Текст книги "Эта чудесная жизнь"

Кто меня там держит, взаперти, внутри коробки – неведомое, невидимое существо, которое знает о каждом моем шаге, или я сама сюда спряталась?

Око опять напомнило – пора, пора в Столовую.

Я подумала: а Макс наверняка тоже уже покинул тот уголок Земли, что возле бушующего моря. Макса там нет.

И что я сделала, в результате?

Я вскочила, и полезла обратно в Камеру. Кое-как, дрожащими руками, натянула на себя костюм. Провела пальцами по левой ладони – хочу туда, хочу в то самое Путешествие, обратно, на то же место!

Миг – и мои глаза опять сощурились от солнца и яркой, нестерпимо-зеленой травы.

– Рита.

Я обернулась. Макс стоял напротив, в двух шагах.

– Привет, Макс, – растерянно произнесла я.

– Привет, Рита.

– А что ты тут делаешь? – спросила я.

– Тебя жду.

– Меня?

Он улыбнулся, и ямочка на его подбородке стала еще отчетливей. Не знаю почему, но я от этих его слов разволновалась просто ужасно.

– А ты что тут опять делаешь? – спросил он, немного насмешливо, добродушно. – Зачем вернулась?

– Просто… – пожала я плечами. – Подумала, а вдруг ты не ушел, и все еще ждешь меня?

Вместо ответа он поднял левую ладонь Оком ко мне. Я тоже протянула к нему свою руку, Оком. Можно было соприкоснуться ладонями, а можно и нет.

Но мы сложили на миг свои ладони – Око к Оку. Опять это странное ощущение – вот же оно, это прикосновение, а вроде и нет его…

– Здорово, – сказал Макс. – Я бы очень хотел еще встретиться с тобой.

– В чем проблема! Теперь уже можно, – залихватски ответила я. – Ой, правда, мне пора.

– Погоди. Давай вместе, – с азартом произнес он. – Ну, ра-аз… два!

Я провела пальцами по своей ладони – одновременно с Максом.

Миг, и я снова оказалась у себя в Камере. Но ощущения уже какие-то другие, определенно. Восторг так и распирал меня. Макс вот где теперь у меня был… У меня! – я стиснула левую руку в кулак, потрясла им в воздухе. Отныне мы с ним на связи, он не исчез для меня навсегда.

Я стянула костюм, и зашлепала к выходу.

Захлопнула входную дверь, за ней сразу все загудело, зашумело – это включились дезинфекторы.

Ладонь защекотало.

Я разжала пальцы, посмотрела на Око. На нем было нарисовано черное сердце. «Ой, что это?» – перепугалась я. Коснулась Ока пальцами, на сердце проступили цифры – 99 %. И Око, если присмотреться, было вовсе не черным, а темно-темно-красным. Концентрация красного получается, просто зашкаливала, не давая сходу определить цвет.

Мне даже нехорошо стало. Жутко как-то. «Наверное, это ошибка. Сбой! Истина что-то напутала, или там, какие-то помехи со спутниками случились… Не может такого совпадения, между мужчиной и женщиной, существовать!»

Но одновременно в глубине души у меня почему-то вдруг возникла уверенность, что это правда. И только что я встретила свою идеальную пару – Макса. Да, буквально на второй день своей взрослой жизни! А что, ничего невозможного в этом нет. Истина же специально сводит только тех людей, которым комфортно вместе… В этом мире больше не существует ужасных соседей, нет друзей-предателей, исчезли семьи, построенные на насилии и унижениях.

Я обожаю Нину, мне хорошо с Диной, я не испытываю особо негативных чувств к своим соседям по району, даже к Алексу, даже к Яну, если подумать. Да, они наименее подходящие – для меня лично, но я вполне их терплю, меня не трясет от ненависти и отвращения, когда я оказываюсь рядом с этими людьми. И меня тоже, в основном, терпят, а кто-то и вовсе искренне привязан ко мне…

Так что нет ничего странного в том, что я буквально в начале своей взрослой жизни встретила Макса. Кстати, он, наверное, не сказал бы, что это чудо – меня, с этими 99 % – ему на блюдечке поднесли. Макс, судя по всему, уже какое-то время прожил взрослым. Он словно ждал того момента, когда повзрослею я, его идеальная пара.

Я так понимаю, что Истина не просто сводила вместе людей, но сводила их в тот момент, который являлся наиболее удобным для обоих. Когда знакомство происходило именно на данном отрезке времени, а не на каком-то другом. Когда люди могли полностью открыться для отношений, и были уже готовы к ним.

И сегодняшнее знакомство с Максом говорило о том, что я готова.

Хотя… Я же почти отказалась от Макса! Вот как это понять? Сама, сама, своими руками (буквально! Око-то я «зажала» предъявлять для знакомства) чуть не испортила все.

Готова, хочу, жду, понравился – и, тем не менее, я улепетываю в кусты! Если бы Макс не стал ждать меня, я бы, наверно, потеряла бы самого главного человека в своей жизни. Но он остался там, он знал, что я сейчас вернусь, и все исправлю, он настолько умный, милый, и хороший, и красивый… что даже страшно. Страшно его теперь потерять, точно. Так вот почему я поначалу отказалась от знакомства с ним! Иногда лучше не знать любви, чтобы не испытывать потом боли. Ведь это невыносимо – терять того, или тех, кого любишь всей душой.

…За обедом я, так вышло, оказалась за одним столиком с Яном. Нину привезла на кресле-каталке Лена, Дина с Ники сидели за столиком для двоих, я там со своим подносом не смогла бы разместиться.

Сегодня на обед мне досталось бело-розовое суфле с хрустящими зелеными шариками, и еще по горсточке настоящих овощей и фруктов, собранных на агроферме.

Ян молча ел довольно твердые на вид, серо-бежевые брусочки. И тоже по горсточке фруктов и овощей лежало у него на тарелке. Ян как всегда вел себя очень деликатно и сдержанно, словно старался никак и ничем не помешать мне.

Вот интересно, Истина специально сейчас посадила нас рядом, или это случайность?…

– Ян…

– Да, Рита? – тут же отозвался мой сосед.

– Можно проверить нас с тобой на совместимость, как пару? – спросила я. – Нет, я бы сама могла, незаметно, но, как-то…

– Рита, зачем ты оправдываешься, делай что хочешь, – благодушно отозвался Ян.

Я повела перед ним своим Оком. На моей ладони выскочило бледно-розовое сердечко с цифрами – 28 %.

– Семьи нам не создать, так понимаю, – усмехнулся Ян, глядя на свою ладонь – его Око отразило те же данные. – Не дотягиваем. Но я и не хочу семьи, честно. Погоди, так ты стала взрослой? Поздравляю, Рита…

– Спасибо, Ян. Я хотела проверить, не сломалось ли мое Око, – призналась я. – Похоже, что оно в порядке.

– Око не может сломаться! – удивился Ян. – Нет, бывают случаи, я слышал, когда какая-нибудь травма левой руки, и вообще… Тогда, насколько я знаю, придется идти в Медикал, и лечиться, или там, новое Око могут пересадить, хотя это муторно, по второму разу нейронные связи с мозгом развивать, и все такое… С чего ты взяла, что с твоим Оком что-то не то?

– Не знаю… – пробормотала я. Чего-то мне не захотелось рассказывать Яну о темно-красном сердечке и 99 % совместимости. – Показалось, наверное. Хотя…

– Ты хочешь меня спросить о чем-то, да?

– Да.

– Я так и думал. Спрашивай, конечно, – усмехнулся он.

– Если Око не способно сломаться, а Истина – ошибиться, то как так получилось, что ты смог убить свою жену? – спросила я.

Ян некоторое время молчал, глядя себе в тарелку, затем произнес спокойно:

– А это была не моя жена. С чего все ее женой называют… Просто моя соседка. Очень милая женщина. Она мне нравилась. Парой мы с ней не могли стать, сколько-то не добирали процентов, до нужного числа… Прилично не добирали. Не хватало бы чуть-чуть – что ж, Истина предложила бы пройти тесты кому-то из нас двоих, или обоим. Но нет, в нашем случае все было безнадежно. И я, в общем, не переживал.

Он замолчал, опустив голову.

– Ян, все, не продолжай, тебе тяжело, я вижу.

– Нет, я в норме. Все очень давно случилось, мне иногда кажется, что не со мной даже это произошло. Она, моя соседка, была очень хорошенькой. Белые вьющиеся волосы, лицо – такое… бело-розовое, нежная-нежная кожа, подбородок немного острый… глаза прозрачные, серо-голубые, словно небо. Нам с ней ничего не светило. Да она, в общем, и не переживала из-за этого, я был ей безразличен. И к ней тоже особо не рвался – что ж, раз не судьба… Проблем нет. Почти нет… Почти – потому что в один прекрасный день, когда я думал об этой чудесной женщине, живущей по соседству, Истина прислала мне сообщение, вот это, стандартное – сначала картинка с новым домом, потом картинка с авто. Все понятно: мне надо переехать в новый район, и меня уже ждет авто у ворот.

– Ты просил о переезде?

– Нет. С одной стороны, в переездах ничего удивительно нет, раньше вообще часто переезжали, я знаю… Но тут я прямо понял – мне надо отсюда уехать, потому что рядом Лили. И я, все же, слишком много о ней думаю. И я ей мешаю, и мне не по себе, от одного ее присутствия. Как я ей мешаю? Я же смотрю на нее, а на лице у меня все написано, кому понравится чужое внимание…

– Ты думаешь, твой переезд назначили из-за нее… из-за этой Лили?

– Уверен. Насколько Истина знает нас, настолько и мы способны понимать ее. Тоже, видимо, какие-то каналы связи образуются, соединяющие нас с ней нити. Конечно, целиком человеческий разум не способен охватить грандиозное величие Истины, но какие-то причинно-следственные моменты – уловить человеку, все же, можно. Я понял, что Истина сочла мое присутствие рядом с Лили неправильным.

– А ты?

– А что я, я, как всякий нормальный человек, решил ехать. Смысл нарушать трафик, если авто уже там, у ворот. Прощаться с кем-то – тоже смысла нет, если надо, можно зайти в Камеру уже на новом месте, и встретиться где-нибудь в вирте с теми, с кем не договорил в реале. В общем, я вышел из дома сразу же, как только получил сообщение на Око о том, что меня ждет авто. Направился к воротам. А потом что-то произошло. Я вдруг нестерпимо захотел увидеть Лили. Захотел встретиться с живой, настоящей Лили, а не с ее изображением. Увидеть Лили – в последний раз. И я свернул в сторону. В тот же миг мне пришло новое сообщение от Истины – пройти к Медикалу на укол. Истина прекрасно поняла мое состояние! Я вот до сих пор ломаю голову над тем, что явилось первопричиной произошедшего… Сообщение о необходимости укола, или мое внезапное желание увидеть Лили? Нет, все-таки, Истина была впереди. Она первой угадала, вернее, поняла мое состояние.

– Ты сделал укол? – с беспокойством спросила я.

– Нет. Не успел. Потому что я вдруг увидел Лили. Она направлялась к Ловемату со своим новым соседом, как его… Не помню, не хочу помнить его имени. Они шли и мило щебетали о том, какие перспективы должны у них открыться после того, как Истина благословит их на супружескую любовь. Словом, позволит им заниматься сексом. Я в этот момент просто окаменел. О том, что у меня есть соперник, я даже не подозревал до того момента. А они протопали себе мимо, эти двое, и даже меня не заметили, хотя – вот он я, в нескольких шагах от них…

Я слушала Яна, забыв о своем обеде.

– …Я все видел, Рита, понимаешь, все. Как они встали перед Ловематом, опустили свои ладошки на кнопки, и блаженно замерли, оглядываясь по сторонам – верно, порхающих птичек узрели, и сыплющиеся с неба цветочки. И все это очень быстро произошло, я замечу… Очень быстро. Я чувствовал, что левая ладонь у меня так и горит, от беспрерывных напоминаний Истины – пройти к Медикалу, пройти к Медикалу… Но я сделал вот что. Я подбежал, и толкнул того парня в спину, и очень «удачно» толкнул, кстати. Потому что он упал, подвернул ногу, и уже не смог встать. Лили обернулась, замерла – она, кажется, так ничего и не поняла. У нее было все то же нежное, бело-розовое личико, и ясные глаза, и белые завитки волос вдоль шеи и щек… Такая красивая, и не моя. – Ян поморщился. – Я задушил ее. Откуда только силы взялись. Очень быстро. Может, я еще ей шею сломал, или чего-то важное в горле передавил, не знаю. Потому что когда прибежали люди, и оторвали меня от Лили, она оказалась уже мертва. Ее, конечно, к Медикалу потащили, но толку-то… Провели ее ладонью перед считывающим устройством, чтобы внутрь положить, для реанимации, а двери даже не открылись. Поздно. Лили уже было бесполезно спасать, значит.

– А что потом?

– Потом я тоже подошел к Медикалу, и все-таки сделал себе укол. Затем сидел где-то там, на главной площади, неподалеку, прямо на земле, и тупо смотрел на свои ноги. Меня все обходили стороной, никто со мной даже не пытался заговорить… После меня, кстати, целая очередь к Медикалу образовалась, видимо, люди оказались настолько ошеломлены произошедшим, что тоже нуждались в успокоительном. Что ты на меня смотришь, Рита, ешь, скоро Столовую закроют на дезинфекцию! – растянув губы в вымученной улыбке, вдруг воскликнул Ян.

Я придвинула к себе свою тарелку. Вкуса еды я почти не чувствовала. Меня терзала мысль – а что же дальше? Ян словно услышал меня, он остался сидеть рядом, до тех пор, пока моя тарелка не стала чистой.

Мы прошли через Лабиринт вместе с Яном, друг за другом, затем отправились бродить по улочкам нашего района. Ян продолжил свой рассказ:

– Ты хочешь знать, Рита, что произошло потом? А потом было вот что. Спустя какое-то время после укола я немного успокоился, и даже смог встать на ноги. Посмотрел на Око: меня по-прежнему ждало авто у ворот. Я направился туда, сел в авто. Я продолжал думать о Лили, и о том, что теперь со мной будет. Я хотел, чтобы Истина меня стерла. Казнила. Не знаю, как происходят эти казни, они большая редкость в наше время… Говорят, именно в авто все и происходит. Человек садится в авто, едет, и вдруг чувствует укол. И умирает. Потом авто увозит его куда-то, и там тело, как обычно, сжигают в специальном устройстве. От которого никакого ущерба природе нет. Остается только совсем крошечная горсточка пепла, ее потом просто уносит ветром, как песок.

Я молчала. Мне было не по себе.

– Но меня не стали убивать, как видишь, – продолжил терпеливо Ян, шагая рядом со мной. – Я оказался в вашем районе, меня поселили неподалеку от вашего дома, где живешь сейчас ты, Рита, и все остальные. Потом, скоро, кто-то здесь узнал, что я убил человека. Люди-то общаются, даже если они далеко друг от друга, Путешествия по всему свету никто же не запретил, а значит, и общение между людьми. Меня потом спросили, я подтвердил, скрывать не стал. Все так – убил женщину. Но раскаиваюсь, сожалею, и все такое, что есть чистая правда, по сути. Отношение ко мне тут не очень, но, в общем, терпят, ты заметила, да?

Я кивнула.

– Ты об этом хотела узнать, а, Рита? – спросил Ян, но, не дождавшись моего ответа, снова продолжил: – Еще не проходило ни дня, чтобы я не сожалел о своем поступке. Лили должна была жить. Но я не чудовище, Рита. Я просто дурак. Если бы я вовремя сделал укол успокоительного, мне бы даже в голову не пришло вот это – убивать Лили. Сделал бы укол, сел бы в авто, и ту-ту, только меня там и видели…

– Я это все понимаю, – наконец, заговорила я. – Ты любил, у тебя случился приступ неконтролируемой ревности, потом наступило раскаяние, и ты не убийца на самом деле… Хотя ты – убийца. Но как Истина все это допустила, вот этого я не понимаю? Прислала бы тебе приглашение уехать – днем раньше, например! И ты не увидел бы эту… чужую свадьбу, говоря языком прошлого, и никто бы не пострадал!

– Я об этом думал. Может трафик не позволил сделать это заранее, ведь авто – их не так уж и много. Потом… ну уж больно неконтролируемым, непредсказуемым – случился этот взрыв ревности у меня. Как только начали мои гормоны шалить, Истина включилась, да, направила меня к Медикалу, но было уже поздно. Я увидел Лили с ухажером…

– Истина обязана была все это предусмотреть! Она изначально не должна была селить тебя и Лили в одном районе! Тогда бы вообще все остались живыми-здоровыми, никто никого не убил бы.

– Мне кажется, Истина не способна все предусмотреть. Вот прямо все-все. Она ж… искусственное создание, в сущности. Что она знает про любовь.

– А как ты мог любить Лили, если у вас с ней даже либидо не было включено? – спросила я.

– Рита, либидо – это про тело, а я про… душу, наверное? Про вот это неуловимое, бесплотное, непонятное… Тебе, думаю, пока еще трудно это понять, ты еще вчера была ребенком, ты пока не встретила свою пару, у тебя все впереди.

– Ян, опыт не имеет значения, – сурово произнесла я. – Сейчас не прежние времена, когда люди постоянно совершали ошибки.

– Я виноват, я виноват, я сам не понимаю, как такое могло со мной произойти, я бы свою жизнь отдал, чтобы вернуть жизнь Лили… Истина не наказала меня, не убила – она знает, что я раскаялся, и что больше никогда не повторю подобного. Но зато я себя наказал, я запретил себе кого-то любить, вступать в отношения, я отказался становиться родителем, я решил стать одиноким – навсегда. Я живу, тупо дожидаясь своей смерти. А пока с утра до вечера кручу педали на Тренажерах, чтобы выработать как можно больше электричества. Отдаю свой долг человечеству, так сказать.

– Ян, мне страшно.

– Ты меня боишься? – отшатнулся он.

– Жизни боюсь, – призналась я. – Если уж даже Истина не все может предугадать, предупредить…

– Это случается очень редко. Моя судьба – это исключение.

– Не должно быть никаких исключений!

– Рита, ты все-таки еще ребенок! У любой, даже самой правильной системы есть погрешности в работе. Без них никак… Тут дело в другом: у хорошей системы количество этих погрешностей минимально. Если бы в округе бродили одни убийцы – да, это значило бы, что Истина несовершенна, ей нельзя доверять. Но я один, один такой, о других случаях я не знаю. Значит, Истина справляется со своей задачей.

– Или мы о них не знаем о подобных случаях. Просто не было свидетелей. Если бы про тебя не проболтались, мы бы тут тоже не считали тебя убийцей.

– Рита, мы здесь живем все вместе уж сколько времени, ничего подобного в нашем районе не произошло же? И потом. Давай рассуждать логически. Вот представь, тогда, в моем прошлом, допустим, Истине – просто пришлось пожертвовать Лили.

– Ничего себе! – возмутилась я. – Позволить убить живого человека…

– Да. Да! Это был плохой, но самый оптимальный вариант решения данной проблемы. Если бы нас с Лили не поселили в одном районе, то в других районах, возможно, случились бы еще более страшные события. Или вот, допустим, Истина прислала бы авто мне днем раньше. А оно могло быть кому-то нужным тогда, и не приди оно, возможно, погибли бы другие люди. Много людей! Истина просто решила пожертвовать одним человеком – в пользу нескольких. И то, что кажется нам ошибкой, сбоем в программе искусственного интеллекта – это есть самый наилучший выход из создавшейся тогда в мире ситуации.

Я молчала. Слова Яна показались мне достаточно убедительными.

– Раньше либидо было у всех и всегда, его не приходилось включать или выключать, – пробормотала я.

– И сколько трагедий на этой почве происходило, – напомнил Ян. – Да вся история прошлого – это история безумцев, которых колбасило из-за разбушевавшихся гормонов. Я на своем примере это прочувствовал… Это бесконечная цепь самого разного рода несчастий и сломанных судеб, ты загляни в Мемори-то, не ленись, загляни…

– Я знаю, – перебила я Яна. – Я, между прочим, знаю даже больше других про историю человечества, и вообще… И я до сегодняшнего дня тоже так думала, что все в этом мире правильно, и именно так, как и надо людям.

– А, понял, – вдруг улыбнулся Ян. – Ты просто слишком много знаешь. И много думаешь о том, что на самом деле лучше просто пропустить мимо своего сознания. Не надо думать о лишнем. Живи, Рита, просто живи…

– Ладно, спасибо. Я поняла, – я взяла, да и обняла Яна. – Ты хороший. Сам тоже живи, и не думай.

– Рита, Рита, ты просто ангел, ты… – кажется, Ян расплакался. Во всяком случае, глаза у него стали мокрыми, и заблестели. Он взглянул на свою ладонь, на Око. – Ох, так я и знал. Зовут на укол. Пойду. Пока, Рита.

– Пока, Ян, – ласково ответила я.

И сама отправилась на Тренажеры.

Во второй половине дня случилось важное событие. Мне на Око (как и всем тем, кто жил в нашем районе) пришла картинка – летающий модуль несет на канатах дом.

Потом сообщение от Дины, картинка «ноги-глаза», то есть – пошли смотреть? Я ей в ответ картинку с поднятым большим пальцем. Конечно, как пропустить такое важное событие… Оно случается редко.

Я, все-таки, не выдержала, и заглянула к Нине. Она лежала у себя в кровати, смотрела в потолок. В одну точку.

– Нина! – испугалась я.

Она шевельнулась, повернула ко мне бесстрастное лицо. О чем она думала – с таким каменным, безнадежным, мрачным выражением лица? Может быть перебирала истории из своего прошлого? Когда Нина находилась еще только в начале своего долгого пути… Или она вспоминала в данный момент тех людей, с которыми ее когда-то свела судьба, вернее, Истина? Вполне возможно, Нина сейчас разглядывала образы тех, кого любила когда-то, она сейчас слушала их голоса. Почему с таким бесстрастием? Да потому что иначе – слишком больно становится, а это ни к чему, не лежать же и плакать, изнывая от нежности и умиления… Ведь ничего уже не изменить и не исправить. Осталось только вспоминать, стараясь не расходовать свои последние силы на эмоции.

Мне кажется, я чувствовала Нину. Иначе бы я и не стала воспитанницей – именно Нины! Мы с ней были близки, раз понимали друг друга без слов. Поэтому я решила не изводить ее сейчас вопросами – ты как, что делаешь, что с тобой, а зачем, а почему… Я лишь сказала:

– Нина, помочь тебе встать? Все идут смотреть на новый дом! Как его будут устанавливать!

– Ой, перестань, – отмахнулась Нина, и даже попыталась улыбнуться. – Сколько раз видела… Ничего нового. А ты отправляйся туда, Рита. Потом расскажешь.

– Хорошо, только если передумаешь – сообщи мне! – крикнула я.

Я убежала; у входа, на улице, встретилась с Диной, Ники сидел в коляске, он опять радостно захохотал, увидев меня. Я не выдержала, и тоже захохотала, и принялась его тормошить.

– Рита, Рита, бежим, некогда, – поторопила меня Дина. – Все лучшие места займут!

…Как я уже упоминала, на окраине, близко к воротам, находился темный квадрат земли, из которого торчали трубы и кабели. Я давно привыкла к этой картинке, и мне казалось, что она останется всегда такой же. Но нет, сегодня день перемен в нашем районе.

Людей вокруг стояло много. Наверное, все те, кто жил здесь. Располагались они строго группами не больше семи человек.

– Вот, а говорили, что население Земли уменьшается, – сказал кто-то в толпе. – Получается, ничего подобного. Теперь новых жителей нам ждать!

– Может, новые не приедут, нашим жилплощадь раздадут. Сколько детей выросло и нуждается в своих квартирах, и новые пары готовы образоваться, им понадобятся специальные, для семейных, квартиры… Как дом поставят, так и соединятся они все.

– Да кто знает, может, одни уедут, другие приедут, ведь не все способны быть хорошими соседями.

– Знаете, этот квартирный вопрос – вечная проблема. Во все времена стоял остро… И вроде бы уж пришли к полной гармонии, наступила эра искусственного интеллекта, достигли мы этой самой… полной сингулярности, и что? Опять ждем своей очереди на заселение!

– А тебе что, жить негде? – чей-то смех. – К чему эти переживания, у всех все есть, никто без крыши над головой не остался, и проблема только в одном: что нам не дают желаемое – сразу, быстро, здесь и сейчас, вот как только мы почувствовали в этом необходимость…

Я вдруг подумала о Максе. А что, если… Если в этом будущем доме – мы с ним поселимся? И наши дети в нем появятся… У нас с Максом ведь все будет хорошо, мы идеально совпадаем, и, вероятнее всего, Истина позволит нам все это сделать даже без прохождения тестов.

У нас с Максом будет так же, как у Дины с ее Лео, только Макс – никогда, никогда не умрет от инфлюэнцы!

В толпе кто-то продолжал спорить. Поначалу шутки, смех, но обстановка явно накалялась.

– Да тихо вы! Ведь разгонят же всех сейчас, – раздался чей-то строгий голос. – Если больше семи спорщиков собралось – значит, дискуссию прикроют. Забыли? Чего вы там не поделили, подумайте о других людях, мы хотим посмотреть, как новый дом ставят.

– Именно, к чему эти митинги, в толпе люди сами себя накручивают, известный эффект…

– Теперь ты всех накручиваешь!

– Прекратите! Нас ведь не собирали здесь специально, нас предупредили просто, чтобы мы не испугались, когда модуль прилетит.

– О, вон он!

Сразу же наступила тишина. Потом откуда-то издалека донесся гул. Он приближался, рокот тяжелых моторов.

– Ма?

– Туда смотри, Ники! Во-он там… Рита, ты видишь? Это модуль, прямо с домиком сюда летит.

Ники вытянул шею и прилежно таращился в небо. Вдруг заметил модуль – и ахнул, захлопал в ладоши. В толпе тоже зашептались. Со стороны к нашему району приближалась темная точка. Все ближе, ближе… Скоро стало отчетливо видно, что это летит огромный модуль, а под ним, на тросах, висит стандартный трехэтажный дом. Точно такой же, как и все прочие дома нашего района, и соседних районов, и всей Земли вообще…

Когда-то мир выглядел иначе. Дома были разными по форме, и они отличались количеством этажей. Одни – небоскребы, где перед окнами последних этажей клубились облака, другие – не выше одного этажа. Разные окна, двери, разная внутренняя планировка. Огромные залы и крошечные закутки, где едва могла поместиться узкая кровать… Дома строили из самых разных материалов, некоторые из них даже являлись опасными для человеческого здоровья. Толщина стен, высота потолков – тоже везде разные. Разные крыши из разных материалов, разные фасады…

Про фасады я вообще не понимаю. Все эти украшения в виде лепных фигур, колонн, еще чего-то там… Сколько материалов уходило просто на украшение домов! На то, что сейчас можно создать с помощью одного движения пальцев по левой ладони. Об этом я почти каждый раз вспоминала, когда отправлялась в виртуальную Прогулку по своему району, одна или с друзьями. Раз, провела по Оку – и перед тобой уже не обычный соседский дом, а причудливый дворец с фигурами, колоннами, лепниной и прочим…

А раньше людям приходилось все это самим воздвигать. И заодно ремонтировать старые постройки. Любители старины, с тем или иным успехом, пытались сохранить древние дворцы, отличающиеся особой красотой.

Но не существует ни одного материала, способного противостоять времени. Даже камень рушился, трескался, разваливался, и щебнем летел вниз, на землю. Что уж о домах из дерева говорить, они с какого-то момента просто начинали рассыпаться в прах, и ничем этот процесс нельзя было остановить. Пытались, конечно, придумывали различные способы консервации старых зданий, но как долго можно зажимать в кулаке песок? Все равно он, рано или поздно, начинает сыпаться сквозь пальцы.

На сохранение, поддержание древних дворцов и храмов в порядке – уходили значительные ресурсы человечества. Чем дальше, тем больше. Кроме того, старинные постройки не годились для жизни людей, которые привыкли к уже совершенно другому уровню комфорта. Получается, о старых камнях заботились больше, чем о живых людях. Люди думали, что хранят прошлое, память о своих предках, хотя те предки, наверное, как и все нормальные, добрые люди – желали счастья и удобств своим потомкам. Кто из любящих родителей требует подобного, жесткого почитания от своих детей? Всякий любящий родитель сказал бы своему ребенку следующее, наверное: «Не надо, детка, мучить себя в память обо мне, твоем предке, живи счастливо. Не камень и не дерево, а ты, твоя живая плоть, твой счастливый дух – вот моя главная ценность и радость, потому что именно ты продолжаешь наш род…»

Но раньше память о прошлом считалась важнее проблем настоящего. Оно и понятно, тогдашние люди относились к себе очень по-изуверски, чувство вины перед далекими предками было им свойственно. Они легко предавали себя и своих живых детей – в угоду давно умершим прародителям, старым традициям и ритуалам, которые зародились вообще в глубокой древности. Они физически и морально калечили своих детей, потому что – таков обычай.

…В какой-то момент количество старых зданий, не подлежащих сносу только потому, что они являлись историческими ценностями, достигло критических величин. На то, чтобы отреставрировать их по всем правилам, уже не хватало ресурсов. Дома так и стояли, осыпаясь, загороженные от прохожих, люди надеялись, что пройдет еще немного времени, и средства найдутся, и вот тогда… Но происходило обратное: старые постройки ветшали сильнее, и их восстановление требовало еще больших сил и ресурсов. А волны эпидемий инфлюэнцы, что стали случаться все чаще – усиливали всеобщую бедность.

Города постепенно превращались в кладбище старых построек. А из-за плохой экологии ветшание старых зданий шло еще быстрее.

В каких-то странах и городах отказались от реставрации, и прежние дворцы решились, наконец, разрушить, на их месте возвели новые строения.

Но в других местах этого не случилось, там шло вечное противостояние старого и нового, доходящее до открытых стычек между различными группировками, одни ратовали за снос, другие за сохранение.

Череда мировых кризисов окончательно лишила мир надежды восстановить памятники архитектуры. Тогда пришлось делать окончательный выбор между сегодняшним днем и вчерашним.

Но и это не спасло ситуацию. Новые здания, возведенные порой из дешевых некачественных материалов, тоже быстро приходили в негодность. А от большого скопления людей в многоэтажных бесконечных лабиринтах то и дело вспыхивали волнения. Вырос уровень преступности.

Малоэтажные пригороды, растянувшиеся до горизонта, в которых люди спасались от волн пандемий – субурбии – возникли в противовес лесам из небоскребов. Но они не решили многих проблем, зато – породили новые. Их удаленность от основных центров, отсутствие коммуникаций и инфраструктуры (откуда они возьмутся, при всеобщей бедности?), тоже превратили субурбии в криминогенные и опасные зоны.

То есть, с какого-то момента люди стали страдать не только от голода и холода, не только от пандемий, а еще из-за урбанистического кризиса, постепенно накрывавшего весь мир.

Наверное, это было непростое время. Когда собственное жилье стало цениться превыше всего, и ради него люди жертвовали семьей, дружбой, любовью, детьми…

Именно тогда человечество решило, что миром должна править Истина. Нужна программа, которая учитывает все возможные плюсы и минусы различных решений, и выбирает самый оптимальный вариант из всех имеющихся. Никаких политиков, никаких президентов, глав правительств, кабинетов министров и всевозможных заседаний, где люди решали проблемы с помощью своего авторитета. Только просчитанная схема. Разумная целесообразность. Алгоритм!

Это был нелегкий период, сопровождавшийся волнениями и демонстрациями во всем мире… Власть Истины признали не все и не сразу.

Лишь когда появились первые успехи нового миропорядка, брожение в обществе постепенно прекратилось.