Текст книги "Русские уроки истории"

Противостояние светской веры в демократию светской вере в коммунизм, которое якобы завершилось гибелью коммунизма (в России, но не в Китае, не в Северной Корее), больше не обосновывает вражду Запада к России. А вражда осталась – смертельная вражда. Роль религиозного конфликта в обосновании бескомпромиссной войны против России станет яснее, если понять значение идеологического противостояния «нацизм – большевизм», сопровождавшего Великую Отечественную войну.

Нацизм не может быть поставлен в один ряд с двумя вариантами универсальной религии человекобожия – либерализмом и коммунизмом.

Это была не светская вера. Внешне идеологи нацизма пытались опереться на философию жизни: Жизнь как самосущее мистическое начало, не нуждающееся в Боге, произвела человека, который не является её конечной целью. Жизнь в своём космическом и сверх-историческом стремлении ведёт от человека к Сверхчеловеку, который, впрочем, понимается вполне посюсторонне. Он тоже не Бог – ни в явной, ни в скрытой форме. Так что человекобожия здесь нет. Но Сверхчеловек нацизма следует движению неких неименуемых древних начал. Тут Философия жизни кончается и начинается вера в «Неведомого бога», то есть анти-бога, вскормленная оккультизмом. А Жизнь как высшее начало, как бы отрицающее и Бога и Человека, – это просто его псевдоним.

Эти взгляды не были предназначены стать универсальной догматикой светской веры, предлагаемой любому человеку планеты Земля, – в отличие от коммунизма и либерализма. Они были настроены на создание конкретно немецкого националистического государства с масштабами и силой империи, на повторение колониального опыта Европы и древнего рабовладения, на «работу» с русскими как с «индейцами». Нацистская «Жизнь» не признаёт правил, законов и норм. Но она нуждается в эстетике. Этому нацизм уделял много сил и внимания. Ею нужно было в страхе восхищаться. Она должна была покорять одним внешним видом. Но своей алчностью и кровожадностью тоже. Нацизм – это национализм, доведённый до исступления, не признающий никаких ограничений в проявлениях жестокости и принуждения, это философия чистого господства, а не государства и власти.

Фашизм как таковой – без идеологии нацизма, которую он принес гитлеровской Германии и которой пользуется на Украине, – есть «всего лишь» доведённая до исторического предела практика укрепления власти европейского национального государства и его противопоставления интернациональному империализму – неважно, коммунистическому или либеральному. Фашизм 1930-х был национализмом национальных государств, отставших в развитии от старших наций – Голландии, Британии и Франции, прошедших через буржуазную революцию на сотни лет раньше[41]41
  Ныне, когда «имперский» статус старшими нациями утрачен, а империализм Запада сконцентрирован в США, разницы между национальными государствами Европы больше нет и фашизм становится их общей судьбой.


[Закрыть]. Но без фашизма нацизму в Европе не на чем было вырасти.

В этом отношении все государства континентальной Западной Европы, утратившие имперский статус после Первой мировой войны, тяготели к фашизму как организации власти, которая в том числе обещала местное решение конфликта труда и капитала, синтез национализма и социализма. Именно поэтому такими лёгкими для Германии оказались завоевание других европейских стран или военный союз с ними. Гитлеровская Германия в борьбе с сохранившимися после Первой мировой войны империями – США, СССР и Великобританией – в той или иной форме смогла взять в свои руки ресурсы всех стран континентальной Западной Европы, в том числе и «нейтральных». Нацизм стал лидером и руководителем фашиствующей Европы. Вся континентальная Западная Европа воевала с нами, как непосредственно участвуя в военном противостоянии, так и передавая Гитлеру свои ресурсы. Закон эволюции европейского национализма в XX веке – в необходимом переходе к фашизму и далее к нацизму. Япония стала исключением: в силу своей моноэтничности и внутренней однородности, а также архаичной религии без Бога она пропустила стадию фашизма и непосредственно перешла к нацистской практике.

Таким образом, наша война с гитлеровской Германией была продолжением Первой мировой войны, войной многонационального русского народа Советской империи России, других народов Восточной Европы с созданным Бисмарком милитаристским немецким национальным государством, немецким народом и поддерживающей их Западной Европой, с европейским и немецким фашизмом, а не одной лишь войной с нацистами. Представить Великую Отечественную войну исключительно как борьбу сторонников коммунистической и нацистской идеологий стремятся, прежде всего, англосаксонские идеологи-ревизионисты, так как в соответствии со своими геополитическими целями США и Великобритания намеревались использовать Гитлера для уничтожения СССР-России, хотя и не собирались отдавать Гитлеру Европу и допускать создания германской империи.

Целью мировой войны, начатой в 1914 году и продолжающейся поныне, то в горячей, то в холодной фазах попеременно, является окончательное решение русского вопроса и уничтожение русского исторически преемственного государства как цивилизационной, политической и географической реальности – безотносительно к светской вере. Западу, США желательно достичь этого усилиями самих русских, поскольку в исторической ретроспективе либеральная и коммунистическая вера западного извода показали свою практическую конвергенцию и потерю антагонизма, оказавшись тождественными в догматических основаниях: человеку должна быть обеспечена полная «свобода» (понимаемая в этих версиях по-разному), человек якобы сам является божеством и может создавать себя сам, государство должно исчезнуть, должно быть достигнуто изобилие и полностью удовлетворены любые потребности. Русские отказались от светской веры в обоих её вариантах. Поэтому попытки уничтожить русскую цивилизацию будут сопровождаться противостоянием западной светской ереси, всё больше обретающей черты сатанизма с одной стороны, и русского православия в союзе с исламом – с другой.

Почему не распалась Россия – Российская Федерация, как это планировали США? Почему полностью не распалась пока даже Украина – несмотря на отделение Крыма, Севастополя, Донецка и Луганска, потери Запорожской области и Херсона? Почему Беларусь устраивает так называемая «диктатура»? А ведь в Беларуси тоже не одна область, есть свои «запад» и «восток». Ведь целью западного импорта демократизации было умножение числа самовольных субъектов, не имеющих истории, грызня между которыми и должна была привести к окончательному демонтажу русской государственности – в том числе на Украине и в Беларуси. Но для уничтожения остаточной русской – то есть советской – государственности на Украине пришлось развить демократию до нацизма.

Не работает демократизация. Причины делятся на две группы.

С одной стороны, народ (именно народ, а не «население») сменил веру в коммунизм на веру в демократию лишь условно – из-за краха светской веры как таковой. Вера в демократию у нас имела имитационный и компенсаторный характер, её пик пройден – он, собственно, и пришёлся на перестройку и начало 1990-х годов. Именно на осознании этого свершившегося факта строится сейчас как внутренняя, так и внешняя политика российской власти. Населению Украины ещё только предстоит осознать последствия демократизации, которая не остановилась на рубеже веков, а продолжилась государственными переворотами 2004 и 2014 годов, поглотившими остатки советской государственности, унаследованной от СССР-УССР. Но, подчеркнём ещё раз, главное достижение украинской импортной демократии – в установлении нацистского режима, как и главное достижение Веймарской Республики в Германии.

В России власть и государство с согласия народа имитировали демократию – безосновательное своеволие политических поступков – для временной передышки в противостоянии с Западом. Мы маскировались. Однако стратегической перспективы «управляемая демократия» в России не имеет, поскольку с точки зрения создавшего её Запада мы всё равно подлежим «демократическому демонтажу», и ни для чего другого эти инструменты не предназначались. В управляемую демократию, как высшее достижение цивилизации, признаваемое Западом, не верит не только русский народ. В неё не верила и самопровозглашенная «элита», новые богатые. Они были не готовы передать публичные функции власти и полномочия «профессиональным политикам», которым «доверяло» бы население. Новые богатые сами лезли во власть, не полагаясь друг на друга, стремясь самостоятельно обслуживать свои состояния, лично обладать престижем власти и влияния, иметь особую защиту и «реальные» права. Скрывать и прятать своё богатство они не были готовы и не хотели.

Наше будущее заключено в отказе от светской веры как таковой, от управляемой всеобщей демократии как социально-политического порядка светской веры. Нам не нужна элитократия, действующая из-за сцены, и чехарда «профессиональных политиков», называемая сменяемостью власти. Наше будущее – в возвращении к исходным принципам христианской цивилизации в отношении веры (для этого у нас есть православие) и в продолжении русской философии, исторической жизни нашего государства и народа, практики русской власти.

Хозяйственный и экономический разгром России в ходе революции 1985–1999 годов не сломал инфраструктуры, ставшие материальным скелетом российского государства, переходящего от социалистического к народному типу. Это газодобывающие и газотранспортные мощности, система электроснабжения, железные дороги, морские порты, космическая деятельность, ядерный щит со всем, что его обеспечивает. Вокруг этой скрепы начало организовываться новое хозяйство, предполагающее значительно большую самодеятельность включённых в него людей, резкое увеличение числа принимающих ответственные хозяйственные решения.

Нас обязательно попытаются добить. Не дать подняться в новом качестве суверенного народного государства, народной империи. Время мира подходит к концу. И сначала нам придётся вернуть потерянное, разгромить воинствующий национализм окраин, единственное назначение которого – уничтожение универсальной анти-националистической русской цивилизации. Битва за Украину – рубеж, дальше которого мы не можем отступать ни территориально, ни идеологически.

Урок 5. Наш вызов

СССР построил общество реального социального равенства, навязав его в качестве образца всем остальным государствам европейской цивилизации. Вместо «демократических» городов-коммун Западной Европы (см. с. 171–176) мы построили социалистические города-фабрики, города-крепости, наукограды и культурные столицы. А ведь в позитивном плане ничего больше, кроме известного нам на практике равенства и бесклассового общества, за лозунгами демократии и прав человека и не стоит. Именно такое общество и было построено в СССР.

От реального развитого социализма СССР западный городской коммунализм отделил себя прежде всего утопией изобилия. Именно эта фантазия довольства и достатка и «подпирающее» её общество потребления стали главным нашим соблазном, подталкивающим к разрушению советского строя. Именно этот соблазн примирял с мыслью о допустимости личных сверхбогатств при сохранении бесклассового, эгалитарного устройства общества в целом – также построенного на Западе, хотя и в «догоняющем» режиме.

Однако богатство народа в целом охраняется только его государством. Наше государство не могло и не может позволить себе изобилия. Исторические причины этого очевидны и хорошо известны – войны, континентальные размеры пространства, когда-то к ним присоединялись холодный климат и невысокое плодородие биосистем, но они утратили свою актуальность. А без суверенного государства мы от скромного достатка перейдём к нищете Африки, Азии, Латинской Америки. Утопия изобилия должна быть разоблачена.

Светская вера как искусственная конструкция имеет короткую историческую жизнь, в отличие от «естественного» язычества, предшествовавшего вере в единого Бога. Идолы демократии и прав человека разделят судьбу идолов коммунизма в самом недалёком будущем. А вот социальная реальность бесклассового эгалитарного городского коммунализма, где единственным образующим социальную структуру процессом является распределение, останется. Эгалитаризм является главным социально-политическим продуктом светской веры и запускает кризис созданной ею системы власти.

Светская вера представляет собой этап социального проекта, когда правящий класс верит в то же, во что и подвластные. На первом этапе власть выдвигает внутренне честную и публичную программу. Далее светская вера деградирует и распадается на идеологию и утопию[42]42
  Mannheim K. Ideologie und Utopie. Bonn, 1929. Русск. пер.: Манхейм К. Идеология и утопия // Избранное. Диагноз нашего времени. М.: Юристъ, 1994, С. 7–276.


[Закрыть], то есть на социальное знание, как эту власть удерживать – для обладающих властью, и на утопическую веру, побуждающую и подталкивающую к подчинению, – для всех остальных. Программу власти на этом втором этапе можно охарактеризовать как прагматичную, опирающуюся на рекламу и пропаганду утопии. На третьем этапе массы утрачивают утопическое доверие и власть рушится. Динамику третьего этапа мы хорошо себе представляем на собственном опыте.

Идеология конца истории, по Фукуяме[43]43
  Fukuyama F. The End of History and the Last Man. Free Press, 1992. Русск. пер.: Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. М.: АСТ, 2007.


[Закрыть], требует прекратить всякое развитие государства, спокойно воспринимать его разрушение и готовиться к жизни без государства – чего и хотел Маркс. Управляемая всеобщая демократия провозглашается окончательной формой и устройством власти. Власть по своей сути может принадлежать лишь немногим. Альтернатива – это анархия. Поэтому при всеобщей демократии люди отказываются от собственного участия во власти в пользу единиц (один к миллиону по порядку величины), не несущих никакой ответственности за последствия своих действий, ни явно, ни тайно. Вряд ли такая конструкция является исторически устойчивой. Однако именно её предлагается считать венцом политического развития.

Эгалитарное бесклассовое общество в принципе является кризисным в отношении власти. Все отработанные в истории европейской цивилизации конструкции государств как систем воспроизводства и нормировки власти опирались на сословно или классово структурированный социум, ограничивающий социальное взаимодействие. Эгалитаризм снимает всякие рамки и ограничения с конфликтов всех со всеми, делая эти конфликты основной клеткой социальной реальности. Всеобщее равенство есть одновременно и всеобщий конфликт – ужас, от которого бежал Гоббс, призывая Левиафана государства. Такой всеобщий конфликт не может быть разрешён представителями – только самими участниками. Поэтому кризис власти, коснувшийся нас, перебросится в ближайшем будущем и на Запад, чему будет весьма способствовать стремительное истощение ресурсов, питающих иллюзию «изобилия». И практически все реальные государства нужно будет перепроектировать.

Фундаментальный вопрос в том, может ли человечество быть построено как система государств – так на проблему модернизации государства смотрим мы. Или же, как считают США и примкнувшие к ним «избранные», государства останутся лишь для так называемого «золотого миллиарда», а остальное население Земли будет жить в диком поле племён, лишённых государственной защиты. Стабильность многополярного мира – к которому стремится Россия – обеспечивает именно покрытие всей территории планеты сетью государств, которые не будут конфликтовать между собой, будут придерживаться своих границ. Однополярный мир исходит из идеи неизбежной анархии за границами единственного, в конечном счёте, выжившего государства, которая обеспечит реализацию мальтузианской идеи радикального сокращения населения Земли и тотального геноцида.

Проектируя новое государство, способное защитить любой народ Земли, придётся решительно отказаться от использования любой светской веры. В принципе, каждый гражданин такого государства должен иметь действительное социальное знание, позволяющее ориентироваться в социуме и стремиться к достижимому социальному положению. То есть необходимо расширить пределы доступности социального знания далеко за границы элиты.

Собственно, никакой элиты – тех, кто знает нечто существенное о власти, чего не знают другие, – остаться вообще не должно. По существу, элита – это пережиток закрытых сословных обществ, остаточное явление закрытого правящего класса. Социальная тайна должна быть изгнана из жизни государства. Власть как функция должна быть жёстко отделена от всевозможных управленческих нагрузок, не подменяться и не маскироваться ими, не освобождаться ими от ответственности. Каждый должен иметь возможность управлять, опираясь на ограниченную им самим ответственность, соразмерно ей получая доступ к возможностям управления. Власть же предполагает неограниченную ответственность. Поэтому властвовать смогут только те, чья ответственность не ограничена и гарантирована их собственной жизнью. Такое государство должно консолидироваться не формальным внешним единством мнения, игнорирующим реальный конфликт оснований (так функционируют все представительные демократии), а содержательным единством социального знания, общего для всех социальных статусов.

Если мы хотим выжить, то нам нужно стать не только храбрыми, что мы умеем и что мы не единожды в мировой истории доказывали. Нам нужно стать ещё и очень умным, мыслящим народом. Это наш исторический вызов. И ум наш должен стать не умом элиты, узурпировавшей право судить, а общим имперским умом, который ясно видит наши собственные проблемы и возможности, врагов и союзников. Не коротким умом, ограниченным выгодой момента, а длительным, много превышающим жизнь одного поколения. При этом наш ум должен быть смелым – продолжающим наши традиции.

Нам представляется ошибочным искать «четвёртую теорию общественного устройства», по А. Дугину, признавая первыми тремя коммунизм, либерализм и нацизм-фашизм.

Мы уже отметили выше, что нацизм – это вера в анти-бога, отбросившая правовые и моральные ограничения, практикующая геноцид, а фашизм вообще «не тянет» на универсальную светскую веру, будучи лишь перенапряжённой социальной практикой национального государства, не способного стать империей. Подталкивать Россию к превращению в национальное государство означает подталкивать её к фашизму. И одновременно – к потере империи. Национальное государство Россия просто не сможет существовать в сегодняшних географических масштабах.

Коммунизм и либерализм – это не теории, а светские религиозные доктрины. В качестве таковых они действительно могут быть основами цивилизационной конструкции политических монополий сверхвласти, однако между ними вовсе нет метафизический разницы, которую им приписывают адепты. И та и другая доктрина – это вера человекобожия, адаптированная к своей ресурсной базе. Либерализм опирается на ограбление мира в пользу «золотого миллиарда», а коммунизм исходит из внутренних ресурсов одного, пусть и большого, государства.

Подлинно легитимным станет лишь то правление, которое сможет поставить перед нашими постсоветскими странами исторические цели выживания. Это верно и для всех стран мира без исключения. Трагедия Украины – в её неспособности поставить такие цели, что и привело её к войне с русскими, прекращать которую приходится нам. Нам придётся и восстанавливать государственность на этих территориях. Без проектирования народной государственности этого сделать нельзя.

Нужно помнить о нашем главном преимуществе: мы уже прошли то минное поле, на которое только вступают США и Западная Европа. Мы побывали в будущем в порядке эксперимента, теперь нам нужна рабочая модель народной политики, адаптированная к сегодняшним требованиям и способная к дальнейшему развитию.

Утратив противника в лице СССР, наши антагонисты демонтировали весь аппарат «социального прогресса», который был необходим в ситуации светского религиозного противостояния. Сегодня реальных ресурсов, достаточных для того, чтобы обеспечивать социалистические институты общества вместе с аппетитами капиталистических, нет. Поэтому глобальная долговая модель капитализма пребывает в кризисе. При этом политических инструментов для анализа собственной реальной истории и текущей ситуации у противника нет, так как нет собственного исторического опыта, а значит – нечего рефлексировать. Ведь они только догоняли нас.

Ложная вера «сильна как никогда» перед крушением. Демонтаж Германии уже начался. Демонтаж Великобритании – дело запланированного будущего. И демонтаж США реален, если существенно упадёт жизненный уровень населения. Обвал уже начался. Америка теперь глушит всеми силами «Голос России из Москвы».

Мировая буржуазная революция вступила в стадию завершения, над ней нависает социалистическая контрреволюция.

Сегодня границы континентов практически совпадают с границами империй – за исключением Европы, превратившейся в яблоко раздора. Европа не смогла стать империей и поэтому становится колонией США, которую американцы не намерены щадить. Мало того, что её будут грабить – и уже грабят. Она ещё и должна исполнить роль военного инструмента против России. Европа получает назад порабощение – то, что дарила другим народам планеты пятьсот лет – со времён эпохи Великих географических открытий.

Кризис западного религиозного сознания подходит к своему историческому финалу. Путь был долог: раскол с православием, включение в борьбу за светскую власть, прозелитизм и миссионерство, инквизиция и Реформация, включая выезд в Новый Свет многочисленных сект, «потеря» науки, появление светских религий, противостояние светских религий – коммунизма и либерализма, «постгуманизм». Именно этот финал Фукуяма, наследник гегелевской ереси Абсолютного духа, попытался назвать концом истории. Это действительно конец – исторический конец западной ветви европейской цивилизации и её религии, тот самый шпенглеровский «закат Европы».

Нас ждёт мир, где социальный порядок будет учреждаться без организации массовой светской веры в него. Неизбежно вернётся право силы. Светская вера создавала у западного человека иллюзию его собственного участия в создании и поддержании порядка. Лишённый этой иллюзии, поставленный в условия внешней необходимости социальной организации, западный человек будет воспринимать эти социальные обстоятельства как насилие над его индивидуальной волей, как тоталитаризм. И тоталитаризм действительно теперь неизбежен для западной ветви европейской цивилизации. Европа упустила свой шанс отступить от края пропасти, отвергнув протянутую руку русской цивилизации, – и в 1917-м, и в 1945-м, и в последние годы СССР, и в 1990-е и в первую половину 2000-х. Спасти Европу больше нельзя.

Европейский тоталитаризм уже стал обоснованием насилия, которое превзошло все «ужасы» сталинских репрессий, которые так любит западная пропаганда. То, что США сделали с Югославией, Ираком, Ливией, Украиной, – всего лишь проба пера в новом цивилизационном жанре. Новизна в том, что столетиями Запад упражняется в насилии над другими. Но теперь он достиг пределов внешнего насилия и вынужден будет заняться собственной социальной структурой. И будет пожирать себя самого.

Будет ли это сопровождаться Третьей мировой войной? Будет ли эта война ядерной? Мы готовимся к такому сценарию. У Третьей мировой войны – новое, якобы «человеческое» лицо, её запрещено будет ненавидеть и осуждать. Она будет «цивилизованным мероприятием» Запада во имя «всеобщей демократии» во всём мире. Развернётся всеобъемлющее, привычное, повседневное насилие, основанное на тотальном контроле над каждым индивидом. Такова расплата за принятие идеи негативной, релятивистской, относительной свободы, равной свободы индивидов друг от друга в качестве базовой для построения социума. Тотальное разобщение ведёт к тотальному господству над каждым, тотальному рабству. Абсолютный индивид полностью беззащитен.

После падения последней – либеральной – светской веры нужно не искать третью или четвёртую, а быть готовым бороться за своё выживание в новом мире без светской веры. Мы должны вернуться от неё к мышлению, причём мышлению, так или иначе включающему всё население. Назовём это русским здравым смыслом или русским умом. Мы должны стать мыслящим народом. А всякое мышление знает свою ограниченность, предел, за которым начинается подлинная вера – вера Богу, обращающемуся к нам в его Завете и Откровении.