Текст книги "Девушка с букетом"

Кривая ромашка

Родственники Фольца – пожилая чета, Гарольд и Марта, одинаково долговязые и веснушчатые, только Марта – более замкнутая, а Гарольд – разговорчивый. Причем он по-русски очень даже сносно объясняется, зря Робин боится общения. Обо всем этом Варя сообщила девушке-экскурсоводу, с которой они встретились на набережной. Когда-то это была просто хорошо утоптанная поляна, где гуляла по вечерам молодежь, а теперь – надо же, дорожки, клумбы, новый причал, новое кафе! Разноцветными флажками все украшено. К Дню города расстарались. Да неужели это здесь они с Ленкой бродили по шишкам? Кстати, вон тысячелистник на обочине – в композициях из него получаются замечательные маленькие елочки. И Варя, недолго думая, перемахнула через изгородь и начала щипать траву.

– А зачем же им тогда переводчица? И куда они запропастились? – озиралась ее новая знакомая.

Дались ей эти немцы! Солнышко, музыка, белый песочек – да такой день надо специально запоминать, чтобы в горький час выгрузить из памяти – и рассеять мрак.

– Не волнуйся, они своим ходом добираются, на машине, – авторитетно заявила Варька, засовывая травинки в пакетик. – Прямо сюда подъехать должны. У них карта есть, они по ней отлично ориентируются. Переводить им, по большому счету, не надо, могли бы вообще без провожатого обойтись – но с гидом все-таки надежней. Время экономится, в кафе и сувенирных лавках не так обдирают. А то я там, в Переславле, на секунду отвернулась – и они чуть стаканчик черники за пятьсот рублей не купили… Появятся – я их сразу тебе покажу!

Переводчица согласно кивнула, не стала дергаться и хвататься за часы или мобильник. Варя придирчиво ее оглядела: кареглазая блондинка, довольно яркая, да и моложе ее, но тут же смилостивилась – какая-то рассеянная, под глазами тени – она, Варя, куда эффектнее! И сразу оживилась. Через пять минут она уже угощала новую знакомую конфеткой, заинтересовалась ее колечком, вспомнила новый анекдот. Гарольд и Марта опаздывали, время тянулось, переводчица внимательно слушала Варю, а сама почти ничего не говорила, и Варя незаметно поведала ей все о немцах, о подруге Лене, о других одноклассниках, которые сделали неплохие карьеры: один стал юристом, другой – начальником городской милиции, третий – местным министром культуры. Вспомнила даже, как она в этот раз добиралась в Белогорск – с приключениями, проворонив последнюю электричку. Спасибо, попутчик попался нормальный мужчина, не воспользовался ее одиночеством и беззащитностью. Они так замечательно поговорили – только в поезде можно раскрыть душу незнакомому человеку, с которым потом никогда не встретишься, правда? Блондинка молча кивала, и Варя увлекалась все больше и больше.

– Да вон же они! – вдруг перебила она сама себя.

– Немцы?

– Какие немцы! Мои однокашники-карьеристы, я же только что рассказала! Они все в оргкомитете по подготовке к Дню города состоят, а сегодня генеральная проверка. Это они новый объект осматривают!

Несколько человек, что-то обсуждая, шли вокруг стеклянного кафе, и Варя с увлечением называла каждого:

– Вот это Лена, за ней идет Георгий-музыкант, дальше Фольц-милиционер, родственник наших немцев. А вон тот, рядом с мэром, – спонсор, колбасный завод… А это кто, который спиной стоит, оглянулся…

Варенька хлопала глазами, словно не могла узнать. Оживление постепенно сползало с ее лица. Вдруг, резко развернувшись, она предложила своей спутнице:

– Пойдем на пляж!

– Что, немцы там?

– Да нет, к празднику конкурс песочных фигур готовится, пойдем посмотрим, интересно, а чего тут стоять? – бормотала Варя, снова перемахивая через изгородь и таща блондинку подальше от набережной и кафе.

Та спешила за ней, оглядываясь и пожимая плечами, но вот сосны расступились – и тут действительно можно было забыть и об одноклассниках, и о немцах. Посреди поляны стоял дворец со стрельчатыми башенками и кружевными лесенками, затейливо изукрашенный, со множеством окошек, в которые так и тянуло заглянуть. Вокруг расположились сказочные персонажи – Белоснежка, бородатые гномы, дракон, сфинкс и разные зверюшки – мишка, сова, большие черепахи. Но самым впечатляющим был, конечно, дворец. Варенька всплеснула руками:

– Ой, а это правда все из песка? И арки? И башенки? Как же они не обвалятся?!

– Песок, вода и клей, – пояснила блондинка. – Я сама видела, как их начинали строить. И внутри никаких штырей, никаких конструкций. По условиям конкурса не положено.

Варя словно невзначай оглянулась на набережную и важную комиссию, которая все еще там маячила, – ее взгляд из изумленного сделался напряженным. Она поспешила к сказочному дворцу, как будто хотела осмотреть его с другой стороны, но тут же выглянула из-за него и снова спряталась, надвинув на лицо соломенную шляпку. Блондинка уже с трудом делала вид, что ничего не замечает. Варя выглянула из-за башенки еще раз и упавшим голосом сообщила:

– Это он.

– Кто? Второй муж, из-за которого пришлось уехать в Переславль? – участливо спросила новая знакомая – Варя среди прочего успела рассказать и об этом.

– Нет, – отвечала Варя чуть слышно, – хуже.

Это был тот самый попутчик, с которым она никогда больше не должна встретиться. Который должен был, не успев появиться, исчезнуть, увозя в неведомую даль все ее откровения. Теперь он стоял в десяти шагах и о чем-то говорил с Леной. Может, уже пересказывал ей все и смеялся?! В состоянии стресса Варя могла думать только вслух, а блондинка, выслушав, рассудительно сказала:

– Но ведь Лена и так о тебе все знает, значит, он ничем ее не удивит.

– А остальные? – Варенькины глаза увеличивались и почернели еще больше. Казалось бы, она давно уже могла стать автором пособия для наступающих на грабли – так нет, сама все продолжает наступать и наступать! – А вдруг он другим что-нибудь расскажет? Ой, что же они обо мне подумают! Тут только одно можно подумать – что я доступная женщина! Я, кажется, и о соседе с пятого этажа рассказала, как он мне розетку чинил… И о водителе маршрутки, который всегда меня ждет на остановке, такой черненький… И как я познакомилась в Турции с Костиком… А Гошка и еще один из наших – такие сплетники! Нет, лучше сразу утопиться или уехать в Переславль!

– Только немцев давай дождемся… А с чего ты взяла, что он вообще распустит язык? Сама же говорила, что на редкость нормальный человек, – продолжала успокаивать блондинка. – Который из них?

– Да-а, нормальный! – плаксиво протянула Варя. – А кто его на самом деле знает! Сейчас выйдут из кафе – покажу…

Праздничная музыка продолжала греметь, и разноцветные флажки все так же развевались, но Варе казалось, что яркий летний день теперь навсегда будет связан с самым невообразимым ужасом в ее жизни. Когда же она, наконец, повзрослеет? Когда перестанет быть болтливой доверчивой дурой? Неужели поздно и придется всю оставшуюся жизнь быть героиней дурацких историй?

Блондинка все-таки взглянула на часы:

– Мне надо позвонить. Я буду рядом, не волнуйся! – и отошла за песочный вигвам с индейцами у входа.

Умолкнув, Варя немного пришла в себя. И чего она ударилась в панику, в самом деле? Бывший попутчик и правда нормально себя ведет, говорит явно о делах – вся компания склонилась над какой-то схемой или картой. Хоть он на набережной и взглянул в ее сторону, но, может, не узнал. Может, обойдется!

Команда переместилась на причал, а повеселевшая Варенька направилась к дракону с изогнутой шеей, из пасти которого торчали ножки наполовину проглоченной жертвы и ручка с бесполезным уже топориком. Юмор называется, таким только детишек пугать! И на чем все-таки эта шея держится?

Бывший попутчик отстал от своих и, прислонившись к сосне, разговаривал по мобильному. Нет, не может человек, который так улыбается, оказаться сплетником, подлецом и шантажистом! – подумала Варя. До нее доносился его голос – низкий, обволакивающий. Варя смотрела неотрывно и даже начала жалеть, что так говорят – и не с ней. А собственно, почему он не должен ее узнать? Они в поезде два часа смотрели друг на друга! Ее – и не узнать! Это еще никому до сих пор не удавалось. А может, она ему понравилась тогда? А может, это судьба свела их сегодня так неожиданно! И она сдвинула соломенную шляпку на затылок.

Ее попутчик положил мобильник в карман и пошагал к поляне с фигурами, прямо на Вареньку, так стремительно, что та попятилась, и фантазии тут же рассеялись. Она уже сама не знала, чего хочет: чтобы он прошел мимо или чтобы остановился. Машинально сорвала маленькую кривую ромашку – к сердцу прижмет, к черту пошлет… Но когда мужчина уже почти проскочил мимо, Варя вышла из-за дракона и брякнула:

– Здравствуйте! А мы с вами в поезде вместе ехали!

Точно так же она в третьем классе бухнулась в бассейн на глубокую дорожку, когда их учили плавать в лягушатнике.

– Здравствуйте, – кивнул тот, не сбавляя ходу.

Варенька обмякла и чуть было не облокотилась на скульптуру. Вовремя спохватилась: ведь это тоже чьи-то фантазии, и она не будет жестоко их разрушать. Машинально дошла до края поляны, остановилась у фигуры сидящего Дарта Вейдера из «Звездных войн», державшего на коленках маленького ушастого магистра Йоду. Неужели и правда песок и вода, без всяких хитростей? Потихоньку поскребла пальцем. Что же судьба – избавила ее от напасти или опять обманула, обделила?

За стволами сосен виднелась другая поляна с фигурами. Чего они все находят в этих бесцветных блондинках? Бывший попутчик и переводчица хохотали, словно старые друзья, разглядывая противного трехметрового циклопа с овечками.

– Девушка, лучше вот здесь попробуйте!

Голос был молодой и веселый. Варя встрепенулась. Рядом с ней стоял мужчина, скорее всего, студент – высокий, с растрепанными светлыми вихрами. Взгляд его был непонятный, но Варя быстро сообразила отчего: один глаз серый, спокойный, а другой – ярко-зеленый и хитрющий. Молодой человек взирал на нее словно с разных сторон и с разным настроением.

– Вот здесь надо пальчиком трогать, специально для интересующихся поставили!

Он указывал на большой ровный песочный куб, не превращенный ни во что художественное – видимо, один из мастеров не смог приехать, и заготовка осталась как есть. А может, и правда сделали для любопытных зрителей, чтобы фигуры не портили? Крупная надпись на табличке гласила: «Можно трогать руками! А все остальное – НЕЛЬЗЯ!!!»

– Видите, материал точно такой же, – продолжал объяснять глазастый.

– Молодой человек, – немного уныло сказала Варя, – если вы объект охраняете, то я уже все поняла. А если познакомиться хотите, то знакомьтесь, в конце концов, или идите уже!

– Конечно, хочу познакомиться! – не сморгнув, ответил молодой человек. – Девушка, а как вас зовут?

В этот момент с набережной одновременно замахали двое, причем один что-то кричал по-русски, а второй – по-немецки.

– Эх, не успели! – огорчился студент. – Надо бежать. А вы телефончик не дадите?

– Вы что же, думаете, что я завожу знакомства на улице? Или, может быть, в транспорте? – гордо обернулась к нему Варя, помахав в ответ Гарольду. – А может, мы с вами уже где-то встречались?

Сказано это было довольно ехидно, и молодой человек, огорченно протянув: «Ну, вот так всегда!» – ретировался. А может, зря она так с ним? Подумаешь, студент, зато какой симпатичный, подумала Варя.

Гарольд и Марта встретили Варю очень сердечно, извинялись за опоздание, предлагали посидеть где-нибудь, но она постаралась повежливее и поскорее от них отвязаться. Три дня в родном городе, а сил уже никаких. Уезжать пора! Немцы с переводчицей ушли, а Варю догнала Лена.

– Варь, ты чего такая? – спросила она. – Не заболела? Или это Зотов на тебя так угнетающе подействовал? К черту его тогда! А я вчера тебе допоздна домой звонила, но никто трубку не брал. Ну, я и подумала, что ты с ним, хоть и удивилась, что так быстро… Но на мобильный не стала перезванивать, чтобы не помешать… Ты куда плетешься-то? Пошли пообедаем?

Варя опять удивилась тому, что совершенно забыла о Зотове, и чуть не переспросила Лену, а кто он такой.

Кружевная «капуста»

Духовой оркестр вышагивал по улице, и ноги сами шли следом за ним. Но в толпе зрителей едва возможно было пошевелиться – и тогда сердце выпрыгивало вслед за музыкой, Варя даже руки к груди прижала. Ощущения были точно такие же, как в детстве, на демонстрации, когда она вместе с родителями шагала вместе со всеми в колонне по этой же самой площади – хотя тогда не было никакого духового оркестра, только песни и приветствия из динамиков. Варя хотела поделиться этой ассоциацией с Зотовым, но он все равно бы ее не услышал сквозь трубы и барабаны – музыканты в красных костюмах с золотым шитьем и эполетами проходили как раз мимо них. Князь Георгий, предводитель оркестрантов, маршировал впереди и задавал ритм нарядным шестом с кисточками.

Сегодня вообще не удавалось поговорить. И парад духовых, и открытие праздника были такими шумными и такими зрелищными, что полностью переключали на себя внимание, оставалось только время от времени переглядываться и улыбаться. Тем не менее казалось, что Зотову это не мешает: тот же интерес, который был направлен на Варю еще позавчера и затягивал ее в свое мощное поле, сменился ровным дружелюбием. И Варя гуляла по праздничному Белогорску, как когда-то мечтала гулять с Робином по набережной: при кавалере, но думая о своем, свободно глядя по сторонам и приветствуя знакомых.

Зотов тоже то и дело здоровался и сквозь шум представлял Варю. «Та самая», «известная», «талантливая художница» – доносилось до нее. Так непривычно слышать это из посторонних уст. Для себя-то она, разумеется, «той самой» и была – но еще для кого-то, и вслух… Варя доверчиво и немного смущенно улыбалась, знакомые Зотова смотрели на нее с возникающим на глазах почтением, и сам он выглядел все более счастливым. А когда повстречавшаяся Мурашова четко, по-военному отрапортовала Варе, что она ею гордится как одной из своих лучших учениц, что друзья-музейщики прекрасно о ней отзываются и что Варя вообще правильно выбрала дело жизни, – Олег Александрович совсем расцвел. Сама же Варенька выслушала речь, немного втянув голову в плечи, словно Лариса Ивановна после похвалы могла взять и взгреть, по своему обыкновению, и вообще ей казалось, что это говорят о ком-то другом…

А выгоды от знакомства со служащим мэрии нельзя было не оценить: они заняли места для гостей и открытие Дня города смотрели, сидя на специальных пластиковых стульчиках – никто не загораживал сцену головами, не наступал на ноги. И даже когда началось праздничное шествие и Варя с Олегом Александровичем смешались с толпой, то смотрели его из передних рядов.

А передние ряды были рядом с газонами и пышными клумбами, которые накануне поспешно засаживали цветами, – декоративные ромашки, маргаритки, ноготки – такие, как надо, свеженькие, с желтыми серединками. Душистый табак, серебристая кружевная «капуста»! И Варенька, пока Зотов махал кому-нибудь рукой и раскланивался, роняла то платочек, то колпачок от помады и быстро наклонялась за ними, надеясь по пути что-нибудь отщипнуть. Но Зотов наклонялся еще быстрее – и она не успевала. Только платок стал зеленым от сока свежеподстриженной травки, перебивающей своим ароматом запах цветов. А вон еще какая «капуста», свекольная! Но как до нее добраться – ронять, кажется, ничего уже нельзя, неудобно. Что ж, потом когда-нибудь…

Тут Олег Александрович наклонился к самому Вариному уху:

– Сейчас по программе концерт начнется! Мы можем уже уходить, торжественная часть кончилась! Зачем нам эта самодеятельность!

После первой фразы Варя хотела обрадоваться и вернуться на привилегированные сиденья – она когда-то, кроме кружка Мурашовой, успевала еще и на бальные танцы и сама несколько раз выступала на городской сцене на таких праздниках. Но если Зотов не любит самодеятельность… Ее же действительно не все любят… Конечно, они ведь еще не все обошли, а праздник везде, не только на площади – и в парке, и на всех центральных улицах.

Те же люди, что обычно заточены в помещениях, в офисах и квартирах, вдруг одновременно оказались по другую сторону стен – нарядные, с детишками, совершенно освобожденные от ежеминутных обязанностей. И город вдруг увидел сам себя, и удивился, и ощутил, как здорово от этого столпотворения, от свободы передвигаться по проезжей части улицы, где перекрыто движение, – посередине, не по обочинам. А кругом воздушные шарики, сладкая вата на палочках! Варя только головой успевала вертеть: там расхаживают огромные ростовые куклы, там продают в палатках всякие прикольные штуки, и народ уже ходит в светящихся рожках, разноцветных париках и развесистых ушах, там катают на лошадках и осликах.

– А куда пойдем? – спросила Варя, с сожалением оглянувшись на «капусту». – Ой, смотрите, экипаж!

Мимо процокала лошадка, вычищенная, с расчесанной гривой и яркими лентами на ножках, а в коляске смеялись взрослые – значит, не только детишек катают! Конечно, верхом на лошадь надо еще суметь взобраться, она же высокая, громоздиться на ослика совсем неприлично – а вот в коляске…

– Народное гулянье! – развел руками Зотов, словно извиняясь за то, что приходится предлагать такой даме такое мало утонченное развлечение. – Возьмите меня под руку, Варенька, а то потеряемся! Пойдемте перекусим? Это исполнение общественных обязанностей ужасно аппетит нагоняет!

Варя тут же усмотрела летнее кафе под полосатыми тентами, но Олег Александрович едва заметно поморщился:

– Там шум один! И чем накормят, еще неизвестно. Давайте лучше в «Три пескаря», не будем больше экспериментировать.

Конечно, подумала Варя, он выбирает для нее самое лучшее, и в грязь лицом боится угодить, и поговорить, наверное, хочет как следует, чтобы не мешали, и Варя активно закивала.

Прямо перед ними бросали дротики – в маленькие воздушные шары, расположенные на стенде с ячейками. Стенд был буквально в одном шаге от игрока, и шарики лопались один за другим, и весь асфальт был засыпан их разноцветными шкурками. Да так кто угодно сможет! Даже она! А этому вон уже приз выдают, мягкого зайца! Какой хороший приз! И Варя всю дорогу до кафе оглядывалась на дротики и на лошадку, как в детстве – на диван с игрушками.

«Три пескаря» сохраняли свой традиционный интерьер – уютные столики на двоих за перегородками, негромкая мелодия, мерцающие аквариумы во всю стену. Варя поначалу была рада, что ничего не изменилось, но затем, увидев изменения – дверь в соседний зальчик с вывеской «Интернет-кафе», – вспомнила Игорька и еще больше обрадовалась. Хотела сообщить Зотову, что хозяин зальчика ее хороший знакомый и приглашал заходить, но промолчала. К Игорьку можно заскочить когда-нибудь позже. Олег Александрович широким жестом, похожим на давешнее рукопожатие, пригласил Варю за столик.

Было тихо, спокойно, и голод уже утолен, а они все перебрасывались ничего не значащими фразами, в основном о празднике и о еде. Зотов ни о чем ее больше не расспрашивал, и Варя начала волноваться: это было похоже на необязательный перекус с каким-нибудь Павликом, встретились-простились – и можно еще три года не видеться. Может, она от усталости, проявившейся вместе с сытостью, чего-нибудь не понимает? Пропускает мимо ушей? И стала вслушиваться в реплики Олега Александровича – может быть, он что-то хочет ей дать понять, а она по простодушию не улавливает? Но во всех его словах был ровно один смысл, как она ни напрягалась.

Чем же она успела его разочаровать? Глупостей не говорила, это точно – вообще молчали весь день. Ходили только туда, куда велели его общественные обязанности. Может, голубой сарафан, прозрачный, невесомый, показался ему слишком открытым? А что в этом плохого? И выглядит она как будто ничего, выспалась прекрасно. Варя быстро посмотрела в фужер, но там и оказалось такое толстомордое отражение – вот если бы она действительно была такой, тогда конечно…

И стресс давно прошел, Лена вчера за обедом ее совершенно успокоила. Даже журить за болтливость в поезде нисколько не стала. Прослушав описание бывшего Вариного попутчика, тут же просветлела лицом и сообщила, что это Володя Головин, молчун и нелюдим. Светскую жизнь он не любит, сплетни презирает, и с таким же успехом Варя могла повествовать о своих романах стене или сосне. К тому же он не просто Володя, а директор какого-то там научного предприятия, и делать ему больше нечего, как только помнить о Варе с ее болтовней. Он в это время, скорее всего, думал о заказчиках и подрядчиках. Варенька тут же почувствовала такую легкость, такую нежность ко всем вокруг! Чудесно, как в Белогорске! Надо остаться еще на недельку, решила она.

А теперь совершенно непонятно, что здесь делать дальше…

– Варенька, а на завтра у вас какие планы?

– Маму с бабушкой хотела навестить, – вздохнув, ответила Варя. Хватит уже шумных сборищ, так гостевание и пробежит незаметно, а родные ее все дожидаются.

– Это днем, наверное? – быстро спросил Зотов.

Варя удивилась:

– Конечно, – и хотела уже уточнить, куда именно пойдет, но Олег Александрович еще быстрее предложил:

– А может, вечером ко мне заглянуть согласитесь? Я бы вам показал свой загородный дом. Он, правда, еще не полностью отделан, но я уже перебрался – хотелось поскорей… Там теперь, знаете, только хозяйки не хватает!

– Это вашей мамы, да? – опять забыв о втором плане, проговорила Варенька. Она просто вспомнила о досье, собранном Леной. – Она, наверное, попозже переедет, когда совсем все будет готово?

– Нет, что вы, мама привыкла быть хозяйкой в городской квартире! – улыбнулся Олег Александрович так понимающе, словно услышал тонкую шутку.

Варя спохватилась – вот ведь момент, которого она ждала! А Зотов продолжал непринужденно:

– Знаете, все время себя на этом ловлю – кажется, что мы с вами давным-давно знакомы!..

– …так, что уже друг другу надоели? – глядя на него в упор, осведомилась Варя.

Зотов расхохотался громко, искренне:

– Ну, разве что я вам! Тогда уж лучше сразу скажите! А я, наоборот, думаю, что нам пора познакомиться поближе, – добавил он значительно. – Так найдете время завтра вечером?

Вечером? Поближе? Загородный дом? Пока все эти мысли мелькали у Вари в голове, Зотов пояснил:

– Понимаете, мне действительно не хватает хозяйки в доме. Я не делаю секрета из того, что пережил развод. Именно пережил – сначала это было просто какое-то сумасшествие. Вплоть до того, что я готов был заключить еще один брак, в отместку. Представляете?

Варя представляла.

– А потом, года через два, пыль улеглась, и я смог смотреть на эту ситуацию и на себя в ней более взвешенно. Кстати, психолог на курсах упоминал, что человек после развода обычно становится адекватен как раз по прошествии двух лет.

«И у меня прошло два года, – подумала Варя. – Значит, это я не мечусь, а становлюсь адекватной и взвешенной?» А вслух спросила:

– Что за курсы?

– Вообще-то это был тренинг по эффективности менеджмента, руководство проплатило для нас очень опытного специалиста. А в перерыве как-то зашла речь о личном, и все так заинтересовались… – Зотов немножко замялся. – Столько нерешенных вопросов оказалось у всех, и такие мы все безграмотные! В профессии все успешны, в себе уверены, у всех движение, рост. А в личной жизни, оказывается, на каком-то подростковом уровне застряли, со всеми соответствующими комплексами – именно потому, что все время на работу уходит, да и не привыкли этой сферой осознанно и целенаправленно заниматься…

Очень уж похоже на Ленкины рассуждения, подивилась Варя. Не на одних ли курсах они занимались?

– Ну и как, – поинтересовалась она, – удалось что-нибудь исправить?

– Какое там, – махнул рукой Зотов, – так, ликбез, элементарные вещи немного прояснили. Чтобы исправить – это отдельный тренинг надо проходить. Я, по крайней мере, понял, что мне нужно.

– Действительно, понять, что нужно, – это непросто, – согласилась Варя, опять вспомнив Лену. – Но это, наверное, очень личное…

– Наоборот! – оживился Зотов. – Мне кажется, вам тоже будет интересно! Психолог предложил классификацию – по каким признакам люди определяют свою половинку. Существует пять уровней – магнит, родной, ровня, нужный и семейник. Это, если коротко, вот что означает. Магнит – человек, влекущий душевно или физически. Родной – это тот, кто живет на той же струне, с кем легко ужиться, гармоничный, свой. Ровня – человек одного с тобой круга, того же социального уровня. Это важно, не правда ли? А то в семьях часто «моя твоя не понимает» – просто потому, что воспитание разное, на разных языках говорят… Кто еще остался? Нужный? Ну, тут то, что обычно называют браком по расчету – когда нужен не сам партнер, а возможности, которые он предлагает. Квартира, деньги, социальный статус. Для кого-то – ребенок. И наконец, семейник – тот, кто хочет и может создать семью. Человек, уже чего-то в жизни достигший, понявший ценность стабильности, которую дают семейные отношения, и потому к ним готовый…

– И кто же вам подходит? – с интересом спросила Варя. – Уже определили?

– Мне? – удивился Зотов. – Я себя определил по этой классификации! Я сразу понял, что я – семейник! Полностью сложившийся, дозревший, так сказать! Ну и пара мне, стало быть, нужна такая же. Потому мне, Варенька, и кажется, что мы с вами удивительно друг другу подходим! Уровень понимания жизни у нас общий достигнут!

Варя не сомневалась, что у нее-то уровень понимания жизни как раз нулевой, но кивнула, чтобы Олег Александрович продолжал. Это было что-то невиданное! Она думала, что все только начинается либо сворачивается, так и не начавшись, а все фактически пришло к концу – вернее сказать, к цели. Зотов, оказывается, уже успел понять, что она – это то, что ему надо, и делает предложение. На втором свидании! И не приходится сомневаться, правильно ли она его понимает, – у его слов опять ровно одно значение. Конечно, Варя не будет спорить, что она – дорогой подарок для мужчины, но все-таки стремительность какая необычная…

– Вы, может быть, думаете, что я спешу? – тут же спросил Зотов – и сам же ответил: – Ничуть, поверьте мне. Я очень хорошо разбираюсь в людях, чтобы сразу понять, что мы буквально созданы друг для друга – уж простите за избитые слова. Но потеряться в нашей круговерти так легко! Хоть и считается, что у нас, в провинции, течет какая-то идиллическая неторопливая жизнь… Вот погостите вы, и я оглянуться не успею, как уедете, и я буду сам виноват, что приз достанется кому-то другому!

Подарок, приз? Неужели на курсах и мысли учили читать, поежилась Варя.

– …именно стабильность: определенный семейный уклад сам ведет тебя в правильную сторону, так что экономится время на разных мелочах – и тут нужна рука именно женская. Семейному человеку легко быть собранным, он не задумывается, что делать дальше, – он всегда это знает. И успешная работа по-настоящему возможна, только когда есть эта надежная база. Думаете, я прописные истины повторяю? Но я это все, можно сказать, выстрадал…

Как же она сможет кого-то куда-то вести, растерянно думала Варенька. Из всего потока общих мест она услышала только это – только главное. Это не ее рука! Направляющая рука, о которой мечтает Олег Александрович, – скорее рука ее мамы! Женщины, которая твердо знает, кто, что и когда должен делать в жизни, и знает это наперед, нисколько в своем знании не сомневаясь. Такая женщина ему нужна! С ней ему будет легко двигаться вперед, не задумываясь о мелочах, заботу о которых возьмет на себя уверенная партнерша, а поскольку вся жизнь состоит из мелочей… Что же делать? Сразу объявить о своей профнепригодности?

– Вы только ничего сейчас не говорите, – попросил Зотов. – Я понимаю, что обрушил на вас кучу собственных проблем и взглядов, в которых сам-то еле разобрался. Давайте завтра просто увидимся, потому что мне очень хочется вас видеть! Вы и завтра можете ничего не говорить. Главное, что я набрался духу вам сказать…

Действительно, куча-мала, да так внезапно. А по сути Варя не знает о нем даже той малости, что он успел узнать о ней. И вообще ничего не знает! Ставит ли он ботинки аккуратно рядышком или разбрасывает в разные стороны, держит ли домашних животных, любит ли гостей, привязан к маме или, наоборот, скорее хочет от нее отвязаться, есть ли у него братья и сестры и любимые друзья детства… Ничего она пока не знает о человеке, с которым, если пожелает, может прожить всю оставшуюся жизнь! Как тут можно что-то решать? Конечно, то, что он предлагает, разумно – встретиться не где-нибудь в кафе, на глазах у всех, а в спокойной домашней обстановке. Тут она сможет задать ему все вопросы, какие захочет…

– Так я заеду за вами часов в восемь – не поздно и не рано. Вы к тому времени и маму с бабушкой успеете навестить, – определился Зотов, и Варя, слегка удивившись упоминанию о своих родных, но не пускаясь в объяснения, дала согласие.