Текст книги "Реальная угроза"

Глава 20
Развитие событий

Это было поистине поразительно, но тем не менее правда. Кортес провёл здесь больше часа. С ним приехали шесть вооружённых охранников и собака-ищейка, обыскавшая окрестности в поисках тех, кто напал на базу по переработке наркотиков. Пустые стреляные гильзы были главным образом калибра 5,56 мм – ими пользуются сейчас почти все страны НАТО, да и многие другие во всём мире, однако начало боевому оружию этого калибра было положено патроном, применявшимся в спортивных целях, – 0,223 «Ремингтон» в Америке. На поляне было также немало гильз калибра 9 мм и одна от сорокамиллиметровогр гранатомёта.

Судя по всему, один из нападавших получил ранение, по-видимому, серьёзное. Само нападение было организовано по классической схеме – огневая группа на возвышенности и штурмовая на том же уровне, с северной стороны. Они покинули поляну поспешно, не закладывая мин-ловушек, как это произошло в двух других случаях. Наверно, из-за раненого, решил Кортес. А также потому, что они знали или подозревали? Нет, скорее всего знали, что двое сумели скрыться и побежали за помощью.

Итак, нет сомнений в том, что в горах скрывалась не одна вооружённая группа. Скорее всего, три или четы-ре, судя по числу и расположению баз, подвергшихся нападению. Значит, это не М-19. У М-19 слишком мало подготовленных бойцов, чтобы предпринимать такое, – и к тому же, чтобы он не узнал об этом, напомнил себе Кортес, Картель не только подчинил себе местные партизанские группы. У него были и платные осведомители в каждой из них – именно этого не сумело добиться колумбийское правительство.

Таким образом, подумал он, по всей вероятности, в этом горном районе сейчас действуют тайные американские группы; Кто они и что собой представляют?

Похоже, это солдаты или отлично подготовленные-наёмники. Более вероятно первое. Международное сообщество наёмников уже не то, каким было раньше, – да и, по правде говоря, оно никогда не представляло серьёзной силы. Он бывал в Анголе и познакомился с африканскими солдатами, знал их достоинства и недостатки. Действия наёмников не отличались особой эффективностью, хотя сейчас это менялось, как менялось и всё остальное в мире.

Кем бы ни были эти группы, сейчас они находятся далеко – достаточно далеко, чтобы ему не беспокоиться о своей безопасности, но охоту за ними он поручит другим. Он был разведчиком и не питал иллюзий относительно собственных способностей как боевого командира. В данный момент он собирал вещественные доказательства почти как полицейский. Винтовочные и пулемётные патроны, заметил Кортес, выпущены одним заводом. Он не помнил все подробности, однако обратил внимание на то, что девятимиллиметровые гильзы имели на головках те же номера партии, что и гильзы, которые он собрал на одном из аэродромов северного побережья Колумбии. Весьма маловероятно, что это простое совпадение, подумал Кортес. Значит, те, кто следил за аэродромами, переместились теперь сюда?..

Как? Самое простое – перебраться на грузовике или автобусе, но это было бы слишком примитивно – так поступили бы боевики М-19. А вот для американцев слишком опасно. Янки воспользуются вертолётом. С какой базы? Возможно, с корабля, но скорее всего откуда-нибудь из Панамы. Кортес не слышал, чтобы вблизи побережья проводились американские морские манёвры, – значит, это большой вертолёт, способный заправляться в воздухе. На такое пойдут только американцы. И обязательно с базы в Панаме. А у Кортеса в Панаме было немало своих людей. Он уложил в карман гильзы и начал спускаться вниз. Теперь он знал, с чего начать, а при его профессиональной подготовке большего не требовалось.

* * *

Райановский VС-20А – Джеку все ещё требовалось немалое воображение, чтобы считать его своим самолётом, – взлетел с аэродрома вблизи Монса в середине дня.

Его первое официальное выступление в высшей лиге международной разведки оказалось успешным. Доклад о Советском Союзе и его деятельности в странах Восточной Европы был встречен с интересом и одобрением, и Джек с удовлетворением узнал, что руководители аналитических отделов всех без исключения спецслужб НАТО придерживаются той же точки зрения на перемены в политике их главного противника, что и он: никто не знал, что за чертовщина происходит там на самом деле. Теории аналитиков колебались между двумя крайностями: вот-вот разразится мир, и что тогда предпринять, и столь же маловероятной точкой зрения, что все это ловкий обман. Когда же дело дошло до составления официальной оценки ситуации, основывающейся на разведданных, специалисты, занимавшиеся сбором информации ещё до того, как Джек появился на свет, только качали головами и что-то бормотали себе под нос – но именно так поступал по большей части и сам Райан. Поистине хорошими новостями за истёкший год были поразительно успешные операции контрразведки в сфере проникновения в деятельность КГБ по всей Европе, и хотя ЦРУ никому не сообщило (за исключением сэра Бэзиля, который присутствовал при разработке плана), каким образом этого удалось достигнуть, престиж ЦРУ значительно возрос из-за успехов в этой области. Основная мысль, на которую часто ссылался Джек ещё во время своей инвестиционной деятельности, была достаточно очевидна: с военной точки зрения НАТО находилось в превосходном положении, лучше, чем когда-либо, а его службы безопасности добились успехов, о которых не приходилось даже мечтать. Проблема заключалась в другом: общее направление деятельности Северо-Атлантического союза становилось все более неопределённым в политическом отношении. С точки зрения Райана, такое положение выглядело благоприятным – если только политических деятелей не опьянят достигнутые успехи, что само по себе достаточно серьёзное предупреждение для кого угодно.

Таким образом, у него были все основания для хорошего настроения.

Территория Бельгии исчезала позади, похожая на весьма привлекательное лоскутное одеяло, сшитое в голландских районах Пенсильвании. По крайней мере, можно было с улыбкой думать о непосредственных проблемах НАТО.

Но самым явным доказательством хорошего настроения, царящего среди руководителей спецслужб НАТО, были разговоры на банкетах и за кофе в перерывах между пленарными заседаниями. Эти разговоры касались отнюдь не «бизнеса», как называли они свою профессиональную деятельность. Специалисты по разведывательному анализу из Германии и Италии, Англии и Норвегии, Дании и Португалии – все выражали беспокойство по поводу растущего проникновения наркотиков в их страны. Деятельность Медельинского картеля распространялась на восток, в Европу. Наркобизнес уже не довольствовался продажей своего товара только в Америке. Руководители спецслужб обратили особое внимание на убийство Эмиля Джейкобса. Не скрывая своих чувств, вслух они высказывали опасения, что международный наркотерроризм встал на совершенно новый и опасный путь, и размышляли, как о этим бороться. Французы, за спиной которых была длительная история энергичных действий, направленных на защиту своей страны, восторженно одобряли взрыв бомбы недалеко от Медельина и потому недоумевали, когда Райан удивлённо и даже не без раздражения пожимал плечами, отвечая: «У меня нет никаких сведений». Их реакция на это тоже, разумеется, была очевидной. Если бы совершили убийство французского чиновника столь же высокого ранга, к тому же получившее резонанс во всём мире, французская тайная полиция немедленно провела бы ответную операцию. В таких делах французы были на высоте. К тому же французские средства массовой информации и, что ещё более важно, французский народ поняли бы необходимость такой операции и одобрили бы её. Поэтому сотрудники французской разведки полагали, что Райан ответит на их вопрос многозначительной улыбкой, даже отрицая свою причастность к взрыву, а не озадаченным взглядом. Это резко отличалось от европейских правил игры, и потому союзники из Старого Света недоумевали. Стоит ли американцам отрицать своё участие во взрыве перед ними, причём внутри спецслужб? – спрашивали себя европейцы. Обманывать русских – это ещё есть смысл, но зачем обманывать союзников?

И уже совсем плохо, подумал Райан, когда пытаются обмануть представителя американского же правительства. Так, черт побери, что же там происходит, в Колумбии?

Находясь в трех милях от дома, Райан мог позволить себе посмотреть на происходящее бесстрастным взглядом аналитика. Возможно, из-за отсутствия разумного законодательства, направленного на борьбу с подобными преступлениями, прямые действия и имеют смысл. Противник бросает неприкрытый вызов могущественному государству – и оказывается под угрозой ответного удара с его стороны. Если мы подвергаем бомбардировке иностранное государство из-за того, что оно поддерживает действия террористов, убивших американских солдат в берлинской дискотеке, тогда почему не ликвидировать главарей враждебной организации на территории дружественной Америке страны?

Но приняты ли при этом во внимание политические последствия подобного шага?

Именно в этом загвоздка, не так ли? У Колумбии существуют свои законы. Это не Ливия, где у власти стоит опереточный диктатор, стабильность правления которого вызывает немало сомнений. Это и не Иран, где господствует жестокая теократия, управляемая человеком, являющимся наглядным свидетельством искусства геронтологов. Колумбия – страна с подлинно демократическими традициями, рискующая как своим государственным строем, так и жизнью многих у себя дома, прилагающая все усилия, чтобы защитить граждан другой страны от... самих себя?

Так чем всё-таки мы занимаемся?

Справедливость и преступление имеют иную ценность на этом уровне управления государством, не так ли? А может быть, нет? Есть ли правила, которым подчиняются все? Существуют ли законы? Перед тем, как ответить на эти вопросы, понимал Райан, он должен узнать факты. Это будет достаточно убедительно. Джек откинулся на спинку удобного кресла и посмотрел вниз, на пролив Ла-Манш, расширяющийся подобно воронке под самолётом, летящим на запад по направлению к мысу Лэндс-Энд. Там, где кончается эта одинокая каменистая коса, на которой погибло столько кораблей, открывался простор Северной Атлантики, а за ней, на далёком берегу, был дом. У Райана было семь часов, чтобы решить, какой выбрать путь после возвращения в Америку. Целых семь часов, подумал Джек. Интересно, сколько раз он будет задавать себе одни и те же вопросы и вместо ответов сталкиваться с новыми загадками?

* * *

Закон, сказал себе Мюррей, – это ловушка. Богиня, которой нужно поклоняться, – прекрасная бронзовая дама с фонарём в поднятой руке, чтобы освещать путь странникам. А что, если этот путь ведёт в никуда? Сейчас у них были неопровержимые доказательства против одного из «подозреваемых» в убийстве директора ФБР. Колумбийцы располагали его признанием – тридцать страниц текста, напечатанного через один интервал, лежали на столе перед Мюрреем. Масса улик, обработанных должным образом в легендарных лабораториях Бюро. Короче говоря, в распоряжении ФБР было все, оставалось преодолеть лишь одно маленькое препятствие – в настоящий момент договор о выдаче преступников между Колумбией и Соединёнными Штатами не действовал. Верховный суд Колумбии – точнее, те его члены, которые остались в живых после того, как не так давно двенадцать их коллег погибли от пуль боевиков М-19 (между прочим, все погибшие единодушно поддерживали договор, пока их не постигла насильственная смерть), – пришёл к заключению, что договор каким-то образом противоречит конституции страны. Итак, больше договора не было, и убийца не будет выдан Соединённым Штатам. Преступник предстанет перед колумбийским судом, и его, несомненно, приговорят к длительному сроку тюремного заключения. Однако Мюррей и все в ФБР хотели, чтобы убийца хотя бы отбывал наказание в Марионе, штат Иллинойс, – тюрьме максимально строгого режима для особо опасных преступников, подобие Алькатраса, только в менее живописном окружении. Кроме того, Министерство юстиции надеялось, что им удастся прибегнуть к закону, в соответствии с которым убийство, связанное с торговлей наркотиками, каралось смертной казнью. Однако признание, полученное колумбийцами, не совсем соответствовало американским законам и, по мнению юристов, может быть отвергнуто судом в Соединённых Штатах. В результате о смертной казни не могло быть и речи. Кроме того, парень, сумевший ликвидировать директора ФБР, стал бы в Марионе чем-то вроде знаменитости, поскольку большинство заключённых не относились к ФБР с той любовью и уважением, которые были свойственны почти всем американским гражданам. Накануне Райану стало известно, что аналогичная ситуация возникла и. в деле с пиратами. Какой-то адвокат, хитрый сукин сын, разнюхал про фокус, который выкинула береговая охрана, так что от требования смертной казни преступникам придётся отказаться.

Единственной хорошей новостью за последнее время было то, что, по мнению Мюррея, его правительство решилось, наконец, на ответный удар, который ему весьма понравился, хотя и подпадал под юридическое определение преднамеренного убийства.

Дэна Мюррея беспокоило, что он рассматривал убийство главарей Медельинского картеля как хорошую новость. Это не походило на поведение правительства, о котором он слушал лекции – а в дальнейшем читал их другим курсантам – в академии ФБР, верно? Что происходит, если правительства начинают нарушать законы? Стандартный ответ гласил – наступает анархия. По крайней мере, так случается, когда обнаруживается, что правительство нарушает свои собственные законы. Но ведь как раз таково существующее определение преступника – человек, пойманный за нарушение закона. Разве не так?

– Нет, – тихо вздохнул Мюррей. Он потратил свою жизнь на то, что следовал за этим путеводным светом, потому что тёмными ночами этот свет являлся единственным маяком разума и здравого смысла, освещающим путь обществу. Задача Мюррея – и Бюро – заключалась в том, чтобы преданно и честно осуществлять соблюдение законов его страны. Можно было допустить некоторые отклонения, это неизбежно, потому что законы, написанные на бумаге, и к тому же много лет назад, не в состоянии предусмотреть все возможные ситуации. Однако в этом случае, когда нельзя было следовать букве закона, следовало руководствоваться его духом, принципом, на котором он основывался. Может быть, подобное решение проблемы и не являлось совершенно удовлетворительным, зато оно позволяло обходиться без альтернативных решений. Но что делать, если закон не действует совсем? Неужели это представляет собой часть игры? Или, в конце концов, все является игрой, решение в которой принимается одним человеком, а правила меняются по мере необходимости?

* * *

Точка зрения Кларка была иной. Проблема соблюдения законов никогда его не интересовала – по крайней мере, не слишком беспокоила. Слово «законный» означало для него, что все в порядке, а не то, что группа законодателей составила перечень правил, утверждённых затем каким-нибудь президентом. Это слово означало, что президент, находящийся в данный момент в Белом доме, решил, что продолжающееся существование кого-то или чего-то противоречит интересам его страны. Служба Кларка началась в военно-морском флоте Соединённых Штатов, где он был членом отборной тайной группы коммандос. В этом небольшом и тихом сообществе холодных, великолепно подготовленных мужчин он получил кличку, которую до сих пор произносили с уважением, – «Змея»; так прозвали его потому, что никто не слышал его шагов. Насколько было известно самому Кларку, не осталось в живых ни одного врага, который бы увидел его и затем мог рассказать об этой встрече. В то время у него было другое имя, разумеется. Но роковую ошибку он совершил только после того, как ушёл с флота, – Кларк искренне считал это ошибкой, хотя лишь методического характера. Она заключалась в том, что он попытался использовать свои способности и приобретённый опыт, основав собственное дело. Нужно отметить, что поначалу всё шло хорошо – до тех пор, пока полиция не сумела установить его личность.

Извлечённый из этого урок гласил, что, хотя происходящее на поле боя редко подвергается расследованию, то же самое, случающееся в обычной жизни, влечёт за собой пристальное внимание властей и потому требует значительно большей осторожности. Оглядываясь назад, он понимал, что совершил глупую ошибку, результатом которой едва не стали его раскрытие и арест местной полицией. Это, однако, привлекло к нему внимание Центрального разведывательного управления, которому время от времени требовались люди с уникальными способностями Кларка.

Получила даже хождение полушутка: «Если требуется убить кого-нибудь, поручите дело человеку, зарабатывающему этим на жизнь». В то время, почти двадцать лет назад, это, по крайней мере, казалось забавным.

Решение, кому жить, а кому умирать, принимали другие. Этими другими являлись должным образом избранные представители американского народа, которому Кларк служил – так или иначе – почти всю свою сознательную жизнь. Закон, как он однажды потрудился выяснить, заключается в том, что его не существует.

Если президент прикажет: «Убей», – это делает Кларка всего лишь инструментом должным образом сформулированной государственной политики, поскольку избранные члены конгресса вынуждены согласиться с исполнительной властью. Правила, время от времени запрещающие подобные действия, основывались на распоряжениях исполнительной власти, исходящих из Белого дома, и потому президент мог свободно их нарушать – или, если быть более точным, пересматривать в условиях изменившейся ситуации. Впрочем, к этому таланту Кларка прибегали крайне редко. Его деятельность в ЦРУ заключалась главным образом в том, что он проникал в определённые места и затем исчезал оттуда, не будучи обнаруженным. В таких делах ему не было равных. Но, вообще-то, его взяли на службу в первую очередь благодаря способности убивать, и для Кларка, крещённого как Джон Терренс Келли в церкви Св. Игнатиуса в городе Индианаполис, штат Индиана, это был всего лишь ещё один этап войны, санкционированной как его страной, так и религией, причём к последней он относился достаточно серьёзно.

Война во Вьетнаме так и не была объявлена официально, и если в то время являлось законным убивать врагов твоей страны, то почему сейчас ситуация должна быть другой? Для Джона Т. Кларка убийство заключалось в ликвидации людей без законного основания. Законами должны заниматься юристы, считал он, и его определение понятия «законное основание» было куда более практичным и несравненно более эффективным.

В данный момент ему предстояло решить вопрос о следующей цели. Ещё двое суток в его распоряжении будут находиться самолёты авианосной группы, и ему хотелось нанести ещё один внезапный бомбовый удар – если позволят обстоятельства.

Кларк поселился в уединённом доме на окраине Боготы, приобретённом ЦРУ лет десять назад. Дом был зарегистрирован как принадлежащий местной корпорации и обычно сдавался внаём приезжающим в Колумбию американским бизнесменам. В нём отсутствовали какие-либо характерные признаки принадлежности.

Здесь был установлен самый обыкновенный телефон, правда, Кларк мог подсоединить к нему портативное устройство, исключающее возможность прослушивания линии. Устройство было простым, и применять его в Восточной Европе было бы недопустимо, однако в этой части мира, где вероятность перехвата считалась минимальной, оно являлось достаточно надёжным. Кроме того, на чердаке дома была установлена параболическая спутниковая антенна, обеспечивающая устойчивую связь через не слишком заметное отверстие в крыше. Этот канал связи тоже защищало от прослушивания аналогичное портативное устройство, походившее на маленький переносной магнитофон.

Итак, каким должен быть следующий шаг? – спросил он себя. Взрыв дома Унтивероса был тщательно подготовлен и вызван, по общему мнению, бомбой, доставленной во двор цитадели на автомобиле. Тогда почему не произвести взрыв, настоящей бомбы в автомобиле? Целью Кларка было напугать главарей картеля и загнать их туда, куда удобнее всего было нанести мощный бомбовый удар. Для этого попытка должна выглядеть очень правдоподобно, но в то же время не причинить вреда посторонним людям. Добиться этого было очень трудно, потому что бомбы, заложенные в автомобили, убивают всех, кто находится поблизости. В этом их главный недостаток.

Взрыв, небольшой по силе? – подумал он. Неплохая мысль. Что, если изготовить бомбу, в последний момент не сумевшую взорваться с мощью, для которой её готовили? Нет, это слишком сложно, решил он.

Лучше всего элементарное убийство выстрелом из винтовки, но для подготовки требуется слишком много времени и сил. Даже найти место, откуда открывается вид на цель, не так-то просто и опасно. Главари картеля следили за каждый окном, из которого можно заглянуть туда, где они проживают. Стоит американцу снять такую комнату и если после этого кто-то из их компании погибнет от винтовочной пули, выпущенной оттуда, – это уже не походит на тайную операцию. Весь смысл в том, чтобы они не догадывались, что же произошло на самом деле.

Оперативный замысел Кларка был так элегантен и прост, что до него не додумались так называемые эксперты по «черным» операциям в Лэнгли. Кларк собирался убить стольких из списка, переданного ему, что среди главарей картеля возникнет паранойя. Он понимал, что убить всех, как бы ему этого ни хотелось, невозможно. Поэтому он намеревался убить как можно больше и сделать это так, чтобы вызвать среди руководства наркомафии совершенно новую реакцию.

Во главе картеля находились исключительно жестокие люди, интеллект которых проявлялся в виде хитрости, весьма походившей на поведение опытного врага на поле боя. Подобно хорошим солдатам, они всегда готовы реагировать на опасность, однако в отличие от солдат им приходится постоянно ждать удара не только снаружи, но и изнутри. Несмотря на успех их совместного предприятия, эти люди остаются соперниками. Располагая неслыханным количеством денег и имея почти неограниченную власть, они стремятся получить как можно больше и того и другого, и им всегда мало как денег, так и власти. Самое сильное – стремление к власти. Кларку, как и многим другим, казалось, что их конечной целью является захват политической власти в стране. Однако страной не может управлять многочисленный комитет. От Кларка требовалось одно: заставить главарей картеля поверить в то, что в их среде кто-то стремится завладеть всей полнотой власти.

Тогда они тут же примутся убивать друг друга, следуя примеру американской мафии тридцатых годов.

По-видимому, так оно и будет, подумал Кларк. Он пришёл к выводу, что вероятность полного успеха такого плана не меньше тридцати процентов. Но даже если его замысел потерпит неудачу, со сцены будут удалены некоторые важные фигуры. Это тоже явится тактическим, хотя и не стратегическим успехом. В случае ослабления картеля у правительства Колумбии будет больше возможностей для борьбы с ним – это можно было рассматривать, как ещё один стратегический исход операции. К сожалению, последний вариант не был единственным. Оставалась вероятность того, что война внутри картеля, на которую рассчитывал Кларк, приведёт к такому же результату, как заключительный этап войны Кастелламаре, или Итальянской вечерни, когда десятки мафиози погибли от руки собственных коллег. После этой кровавой ночи на свет появилась более сильная, лучше организованная и более опасная преступная сеть, действующая под умелым руководством Карло Лючиано и Вито Дженовезе. Это действительно представляет немалую опасность, подумал Кларк. Но трудно представить себе, чтобы ситуация стала хуже, чем в настоящее время. По крайней мере, так решили в Вашингтоне.

Стоило рискнуть.

В дом вошёл Ларсон. До этого он появлялся здесь лишь однажды, и хотя все соответствовало разработанной для Кларка легенде приезжего геолога, занимающегося разведкой полезных ископаемых – в доме даже находилось несколько ящиков с образцами горных пород, – появление Ларсона всё-таки обеспокоило его.

– Какие новости?

– Все считают, что бомбу привезли туда на автомобиле, – хитро улыбнулся Ларсон. – В следующий раз нам так не повезёт.

– Пожалуй. Следующий взрыв должен быть по-настоящему впечатляющим.

– Только не смотрите на меня! Уж не считаете ли вы, что мне удастся узнать, где состоится следующая встреча?

Это было бы неплохо, подумал Кларк, хотя не мог рассчитывать на подобное и отказался бы передать любой приказ, предписывающий Ларсону предпринять такие шаги.

– Нет, нам остаётся рассчитывать на новый перехват. Им придётся встретиться. Им необходимо собраться и обсудить, что происходит.

– Согласен. Однако встреча может состояться и не в горной местности.

– Вот как?

– У каждого из них есть виллы и на равнине.

Кларк упустил из виду это обстоятельство. Да, в этом случае наведение на цель намного усложнится.

– А можно нацелить лазерный луч с самолёта?

– Думаю, да. Но в этом случае сразу после взрыва я совершу посадку, заправлю баки и улечу из этой страны к чёртовой матери – навсегда.

* * *

Генри и Харви Паттерсон были братьями-близнецами двадцати семи лет от роду и являли собой убедительное доказательство справедливости любой теории, какой бы ни придерживался криминолог. Их отец был профессиональным преступником, хотя и не очень искусным, на протяжении всей своей недолгой жизни, которую в тридцать два года оборвал хозяин магазина спиртных напитков выстрелом из обоих стволов охотничьего ружья двенадцатого калибра с расстояния в одиннадцать футов. Это представлялось важным обстоятельством для сторонников бихевиористской школы, состоящей в основном из политических консерваторов.

Лишённые одного из родителей, братья выросли в неполноценной семье, получили плохое школьное образование, жили в бедных трущобах, постоянно преследуемые одногодками. Эти факты были важными для приверженцев социальной теории влияния окружающей среды на формирование мировоззрения, принадлежащих главным образом к политическим либералам.

Какой бы ни была причина поведения братьев в обществе, они стали профессиональными преступниками, получающими удовольствие от своего образа жизни. Им было в высшей степени наплевать, сформировалось их сознание под влиянием родительских генов или на них оказало влияние детство, проведённое в трудных условиях. Братьев нельзя было назвать глупыми. Если бы тесты на уровень развития не склонялись в пользу грамотной молодёжи с хорошим образованием, их коэффициент интеллектуальности оказался бы чуть выше среднего. У братьев было звериное чутьё, и полиции было трудно преследовать их, а полученное на улице знание уголовного законодательства позволило им поразительно успешно манипулировать судебным делопроизводством. Кроме того, братья Паттерсон придерживались определённых принципов. Как один, так и другой увлекались спиртным – по сути дела, оба находились на грани превращения в алкоголиков, но не были наркоманами. Это являлось несколько необычным, но, поскольку братья ни в чём не соблюдали закона, такое отклонение от нормальных преступных привычек ничуть их не беспокоило.

Объединив усилия, братья Паттерсон оставили позади себя след грабежей, взломов и тяжких телесных повреждений по Южной Алабаме начиная с того времени, когда были ещё мальчишками. Собратья по профессии относились к ним с уважением.

Несколько человек неосторожно навлекли на себя гнев одного из них или обоих братья были близнецами и походили друг на друга как две капли воды, а потому навлечь на себя гнев одного автоматически означало поссориться с обоими – и скончались. Причиной смерти была либо закрытая травма, нанесённая дубинкой или любым тяжёлым предметом, либо открытая, причинённая ножом или пулей. Полиция подозревала их в пяти убийствах. Вопрос, однако, заключался в следующем: кто из них был виновным? То обстоятельство, что они были близнецами, постоянно вызывало осложнения при судопроизводстве, которые их адвокат – весьма способный и опытный юрист, защищавший братьев с самого начала их карьеры, – использовал на всю катушку. Всякий раз, когда кто-то из врагов братьев погибал, полицейские могли биться об заклад, не рискуя потерять своё месячное жалованье, что тот из близнецов – обычно им оказывался брат, у которого были свои счёты с убитым, находился в нескольких милях от места преступления в большой компании, у всех на виду. Вдобавок жертвы братьев Паттерсон никогда не относились к числу законопослушных граждан и принадлежали к своему собственному преступному сообществу, что неминуемо охлаждало пыл полиции.

Но не в данном случае.

Понадобилось четырнадцать долгих лет с момента первого нарушения закона и столкновения братьев с полицией, чтобы вот теперь, наконец, Генри и Харви допустили по-настоящему крупную ошибку. Полицейские всего штата узнали от своих начальников, что уж теперь-то эти двое попались на серьёзном преступлении, и не скрывали удовольствия. Произошло это из-за другой пары близнецов. Две проститутки, очаровательные девушки восемнадцати лет, покорили сердца братьев Паттерсон. За последние пять недель Генри и Харви не могли насытиться прелестями Норин и Дорин, и пока патрульные полицейские с интересом наблюдали за удивительной любовной связью, в местном полицейском участке оживлённо обсуждали, каким образом близнецы – как мужского, так и женского пола отличают своих партнёров. Полицейские, придерживающиеся бихевиористской теории развития общества, считали, что это вообще не имеет значения, тогда как сторонники теории, которая решающее влияние отводила окружающей среде, отметали такую точку зрения как псевдонаучную, не говоря уже о том, что определяли связь как сексуальное извращение. Тем не менее спор занимал обе группы полицейских.

Как бы то ни было, горячая любовь стала причиной краха братьев Паттерсон.

Генри и Харви решили освободить сестёр Грейсон от тирании их сутенёра, снабжавшего девушек наркотиками. Это был опасный человек, за которым шла сомнительная слава жестокого преступника. Его подозревали как соучастника в исчезновении нескольких принадлежавших ему девушек. Чаша терпения братьев переполнилась, когда сутенёр жестоко избил сестёр за то, что те не передали ему подарки – ювелирные украшения, – вручённые им братьями Паттерсон в ознаменование месячного юбилея встречи. Сутенёр сломал Норин челюсть, Дорин лишилась шести зубов, и, кроме того, он избил их. В результате обе девушки оказались в медицинском центре Алабамского университета. Это привело братьев в ярость. Близнецы не привыкли сносить подобные оскорбления, и неделю спустя, стоя в тени неосвещённого переулка, они разрядили одинаковые револьверы «Смит-Вессон», оборвав жизнь Элрода Макилвейна. Однако братьям очень не повезло. В этот момент совсем рядом, в полуквартале от места убийства, находился патрульный полицейский автомобиль. Даже по мнению полицейских, в данном случае братья оказали немалую услугу населению города Мобиля.