Текст книги "Второе пророчество"

Глава 11

В женском нашем понимании – красивым мужчиной принято любоваться, умного – необходимо уважать, с добрым – можно дружить, а вот выходить замуж нужно непременно за надежного. Да причем обязательно за такого, у которого только спрячешься за плечом – и тебе сразу же станут не страшны ни финансовый кризис, ни пустой холодильник, ни обкуренные скинхеды. А если скажешь своему защитнику «фас», так он тут же за тебя любого обидчика в клочья порвет, как Тузик грелку. Ибо именно в этом и состоит то самое вожделенное трудноуловимое женское счастье!

Однако не всегда выпадают бабам два горошка на ложку – наличие подобного мужчины почему-то действует на прекрасный пол весьма расхолаживающе. Как ни крути, но пресловутая баба, леди, мисс, синьора, донна или мадемуазель – создание само по себе странное и противоречивое, в рамки обычной логики никаким боком не вписывающееся. Вот и получается, что, покуда ей надеяться не на кого, она вполне благополучно живет своим умом: фигуру от постоянной погони за самцами имеет спортивную и подтянутую, повадки – ловкие и умелые, а натуру – крепкую и даже в чем-то солдафонскую. Другими словами, все у нее хорошо складывается, пока мужика в хозяйстве нету. То есть не то чтобы совсем хорошо, конечно, а, откровенно скажем, нормально. Потому что от осознания, что никому она в общем-то и не нужна со своей комнатушкой в общаге, дедушкиным «Запорожцем» и вечерними курсами фэн-шуй, у одинокой дамы развиваются здоровая самостоятельность и оптимистичная сила духа, характер закаляется, а в душе зарождается некая неприкаянная свобода. Словно у бродячей кошки в марте. А уж после оного наша баба, как сказал великий русский поэт, слона на скаку остановит, в горящий мужской туалет зайдет, и если партия прикажет, то хоть на Марсе десантом высадится. И идет она по жизни летящей походкой, якобы только что из мая вышла, да каблучками цокает – независимая, уверенная в себе и гордая, будто воин-победитель. Поскольку чем же ей еще гордиться-то, если не энтим самым?

Ясен пень, что при виде этакого бесхозного чуда природы всё, способное гореть и скакать, останавливается и тухнет само собой. А мужики в первую очередь. Нет, наша доморощенная пожарница-укротительница, конечно, далеко не на первого попавшегося мачо ведется и отнюдь не сразу, она ведь и без мужика уже своей судьбой рулить насобачилась. Но вот в итоге наступает неизбежное, и в жизни нашей закоренелой суфражистки появляется Он, тот самый долгожданный герой ее романа – офигенный, как Киану Ривз, умный, будто все члены клуба «Что? Где? Когда?» в полном составе, с лицом смазливого Купидона и косой саженью в плечах а-ля Илья Муромец и так далее по тексту… В общем, замечательный во всех отношениях экземпляр. А далее что? Правильно – дальше случается любовь…

И вот на этом веселенькая сказка про царевну Несмеяну заканчивается, а начинается чистейшая – колющая глаза – правда и неудобоваримая бытовая проза, поскольку ейный мировоззренческий базис (то есть понимание своей актуальной «нафигникомуненужности») внезапно начинает вступать в противоречие с видимой частью действительности. Баба думает: «Ну ведь не нужна же, не нужна я ему, нутром чую!» А мужик в ответ: «Нет, нужна, нужна, как зайцу велосипед!» И ведь не врет он ни на йоту, подхалим этакий. Она ему и в самом деле нужна. Да и впрямь – это же форменный подарок судьбы: умная, словно Герострат, красивая, почище Афродиты пенорожденной, работящая, больше чем взвод узбекских гастарбайтеров, сильная, будто Терминатор, и независимая… как гиппопотам!..

Баба, понятное дело, дура от рождения – поскольку она баба. Расслабляется тут же. И естественно, тотчас становится собственно бабой, каковой ей и положено быть по задумке матушки-природы: слабой, глупой и чувствительной. Помимо бодрости духа и суровой выдержки прорезаются у нее вдруг страдания да капризы, вместо гордого оптимизма и улыбки от уха до уха – тоска и слезы горючие. А закоренелые проблемы, кои она обыкновенно засовывает в энное место и без жалоб переживает под корягой по причине своей тщательно взлелеянной «нафигненужности», вдруг спонтанно показываются на свет божий. Как говорится – «силь ву пле»!

И что же делает мужик при виде данной неожиданной метаморфозы? А он включает свою доминирующую логику и сопоставляет факты. «Значит, так,– с грохотом ворочает пудовыми мозгами он, – на упаковке было написано: «Тяжелый танк сопровождения пехоты «Клим Ворошилов» – 1 штука. Бронирование: лоб и борт – 75 мм листовой стали, корма – 60 – 70, башня – 75, крыша и днище – 30 – 40. Вооружение: пушка калибра 76 мм и 4 пулемета на 7,62 мм. Боекомплект: 135 выстрелов, 2772 патрона, скорость 34 километра в час, запас хода – 250 км». И представляете, все это оказывается наглым враньем. Ибо внутри-то – баба: мягонькая, беленькая, с бантиками и прочими разными финтифлюшками!

Ну и что это, как не беспардонный обман потребителя?! И действительно, форменный обман. Он-то думал – она такая вся из себя неповторимая, уникальная и особенная. Да он, может, такую все жизнь искал, чтобы без проблем, без соплей этих розовых и без наполеоновских планов на будущее. Ему хочется четкости и простоты, все дисциплинированно и по уставу: жесткий секс на подоконнике, пара взаимных комплиментов, сдержанные признания в любви к Родине и футболу, обсуждение общих интересов к последним достижениям рыбалки и пивоварения. В два часа уложились – и пока, до пятницы! А она – нате вам! Ей, оказывается, не нравится жесткий секс на подоконнике. Она, видите ли, мечтает проснуться со своим драгоценным в одной кровати и на работу не пилить. А то вдруг совсем неприличное удумает: проблемы свои личные на него вывалит да настроение мужику и испортит. Такими темпами и оглянуться не успеешь, как она, подобно последней мещанке, еще и замуж захочет. А там квартира в ипотеку, картошка на даче, теща, дети… Кошмар!

Так, и что несчастному мужику с этакими трехъярусными выкрутасами делать прикажете? Ведь он же ее любит, так какого рожна ей еще надобно? А ей, по правде-то говоря, никакого рожна, типа мармелада с птичьим молоком, и не нужно. И замуж ей в принципе не уперлось, и проблемы свои она успешно решать умеет. А хочется ей одного – чувствовать, что мужику нужна именно она сама: без макияжа, купюр и притворства, а не очередной приятный способ проведения досуга. Ибо все еще не верится ей в эту неземную любовь, придурочными поэтами выдуманную. Да и кто ее в жизни-то видывал – эту любовь?

Мужику же требуется, чтобы все по-честному было – чего снаружи, то и внутри. И без подделки! То бишь никаких там баб – а вынь да положь ему КВ-1 согласно комплектации. Логика, блин!

Ну тут наша баба, конечно, стремительно обратно умнеет. Понимание «нафигненужности» мгновенно возвращается в прежние рамки, тоска и сопли пересиживаются под корягой, а жизнь начинает уверенно двигаться в правильном направлении. И вот уже идет баба по своей судьбе все такая же, как и раньше: снова уверенная, гордая и сильная, будто воин-победитель! А мужики находятся там, где им и положено находиться по задумке матушки-природы,– у ее ног…

Мне хватило буквально пары секунд, чтобы проанализировать все эти мысли, вихрем промелькнувшие у меня в голове, сделать правильные выводы и выработать верную тактику поведения. Я горделиво шмыгнула носом, слезла с колен Изгоя и пересела обратно в кресло, напуская на себя донельзя царственный вид. Правильно, не фиг мне соплю распускать и у мужчины за спиной прятаться. Вот оставайся я по-прежнему – просто Евочкой Сокольской, то, может, и сошло бы мне это с рук, и выглядело бы вполне естественным. Да только Рейн во мне не глупенькую блондинку видит, а чаладанью народа лугару и потенциальную спасительницу всего мира в придачу. А значит, некуда мне отступать, впереди – Будапешт…

Рейн понимающе улыбнулся и глянул на меня уважительно. Я еще выше задрала щедро напудренный нос, демонстрируя полнейшее отсутствие страха, на самом деле – так и свербящего у меня внутри. Впрочем, к состоянию испуга примешивалось и какое-то слабое тепло, медленно растекающееся у меня по рукам. Я насторожилась. Да никак это и есть то самое странное состояние, несколько минут назад старательно описываемое мною вслух, с помощью Галкиных подсказок…

– Понятно! – похвально кивнул Рейн, выслушав мой сбивчивый рассказ.– Природный пирокинез!

– Чего? – некрасиво приоткрыла рот я, возмущенная его обычной, уже ставшей привычной для меня лаконичностью.

– Происходящие в организме биохимические процессы,– все так же немногословно пояснил воин.– Ты аккумулируешь огромное количество внутренней энергии, выплескивающейся наружу в виде огня. И чем сильнее твое волнение, тем больше твой кинетический потенциал. Учись им управлять.

– Воспламеняющая взглядом! – понятливо хмыкнула Галка.– Помнишь, как в романе у Стивена Кинга девочка всех глазами сжигала?!

– Глазами – маловероятно,– усомнился Рейн.– Все-таки склера и сетчатка – слишком уж хрупкие органы для проведения подобных фокусов. Можно ослепнуть. А вот через ладони огонь извергать – самое то…

Я скептично посмотрела на свои руки, даже потерла ладонь об ладонь, как две сухие палочки, и ничего тогда не добилась… Зато сейчас мои пальцы начинали потихоньку нагреваться пропорционально охватившему меня волнению, становившемуся все более напряженным…

Между тем ввалившаяся в ресторан бригада уже пересекла половину зала, уверенно продвигаясь к нашему столу. Их появление встретили шквалом восторженных аплодисментов и громкими одобрительными выкриками, адресованными предводителю отряда, обряженному в столь экзотический костюм.

– А где ваша Красная Шапочка? – со смехом осведомилась одна женщина, обращаясь к тому, смахивающему на волка.

Тот натянуто улыбнулся.

– Простите, мадам,– безупречно галантно приложил руку к берету второй мужчина, высокий и блондинистый,– но мы ищем своих подружек. Хотим пригласить их на бал-маскарад!

– Ах, как я им завидую! – усиленно закокетничала изрядно подвыпившая посетительница.– Такие шикарные мужчины, в таких оригинальных костюмах!.. Настоящая новогодняя сказка!

«Сказочники» наигранно раскланивались во все стороны, крепко сжимая отнюдь не бутафорские автоматы. А меня в очередной раз неприятно поразила доверчивость и недальновидность наших обывателей, тупо зацикленных на извечном желании «хлеба и зрелищ». И как они не видели, что все это происходит на самом деле?

Сопровождаемый наемниками волк подошел к нашему столу, с открытой неприязнью взирая на выпрямившегося в кресле Рейна, тоже не сводившего с него настороженных глаз.

– Госпожа чаладанья, попрошу вас без сопротивления проследовать за нами! – Он немного склонил голову, оказывая мне знак уважения.– Поверьте, я являюсь вашим другом, и первоочередная моя задача – сохранность вашей драгоценной жизни! – Он говорил немного невнятно, но на безупречном немецком языке и при этом обращался только ко мне одной, намеренно игнорируя моих спутников. Они для него просто не существовали.

– Дама не танцует, Рихард! – холодно отчеканил Изгой, красноречиво опуская руку на рукоять своего меча.– Она останется со мной!

– Уж не ведаю, как ты здесь очутился, Рейн,– язвительно усмехнулся волк,– но лучше не вмешивайся. Не вынуждай меня сражаться с тем, кто некогда был для некоторых из нас ближе родного брата…

– Видимо, Логан крайне заинтересован в моей госпоже, если послал за ней свою самую главную ищейку! – презрительно ухмыльнулся Изгой, обнажая белые зубы.– Неужели не нашлось никого пониже рангом? Или ты стареешь, Рихард?

Волк гневно наморщил нос, сдерживая рвущееся из груди рычание. Я пристально вглядывалась в его поразительную фигуру, подмечая и человеческие пальцы, поросшие бурой шерстью, но оканчивающиеся огромными когтями, и пропорциональный торс с отнюдь не животными очертаниями, и умные зеленые глаза – совсем не звериной формы, сейчас – возмущенно прищуренные. Рихард выглядел весьма опасным противником, связываться с которым мне совсем не хотелось.

– А еще мне очень хочется узнать имя жреца, сумевшего близко свести ликантропов и немцев, а также предоставившего им секретную информацию об украденном из храма Митры артефакте, попавшем к «Аненербе» и позднее скрытом в катакомбах этого города! – нехорошо усмехнулся Рейн.– Не поделишься ли со мной знаниями, а, давний друг?

– Помолчал бы ты лучше, несчастный безумец! – отрывисто рыкнул оборотень, извлекая из укрепленных на спине ножен две изогнутые сабли.– Не лезь в дела Следящих! Если, конечно, не порываешься снова попасть на объединенный суд чаладов и получить повторный смертный приговор…

– Что мне суд и приговор? – горько хохотнул Рейн.– Что мне ваши стаи? Я ведь и так никогда не считался своим ни у лугару, ни у вас – ликантропов. А теперь я сознательно отрекаюсь от всего мира, от дома и родины и посвящаю свою жизнь ей,– он нежно мне улыбнулся,– моей госпоже!

– Значит, не отдашь мне ее по-хорошему?! – с ноткой усталости в голосе уточнил Рихард.

– Не отдам! – почти весело кивнул мой воин.– А отбирать силой – ой как не советую!

– Плевал я на твои советы! – яростно взревел ликантроп, мощным ударом ноги в щепы разнося уставленный блюдами стол, отделяющий его от меня.– Ублюдок проклятый!

Одним гибким движением Рейн вскочил со своего места, и, певуче лязгнув, их клинки встретились, высекая сноп огненных искр, а я ощутила, как по моим пальцам побежало горячее покалывание, грозя перейти в нечто страшное и смертоносное…

Представители каждой нации от рождения наделены ярко выраженными и испокон веков присущими лишь им одним особенностями менталитета, сказывающимися на их мышлении, характере и манере поведения. Причем масштабность этих качеств напрямую зависит от количества людей, вовлеченных в ту или иную ситуацию. Один немец всегда ассоциировался у меня исключительно с определением «пивная бочка» (конечно, до знакомства с Рейном), если их двое – с концерном, а трое – с мировой войной. Француз – любовник, два француза – дуэль, трое – революция. Англичанин – джентльмен, два англичанина – бокс, трое – парламент. Как понятно из этих примеров – аналогии слишком очевидны. Но перещеголяли всех, безусловно, мы, русские. Даже будучи уже осведомленной о тайне своего происхождения, я продолжала принципиально считать Россию своей родиной. Ведь недаром же проверенная жизнью мудрость гласит: не та мать – что родила, а та – что вырастила. А поэтому искоренять из своего характера взрывные, типично славянские черты поведения я не собиралась сознательно. Возможно, это и стало моей главной ошибкой, ибо каждый русский сам по себе – дурак, двое русских – это обязательно пьянка, а трое – традиционный мордобой. И можно себе представить, что происходит, если русские встречаются с немцами!.. А посему я безоговорочно уверена: Ледовое побоище, сражение при Мазурских озерах и Сталинградская битва стали далеко не случайными баталиями. Против судьбы – не попрешь…

Заполняющие ресторан посетители с воплями бросились врассыпную. На выходе из зала немедленно возник шумный и чрезвычайно бестолковый затор, образованный подвыпившими завсегдатаями развлекательного центра. Оглушительно визжали зажатые в дверях женщины, решившие, будто обряженные в военную форму гости оказались, по меньшей мере, чеченскими террористами. С другой стороны, из коридора, в ресторан пытались прорваться прибежавшие с первого этажа охранники, правда пока еще мало что понимающие во всем происходящем. Кто-то названивал по мобильнику и пробовал вызвать наряд ОМОНа, неся такую околесицу, что диспетчер службы спасения категорически отказывался поверить в вываливаемую на него информацию, насмешливо советуя истерично блажившему абоненту пойти домой и проспаться. В общем, в ресторане царила настоящая неразбериха…

Успевшие обменяться несколькими ударами противники переместились на середину опустевшего зала, выжидательно кружа один возле другого, словно пара голодных хищников. Но сейчас, наперекор всей неправдоподобности происходящего, такое сравнение уже не казалось мне излишне пафосным или преувеличенным, вызывая лишь ужас и растерянность. А хуже всего было то, что по какой-то непонятной для меня причине Рейн перемещался теперь довольно тяжело, неуклюже и медлительно, заметно проигрывая своему умелому сопернику. Что с ним произошло? Куда подевались его прежние молниеносные грация и ловкость? Этого я не понимала.

Мохнатую морду Рихарда перекосила довольная ухмылка. Сабля в его правой руке сверкнула сияющим росчерком, обманным выпадом отбивая атаку Изгоя, а второй клинок (как мне показалось) лишь мимоходом задел ногу Рейна чуть выше колена. Но, увы, нанесенный ему порез оказался довольно глубоким, тут же набухая алой кровью. Рейн сдержанно зашипел сквозь стиснутые зубы.

– Отступись! – снова предложил ликантроп, проявляя милосердие, совсем неожиданное в столь зловещей твари.– Клянусь Митрой, я не хочу тебя убивать. Во имя нашего совместного прошлого.

– Нет! – возмущенно рыкнул Изгой, презрительным наклоном подбородка отметая щедрое предложение оборотня.– Я чувствую, у тебя имеется нечто, действующее на меня будто энергетическая ловушка. Эта штука замедляет мои движения и высасывает из меня силы. Но я все равно не отступлю!

– Глупец! – неодобрительно вскрикнул Рихард, нанося бывшему другу второй удар – в грудь. Брабантские кружева на рубашке Рейна тут же запятнала россыпь кровавых брызг.– Признайся, ты ведь не ожидал, что жрецы найдут управу даже на тебя – доселе непобедимого? Смирись. Отдай мне девушку и отступи…

– Нет! – почти простонал Изгой, едва успев отбить новую атаку.– Умру, но не отдам…

«Ох уж мне эта мужская логика,– скептично фыркнула я, вместе с Галкой спрятавшаяся за перевернутым столом.– Если мужчина готов на безумные поступки ради женщины, то не спешите делать свой выбор в его пользу. Возможно, он просто идиот! Он разве не понимает – если он умрет, то я немедленно попаду в руки врагов…» Но додумать я не успела.

– Ну тогда умри, упрямец! – взбешенно взревел Рихард, ураганом обрушиваясь на Рейна…

По-видимому, зуд в моих руках достиг своей критической точки. Ногти покраснели, наливаясь рубиновым свечением, а весь жар сконцентрировался в области сложенных чашечками ладоней, заполняя их незримо, но ощутимо и плотно, будто вода. Понимая, что сейчас Рейн падет под ударом разъяренного ликантропа, я неловко взмахнула левой рукой, стремясь направить бросок точно в Рихарда. Это было невероятное зрелище! С моих пальцев сорвался шарообразный сгусток пламени величиной с теннисный мяч, падающей звездой пролетевший через половину зала, опаливший морду оборотня и вдребезги разнесший зеркальную барную стойку у него за спиной. Осколки винных бутылок так и брызнули до самого потолка, осыпая наемников, с молчаливым одобрением взиравших на разворачивающийся перед ними поединок. Рихард вздрогнул и отшатнулся, неосторожно открываясь для нападения…

С резким хакающим звуком Рейн чуть ли не до самой рукояти вогнал свой меч в грудь ликантропа, уж не знаю, случайно или преднамеренно, попав конкретно в сердце. Острие клинка вышло из спины оборотня, продолжающего стоять на ногах и, опустив глаза, с недоверчивой улыбкой взирать на гарду вонзившегося в него меча.

– Ты, ты… – кровавая пена пузырилась на морде Рихарда,– предатель… – Он громоздко рухнул назад, медленно соскальзывая с волнистого клинка Изгоя.

Рейн равнодушно пожал плечами и натужно перевел дух, а затем широко взмахнул мечом и одним ударом отрубил голову уже мертвого противника. Морда, торс и руки убитого ликантропа тут же начали стремительно трансформироваться, принимая нормальное человеческое обличье. Через пару секунд перед нами лежал мужчина зрелых лет, черноволосый, скуластый и отнюдь не лишенный грубоватой, но, безусловно, импозантной привлекательности. Я потрясенно присвистнула. Похоже, сказки не врут – мертвые оборотни действительно превращаются обратно в людей!

– Взять девушку живой! – выкрикнул приказ командир наемников, первым вышедший из ступора и вспомнивший о моем существовании.– Остальных – убить!

– А вот фиг тебе, фашист проклятый! – нехорошо усмехнулась я, замахиваясь правой рукой.– Получи, фашист, гранату! – Этот бросок получился куда более удачным, угодив в живот ретивого наемника и попутно зацепив еще двоих его подопечных. Ошметки их разорванных тел разлетелись веером. Паркетный пол покрылся слоем копоти вперемешку с лужами крови. Омерзительно воняло горелой человеческой плотью. Галка зажимала ладошкой свой ошеломленно перекошенный рот, борясь с рвотным позывом и таращась на меня боязливо выпученными глазами. Один из испуганных наемников рефлекторно выпустил длинную автоматную очередь, легко пропоровшую поверхность нашего ненадежного укрытия. С паническим писком мы с Галкой плашмя распростерлись на полу, усиленно вжимаясь в лакированные деревянные квадратики. С утробным воем Рейн метнулся к автоматчикам, вскидывая свой испачканный кровью меч… Те слаженно отступили к стойке и укрылись за ее дубовой поверхностью, по-видимому чего-то ожидая. Один из них говорил по телефону, но из-за удаленности от наемника я так и не смогла разобрать произносимые им реплики. И в этот момент мы получили неожиданное подкрепление в лице нескольких охранников развлекательного центра, пусть с некоторым запозданием, но сумевших таки пробиться внутрь ресторана.

– Помогите! – прохрипел Рейн, опускаясь на колени и роняя меч на пол.– Это бандиты…

Высокий охранник в черной форме понимающе кивнул и что-то торопливо заговорил в прикрепленную к плечу рацию.

– Сдавайтесь,– предложил второй, невысокий крепыш с нашивкой «Луна» на стеганом жилете.– Сейчас сюда подъедет группа захвата, и вам крышка!

– Нет,– на ломаном русском прилетело из-за барной стойки,– отдайте нам девушку, и мы уйдем!

– Иностранцы? – удивился высокий охранник.

– Международный терроризм! – лаконично пояснил Рейн, ощупывая свою раненую ногу.– Немцы, нацисты.

Светлые брови крепыша изумленно поползли на лоб, он протяжно присвистнул, до глубины души потрясенный словами Изгоя.

– С вами тоже, на всякий случай, разобраться не мешало бы,– ультимативно потребовал высокий, чья властная манера держаться выдавала в нем привыкшего командовать офицера.– Уж больно необычно вы выглядите, да и меч у вас – отнюдь не сувенирный. У меня в таких вопросах глаз наметанный. Предъявите ваши документы!

Рейн порылся в нагрудном кармане и протянул ему пластиковые корочки.

– Второй помощник посла Венгрии на Урале?! – Охранник вздрогнул, козырнул и поспешно вернул Изгою его удостоверение личности.– Простите, господин Берг! – Дипломатическая неприкосновенность Рейна произвела на бойца огромное впечатление.– Сейчас сюда прибудут медики, и вам окажут первую помощь.

– Пустое! – отмахнулся Рейн, пряча насмешливую улыбку. Прозорливый жрец и правда весьма постарался с поддельными документами, обезопасив своего посланца от многих возможных неприятностей.– Благодарю вас за помощь и проявленный профессионализм.

Охранник польщенно поклонился.

– Слушай, подруга,– вполголоса поинтересовалась я, на карачках выползая из-под обломков стола, потирая отбитый копчик и оценивающе поводя носом,– ты тут, случаем, с перепуга воздух не испортила?

– Ну и что, если даже и?..– мстительно буркнула Галка, по-турецки сидя посреди разбитых тарелок и придирчиво разглядывая свои ногти.– Вот немцы чертовы, сначала в подземелье половину маникюра по их милости угробила, а остатки – здесь… – Она подняла на меня горящий возмущением взор.– Да, испортила! Так на то она и отдушинка, чтобы не болело брюшенько. Я ведь тебе не самурай – у меня нервы не железные…

– М-да,– примирительно вздохнула я,– в Японии-то все красиво, аж на зависть: гейши, саке, харакири…

– Зато у нас заместо восточной экзотики – сплошная суровая проза жизни,– закончила за меня Галина, с отвращением принюхиваясь к своему залитому ухой джемперу,– шлюхи, водка, поножовщина!

– Полагаю, все уже закончилось.– Я поднялась на ноги, оглядывая устроенный в ресторане разгром, причем следовало признать честно – устроенный не без моего посильного участия.– Сейчас сюда понаедет куча милиции и военных. Предлагаю смотаться потихоньку, пока наши персоны никого не заинтересовали… – но я внезапно замолчала на полуслове и шлепнулась обратно, придавив сердито крякнувшую Галку, потому что наемники, видимо, пришли к какому-то конкретному решению и строем поднялись из своего укрытия, ощетинившись стволами автоматов. Громыхнули выстрелы…

Высокий охранник, буквально изрешеченный пулями, нелепо взмахнул руками и упал вперед лицом. Среди штата «Луны» появилось еще несколько убитых и раненых, а выжившие бойцы мгновенно рассредоточились по залу, залегли за мебель и вступили в перестрелку с наемниками, превосходящими их как по количеству, так и по уровню вооружения.

– Плохо дело,– констатировал Рейн, ползком прокрадываясь к нашему столу.– Нужно уходить, пока нас охранники прикрывают. Через несколько минут их перебьют, и наше положение станет совсем безвыходным.

Мы с Галкой послушно закивали.

– Ползем к выходу из зала,– продолжил командовать Рейн,– а там наша первоочередная задача – слиться с толпой и незаметно покинуть центр.

– Хорошо! – процедила я, по-пластунски пробираясь к дверям ресторана следом за Изгоем.– Задницу-то не отклячивай так сильно! – посоветовала я Галке.– Еще не хватало потом из тебя пули выколупывать!

– Ой, как же мне все это надоело,– плаксиво жаловалась мадам Ковалева, вытирая собой грязный паркет.– Когда же все это закончится?

«Хороший вопрос! – мысленно хмыкнула я.– Мне кажется, что теперь всякие и всяческие неприятности будут преследовать нас до скончания веков!» Тогда я еще не знала, что случайно выдуманная глупость может нести в себе невероятно глубокий смысл, став пророческой…

Человеческая психика всегда была и остается для меня чем-то загадочным, невыразимо противоречивым, постоянно тянущим нас сразу в несколько противоположных сторон, подобно впряженным в телегу Лебедю, Раку и Щуке из басни Крылова. Зачастую мы говорим одно, думаем – второе, а делаем – третье, но воз – и ныне там. Вот они – Лебедь, Рак и Щука в действительности. И лишь тот, кто сумеет уравновесить свои слова, мысли и поступки, научится разумно управлять собственной жизнью, успешно достигая поставленных целей.

В тот вечер в центре собрались разные по характеру и интеллекту посетители. Среди них попадались люди слова и люди дела, но, пожалуй, все они оказались просто заложниками непонятной ситуации, не сумев вовремя разобраться в царящей вокруг суматохе или же, под влиянием нездорового любопытства и собственной самоуверенности, бросаясь в самую гущу столпотворения. А кроме того, среди подвыпившей публики нашлись и бизнесмены со своими охранниками, в противовес хозяевам бывшими трезвыми и вооруженными. Поэтому слова, мысли и поступки взрывоподобно столкнулись на уровне эгоистичного самовыражения, а еще – на уровне первого этажа развлекательного центра, образовав мощный круговорот.

«Спасайте свои жизни! – приказывали слова, обычно отражающие лишь внешнюю сторону любого явления.– Даже если ради этого придется пройти по чужим трупам». «Ой, а что это там происходит?» – с любопытством подзуживали беспокойные мысли, давая сильнейший отправной толчок к чему-то глупому и сумасбродному. «Нужно непременно вмешаться!» – настойчиво требовали действия, наглядно иллюстрируя особое свойство нашей натуры – потребность самостоятельно творить свою судьбу.

Лобовое столкновение этих трех психологических составляющих чрезвычайно опасно, ибо оно порождает панику, разбавленную всплеском аномального героизма. Таков избитый сценарий каждой катастрофы и любого чрезвычайного происшествия.

«Я попала в ад!» – таковой стала самая первая мысль, непроизвольно возникшая у меня после того, как я очутилась за пределами ресторана, в стенах которого еще гремели выстрелы. Эскалатор, соединяющий между собой первый и второй этажи центра, застопорился. Мне отчетливо запомнился дурной вой молодой, шикарно одетой девушки, чей высоченный каблук застрял между железных пластин остановившейся лестницы. Ей нужно было просто наклониться и расстегнуть сапог, но захлестнувшие эскалатор люди сдавили ее со всех сторон, превратив в беспомощную жертву нелепой западни. В какой-то момент ее вой оборвался, и девица упала, боюсь затоптанная насмерть. И наоборот, несколько вооруженных мужчин в гражданской одежде уверенно двигались наперерез бестолково беснующемуся людскому потоку, мечтая поучаствовать в перестрелке.

«Рембо недоделанные!» – гневно подумала я, пропихиваясь в толпе и крепко держа за руку надоедливо канючившую Галку. В паре шагов впереди я постоянно видела беловолосую голову Рейна, благодаря своему внушительному росту заметно возвышающегося над всеми. Я не сводила с нее глаз, воспринимая его как маяк, освещающий нам путь к спасению. Наверно, сейчас я больше всего боялась отпустить Галкину руку и потерять ее в этом бардаке, да еще переживала за сильно прихрамывающего Рейна, чья кровопотеря давала о себе знать, а поэтому его лицо – и ранее бледное да узкое – осунулось сильнее обычного. Остававшиеся в холле центра охранники пытались навести хоть какое-то жалкое подобие прежнего порядка, но все их усилия пропадали втуне, ибо осаждающие гардероб дамочки не желали бросать на произвол судьбы свои норковые шубы, истерично гоняя трех одуревших гардеробщиц. По части напора жадные модницы изначально дадут сто очков форы любому террористу.

«Да пропади она пропадом, моя куртка,– безмолвно усмехнулась я, осуждающе косясь на вульгарно размалеванную, словно ирокез, шатенку, вцепившуюся сразу в два шикарных норковых палантина, по крайней мере, один из коих ей явно не принадлежал. – Рейн, глянь-ка, что бабы творят! Это, кажется, уже мародерством называется. Не ведают дуры, что каждая приличная женщина должна сделать в жизни три вещи, а не зацикливаться на шубе…»

– Какие три вещи? – спокойно улыбнулся Рейн, подхватывая меня под локоть.

– Я говорю вслух? – не поверила я.

– Нет.– Он посмотрел на меня с восхищением.– Ты мысленно меня позвала, причем настолько сильно, что я чуть не оглох от твоего ментального крика. Ты становишься все сильнее…

– Неправда,– буркнула я, загораживая Галку от беснующихся баб.– После тех двух огненных шаров я чувствую себя выжатым лимоном.

– Ты мне жизнь спасла,– Рейн благодарно прикоснулся пальцем к моей щеке,– моя госпожа…

– Значит, счет один-один.– Мне так хотелось, чтобы это прикосновение длилось целую вечность, но оно стало обидно коротким, ибо Изгой смутился и быстренько отдернул руку.