Текст книги "Московская плоть"

– А нам-то самим это все зачем? – вопрошала Марья, обводя руками внушительную и высокотехнологичную систему хранения гламурной амуниции.

– Как это – зачем? Надо же им на кого-то равняться. У них должны быть маяки! Мы внедряем не только стиль одежды и стиль поведения, но и образ мыслей. Мыслить они должны гламурно. Иначе московская чистая публика начнет одеваться в камуфляж и ездить по Садовому кольцу на танках. Но куда Минобороны до нас?..

В конце концов, рассердившись на строгого электронного стилиста, Марья скинула на пол очередной, неудачно скомпонованный наряд и погрузилась в ванну с маслами, баночки которых цветной шеренгой выстроились на длинной консоли розового мрамора в ванной. Рядом, в нише черного мрамора, в прозрачном холодильнике, стилизованном под старинную аптечку, на полочке, обозначенной словом «Наружное. Обновляется каждые 24 часа», виднелись притирки и кремы с надписями: «Эритроцитарная масса», «Эритроцитарная взвесь», «Эритроцитарная масса, обедненная лейкоцитами и тромбоцитами», «Отмытые эритроциты», «Свежезамороженная плазма», «Криопреципитат плазмы», «Тромбоцитарный концентрат», «Лейкоцитарный концентрат», «Альбумин, 20 % раствор».

Следующим утром, заваривая белый чай с цветками лотоса, Марья вспомнила, что в ее квартире томится гость, а продукты в холодильнике, вероятно, уже закончились. Ей также вспомнился и разоблачительный спич журналиста, в котором кое-что для нее осталось загадкой. Пожалуй, придется сегодня наведаться в бабушкину квартиру, решила она.

– Послушай, а почему, если лондоские – наши враги, вы называете себя членами «комьюнити», а не «сообщества»? – спросила девушка, присев за нефритовый столик, на котором были разложены гобан и камни, и поставила на него золотой поднос с двумя чашками ароматного чая и бисквитами.

– Это обманка такая конспирологическая. Чтобы не распознавалось как враждебное. Типа «свое дерьмо не пахнет».

– А чем занимается холдинг ЗАО МОСКВА? – спросила девушка.

Уар увидел, что радужка ее левого глаза залита тьмой почти полностью. И хотя она сама этого пока не замечала, он понял, что в ней уже происходят необратимые изменения, и отвечать на ее вопросы ему придется. Царевичу было жаль так быстро расставаться с той милой, незатейливой, живущей в абсолютном неведении, теплой, живой простушкой. Он мог бы длить эту прелюдию гурмана еще некоторое время. Но процесс, ускоренный чрезвычайными обстоятельствами, обратной силы не имел. В ее повадке появились новые штрихи, в голосе зазвенел металл, и это были отнюдь не колокольчики. Уар ответил нехотя:

– Задай этот вопрос Параклисиарху.

Молодая жена поджала губки.

– Позавтракаешь или так пойдешь?

– Куда пойду? – удивился супруг. – Куда ты собралась меня спровадить?

– Как куда? Дела принимать! Ты не забыл, что тебя позавчера короновали?

Разговор вызывал у Уара досаду и раздражение. С огорчением и даже прискорбием он вынужден был констатировать, что радость его от обретения возлюбленной была, как обычно, мимолетной. Восторг «чудного мгновения» грозил обернуться после свадьбы продолжительным запилом. А в случае с присовокупленным доподлинным приобщением – пожизненным запилом. И так и не разделенным одиночеством. Ах, зачем он согласился на ее возведение в должность?! Теперь впору было заступать на клубную вахту круглосуточно.

– Я если и пойду куда-нибудь, то уж точно не в офис. У меня аллергия на офисную пыль и на слово «дела». Можешь пойти сама. Тебя, между прочим, тоже короновали.

– Насколько я поняла, моя миссия начинается с наступлением ночи.

– Мышка, ты очень скоро поймешь, что разделение нашей миссии на день и ночь весьма условно. К тому же у меня давно выработался стереотип поведения, построенный на моих индивидуальных биоритмах. Я не могу днем работать. У меня с утра и до обеда – отходняк. А ты и так привыкла вставать на работу. Вот и давай построим нашу работу, – Уар скривился, произнося это слово, – на взаимозаменяемости и взаимопомощи.

– Послушай, ночные бдения в клубах – это не работа. – Мария была не на шутку рассержена. – Ты же взрослый человек, муж, глава такой значительной организации! Почему ты такой инфантильный? Скажи, ты откосить хочешь? Тебя судьба комьюнити уже не интересует? – попыталась она пристыдить мужа.

– Именно, – обрадовался Уар, – откосить! И я рад, что наконец-то хоть кем-то правильно понят. Когда умер Дед, я сразу понял, что меня коронуют. Но я этого не хотел больше всего на свете. Я поэтому и напился на панихиде.

Уар хотел, чтобы этот допрос скорее завершился – уж очень раздражало его бессмысленное теребление Марией камней, предназначенных для игры в го. Он много десятилетий посвятил ее изучению и относился к этому виду интеллектуальных развлечений с пиететом. Уар перебрался за столик к молодой жене, пересадил ее к себе на колени и, откинув тяжелую копну ее пепельных волос за спину, медленно провел губами по самому совершенному контуру, который доводилось ему видеть за долгую жизнь, – от ушка до плеча.

– Ну, как знаешь, а я так не привыкла. – Марья решительно поднялась из-за столика, не ответив на ласки мужа.

– Вот и поезжай тогда принимать дела!

Уар был разочарован и раздосадован. Как быстро проходит все хорошее! За всю свою долгую жизнь приятные мгновения он мог пересчитать по пальцам.

– Эх ты… упырь несознательный… Адрес офиса давай.

Царевич удивленно пожал плечами и назвал:

– Волхонка, пятнадцать.

Марья оделась, спустилась в подземный паркинг и села за руль своего отремонтированного «форда». Проехав по Волхонке, она сначала не нашла нужный адрес. Дом под номером пятнадцать отсутствовал. Она включила навигатор. Прибор привел ее к храму Христа Спасителя. Ничего не понимая, девушка решила объехать это место еще раз и, не заметив помеху справа, ударила «ауди» с флажками. Боковое стекло мягко опустилось и яркая блондинка, сидевшая за рулем, закричала:

– Глаза разуй, коза! Может, ты еще задом наперед ездить будешь?

На ДТП приехал целый генерал. «Думские» машины находились под его личным контролем.

– Прошу выйти и предъявить документы, – обратился он к Марье.

Да что ж такое?! Что за невезуха? – подумала Марья, выбираясь из машины под торжествующим взглядом блондинки. Покопавшись в сумке, она достала права и попавшую под руку черную пластину с высеченной звездой, которую во время церемонии вручил ей Фофудьин перед тем, как Бомелий предпринял последнюю, бесстыдную и отчаянную попытку закрыть ей вход в комьюнити. Попытку, стоившую ему зуба.

Генерал протянул было руку за документами, но когда взгляд его упал на торчащий из-под прав угол черного звездодыра, с лица его как ветром сдуло всю деловитую спесь. Он резко вытянулся перед Марьей и взял под козырек. Затем, схватив под локоть блондинку и запихнув ее в «ауди» чуть ли не пинками, отзвонился депутату:

– Ты кому, урод, тачку дал? Тебе теперь крутиться на вилах и объясняться с теми, кого твоя крашеная дура умудрилась зацепить!! Бегом все бросил и лети сюда!!!

Почуяв, что ситуация неожиданным образом переменилась в ее пользу, девушка не стала дожидаться разбора полетов, за что генерал был ей несказанно благодарен, хоть и удивлен, и поехала к храму. Чем черт не шутит? – подумала она, заезжая в подземный паркинг храма.

Но въезд для нее был тут же перекрыт бдительной, но зажравшейся охраной, смотревшей на «Форд-фокус», как солдат на вошь. «Каждая кочка мнит себя Джомолунгмой», – разозлилась Марья и, наученная предыдущим опытом, вынула черную пластину-звездодыр. И дальше с удовлетворением наблюдала, как таращатся в ужасе и, придя в себя, спешно берут под козырек охранники, как бежит со всех ног главный начальник АХЧ, кланяясь, пересаживает ее на пассажирское сиденье, сам садится за руль и загоняет «форд» в персональный лифт, который поднимает машину прямо в рабочие помещения. Девушка с трудом сдерживала изумленное «ВАУ!», стараясь сохранять подобающее выражение лица.

Покинув машину, которую лифт тут же увез обратно в паркинг, Марья оказалась в начале длинной дворцовой анфилады. Вдоль стен, увешанных старинными французскими шпалерами, на мраморных консолях высились отлитые из золота фигуры в странных изломанных позах с запрокинутыми головами. Анфилада скупо освещалась редкими напольными канделябрами. Отсутствие окон придавало внутреннему пространству вид сумрачный и немного музейный. Ничего похожего на деловую атмосферу офиса не наблюдалось. Наконец, Марья вышла к помещению, которое, хоть и с большой натяжкой, можно было назвать рабочим. За старинным резным бюро, выполненным из ароматного сапелли махагони, что-то писал в своем «Молескине» Параклисиарх. Повернувшись всем корпусом к девушке, он с поклоном пригласил ее устроиться в громоздком кресле с тиснеными голубыми птицами по золотому полю на обивке. На мраморном столике в вазе из севрского фарфора благоухали свежие зеленовато-белые розы, которые, на вкус Марьи, гораздо лучше смотрелись бы в чем-нибудь попроще. И вообще, все здесь было как-то чересчур. И ничто не напоминало о том, что это служебное помещение – офис пиар-службы холдинга.

35

Параклисиарх был рад, что он не ошибся в этой девушке. Она оказалась внимательным, вдумчивым слушателем, что, по его мнению, должно было способствовать скорой ее адаптации и успешной самостоятельной деятельности на новом поприще. Малюту удивил вопрос новоиспеченной Матери ночной Москвы относительно холдинга ЗАО МОСКВА. Впрочем, рано или поздно ее все равно пришлось бы вводить в курс дела.

– Холдинг был создан Мосохом в незапамятные времена, существовал под разными названиями, но всегда носит его имя. В него входят все учреждения и предприятия, начинающиеся с «МОС»: МОСТОРГ, МОСШИНА, МОСРЕЗИНА, МОСШВЕЙ, МОСПРОДУКТЫ, МОСИСКУССТВО, МОСБАЗА, Банк МОСКВЫ…

– Кто бы мог подумать?! – удивилась Марья. – А Моссовет?

– Нет, Моссовет – это как раз франшиза. Как и мэрия Москвы, – пояснил Параклисиарх, – а вот марка Moschino, винтовка Мосина и модель Кейт Мосс – это наши бренды.

– Так что, комьюнити само трудится на всех этих предприятиях?

– В некотором смысле холдинг – это такой всемосковский аутсорсинг. Кто бы что ни затевал, все равно консалтинг, бухгалтерское и юридическое сопровождение осуществляем мы. Так что мимо рта не пронесем.

– А что такое ПРА? – спросила Мария.

– Это деньги, или кровь. Видите ли, деньги и кровь – это на самом деле одно и то же. В функциональном смысле вам, наверное, будет проще понять… В свое время вы получите ответ системный.

– Вот только не надо на глаз определять мой IQ! – разозлилась Мария.

– Примите извинения. Тогда вам придется воспринять эту фразу один к одному. Буквально. Простой пример, хрестоматийный, можно сказать: как вы думаете, что является конечным продуктом в торговле оружием? Деньги? Нет. Кровь! Или вот, свежачок: странным образом, подобно капелькам ртути, в Провиантских складах стали соединяться воедино кровь и деньги – запасы кровяной сгущенки притянули к себе депозитарий. Но странным это может показаться лишь непосвященным. А для нас этот процесс – самый что ни на есть логичный и естественный.

– Скажи, а правительство, президент – они тоже на крови сидят? – уточнила Мать.

– Нет, эти газ сосут, нефть… У них своя поляна – кровь Земли, так сказать. Мы не пересекаемся. Да и зачем? Они – смертные. Приходят, уходят… Хотя, когда им необходима «свежая кровь» для новых проектов и свершений – типа иннодернизаций, они обращаются к нам. А нам что, нам не жалко. В наших закромах любых заготовок навалом – каждая власть одни и те же фокусы прокручивает, одних и тех же облезлых зайцев из шляпы вытаскивает. Так что – достаем сгущенку, разводим жидко… Сделка происходит на вполне взаимовыгодных условиях. Никто никого не ущемляет. У нас иногда даже технологии схожие. Например, один из самых узнаваемых москвичами городских видов – развлекательный комплекс «Ударник» вкупе с ГЭС-2. Комплекс утилизирует в тепло выхлоп денег развлекательного комплекса. Вот такие новые технологии применяет МОСТЕПЛО. Наши технологии… – Малюта усмехнулся. – Кроме того, в последнее время красный павильон радиальной станции «Арбатская», закодированный нашими «М» с четырех сторон во избежание утечек, работает в качестве сепаратора ПРА, вытекающей мощным потоком из расположенного за ним здания структурного подразделения Минобороны – Генштаба на Знаменке. Фонд Мира выполняет при этом сепараторе функцию департамента логистики. Ну, вы же знаете: хочешь мира – готовься к войне. Таких сепараторов в Москве имеется несколько.

– Постой, ты хочешь сказать, что смертные власти за просто так дают пастись комьюнити?

– Ну, во-первых, кто их спрашивать будет? А во-вторых, – Параклисиарх замялся, – да, вы правы: не за просто так. А за вполне конкретный откат. Ежегодно для этой цели Митрофания осуществляет залповый отсос ПРА. Потом, правда, случается инфляция, но она запланирована в бюджетных документах смертной власти. Так и называется – плановая инфляция.

– А вы и смертную власть пьете?

– Верхних-то? Нет, конечно. Как их пить? Они же все неместные. Немосковские. Лимита… Я уж и не припомню, когда коренной москвич ключевой пост занимал. Разве что батюшка супруга вашего. А с тех пор – то немцы, то «средняя полоса», то грузины, то хохлы. Теперь вон питерские. Другое дело – московские власти. Этих не грех и попить, а то ведь, не ровен час, лопнут.

Марья кивнула, соглашаясь.

– Теперь небольшой инструктаж. – Малюта подвел Марью к окну и показал на зубчатые московские крыши. – Вам следует знать, что в Москве имеются всевозможные нижние зубы и зубцы, хорошо читаемые в московской аутентичной архитектуре, а также в новоделах «по мотивам»: Моспроект и МосАрх – это тоже наши подразделения. В том смысле, что курируются Растопчиным. Сталинские высотки служат точками сборки. Местами энергетической подзарядки. Это его сиятельство граф Растопчин в свое время расстарался. А зубы и зубцы – это система нашей безопасности, а не просто декор. Как и буквы «М» над станциями метро. Да вы посмотрите пристрастным взглядом на Москву: всюду зубья и «М». Конечно, квинтэссенция безопасности – это звезда. Но их в Москве становится все меньше. Высотка со звездой на шпиле – это, можно сказать, последний оплот, заповедное место силы. Кстати, Останкинская телебашня работает в режиме вантуса, очищая засорившиеся каналы ПРА. Каждый телевизионный канал – это и есть канал ПРА. А памятник Петру на Москве-реке – это тонометр. Измеряет давление ПРА, накачиваемое ПРА-напорными высотками. Но это новые фичи, еще не совсем отлаженные.

– А раньше, когда не строили высоток, как накачивали ПРА?

– Раньше насосами служили только храмы. Собственно, они и теперь этой функции не утратили. И вот еще что: вы ведь уже, наверное, поняли, что приобщить доподлинно, то есть сделать смертного членом нашего комьюнити, можно только верхними зубами, а пьют или выпивают – нижними. Запомните: еда – нижними! А то наплодите нам тут комьюнисток из числа своих подружек. Настоящий же катарсис наступает во время полового акта, в момент коннекта, совпадающего с оргазмом. Пить можно только чистую публику. Во избежание заражения крови продуктами, которые потребляет нечистая публика. Не следует пить тех, кто употребляет в пищу колбасу. В ней столько формальдегидов, что эту колбасу уже можно класть в мавзолей рядом с Лениным. Не рекомендуется также пить тех, кто посещает «Макдоналдс» с его тупыми «золотыми воротами» в начале названия. Потому что «золотые ворота» – это не «М», а фейк.

– А по каким каналам откачивается ПРА, кроме телевизионных? – не унималась новоиспеченная Мать.

– Телевизионные как раз не самые главные. Существует понятие трафика. ПРА-трафика. Технологии год от года совершенствуются. Главный канал на данный исторический момент – реклама. Отсос ПРА происходит уже в тот момент, когда руки дающего и берущего встречаются на флаере или даже на простой визитке. Через флаер или визитку поступает импульс, побуждающий донора к добровольной отдаче ПРА. Что же касается билбордов, то тут для отсоса ПРА достаточно брошенного взгляда – это так называемые каналы передачи – 6G. Я уже не говорю о таких некреативных вещах, как таблички «Прием платежей». Кроме того, используется технология возгонки трафика. Самый надежный и малозатратный способ нагнетания трафика – карточки «М», метрополитена.

Марья слушала сосредоточенно, боясь пропустить хоть слово.

– Новое время – новые веяния, – продолжал Параклисиарх, – вот устроили WebMoney-обменку для ПРА с обманкой в названии. Приходится изворачиваться, иногда даже с ущербом для реноме.

– Послушай, Малюта, а что, если московская плоть начнет сопротивляться нам? Или разъезжаться, куда ей вздумается?

– Тогда будем нечистую публику ставить «елочкой» в качестве уловителя чистой. Концепция такая. У ГИБДД имеется позитивный опыт, опробованный на МКАДе. Мы взяли на вооружение.

Марья с некоторых пор стала мыслить широко и образно. Концепция «ставить елочкой» ей понравилась. Она вообще питала слабость к разного рода икебанам.

– А как конкретно качается ПРА? Что представляет собой процесс?

– Как-как… – вопрос явно смутил Параклисиарха, – вручную.

– То есть?.. – изумилась Марья.

– Проедем, тут недалеко, – вздохнул Малюта и галантно помог даме выбраться из глубокого кресла.

Бизнес-центр гудел, и, казалось, слегка вибрировал. Под шорох принтеров и сканеров, кулеров и шредеров по коридорам сновали с папками формата А-4 деловитые «голубые воротнички». В отличие от них, «белые воротнички» никуда не перемещались, а, окопавшись в кабинетах, рулили процессом посредством IP-телефонии.

Лифт уносил Марью с сопровождающим куда-то в глубинное чрево делового центра навстречу совсем иным звукам. В подполье протяжно разносилось:

 
…Э-эй, ухнем!
Подернем, подернем!
Эх, дубинушка, ухнем!
Эх, зеленая сама пойдет!
 

– Почему «зеленая»? – прислушавшись, спросила Марья. – «Зеленая» – это что?

– Известно что – валюта, – пояснил Параклисиарх. – Здесь трудится московская плоть, – предварил он экскурсию и приналег плечом на массивную дверь, которая поддалась со скрипом.

В круглом, похожем на колодец помещении, оборудованном ручными насосами и архаичными деревянными качалками, трудился прикованный наручниками к орудиям труда персонал в синей униформе с нашивкой в виде звезды, верхний луч которой упирался работягам в подъязычную область горла. В центре цеха помещалась чугунная звезда, горизонтально, параллельно полу насаженная на болт, уходящий в деревянную колоду для разделки мяса. Впрочем, при ближайшем рассмотрении это оказался не болт, а ось, выполненная из непонятного сплава. Конструкцию вращали, наваливаясь всем телом на лучи, операторы Звезды.

– Чудеса машинерии… И это в век победившего хайтека? – поразилась Марья.

Малюта сразу отметил, что огорчение начальства имело отношение не к условиям труда персонала, а только к техническим возможностям оборудования.

– Неужели нельзя привлечь инженеров или программистов? Поставить гидравлику или написать скрипт?

– Видите ли, автоматизировать процесс можно только при постоянном алгоритме. А у нас же правила что ни день, то меняются… И в правовом поле, и по понятиям… Мы ж не воду качаем. Вот и приходится вручную.

– А это что за галеры? – Пальчик Марьи коснулся наручников.

– Так ведь утекает плоть без обеспечения соцпакетом и проездным билетом. Приходится учить корпоративному патриотизму.

– И что, никаких шансов модернизировать? – вернулась к проблеме оборудования Марья. – Я знаю, раньше мулы качали. Может, тогда мулом качать? Или торрентом, на худой конец? – мрачно пошутила она.

– Вы… э-э-э… не совсем еще прочувствовали контекст, сударыня. Если не задействовать в процессе плоть, то неполноценная ПРА выходит. Шуршать шуршит, а не попьешь… Сухой корм. Мы ж не собаки… Гастриты, колиты, то, се… Так что куда ж мы без нее, без плоти? – Параклисиарх любовался производственной пасторалью, у него даже увлажнились глаза под тонированными специальной пленкой очками. – Вот, к примеру, машинист насосной станции для закачки рабочего агента в пласт.

По-отечески погладив плоть, Малюта отхлебнул от машиниста, забывшись на минуту.

– Кстати, я могу поинтересоваться источником ваших знаний относительно холдинга? – спросил он, поднимаясь на поверхность Москвы.

И Марья поведала Параклисиарху историю спасения журналиста и рассказала о сведениях, почерпнутых им из трудов Вукола Ундольского.

– И вы молчали?! – не сдержал эмоций Малюта. – Где он сейчас?

– В бабушкиной квартире, наверное.

Марья не ожидала такой реакции. Очевидно, журналист рассказал ей не все. А может, и сам не все понял.

– Едем немедленно! – скомандовал Малюта.

…Но журналист пропал. Они молча сидели в машине у подъезда. Наконец Параклисиарх сказал:

– Надо изъять у него архив любым способом. Не считаясь ни с чем и ни с кем. Только бы он не отдал его уже. Рукопись содержит, по нашим сведениям, информацию о криминальных сделках комьюнити с московской недвижимостью за все время существования, о многочисленных тайных договоренностях раздела рынков свободно циркулирующей ПРА и еще кое о чем. Если это «кое-что» станет достоянием лондонских, нам придется искать другую территорию с ресурсами органики. И не факт, что удастся найти совместимую.

– Послушай, – сказала Марья, – ты поезжай по его домашнему адресу, карауль там, а я останусь здесь. Он меня не боится, я попробую сначала расспросить его и уговорить отдать нам архив.

– Здравая мысль, – согласился Малюта. – Будьте осторожны, звоните, если что.

Марья вышла из машины и поднялась к себе в квартиру. Малюта задержал взгляд на удаляющейся девушке дольше, чем было позволительно в его положении, и медленно тронулся с места.