Текст книги "Второе пророчество"

– Так какие три вещи должна сделать женщина? – Он шаловливо подмигнул, становясь похожим на бесшабашного мальчишку.

– Спасти мужчину,– в тон ему нахально заявила я.– Сохранить мир и родить сы…

– Смотрите,– вдруг пронзительно закричала Галка, прерывая наш увлеченный разговор,– там… – Ее рука нервно дернулась, указывая вверх.

Рейн отвлекся от меня, поднял глаза на лестницу и гневно нахмурился. На площадке между этажами появились наемники, очевидно окончательно разделавшиеся с удерживавшей ресторан охраной.

– К выходу.– Одной рукой он жестко схватил меня, а второй – Галку, разворачивая нас к стеклянной входной двери, ведущей на улицу. Но в этот самый момент створки главной стеклянной двери развлекательного центра медленно разъехались, пропуская внутрь «Луны» еще два десятка бандитов.

Мы очутились в ловушке…

Наемники не церемонились. Кто-то из стоящих на лестнице немцев заметил светловолосую голову Рейна и гортанным выкриком обратил на нас внимание вновь прибывших, красноречивым жестом показывая – взять их. Рейн витиевато выругался, нехорошими словами поминая зловредные происки Аримана, и, увлекая нас с Галкой за собой, стремглав кинулся бежать в сторону ледового катка. Расчищая себе дорогу выстрелами, наемники последовали за нами, игнорируя ни в чем не повинных людей, попадающих под их пули. Шум стоял просто оглушительный, слившийся в чудовищную какофонию из криков нескольких сотен перепуганных до невменяемого состояния людей, автоматной канонады, проклятий и стонов раненых. А ужаснее всего было то, что из динамиков под потолком, не умолкая, лилась развеселая бравурная музыка, контрастно оттеняя безумный разгул смерти, собирающей обильную жатву. Издалека, словно слабая надежда на спасение, доносились тревожные трели милицейских сирен, намекая – помощь близится…

Мы засели за высоким бортиком ледовой арены, по-прежнему залитой праздничным светом разноцветных прожекторов.

– Черт бы побрал этих психов! – негодующе потрясая ободранными кулаками, в сердцах выкрикнул притулившийся рядом со мной поджарый лысоватый мужчина средних лет в красивом, но не слишком дорогом деловом костюме.

«Чиновник или финансист,– определила я, разглядывая случайного соседа.– Нет, скорее бизнесмен, привыкший отвечать за свои поступки, и к тому же – хороший стратег, вон как он благоразумно укрытие выбрал».

Из пореза на его лбу стекала тоненькая, уже подсохшая струйка крови, но на его лице я не заметила ни капли испуга, а только злобу и азарт. Хозяина прикрывали двое мускулистых парней, видимо, телохранители, вооруженные какими-то грозными на вид пистолетами.

Мужчина подвинулся, уступая нам наиболее безопасное место, и посочувствовал:

– Эка вас угораздило-то, девоньки…

Я хотела ответить, что причина всех бед кроется именно в нас, а всем остальным просто не повезло, но предпочла промолчать, справедливо полагая – нам просто не поверят.

– А вас? – парировала я, сворачиваясь в клубок. Рейн, сдержанным жестом поприветствовавший охранников бизнесмена, пристроился рядом и тоже вытащил пистолет.

– Да вот, так получилось,– улыбнувшись отнюдь не наигранно, а открыто и добросердечно, пояснил мужчина.– Я сам-то из городской думы. Решили мы с друзьями в узком кругу мой день рождения отметить, а тут… – Он обиженно шмыгнул носом и вдруг рассмеялся отважно и задиристо: – Подарочек, мать его…

Не обращая внимания на эти слова, Рейн высунулся из-за борта и метким выстрелом снял зарвавшегося бандита, подставившегося под пулю. Видимо, не желая отставать от обряженного в вычурный наряд незнакомца, один из охранников рискованно выглянул следом за Изгоем и подстрелил второго наемника.

– Молодец, Леха! – Депутат восхищенно похлопал бойца по плечу.– Быть тебе при ордене.– Польщенный парень, молодой, фигуристый и востроглазый, зарделся как маков цвет.– Но больше так не блефуй, сынок! – Лицо хозяина посуровело.– Ты у матери единственный кормилец!

Депутат мне понравился. Решительный прищур темных глаз, красивый породистый нос, четкая линия подбородка… Я протянула руку и коснулась крови, выступившей у него из пореза на лбу.

– Брось, девонька,– улыбнулся мужчина,– на мне все как на собаке заживает…

Я ощутила нечто, похожее на кратковременный удар электрическим током, и перед моим внутренним взором промелькнул ряд расплывчатых образов…

– Берегите себя, Андрей Дмитриевич, вам еще губернатором области работать,– тихонько посоветовала я.

Мужчина даже не удивился, лишь пристально всмотрелся в мое лицо.

– Экстрасенс никак! – уверенно заключил он.– Спасибо, девонька.

– Ясновидящая! – поправил его Рейн, метким выстрелом снимая еще кого-то по ту сторону катка. Охранник Алексей показал ему одобрительно оттопыренный большой палец.

– Ребята, охраняйте эту девушку,– попросил депутат, ласково поглаживая меня по волосам.– Чую, есть в ней что-то особенное, важное…

– Нам бы дальше прорваться, в обратную сторону, туда, где народу мало,– признался Рейн, вопрошающе глядя на Андрея Дмитриевича.– Очень нужно…

– Поможем,– с готовностью кивнул депутат.– Так, сынки?

Алексей и его напарник синхронно вскинули сжатые кулаки.

– Молотки! – оживленно одобрил будущий губернатор.– Ребятки, уходите крадучись, мы вас прикроем. А ты, дочка,– он нежно ущипнул меня за щеку,– если возникнет потребность, найди меня в мэрии. Рогозин моя фамилия.

Я поблагодарила его признательной улыбкой, впрочем сама мало веря в необдуманно брошенное пророчество. Вот еще, Ванга новоявленная выискалась!

Мы по-пластунски ползли вдоль бортика ледовой арены. Чуть приподняв голову, я заметила растерянно озирающихся немцев, вышедших на лед катка. Не зная, что еще можно предпринять, я зашарила руками возле себя и натолкнулась на небольшую полочку, на которой ровными стопками хранились аккуратно уложенные тяжелые хоккейные шайбы. Наверно, в тот день во мне спонтанно прорезалось какое-то не изжитое вовремя ребячество, поэтому я приподнялась над бортиком и хулиганисто свистнула. Захваченный врасплох наемник обернулся в мою сторону… Брошенная мною шайба с оглушительным треском врезалась ему точно в лоб…

– Не стрелять, брать ее живой! – наперебой кричали несколько голосов.

Вскочивший на ноги Рейн бил почти в упор из своего пистолета, а мы с Галкой забрасывали противников шайбами, пока те не закончились. К последнему броску я прибавила огня, обрушив на лед целую волну оранжевого пламени. Раздалось громкое шипение, к потолку помещения взлетели осколки льда и плотные клубы белесого пара, образовавшегося от испаряющегося катка. Нас окутал непроницаемый туман…

– Бегом,– скомандовал Рейн, и мы бросились бежать, минуя каток. Мы не останавливались до тех пор, пока не достигли задней стеклянной стены развлекательного центра, в которую уперлись ладонями, тяжело переводя дыхание и усмиряя заполошный стук сердец.

За толстым стеклом, образующим сферически-наклонную поверхность «Луны», уже вовсю сгущался вечерний полумрак, изредка разрезаемый яркими лучами автомобильных фар. Здание центра оцепили машины ОМОНа и выстроившиеся в цепочку бойцы. Полагаю, до финального штурма всех помещений оставалось не более нескольких скоротечных минут.

– Нам нужно как-то выиграть время, чтобы успеть уехать из города,– сказал Рейн, бережно обнимая меня за талию и притягивая к себе. Его теплое, еще прерывистое после беготни дыхание ворошило завитки волос у меня на виске и щекочущим ветерком сбегало вниз по щеке, к шее.– Обмануть врагов, сбить их со следа… – Бледные мужские губы почти вплотную приблизились к моим губам.– Спасти тебя, моя госпожа, моя звезда…

Я томно прикрыла глаза, с волнением предвкушая – сейчас он меня поцелует. Но Рейн неожиданно замер, внимательно вслушиваясь в льющуюся из динамика песню. Низкий грудной женский голос наполовину пел, а наполовину декламировал, идеально вплетаясь в печальный рокот бас-гитары:

 
Стрелой пронзивши мрака тучи,
Презрев пространство и года,
Легко взошла на неба кручи
Лихая, черная звезда.
 
 
Кроваво-красная от горя
И непрозрачная до слез,
Несла грехи людской юдоли,
В судьбу уверовав всерьез…
 
 
Едва прикрывшись лунной дымкой,
За нас сгорая от стыда,
Мечтая: «Стать бы невидимкой,
Чтоб не заметила беда,
 
 
Прошли бы пусть напасти мимо,
Да миновал суровый рок…»
А сердце ныло нестерпимо,
И отдавало в левый бок…
 
 
Без поцелуев стыли пальцы,
Обида плавилась в душе,
Шепча: «Несчастные скитальцы,
Не быть вам нынче в барыше!»
 
 
И, хладным светом обтекая
Земной, заблудшей жизни нить,
Звезда – наивная такая —
Наш грех решила отмолить.
 
 
Из чистоты сплела молитвы,
Писала радугой стихи…
Остановились тут же битвы,
И люди стали – не плохи…
 
 
Исчезла вмиг из жизни злоба,
Ушла звезду лихую грызть,
Чтоб нас с рожденья и до гроба
Не беспокоила корысть…
 
 
Не стало также смерти лютой,
Не стало зависти людской,
Теперь не меряют валютой
Тут счастье, радость и покой…
Уже давно здесь кровь не льется,
Не слышно криков и угроз,
Ребенок радостно смеется,
Не признают фальшивых поз.
 
 
А что звезда, что с нею сталось
Под спудом собранных грехов?
Какая участь ей досталась
Помимо боли и стихов?
 
 
Отяжелев от бед и горя,
Сложив души своей крыла,
Звезда скатилась за три моря
И там тихонько умерла…
 
 
Но каждый, кто свободой дышит,
Кто защищал ее не раз,
Тот непрерывно в сердце слышит
Лихой звезды призывный глас…
 

– Звезда,– задумчиво шепнул Изгой,– ты моя лихая звезда…

Я нетерпеливо приоткрыла правый глаз, устав ждать поцелуя, но Рейн немного отстранил меня от себя на расстояние вытянутых рук и хищно усмехнулся:

– Теперь я знаю, как мы сможем на недолгое время обмануть наших врагов!

– Как? – раздосадованно спросила я, обманувшись в своих затаенных надеждах.

– Мы должны умереть,– без подготовки брякнул он, пристально наблюдая за моей реакцией.

– Ага! – насмешливо кивнула я, строя хитрую мордочку.– Типа – понарошку?!

– Нет! – Он извлек из ножен меч и вдребезги разнес толстое стекло, прорубая для нас выход на улицу.– По-настоящему!

Я испытала мимолетное, но едва сдерживаемое желание придержать рукой шокированно отваливающуюся нижнюю челюсть, а Изгой потянул меня за рукав джемпера и вывел в утоптанный снег хозяйственного двора, скрытого на задворках центра. Краем потрясенного его идеей сознания я заметила бегущих к нам людей – военных и медиков.

– Решайся,– с нажимом потребовал от меня Рейн,– еще миг – и станет поздно…

Я всегда это знала – больше всего на свете нас пугает нечто неизведанное, то, чему еще не было места в нашем личном опыте, то, что еще не встречалось нам раньше и потому всегда кажется непреодолимым. А посему я, не раздумывая, согласилась бы на любое его предложение, но умереть…

– Ты мне доверяешь? – вкрадчиво, с подкупающей откровенностью спросил Изгой, обнимая меня снова, еще ласковее и крепче.– Да или нет?

– Да,– искренне ответила я, завороженная блеском его серебристых глаз.– Да, ангел мой!

Второй рукой он бережно приподнял мой подбородок, и его бледные уста прижались к моим призывно раскрывшимся губам, отвлекая от мыслей о жизни и смерти. Будто во сне я видела – вот он простирает ладонь вперед, направляя ее на стену задания, и тянет на себя так, словно пытается сдвинуть с места все эти немыслимые тонны стекла и стали… А затем от второго этажа «Луны» отделяется огромный кусок облицовки и падает прямо на нас… Я чувствую удар по голове и жуткую боль, но не могу кричать, потому что мои губы плотно зажаты его ртом… А боль все усиливается и усиливается, вскоре резко обрываясь и сменяясь холодом, темнотой и пронзительной тишиной…

Сергей Самочернов, дежурный врач машины «Скорой помощи», прикрепленной к горбольнице № 56, сгорбившись, сидел на железном турникете, ограждающем развлекательный центр «Луна», почти не соображая, где и зачем он сейчас находится. Совершенно не замечая кусачего ночного холода, настойчиво пробирающегося за его тонкую синюю блузу (под которой Сергей носил только белую трикотажную майку), дрожащими от пережитого шока руками он пытался раскурить помятую полураскрошенную сигарету, правда пока весьма мало преуспев в сим привычном действе. Молодой врач работал на «скорой» уже три года и успел насмотреться всякого, но с подобным кошмаром столкнулся впервые…

– Что, Серега, до сих пор потряхивает? – Толстая фельдшерица Наталья Борисовна, низенькая смуглая дама с армянской фамилией и черными волосками над верхней губой, мягко забрала зажигалку из его подрагивающих пальцев, чиркнула колесиком и поднесла крохотный огонек к честерфильдине, судорожно зажатой между нервно стиснутыми зубами доктора.– Привыкай, в нашей работе еще и не то встречается.

– Привыкать? – сипло выдохнул Сергей, роняя сигарету в снег.– Привыкать?! – Светящаяся точка канула в сугроб и потухла, точь-в-точь как та молодая жизнь, только что угасшая на руках у врача… – Ну знаете, Наталья, при всем моем уважении к вам…

Медицинская дама заботливо вгляделась в остекленевшие глаза молодого травматолога, огорченно всплеснула пухлыми ручками и надрывно заголосила, призывая медсестру из второй машины, столь же многоопытную и хладнокровную, как и она сама. Молодому доктору немедленно вкололи лошадиную дозу успокоительного и, сострадательно завернув в теплое одеяло, уложили в салоне «скорой», предусмотрительно прикрывая дверцы и отгораживая Сергея от печального зрелища – ряда уложенных на снегу пакетов с трупами.

– Не откачал, значит? – будничным тоном спросила медсестра, выбрасывая использованный шприц.– Жаль, красивая девушка… была… – Ее равнодушный голос не отражал ничего. В отличие от Сергея, медсестра давно привыкла к виду смерти, научившись воспринимать ее как неотъемлемую и обязательную часть нашей жизни.

– А парня еще жальче,– в унисон подруге добавила фельдшерица, с целью конспирации зажевывая выкуренную сигарету пластинкой мятного «Орбита».– Лицо незаурядное и одет потрясно… Поди, сыночек олигарха какого-нибудь…

– Может, вертолет вызвать стоило? – предположила медсестра, методично протирая руки ваткой, смоченной раствором антисептика.

– А смысл? – пожала плечами Наталья Борисовна и раскрыла криво исписанную страницу блокнота.– Ума не приложу, как это на них так неудачно часть стены обрушилась-то? Причем именно в ту минуту, когда они уже из самого побоища выбрались и целовались на радостях…

– Ох, и не говори,– поддакнула медсестра.– Вот горе-то. И романтично, хоть в сериале показывай…

Услышав про романтичность, Наталья возмущенно покривилась. В ее понимании смерть никогда не бывала романтичной, а наоборот – несла с собой жестокость и разочарование. А уж сегодня… М-да, недаром Сергея так задела гибель этих влюбленных…

Она еще раз пробежала глазами скупые строчки протокола, зафиксировавшего примерное время и причину смерти. Впрочем, хотя на вскрытии все уточнится более досконально, но ей и так стало понятным – у них не было ни малейшего шанса выжить. Высокий светловолосый мужчина, наряженный в парадное одеяние эльфийского принца, скончался практически сразу же от попадания в живот острого осколка железа, который, пронзив печень, селезенку и задев позвоночник, почти разрубил его тело пополам. А вот девушка, не уступающая ему внешней привлекательностью, жила еще несколько минут, отчаянно борясь с обширным кровоизлиянием в мозг, вызванным ударом тяжелого куска железного стенового каркаса. Умерла красавица прямо на руках у Сергея, хватаясь за его рукава и умоляюще шепча: «Не хочу, не хочу…»

Фельдшер сочувственно вздохнула и захлопнула блокнот.

«Понятно, что не хочу,– подумала она,– а кто же умирать-то хочет?» – Она сунула протокол в карман халата и усталой походкой побрела к своей «скорой», в кабине которой взахлеб рыдала под завязку напичканная таблетками Галка.

– А этих куда? – окрикнул Наталью седоусый Михалыч, водитель труповозки, намекая на тела погибших влюбленных.

– Ну ты прямо как маленький, Михалыч! – сердито фыркнула медицинская дама.– Первый раз будто возишь…

– Таких красивых – в первый! – Водитель жалостливо утер повлажневшие глаза.– Ить ангелочки вылитые оба…

– В морг! – хрипло рыкнула Наталья, хлопнув по боку машины и чувствуя – вот сейчас она точно не выдержит и разрыдается.– Куда же еще… – А потом добавила вслед отъехавшему автомобилю: – Да не растряси ты деток, олух царя небесного, тебе только дрова возить! – И совсем тихо: – Все там будем…

В Вене шел снег…

«Чего и следовало ожидать! – обращаясь то ли к погоде, то ли к самому себе, вынес приговор герр Крюгер, нервно комкая в руке компьютерную распечатку с только что полученным донесением.– К черту! – Бумажный шарик полетел в корзину, неловко стукнулся об ее край, отскочил и покатился по ковру, насмешливо подпрыгивая, словно живое существо. Адольф разгневанно зарычал, догнал бумажного беглеца и с удовольствием наступил на него ногой, сожалея, что не может поступить подобным образом и со своими нерадивыми подчиненными, провалившими столь тщательно спланированную операцию.– Подумать только, ведьма сбежала! – беззвучно вопила его мечущаяся в панике душа.– Причем сбежала туда, где ее не смогут достать даже все военные силы АНШ. Сбежала на тот свет! А это уже конец… Конец всему: карьере самого Адольфа, Новому Швабеленду, миру…»

– Как отреагирует на наш провал главная база? – Герр штурмбаннфюрер испуганно взъерошил свою обычно безупречную прическу.– Как отреагирует на него сам герр Зауберкюнстлер? – От этой мысли фон Крюгеру стало плохо… Он, задыхаясь, рванул воротник узкого кителя, судорожно хрипя и дергая кадыком…

Марча Ган, практически незаметная в окутывающем кабинет полумраке, неслышно поднялась со стула, налила стакан воды и подала его боссу. Адольф выпил воду тремя шумными глотками и благодарно кивнул, глядя на свою ассистентку с растерянной доверчивостью, сигнализируя: «Мне срочно требуется твоя помощь!» Марча самодовольно улыбнулась, ибо именно этого она и ожидала.

– Ну-ну,– ее широкая ладонь успокаивающим жестом легла на затылок шефа, привлекая голову Адольфа к себе на грудь,– все поправимо…

– Как? – встрепенулся штурмбаннфюрер, но, повинуясь сильному нажиму, снова уткнулся носом в белую блузку ассистентки, вдыхая исходящий от нее запах химчистки, отдающий морозной свежестью. Ранее он казался Адольфу омерзительно несексуальным, но сейчас… Сейчас все изменилось…

– Помоги! – униженно пробормотал герр Крюгер, обнимая любовницу за талию и целуя ее в шею. Да, теперь он был готов пообещать Марче все, что угодно. Даже себя. Всего – целиком и полностью.– Помоги мне, родная, любимая, единственная…

Запрокинув голову и наслаждаясь его поцелуями, фрейлейн Ган победно улыбалась, прекрасно понимая – на сей раз она победила. Победила благодаря той, незнакомой ей девушке, которую наемнице полагалось бы ненавидеть, но к которой она испытывала невольную симпатию и чувство искренней благодарности. И все же – она уже готовилась ее предать ради личной выгоды и собственного счастья…

– Послушай,– серьезно произнесла телохранительница, отстраняя пальцы Адольфа, расстегивающие ее блузку.– Почему ты решил, будто все пропало?

– Издеваешься? – Герр Крюгер, будто ужаленный, отпрыгнул от любовницы и уставился на Марчу безумно вытаращенными глазами.– Они же погибли! Ведьма и ее воин – покойники! Мне прислали фото их трупов…

– И ты поверил? – снисходительно хмыкнула фрейлейн Ган.– Поверил в этот вздор?

Штурмбаннфюрер взволнованно прошелся по кабинету, полы его неряшливо расстегнутого кителя смешно развевались.

– Ты полагаешь, они живы? – с дрожью в голосе спросил он, обращая к Марче горящий надеждой взор.

– Нет, они мертвы! – еще ироничнее хмыкнула та.– Стопроцентно!

– Я тебя не понимаю,– застонал Адольф.– Ты меня совсем уже запутала…

– Все элементарно, дорогой! – Фрейлейн Ган остановила растерянно мечущегося мужчину и собственнически притянула его к себе.– Живучих тварей лугару не так-то легко убить. Вспомни, чему нас учили: их смерть может наступить лишь от ран определенного свойства… И значит, они…

– …оживут! – озаренно ахнул фон Крюгер.– Точно! И как я не догадался сразу? Да это же просто…

– …хитрая уловка,– кивнула Марча.– Попытка обвести нас вокруг пальца. И, следует признать, это у них почти получилось…

Герр штурмбаннфюрер сардонически хохотнул и уселся в свое рабочее кресло, ощущая себя преступником, получившим помилование за минуту до начала казни.

– Что мы предпримем? – спросил он, призывно трогая Марчу за коленку.

– Первым делом нужно разлучить проклятую венгерскую ведьму с ее не в меру ретивым охранником…

– Он от нее не отцепится! – кисло буркнул Адольф.– Откуда он вообще появился, этот Изгой? Его давно уже считали бессрочно осужденным предателем, надежно изолированным от всего мира, и поэтому не принимали в расчет.

– Да,– рассудительно признала Марча,– сам он ее не бросит. Но мы способны сделать так, что госпожа чаладанья элементарно перестанет доверять своему телохранителю…

– Хм… – скептично хмыкнул мужчина.– С чего бы это?..

– Тайна его происхождения,– туманно намекнула фрейлейн Ган,– вот наш главный козырь…

– И как нам следует его разыграть? – оживился штурмбаннфюрер.– Ведь чертов Изгой и сам пока не знает всей правды о себе…

– А вот это и есть наш шанс. Мы возьмем инициативу в свои руки,– прикрыв глаза и размышляя, предложила наемница.– Хватит плясать под чужую дудку. Мы выманим чаладанью на свою территорию, причем таким беспроигрышным способом, от которого она не сможет отказаться…

– В Будапешт? – догадался мужчина.– О, я так мечтаю взять реванш у старого пройдохи Калеба, сумевшего надуть нас двадцать пять лет назад!

– Нам представится приятная возможность отыграться! – тонко улыбнулась Марча.

– Как? – повторно осведомился фон Крюгер.– Каким образом?

– Мы пошлем письмо одному человеку,– тоненько хихикнула его хитроумная ассистентка.– Честолюбивому, деятельному и крайне падкому на сенсации…

– Замечательно! – похвалил штурмбаннфюрер.– И нашу новую операцию мы назовем?..

– «Фурор»! – уверенно произнесла фрейлейн Ган.– Конечно же «Фурор»!

– Гениально! – Герр Крюгер извлек из тумбочки бутылку первоклассного коньяка и разлил напиток по стаканам.– Это именно то, что нам и нужно… – Он намеренно не уточнил, что конкретно имеет в виду – коньяк или находчивость своей напарницы.

Впрочем, и то и другое было просто великолепно…