Текст книги "Русские уроки истории"

Американский ответ на собственное поражение в 1970-х не мог лежать в силовой плоскости, хотя, казалось бы, ещё совсем недавно, во время Карибского кризиса 1962 года, другая модальность противоборства просто не предполагалась. В 1970-е ответ США был подлинно асимметричным. Началось использование новой финансовой схемы, элементы которой, впрочем, были тщательно продуманы, подготовлены и применены ранее, сразу после войны.

«Мировыми деньгами» после войны стал доллар – вместо британского фунта стерлингов. Особенность новых денег, кроме того, что именно они стали мировыми, заключалась в принципиальном отказе от металлического, то есть объективного обеспечения – с согласия всех участников новой финансовой системы. Таким образом, новые деньги обеспечивались только общей верой участников системы в США, в их мировую роль и платёжеспособность. Сфера оборота доллара оказалась много шире внутреннего пространства США. Сфера обращения рубля была заведомо меньше.

Получение «валюты» – долларов США – от продажи нефти стало одной из важнейших экономических задач нашего государства. На эти нефтедоллары мы стремились купить самое необходимое, обычно втридорога и через посредников. Показательна в этом отношении история покупки нами у ФРГ труб большого диаметра для наших газопроводов в ту же Западную Германию, которые не могли произвести сами. Мы их приобрели под поставки газа. США были категорически против этого контракта. Технологии и знания купить было невозможно в принципе – как, впрочем, и сейчас. Поэтому «валюта» рассматривалась как важный экономический ресурс. Однако, включившись в мировую финансовую систему – систему североамериканского доллара – мы объективно «подписались» под мировой верой в превосходство США. Неудивительно, что работники внешнеторговых ведомств Советского Союза стали одним из передовых отрядов по переносу к нам идеологии главенства Запада и уничтожения СССР.

Чтобы получить валюту, мы продавали – и продаём – нефть и газ. США просто занимали у всего мира и печатали наличность (сегодня это уже сверхэмиссия). С начала 1980-х внешний долг США растёт уже не линейно, а геометрически. Выпускаются ничем не обеспеченные наличные и безналичные доллары, государственные долговые обязательства, многочисленные дополнительные эмиссии ценных бумаг американских компаний и производных финансовых инструментов[38]38
  Покупка корпоративных ценных бумаг банками и другими финансовыми институтами-резидентами эквивалентна кредитованию эмитентов. Распространённые производные финансовые инструменты (форвардные контракты и фьючерсы), обеспечивая продажу ещё не произведённого товара или ещё не выпущенной ценной бумаги, играют ту же роль. Вместе с потребительскими кредитами, о которых авторы пишут ниже, они обеспечивают львиную долю всей долларовой эмиссии (так называемая ссудная эмиссия). Неумеренная эмиссия является важнейшей причиной инфляции, причём покупка вышеуказанных бумаг и производных нерезидентами отчасти сдерживает инфляционные эффекты для страны, где они выпущены, но стимулирует их в странах приобретателей, то есть перекладывает часть бремени внутренних проблем США на чужие плечи. – Примеч. ред.


[Закрыть]. Американская долговая пирамида обеспечила невиданное диспаритетное финансирование американской экономики против всего остального мира и, главное, против СССР.

При этом полученные средства США направляются через механизм внутреннего кредита прежде всего не в опережающее развитие производства или науки, а в потребление – «витрину» свободного рынка и всеобщей либеральной демократии по-американски – и на финансирование ВПК и вооружённых сил, обеспечивающих страх перед гегемоном. Таким образом решались не только идеологические задачи противоборства с СССР, но и задача подчинения Западной Европы, которая тоже должна завидовать США. То же самое США пытаются делать и сегодня, хотя параметры ситуации серьёзно изменились. Россия не противоборствует США, но и не подчиняется им. И за ней в том же направлении суверенно следуют Китай, Индия, Латинская Америка, Африка, Азия – все, кому СССР помогал выйти из колониального состояния.

Чтобы обеспечить приток финансовых средств со всего мира в пирамиду, была создана утопия об «активах нового типа», о новом типе общества – «постиндустриальном», которое якобы уже строится и которое приумножит втянутые со всего мира капиталы, обеспечит больший процент, чем оставшееся в историческом прошлом реальное и наличное индустриальное общество. Словами дело не ограничилось: была проведена реальная деиндустриализация североамериканской экономики с выносом производств в другие страны – в Китай и другие страны Азии. Рабский труд был перенесён туда, где на него согласились. Для России это было и остаётся неприемлемым. При этом особые отношения США с Китаем начали выстраиваться именно тогда, когда превосходство СССР над США стало очевидным. Сегодня страны, ранее согласившиеся на такое нео-рабство, всё активнее выходят из этого состояния.

Постиндустриальная иллюзия: «активы развития», основанные на якобы радикально меняющих мир изобретениях и открытиях, – оказались в основном лишь имитацией открытий и изобретений времён промышленной революции, скорость научно-технического прогресса объективно сильно упала уже во второй половине ХХ века.

У нас, однако, многие поначалу поверили в постиндустриальную утопию. Им показалось, что будущее принадлежит «непыльным» профессиям юристов, экономистов, менеджеров, а не рабочих, инженеров и учёных. С учётом предшествующего признания нами доллара как валюты (ценности) судьба дальнейшего экономического «состязания» с США была очевидна. «Нереальная» экономика, располагающая неограниченным кредитом всего мира и опирающаяся на привычный капиталу рабский труд, выиграет у любой реальной экономики с социальной нагрузкой.

Последнее очень важно, так как реальный дефицит потребления, который начал испытывать СССР непосредственно перед своим распадом[39]39
  Первый дефицитный бюджет вообще имел место лишь в 1989 году.


[Закрыть], вообще носил искусственный характер, был организован изнутри страны (сухой закон, уничтожение кинематографа, отказ от монополии внешней торговли) и никоим образом не мог быть сам по себе причиной катастрофы. Мы переживали и значительно худшие времена – голод, разруху, войну. Эти искусственно созданные дополнительные экономические трудности послужили лишь спусковым механизмом для финального крушения советской идеологии – светской веры в коммунизмсоциализм – и привели к краху власти, которая держалась на этой вере.

Экономические проблемы СССР периода 1989–1991 годов имеют природу заговора – как с подвозом хлеба в Петроград 1917-го.

Трудно переоценить вклады в государственный бюджет тех лет от продажи алкоголя и от кинопроката. Первый выпал благодаря целенаправленной и совершенно бессмысленной в рамках декларированных целей антиалкогольной кампании. Позже свободный рынок всей совокупностью своих факторов приведёт к ещё большей «алкоголизации» населения. Второй вклад – от кинопроката – увял как по причине общего идеологического поражения КПСС, так и в силу отказа государства финансировать кинопроизводство. Свою роль сыграло и саморазрушительное поведение киносообщества.

В то же время благодаря целенаправленным политическим усилиям США цена нефти упала до нескольких долларов за баррель. Арабы получили в обмен на это некоторый доступ к внутреннему американскому рынку технологий и инвестиций. Так что окончательное «обезжиривание» СССР было точным тактическим манёвром, завершившим последний этап экономического «состязания», главной целью которого было убедить нас в нашей неспособности «догнать» Америку, хотя двумя десятилетиями ранее это уже было сделано.

Вместе с откачкой финансов из бюджета было произведено стремительное вымывание, сброс сверхдешёвой товарной массы за рубеж за счёт ликвидации государственной монополии внешней торговли, а также возникшей возможности конвертировать безналичные рубли в наличные. За гроши были распроданы мобилизационные запасы. Покупать внутри страны стало нечего и не на что. Тогда взбунтовалось общество потребления, сложившееся в СССР по аналогии с западным (см. ниже).

Крах СССР стал крахом власти, фатально зависимой от деградировавшей и разложившейся светской веры и не опирающейся на построенное новое государство, выполнявшее только служебную функцию. В ходе всей своей истории СССР так и оставался двойственным образованием. С одной стороны, Советский Союз фактически унаследовал и продолжил историю Российской Империи, построив в том числе исторически реальное и экономически успешное социалистическое государство – которому, правда, так и не были предоставлены политические права. СССР стал Советской империей России. Но не совсем, поскольку, с другой стороны, СССР был основан на договоре – а всякое договорное единство временно. Как только сверхвласть КПСС самоликвидировалась, сила, державшая стороны договора в согласии, исчезла. И на волю вырвались многочисленные национализмы, все, кроме русского – за неимением такового. Русская политика – не национальная, а цивилизационная. Поэтому она и могла вобрать в себя коммунизм, сделать его своим, а потом отказаться от него.

Идеологически Советский Союз потерпел поражение уже в 1970-х, поскольку наши представления не позволили нам понять и просчитать стратегию США. Вместо этого мы стали заимствовать идеологию противника. В 1970-е в комплекс советской «недопобеды» над США вошёл принятый нами постулат о «мирном сосуществовании двух систем», хотя никакого мира США не планировали и продолжали войну.

Мы также подвергли критике за наши репрессии не революцию и её механизмы – как следовало бы – а государство, антипод революции, идеологически ослабив его как раз тогда, когда оно созрело для политической эмансипации от КПСС. Мы восприняли идеологию потребительского общества, начав разбавлять и подменять ею коммунистическую религию. От трактовки коммунизма как позитивной свободы, как практики восхождения народа к культуре и государственности мы перешли к трактовке коммунизма как неограниченного потребления. Мы взяли курс на консервацию существующего государственного устройства и механизмов власти, прекратив политическое проектирование.

Всё это мы могли себе позволить именно за счёт мощной, победившей в историческом соревновании реальных экономических систем экономики СССР и социалистического лагеря. СССР победил США в экономическом соревновании – как одно индустриальное общество побеждает другое, но упустил из виду финансовую сущность капитализма и не смог разоблачить его политэкономическую пропаганду.

США приложили значительные усилия для маскировки подлинных источников своего благополучия в ХХ веке. Первым источником сверхобогащения стало ограниченное участие во Второй мировой войне с одновременным заработком на военных поставках, включая и советский ленд-лиз, вторым – фактическая оккупация Западной Европы под видом финансирования её восстановления. Поэтому мы не услышим в американском изложении истории ХХ века никакой другой версии, кроме той, что именно США победили фашизм и одновременно обуздали Сталина, а все народы должны сказать им спасибо за мудрую политику. Иными словами, сверхприбыли США справедливы.

Но есть и более серьёзная идеологическая маскировка второго – основного – источника североамериканского благополучия, эмиссионно-долговой финансовой схемы, ставшей мировой финансовой системой.

Основой западной антисоветской пропаганды в период буржуазной революции 1985–1999 годов были безапелляционные «философские» утверждения о якобы прямой зависимости эффективности деятельности от форм социальной организации, ставшие официальной идеологией правящих групп – как горбачёвской, так и ельцинской. Вся общественная дискуссия была тогда замкнута внутри этих рамок и направлена на выбор «наилучших» форм социальной организации. В них, по существу, попадает весь набор либеральной политэкономической аргументации: о всеобщих преимуществах свободной торговли и рынка, частной собственности и отказа от государственного управления экономикой, индивидуализма по сравнению с коллективизмом и ком-мунализмом, расслоения общества на богатых и бедных, имущественного и социального неравенства вплоть до естественного социального отбора. Всё вышеперечисленное объявлялось не только необходимым, но и достаточным условием саморазвития деятельности и общества, движущими силами истории, которые сдерживаются коммунистической властью СССР.

Это неверно, что уже довольно давно известно. Деятельность не является производной от социальной структуры. Всё точно наоборот: социальные структуры вырастают из способов организации деятельности. Это установил ещё Маркс. «Производственные отношения» вынуждены исторически следовать за развитием «производительных сил». Советские постмарксисты показали ещё в 1960–1970 годы, что деятельность, её качество, мощность, степень развития определяются культурой, которую и нужно понимать как транслируемую сквозь историческое время совокупность норм, образцов и эталонов деятельности. Если мы хотим исторического прорыва, необходимо не реформировать формы социальной организации, а развивать культуру и пользоваться ею по назначению.

Это философское – то есть уже всемирно общедоступное понимание. Эксклюзивно же, лично – исторически раньше, чем все, чем кто бы то ни было, – это понимали цари-модернизаторы, от Петра Великого до Иосифа Сталина. Чтобы обладать деятельностью, нужно обладать культурой. Подчинив организацию деятельности социальной организации, как нас поучали западные пропагандисты, мы запустили механизм разрушения деятельности, её планомерной деградации.

Советский проект – при всех претензиях к нему из-за военизированного подхода к управлению экономикой – стратегически занимался сосредоточением на нашей территории и освоением европейской культуры, добившись в принципе того же цивилизационного уровня развития деятельности, что и весь западный мир. Россказни о деятельностном отставании СССР были заведомой и осознанной ложью. В противном случае не было бы ни советского космоса, ни атомной промышленности, ни авиации, ни советской науки и индустрии вообще.

Урок 2. Наша роль в управлении миром

Социализм, построенный в одной отдельно взятой стране – то есть с опережением по отношению ко всему миру, плановое народное хозяйство с технической функцией денег, полностью контролируемой государством, неизбежно превращали нас во врага Запада «в квадрате». После победы над гитлеровской Германией и её сателлитами у нас появились последователи, мы сформировали свой лагерь. Участие в мировой политике вело к сверхнапряжённому военному противостоянию и тем самым до известной степени упрощалось. Конечно, оборона и раньше была основой российской политики. Но тогда мы обороняли только себя. Мы не продвигали революцию, а защищались от неё. Возможности манёвра и договора были значительно шире. Теперь же такие коллективные договорённости с участием России, как «европейский концерт» XIX века, навсегда остались в прошлом. Теперь мы защищали ещё и многочисленных и разнообразных своих, идеологически определяемых как революционные. США взяли курс на наше уничтожение, который сохраняют и сегодня. Идеологическое развитие догматики, применяемой как оружие, оказалось невозможным.

По мере построения «рыночного социализма» в странах Западной Европы и «демократии» в США происходила тем не менее конвергенция социальной структуры и образа жизни городских коммун Запада и СССР. С этой стороны противостояние свелось к вопросу о количестве ресурсов, доступных для поддержания потребления. Хозяйственный суверенитет СССР, вплоть до автаркии, был при этом само собой разумеющимся. США привычно изымали ресурсы из своей зоны влияния, мы же на свою только тратились.

Россия до Первой мировой войны включительно тоже находилась под давлением и угрозой со стороны «мировых лидеров». Её ресурсное положение было даже хуже, чем у победившего СССР. Промышленное развитие отставало от развития Англии, Франции и Германии, хотя и шло опережающими в сравнении с ними темпами. Инфраструктура ещё не стала сомасштабной стране (незавершённый Транссиб, проект электрификации, реализованный уже большевиками под названием ГОЭЛРО, и др.).

Но с Россией приходилось считаться. Британия «правила миром» как колониальная империя – но не нами. В Большой Игре за влияние в Азии обыграть Россию не удалось. Политическая победа в Крымской войне за двадцать лет сошла на нет. Европейские дела всё это время без нас не решались в принципе.

СССР же стремился объять весь мир. И в этом отношении он не был империей – большим, континентальным государством, знающим свои границы и не стремящимся выйти за них. Русский отказ от колониального способа строительства империи делает это самоограничение ещё более суровым.

Так что нам необходимо восстановить преемственность имперской политики. При этом период СССР вовсе не выпадает из истории нашего государственного развития, а как раз становится её важным звеном, системным элементом преемственности. СССР был испытанием России на соразмерность миру. И лишь подтвердил мировой статус нашего государства как подлинной империи. Мы вновь устанавливаем свои границы – в том числе возвращая утраченное, но не на основе договора о следования общей идеологии и светской вере, а в качестве неотъемлемой части русской ойкумены.

Всё это означает выход из-под внешнего управления со стороны США, изъятие нашей страны из управляемого ими мира. Именно в этом смысле мы апеллируем к «международному праву, которого нет» – ведь договоры, его поддерживающие, более не соблюдаются. Мы утверждаем международное право как своё право не быть подчинёнными и управляемыми. Что бывает с теми, кто, напротив, стремится стать элементом управляемого США мира, хорошо видно на примере Украины, судьбу которой – разрушение и хаос – вскоре разделит и Европа.

Управление миром, какими бы завесами оно ни было прикрыто, не может осуществляться вне и без осуществления власти, то есть открытого публичного приказа и публичного добровольного подчинения. Этот публичный элемент отсутствует в системе связей управления – такого влияния, когда управляемые думают, что действуют по собственной воле и в своих интересах, «как сами хотят». Политика – тоже влияние, но открытое, это уговоры и побуждение сделать что-либо на свой страх и риск. Управление же скрывает сам источник и факт влияния. Конечно, США правят миром ещё более скрытно, нежели их культурно-исторический «прародитель» Британия. Зависимые и подчинённые страны уже не входят формально-юридически в империю, нет больше империи. Это избавляет США от ответственности за зависимых и подчинённых, от расходов на их содержание. Тут действует тот же принцип модернизации рабства – колония, страна-раб больше формально не колония, поэтому должна содержать себя сама. А вот подчиняться и отдавать свои ресурсы должна по-прежнему? и даже более жёстко и определённо.

Но без применения власти никакие теневые, в том числе финансовые, механизмы перераспределения ресурсов сами по себе не будут работать. Поэтому страны, которые видят выгоду в том, чтобы быть хотя бы средством управления миром, а не просто объектом этого управления (прежде всего ЕС), и надеются получить более высокую долю в распределении мировых богатств, всё равно находятся во власти США. США же эту власть регулярно демонстрируют. А значит, в какой-то момент эти страны должны будут принять на себя критическую массу накопившихся мировых проблем. Это уже произошло с Украиной, это начинает происходить с Европой.

Мы не можем, не хотим и не будем играть роль неоколониального менеджера для США, аналогичного Европейскому союзу, в силу глубоких внутренних причин. Мы не только не были колонизированы, но и сами никого не колонизировали. Мы только оборонялись, а для этого расширялись и осваивали землю. Наша практика распространения социализма принесла нам одни убытки с точки зрения англо-американских ценностей. Так что у нас просто нет соответствующего исторического опыта и идентичности. В глазах «хозяев мира» мы можем быть только объектом, никакого «промежуточного состояния» нам не светит. Поэтому «европейский путь» Украины нам недоступен, да и не нужен.

На данном этапе единственно осмысленная для нас историческая цель по отношению к миру состоит в разрушении сложившейся системы управления им. Это невозможно без лишения США их властного мирового статуса – как реального, так и символического. Это означает действительный пересмотр итогов Второй мировой войны: не территориальных (они уже пересмотрены в 1990-е годы, и результаты пересмотра надо отменять), а политических. Практически такая ситуация будет хаосом. Но она лишь поставит других участников мировой политики в условия системной катастрофы, в которых мы живём уже 20 лет. США будут провоцировать войну в Европе, надеясь поправить свои дела по рецепту 1945 года, будут провоцировать войны в других регионах. Но бросить им вызов неподчинения можем только мы. И в этой роли мы будем одиноки, нас поддержат только после нашей победы.

Поэтому мы должны будем решить проблему обороны нашей территории и уклонения от участия в возможной мировой войне или критической массе конфликтов, в которых США постараются утопить свои неисполнимые обязательства перед миром – не только финансовые, но и обязательства власти. Придётся задействовать весь наш антикризисный опыт, а также внутреннее понимание механизмов отечественного социализма. Наш суверенитет может быть реализован только как народное единство. «Политкорректная» формулировка такой цели звучит как тезис о необходимости/неизбежности перехода к «многополярному миру». Этот тезис, собственно, уже озвучен. Теперь мы будем реально «подталкивать» мир в этом направлении.