Текст книги "Женаты против воли"

«Он не простит. Никогда не просит меня…»

Сев на самый краешек, я положила руки на колени и, изучая старый потертый ковер под ногами, продолжила:

– Дядя всё продумал. С самого начала.

Коннор молчал.

А у меня не было сил, чтобы поднять голову и встретиться с ним глазами.

Я знала, что увижу там. Боль, презрение, ненависть. Но одно дело – знать, а другое – видеть.

«Нет, не могу пока…»

Мне легче было так… смотреть на ковер и изливать душу, не боясь споткнуться.

Может, хоть это откровение поможет и станет легче. Может, Коннор сможет меня понять…

– Мой возраст сыграл на руку главе. Пять лет на то, чтобы подготовить и научить всему. Финис Монрей сам лично занимался моим обучением, хотя советники были против. Толстая, неуклюжая девчонка… разве из меня могла получиться воительница, способная выстоять против наследника Хоторнов?

Я замерла на мгновение, пытаясь вздохнуть поглубже. Но огромный ком у горла мешал это сделать.

«Нет, нельзя плакать! Слезы не помогут! Я должна всё ему рассказать!»

Тьма. Она медленно расползалась по комнате, подбираясь к моим ногам. Словно черная дымка, ползла, ластилась и чуть отступала, чтобы через мгновение вновь дотронуться, на этот раз смелее.

«Он молчит… Почему он молчит? Почему не кричит? Не проклинает и не угрожает? Не задает вопросы, не издевается? Почему только смотрит?!»

И я под этим тяжелым взглядом все сильнее съёживалась на кривом стуле, который слегка шатался под моим весом.

– Дядя хотел, чтобы я убила тебя, – с трудом произнесла я, сцепив руки в замок. – Именно поэтому и разрешил тренироваться. Единственной девушке из рода Монрей.

Тьма становилась всё гуще. Она уже не таясь лизала носки моих ботинок, готовясь забраться еще дальше.

– Глава растил во мне ненависть к тебе и Хоторнам, каждый день рассказывал, какие вы монстры, как жестоки. И что именно вы виноваты в участившихся нападениях. А я верила… Совсем ребёнок, я верила всему, что мне говорили.

Ради тренировок и возможности использовать и развивать силу я готова была принять все что угодно. И дядя это знал. Знал и использовал.

– Конечно, обучение было тайным. О нём знал лишь определенный круг избранных лиц. Но даже если ты спросишь, правду никто не скажет. Четыре с половиной года я тренировалась, а потом…  А потом Заморск. Глава отправил меня на отдых с мамой, чтобы избежать встречи с Императором и тобой, – продолжила я, всё так же не поднимая глаз от ковра. –  Кто же знал про прорыв… Мне было запрещено приближаться к трещинам и, как их ликвидировать, не рассказывали. Всему приходилось учиться самой. Именно поэтому получалось так криво и неумело.

Прядь волос выбралась из-под чепчика и упала на лицо. Я неловко её смахнула, чтобы не мешала, и продолжила изливать душу в полной тишине.

– Не стоило тебе лгать. И притворяться другой не стоило. Но ты тогда на тренировке застал нас с Питером врасплох. И потом в гроте… Скажешь, что я не должна была лгать? Возможно. Но и правду сказать не могла. Дядя бы никогда не простил и отомстил.

Слова давались плохо.

Мне так много хотелось ему сказать, объяснить, но не получалось.

Всё звучало как-то фальшиво, наигранно, пусто и совсем не отражало тех чувств, которые я испытывала.

– Я хотела отказаться от всего этого. Мечтала изменить свою жизнь. Но Финис Монрей умеет уговаривать. Он не оставил мне выбора, – произнесла я и тут же поправилась: – Хотя к степнякам я сама хотела поехать. Мне нужно было поговорить с тобой, спросить, почему ты спас меня. Но я приехала, а ты там со Снежей.

Я принялась расправлять складки на юбке, пытаясь хоть чем-то занять руки.

– Знаешь, как это трудно – стоять и молча наблюдать, как твой собственный муж собирается взять в официальные любовницы другую. Как он обнимает её, шепчет нежности… – призналась ему и тут же тряхнула головой, прогоняя тоску из голоса. – Но это не имеет значения. А дальше… дальше я спасла тебя. Сама!

В комнате становилось всё темнее. Будто ночь накрыла город, укутав все вокруг сонным дурманом.

– И, возвращаясь домой, я была полностью уверена, что откажусь от этого задания и мы больше никогда не встретимся. Но глава всё переиграл, – я хрипло рассмеялась.

Голос в гнетущей тишине был похож на карканье вороны. Такой же резкий и противный.

– Клянусь, я не знала о его планах. Для меня это тоже стало сюрпризом. Приехать домой и узнать, что мертва и давно похоронена. А ты решил жениться на Лирин Монрей.

– Почему ты мне не сказала?

Я вздрогнула всем телом от звука его голоса.

Уже не думала, что услышу снова.

«Он заговорил со мной! Заговорил! Неужели это шанс?!»

Я рискнула поднять глаза.

Темная фигура, которую так сложно рассмотреть в клубах черного дыма и темноте, поглотившей комнату.

– Я не могла… ты бы обязательно выдал дядю, – прошептала я. – Этого нельзя допускать.

– Тебя только это беспокоит? Что станет с Финисом Монреем? – вдруг резко спросил Коннор, делая шаг ко мне.

И Тьма расступилась перед ним, пропуская вперед.

Бледное лицо, горящие от ненависти черные глаза с всполохами красного пламени у зрачка, острые черты лица и тени, которые некрасиво залегли в уголках рта и носогубных складках.

– Если твоя семья и Император узнают правду, его сместят, отправят в тюрьму или даже казнят. Его и ближайшее окружение.

– Жалеешь его?

Я проглотила и его тон, и взгляд, окативший меня презрением.

– Нет.

– Он заслужил наказание за свои козни и ложь.

– Да, – не стала отрицать я. – Заслужил. И я бы сама с радостью отправила его в тюрьму, но не могу. Это уничтожит наш мир.

– А мне кажется, что станет только лучше, когда Финиса Монрея казнят прилюдно на площади, как врага.

Пламя в глубине черных глаз разгоралось всё сильнее.

– И светлые падут под репрессиями, чистками и междоусобной грызней. Пытаясь занять пустующий трон, они забудут о защите мира, – с жаром произнесла я, вставая. – Я не могла этого допустить! Хочешь наказать меня – накажи. Хочешь убить – убей. Но спаси наш мир. Дядя не стоит того, чтобы он рухнул из-за его интриг.

Хоторн снова молчал. Но тьма постепенно рассеивалась. Еще немного, и комнату вновь залило яркое солнце.

– Значит, я могу делать с тобой всё, что захочу? – неожиданно тихо спросил он.

Я неуверенно кивнула, продолжая стоять перед ним.

– Раздевайся…

– Что?

«Он не мог это сказать! Никак не мог!»

– Раздевайся, – повторил Хоторн и начал стаскивать с себя камзол.

– Зачем?

Глупый вопрос. И так понятно зачем. Но я должна была спросить… потому что это не могло быть правдой. Коннор не такой, он не может так поступить со мной… с нами.

– Ты моя жена, Айрин Монрей Хоторн, – с ядовитой улыбкой произнёс мужчина, отшвыривая камзол в угол комнаты. – И пора отдать супружеский долг. Я пять лет ждал его. Так что раздевайся, дорогая жена, и в постель!

Мне только и оставалось, что кивнуть.

Он мой муж. Он имеет право.

Глава двадцать восьмая

На негнущихся ногах я подошла к кровати и принялась раздеваться.

Сначала чепчик. Я несколько секунд нерешительно мяла его в руках, пытаясь придумать, куда бы положить. Ничего не придумав, бросила на пол.

Затем настала очередь передника. Пальцы дрожали, поэтому узелок сзади запутался и отказывался развязываться.

Бледнея, краснея и волнуясь еще больше, я старалась его распутать и делала лишь хуже.

Коннор поступил умнее. Подошел, схватил за тесёмки и с треском разорвал узелок.

– Вот и всё! – произнёс муж, отступая. – Дальше.

Передник я кинула на пол к фартуку.

Немного потоптавшись, сняла неудобные ботинки. После села на кровать, мгновенно утонув в мягком матраце, и, наклонившись, принялась снимать теплые чулки. Осторожно, не спеша, под пристальным взглядом мужа, который изучал меня, не таясь и не прячась.

Прошла минута, и чулки упали на фартук, а я встала, думая, что снять следующим.

– Распусти волосы, – вдруг прохрипел Коннор.

Я не посмела перечить и, подняв руки, принялась вытаскивать шпильку за шпилькой. Минута – и вот волосы тяжелой волной упали на плечи.

«А что дальше? Юбку? Блузку?»

– Что же ты остановилась? – насмешливо спросил Коннор, уже не скрывая злорадства.

Я на него не смотрела, радуясь, что волосы закрыли лицо и мои вспыхнувшие от обиды щеки.

Первой на пол упала блузка, за ней скользнула по ногам юбка.

На мне осталась лишь пожелтевшая сорочка из плотной ткани. Всё, дальше пути нет… под сорочкой только я.

– А дальше?

Я всё-таки взглянула на него.

С вызовом, собрав остатки смелости и непокорности.

– А дальше сам.

Коннор, который до этого сидел в кресле, вскочил, моментально оказавшись рядом. Я сжалась, ожидая прикосновения, но его не последовало.

Мужчина хмыкнул, а потом стянул с себя рубашку через голову, давая мне возможность рассмотреть сильное, гибкое тело с белыми уродливыми шрамами на гладкой коже.

А вот этот шрам у сердца – моих рук дело.

– Почему ты спасла меня? – вдруг спросил он, касаясь пальцами моего подбородка.

– Потому что люблю.

По его лицу пробежала судорога, словно мои слова причиняли ему боль.

– Ты предала меня.

– У меня не было выбора.

– Выбор есть всегда. И ты свой сделала, – жёстко оборвал Коннор, убирая руку. – Боишься?

– Нет.

– Ты хоть представляешь, что я с тобой сейчас буду делать?

– Примерно.

– Я ведь могу причинить тебе боль, – продолжал мужчина, намотав на руку мои волосы и слегка потянув в сторону.

Но я вытерпела и это. Всё что угодно, лишь бы исправить свою ошибку, лишь бы вымолить прощение.

– Делай, что посчитаешь нужным. Ты мой муж, – глядя ему в глаза, ответила я.

– Неужели. А может, ты этого хочешь?

В его руках неожиданно появился нож, который Коннор вручил мне.

Не знаю, зачем я его взяла. Скорее всего, от неожиданности.

Сверкающая сталь, тяжелая ручка.

– Зачем ты?..

Муж развел руки в стороны, пронзая тьмой во взгляде.

– Тебя же для этого вырастили. Вот твое предназначение! Так убей! Смелее, Айрин! Ты же Монрей! Светлая! Так сделай это! Я не стану сопротивляться!

Между нами всего полметра, и край кинжала, который я выставила перед собой, уже вот-вот коснётся его груди.

– Ударь, – тихо повторил Коннор, и в его взгляде я разглядела собственное отражение.

Испуганная, лохматая, непонимающая.

– Или, может, тебе помочь?

Еще одно движение в мою сторону, и кончик кинжала впивается ему в грудь. Всего на миллиметр, но этого хватает, чтобы капли алой крови выступили из ранки и медленно начали стекать вниз.

Это привело в чувство.

– Нет…

Кинжал выскользнул, падая на пол к нашим ногам.

– Нет. – Я замотала головой. – НЕТ! Никогда!

А Хоторн вдруг отступил с уродливой улыбкой на губах.

– И это должно всё изменить? Твоя жертвенность, фальшивое покаяние и уверение в преданности? Не получается, Айрин. Но ты не переживай, я тебя не трону. Не смогу. Мне противно даже видеть тебя, а касаться… просто невыносимо.

Я пошатнулась, как от удара. Ни на секунду не усомнившись в его словах.

Коннор меня ненавидел. И этого уже не изменить.

– Увижу тебя или твоего дорого дядюшку рядом с собой – выдам обоих! И плевать на этот мир! Это понятно? – Он поднял рубашку с пола и быстро надел.

Я молчала, просто смотрела на него и не узнавала.

– Считай это благодарностью за спасение.

– Коннор… – прошептала я, протянув к нему руку.

– Не смей! – вдруг рыкнул он, ощетинившись. – Никогда не смей называть меня по имени! И приближаться! Тебя больше нет в моей жизни. Нет и не будет. Можешь прятаться дальше!

Собрав свои вещи, Хоторн ушел, хлопнув дверью.

«Боги, что же я наделала…»

Теперь я знала, что чувствует человек, когда теряет смысл жизни.

Ничего он не чувствует. Совсем. Внутри лишь пустота. Она такая огромная, что кажется, еще немного – и поглотит, сожрет, ничего не оставив. Не было ни счастья, ни горя, ни боли – ничего.

 Окружающий мир, который только утром играл яркими и пестрыми красками, стал безликим, черно-белым и пустым.

Всю жизнь, сколько я себя помнила, у меня была цель.

Сначала научиться управлять силой, стать на одном уровне с мальчишками, доказать, что я достойна того, чтобы ради меня нарушались правила.

Потом учиться, оправдать доверие дяди и всех остальных. Вырасти, встретиться с наследником Хоторнов и убить его во славу нашего мира.

Боги, какой же дурочкой я была!

Последние полгода я сосредоточилась на том, чтобы изменить свою жизнь, вырваться из западни.

Но самое главное, я делала всё для того, чтобы Коннор ничего не узнал. Я обязательно рассказала бы ему правду, но потом, выбрав нужное время.

А теперь…

Я лишилась всего.

– Рин? Рин! Боги, что он с тобой сделал?!

Женский голос звучал глухо, словно издалека. Надо было хорошенько прислушаться, чтобы разобрать, но я не хотела. Ничего не хотела!

Меня схватили за плечи, потрясли, пытаясь заглянуть в глаза.

– Рин! Ответь же! – настойчиво кричала женщина.

Снова потрясли. На этот раз помогло.

Мне удалось вырваться из оцепенения и осмотреться.

Все та же комната, только без Коннора. Моя одежда кучкой на полу. А я… я в одной рубашке сидела на кровати, свесив босые ноги.

– Подожди, сейчас!

Нина, горничная в гостинице, бросилась к креслу, сорвала с него плед и набросила мне на плечи.

– Все будет хорошо, – с вымученной улыбкой прошептала она, проведя пальцами по моим влажным щекам. – Я сейчас позову кого-нибудь.

Мне каким-то чудом удалось схватить её за руку, не давая уйти.

– Нет.

Голос хриплый, осевший и неприятный. Но это уже не имело значения.

– Рин, так нельзя, – покачала головой Нина. – Он… он напал на тебя и должен за это ответить.

– Не нападал.

Она мне не верила.

Это и понятно.

– Понимаю, тебе очень больно, стыдно и неприятно. О таком не принято говорить. Но подумай о других несчастных, которые могут угодить ему в лапы.

Я не сразу поняла смысл её слов. Они показались бессмысленным набором, который не разобрать.

И лишь спустя какоe-то время начала понимать.

Моя одежда на полу, я, сидящая в кровати в одной сорочке, и слезы на лице. Все это складывалось в не очень приятную картину, которую Нина прочитала по-своему.

– Не виновен, – упрямо повторила я, сильнее кутаясь в плед.

– Еще как виновен! Этот урод на тебе напал, обесчeстил.

– Он мой муж…

Признание далось легко. Всё равно скрывать дальше правду было бессмысленно и глупо. Я и так потеряла всё.

Нина молчала некоторое время, а потом задала следующий вопрос:

– Tы от него сбежала, да? А он нашел и…

Девушка красноречиво замечала, давая мне возможность самой додумать, что следует за этим «и». Но и тут она не угадала.

– Я сбежала не от него, а от семьи. Моей семьи.

– Но твой муж тебя ударил, – продолжала допытываться Нина, отказываясь полностью снимать обвинения с Коннора.

– Нет. Он просто… просто меня бросил… вычеркнул из своей жизни.

Слезы вновь горячими ручейками побежали из глаз, застилая всё вокруг невидимой дымкой.

– Ой, Рин, ну, не плачь.

Девушка села на кровать и обняла меня, подставляя свое плечо для слез.

– Все образумится. Мужчины – они такие: чуть поскандалят, пошумят и успокоятся. Надо лишь дать им время. Сама знаешь.

– Он не простит. Никогда не простит меня, – пробормотала я, кусая губы, чтобы сдержать рыдания.

«Надо быть сильной! Надо! Несмотря на то, что сердце разрывается на куски, а от боли хочется выть! Надо!»

– Если любит, то обязательно простит.

– Я предала его…

На это заявление у Нины не сразу нашелся ответ.

– Значит, найдем дрyгoго. Красивее, умнее.

Боюсь, что она сама не верила в то, что говорила.

Но именно Нина была рядом следующие дни. Это Нина выпросила у хозяйки несколько выходных для меня. Не знаю, что именно она сказала, но пару дней я провела в своей комнате, пытаясь привыкнуть к новому состоянию.

Но девушка на этом не остановилась.

Она часто меня навещала, заставляла вставать с постели, двигаться, умываться и есть. Нина приносила подносы из кухни и, развлекая смешными рассказами о новых постояльцах, не уходила, пока я не съедала хотя бы половину еды.

– Жизнь не заканчивается на одном мужчине, Рин, обязательно будут другие. Уж я-то знаю.

Я кивала, хотя понимала, что это не мой случай.

Никто и никогда не заменит Коннора!

Я не плакала. Временами хотелось сесть и зарыдать в голос, но не получалось.

Слёзы высохли, больше ни капли выдавить из себя не получилось.

Но и сдаваться я не собиралась.  Закрыв глаза, снова и снова пыталась достучаться до Коннора, найти его. Он же не мог закрываться от меня вечно. Привязка тем и страшна, что спрятаться от неё невозможно.

Но шли дни, а место у сердца, которое раньше занимал Тёмный, пустовало, загоняя в еще большую депрессию.

Ему действительно удалось совершить невозможное: Коннор Хоторн вычеркнул меня из своей жизни.

Шли дни.

Мои выходные давно закончились.

Я снова взялась за работу. Жила, ходила, говорила и даже улыбалась. Как кукла, которую заводили утром, давая указания. Но наступала ночь, завод кончался, и я ломалась, падая на кровать и сжимаясь в комочек.

Часы, дни или недели.

Я давно перестала следить за временем, на автомате совершая какие-то действия. Зачем всё это? Для чего? Утратив смысл жизни, я утратила себя, погрузившись в бездну самобичевания.

Мне нужен был пинок. Что-то, что помогло бы мне встряхнуться и начать всё сначала. Но в гостинице помочь не могли. Они просто не знали, что делать.

Но помощи я всё-таки дождалась.

Тем утром я, как обычно, подправляла защитные заклинания, которые не давали стеклам покрыться инеем.

– Рин…

Тихий шепот, заставивший вздрогнуть и опустить руки.

– Это действительно ты?

Повернувшись, я увидела в холле гостиницы Питера. В теплой одежде, которая делала его в два раза больше, высоких сапогах и темном шарфе, который был обмотан вокруг шеи.

– Я.

Мне удалось улыбнуться.

Но Питер лишь нахмурился, пристально всматриваясь в моё лицо. Замечая нездоровую бледность, синяки под глазами и потухший взгляд. Я сама видела это каждое утро, когда умывалась. От прежней Айрин почти ничего не осталось.

– Я нашел тебя.

– Хорошо. Ты надолго?

– На сколько понадобится, – туманно отозвался он и спросил: – Что с тобой стало?

Мужчина подошел ко мне, бережно обнял за плечи и посмотрел. Просто посмотрел, но я всё равно испытала неловкость.

– Ничего.

– Ты сама на себя не похожа. Словно тень прежней Рин, которую я знал.

– Питер, прости, но у меня действительно много работы.

Я попыталась вырваться из его рук, но он не дал, усиливая хватку.

– В Бездну работу. Ты на ногах с трудом стоишь. Я тебя забираю отсюда!

– Нет.

– Это не обсуждается, Рин!

Мне всё-таки удалось вырваться.

– Не забывай, что ты не имеешь надо мной власти, Питер Монрей! – произнесла я.

На нас смотрели. Вот хозяйка застыла на лестнице. Из-за угла выглядывали Нина и вторая девушка горничная.

«Как давно они стоят? И сколько успели услышать? Хотя какая мне разница!»

Я уже слышала легкий шепоток, пронесшийся по холлу: «Светлый, светлый, светлый!»

Питер обернулся, сразу же взглядом найдя хозяйку гостиницы.

– Вы здесь главная?

– Я. А в чем дело?

– Я старый друг Рин. Хочу с ней поговорить.

– Понимаю, но у неё много дел… – многозначительно произнесла та.

Питер бросил на столик тугой мешок с монетами.

– Этого хватит?

Женщина тут же подскочила, хватая мешочек и пряча его в складках широкой пестрой юбки.

– Она в полном вашем распоряжении. Могу предоставить для разговоров свою гостевую.

– Вы так любезны.

Мне осталось только подчиниться.

– Желаете что-нибудь выпить или поесть, господин Монрей? – любезно спросила хозяйка, продолжая раскланиваться.

– Ничего не надо, благодарю. Можете быть свободны.

Питер быстро снял теплые вещи, положил на софу, а потом повернулся ко мне.

– Я прошу тебя бросить эту работу, – быстро произнёс он.

– И уехать с тобой? – усмехнулась я, сидя на стуле.

– Это было бы идеально, но ты же не согласишься? Всё еще боишься Финиса Монрея и его мести?

– Не боюсь. Уже нет.

– Но уехать со мной не хочешь?

Питер сел напротив. Упрямый, сосредоточенный и внимательный.

А я ведь скучала по нему. Странно, не думала, что так привяжусь к бывшему жениху, но это так.

– Нет.

– Эта работа не для тебя. Она тебя измотала, измучила, превратив в тень.

– Мне всё равно, – отводя взгляд в сторону, сказала я.

Мужчина молчал секунд тридцать, обдумывая мой ответ, а потом спросил:

– В чем дело?

– Всё кончено, Питер. Всё кончено.

– Что именно?

Он подался вперед и взял меня за руку, пытаясь приободрить и согреть. Его ладони на фоне моих казались обжигающе горячими.

– Коннор всё знает.

Снова пауза.

– Ты ему сказала? – осторожно спросил Питер.

– Нет. Он сам всё понял. Догадался.

– И что теперь?

– Ничего. Хоторн не выдаст главу. По крайней мере, пока. Просил лишь больше не показываться ему на глаза. Никогда.

Питер сразу понял, что я имела в виду. В глубине голубых глаз промелькнула жалость.

«Вот только этого не хватало!»

– Рин…

– Айрин! – прервала его я. – Меня зовут Айрин. Скрываться уже нет смысла.

В голосе промелькнуло раздражение.

Конечно, это не те чувства, которые я хотела воскресить, но уже неплохо хоть что-то испытывать.

– Да. Такого я точно не ожидал. Но раз скрываться смысла больше нет, то тебе надо уезжать отсюда.

– Не хочу.

– Решила загубить себя? Понимаю, тебе сложно, трудно и больно, но это не повод мириться и сдаваться. Я не узнаю тебя, Айрин. Ты же всегда была бойцом. Всегда готова была идти до конца. Что изменилось?

– Я знала, для чего сражаюсь. А сейчас… сейчас ничего не осталось.

– Это неправда. Всегда есть для чего жить. Хотя бы ради себя. Или ради меня. Ты же знаешь, как сильно дорога мне. Послушай, Айрин. – Питер встал и сел рядом, снова взяв за руки. – Прошу тебя, поехали со мной. Я не буду рассказывать тебе о своих чувствах, не буду принуждать тебя к чему-то…

– А сейчас ты что делаешь? Именно принуждаешь поехать с тобой, – возразила я, но не очень рьяно.

Кажется, я готова была позволить ему уговорить себя увезти.

– Но мы же еще не уехали. Вот уедем – и всё. Больше никакого давления, – попытался пошутить Питер. – Обещаю.

Я всё-таки согласилась.

Может, он и прав.

Пора вылезать из бездны отчаянья, в которую я сама себя загнала. Надо жить дальше. Жить и бороться.

Питер остался ждать меня в холле, а я отправилась наверх – собирать свои немногочисленные вещи. Их было не так много, но расставаться с ними мне не хотелось.

Последним в узелок должен был лечь медальон, который мужчина подарил мне накануне свадьбы с Коннором.

Давно я его не доставала.

Взяв его в руки, снова подержала, пытаясь найти разгадку символов. Но результат был всё тот же.

– М-да, загадка.

Я положила медальон на кровать и повернулась к тумбочке. Надо было собрать магический инвентарь, который достался мне по наследству от господина Эрла, и вернуть хозяйке.

А дальше… всего лишь одно неловкое движение, и одна из магических иголок проткнула палец.

– Ох! – пробормотала я, наблюдая, как на подушечке пальца выступила алая капля.

Застыв на мгновение, она сорвалась и полетела прямо на медальон.

Кап – и кровь размазалась по поверхности кулона.

Ничего особенного, но мне вдруг показалось, что время будто остановилось.

Затем медальон вдруг завибрировал. Раздался тихий щелчок, и он открылся, готовясь рассказать свою тайну, которую я уже и не надеялась узнать.