Текст книги "Русские уроки истории"

Урок 3. Наше государство

Наше государство изначально есть империя. Таким его сразу создали Иван III Великий и Иван IV Грозный. Таков был и проект, и первый шаг его реализации. Все государи продолжали это дело, а Пётр Великий добился уже и символического, и юридического оформления империи. Мы не просто защищаем кусок земли и собственную этническую принадлежность. Наше государство – самодостаточный планетарный носитель цивилизации, способный к полному воспроизводству культуры и человеческого существования. Национализм не может быть основой нашего государственного строя. За это национальные государства ненавидят нас – все вместе и больше, чем друг друга.

У европейской цивилизации был не один такой носитель. Сегодня кроме нас остался лишь один носитель этого же класса – США. Мы находимся с ними в отношениях конкуренции и взаимовлияния. Это определяет актуальную для них желательность и потенциальную возможность нашего устранения. В принципе, любое государство по своей сущности претендует на то же, что и мы. Но не все могут справиться с этой задачей за время своей исторической жизни. А национальным государствам эта задача вообще не под силу.

Считалось, что по итогам Первой мировой войны с Русской империей покончено, как с Германской, Австро-Венгерской и Османской. Но по итогам Второй мировой оказалось, что с Россией вовсе не покончено. Зато было покончено с Британской и Японской империями. Ещё раз расставались с «русским империализмом» в 1991-м. Но начиная с 2007 года, с Мюнхенской речи В. Путина, с каждым годом становится всё яснее, что русская империя никуда не делась. Многие страны выбыли из этого состязания и теперь являются сателлитами, фактически – элементами империи США. Но не мы. Не Китай. Не Индия. Надеяться, что нас оставят в покое, не приходится – из-за нашей претензии на обладание собственной историей, на которую «настроена» наша культура, социальные институты и политические традиции. А также из-за всех тех богатств, которыми мы обладаем благодаря труду, подвигам и деяниям всех русских поколений.

«Русский» – это не этническая принадлежность, это, прежде всего, особый «государственнический» статус человека, способность вступать с государством в личные отношения и рассматривать себя как его – государства – выражение. Этот статус обоснован русской историей, культурой и языком. Русское государство – это не представительство русских. Русское государство и есть русские, русское единство. «Русский» – это осознанная опора на русское государство, выращивание его в себе для личного участия в истории, обретения смысла жизни. Только империя даёт возможность человеку освободиться – вместе с собой – от ограничений натурального, вещного, материального, в том числе от генетического, националистического характера, предоставляет человеку историческую свободу не только от рода, племени, но и от так называемого «общества», «нации».

Это свойство империи есть прямое проявление изначального характера европейской цивилизации, выражающегося в принципиальной экспансивности, безразличии к материалу реализации. Но лишь русские смогли в полной мере реализовать этот цивилизационный характер. Целенаправленное европейское проникновение за известные географические границы, миссионерство, конкиста, тотальная (в отличие от античной) колонизация территорий (греки селились только у берега моря и не шли в глубину) – всё это европейский вектор движения. Мы участвовали в этом процессе в планетарных масштабах одновременно с западными европейцами, преодолевая в первую очередь не океан, а сушу. Освоение нашего собственного пространства и сегодня остаётся нашей цивилизационной целью. В отличие от евроварваров мы строим свою империю не на колонизации, которая есть обратная сторона национализма, а на внутреннем единстве всего имперского пространства.

Европейская цивилизация спроецировала себя на весь мир. Нет страны или народа, не испытавших на себе её влияния. Человечество в целом вынуждено было до определённой степени европеизироваться. Одним из последствий этого процесса является глобализация, проект господства надо всем миром одного центра – и центром этим открыто объявили себя США. При этом они вовсе не намерены создавать единое мировое государство – в этом случае пришлось бы нести ответственность за осуществление власти. Они же хотят влиять на мир, управлять миром, пользоваться им (грабить), но не нести при этом издержек, не подвергаться никаким последствиям своих действий. Парадокс в том, что, с одной стороны, США как раз представляют собой разрушителя европейской цивилизации, а с другой стороны – европейский цивилизационный код содержит в себе идею суверенитета и практический подход к её реализации – создание империи-ойкумены. Подлинная империя-ойкумена внутренне однородна, её провинции не являются колониями, она знает свои естественные пределы-границы, она в принципе не противопоставляет себя всему миру, в том числе не пытаясь господствовать над ним, завоевать, включить в себя и т. п. США такой полноценной, подлинной империей не стали, они не могут существовать за свой счёт. Но именно империя – основной тип, заложенный в программу европейской государственности.

Варвары, захватившие развалины – в прямом и переносном смысле – Древнего Рима, представляли собой племена. Идею государства они воспринимали извне – от сохранявшей её Римской церкви. Сформировавшаяся в Римской Империи, она не знала другого образца государства и попыталась воссоздать империю на европейском пространстве[16]16
  Идеология русской государственности. С. 773–775.


[Закрыть]. Попытка стоила многовековых усилий и рек крови – и провалилась, хотя не оставляла варваров в течение двух тысячелетий. Из западноевропейского варварства под давлением идеи государства-империи родились государства-мутанты, своего рода химеры – национальные государства. Племя – обретшее помимо этнического, кровного единства ещё и политическое, – назвало себя нацией. Национализм стал на Западе основной идеологией государственности. И в своих «домашних» пределах требовал господства нации над любым «чуждым» народом. Конечным пунктом развития национализма стал германский нацизм, способный, как оказалось, к воспроизводству – и не только на украинском материале. Однако каждое национальное государство пыталось построить себе свою «национальную» империю – за счёт захвата колоний за океаном. Такая деятельность лишь подстегнула борьбу национальных варварских государств между собой, сделав ареной войны между ними весь мир. В получившихся фиктивных, суррогатных империях колонии были радикально разобщены с метрополией, что затрудняло их превращение во что-то своё и консервировало их чуждость. А чужое можно просто употреблять для своей выгоды. Поэтому в них господствующая нация жёстко противопоставлялась туземцам, фактически или даже юридически порабощаемым. А колонии рассматривались просто как источники богатства для метрополии.

Древний Рим тоже начинал с колоний и превосходства римлян над всеми народами. Но пришёл к ойкуменической имперской практике. Потому что, не растворив в себе все народы охваченных империей территорий, нельзя было полагаться на их лояльность. Поначалу Рим наделил их всех правами римских граждан. Но оказалось, что и этого недостаточно – продолжать эту практику стало возможно, лишь опираясь на веру в Христа, то есть наделив их не только равными правами, но и равным – перед лицом Божьим – достоинством. Поэтому сформированная подлинная империя-ойкумена сместилась к Востоку, а Святой Престол в Риме остался один на один с варварскими племенами и в своих попытках воссоздать империю соблазнился светской властью. В итоге Первый Рим без Бога пал, а Второй Рим с Богом стоял следующую тысячу лет. Варвары ему отомстили. Но пострадали и сами – от империи османов, которая строилась по ойкуменическим принципам и имела веру во Всевышнего в качестве гарантии реализации этих принципов. По сравнению с Византией это был частичный откат к Древнему Риму – прежде всего в плане использования провинций как источников ресурса, но ничего подобного Высокой Порте европейцам построить не удалось. Недаром она 300 лет оставалась в их глазах образцом для подражания. Все суррогатные колониальные империи быстро – по историческим меркам – рухнули. Последняя попытка построить полноценную ойкуменическую империю – Австро-Венгрия – также оказалась неудачной, не смогла найти лекарства от национализма, варварство победило и здесь.

Сменившей Византию подлинной империей-ойкуменой стала Россия. Выжечь её христианскую основу светской верой без Бога не удалось. Во многом, возможно, и потому, что СССР, строя народное государство и занимаясь подъёмом народа к культуре и политике, не мог игнорировать народную этику. А она была православной. Так что советская коммунистическая светская вера по существу лишь исключила Бога, но никак не моральные ограничения. Западный либерализм – результат последовательного уклонения от основ христианской веры во всё более глубокую ересь – отверг не только Бога, но и всякие нравственные принципы. Советская система просуществовала без Бога три поколения. После её падения попытались упразднить и мораль-этику-нравственность, но не тут-то было. Вместо этого началось возвращение Бога. Западная же либеральная светская вера, слившись с национализмом, превратила отказ от морали в нацизм. А теперь мы наблюдаем дальнейшую её эволюцию: в попытке объединить все национализмы Запада против общего врага – подлинной ойкуменической империи – России, управляемой Богом – либеральная светская вера превращается в открытый политический сатанизм, практический популярный культ дьявола.

Россия более 1000 лет назад осознанно и по самостоятельно принятому решению стала местом реализации европейского проекта в его полной, неискажённой версии. И сформировалась на этом первом пути как страна и государство. Поэтому мы и говорим об общем европейском цивилизационном корне. Большинство стран Западной Европы шли вторым путём – за счёт завоевания, подчинения и господства. Они европеизировались извне, насильственно и формально. То, что сегодня выдаётся за достижения западного европеизма, на деле является уродством, неизлечимым последствием травмы, лицемерным сокрытием обиженного, уязвлённого варварства, не получившего возможности или не имевшего способности пройти собственный путь развития. В последние два с четвертью столетия никто не говорит о свободе больше, чем западные европейцы и их альтер-эго – американцы. Но ведь подлинно свободным не нужно говорить о свободе и тем более требовать её.

Третьи страны, искони сформировавшиеся безотносительно к европейской цивилизации, попали на путь европеизации – следования внешнему влиянию европейской цивилизации – относительно недавно. Объём этой европеизации включает в себя «немного» и точно «не всё»; по сравнению с национальными государствами Западной Европы он принципиально ограничен. Это только капиталистическое промышленное производство, наука и инженерия, а также демократические представительские, то есть городские, неимперские формы правления.

Япония приняла этот «пакет помощи» во второй половине XIX века и «в рассрочку» (демократизация, правда, стала актуальной только после поражения во Второй мировой войне), а Китай и Индия – во второй половине ХХ века. То же касается и Юго-Восточной Азии в целом. При этом Китай, Вьетнам, Северная Корея заимствовали не демократию, а коммунизм. Эти недавние по историческим меркам заимствования обусловлены не «любовью» или «завистью» к европейской цивилизации, а стремлением к суверенитету, желанием уравнять военные и геополитические шансы с «гегемонами», такими как США, СССР, «развитые» страны Европы. С точки зрения человеческого материала, культуры, традиций и привычек эти страны существенно не изменились. Они разительно отличаются от Западной Европы и США. По итогам ХХ века эти страны своей цели добились – они обрели военное, экономическое и политическое влияние, сомасштабное США, а Китай даже обладает реальным суверенитетом, что позволяет ему быть своеобразным экономическим партнёром-соперником США. Эти страны «последней волны» европеизации в наименьшей степени находятся под идеологическим контролем глобальной имперской политики США. Собственные цивилизационные претензии есть только у США, их главной колонии, Западной Европы, России и Китая. Однако у Китая для таких претензий есть собственные исторические основания, либеральная программа Запада исчерпана, а ойкуменическая православная – нет. Путь уклонения западноевропейских стран от ядра европейского проекта таков: варварство – национализм – колониализм – нацизм. Путь же России – это создание ойкумены континентального масштаба, превосходящего византийский.

Российское имперское государство, основанное Иваном III, окончательно оформилось в качестве современного европейского государства уже при Иване Грозном. Слияние Московии, Казанского, Астраханского и Сибирского ханств можно рассматривать как учреждение современной России, сочетающей православную и мусульманскую конфессии (а значит – и другие[17]17
  В этом отношении показательна история буддийского населения Российской Империи, СССР и современной России (бурят, калмыков и тувинцев). Вовлеченные с XVII века в сложные отношения России с китайско-маньчжурской империей Цин, эти монгольские народы к середине XVIII в. уверенно совершили свой исторический выбор в пользу России во многом именно в силу знакомства с ее политикой в отношении «инородческого» населения. Обращаясь к Екатерине II с прошениями о принятии их ханств под свою руку, они титуловали её «Белой Царицей», видя в ней воплощение Белой Тары – аватары бодхисаттвы Авалокитешвары, как защитника Буддийской Дхармы (то есть веры и общины). Титул «Белого Царя/Царицы» с тех пор навсегда закрепился за российскими монархами у буддистов всего мира. Именно так Далай-лама XIII титуловал Николая I, а затем Ленина и Сталина, прося их о принятии Тибета под протекторат России. – Примеч. ред.


[Закрыть]) в единой ойкумене. Примерно с этого же времени Западом ведётся борьба на уничтожение нас как государства, как цивилизации. Мы осуществляем магистральный, основной проект европейской цивилизации – создаём подлинную континентальную империю. После СССР она стала ещё и народной. Попытками расчленения и колонизации русского пространства последние 300 лет управляют Британия и её преемник – США. Непосредственных исполнителей всегда хватало. У стран Запада мы всегда вызывали ненависть, выливавшуюся в агрессию. Нам всегда приходилось обороняться – от поляков, шведов, французов, англичан, немцев. И каждый народ-захватчик демонстрировал нам различные стороны варварства.

Мы, в отличие от Запада, не ставили целью завоевать Новый свет или мир вообще. Мы не уничтожали другие народы. Мы не колонизировали присоединённые территории, а делали их равноправной и полноценной частью страны. Такой стала европейская цивилизация в нашем восточно-римском, византийском изводе. Тысячелетняя ненависть Запада к Византии теперь обращена на нас. При этом мы отвечаем за куда большую и более богатую[18]18
  В нашем сегодняшнем понимании. Византия же, контролируя торговые пути с Востока в Европу, была по меркам своего времени также богатейшей державой. – Примеч. ред.


[Закрыть] часть континента.

Мы тысячу лет находимся в обороне, не в нападении. Континентальная оборона – наша государственная стратегия. При отсутствии естественных оборонительных рубежей (таких как горы и моря) защитить нас может только очень большое пространство. Поэтому русская метафизика, принцип существования русского государства и русской власти – это общее имперское государство, способ совместного исторического действия для всех народов России, основанный на развитии, заселении и освоении её территорий. Россия за время своего существования построила исторически реальный, а не утопический межэтнический и межконфессиональный мир. Возможным это стало не за счёт правовой и политической техники (тем более – городского типа), а прежде всего за счёт действительного цивилизационного лидерства русских, за счёт партнёрства народов в исторической деятельности. Поэтому мы не ограничиваем себя рамками национального государства образца никакого века, которые активно навязывают нам как «современные» механизмы демократии «для нас». Такой русский национализм заведомо разрушителен для нашего способа исторического существования. Своё варварство, междоусобицы, мы преодолели в период монгольского нашествия. Монголы «отучили» нас воевать племя на племя, считать предательство верхом политического искусства. А православие, его святые научили быть единым сверх-народом. Русские на деле усвоили апостольский принцип – отныне, с приходом Христа, нет больше «ни эллина, ни иудея».

Национальные государства Западной Европы выступали в качестве прямых военных врагов Российской империи. Таким же врагом была и Османская империя – с XVI по XX век. Польша (XVII век), Швеция (XVIII век), Франция (XIX век), Германия (XX век) покушались на Россию в целом и в результате проиграли начатые ими континентальные военные кампании, определившие в результате западноевропейские границы Русской империи. Все эти кампании ставили целью ликвидацию России.

Великобритания воевала с нами непосредственно только два раза: в Крымскую войну 1856 года и в интервенцию 1918 года, и оба раза в составе сил «коалиции». Однако, будучи долговременным геополитическим противником всех стран на континенте, воюя против Испании, Франции, позже Германии, Британия стала с неизбежностью основным геополитическим врагом России как хозяина большей и основной части континента, способного взять его под полный контроль.

Кроме того, Британия всегда рассматривала Россию в качестве главного своего препятствия на пути колонизации Азии. Политика Британии, которая из разных стратегических, управленческих соображений чаще становилась тактическим и формальным союзником России (и успешно маскировала этим свою враждебность), всегда была направлена на создание военных конфликтов для нас. При этом Британия управляла непосредственными военными противниками России, обеспечивала для них благоприятные условия, старалась не допустить создания континентальных союзов России (с Францией или Германией). Британия боролась с Россией с помощью Турции, Персии, Японии и, в конце концов, с помощью гитлеровской Германии. Став суррогатной колониальной империей, лидером в борьбе за мировое господство с другими колониальными империями, Британия не могла смириться с существованием подлинной империи-ойкумены континентальных размеров, при этом недоступной для завоевания «через море». США не могут смириться с этим и сегодня.

Геополитические цели Британии лежали внутри цивилизационных. Британия раньше других западноевропейских стран (почти на 150 лет раньше Франции) прошла через буржуазную революцию, крушение христианского государства и замену его техническим (см. с. 94–95), направила экспансию буржуазии вовне страны, решив тем самым проблему отношения общества и государства. Алчность и жажда власти, присущие английскому обществу (территории британских островов завоёвывались разными силами минимум пять раз – отсюда «многослойная» структура общества и правящего класса, где каждый знает своего господина), были направлены британским техническим государством на другие территории. Сумев после революции быстро восстановить государственное управление и государственную власть, Британия приобрела огромные колонии, которые, отделяясь, принимали у неё цивилизационную эстафету. США, Канада, Австралия, Новая Зеландия вместе с самой Британией – сегодня это так называемый «British people», как говорят сами англичане, коллективная цивилизационная сила, несмотря на множественность составляющих её государств. Её лидер – США – по-прежнему ищут, кого грабить.

Возникновение США фактически стало результатом экспорта буржуазной революции. Великая французская революция, которой сами французы так гордятся[19]19
  Не без основания, так как, повторив впервые революционный опыт, Франция создала принципиальную возможность его неограниченного тиражирования, став для этого универсальным образцом. – Примеч. ред.


[Закрыть], есть всего лишь перенесение на французскую почву английских буржуазных политических идей, а сами французские просветители во многом вторичны по отношению к английским буржуазным философам, идеологам, политическим проектировщикам. По своей роли в революции Наполеон – подобие Кромвеля. Россия стала следующей целью британского революционного экспорта – после Франции и через Францию.

Англия выработала собственную философию, оппозиционную магистральной линии развития европейского идеализма, идущей от Древней Греции через христианский монотеизм к немецкой классике. Британские эмпиризм и агностицизм стали основой государственной демократической идеологии – краеугольного камня Американской революции и конституции. Так, Джона Локка можно считать одним из проектировщиков государства США, в основу которого легли его мысли, высказанные веком ранее. В отличие от Платона он был лично успешен. Английская философия натурализма-материализма заложила основы американской склонности к разрушению, отказа от идеального мира, культуры, истории и веры.

Британия внесла свой особый вклад в Реформацию и радикальное ограничение влияния Католической церкви на Западе. Независимую Англиканскую церковь возглавил уже не иерарх, а глава государства, что довело протестантскую революцию до логического завершения. В результате не согласные с государственной церковью протестантские секты (нонконформисты) устремились в британскую Америку, что привело впоследствии к захвату нового колониального пространства гонимыми на континенте еретиками. Корона во главе Англиканской церкви послужила сохранению британской монархии.

Британия и её исторический наследник, преемник и продолжатель – США – сформировали полностью альтернативный русскому западноевропейский способ освоения территорий, предполагающий полное искоренение или порабощение живущих там народов, доведя его до совершенства. Рабство стало основой капитализма, а капитализм – модернизированным рабовладельческим обществом. Россия, в отличие от европейцев, ставших американцами и антиевропейцами, не освобождала для своей «крови» и культуры территории, а укрепляла жизненные ресурсы населяющих её народов. Повторить «успех» США в зачистке жизненного пространства, необходимого для создания государственной территории на Западе, в сопоставимом масштабе попыталась лишь гитлеровская Германия. Но она перепутала русских с индейцами. И не случайно Иван Грозный, фактически оформивший Российскую империю, стремился к династическому браку именно с английской короной, а не с какой-нибудь другой. В послеримской и после-византийской европейских цивилизациях по сей день никогда не завоёванными и не покорёнными остались только два сверхгосударства: империя Британии – США и Русская империя. Трудно назвать это исторической случайностью.