Текст книги "Без жалости"

– Серф-сити, жди нас! – громким голосом пропел стоящий у руля старшина, как только капитан спустился с мостика. Это была официальная корабельная шутка – поскольку она нравилась капитану, – возникшая несколько месяцев назад, когда старшина первой статьи произнес ее впервые, которая означала максимальное сближение с берегом, прямо в волны прибоя, откуда проще вести огонь прямой наводкой. – Отправляемся в Серф-сити, где ставки два к одному!

– Доложите курс, Бейкер, – вмешался вахтенный офицер, чтобы прервать хоровое пение.

– Один-восемь-пять, мистер Шумэн, – тотчас отозвался рулевой. Его тело продолжало двигаться в такт ритму песни. Серф-сити, жди нас!

– Джентльмены, если вас интересует, как мы заслужили все эти забавы последних нескольких дней, выслушайте объяснение, – произнес капитан в своей походной каюте, расположенной под мостиком. Объяснение продолжалось несколько минут. На столе лежала карта берегового района, где каждая зенитная батарея была нанесена на основании информации, полученной после аэрофотосъемки и спутникового фотографирования. Офицеры и старшины артиллерийской боевой части, внимательно смотрели на карту. Там было отмечено немало горных вершин, по которым можно вести радиолокационную наводку.

– Вот это да! – выдохнул главный старшина, ведущий управление огнем. – Значит, сэр, можно использовать всю корабельную артиллерию? Даже пятидюймовки?

Шкипер кивнул.

– Чиф Скелли, вы меня весьма разочаруете, если мы вернемся в Субик-бей с неиспользованным боезапасом.

– Сэр, я предлагаю вести стрельбу из пятидюймового орудия номер три осветительными снарядами и по мере возможности пристреливаться визуально.

Вообще-то обстрел береговых зенитных батарей был просто-напросто геометрическим упражнением. Артиллерийские специалисты – в их число входил и командир крейсера – склонились над картой и быстро решили, как лучше всего это осуществить. Они уже все рассчитали заранее, и единственным отличием было то, что раньше предполагалось вести обстрел в светлое время суток.

– Там не останется никого, кто сможет произвести хотя бы один выстрел по нашим вертолетам, сэр.

На письменном столе командира заворчал телефон прямой связи с мостиком крейсера. Командир снял трубку.

– Капитан слушает.

– Все четыре котла приведены в готовность, сэр. Полный ход тридцать, экстренный тридцать три.

– Приятно слышать, что главный механик не спит. Очень хорошо. Пробить боевую тревогу. – Он положил трубку в тот момент, когда по всему кораблю заревели колокола громкого боя. – Джентльмены, мы должны защитить наших морских пехотинцев, – решительно произнес командир. Артиллерийская боевая часть его крейсера ничем не уступала линейному кораблю «Миссисипи». Через две минуты он снова вернулся на мостик.

– Мистер Шумэн, я беру управление на себя.

– Управление кораблем взял на себя капитан, – объявил вахтенный офицер.

– Право руля, переходим на курс два-шесть-пять.

– Есть право руля, переходим на курс два-шесть-пять. – Старшина Сэм Бейкер принялся вращать штурвал. – Сэр, руль положен на правый борт.

– Очень хорошо, – отозвался капитан и добавил:

– Серф-сити, жди нас!

– Так точно, сэр! – одобрительно воскликнул рулевой старшина. Вообще-то шкипер был не так уж плох для старого пердуна.

* * *

Наступило время нервничать. Что может теперь помешать операции? – спросил себя Келли, глядя на лагерь с вершины холма. Да что угодно. Вертолеты могут столкнуться в воздухе. Или напорются на неопознанную зенитную батарею, а она мигом собьет низко летящие машины. Может выйти из строя и какая-нибудь крохотная деталь или клапан, и винтокрылая громадина рухнет на землю. А если сегодня проводит маневры местная национальная гвардия? Всегда что-то отдается на волю случая. Ему доводилось видеть, как операции срывались по самым глупым и непредсказуемым причинам. Но не сегодня, пообещал он себе. Не сегодня, после всей тщательней шей подготовки. Экипажи вертолетов готовились три недели, так же напряженно, как и морские пехотинцы. За «птичками» ухаживали с любовью и вниманием. Матросы «Огдена» придумывали много полезного. Нельзя совершенно устранить элемент риска, но тщательной подготовкой и тренировкой можно уменьшить его. Келли посмотрел на свою автоматическую винтовку, убедился, что она наготове, и снова замер. Это тебе не то что сидеть в угловом доме в северной части Балтимора. Это – настоящая операция. Ее успешное проведение позволит ему оставить позади все остальное. Его попытка спасти Пэм кончилась неудачей из-за собственной ошибки, но, возможно, так ему и было суждено. При подготовке к этой операции он не допустил ни единой ошибки, да и остальные тоже. На этот раз он спасал не одного человека – нет, он спасал двадцать. Келли взглянул на циферблат часов. Секундная стрелка ползет так медленно. Он закрыл глаза, надеясь, что, когда снова откроет их, стрелка поползет быстрее. Но так не случилось. Впрочем, он знал это. Бывший старшина «тюленей» заставил себя сделать глубокий вдох и продолжать выполнение задания. Для него это означало, что он положил карабин на колени и сконцентрировал все внимание на бинокле. Наблюдение за лагерем должно продолжаться до того самого момента, когда первые гранаты, выпущенные из М-79, разнесут караульные вышки. Морские пехотинцы рассчитывали на него.

* * *

Ну что ж, может быть, это покажет парням из Филли, какой важный пост он занимает. Операция Генри прекратится, и все перейдет в мои руки. Эдди Морелло станет главной фигурой, разжигал он пламя своего самолюбия, направляясь по шоссе 40 к Абердину.

Этот кретин не в состоянии управлять собственной операцией, найти людей, на которых можно положиться. Я ведь говорил Тони, что Генри слишком запутал все дело, все слишком осложнил, хочет показаться таким уж умником, а ведь он не по-настоящему серьезный бизнесмен – о-о, нет, Генри серьезный парень. Он куда серьезнее, чем ты, Эдди. Генри станет первым ниггером, принятым в семью, ставшим ее полноправным членом, вот увидишь. Тони добьется своего. Для тебя он сделать это не в силах. Твой собственный двоюродный брат не может сделать этого для тебя, после того как ты вывел его на Генри. Сделка не случилась бы, если бы не я. Я добился заключения сделки, а вот принять меня в семью они не хотят.

– Проклятье! – прорычал Эдди, увидев, как перед ним загорелся красный сигнал светофора. Кто-то начинает громить операцию Генри, и меня просят разобраться. Будто Генри сам не может сделать этого. Может быть, это просто ему не под силу, может быть, он совсем не такой уж умный, как считает себя. Тогда он становится между мной и Тони.

Так вот в чем дело, верно? – подумал Эдди. Генри хочет отделить меня от Пиаджи – так же, как он тогда воспользовался ими, чтобы отделаться от Анджело. Анджело был его первым контактом, именно Анджело познакомил его со мной... А уже потом я познакомил его с Тони... Тони и я устанавливаем связь с Филли и Нью-Йорком... Анджело и я были парой связных... Анджело оказался слишком слабым.., и его прикончили... А теперь Тони и я стали парой связных... Ведь ему нужен только один контакт, верно? Только один контакт, соединяющий его с остальной организацией. Отделяет меня от Тони... Проклятый ниггер.

Морелло сунул руку в карман за сигаретой, а затем нажал кнопку зажигалки на панели своего открытого кадиллака. Крыша была опущена. Эдди нравились солнце и ветер. Почти как на яхте. Кроме того, так легче смотреть по сторонам. Ему не приходило в голову, что так легче и заметить его и следить за ним. Рядом с Эдди, на полу, лежал кожаный кейс с шестью килограммами чистого героина. В Филадельфии, сказали ему, чувствовалась большая нужда в наркотиках, и там сами займутся подготовкой для розничной торговли. Крупная сделка с оплатой наличными. В данный момент на юг направлялся точно такой же кейс, до отказа набитый банкнотами, причем ни одной меньше двадцати долларов. Его везут двое. Беспокоиться не о чем. Эти парни – настоящие профессионалы, а сама сделка – долгосрочный деловой договор. Ему не придется беспокоиться насчет ограбления, но Эдди на всякий случай держал наготове свой короткоствольный револьвер, спрятанный за пряжкой пояса в самом полезном и самом неудобном месте под выпущенной поверх брюк рубашкой.

Нужно хорошенько все обмозговать, напряженно думал Морелло. Может быть, его догадка в самом деле правильная. Генри играет ими. Генри играет всей организацией. Черномазый хочет стать умнее всех.

Не только хочет, но и с успехом добивается этого. Может, он сам устранил собственных людей. Грязный ниггер любит женщин – особенно белых. Ничего удивительного, думал Морелло. Они все такие. Считает себя таким умником, наверно. Ну, может, он и впрямь умный. Но не особенно умный. Все, это теперь в прошлом. Он сумеет объяснить Тони, как тот попался в ловушку черномазого. Эдди не сомневался в этом. Передаст товар и вернется обратно. Пригласит Тони на ужин. Будет спокойным и рассудительным. Тони это нравится. Словно учился в Гарварде или еще где-то. Будто какой-то адвокат. Потом мы займемся Генри и приберем его операцию к рукам. Это бизнес. Людям Генри придется работать с нами. Они ведь занимаются этим делом не потому, что любят его. Нет, так они зарабатывают деньги. Все как-то зарабатывают деньги. Вот когда он с Тони перехватит всю операцию, Эдди Морелло сделают полноправным членом семьи.

Да, теперь ему все ясно. Морелло посмотрел на часы. Точно в условленное время он въехал на полупустую стоянку у придорожного кафе. Старомодное, сделанное из железнодорожного вагона – Пенсильванская дорога совсем рядом. Эдди вспомнил, как в первый раз ужинал вместе с отцом не дома, а в таком вот кафе и наблюдал, как мимо идут поезда. Он улыбнулся при воспоминаниях далекого детства, достал изо рта окурок и выбросил его на асфальт площадки.

На стоянку въехала еще одна машина. Это был синий «олдсмобил», как ему и сказали. Из машины вышли двое. Один, с кейсом, направился к кадиллаку Эдди. Морелло не знал этого человека, тот был хорошо одет, солидный, как и полагается быть бизнесмену, в отличном светло-коричневом костюме. Он походил на адвоката. Морелло едва заметно улыбнулся, стараясь не смотреть в ту сторону, где стоял и наблюдал за ними второй мужчина. Да, серьезные парни. А скоро они узнают, что и Эдди Морелло серьезный человек тоже, подумал он, держа руки на бедрах, в шести дюймах от спрятанного револьвера.

– Привез товар?

– Привез деньги? – спросил в ответ Морелло.

– Ты допустил ошибку, Эдди, – вдруг безо всякого предупреждения произнес мужчина, открывая кейс.

– Что ты хочешь сказать? – спросил Морелло и внезапно ощутил тревогу, опоздав на десять секунд и на целую жизнь.

– Я хочу сказать – прощай, Эдди, – тихо сказал мужчина. По выражению его глаз Морелло все понял и тут же сунул руку за револьвером, но этим только облегчил задачу противника.

– Полиция – не двигайся! – крикнул мужчина в тот самый момент, когда первая пуля пробила открытую крышку кейса.

Эдди сумел-таки вытащить револьвер и даже ухитрился сделать один выстрел – пуля прошла через пол автомобиля, – но полицейский находился всего в трех футах и не мог промахнуться. Второй полицейский уже бежал к ним, удивленный тем, что лейтенант Шарон не сумел захватить преступника живым. На глазах у второго полицейского кейс упал в сторону, детектив протянул руку, почти упершись дулом своего служебного револьвера в грудь Морелло и выстрелил ему прямо в сердце.

Теперь все стало ясно для Морелло, но только на пару мгновений. Все это дело рук Генри. Он сам облегчил ему задачу. И Морелло понял – единственной целью его жизни было свести вместе Генри и Тони. Не слишком большая цель в жизни, по крайней мере не сейчас.

– Поддержка! – выкрикнул Шарон, склонившись над умирающим Морелло, протянул руку и схватил его револьвер. Через минуту на площадку с визгом шин влетели патрульные полицейские автомобили.

– Проклятый идиот, – говорил через пять минут своему партнеру Шарон, весь дрожа, как это обычно бывает после убийства человека. – Решил защищаться – сунул руку за револьвером. Я даже не успел схватить его.

– Я все видел, – подтвердил младший детектив, считая теперь, что действительно так все и произошло.

– Как вы и говорили, сэр, – заметил полицейский сержант патрульной службы. Он поднял кейс с пола «олдсмобиля» и открыл его. Кейс был полон мешочков с героином. – Удачная операция, сэр.

– Да, – проворчал Шарон. – Если не считать, что этот кретин теперь мертв и не сможет ничего нам рассказать. – Это была абсолютная правда. Поразительно, подумал лейтенант, стараясь не улыбнуться при мысли о безумном юморе ситуации. Он только что совершил идеальное убийство, прямо на глазах других полицейских. И теперь организация Генри в безопасности.

* * *

Время для начала почти наступило. Произошла смена караула. Последняя смена. Дождь продолжался не ослабевая. Хорошо. Охранники на вышках съежились, стараясь не промокнуть. Безрадостный день наскучил им даже больше обычного, а скучающие солдаты всегда менее бдительны. Свет выключен повсюду. Не видно даже свечей в казарме. Келли тщательно оглядел лагерь в бинокль. В окне офицерского общежития виднелась фигура человека, который смотрел наружу, на непрекращающийся дождь, – это русский полковник, верно? Вот как, значит, это и есть твоя комната? Отлично: первый выстрел гранатометчика номер три – капрал Мендес, правда? – как раз и нацелен на это окно. Жареный русский.

Ну, давайте, парни, действуйте. Мне нужно принять душ. Господи, у них там еще остался «Джек Даниэле»? Правила есть правила, но иногда их можно и обойти, если обстоятельства требуют того.

Напряжение нарастало. Причина его крылась вовсе не в опасности. Келли считал, что ему вообще не угрожает никакая опасность. Самая пугающая часть операции – это высадка. Там все зависело от вертолетчиков, а затем от морских пехотинцев. Свое дело он почти закончил, подумал Келли.

* * *

– Открыть огонь, – скомандовал капитан.

«Ньюпорт-Ньюз» включил свои радиолокационные установки всего за несколько секунд до этого. Штурман находился в центре управления стрельбой и помогал артиллеристам наносить на карту точные координаты крейсера с помощью радарного пеленга заранее рассчитанных береговых объектов. Все осуществлялось с максимальной тщательностью, но операция требовала того. Теперь штурман и артиллеристы помогали друг другу рассчитывать координаты с точностью до нескольких футов.

Первые снаряды послала артиллерийская установка левого борта. Резкий звук залпа из спаренных пятидюймовок вызвал в ушах болезненные ощущения, но тут же перед глазами моряков возникла поразительная картина. При каждом залпе из стволов орудий вырывалось кольцо желтого огня. Это объяснялось какой-то особенностью стрельбы осветительными снарядами, нечто вроде желтой змеи, преследующей свой хвост, явление длилось несколько мгновений и затем исчезало. В шести тысячах ярдов от крейсера вспыхнула первая пара осветительных снарядов, вспыхнула тем же металлическим желтым светом, который несколько секунд назад озарил орудийную установку. Влажный зеленый ландшафт Северного Вьетнама сделался в нем оранжевым.

– Похоже на зенитную установку пятидесятисемимиллиметрового калибра. Я даже различаю обслуживающий персонал. – Дальномер на вышке поста № 1 был уже наведен на соответствующую точку. Стрельба осветительными снарядами всего лишь облегчила задачу главного старшины, ведущего корректировку огня. Скелли набрал цифры дистанции с особой тщательностью. Расстояние тут же было передано в центр управления стрельбой. Десять секунд спустя прогремел первый залп орудий главного калибра. Прошло еще пятнадцать, и батарея зенитных орудий исчезла в облаке огня и грунта.

– Прямое попадание первым залпом. Цель «Альфа» уничтожена. – Главный старшина выслушал поступившее указание из центра управления стрельбой и перевел дальномер на следующую цель. Подобно своему командиру, он скоро уйдет в отставку. Может быть, они вместе откроют оружейный магазин.

* * *

Звук напоминал отдаленные раскаты грома, хотя чем-то и отличался. Самым поразительным было то, что в лагере не последовало никакой реакции. В свой мощный бинокль Келли увидел, как повернулись головы охранников. Может быть, они что-то сказали друг другу. Ничего больше. В конце концов, страна принимала участие в войне, и потому неприятные звуки были обычным явлением, особенно те, что рокочут подобно отдаленным раскатам грома. Ясно, что все это происходит слишком далеко, чтобы вызвать беспокойство. При такой погоде даже не видно вспышек. Келли ожидал, что один-два офицера выйдут наружу, чтобы оглядеться по сторонам. На их месте он проверил бы, что происходит, – наверно, проверил бы. Но никто не вышел. Потекли последние девяносто минут.

* * *

Легко нагруженные морские пехотинцы гуськом направились на корму. Там уже собралось, наблюдая за ними, немало матросов. Элби и Ирвин считали своих солдат, когда те выходили на летную палубу, и направляли к вертолетам.

Последним в этой процессии были Максуэлл и Подулски. Оба одеты в самые старые и поношенные комбинезоны цвета хаки, те, которые они носили в прошлом и с которыми были связаны у них воспоминания о былых успехах и везении. Даже адмиралы не лишены суеверий. Морские пехотинцы впервые увидели на груди бледного адмирала – так они привыкли называть его – высшую американскую награду – медаль Почета за исключительное личное мужество. Бледно-синяя ленточка привлекла взгляды многих, и всякий раз морские пехотинцы, проходившие мимо, склоняли голову в знак уважения. Адмирал отвечал на это вежливыми кивками, хотя лицо его свидетельствовало о явном напряжении.

– Вы готовы, капитан? – спросил Максуэлл.

– Да, сэр, – ответил Элби спокойным и уверенным голосом, скрывая волнение. Наступило время, когда нужно проявить все лучшие качества морских пехотинцев. – Увидимся через три часа.

– Удачной охоты. – Максуэлл вытянулся и отсалютовал молодому офицеру.

– Они выглядят впечатляюще, – заметил Риттер. Он тоже был в комбинезоне цвета хаки, чтобы не выделяться среди остальных офицеров. – Боже мой, как хочется надеяться, что все пройдет успешно.

– Да, – тихо выдохнул Джеймс Грир. Корабль развернулся навстречу ветру. Матросы палубной команды со светящимися жезлами в руках подошли к вертолетам с морскими пехотинцами на борту, чтобы руководить взлетом, и вот огромные «Сикорские» один за другим поднялись с палубы, выровнялись в турбулентном потоке воздуха, поворачиваясь на запад – к береговой черте и началу операции. – Теперь все в их руках.

– Это хорошие парни, Джеймс, – произнес Подулски.

– Меня особенно поразил этот Кларк. Необычайно хладнокровный и сообразительный, – заметил Риттер. – А кто он в реальной жизни?

– По-моему, сейчас Кларк так и не решил, чем ему заняться. Почему ты спрашиваешь?

– У нас всегда есть необходимость в людях, умеющих не только действовать, но и думать. Этот парень удивительно толковый, – повторил Риттер, когда все направились обратно к центру управления операцией. На летной палубе экипажи штурмовых вертолетов «Кобра» заканчивали подготовку, готовясь к вылету. Они отправятся через сорок пять минут.

* * *

– Змея, это Сверчок. Время расчетное. Сообщите о приеме.

– Да! – произнес вслух Келли, но не слишком громко. Он нажал на клавишу передачи, посылая три тире. В ответ послышались два. «Огден» только что сообщил ему, что вертолеты со штурмовой группой на борту взлетели, и передал, что принял его ответ. – Вам осталось два часа до свободы, парни, – пробормотал Келли, обращаясь к военнопленным в лагере. То, что это событие принесет всем остальным, кто находится там, нечто совсем иное, мало его интересовало.

Келли съел последние питательные таблетки, собрал все обертки и прочий мусор и спрятал в набедренные карманы своего комбинезона, затем покинул укрытие. Сейчас было темно, и он мог двигаться, не боясь быть обнаруженным. Келли повернулся и постарался стереть с земли следы своего присутствия здесь. Когда-нибудь может понадобиться снова провести такую же операцию, и зачем открывать противнику, как все это осуществлялось? Напряжение достигло, наконец, такого уровня, что ему пришлось помочиться. Это было почти забавно, и Келли почувствовал себя маленьким мальчиком, хотя и выпил за день половину галлона воды.

Тридцать минут летного времени до места приземления, и еще тридцать на переход к лагерю. Когда они поднимутся на вершину дальнего холма, я свяжусь прямо с ними, чтобы контролировать их выход к цели.

Действуйте, парни.

* * *

– Переводим обстрел направо. Вижу цель «Отель», – доложил главный старшина Скелли. – Дистанция до цели.., девять-два-пять-ноль. – Снова загрохотали орудия. Сейчас по крейсеру с берега велся ответный огонь из пушек стомиллиметрового калибра. Персонал орудий стал свидетелем того, как «Ньюпорт-Ньюз» стер с лица земли остатки их зенитного батальона, и теперь батарея береговой обороны попыталась по крайней мере ответить на огонь и нанести хотя бы какой-то ущерб этому чудовищу, расположившемуся недалеко от береговой черты.

– Вижу вертолеты, – внезапно произнес помощник командира, находящийся на своему посту в центре управления. Он заметил, как отраженные изображения на экране главного радиолокатора пересекли береговую черту в том самом месте, где совсем недавно находились цели «Альфа» и «Браво». Он поднял телефонную трубку.

– Капитан слушает.

– Докладывает помощник, сэр. Вертолеты над сушей, направляются по коридору, проложенному нами.

– Отлично. Приготовьтесь к прекращению огня. Через тридцать минут мы снова откроем огонь, прикрывая их возвращение. Внимательно следите за экраном радиолокатора, помощник.

– Слушаюсь, сэр.

– Господи милостивый, – недоуменно выдохнул оператор, сидящий у радиолокатора. – Что там происходит?

– Сначала мы обстреляли их, да так, что они не знают, где у них голова, а где зад, – высказал свою точку зрения его сосед, – а теперь захватываем ошметки от этого зада.

* * *

Осталось всего несколько минут до прибытия вертолетов с морскими пехотинцами. Дождь не утихал, хотя ветер заметно ослабел.

Теперь Келли стоял на открытом месте. Опасность, что обнаружат, миновала. Его фигура не вырисовывалась на фоне горизонта – со всех сторон подступал кустарник. Келли осматривал все вокруг, стараясь обнаружить что-то необычное, но не видел ничего. Грунт был чертовски болотистым, размокшим от непрекращающегося дождя. Казалось, влажная красная глина просочилась через ткань комбинезона, проникнув в каждую пору его тела.

Десять минут до момента высадки. По-прежнему доносились отдаленные раскаты грома со стороны берега, и только Келли тут знал, что это артиллерия военного корабля ведет огонь по вражеским батареям. Он снова сел и, уперев локти в колени, направил бинокль на лагерь. По-прежнему ни огонька. Никакого движения. Смерть стремительно приближалась к ним, а они ничего не подозревали. Его внимание было настолько сконцентрировано на том, что видели его глаза, что он почти забыл о слухе.

Трудно разобрать звуки при дожде. Отдаленное громыхание, глухое и слабое, не стихало. Наоборот, шум усиливался. Келли поднял голову, отложил в сторону бинокль, повернулся и прислушался, приоткрыв рот, стараясь понять источник шума. Автомобильные двигатели.

Грузовики. Ну и что? Рядом проходит автодорога – впрочем, нет, шоссе слишком далеко.., и в другой стороне.

Может быть, грузовик с припасами, везет продукты и почту. Нет, это не один грузовик. Несколько.

Келли поднялся на самую вершину холма, оперся плечом о дерево и посмотрел вниз, туда, где грунтовая дорога, ведущая к лагерю, соединялась с шоссе, проложенным вдоль берега реки. Какое-то движение. Он поднес к глазам бинокль.

Грузовик.., один.., еще один.., три.., четыре... О, Господи! Они ехали с включенными фарами. Свет падал на дорогу из оставленных щелочек – остальная часть фар была закрашена черной краской. Это означало, что грузовики принадлежат армии. Свет фар второго грузовика осветил кузов первого – ряды солдат на скамейках. Подкрепление.

Подожди, мальчик Джонни, не паникуй. Выжди.., может быть... Грузовики объехали вокруг подножия холма Змеи. Охранник на одной из вышек что-то крикнул. Его окрик был подхвачен остальными. В офицерском общежитии вспыхнул свет. Кто-то вышел на плац, наверно, майор, не успевший одеться, громко о чем-то спросил.

Первый грузовик остановился у ворот лагеря. Из кабины спустился офицер и потребовал, чтобы ворота немедленно открыли. Следом остановился второй грузовик. Из кузова посыпались солдаты. Келли начал считать.., десять.., двадцать.., тридцать.., еще больше.., но дело было не в количестве солдат. Дело было в том, за что они взялись.

Он заставил себя отвести бинокль. Неужели и тут судьба повернулась против него? Но судьба не проявляла интереса к его жизни. Ни в прошлом, ни сейчас. Келли знал, что несет ответственность за нечто гораздо большее. Он протянул руку к приемопередатчику и включил его:

– Сверчок, это Змея, прием. Молчание.

– Сверчок, это Змея, прием.

– Что случилось? – спросил Подулски. Максуэлл поднес к губам микрофон:

– Змея, это Главный Сверчок, передавайте донесение, прием.

– Отмена-отмена-отмена. Подтвердите прием, – услышали они.

* * *

– Змея, повтори донесение. Змея, повтори.

– Отмените операцию, – произнес Келли слишком громко, не думая о собственной безопасности. – Отмените операцию. Немедленно. Сообщите, как поняли.

На ответ потребовалось несколько секунд:

– Мы поняли приказ отменить операцию. Приказ принят. Операция отменяется. Будьте наготове.

– Понял. Остаюсь наготове.

* * *

– Что случилось? – спросил майор Вин.

– Нами получены сведения, что американцы могут попытаться освободить военнопленных, которые содержатся в этом лагере, – ответил капитан, оглядываясь на своих солдат. Они уже быстро и согласованно развернулись, половина их направилась к расположенным поблизости деревьям, вторая половина заняла места по периметру лагеря с внутренней стороны и сразу начала окапываться. – Товарищ майор, мне приказано взять на себя оборону лагеря до прибытия более крупных подкреплений. Вам надлежит немедленно доставить в Ханой своего русского гостя для обеспечения его безопасности.

– Но...

– Это приказ лично генерала Гиапа, товарищ майор. Эти слова положили конец обсуждению. Майор Вин отправился к себе, чтобы одеться. Его сержант пошел будить шофера.

* * *

Келли оставалось одно – наблюдать за происходящим. В прибывшем отряде было не меньше сорока пяти солдат, а может, и больше. Трудно пересчитать людей, когда они непрерывно двигаются. Пулеметные расчеты копали гнезда для установки пулеметов. Патрули прочесывали джунгли. Это было прямой угрозой для него, но Келли, несмотря на все, решил выждать. Он хотел убедиться, что поступил правильно, отменив штурм лагеря, что не поддался панике, что не стал трусом.

Двадцать пять отлично подготовленных солдат против пятидесяти, принимая во внимание элемент неожиданности и действия по тщательно разработанному плану, – осуществимо. Двадцать пять против сотни, готовых к обороне, когда элемент неожиданности утрачен.., безнадежно. Да, он поступил правильно. Бессмысленно увеличивать список убитых, ведущийся в Вашингтоне, еще на двадцать пять человек. Его совесть не позволит ему совершить подобную ошибку.

* * *

– Вертолеты возвращаются, сэр, с той же стороны, куда и улетели; – доложил оператор помощнику капитана крейсера.

– Слишком быстро, – отозвался помощник.

– Черт побери, Голландец! Как ты...

– Операция отменена, Каз, – произнес Максуэлл, глядя на стол с разостланной на нем картой.

– Но почему?

– Потому что так распорядился мистер Кларк, – ответил Риттер. – Он – наши глаза. Только он имеет право дать команду на проведение операции или ее отмену. Вы должны понимать это, адмирал. Но у нас там все еще остался наш человек, джентльмены. Давайте не будем забывать об этом.

– У нас там осталось двадцать человек.

– Это верно, сэр, но только один из них вернется сегодня на корабль. – И то, если нам повезет, подумал Риттер.

Максуэлл посмотрел на капитана Фрэнкса. – Направьте корабль к берегу, капитан. С максимальной скоростью.

– Слушаюсь, сэр.

* * *

– Едем в Ханой? Почему?

– Таков приказ. – Майор Вин поднял взгляд от доставленного капитаном распоряжения. – Значит, американцы захотели прилететь сюда, а? Надеюсь, они так и сделают. Это станет для них новым Сонг-Таем!

Мысль относительно участия в обороне не вызвала у полковника Гришанова особого энтузиазма, а поездка в Ханой, даже неожиданная, одновременно означала посещение посольства.

– Сейчас соберу вещи, майор.

– Только поторопитесь! – резко бросил маленький вьетнамский офицер, пытаясь понять, не является ли вызов в Ханой поводом для наказания за какой-то проступок.

Да, все могло быть гораздо хуже. Гришанов собрал свои заметки и уложил их в рюкзак. Здесь все, что ему удалось собрать, все, что майор Вин вернул ему. Полковник оставит полученные материалы у генерала Рокоссовского, а после того как они будут в безопасности, у официального представителя СССР, Гришанов постарается доказать, что американцам нужно сохранить жизнь. Нет худа без добра, подумал он, вспомнив поговорку.

Он услышал их шаги. Еще далеко, двигаются без особого умения, очень устали, но продолжают двигаться к вершине холма.

– Сверчок, это Змея, прием.

– Слышим тебя. Змея.

– Я ухожу. По склону моего холма движутся люди, приближаются к вершине. Направляюсь на запад. Можете прислать за мной вертолет?

– Высылаем. Будь осторожен, сынок. – Это был полный тревоги голос Максуэлла.

– Ухожу. Конец связи. – Келли сунул приемопередатчик в карман и вернулся к вершине. Там он еще раз посмотрел на лагерь, сравнил то, что увидел, с тем, что наблюдал ранее.

Особенно быстро я бегаю в темноте, сказал он однажды морским пехотинцам. Настал момент, когда ему придется доказать это. Бросив последний взгляд на приближающихся солдат северовьетнамской армии, Келли выбрал просвет среди веток и направился вниз по склону холма.