Текст книги "Эра зла"

– Вы знали меня в прошлом, монсеньор? – напрямую спросила я, обращаясь к мужчине.

Но вместо того чтобы удовлетворить мое любопытство, ди Баллестро вопросительно покосился на Андреа. Уголки ее губ нервно дернулись…

– Возможно, синьорина Санта, все возможно, – дипломатично усмехнулся кардинал. – В наше сумбурное время уже не упомнишь всех событий прошлой жизни. – Он церемонно поклонился и манерно опустился в отведенное ему кресло. Я растерянно хмыкнула, отдавая дань уважения его хитрости и таланту лицедея. Кажется, кардинал ди Баллестро является весьма крепким орешком, и с наскоку его не раскусишь! И конечно же такое харизматичное лицо, умело прикрытое наносной маской равнодушия, просто обязано скрывать какую-то интересную тайну! О, кованые сундуки чужих судеб – они всегда громоздки и тяжелы. Чтобы их поднять и раскрыть, нужна стальная сила воли и огромный запас ответственности. Меня это пугало, и поэтому я решила отложить на потом задачу проникновения в запертую на сто замков душу кардинала. Похоже, к ней требовалось подобрать совершенно уникальную отмычку…

Второй в комнату вошла ничем не примечательная каштановокудрая девица, с видом побитой собачонки оглядывающаяся на следовавшего за ней мужчину, не уделявшего этой откровенно заискивающей перед ним милашке ни малейшего внимания. Но, увидев именно эту третью личность, я импульсивно просияла радостной улыбкой, ибо последним участником нашего совета был мой дорогой спаситель – Тристан де Вильфор.

Невзирая на свой вызывающе роскошный наряд, Тристан казался измученным и внутренне напряженным, словно его сжигало с трудом сдерживаемое нервическое возбуждение. Андреа смотрела на него с нежностью и какой-то животной жадностью, но я сразу же подметила гримасу неприязни, исказившую красивые губы шевалье, лишь только он понял, что удостоился особого интереса со стороны нашей повелительницы. Тристан небрежно уселся на предложенное ему место, избегая смотреть как на Андреа, так и на чуть ли не плачущую каштановокудрую малютку. Он опирался плечами о спинку кресла, расслабленно вытянув вперед скрещенные в лодыжках ноги. Немногие способны комфортно чувствовать себя в такой неестественной позе, но Тристан – мог. Он обладал стройным и гибким телом и, как мне показалось, привык полагаться скорее на свои ловкость и проворство, чем на грубую физическую силу. Его тонкое, почти ангельское лицо обрамляли пышные черные локоны, а светло-изумрудные глаза сонно прижмуривались, скрывая разгорающийся в них лихорадочный блеск. Похоже, мужчина чего-то ждал. Я задумчиво морщила лоб, совершенно запутавшись в своих наблюдениях. И каким же безмерным оказалось мое удивление, когда я заметила, что, притворяясь безмятежным и даже чуть апатичным, кардинал ди Баллестро непрерывно исподтишка следит за всеми нами, как будто мы не всесильные стригои, а всего лишь глупые мыши, неосторожно приближающиеся к расставленной на нас ловушке. Между тем Андреа ничуть не беспокоилась, даря умильные взгляды одному лишь Тристану и вздыхая так глубоко, что драгоценное колье со звоном колебалось на ее высокой груди.

Черт, да что же здесь происходит? Не найдя ответа на свой вопрос, я приготовилась внимательно наблюдать за развитием событий, надеясь постепенно проникнуть в тайны всех присутствующих. «Умные говорят, а мудрые слушают». Не знаю почему, но я была на сто процентов уверена в справедливости сего утверждения. А посему говорить много сама я не собиралась ни в коем случае, намереваясь следовать простому, но чрезвычайно полезному правилу: «чем меньше слов ты произносишь, тем больше зубов сохраняешь у себя во рту». Ну или клыков, что в моем случае звучит более уместно.

– Я собрала вас всех здесь, дабы вы помогли мне выработать совместный план наших дальнейших действий! – такими словами Андреа открыла созванный ею совет, вольготно расположившись на диване, занимающем центр обширной комнаты. Ее строгое черное платье, уложенные в жемчужную сетку волосы и колье из крупных сапфиров как нельзя лучше подчеркивали торжественность момента, настраивая нас на серьезный лад. Объективно оценив пышность наряда повелительницы, я с легкой завистью скосила глаза на свое непритязательное обмундирование, состоящее из легкой кожаной курточки, таких же брюк да высоких сапог, и мысленно ругнулась. Оказывается, поспешно откликнувшись на призыв посланного за мной слуги, я случайно надела футболку наизнанку. Кроваво-красные буквы, аляповато начертанные на груди тонкого трикотажного изделия, сейчас ярко просвечивали сквозь серую ткань, кардинально поменяв смысл. Ничего себе, как легко, оказывается, можно изменить суть всего: слова, принципа и даже жизни, если расположить его (ее) задом наперед.

На моей футболке написано «LIVE», но стоило только надеть ее шиворот-навыворот, как получился «EVIL». «Жизнь» превратилась в «ад»… Интересно, сие маленькое происшествие следует считать случайностью или нет? Это же самое соображение касалось и еще одного явления – кое-чего совершенно необычного и интересного, обнаруженного мною нынче утром и теперь сильно занимавшего мое воображение, мешая сосредоточиться на теме затеянного сестрицей совещания. Этим загадочным кое-чем оказалась намотанная на рукоять моей катаны тоненькая, едва различимая серебристая ниточка, больше всего напоминающая несколько волосков тополиного пуха или волокон паутины. Как я ни билась, но так и не смогла отделить это от меча. Хм, хотелось бы мне знать, что же это такое, для чего оно предназначено и каким образом попало на мой кэн? Но серебристая ниточка настолько плотно прилипла к кожаной цукаито – оболочке рукояти меча, словно ее туда приклеили, и держалась намертво. Отчаявшись разрешить оную шараду, я решила отложить это на потом. А пока…

– Враги не сдаются, – продолжила сестра, одаривая меня укоризненным прищуром и требуя максимальной концентрации внимания, – они стоят насмерть! Признаюсь откровенно, мне надоела эта мышиная возня, я уже устала от затянувшейся войны…

– А зачем ты с ними церемонишься? – удивленно перебила я. – Слушай, а не пора ли разбомбить их при помощи самолетов, к чертово… кх-м, к такой-то матери!

– Что? – Андреа аж возмущенно подпрыгнула на диване, нещадно сминая длинный шлейф своего платья, а ее губки упрямо сжались. – Санта, и как ты только смогла додуматься до подобной глупости? Разбомбить Апостольский дворец и собор Святого Петра?

– Ага! – Я ликующе кивнула, весьма довольная своим предложением. – Дешево и сердито, хрясть и готово, полетят клочки по закоулочкам!

– Дурочка ты, Санта! – снисходительно хохотнул развеселившийся Тристан. – Да Андреа скорее удавится, чем пожертвует какой-нибудь картиной или вазой из папской берлоги!

– Да-а-а? – не поняла я. – С чего бы это вдруг?

– Убей меня серафим! – гневно возопила сестрица, картинно заламывая руки, будто инженю на сцене. – Вот наказание, меня окружают одни идиоты и олигофренки! Разбомбить Ватикан с его сокровищами, легендарными произведениями искусства и редчайшими книгами! Какой жуткий вандализм!

Я покаянно шмыгнула носом, признавая справедливость адресованных мне эпитетов. Ну что уж тут поделаешь, если я не отношусь к числу любителей всяких там золотых супниц, эмалевых ночных горшков и заумных богословских трактатов, упакованных в футляры с алмазами. Эх, темнота я некультурная!

– Нужно изобрести какой-то иной, более изящный способ истребить людей, – спокойно посоветовал кардинал ди Баллестро, поразив меня своим неприкрытым цинизмом. – Яд, газ, мор, эпидемию…

– Правильно! – согласно прищелкнула пальцами повелительница. – Кстати, у меня возникла примерно такая же идея. Элоиза, расскажи нам о «Божьем Завете»!

Затаив дыхание, мы слушали долгий рассказ симпатичной каштановокудрой девушки. Я восхищенно присвистнула, буквально завороженная масштабностью деяний и замыслов человеческого Бога. Хотя, кажется, фокусник Дэвид Копперфилд тоже умел ходить по воде?..

– Если я правильно тебя поняла, – Андреа взволнованно поправила выбившийся из прически локон, – то обладатель артефактов из «Завета» способен править миром, спасая или истребляя целые народы?

Элоиза скромнехонько кивнула.

– Значит, так, мне непременно нужны эти цацки! – категорично заявила повелительница. – И как можно скорее. Тристан, – ее голос смягчился и потеплел, – помнится, мы просили тебя разузнать о судьбе свитка с призывающей ангелов молитвой – первой частью «Завета», хранящейся в Кракове. К какому результату привели твои изыскания?

– Вспомнили и обо мне наконец-то! – язвительно фыркнул де Вильфор. – Поздравляю, и году не прошло!

– Не ерничай! – властно окоротила повелительница. – Предупреждаю, я не потерплю критики в свой адрес. Итак…

– Свиток хранился в Мариацком костеле, – покорно отрапортовал приструненный Тристан. – Хранился! – весомо подчеркнул он, опережая ликующий возглас своей госпожи. – К несчастью, его забрали оттуда еще до меня, причем он попал в руки служителей Иисуса, и теперь нам впору ожидать от них всяческих неприятностей.

– Растяпа! – гневно скрипнула клыками Андреа.

Тристан мгновенно сбледнул с лица, оскорбленный ее неосторожной репликой. Я заметила желваки, яростно перекатывающиеся по его нижней челюсти, и в уме поругала свою недальновидную сестру, неприятно удивленная ее несдержанностью. М-да-а-а, повелительнице положено вести себя куда умнее и дипломатичнее. Впрочем, она чрезвычайно хороша собой, а при столь блистательной внешности женщина уже не может быть ни умной, ни доброй.

– В костеле я встретил некоего смелого монаха, – как ни в чем не бывало продолжил шевалье, справившись со своими эмоциями, – который нашел еще один раритетный документ весьма интересного содержания.

– И ты, конечно, сумел его добыть? – с придыханием вопросила Элоиза.

– Конечно, – сохраняя непроницаемое выражение лица, подтвердил стригой. – Хотя для этого мне и пришлось провести довольно неприятную манипуляцию. – Он делано небрежно скривил губы, очевидно усилием воли отметая прочь сильнейшие угрызения совести. Я с любопытством наблюдала за мужчиной, заинтригованная его душевными порывами.

– Ах, ты настоящий герой! – восторженно лепетала Элоиза, молитвенно складывая руки и пожирая де Вильфора жадным взором экзальтированно горящих глаз. – Надеюсь, теперь ничто не сможет помешать нашей свадьбе, ведь вспомни, ты уже пять лет считаешься моим женихом! – Она вопросительно повернулась к оторопело замершей повелительнице. – Вы позволите нам сочетаться браком перед алтарем Темного Отца?

«Тристан – жених Элоизы?!» – От этой внезапной новости мне стало не по себе. Я почувствовала себя так, будто у меня отобрали весь мир: неприятным холодом ныло где-то внутри, за грудиной, словно я съела целую пачку валидола. Хотя следует признать, мужчинам всегда нравятся вот такие куколки-милашки, как наша Элоиза, – с ногами от ушей, бюстом третьего размера и мозгами набекрень.

– Э-э-э… – растерянно мямлила Андреа. – Все так не к месту, не до свадеб сейчас…

– Элоиза, – жестко произнес шевалье, холодно глядя на невесту, – мы не сможем быть вместе. Прости, но мне нужно думать о судьбе нашего народа, а не о личном счастье. И к тому же меня ждет научная работа, я еще не завершил свои эксперименты по созданию искусственной крови…

– Но возможно, позднее… – с робкой надеждой упрашивала несчастная девушка, но Тристан лишь сердито отстранился от ее призывно раскрытых объятий и упрямо сжал губы:

– Я слишком люблю медицину и не люблю тебя, Элоиза. Мой ум должен оставаться рациональным и беспристрастным, не замутненным никакими эмоциями. Я посвящу свою жизнь высшим идеям и никогда не женюсь!

Отвергнутая девушка побелела как мел. Ее красивые глаза затуманились от горя и наполнились слезами отчаяния. Она низко опустила голову, бездумно качая ею в такт словам Тристана, а мне казалось, что она ощупывает подбородком свою грудь, силясь отыскать на ней затянувшуюся петлю виселицы.

Тристан замолчал.

– Молодец! – нашлась Андреа, похвалив то ли его отказ от невесты, то ли фанатизм исследователя. – И?..

– Вот сия бумага! – Тристан достал из кармана своего камзола изрядно потрепанный пергаментный листок и подал его повелительнице. – Я неоднократно пытался доложить вам о ней, но вы меня не слушали. И зря…

Не снизойдя до оправданий, Андреа кончиками пальцев небрежно взяла записку и быстро пробежалась по ней глазами. Ее зрачки медленно расширились, заполняя всю радужку, а на лице отразилась бурная смена эмоций: недоумение, понимание, вскоре переросшие в нескрываемый восторг.

– Темный Отец! – торжествующе славила она. – О, теперь я верую в твою особую благосклонность. Вот так везение…

– А священник из костела сказал, что прикасаться к подлинным артефактам из «Божьего Завета» могут лишь его Хранители, – добавил Тристан. – Так что нам не просто повезло…

– Не смешно! – возмутилась я, окончательно утрачивая терпение. – Такое ощущение, будто вы ведете некий интимный разговор, понятный лишь вам двоим…

Андреа наклонилась вперед и успокаивающе нежно провела рукой по моему плечу – так оглаживают бесценную, чрезвычайно важную и нужную собственность.

– Я сейчас все тебе объясню, Санта! – обещающе проворковала она. – Мы теперь знаем, где находятся предметы из «Завета». Подлинник молитвы и «Перст Господа» принадлежат Белой конгрегации, и поэтому нам придется их искать долго и тщательно. Но зато «Бич Божий» по-прежнему обретается в замке Чейт, расположенном в предгорье Карпат. Его последней Хранительницей была Эржебет Бафора, и поныне замурованная в подземелье своего поместья. Она никогда не являлась стригойкой по происхождению, но все равно стала одной из нас. Санта, милая моя, ты должна немедленно отбыть в Чейт, найти там госпожу Эржебет и забрать у нее «Бич»!..

– В Чейт? – оторопела я. – Отправиться в Чейт? Но почему я?

– А потому, – Андреа высокомерно оглядела всех присутствующих и победно улыбнулась, – что только ты способна прикоснуться к артефактам человеческого Бога…

– Ик! – обалдела я. – С какой это вдруг стати?

– Ты, бесценная моя сестра, – торжественно сообщила Андреа, – являешься родной дочерью не абы кого, а самого Збышека Мошковецкого, потомка Иосии. А из доставленного Тристаном документа следует, что твой отец происходит из рода Бафора. После бегства из Чейта сын госпожи Эржебет – Павел, унесший с собой часть «Завета», женился на шляхтянке, осел в Польше и сменил фамилию. Ты, дорогая моя, приходишься дальней родней самому человеческому Богу и носишь титул последней истинной Хранительницы «Божьего Завета». И значит, теперь мы можем овладеть оными артефактами и управлять людьми по своему разумению, как пастухи – стадом овец! – она плотоядно оскалилась. – Победа будет за нами!

Я растерянно хлопала ресницами, шокированная столь внезапным поворотом событий.

Андреа злорадно хохотала, откинувшись на спинку дивана и довольно потирая руки. На бледном челе Тристана промелькнула тень искреннего сожаления и печали. Но сильнее всего поразило меня безмерное, всепоглощающее отчаяние, плещущееся в темных глазах монсеньора Анастасио ди Баллестро.

«Что это с ним такое? – недоумевала я, наблюдая за неконтролируемыми судорогами, пробегающими по впалым щекам кардинала. – Ему, похоже, стало жалко людей? С чего бы вдруг?..»

Часть вторая

Глава 1

 
Оторвали Нату лапу,
Чтобы девушек не лапал,
Потому что ангел очень
Сексуально озабочен! —
 

издевательским тоном выпалила Оливия. – Знаешь, где я твою любовь видела? В… – Она сложила губы трубочкой и издала многозначительный свист, намекая на некое специфическое, но всем известное место. – Ясно?

– Когда Бог решил наказать мужчину, – ехидно отозвался Натаниэль, – то вытащил у него ребро и клонировал женщину. А потом он успокоился и сказал: «Хватит, пожалуй, ибо душу она у него и сама вытянет!»

Ариэлла звонко рассмеялась, как обычно, безмерно восхищенная остроумием своего возлюбленного, но Оливия лишь раздосадованно пожевала губами, вынужденная признать очевидную правоту ангела.

– А ты поумнел, – нехотя сообщила она так, будто делала ему огромное одолжение. – Раньше ты обычно глупости всякие молол, а теперь иногда и вполне здравые мысли выдаешь.

– Вот видишь, – издевательски «утешил» ее собеседник, – получается, заключение пошло нам на пользу: ты похудела, я поумнел. Судя по результатам, мы практически в санатории пребываем, а не в каземате.

– В гробу я видела такую пользу! – с кислой миной пробурчала Оливия. – Да я согласна растолстеть втрое пуще прежнего, лишь бы только отсюда поскорее выбраться!

– Ловлю тебя на слове! – лукаво прищурился ангел. – Обещай, что перестанешь доставать нас своим нытьем насчет диет, и мы выйдем на свободу уже сегодня…

– Правда? – изумленно пискнула Ариэлла. – Но разве это возможно?

– Брешешь! – хамовато усомнилась далеко не столь доверчивая Оливия. – Беру свои слова обратно. Ты нисколько не поумнел, а, похоже, окончательно сбрендил.

– А между тем наше спасение зависит лишь от тебя, Лив, – вовсю развлекался Натаниэль, посмеиваясь с наигранно безразличным видом. – Но, впрочем, если ты ленишься мозгами пошевелить, то как хочешь. Просидим здесь еще лет пятьсот. Зато прикинь, сколько килограммов лишнего веса ты еще сбросишь?!

– Лишнего? – почти со слезами взвыла валькирия, жалостливо разглядывая свои отощавшие, мосластые коленки. – Это для кого он лишний-то, интересно?

– Вот тебе и искомая аберрация[19]19
  Аберрация – ложный, ошибочный взгляд на какую-то проблему.


[Закрыть] прорезалась! – насмешливо прищурился Нат. – Ведь еще недавно ты утверждала, что полнота – это плохо!

– Беру свои слова обратно! – повторно выпалила воительница, немного сбитая с толку запутанной философией юноши. – Нат, ну не выпендривайся, рассказывай, что ты там придумал.

Но ангел лишь саркастически посвистывал, подняв глаза к грязному потолку их страшного узилища и успешно изображая легкомысленного дурачка.

– Ну не сбрендил, не сбрендил! – извиняющимся тоном признала измученная его спектаклем ангелица. – Нат, ну не будь сволочью, вытащи же нас отсюда.

– Запросто! – мило улыбнулся Нат. – Оливия, прошу тебя, дорогая, плюнь на все…

– Чего? – опешила валькирия, уже готовая услышать изощренный план побега. – Эй, предупреждаю в последний раз, – с угрозой процедила она, – не разрушай мои нервные клетки, ибо в них живут мои нервные тигры…

Но вместо ответа Натаниэль лишь иронично пожал плечами, звякнув тяжеленными кандалами, и действительно плюнул, метко попав на железное кольцо, охватывающее его запястье. Металл зашипел, словно облитый кислотой, и на нем тут же появилось огромное пятно ржавчины, начавшее стремительно разрастаться. Спустя пару минут Натаниэль освободил свою правую руку, выдернув из стены огромный гвоздь, вбитый в его ладонь, и занялся левой. Металл с тихим шорохом сыпался на пол, превращаясь в коричневую труху. Обе ангелицы ошарашенно вытаращились на юношу, но затем спохватились и последовали его примеру. Догадка Натаниэля, спровоцированная откровениями Оливии, оказалась верной: против ангельской слюны не смогли устоять ни кожаные, отлично выдубленные ремни, ни железные цепи, усиленные стригойской магией. Через какие-то полчаса лихая троица ангелов покинула свои места, на которых провела целых три года. Со вздохом облегчения Оливия разминала свои затекшие от неподвижности мышцы, с радостью наблюдая за стремительно затягивающимися ранами, уродующими ее ладони. Ее заметно похудевшее лицо исказила кровожадная гримаса.

– Ну я вам сейчас устрою, твари! – Она оценивающе ощупала дверь и навалилась на нее плечом. – Неуправляемый разгул стихии под названием жратва!

– Лив, – Натаниэль крякнул и точно так же налег на толстенные дубовые доски, – а ты ничего не путаешь? Ну с названием стихии. Их ведь только четыре существует.

– Пять: воздух, земля, вода, огонь и жратва! – уверенно выдохнула валькирия. – Потому что когда я жру, то нахожусь в своей стихии. Эх!.. – Дверь, выдавленная совместным усилием Оливии и Натаниэля, с грохотом обрушилась в коридор, а следом за нею из каземата вывалились грязные, оборванные, голодные и злые как черти ангелы.

Не тратя более ни секунды, валькирия вихрем рванула вперед по подземелью. Первым, что попалось ей на пути, стал пластиковый стол, уставленный грязными стаканами, за которым враскорячку обмерла пара обалдевших от неожиданности стригоев. Недолго думая, воительница схватила первую попавшуюся посудину, поднесла к носу, принюхалась – и разочарованно взревела.

– Кровь, – гневно констатировала она, – человеческая! – Стакан с хрустом врезался в грудь осоловевшего от безделья стригоя, мешком свалившегося с табуретки, ибо осколки стекла вошли ему точно в сердце. – Упыри! – Оливия мстительно подхватила второго вампира, пожилого и напуганного до заикания, умело пережимая его гортань. – Где находится наше оружие?

Полузадушенный стригой сдавленно забекал, беспомощно болтая руками и ногами, словно насаженная на булавку муха.

– Там? – Валькирия ткнула пальцем в потолок, подразумевая расположенный выше этаж.

Стригой согласно прикрыл глаза.

– Спасибо! – хохотнула воительница, легко отрывая ему голову и небрежно отбрасывая прочь обезглавленное тело. – За мной! – Она пинком вышибла непрочную дверь и стремглав рванула вверх по лестнице.

Преодолев два пролета каменных ступеней, они налетели на парочку лениво подремывающих часовых, не ожидающих никакой беды. Легко разделавшись с растерявшимися горе-вояками, ангелы очутились на первом этаже палаццо Фарнезина, где им тут же несказанно повезло, ибо, пробежав по короткому служебному переходу, они попали к дверям арсенала, запертого на массивный кодовый замок. Но что значат металл, микросхемы и черная магия против сокрушительной силы ангельской слюны?

– Золотце мое! – любовно ворковала Оливия, бережно поглаживая рукоять своей личной «беретты», изъятой ею с полки стригойского арсенала. – Соскучилась небось по мамочке?

Ангел оценивающе покачал на ладони автомат итальянского производства, на глаз прикидывая его огневые возможности.

– Слабоват…

– Бери, – посоветовала валькирия. – Дареному танку в дуло не заглядывают!

Натаниэль снисходительно усмехался, наблюдая за девушками. Ариэлла, уже успевшая облачиться в комбинезон защитного цвета, жилет-разгрузку с многочисленными карманами и вязаную шапочку, шустро шнуровала высокие ботинки-берцы, не забывая бдительно поглядывать на лежащий под рукой автомат. Полностью экипированная Оливия распихивала по карманам запасные пистолетные обоймы, стараясь руганью заглушить громкое бурчание своего пустого желудка.

– Уходим! – Нат призывно взмахнул автоматом, забрасывая на спину битком набитый рюкзак с боезапасом и прикидывая, что больше ему не унести. – Прорываемся наружу из здания и отступаем в сторону папской резиденции.

– Фигушки! – возмущенно возразила Оливия. – Пока не поедим, я отсюда не уйду.

– Рисковать жизнью ради еды? – удивилась Ариэлла. – Глупо!

– Заткнись, тихушница, пломбы выпадут! – сердито насупилась валькирия.

– Опасно! – подтвердил Нат, намеренно игнорируя хамскую реплику ангелицы. – К тому же по дороге в рай кормить не обещали, – мстительно добавил он, явно наслаждаясь своим черным юмором.

– А мне по фигу! – язвительно хмыкнула валькирия. – Не спорю, после нашего каземата что угодно раем покажется, а не только свобода, но за эти три года заточения я поняла настоящий смысл жизни: он состоит в жратве. Ела, ем и буду есть! А насчет риска… – Она белозубо оскалилась. – Все равно рано или поздно мы все умрем. Но подыхать голодной я не согласна категорически.

Натаниэль обреченно махнул рукой, понимая, что валькирию не переупрямишь, и крадучись вышел из арсенала, жестом приказав девушкам пониже натянуть на лицо шапочки, тем самым рассчитывая хоть как-то замаскироваться, чтобы не быть узнанными. Пока дерзких беглецов здорово выручала наглость проведенной ими операции и образцовая стремительность натиска. Очевидно, что устраненные ими караульные не успели поднять тревогу, и поэтому факт их побега до сих пор оставался неразглашенным. Но было бы глупо и в дальнейшем полагаться на подобное везение. Все трое понимали, что счет идет на минуты, вскоре их исчезновение обнаружат, и тогда им придется сражаться со всем гарнизоном палаццо, отнюдь не маленьким и отлично вооруженным.

Положившись на свою интуицию, Натаниэль свернул в боковой коридор, толкнул створки раздвижной двери – и едва не скончался на месте, опьяненный волной хлынувших оттуда аппетитных запахов. Судя по божественному благоуханию, просачивающемуся из облицованного кафельной плиткой отсека, там находилась кухня. Опережая ангела, Оливия очертя голову рванулась вперед и, даже не потрудившись притормозить, на всех парах вломилась в обширное помещение, заставленное десятком плит, на которых булькали и шипели бесчисленные кастрюли, кастрюльки и сковородки. С ходу хапнув со стола батон колбасы, она с урчанием вгрызлась в его ароматную сердцевину.

Заметив три вооруженные фигуры, толкущиеся в кухне повара – не стригои, как сразу понял ангел, а пленные люди – растерянно замерли, подняв руки в извечном жесте подчинения превосходству грубой силы.

– Эй, господа, – вежливо произнес Натаниэль, доходчиво поводя дулом автомата, – что вы можете предложить нам на обед?

Оливия с бешеной скоростью уминала колбасу вместе с оболочкой, Ариэлла же держала в обеих руках по пирогу, от которых умудрялась откусывать практически одновременно.

– Пощадите, мы вам не враги! – понеслось со всех сторон.

– Можем предложить телячьи мозги, куриные грудки, свиные ножки, – испуганно пролепетал толстый мужчина в белом фартуке, чей отвисший подбородок трясся словно студень. – Не сомневайтесь, все отменного качества, ведь раньше я работал шеф-поваром в ресторане «Венеция»!

– О-о-о, недаром я всегда говорила, что друг познается в еде! – невнятно прочавкала Оливия.

– Вы лично меня не интересуете, я спрашиваю, что у вас в меню! – иронично фыркнул ангел, после чего повар растерялся окончательно.

– Складывай жратву сюда, – пришла ему на помощь валькирия, бросившая оторопевшему мужчине вытащенный из стола пакет. – А вы, – она выразительно указала пальцем на остальных людей, – сматывайтесь живо отсюда, дурни. Сейчас здесь начнется настоящий бедлам, и поэтому вы получили неплохой шанс под шумок сбежать из стригойской кабалы. Понятно?

Повторять дважды ей не пришлось. Осознавшие ситуацию люди с криками ломанулись в заднюю дверь. Торжествующе поблескивающий глазами шеф-повар спешно набивал мешок, пихая в него все вперемешку: ломти хлеба, куски сыра, приличные шматы копченого сала и мясной запеканки. Оливия для стимула с намеком поигрывала ножом – дескать, «вкус свободы лучше всего ощущается после еды!». Внезапно ненадежную тишину кухни прорезала короткая автоматная очередь, вслед которой прозвучал чей-то грубый голос, ультимативно выкрикнувший из коридора:

– Ангелы, сдавайтесь, и тогда вы сохраните свои жизни!

Троица как по команде бросилась на пол, дружно прячась за разделочные столы, причем Оливия тащила за собой мешок с едой, с коим не рассталась бы ни за какие сокровища мира.

– Ну вот, – укоризненно произнес Нат, сердито глядя на даже сейчас непрерывно жующуюся валькирию, – вляпались мы по уши! Теперь нам точно хана…

– Черт бы побрал этих стригоев! – с ненавистью шипел Конрад, чуть приподнявшись над заснеженным бетонным блоком – остатком разбомбленного дома и с помощью бинокля внимательно рассматривая подступы к палаццо Фарнезина. – С ума они там, что ли, все посходили? – Он в сердцах добавил еще пару куда более крепких словечек и раздосадованно отложил оптическое устройство, разочаровавшись в своих логических способностях. – Ничего не понимаю! Почему они там все носятся как оглашенные?

– Подвинься, чадо! – Отец Григорий навалился на укрытие всем весом своего мощного тела, подхватил бинокль и приставил его к глазам. Несколько минут он задумчиво шевелил губами, выстукивая толстыми пальцами сбивчивую дробь по обшарпанному корпусу прибора, а затем слабо пожал массивными плечами, извиняясь за отсутствие идей. – Похоже на панику! – неуверенно произнес он, намекая на стригоев, внезапно оставивших вверенные им посты и со всех ног бегущих к зданию своей главной резиденции. – Видимо, у них там какой-то форс-мажор приключился.

– Ага, сошествие ангелов с небес! – язвительно хмыкнул вервольф, правой рукой освобождая из кобуры свой верный «люгер», а второй извлекая из-за пояса огромный охотничий нож. При этом он даже не догадывался, насколько близкой к истине оказалась его случайная шутка. – Или пожар, хрен их разберешь. Но, как гласит древняя китайская мудрость: «Одна картина заменяет тысячу слов». Поэтому предлагаю под шумок подобраться поближе к вампирскому гнезду, посмотреть на него, так сказать «а-ля натурель», и заодно проверить, чего они там так мечутся, будто кошки перед сраньем. А попутно еще и узнаем, можно ли у кровососов вертолетом разжиться. – Он ловко выскользнул из-за укрытия и, пригибаясь к земле, короткими перебежками направился к палаццо, изумляя иерея нестандартной логикой, нечеловеческой гибкостью и потрясающей скоростью движений. К своему величайшему стыду, отец Григорий, выслушавший на своем веку немало исповедей и посему мнящий себя неплохим знатоком людских душ, совершенно не понимал этого непредсказуемого, противоречивого вервольфа. Смех смехом, но, кажется, ему оставалось утешаться последней и довольно спорной истиной: «По волосам можно определить характер человека. Чего же ожидать от лысого?..»

– Опасно сие, ох и опасно! – предупредил Агеев, ползком лавируя между каменными обломками разрушенных зданий, но вервольф демонстративно проигнорировал его опасливые рассуждения, небрежным взмахом руки отметая вполне обоснованное замечание священника. – А русские еще говорят: «Тот же самый эффект по замене слов дает один хороший удар в морду!» – с прерывистым дыханием проговорил отец Григорий, догоняя Конрада. – Наш-то способ не в пример действеннее!

Фон Майер ответил одобрительным оскалом.

Подобравшись поближе к величественному беломраморному зданию, вервольф и иерей с удивлением услышали треск многоствольной перестрелки, доносящейся из глубины палаццо. Судя по всему, там шла настоящая война.

– Обалдеть можно. – Конрад отважно выглянул из-за бордюра замерзшего фонтана, метким выстрелом из своего пистолета снимая глупо подставившегося часового, нерешительно переминающегося с ноги на ногу и поглядывающего в сторону стеклянной двери западного крыла палаццо. – Даю на отсечение палец – очевидно, в логово Андреа забрался кто-то весьма опасный, устроивший ей маленький сюрпризец. Впрочем, нам это только на руку! – Он не допускающим возражений жестом приказал отцу Григорию следовать за собой, вскочил с колен и, уже не скрываясь, бегом помчался вдоль длинной галереи первого этажа, торопясь обогнуть здание и поскорее убраться с открытого, хорошо простреливаемого места. Пыхтя и кашляя, дородный священник старался не отстать от резвого оборотня, на ходу проклиная такие исконные черты непостижимого русского характера, как авантюризм и солнечная беззаботность (расцениваемая некоторыми иностранцами как легкая отмороженность), вечно подстрекающие его очертя голову ввязываться во всяческие неприятности. Правда, следовало констатировать: до сих пор он всегда выпутывался из передряг без каких-либо существенных потерь, но сейчас все оборачивалось совершенно иначе. Всю свою сознательную жизнь отец Григорий пребывал в непоколебимой уверенности, что приятная неожиданность заведомо лучше ожидаемой неприятности, но сегодняшняя действительность не оставляла ему выбора, закручивая в стремительном вихре ожидаемых бед и проблем, и точно вскоре не заставивших себя ждать. Причем приближающиеся беды имели вполне конкретную форму, приняв облик двух вооруженных автоматами стригоев, внезапно выскочивших наперерез запыхавшемуся иерею. Отец Григорий резко затормозил, эффектно пропахав валенками пушистый мягкий снежок, но все-таки не сумел полностью погасить скорость и смачно впечатался в первого из вампиров, судя по перекошенному лицу, напуганного не меньше священника. Сплетясь в тесном объятии, сладкая парочка рухнула в сугроб. Второй кровосос громогласно взвыл как тревожная сирена и пальнул наугад, чуть не задев своего напарника. Пули засвистели вокруг замершего от ужаса отца Григория, неловко обнимающегося с немного дезориентированным стригоем, без сомнения получившим серьезное сотрясение мозга от столкновения со столь дюжим противником. Привлеченные шумом, к неожиданно образовавшемуся затору бежали еще несколько защитников палаццо, лишая Конрада едва достигнутого преимущества в неожиданности и численности.