда хозяина кабинета не укрылся.

– Как говорил великий хинский полководец Сун Цзи, – хищно улыбнулся дон Акватико, – «Война любит победу и не любит продолжительности».

Я разозлилась. Потому что на столе нас ожидали виноград и сыр и темные бутыли, покрытые тонкой изморозью, и миндальные порожные в шапках сахарной пудры, а мне предлагали какую-то бессмысленную беседу, сдобренную щепоткой интриг. Поэтому я прямо взглянула в желтые глаза и проговорила со значением:

– Также ему приписывают изречение: «Бывают дороги, по которым не идут, и бывают армии, на которые не нападают».

И цитатку я ввернула на том самом мандаринском диалекте, чтоб ни у кого из присутствующих никаких сомнений не оставалось. Да, грешна, да, в чужих бумагах рылась. Стыд мне и позор! Можно теперь чего-нибудь пожевать?

– Эксито! Точное попадание! – хлопнул в ладоши гранд воды. – Донья Лутеция, я сражен наповал вашим умом. Клянусь, будь я лет на двадцать моложе…

В ответ я склонила голову, решив скользкую тему ухаживаний не поддерживать, и достала из рукава синюю подвеску.

Глава 7,
в которой происходит объяснение, ведется расследование и проверяются как границы женской дружбы, так и мужского терпения

Das Wasser ist König, sogar das Feuer hat Angst vor dem Wasser.

(Вода – король, даже огонь ее боится).

Немецкая пословица

Много ли человеку надо для счастья? Мне, как оказалось, надо немного. Вкусная еда и ни к чему не обязывающая беседа с доном Акватико подняла мое настроение на недосягаемую для мелких неприятностей высоту. Маячивший в ближайшем будущем ужин тоже радовал.

– О чем задумалась? – вопросила Агнешка, растягиваясь на кровати. За время нашего отсутствия в комнате прибрали, заправили постель, освежили воду в умывальных кувшинах и заменили цветы. Теперь на прикроватном столике красовался букет кремовых роз.

Я пожала плечами. Сносить очередные насмешки над моим здоровым аппетитом не хотелось.

– Тебя нисколько не расстроило, что дом воды не в состоянии снять твой пояс?

– Я и не надеялась, что все так просто будет. Все же несколько толковых советов я получила.

– Ага. Той же глубины и обтекаемости, что и хинские предсказания.

Я присела на краешек постели.

– А то, что дон Акватико пригласил здесь погостить, тебя тоже ни капли не тревожит? – продолжала гнуть свою линию водяница.

– Мне без разницы, где время коротать. Понадобится – сбегу, и никакие запреты меня не остановят. Завтра у меня встреча с одним юношей, стражником из Квадрилиума. Бланку опять же навестить надо бы.

– Проводим дознание по всем правилам?

– Ах, брось! Если бы они существовали, правила эти, а то ведь просто тыкаюсь туда-сюда, как слепой щенок.

Голубые очи Агнешки были задумчивы.

– Должны же уложения для дознаний существовать. Убийства, лиходейства разные в больших городах каждый день, наверное, происходят. И люди должны быть специально для розыска обученные, и приемчики всякие.

– Есть городская стража, альгвасилы, суды. Алькальд, наконец.

– Мало, да все не то… Знаешь, Лутеция, сдается мне, человек, который процесс дознаний каталогизирует, еще не появился.

– Время еще не пришло.

Княжна нравилась мне все больше и больше – ее светлый строгий ум вызывал восхищение.

Агнешка вскочила с постели и позвонила в колокольчик.

– Подайте принадлежности для письма, – велела прислуге. – И уберите цветы, их аромат мешает сосредоточиться.

Я повела носом. Пахло скорее приятно.

– Доньи желают напитков? – осведомилась молоденькая служанка, послушно подхватывая вазу.

– Вина, – решила я. – Нет, лучше воды или сорбета лимонного принесите. Если уж нужна свежая голова…

– Мы можем сварить для доний каффа, – улыбнулась в ответ девушка. – Дон Акватико предпочитает этот напиток всем прочим, когда занят в кабинете.

Я чуть не взвизгнула от радости.

– Да, да, да! Вы просто умница! Несите! – И, видя недоумение подруги, пояснила: – Тебе должно понравиться. Его варят из специальных коричневых зерен, и даже лекари считают, что каффа способен очистить ум и придать бодрости. Он не очень популярен в Элории, но это всего-навсего дело времени. Как только король подпишет указ о новом морском торговом пути, через грузовой портал, каффа наводнит сначала столицу, а затем…

Я запнулась под укоризненным взглядом княжны. Да что ж это у меня сегодня язык за зубами не держится? Нашла кому про торговые аферы рассказывать – магичке да аристократке. У-у-у, болтушка рутенская, мало тебя в детстве пороли!

– В общем, тебе обязательно нужно попробовать, – закончила я невпопад. – Это вкусно.

Круглый поднос с чашечками, плошкой с тягучим медом и изящной медной далла – сосудиком с носиком и длинной ручкой, в котором каффа получается самым вкусным, стоял перед нами на месте вазы уже через пару минут. Рядом лежали писчие принадлежности.

– За работу! – провозгласила я, разливая по чашкам густую коричневую жидкость. – Сначала с медом попробуй, а то горьковатый вкус может отпугнуть с непривычки.

Княжна сняла пробу, удовлетворенно кивнула и взялась за перо.

– Дело номер один, об убийстве студента Квадрилиума Игоря Стрэмэтурару, объявляю открытым.

Писала Агнешка споро, разделяя в два столбика известные нам факты и домыслы. Отдельной строкой вносила список имен тех, с кем необходимо было переговорить в первую очередь. Мой «главный свидетель» ждал меня в зазеркалье, но о его существовании никому рассказывать не хотелось.

– Что могло послужить причиной убийства? – спросила водяница, проводя внизу листа жирную черту.

– Так их обычно только две, – с готовностью ответила я. – Алчность да ревность. Первую мы сразу можем вычеркивать. Богатством покойный похвастаться не мог, все его достояние – ворох дамских подвязок.

– Ну, тогда еще третья причина вырисовывается, – встрепенулась Агнешка. – Кто-то мог захотеть навсегда закрыть рот нашему герою-любовнику.

– При наших вольных студенческих нравах? Брось! Разве что Игорь замужнюю даму в счет своих побед внес.

– Или наградил кого-то ребенком… Нет! – От резкого движения локоны Агнешки взметнулись золотистой волной. – Любая столичная финтифлюшка знает, что делать надо, чтоб случайно не понести.

Я этого не знала, но на всякий случай утвердительно промычала.

– На тебе, Лутеция, будет допрос стражников. Ты умеешь с парнями из Нижнего города разговоры разговаривать.

– Хорошо. К завтрашнему вечеру тебе отчет предоставлю. В произошедшем убийстве еще одна странность имеется.

– Ты про обескровливание и болиголов? – понимающе улыбнулась водяница. – Не смотри так удивленно, любое слово, в Квадрилиуме сказанное, своего слушателя найдет. Мне твой разговор с ректором до последней буковки передали. Так что подготовиться удалось – парочку книг по данной теме я достала. Если удастся до своей комнаты в университете добраться…

– Еще чего! – возмутилась я. – Бросить меня здесь хочешь? Назначили опекуншей, будь добра соответствовать.

– А где я еще, по-твоему, о кровавых обрядах узнаю?

– Отправим за книгами кого-нибудь из слуг. Я сейчас…

Колокольчик музыкально тренькнул.

– Подожди! – остановила мой порыв Агнешка. – У меня есть ученый человек на примете.

Давешняя молоденькая служанка почтительно застыла на пороге.

– Нам хотелось бы знать, когда нас пригласят на ужин.

Я хмыкнула. Кажется, мой нечеловеческий аппетит становится заразным.

– Не позднее чем через три четверти часа. Доньи прикажут помочь им переодеться? Я могу позвать еще двух горничных.

Мы с Агнешкой переглянулись. Голубые глаза водяницы тщательно осмотрели мой немаркий, неброский и… еще десяток «не» туалет. Переодеться? Разве вот в скатерть завернемся, причем обе в одну. А служаночка явно получала удовольствие от нашей растерянности. И в ее взгляде читалось едва заметное презрение к двум университетским замарашкам. К слову, а чего это мы оделись так… простенько? На свидание же вроде отправлялись. Ну, хорошо, только я отправлялась, Агнешка всего лишь в сопровождении шла. Но все равно… Я еще раз взглянула на платье княжны, такое же неброское, как и мое, но с едва заметной обтрепанной бахромой по подолу, там, где ткань постоянно соприкасается с обувью. И туфельки совсем сбиты… Нет, это не похоже на скромность, скорее на бедность. Я ужасно разозлилась на свою невнимательность, а еще больше – на высокомерие здешней прислуги.

– Дон Акватико любезно пригласил нас с княжной Брошкешевич погостить в замке, – произнесла я таким холодным тоном, что казалось, изо рта вырывались не слова, а клубы морозного воздуха. – Будьте добры завтра на рассвете отправить в Квадрилиум двух – нет, лучше трех слуг, чтоб они доставили наши вещи не позднее восьми часов утра. Вашей… компетентности достаточно для организации этого процесса?

Девушка открыла рот. Заковыристые слова, я уверена, раздавались сейчас в ее голове набатным колоколом. Бам! – компетентности – бом! – организации – ба-бам! – процесса…

Служанка пролепетала нечто утвердительное.

– К ужину мы переоденемся самостоятельно, – продолжала я морозить несчастную. – И очень надеюсь, что слуга, долженствующий нас к нему сопроводить, явится вовремя. Мы с княжной Брошкешевич любим пунктуальность.

Бах! Это слово было финальным аккордом. Ошарашенная служанка вывалилась за дверь, а я повернулась к водянице.

– Не дергайся! Времени мало.

– Что ты задумала?

– Ответную любезность. Ты надо мной сегодня много колдовала, теперь и мне позволь.

– Это же не стихийная магия! – испуганно вскрикнула Агнешка, когда я начала плести морок.

– Именно поэтому она у меня все еще есть. Не бойся, ни один из здешних грандов, я уж не говорю о простых мэтрах, наш обман не раскроет.

Хорошо рассмотреть свой морок я не могла, но очень уж четко представлялось мне, как должна выглядеть ляшская водяница по завершении волшбы, поэтому наводила я его вдохновенно. Агнешка была настолько хороша собой, что никаких изменений в ее внешность вносить не требовалось. Я занималась только платьем. Пустила по плечам и подолу серебристый позумент, чуть изменила цвет ткани – с серого на серовато-голубой. От смены тона глаза водяницы засияли, как яркие звезды. И мантилья ее стала из серебряного кружева, и туфельки украсились драгоценными пряжками. Княжна ошарашенно глядела на подол своего, еще полчаса назад бывшего скромным, платья, поднимала руки, чтобы рассмотреть кружевные манжеты, доходящие до кончиков пальцев. Потом ее лицо озарила улыбка.

– Спасибо, Лутеция…

Как я могла забыть народную мудрость, что встречают по одежке? Вот теперь никто из дома Акватико не скажет, что юная водяница приживалкой к ним пришла. Вот так-то! Знай наших!

– Не за что, – легко ответила я. – Обращайся, если что.

В этот ночной час главный кордобский храм Источника был почти пуст. Большая часть служителей спала, лишь один из них стоял на страже перед мерцающей завесой, прикрывающей вход к порталу. Служитель был дипломированным элорийским магом, мэтром земли. Он стоял, прислонившись к резной мраморной колонне, и мечтал о том сладком миге, когда явится его сменщик и можно будет, наконец, вытянуться на удобной лежанке. Звук неторопливых шагов по мраморному полу раздался подобно грому небесному. Мэтр обернулся на звук, развевая подол янтарной мантии.

– Кто здесь? Храм закрыт и возобновит свою работу с рассветом.

– Я информирован о часах работы, но дело мое не терпит отлагательств. – Из тьмы выступила огромная фигура посетителя. – Доброй вам ноченьки! Меня зовут дон Хуан, и я извиняюсь за неудобства, которые причинил своим визитом.

Громила неловко поклонился, снимая шляпу, которая размерами соперничала с колесом телеги.

– Имею честь разговаривать с мэтром Тодо? Мне рекомендовали вас как человека, который может мне помочь.

В огромной ручище, как по волшебству, появился увесистый кошель.

Хитрые глазки мага земли загорелись вожделением.

– Кто? Кто меня вам рекомендовал?

Дон Хуан склонился к самому уху стража и прошептал заветные слова. Через несколько минут кошель перекочевал в складки янтарной мантии.

– Еще столько же вы получите после моего возвращения, – ворковал дон Хуан, тесня мага к арке портала.

– Так, говорите, обратно ждать вас на рассвете?

– Именно так я и планирую.

– В Романию и обратно?

– Именно. И надеюсь, причины моего поведения вас не интересуют.

Мэтр Тодо размышлял в этот момент вовсе не об этом, а о том, что он скажет сменщику, делиться с которым вовсе не хотелось. Борьба между жадностью и честностью завершилась поражением последней, и маг по-деловому вопросил:

– Только вас или еще кого-то?

– У меня при себе только пара почтовых голубей. Это важно?

– Да, придется немного перенастроить пентаграмму. Переброска живых существ…

– Приятно иметь дело с мастером! – Еще две монетки поменяли владельца. – Видимо, о том, что мне хотелось бы сохранить события сегодняшней ночи в тайне, я могу даже не упоминать?

Мэтр Тодо кивнул.

– Я обязан открыть двери храма с первыми лучами солнца. Вы должны успеть до рассвета.

Дон Хуан отнесся к предупреждению со всей серьезностью.