Текст книги "Женаты против воли"

– Это не самая лучшая идея, Айрин.

– Почему?

Я повернулась к нему лицом, пытливо глядя в глаза.

– Видишь ли… Помнишь, мы с тобой говори о том, что происходит между мужем и женой в спальне?

– После появляются дети, – с готовностью кивнула я и добавила: – Знаю и понимаю. Даже разузнала кое-что.

– Неужели? – сдавленно спросил Коннор.

То ли смех пытался сдержать, то ли просто говорить было тяжело.

Жаль, не понять.

Но я точно была уверена, что не отступлю.

Особенно когда он смотрит так…

Даже не описать словами. Но взгляд мужчины медленно скользил по моему лицу, надолго задержавшись на губах. И внезапно стало горячо. И дело совсем не в одеяле, в которое он меня укутал. Жар исходил от самого Коннора и от меня тоже…

Только мерзла, а вот уже внутри словно лава плескалась, заполняя каждый миллиметр тела.

И одеяло совсем не нужно, в отличие от мужа, который был так близко и в то же время далеко.

– Да. И… не боюсь.

– Айрин, – простонал вдруг Коннор, прислонившись лбом к моему лбу. – Ты ведь даже не понимаешь….

– Понимаю, – упрямо прошептала я, выбираясь из теплого кокона и с вызовом глядя на него. – Что ты мой муж, а я твоя жена. Что больше не могу и не хочу мерзнуть без тебя.

– Но свадьба…

– Лишь картинка. Я твоя уже много лет, а ты мой. Так почему мы должны быть вдали друг от друга? Я люблю тебя, а ты меня. И почему мне еще приходится тебя уговаривать? – с нервным смешком спросила я. – Или ты не хо…

Коннор не дал мне договорить, резко повалив на подушку и нависая сверху. Целуя так, что все мысли из головы исчезли, растворились в жаре, от которого не скрыться.

– Хочу, – прошептал он, на мгновение оторвавшись от моих губ.

И снова поцеловал. На этот раз медленно, нежно, предвкушающе, не оставляя сомнений в том, что произойдет с нами дальше.

– Всё время, каждую минуту, но ты… ты же ребёнок совсем.

– Глупый, – улыбнулась я, ласково проведя ладонью по его щеке, чувствуя, как колкая щетина слегка царапнула нежную кожу. – Не ребёнок – жена. Твоя жена.

Снова поцелуй. Не знаю, как такое возможно, но он каждый раз другой. Как клеймо, которое навеки отпечаталось на наших сердцах.

Глаза закрылись сами собой. Да и не нужны они сейчас.

Не хочу видеть, хочу чувствовать. Каждое мгновение рядом с ним.

Нежные, но такие требовательные руки заскользили по телу, до хруста сжимая тонкую ткань сорочки, поглаживая бедра, взвешивая в ладони ноющую грудь с набухшими и болезненными вершинками.

Одно прикосновение, и моё тело будто пронзило молнией.

Тихий стон сорвался с губ, когда я выгнулась в его руках, прижимаясь и дрожа от желания, природы которого пока не понимала.

Но точно знала, что так правильно.

Мне так хотелось коснуться его. До дрожи в руках, до покалывания в ладонях. И я не собиралась отказывать себе в этом удовольствии.

Губы Коннора ласкали кожу на шее, спускаясь все ниже к ключицам, к груди, всё еще скрытой под тонкой тканью сорочки. Он подхватил горошинку соска, слегка прикусив, заставив меня вновь гортанно застонать.

На муже тоже было много одежды. Слишком много.

Вынырнув из дурмана, я ласково провела пальцами по его торсу, касаясь каждой выемки, каждого жуткого шрама и ожога, который было так много. И с удовольствием чувствовала, как он дрожал от моих прикосновений, как участилось его и без того сбивчивое дыхание.

– Я всё делаю правильно? – сглотнув, прошептала я, поднимая на него взгляд.

– Очень, – прохрипел Коннор, подхватив мою нижнюю губу и слегка прикусив.

Тихо рыкнув от нетерпения, я рванула его рубашку в сторону, стремясь снять её как можно быстрее.

И Коннор мне помогал.

Раздался треск ткани, который показался легким шумом на общем фоне грохота пульса в голове, частого, тяжелого дыхания и тихого шороха простыней.

Следом улетела и моя сорочка.

Наверное, стоило смутиться, но я не хотела!

Меня уже не было. Лишь комок оголенных нервов, которые искрили от каждого прикосновения, поцелуя, ласок.

Таких запретных, опасных и желанных.

Даже прикосновения к внутренней стороне бедра не смущали и не отрезвляли. Я просто знала, что так правильно, так и должно быть! И сама выгибалась ему навстречу, до крови царапая кожу на спине.

– Тихо, тихо, – прошептал Коннор, ловя губами мои тихие стоны. – Сейчас… сейчас, моя маленькая… сейчас…

Он уже был рядом, так близко, что представить невозможно. Или можно?

Осторожное проникновение, посылающее вспышки по всему телу, а следом короткое мгновение боли. Она исчезла так же быстро, как и появилась, уступив место наслаждению, которое накрыло с головой.

Коннор! Коннор!

Его имя пульсом билось в голове.

«Только он! Центр моего мира! И другого не надо! Раствориться в нём, с ним, стать единым целым!»

И когда казалось, что сил больше нет, что выдержать уже невозможно, мир взорвался сотней огней. Я утонула в нём, в этих эмоциях и ощущениях, не в силах сдержать крик.

Муж и жена.

Теперь уже по-настоящему.

И больше раздельно мы не спали. Как бы ни косились сопровождающие, как бы ни шептались слуги.

Только вместе. Я и он.

Наша третья свадьба действительно была проведена с поистине императорским шиком и размахом.

Сотни приглашенных, храм в центре столицы. Вот только священник был тот самый, что венчал нас пять лет назад. Отец Эммет. Это Коннор настоял. Я даже обрадовалась ему, как родному.

Всё было как в сказке: живая музыка, богато украшенный зал, платье невероятной красоты, драгоценности из императорской сокровищницы.

Но я думала лишь о Конноре.

– Надеюсь, ты будешь счастлива, – прошептала мама перед входом в церковь.

Меня провожали родители. Братья… они сообщили, что не могут приехать. А я не настаивала. Хотя долго не могла понять причин этого странного отчуждения.

– Это из-за Питера, – пояснил Коннор.

– А при чем здесь Питер? Свадьбу Кая с Заликой же никто не отменял.

– Всем известно, что это мы с тобой посоветовали Питера на должность главы рода.

– И что?

– Мы выбрали Питера, а не кого-то из твоих братьев.

Я даже растерялась на мгновение.

– А должны были?

– По их мнению, да, – улыбнулся Коннор, целуя меня в нос, а потом в подбородок.

Его ладонь легла на бедро и начала медленно ползти вниз.

– Но подожди. – Я чуть отстранилась. – С чего они вообще решили, что мы можем предложить их?

– Ты же их сестра. Родная кровь.

– Но это глупо.

– Они это поймут, и всё будет хорошо.

Надеюсь, что когда-нибудь эта стена между нами растает и мы сможем друг друга понять. Но это будет потом.

– Я уже счастлива, мама, – обнимая её, произнесла я.

– Это самое главное, – со слезами на глазах ответила она.

Папа лишь улыбнулся.

Он мало говорил, но я чувствовала его поддержку, и это сейчас было самое главное.

Там, стоя у алтаря рядом с Коннором, я внезапно почувствовала на себе чей-то особо пристальный взгляд. Осторожно повернув голову, я увидела в самом дальнем углу знакомую старушку с неизменной клюкой.

Она улыбалась мне и кивала.

Не знаю, благословение ли это, но мне показалось, что да.

Когда я вновь взглянула в ту сторону, её уже не было. Выполнив задуманное, она исчезла, позволив нам самим строить свою судьбу.

Следом был грандиозный свадебный банкет, с которого мне так хотелось побыстрее сбежать. Тошнота, которая преследовала меня по утрам, дала о себе знать и вечером, так что я почти ничего не ела, в том числе и грандиозный торт в пять ярусов.

Хорошо, что все списали это на волнение.

Чуть ли не каждый тост сопровождался пожеланием детей, и побольше. Конечно, все ждали нового поколения смешанной крови, которая смогла бы поддержать мир и порядок. Ведь пока были лишь мы с Коннором.

Мне удалось разгадать загадку свекра.

То единственное, что помогло нам спасти друг друга и изменить, – любовь. Именно она сделала нас выше остальных. Вот почему у остальных не получилось. Мы рисковали собой, отдавали часть себя, лишь бы помочь и спасти. Многие ли готовы пойти на такие жертвы?

Но, судя по поведению императора, он собирался в ближайшее время заключить как можно больше брачных союзов между Монрей и Хоторнами.

И я могла лишь посочувствовать Питеру, который должен был стать первой жертвой грандиозных планов.

Ближе к полуночи нас с песнями и шутливыми пожеланиями, от которых иной раз приходилось краснеть, отпустили в покои.

– Клянусь, когда ты забеременеешь, я сделаю всё, чтобы об этом как можно дольше никто не узнал, – проворчал Коннор, когда мы вошли в спальню, которую для нас выделили в императорском дворце.

– Правда?

– Да. Это будет наш ребенок, а не достояние общественности.

– Что ж, – улыбнулась я, снимая с шеи тяжелое ожерелье, – тогда тебе стоит начать уже сейчас.

– Начать что? – переспросил муж, застыв с шейным платком в руке.

– Конспирироваться. Времени осталось не так много, – отозвалась я, поворачиваясь к нему.

На растерянное лицо Коннора было приятно смотреть. Он всё никак не мог поверить в сказанное.

– Ты хочешь сказать…

– Что во время путешествия мы были… весьма плодотворными, – ответила я и взвизгнула, когда он вдруг бросился ко мне, обнял и закружил.

– Это правда? Правда?!

– Конечно, правда.

– Ты уверена? – Коннор опустил меня на пол, пытливо глядя в глаза.

А у самого улыбка до ушей и такой восторг, что я едва не расплакалась.

– Более чем.

Муж опустился на колени, прижимаясь лицом к моему животу.

– Мы никому не скажем.

– Хорошо.

– И уедем в отпуск.

– Конечно.

– На год. Или лучше два.

– Нас не отпустят.

– Всё равно. Я не позволю тебе разъезжать по Империи на потеху публике. И ребёнка не дам! Он наш!

– Наш, – согласилась я, не в силах сдержать улыбку.

Коннор быстро поднялся, жарко целуя и обнимая.

– Люблю тебя. Больше всего люблю!

– И я тебя.

Кто бы мог подумать, союз, который изначально был обречен на провал, вдруг сделал нас самыми счастливыми.

Пусть наш мир менялся. С треском, с волнениями, иногда с болью и разочарованием. Но одно в нём оставалось неизменным – наша любовь друг другу!

Через восемь месяцев после свадьбы родилась наша дочка.

Селения. Первая из нового поколения смешанной крови. Первая, но не последняя. Через четыре года появились на свет близнецы.

А мир продолжал меняться.

Если в самом начале старшее поколение в штыки воспринимало все нововведения, то сейчас ситуация стала потихоньку меняться. И, конечно, благодаря Питеру.

Как я и предполагала, император решил закрепить союз между двумя родами и весьма недвусмысленно намекнул Питеру присмотреться к Мелиссе.

Самое удивительно, что он так и сделал.

Это был странный союз, непонятный и какой-то неправильный. Я пыталась поговорить с Питером по душам, но ничего хорошего из этого не вышло.

– Что ты хочешь от меня услышать, Айрин? – резко спросил мужчина.

– Ничего, – тут же пошла на попятную я. – Но ты уверен, что хочешь этого союза?

– Он одобрен Императором.

– С каких это пор ты делаешь всё по его указке?

– А почему нет? С вами же он угадал, – съязвил Питер. – Может, и мне повезет. Стану одним из избранных, отцом нового поколения смешанной крови.

– А как же любовь? – тихо спросила у него.

– Я уже любил. Хватило.

На это мне ответить было нечего.

С Мел разговора вообще не получилось. Она просто послала меня далеко и надолго и велела не лезть не в своё дело.

Но свадьба так и не состоялась.

Невеста пропала перед самым торжеством. Села в карету, чтобы отправиться в часовню, но до неё так и не доехала.

Искали её долго и упорно. И какой скандал был, когда оказалось, что выкрал её не кто иной, как Дик Шеррил. Мало того, что выкрал, так еще и уговорил тайно обвенчаться в захудалой часовне.

Как же ругался Коннор. Я давно не видела его таким злым.

– Идиоты! Чокнутые! Зачем было доводить до такого?!

Я передала задремавшую малышку няне и подошла к мужу.

– Ты знал?

– Нет, конечно! Подозревал. Они же столько лет цапались по поводу и без повода. Цеплялись друг к другу. Я подозревал, что это не просто так, даже пытался поговорить с Диком. Думал, что у него хоть есть голова на плечах. Ошибся! Идиот! Считал себя недостойным её, а когда понял, что теряет, дотянул до последнего. А ведь я его предупреждал! Убил бы! Обоих!

– Но всё же хорошо закончилось, – попыталась успокоить я его.

– И как всё это объяснять Императору? – привлекая меня к себе, спросил Коннор, привычно целуя в макушку.

– Любовь.

– А как быть с Питером?

– Я думаю, он даже рад такому повороту, – призналась я, вслушиваясь в биение его сердца.

– Всё равно некрасиво вышло.

– Ничего, уверена, он найдет своё счастье.

И ведь нашел.

После долгих поисков и множества рассмотренных кандидатур, которых ему с завидной регулярностью присылал император и большая часть министров, обнаружил там, где никак не ожидал.

У себя на тренировочной площадке.

Это был первый выпуск девушек из рода Монрей, прошедших полный пятилетний курс обучения использования силы. И Питер, как глава, обязан был присутствовать и оценивать.

Там он и встретил Анику.

– Она мне тебя напомнила, – признался мужчина, наблюдая за молодой женой, которая возилась с Селенией в парке у пруда.

Они собирали полевые цветы и делали из них красивые венки. Один из них уже украшал кудрявую голову моей малышки.

– Меня?

Честно говоря, это сравнение не очень понравилось и даже напрягло.

Я более пристально взглянула на Анику. Маленькая, худенькая, светловолосая и страшная хохотушка. Они с Селенией смеялись не переставая, о чем-то заговорщески перешептываясь.

Разве мы похожи?

– Упрямством, – пояснил Питер. – Она же была самой маленькой в выпуске. Худенькая, невысокая, как подросток. Но упрямая и цепкая. Как и ты? Дралась до последнего. И ведь выиграла.

– Надо же.

Аника почувствовав взгляд мужа, обернулась, и махнула ему рукой.

– А потом? – поинтересовалась я, стараясь устроиться поудобнее в плетёном кресле.

Вторая беременность протекала сложнее. Да и размеры живота уже начали всерьез беспокоить акушера, который начал подозревать двойню. В любом случае, внутренности мне отбивали за двоих.

– Потом, я понял, как сильно вы с ней отличаетесь и пропал окончательно, – улыбнулся он.

Я была только рада.

Питер заслуживал счастья как никто другой. Ну, а императору пришлось смириться с тем, что детей со смешенной кровью в семье молодого главы рода Монрей пока не будет.

А вот Рейн неожиданно для всех женился на Снеже. Мало того, уехал с ней в степь – строить новую жизнь. Коннор, конечно, скучал по другу, но понимал, что так лучше.

Прорывов больше не было.

Ни одного за эти годы. Купол оставался всё таким же крепким и мощным, не давая тварям попасть в наш мир.

Обучение светлых и темных почти не изменилось.

Если со светлыми всё было понятно, то у Хоторнов возникли небольшие, но очень серьёзные проблемы.

Появление нового купола затруднило существование лабиринта. Для того, чтобы тёмные могли получить силу, они должны были сразиться с тварью из Бездны, победить её и вырезать сердце.

Звучало, кончено, жутко. Но так оно и было.

Теперь, когда прорывов не было и существа больше не попадали в наш мир, пройти инициацию было сложно. Пока спасало наличие в клетках лабиринта существ. Но их было немного.

Поэтому было принято решение создавать собственные гибриды, на основе крови существ и магии.

Работа предстояла трудная и сложная. Пока было создано всего несколько штук, которые росли и развивались под тщательным контролем не только тёмных, но и всего мира.

Питер пристально следил, за тем, чтобы данный эксперимент не вышел из-под контроля. Не хотелось бы потерять наш приобретенный мир из-за удара изнутри.

Но новые создания разительно отличались от тварей Бездны, умели слушать, подчинялись командам, участвовали в тренировках и подчинялись страшим.

Эфир, как раз и стал тем старшим. Связь с Коннором после создания купола только укрепилась, да и я была благодарна ему за помощь.

Кроме того, мой муж разрабатывал специальную методику воспитания будущих стражей смешанной крови. Именно им предстояло защищать наш мир после нас.

Смешанных браков пока было немного, но они были. И в каждом уже росли свои особенные дети.

На десятую годовщину нового купола было уже более двадцати одаренных. Их количество будет только расти.

– Знаешь, мне кажется, что это и есть счастье, – заметил Коннор, подходя сзади и нежно обнимая.

Мы стояли на краю беседки, наблюдая, как в саду резвятся наши дети. Дети, которым уже не грозит ужас прорывов, звон трещин купола. Они не будут хранить магические кристаллы и бояться, что в любой момент мир может рухнуть.

– Как ты смотришь на то, что оно скоро станет еще немного больше? – спросила я, опуская его ладони чуть ниже и кладя их на свой живот.

Руки чуть дрогнули.

– Значит, мы будем еще чуточку счастливее, – улыбнулся он, целуя меня за ушком. – Счастье – оно такое. Его не может быть много…

И я с ним была полностью согласна.