Текст книги "Сидни Шелдон. Сорвать маску-2, или Молчание вдовы"

Поначалу она не узнала звонившего. Машину заполнили звуки сдавленных рыданий и стонов. Голос подвывал жалобно и тоненько, словно кто-то крутил сцену из ужастика. Но через несколько секунд Никки поняла, кто звонил.

«Невозможно! Нет!»

– Доктор Робертс? – всхлипнул Брендон Гролш. – Это ведь вы?

– Да, Брендон, это я. – Сердце заколотилось как бешеное. – Где ты?

– Мне очень нужна помощь. – Снова рыдания. – Они меня убьют.

– Я помогу, Брендон! Но ты должен сказать, как тебя найти.

– Хорошо. – Он судорожно вздохнул. – Я на углу…

Послышался глухой удар, затем в трубке пошли гудки.

Глава 33

Никки сидела в баре отеля «SLS» в Беверли-Хиллз и потягивала безалкогольный коктейль. Это помогало хоть как-то сохранять спокойствие.

У ног стояла собранная сумка. В ней было совсем немного вещей – одежда и личные принадлежности на пару дней. Поначалу миссис Робертс и вовсе не планировала уезжать: никакой Луис Родригес и все гангстеры мира не могли вынудить ее покинуть родной город, – однако странный звонок от Брендона Гролша заставил ее передумать.

«Как отреагирует Дерек, узнав, что Брендон жив?»

Никки понимала, что о звонке Брендона придется сообщить в полицию, но Уильямсу следовало узнать первым.

Детектив опаздывал. Неудивительно, но в этот раз ему следовало быть более пунктуальным. У Никки и без того шалили нервы. Она желала услышать правду про Ленку и собиралась рассказать о звонке Брендона Гролша. Страх и ужас в голосе парнишки тревожили Никки, а неожиданный конец разговора и вовсе напугал.

Был ли Брендон как-то связан с убийствами Лизы и Трея? Верилось с трудом. Брендон – избалованный, слабохарактерный юноша, но мягкий и сердечный. В нем трудно было заподозрить скрытую склонность к насилию. По какой-то причине именно Никки он выбрал в качестве спасательного круга, именно ей позвонил в страшную минуту. Но могла ли она помочь? И какого рода помощь ему требовалась? Именно его частицы ДНК были найдены на жертвах убийств. По крайней мере, на этой версии настаивала полиция. Никки терялась в догадках. Она уже не знала, кому можно верить и на чьи сведения опираться.

Она взглянула на циферблат настенных часов: 19:22. Уильямс серьезно опаздывал. Где его носит?

Никки вздохнула. Сегодня она выглядела особенно хорошо: пепельно-серые узкие брюки и зеленая шелковая блузка с глубоким вырезом. Нет, она вовсе не планировала поразить Дерека Уильямса! Это было бы нелепо. Никки хотела выглядеть как можно роскошней в тот момент, когда будет слушать унизительную историю про любовницу мужа. Как если бы Ленка была жива и собиралась прийти, чтобы лично рассказать о своих похождениях. В мыслях Никки Ленка все еще была ее соперницей.

Прошел год, а Никки по-прежнему испытывала стыд при воспоминании о фотографиях любовницы. Эта женщина сумела дать Дугласу то, чего лишила его Никки! Она забеременела от него!

Узнал ли Уильямс об этом? Или его важные новости касались совсем других людей?

«Да где же носит Дерека?»

Никки достала телефон и торопливо набрала эсэмэс: «Где вы? Я переживаю».

Мобильный Дерека булькнул, когда он натягивал брюки, прыгая по комнате в одних носках и трусах.

«Уже еду, простите», – ответил детектив.

У Дерека был серьезный повод опоздать. Информация, которую он узнал от Тины Дрейтон, была слишком важна и от нее многое зависело. Дерек коротко, но достаточно точно все записал, а на случай, если с ним что-нибудь случится, решил передать эти записи кому-нибудь на хранение. Но кому можно доверять?

«Знание, конечно, сила, – думал Дерек, – однако эта сила способна убивать».

Торопливо надев майку, Дерек дописал письмо и нажал «отправить».

– Алан, надеюсь, ты не будешь меня ненавидеть, – прошептал он едва слышно, представляя, какова будет реакция адресата.

Уильямс застегнул ремень брюк и потянулся за ботинками, когда в дверь позвонили.

Что? Сейчас?

Уже очень давно к нему никто не приходил.

Кто-то из адвокатов Лорейн? Судебные приставы? Но он недавно отправил ей чек!

Дерек зашнуровал ботинки, сунул в портфель нетбук и распахнул дверь.

– А, это ты. – Он удивленно уставился в знакомое улыбающееся лицо. – Что тебе тут нужно? Прошу прощения, но я здорово опаздываю на встречу…

Первая пуля разорвала ему грудную клетку, вторая и третья прошили шею и голову.

Уильямс упал на пол с распахнутыми глазами, в которых застыло вечное удивление.

Дерек Уильямс так и не появился.

Никки гадала, что же ей делать дальше.

Анонимно снять гостиницу подальше от города и некоторое время сидеть, не высовываясь и ожидать от него знака?

Поехать домой и забыть все, о чем они говорили?

Остаться в баре и заказать себе порцию выпивки покрепче? Или две порции. А может, и все три.

В конечном итоге она выбрала последний вариант. Разочарование было так сильно, что ощущалось почти физически. Никки было плевать на Луиса Родригеса, наркокартели и коррупцию в мэрии, плевать на судьбу Брендона Гролша и на то, что ему могла требоваться помощь. Ее волновало лишь одно: она снова ни на шаг не приблизилась к разгадке тайны Дугласа и Ленки. Никки знала, что не успокоится до тех пор, пока не прольет свет на эту тайну. Но это случится точно не сегодня. Что ж, не худший повод напиться.

Было уже десять часов вечера, когда бармен участливо коснулся ее руки. Миссис Робертс так напилась, что, похоже, задремала, уронив голову на стойку.

– Хотите поехать домой, мисс? – спросил бармен.

– Спасибо, я сама.

С соседнего стула спрыгнул детектив Гудман и протянул бармену банковскую карту.

– Приготовьте крепкий эспрессо, пожалуйста, и стакан воды безо льда, – сказал он.

– Одну минуту.

Бармен испарился.

Никки медленно повернула голову и уставилась на Гудмана, пытаясь понять, как он оказался в баре.

– Ты не Дерек, – промямлила она, пытаясь силой воли свести два лица, прыгавших перед глазами, в одно.

– Нет, – ответил Лу, стараясь не пялиться в глубокое декольте. – Я не он.

По речи Никки и смазанной губной помаде было понятно, что выпила она немало. А ведь она привыкла все контролировать и оставалась собранной в любой ситуации. Эта слабая, беззащитная версия строгой доктора Робертс вызывала очень незнакомые желания. Впрочем, момент для нежностей был неподходящий.

– Где Уильямс? – спросила Никки и внезапно ткнула пальцем ему в грудь. – Он не явился. А ты явилс… – Язык у нее заплетался. – Ты опять следил за мной?

Бармен поставил перед Никки чашечку кофе и стакан воды. Гудман ждал, пока она выпьет горький напиток, морщась от отвращения.

– Никки, мне нужно, чтобы ты пришла в себя, – с нажимом произнес детектив и подвинул к ней стакан с водой, но она покачала головой.

– Я в норме. А что… что такое?

– У меня плохие новости, – мрачно сказал Гудман. – Дерек Уильямс мертв.

Никки нахмурилась, пытаясь осознать смысл этих слов.

– Нет, это не так. Он мне недавно прислал сообщение.

– Когда именно?

Никки, прищурив один глаз, посмотрела на часы.

– Часа три назад.

Гудман взял ее телефон и проверил сообщения.

– Его застрелили на пороге собственной квартиры, видимо, вскоре после этого. На пистолете был глушитель, поэтому никто ничего не слышал. Стрелял профессионал.

Низкий гул заполнил уши Никки и стал расти, пока не сделался оглушительным. Она видела, как движутся губы Гудмана, но слов не слышала, словно Лу говорил за толстым звуконепроницаемым стеклом. Со зрением ее тоже что-то произошло. Теперь она все видела четче обычного, внимание цеплялось за странные детали. Вот плывет в стакане ломтик лимона, ярко-желтый, покрытый пузырьками. Бутылки на полках за стойкой выделялись пестрыми этикетками. Все это буйство деталей внезапно поплыло и закружилось, сливаясь в хоровод и теряя всякий смысл. Значение имели только два слова, почти осязаемых, живых: «Уильямс мертв».

– Никки! – Гудман тряс ее за плечи и кричал в лицо так громко, словно кто-то включил звук. – Приди в себя! Что собирался тебе сказать Уильямс?

Она мотала головой, словно кукла.

– Возьми себя в руки, Никки. Это жизненно важно! Я не смогу защитить тебя, если не узнаю, кто и что тебе угрожает.

«Бедный Дерек. Он был хорошим человеком. Он так старался помочь, так хотел справедливости. И вот он мертв. Мертв из-за меня!»

– Это я. Все из-за меня.

– О чем он хотел поговорить? – настойчиво спрашивал Гудман.

– Ленка, – вяло сказала она.

– Любовница Дугласа?

Глаза Никки широко распахнулись.

– Так ты знал?

– Джонсон рассказал. Он также откопал, что на момент аварии она была беременна. Почему ты нам лгала, Никки?

– Я не лгала… просто скрыла правду.

– И почему ты скрыла правду?

– Потому что это никак не связано с убийством моей пациентки и Трея. И потому что я не подписывала обязательства делиться деталями личной жизни, ясно? – истерично воскликнула Никки.

– А если связано? – возразил Гудман. – Если авария, в которой погиб твой муж, и остальные убийства связаны?

Она пожала плечами. Сейчас ей было трудно думать о чем-то другом, кроме смерти Уильямса.

Гудман с трудом скрывал нетерпение.

– Никки, прошу тебя, сосредоточься. Мне нужна твоя помощь. Уильямс собрал вещи. Он хотел уехать. Как вижу, у тебя тоже с собой сумка. Куда вы собирались?

– Подальше отсюда, – пробормотала она. – Не вместе. Мы должны были здесь встретиться и поговорить, а потом затаиться. Уильямс сказал, что город для нас небезопасен. Похоже, он был прав.

– А он объяснил почему?

– Он говорил что-то о порочном круге, о том, что все повязаны. О наркокартелях, которые проникли в мэрию. Я не знаю точно.

– Понимаю, ты в шоке. – Гудман взял ее ладони в свои. – Но этих сведений маловато. Нужны имена, детали. Что-то, что можно использовать. Ты понимаешь, что Дерека Уильямса казнили за ту информацию, которой он владел? Если ты мне не поможешь, то, возможно, будешь следующей.

– Возможно, – равнодушно ответила Никки.

Лу понимал, что должен встряхнуть ее, пробудить чувство самосохранения, но не знал, как этого добиться, поэтому в отчаянии потянулся к ней и поцеловал в губы: горячо, жадно.

Никки не противилась, но и не ответила на поцелуй.

– Прошу тебя, – зашептал Гудман отстраняясь. – Мне нужны имена.

– Луис Родригес, наверное, – со вздохом ответила Никки. – Это бывший муж Анны Бейтман. Дерек Уильямс считал, что он связан с наркоторговлей. Еще он думал, что супруги Баден замешаны. Других имен у меня нет.

Лу Гудман нахмурился.

– Луис Родригес? Какого черта? Да он больше всех в Мексике тратит на борьбу с наркотиками. И полицейский пенсионный фонд он спонсирует. Какого дьявола Уильямс к нему прикопался?

Никки опять вздохнула.

– Дерек считал, что на самом деле основные доходы Родригес получает от теневого бизнеса. И что ФБР и полиция Лос-Анджелеса прогнили и закрывают глаза на наркоторговлю, потому что в доле.

– Да это полная ерунда, он сбрендил! – раздраженно воскликнул Гудман, однако тотчас вспомнил, что Дерек мертв и спорить с ним бесполезно. – А Бадены чем ему помешали?

– Не знаю точно. Он думал, что благотворительные фонды Валентины – просто прикрытие для каких-то темных делишек. Якобы Уилл и Валентина помогали Родригесу выйти на рынки Лос-Анджелеса. Он утверждал, что все повязаны: и инвестиционные банки, и власти, и полиция, – и платят за все наркокартели.

– Занятно.

– Больше я ничего не знаю.

– Но это просто общие фразы, а мне нужны имена и доказательства.

– Тебе нужны имена? – в отчаянии воскликнула Никки. – Хочешь, я назову парочку нечестных копов в вашем управлении? Одно имя прямо сразу идет на ум.

– Ладно, ладно, – примирительно сказал Гудман. – Что-нибудь еще помнишь? Какие-то мелочи, которые помогут найти убийцу Уильямса?

Никки вспомнила про звонок Брендона Гролша. Рассказать Гудману об этом? Ведь кто-то должен заняться поисками пропавшего мальчишки, которого все считали мертвым. Почему не Гудман, мужчина, спасавший ее из разных ситуаций, мужчина, поцеловавший ее несколько минут назад, мужчина, которого она могла бы полюбить в какой-нибудь другой жизни?

Но что-то удержало Никки от признания.

Дерек Уильямс не верил Лу Гудману. А Никки верила Дереку Уильямсу. По сути, только ему она полностью доверяла, а теперь он умер.

– Нет. Ничего, – тихо сказала Никки.

Гудман взял ее сумку с вещами и твердо заявил:

– Я отвезу тебя домой.

– Мне нельзя домой. Там небезопасно.

– Не к тебе домой. Ко мне.

На мгновение их глаза встретились, и Никки подумала, что при других обстоятельствах она, возможно, позволила бы Лу Гудману заботиться о ней, принимать решения, защищать, сражаться с драконами и побеждать ее врагов.

Прекрасная сказка.

Но всего лишь сказка.

– Это очень щедро с твоей стороны, но я не могу. – Она поцеловала его в губы и перехватила сумку.

Их пальцы соприкоснулись.

– Почему?

– Потому что много лет назад я отдала свое сердце другому мужчине. И он разбил его. Прости, Лу. Но больше мне нечего отдать мужчине.

Анна Бейтман вела машину очень осторожно, поскольку слезы застилали ей глаза. В лобовое стекло молотили крупные капли дождя.

В мае в Лос-Анджелесе не бывает дождей, но, похоже, сегодня небеса решили сделать исключение, словно желая оплакать трагедии, творящиеся на грешной земле. Конечно, дело было не в личной драме Анны. Она понимала, что ее жизнь слишком мелкая и незначительная, чтобы привлечь внимание небес. Но порой мелкий камешек, брошенный в пруд, может вызвать волны, доходящие до самых берегов.

Все, чего Анна хотела от жизни, это играть на скрипке! А еще она хотела, чтобы ее любили и обожали, как когда-то любил и обожал муж.

Она ехала к Никки Робертс. Анне снова требовалась ее помощь, профессиональный и дружеский совет. Благодаря одобрению, обожанию и восхищению психотерапевта собственная жалкая жизнь не казалась Анне такой уж ничтожной. Каким-то образом Никки Робертс заменила Луиса Родригеса. И может, если Анна продолжит выбирать белое вместо черного, будущее вместо прошлого, Никки вместо Луиса… может, тогда круги от брошенного камешка перестанут расходиться во все стороны.

Было около одиннадцати вечера. Дороги оказались практически пусты, дождь лил не переставая. Луна то выглядывала из-за туч, то снова ныряла в них, и лишь фонари бросали блики на мокрые мостовые. Анна не узнавала темные улицы. Тьма и дождь превратили Брентвуд в незнакомое место. В домах уютно горели огни, мелькая сквозь темные силуэты кустарников. Должно быть, там укладывали спать детишек и читали им сказки про принцесс и чудовищ.

«А что, если я чудовище? Чудовище, рыщущее в ночи и желающее только одного – уничтожать и разрушать?»

В иные моменты жизни Анна понимала, что она скорее принцесса, в чью жизнь принес хаос Луис Родригес, которого любила и боялась, но сегодня была склонна предаваться самобичеванию, винила себя во всех невзгодах и ненавидела свою слабость.

Почему Анна не могла разорвать проклятые путы? Стоило Луису не появиться на благотворительном ужине, как она тотчас почувствовала себя преданной и покинутой, словно не собиралась получить свободу. А вдруг она вовсе не стремилась на волю? Вдруг она ушла от мужа лишь ради того, чтобы он бросился на ее поиски и позвал обратно?

Ах как Анне нужно было поговорить с Никки!

Машина подъехала к дому. Анна заглушила мотор и вышла под дождь. Металлические ворота были закрыты, но деревянная калитка оказалась не заперта. Чувствуя, как промокает кардиган, Анна торопливо вошла во дворик и оглядела дом. Свет нигде не горел, что не казалось удивительным в столь поздний час, но Никки явно была дома: у входа стояла машина, блестевшая от дождя.

Анна подошла к двери, протянула руку к звонку и уже почти нажала кнопку, когда услышала приглушенный крик. Это не был крик ужаса, нет: скорее вой от тоски и боли – один, затем второй, протяжный, жутковатый, – словно выло дикое животное. Звук шел с заднего двора.

Анна пошла на звук, ступая осторожно, чтобы не поскользнуться на выложенной камнем дорожке. За домом она увидела раскидистую магнолию – и Никки, прижавшуюся к ней лбом. Дерево было в цвету, но дождь посбивал лепестки на землю, укрыв ее белым ковром. Никки стояла на коленях, сотрясаясь от рыданий, промокшая и жалкая. Теперь голова ее была запрокинута, на лицо падал лунный свет, рот открыт. Никки выла, словно волчица, раскачиваясь под дождем. Ее обувь валялась в стороне, в руке был зажат какой-то предмет. Осторожно приблизившись, Анна поняла, что это маленький пистолет.

– Никки! – воскликнула она и бросилась к этой жалкой фигурке. Встав рядом с ней на колени, закричала в самое лицо подруге: – Никки, Никки, что случилось? Это Анна. Никки, что с тобой?

Никки распахнула глаза и уставилась на Анну. Почти с минуту обе просто смотрели друг на друга и молчали. Говорить было нечего. Никки встала первая, протянула Анне руку и глухо произнесла:

– Давай войдем в дом и вытремся.

Анна кивнула.

Словно два призрака, усыпанные белые лепестками магнолии, они пошли в дом.

Спустя полчаса Анна, одетая в пижаму доктора и укутанная в теплый плед, устроилась на диване и погрузилась в сон. Никки сидела рядом и гладила пациентку по волосам. Ее голос звучал тихо, монотонно:

– Отдыхай и набирайся сил. Просто расслабься и спи.

Глядя на спящую Анну, Никки вспоминала о том, как много лет пыталась забеременеть. Еще до появления Ленки Гордиевски она утратила всякую надежду подарить мужу ребенка. Тогда ей казалось, что это самая большая трагедия в жизни. Наивная! Да что она вообще в те дни знала о настоящем горе!

Если бы Анна не появилась так внезапно, неужели Никки в самом деле спустила бы курок, оборвав мучения раз и навсегда? Скорее всего да. Вряд ли миссис Робертс когда-нибудь еще будет так близка к самоубийству, чем была в тот момент, когда оплакивала свою жизнь, стоя на коленях под опадающей магнолией. Теперь пистолет покоился в ящике тумбочки, запертый на ключ.

Ей больше не хотелось умереть. Не сегодня. У нее осталось слишком много незаконченных дел.

Неужели Анну прислал сам Господь?

Или Дуглас, смотревший с небес, послал к ней этого ангела, чтобы удержать от непоправимого шага?

Стоя у окна, Никки смотрела в темноту. Дождь кончился, на улице было тихо. Только редкие капли срывались с листьев и падали вниз, на мокрую землю. Она думала о Дереке Уильямсе, отдавшем свою жизнь в поиске правды. Он погиб из-за нее, и Никки должна вернуть долг.

Неподалеку от дома миссис Робертс стояла машина с выключенными фарами. В ней сидел человек и в бинокль ночного видения наблюдал за Никки, стоявшей у окна гостиной.

Спустя несколько минут машина тихо завелась и поехала прочь.

Скоро все должно было закончиться.

Глава 34

Гудман и Джонсон встретились за завтраком в баре «У Джо». Заключение экспертов, делавших вскрытие тела Дерека Уильямса, было готово, и копы собирались первым делом посетить лабораторию, однако письмо Никки, отправленное Гудману в пять утра, смешало все планы. Джонсон выпил чашку кофе и теперь засел в туалете, откуда не выходил уже минут двадцать. Лу в который раз перечитывал письмо миссис Робертс.

«Думала всю ночь. Не была уверена, стоит ли тебе доверять эти сведения. Но теперь, когда Уильямс мертв, мне не с кем поделиться информацией, а быть ее единственным носителем страшно. Брендон Гролш жив. Он звонил вчера, почти плакал. Я не имею понятия, где он и как связан с нашим делом, но он жив. Прости, что скрыла этот факт».

И словно этого было мало:

«…если Уильямс был прав насчет продажных копов, то я уверена, что Джонсон – такой коп. Ты, конечно, не захочешь в это верить, ведь он твой напарник, но все сходится. Прежде Джонсон работал в отделе по борьбе с наркотиками, знает многих ключевых людей. Он с самого начала пытался меня сделать подозреваемой, чтобы убрать с дороги».

Эту часть письма Гудман счел не слишком убедительной, но следующие строки его насторожили:

«Следи за Джонсоном, Лу. Мне кажется, он может быть опасным, и не только для меня, но и для тебя. Мне нужно на время затаиться. Я уезжаю, не ищи меня. Никки».

Куда и на какое время уехала Никки? Что задумала?

Гудман уже дважды пытался ей дозвониться, но телефон был отключен.

Лу не нравилось происходящее.

Поведение напарника с самого начала казалось ему странным, а отношение к Никки – предвзятым, но он видел в этом совсем иные причины, нежели Никки. На всякий случай Лу предпочел держать Джонсона под наблюдением.

Тот как раз вернулся из туалета, вытирая салфеткой руки, и протяжно проговорил:

– Ну и ну! Эти вчерашние крылышки – дьявольская штука. Я думал, скончаюсь в этой уборной!

Гудман отложил телефон и поморщился.

– Избавь меня от подробностей. Едем?

– И побыстрей. Кажется, эксперты что-то нашли. У этого сукина сына было столько врагов, что его мог пристрелить каждый третий в этом городе. Даже я был бы не прочь спустить курок!

И Джонсон расхохотался своей шутке.

Гудман покачал головой. Он относился к тем людям, которые не любят говорить плохо о покойниках.

Никки присела на краешек кровати и оглядела комнату на гасиенде Сан-Мигель, находящейся в Палм-Спрингс. Последний раз она была здесь пять лет назад вместе с Дугласом. Они отмечали первую годовщину свадьбы. Маленькая уютная гостиница больше походила на частное поместье: вязаные коврики, каменные фонтанчики, спальни с балконами, тихий тенистый садик, засаженный бугенвиллеями. Каменная кладка хранила прохладу, и в номере, несмотря на нещадное солнце и отсутствие кондиционера, было комфортно. В центре внутреннего дворика располагался бассейн, так и манивший окунуться в воду.

На гасиенде царила романтическая атмосфера. Даже сейчас Никки помнила свой восторг, когда Дуглас привез ее сюда, сделав сюрприз. Он с радостью следил за эмоциями на ее лице, гордый тем, что угадал с выбором.

– Один из богатых пациентов Хеддона недавно вернулся отсюда и делился впечатлениями. Я сразу понял, что это лучшее место для проведения отпуска. Нравится?

– Безумно! – воскликнула Никки, сбрасывая туфли и босиком вбегая в уютную ванную.

Какой счастливой и беззаботной она чувствовала себя тогда! Неужели все изменилось? Теперь Никки словно другой человек.

На кровати стояла сумка с вещами, та самая сумка, с которой она приехала на встречу с Дереком Уильямсом, – на встречу, которая так и не состоялась.

Дерек советовал ей уехать подальше, туда, где ее никто не знает. Вряд ли гасиенду можно было считать таким местом, но какая-то непреодолимая сила заставила Никки выбрать убежищем именно Палм-Спрингс. Здесь она могла хотя бы ненадолго вызвать к жизни счастливые воспоминания прошлого и позабыть о мрачном настоящем.

А может, это Дуглас манил ее на гасиенду? Точно так же, как прошлой ночью, в момент отчаяния, когда она почти спустила курок пистолета и чуть не оборвала собственную жизнь, направил к ней Анну Бейтман?

Неужели это случилось меньше суток назад?

Связь на гасиенде была слабая. Никки поняла это, когда телефон внезапно начал принимать уйму запоздавших сообщений. Гудман. Гудман. Гретхен. Гудман…

Она отбросила телефон подальше.

Тихо постучав, в комнату вошла сеньора Маркеса, хозяйка гостиницы. На ее изборожденном морщинами лице застыла радушная улыбка.

– Как долго вы пробудете у нас, доктор Робертс? Этот номер свободен до конца июня, так что можете им располагать.

– Я пока не знаю, сеньора, – улыбнулась в ответ Никки. – Побуду несколько дней и решу, можно?

– Ну конечно, – откликнулась сеньора Маркеса, коснувшись ее плеча. – Вы выглядите устало. Постарайтесь у нас отдохнуть и набраться сил.

Едва за ней закрылась дверь, улыбка исчезла. Притворяться счастливой даже пару минут было тяжело. Никки казалось, что у нее в груди вместо сердца головешка, еще не до конца остывшая от пламени гнева и отчаяния, спаливших ее.

«Ах, Дуглас, будь ты проклят за счастливые воспоминания, за ту боль, что причинил своими изменами, за мою бесконечную скорбь по былому! Ты заслужил смерть! Надеюсь, ты горишь в аду, а рядом с тобой горят твоя русская сучка и ее нерожденный ребенок!»

Ночью Никки сказала Анне, что больше не сможет быть ее психотерапевтом, хотя по-прежнему любит и ценит.

– Прошу тебя понять. Я не в том состоянии, чтобы вести практику. Тебе нужен специалист, способный помочь и направить в нужном направлении.

Она так и не рассказала Анне, в каких страшных грехах обвинял Дерек Уильямс мужа Анны. И не расскажет. Без доказательств и улик все версии детектива могли отправляться вместе с ним в могилу. Если бы Луис Родригес хотел причинить Анне вред, то наверняка уже сделал бы это. Да и как Никки могла помочь пациентке, если ее муж окажется наркобароном? Теперь помощь требовалась ей самой, и она бросила все силы на спасение своей жизни.

Едва забрезжил рассвет, женщины простились и пошли каждая своим путем. Подсознательно обе чувствовали, что больше не увидятся.

Тот ужасный момент, когда Анна увидела Никки с пистолетом в руке, все изменил. Теперь Никки не могла быть опорой и поддержкой для слабой и мягкохарактерной Анны. Теперь Никки вообще никого не смогла бы поддержать. Ей предстояло побороть собственных чудовищ.

Никки написала несколько писем. Два предназначались Картеру Беркли и Лане Грей: она предупреждала, что закрывает врачебную практику, приносила извинения и предлагала обратиться к другому специалисту. Еще одно письмо было адресовано Ким Чой, которую Никки уведомила о сокращении должности. На имя девушки был сделан перевод, равный трем месячным окладам. Самым сложным оказалось письмо Гретхен.

В глубине души Никки отказывалась верить, что встреча в спа-центре была последней. Если однажды ей удастся вновь обрести себя и перебраться в Нью-Йорк в поисках новой жизни, Гретхен сможет приезжать в гости, одна или со всей семьей. Возможно, они будут отмечать вместе День благодарения или ходить по выставкам и ресторанчикам большого города, если Никки к тому времени научится наслаждаться жизнью.

Она понимала, что это пустые мечты, но все равно написала об этом подруге, как будто верила, что мечты сбываются.

Последнее письмо она написала Гудману и, быстро позавтракав, пустилась в путь.

Раньше Никки всегда думала, что поездка в пустыню освобождает – от суеты города, от мыслей о работе, от тревог. Десятки миль пустой дороги, редкие скалы и синее небо всегда приносили ей умиротворение.

Но не в этот раз.

На пассажирском сиденье лежал телефон, который после третьего настойчивого звонка Гудмана пришлось выключить, и письмо от Дерека Уильямса. Письмо доставили ей в офис за два часа до гибели детектива, но Никки его так и не открыла. Ей хотелось это сделать уже на гасиенде, в безопасности и в полном одиночестве. Но даже немое присутствие письма наполняло Никки тревогой и страхом. Она то и дело поглядывала на него, как если бы это была свернувшаяся клубком змея.

Теперь письмо покоилось на подушке и терпеливо ждало.

«Текила, – подумала Никки. – Вот что мне поможет!»

Она достала из мини-бара две маленькие бутылочки, надела купальник и, прихватив письмо, направилась к бассейну. Устроившись на лежаке, Никки вытянула ноги и подставила лицо солнцу.

«Открою письмо, когда буду готова».

Прохладная текила обожгла горло. Глоток, еще один. Никки почувствовала, как расслабляются напряженные мышцы. И все же она никак не могла решиться разорвать конверт. Что бы ни хотел сообщить ей Дерек в последнем письме, по-видимому, он считал это очень важным, если прибег к помощи курьера.

Сон сморил незаметно и быстро.

Проснулась Никки от ощущения горящей кожи, дурноты, вызванной жарой и сухостью во рту, а также от противного звона.

– Может, все-таки ответите? – возмущенно сказала какая-то женщина в слитном черном купальнике и в шляпе с лентами. Она стояла возле Никки и тыкала пальцем в разрывавшийся телефон. – Если нет, то хотя бы выключите звук. Здесь некоторые пытаются отдохнуть!

Никки потянулась к телефону. В голове шумело.

– Алло? – Ее голос звучал хрипло, словно в горло насыпали песка.

– Никки! Боже, спасибо, что взяла трубку! Где ты? Я звоню, звоню… – Анна истерично кричала в трубку, и Никки пришлось отодвинуть ее от уха.

– Анна, я же сказала утром, что больше не смогу тебе помогать, – терпеливо произнесла она. – Что бы ни случилась, тебе нужно самой…

– Нет! – взвизгнула та. – Прошу! Ты не понимаешь. Я узнала ужасные вещи! Это про Луиса!

Несмотря на жару, по коже Никки пробежал мороз. Итак, Анна знает. Похоже, Уильямс был прав.

– Я не могу обсуждать это по телефону, это опасно, – причитала Анна. – Умоляю, давай увидимся!

– Извини, но я не могу, – упрямо сказала Никки.

– Умоляю, умоляю тебя. – Теперь Анна рыдала. – Прошу, не бросай меня в беде. Речь о нашей безопасности! О твоей и моей!

– При чем тут я?

– При том! У меня есть доказательства. Но я не могу это обсуждать. Давай увидимся, и я все расскажу! Клянусь, это в последний раз. Я не знаю, куда мне идти.

– Как насчет полиции?

– Нет! – снова взвизгнула она. – Мне нужна ты. Я никому не доверяю.

Никки приложила руку к пылающему лбу. Анна впервые закатывала истерику. Возможно, у нее действительно были серьезные доказательства, но что с ними делать Никки? Но и бросить подругу в беде она не могла. Это была Анна, ее любимая Анна. Анна, которая вчера спасла ей жизнь!

«Я сделаю последнее исключение. Последнее!»

Но где и как они смогут увидеться? Возвращаться в Лос-Анджелес было выше ее сил. Теперь этот город казался Никки гнойным нарывом, и она желала держаться от него подальше.

Позвать Анну на гасиенду? А что, если Луис Родригес решит проследить за бывшей женой? Слишком опасно.

– Завтра в шесть вечера в моем офисе, – наконец сказала Никки. – Я попрошу Ким впустить тебя через служебный вход…

– Только не там, – быстро прервала ее Анна. – Луис следит за офисом и за твоим домом. Его люди также приглядывают за залом репетиций и рестораном, где я обычно обедаю. – Жалким дрожащим голосом она продиктовала адрес в центре города. – Это бывший склад одежды, он уже несколько месяцев закрыт. Я часто проезжаю мимо. В шесть вечера, да?

– Да, завтра в шесть, – откликнулась Никки.

Раздался щелчок. Анна отключилась.